Текст книги "Адмирал Ушаков. Том 1, часть 1"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

вечно в душе моей впечатленны.

Всемилостивейший государь, осмеливаюсь еще в

подтверждение моего рапорта донесть, что он действительно во всем

содержании его справедлив. Кроме, может быть, по непривычке не со

вкусом писан. Почитается в нем Марком Ивановичем

непозволительным прописанное обещание мое людям, но я тогда оное им

объявил в рассуждении первой на здешнем море генеральной

нашего флота баталии, желая и имея верную надежду на бога, с

помощью его оную выиграть. Я сам удивляюсь проворству и

храбрости моих людей, они стреляли в неприятельские корабли

нечасто и с такою сноровкою, казалось, что каждый учится стрелять

по цели, сноравливая, чтоб не потерять свой выстрел. Истинно

происходило все сходно сему описанию, надеюсь в самой скорости

соизволите услышать распространившуюся повсюду сию

справедливость, удержать оного от толиких свидетелей разных людей

никак нельзя, но оной шум некоторым сортом похвал больше

всего мне повредил и повергнул в описанное мною несчастье.

Наипокорнейше прошу вашей светлости удостоить команду мою

служителей наградить каким-либо малейшим знаком милости.

Они во всем словам моим бессомненно верят и надеются, а

всякая их ко мне доверенность совершает мои успехи, равно и

прошедшую кампанию одна только вернейшая их ко мне

доверенность спасла мой корабль от потопа, он был в крайнешней

опасности и в таком положении штормом носило по всему морю.

В надежде всевозможной вашей светлости милости и

покровительства с наиглубочайшим моим высокопочитанием и

совершеннейшей преданностью навсегда пребуду1»

Федор Ушаков

,

Всемилостивейшая государыня! Севастопольский вашего

императорского величества флот 3-го дня сего месяца сразился с

турецким на Черном море близ острова Феодонисии, мужественно

выдержал атаку превосходящих сил неприятельских, отразил

оные и принудил отступить. Я спешу всеподданнейше донесть

вашему императорскому величеству о сем происшествии, так как

и о всех движениях флота с самого отбытия его от берегов

Таврических.

18 числа минувшего июня сей флот, под командою

контрадмирала графа Войновича, выступил из гавани Севастопольской,

состоя в двух кораблях линейных, двух 50-пушечных, осьми

40-пушечных и одном 18-пушечном фрегатах и двадцати мелких

греческих судах с тремя брандерами. По .выходе из гавани он

следовал к Очакову, но в рассуждении продолжающихся

северных ветров едва только мог достигнуть до острова Тендра

29 июня. В сей день в 5 часу полудня, сверху саленгов на, румбе

NW усмотрен был под парусами турецкий флот в числе сорока

пяти судов; ветер был северный, флот Севастопольский держался

на реях.

30, при рассвете дня, турецкий флот в том же почти находился

расстоянии, но на румбе W, ветер был северный, граф Войновйч

направил плавание свое прямо к оному. В 8 часов сделалась тя-

шина, а в 11 часу нашел большой шквал с громом, молниею

и дождем от Зюйда и продолжался до полудня, по прошествии

которого флоты сошлись гораздо ближе, но ветер переменился

и подул к W. Тогда турецкий флот остался на ветре и зачал

спускаться к Севастопольскому. Граф Войнович построил линию

баталии левым галсом и приуготовился к бою, уступя выгоды

ветра неприятелю и ожидая оного к сражению. Флот

неприятельский, приближаясь на расстояние трех верст, остановился и

расположил боевую свою линию на перпендикуляре ветра от нас

тем же галсом. Сей флот состоял в 15 линейных кораблях, в числе

коих были 5 осьмидесятипушечные, в 8 фрегатах и 3

бомбардирских кораблях; сверх того шебеки, кирлангичи и поляки

составили 21 судно. Начальствовал оным капитан-паша Гассан и с ним

вице-адмирал и контр-адмирал. При захождении солнца ветер

стал самый тихий. Оба флота проводили ночь в недальном

расстоянии один от другого.

1 числа июля флоты стояли в штиле совсем без ветру,

сильное течение разносило суда и приводило линию в беспорядок, но

в седьмом часу нашел ветер крепкий от N. Граф Войнович

поспешил построиться в ордер баталии, невзирая на превосходнейшую

силу неприятеля, ожидавшего его на ветре и имеющего все

выгоды на своей стороне, но флот турецкий спустя малое время

отвратился и пошел к WNW. Граф Войнович по собрании всех

мелких судов сделал то же и пошел на тот же румб. Неприятель

легчайшим своим ходом удалился столько, что в вечеру, при

захождении солнца, корпуса кораблей его не было видно, а только

одни мачты. Во всю последующую ночь был почти штиль.

2 числа ветер северный, небольшой; неприятельский флот

оставался все на ветре в прежнем расстоянии. Граф Войнович,

стараясь выиграть у него ветер, продолжал для того курс свой

под всеми парусами на WNW к румелийским берегам, но

неприятель весьма осторожно соблюдал свою выгоду, в 5 же часу

весьма гордо подошел, так что казался хотящим войти в дело,

Граф Войнович убавил парусов, держась в боевом строю к

принятию оного, но пред захождением солнца неприятель паки

начал отставать и потом лег в дрейф. Флот Севастопольский не

делал никакой перемены, а оставался всю ночь в поджидании,

продолжая один курс.

3 числа по утру оба флота находились противу Дуная в виду

острова Феодонисии. Ветер продолжался все северный,

неприятель на ветре в прежнем положении. В 8 часов утра граф Войно-

вич приказал поворотить флоту оверштаг чрез контр-марш

линию баталии на левый галс к N0 к неприятелю контр-галсом.

Во 2 часу псрсле полудня флоты уже подходили близко, но

неприятель имел надветренную сторону и все выгоды. При

сближении флотов капитан-паша и все его суда, ему последуя, начали

спускаться к нашим в двух густых колоннах. Гассан-паша с

первою колонною, имея свой корабль передовым, атаковал авангард,

вторая же колонна, с большим числом кораблей и бомбардами,

устремилась на кордебаталию и ариергард.

С 5 минуты 3 часа началось сражение; сильнейшее нападение

неприятельское было на наши два линейные корабля и два

50-пушечные фрегата; против каждого корабля были пять неприятель*

ских. Капитан-паша, имея выгоду ветра, определил себе большую

дистанцию, так что наши 40-пушечные фрегаты с 12-фунтовыми

своими пушками по редким кораблям могли действовать, когда

большие его орудия много им вредить могли; но, вопреки того,

с кораблей и 50-пушечных фрегатов произведен столь жестокий

огонь, что капитан-паша с своим кораблем не мог держаться

в бою более 40 минут; принужден будучи вытти из линии,

покусился он отрезать два передовые фрегата «Берислав» и «Стрелу»,

но корабль «Павел», находящийся в авангарде, прибавя парусов

и сделав ему великое повреждение, заставил оного поворотить,

а тогда ж и оба те фрегата весьма удачливо пустили в него весь

свой лаг, отчего видны были болыния доски, летящие с кормы

его корабля; на вице-адмиральском и контр-адмиральском,

стоявших противу корабля «Преображения», два раза густой дым

показался. Сражение в полной жестокости производилось до 4

часов и 55 минут; в продолжении оного неприятель беспрестанно

бросал бомбы из бомбардирских своих кораблей; но со всею своею

превосходною силою и с большими орудиями принужден был по

претерпении немалого вреда уступить единственно храбрости.

Он поднял все паруса и оставил место битвы, потеряв при том

потопленную противу корабля «Павла» одну шебеку, с когй

малое число людей спастись могли. Граф Войнович не может

довольно описать неустрашимости и храбрости, оказанных его

подчиненными *.

Урон с нашей стороны состоит в 5 убитых и 2 раненых

нижних чинах. Два фрегата 40-пушечные «Берислав» и «Фанагория»

пробиты в подводной части, на последнем показалась большая

течь, но скоро оную удержали. На фрегатах «Стреле» и «Кин-

бурне» ранены две мачты, также такелаж и стеньги. Все оное

скоро исправлено было и граф Войнович ожидал паки неприятеля

на своем месте, но он, имея нужду починить многие повреждения,

удалился прочь. Как в сем сражении два только корабля и два

50-пушечные фрегата своими орудиями должны были

противостоять всей турецкой силе в рассуждении далекой дистанции, на

которой держал себя неприятель, то весьма отличились

мужеством и неустрашимостью гг. командующие корабля «Св. Павла»

бригадир и кавалер Ушаков, фрегата «Св. Андрея» капитан

1 ранга Баскаков, корабля «Преображения» капитан 2 ранга Се-

ливачев, фрегата «Георгия» капитан-лейтенант Поскочин и

командовавшие двумя передовыми фрегатами: «Бериславом» капитан

2 ранга Саблин, «Стрелою» капитан-лейтенант Нелединский,

храбро также поступали командиры фрегатов: «Легкого» капитан

2 ранга Вильсон, «Кинбурна» капитан 2 ранга Кумани,

«Таганрога» капитан-лейтенант Алексиано, «Перуна»

капитан-лейтенант Ознобишин, «Победы» капитан 2 ранга Заостровский, а

находившийся за флаг-капитана, капитан-лейтенант Сенявин, при

отменной храбрости и неустрашимости, с совершенною

расторопностью обозревал движения, делал приказываемые ему сигналы.

Все служители до последнего с превосходным мужеством

исполняли свой долг и заслужили великую похвалу.

4 числа ветер NW. Турецкий флот в прошедшую ночь

отделился к северу на далекое расстояние. Граф Войнович,

сомневаясь, чтоб оный не покусился к нашим берегам, держался к OZO,

5 числа флот Севастопольский при рассвете дня находился

в виду Тарханова-Кута, верстах в 30, ветер NW, но неприятель

не был виден. В 11 часу после полуночи показался паки

турецкий флот на румб NNO, имев курс к Ак-мечетской пристани.

Граф Войнович поворотился тотчас для пересечения оного на румб

NNO. Но турки во 2 часу, отвратясь, направили плавание свое

на юг. Граф Войнович, сделав то же, пошел в параллель с оным

под самыми малыми парусами в ожидании, какие будут его

движения, но флот турецкий держал в море и к покушению нима-

лого виду не показывал. <

6 числа ветер W. Турецкий флот в прежнем положении, в 5

часов утра пошел он под всеми парусами к югу. Флот

Севастопольский продолжал то же. Весь день ветер дул самый тихий, при

захождении солнца были от Херсонесского мыса в 15 верстах

расстояния к северу. Турецкий флот поворотился в море.

7 числа турецкий флот скрылся из виду. Он пошел на запад

к румелийским берегам? Граф Войнович остался у Херсонесского

мыса на реях, откуда поврежденные четыре фрегата послал в

Севастопольскую гавань для прочнейшего исправления подводной

части, ибо в фрегате «Берислава» нашлось 100-фунтовое

каменное ядро, а другие пробиты 30– и 24-фунтовыми. Тогда ж отпра-

вил он крейсеров в море для примечания неприятельских

движений.

Всеподданнейше донося о сем вашему императорскому

величеству, повергаю себя к освященным вашим стопам.

Я получил донесение ваше, отправленное с

капитан-лейтенантом Сенявиным, и с удовольствием вижу из оных, сколь храбро

принят и отражен вами флот неприятельский близ Фидониси,

невзирая на чрезмерное превосходство сил его. Вам яко первому

в сем знаменитом деле участнику, объявляя мою признательность,

препоручаю засвидетельствовать оную господину бригадиру и

кавалеру Ушакову, по донесению вашему столь отличившемуся,

и прочим содействовавшим в поражении неприятеля так, как

и всем нижним чинам. Весьма тут приметны мужество и

неустрашимость, российским воинам свойственные, и я не преминул о сем

одержанном преимуществе всеподданнейше донесть ее

императорскому величеству.

Князь Потемкин-Таврический

Во флоте Севастопольском:"

Георгия четвертой степени

Бригадир Ушаков

Его светлость высокоповелительный господин

генерал-фельдмаршал и разных орденов кавалер князь Григорий

Александрович Потемкин Таврический изволил препоручить мне главное

начальство над всеми частями вверенного его светлости

правления и флота Черноморского; вследствие чего я в управление

оного вступил, о чем имеете объявить всем командам. И как за

возложением сей на меня чести не могу я иметь частого

присутствия в Севастополе, то по сему во оном начальство препоручаю

вашему высокородию и предписываю употребить всевозможные

меры и старание в исправлении судов и килевания кораблей,

дабы все поспело к открытию мореплавания. Потребные на

исправление флота леса и рабочие люди пришлются отсюда.

Какое мною учинено по всему Черноморскому флоту господам

штаб и обер-офицерам на корабли и фрегаты расписание

к должному сведению Черноморскому Адмиралтейскому

Управлению, при сем честь имею представить.

Контр-адмирал Войнович

По именному высочайшему ее императорского величества

указу, в 14 день сего апреля мне данному, всемилостивейше

пожалованы: состоящие во флоте Черноморском бригадир и флота

капитан Федор Ушаков в контр-адмиралы, полковник и мастер

корабельный Семен Афанасьев в обер-интенданты с чином

бригадирским, да подполковник и мастер корабельный Александр Ка-

тасанов в полковники. О чем Черноморскому Адмиралтейскому

Правлению ради объявления им сих чинов и приведения на оных

к присяге чрез сие предлагаю.

Князь Потемкин-Таврический

Флота капитан Овцын, служивший прежде во флоте

Черноморском, при настоящих военных обстоятельствах пожелал

воспользоваться оным к изъявлению на самом деле ревностного

своего к службе и ее императорского величества усердия от его

светлости высоковелительного господина генерал-фельдмаршала

и кавалера князя Григорья Александровича Потемкина

Таврического прислан ко мне с предписанием употребить оного

соразмерно знанию его и способности, потому отправляю оного к

вашему превосходительству; употребите при себе в помощь флаг-

капитаном.

...Генерал-аншефу Каховскому и контр-адмиралу

Ушакову предписано частые доставлять уведомления обо всех

делаемых на море примечаниях, предписаны также всевозможная

осторожность и взаимное сношение между собою и с смежными

постами.

Ордер вашей светлости, писанный по секрету, сего июля от

2 дня сейчас имел счастье получить. Во исполнение оного донесть

честь имею. Порученный мне при Севастополе флот состоящий

в трех 60– и двух 54-пушечных кораблях, осьми 40-пушеч-

ных фрегатов, одного репетичного, двух вооруженных корсарских

судах и трех брандерах, в прошедшую ныне зиму весь исправлен

килеванием и минувшего июня от 19-дня, вышед на

Севастопольский рейд, обстоит в готовности. К походу же в море потребен

морской провиант, который назначен в привоз сюда сухим

путем чрез Бахмут, но в Таврию еще не вступил и близко нигде не

слышно. Ко укомплектованию флота служителями рекрутские

партии еще не пришли, также и о требовании солдат сухопутных

войск повеления еще не имею. А затем, какие вещи почитаются

к походу надобными, значатся в приложенной при сем

ведомости. При сем же донесть честь имею, когда, какие были

отправлены отсель в море суда, равно и о проходящих к Севастополю,

о которых я имел сведение прежде входу их в гавань, о таковых

господину генерал-аншефу и кавалеру Михаиле Васильевичу

Каховскому не упустительно доносить честь имел, также и впредь

сие рачительно исполнять– не премину. О поручаемых же мне

исправлениях и приуготовлении флота по команде рапортами

моими начальствующему над всеми частями правления и флота

Черноморского господину контр-адмиралу и кавалеру графу

Марку Ивановичу Войновичу всегда в свое время со всяким

обстоятельством от меня донесено. А сверх всего имея ныне

повеление вашей светлости о разных происхождениях, какие здесь

встретиться могут, за отменное счастье и удовольствие почитать

буду обстоятельно доносить вашей светлости, за таковое счастье

почту, если удостоен буду некоторых доверенностей,

касательных по случаям на будущее время.

Флота и судов неприятельских в виду Таврии нет и не

слышно. О чем сим и донесть честь имею.

Контр-адмирал и кавалер Федор Ушаков

За сим некоторые мелочные вещи хотя и надобны, но буде не

поспеют сюда доставлением, и без них обойтись можно, а затем,

если необходимая надобность востребует скоро выйтить в море,

в таком случае можно также выйтить, не ожидая привозу

якорей и канатов, с теми сколько их есть, в надежде на бога и

летнего ныне времени.

Федор Ушаков

Не имея споспешествующих случаев объяснить вам, мило-

стивый государь, истинную преданность и усерднейшее

почтение, каковые имею к.особе вашей, кроме первого моего к вам

объяснения письмом от 17 мая отправленным, которым как

и ныне имел честь рекомендовать себя в благоприятное ваше дру*

жество и милость» и за особливое счастие почту, если удостоен

буду оных. Заочно довольно наслышался я, милостивый

государь, о благосклонных ваших ко мне расположениях, за которые,

принеся наипокорнейшую мою благодарность, в надежде оных

осмеливаюсь сделать вам некоторое признательное объяснение.

Его светлость ордером соизволил требовать от меня сведения

о Севастопольском флоте, на которое рапортом, моим имел честь

донесть; засим вам, милостивый государь, также донесть имею,

с некоторого времени имею я повеление графа Марка Ивановича

флот иметь во всякой исправной готовности к выходу в море,

посему все, что от меня зависит, приуготовлено без наималей-

шаго упущения, но, милостивый государь, как я и по сие время

нималейшего уполномочивания по здешней части и ни в чем не

имею, потому всякая вещь чрезвычайно затрудняет, так что не

упоминая обо многом, ниже одного матроза с судна на судно без

особого повеления ни в коем случае перевесть смелости не имею,

равно и во всяких случающихся потребностях. Таковое

чрезвычайное ограничивание власти не только препятствует

скорейшим исполнениям дел, но отнимает всякую способность; прошу

наипокорнейше вас, милостивый государь, если возможно,

исходатайствовать мне хотя малую доверенность и волю по здешнему

месту. Сие почитаю я необходимо нужным в рассуждении

военных ныне обстоятельств и отдаленности места сего; я не ищу и не

желаю иметь оную милость сверх обыкновенной, но ищу той,

какая поручается обыкновенно частным командирам. Я столь

излишне ограничен, что и писать обо многом не осмеливаюсь.

За необходимо ж почитаю донесть, по мнению моему, нужно

здесь иметь для запасу несколько дерев на стеньги и реи, также

и разных несколько вещей, ибо предвижу, что после первой

баталии, если случится действительная, флот иметь будет в них

недостаток, хотя ж здесь несколько мачтовых дерев и есть, но

на все потребности в таком случае будет их недостаточно.

Федор Ушаков

P. S. Я имел всегдашнее упражнение о пользе службы, нимало не

стараясь о собственной пользе, но надеясь иметь чрез старание ваше,

милостивый государь, какую либо обыкновенную флагманам милость —

вместо порционов и каютных денег, кои мне при нынешнем чине уже не

следуют.

Федор Ушаков

Полученным мною сейчас от находящегося близ Севастополя

с сухопутными войсками господина генерал-майора Сергея

Васильевича Неклюдова сообщением объявлено, чрез находящуюся

при Тархановом-Куте стражу рапортом к нему донесено:

появившиеся вчерашнего числа от стороны Очакова осьмнадцать судов,

чрез ночь подавшись вперед, сего утра оказались противу

каменного маяка, на оном Куту состоящего, оные суда вытянулись

линиею передом к Севастополю от берега примерно верстах

в двадцати пяти, стоят на одном месте, но какой они величины,

о скольких мачтах, также неприятельские или наши —

рассмотреть неможно. О чем во исполнение ордера вашей светлости,

писанного сего июля от 2 дня, сим и донесть честь имею. О сем

таковое ж донесение послал я с нарочным к начальствующему над

всеми частями правления и флота Черноморского господину

контр-адмиралу и кавалеру графу Марку Ивановичу Войновичу.

Флот Севастопольский, состоящий на рейде, обстоит во всех

предосторожностях, равно и при Севастопольском порте

благополучно.

Контр-адмирал и кавалер Федор Ушаков

О появившихся вчерашний день против Тарханова-Кута от

стороны Очакова осьмнадцати судах рапортом моим его

светлости я донесть честь имел; засим же вас, милостивый государь,

к сведению уведомить честь имею: порученный мне здесь флот

кроме потребностей, о которых пред сим от меня донесено,

обстоит в исправной готовности, и порт при оном со стороны моря

имеет сильное укрепление. Об оных судах неизвестно еще, какие

они, также и какое имеют предприятие, думаю из движения их

и из числа судов скоро узнать будет можно, фальшивое ли они

что нибудь предпринимают, или не выжидают ли нашу эскадру

из Лимана, или отсель пройдут около Крыму, как скоро из дви-

жениев, что я могу заметить, в надежде вашей ко мне милости

обо всем обстоятельно замечания мои к вам доносить буду.

Федор Ушаков

P. S. Ветры на сих днях переменные, теперь от южной стороны и тем

судам к здешнему месту противы.

После донесения моего вашей светлости сего июля 9 дня

о оказавшихся против Тарханова Кута неприятельских судах,

сные 10 дня оттоль отделились и того ж числа вечером, прошед

морем весьма в дальнем расстоянии от Севастополя, оказались

против Херсонесского мыса и Георгиевского монастыря к юго-

западу. Посыланным же от меня для рассмотрения и замечаниев

нарочным офицером донесено: 11 числа с утра в отдаленности

моря видны были в той же стороне, а около полудня при

западном ветре подошли на некоторое расстояние к берегам

Георгиевского монастыря ближе, так что можно было видеть корпус

судов, из них казались в линии пятнадцать больших кораблей,

а всех с посредственными и малыми до тридцати или несколько

более, как некоторые находились в горизонте, то обстоятельно

число их узнать нельзя. Все они около второго часа пополудни

поворотили на другую сторону и путь свой продолжают от

здешних берегов к Анатолийской стороне, но сему увериться нельзя,

точно ли пойдут туда или окажутся где в другом месте. Сего

числа оных здесь уже не видно, замечательно, что они

осматривали здешние берега, а может быть предостерегают свои

транспорты или намеряются соединиться со вновь построенными в Си-

нопе кораблями. К нам сухопутные транспорты с морской прови-

зиею некоторые вошли уже в Таврию и один из них находится

по здешней стороне Симферополя, уповательно скоро будет сюда,

а также ныне предуведомлен я от графа Марка Ивановича, что

и в:я потребная провизия в скорости доставлена будет. О чем

вашей светлости сим и донесть честь имею.

Контр-адмирал и кавалер Федор Ушаков

При ордере от его превосходительства Марка Ивановича

прислан флота господин капитан первого ранга Овцын и определен

в помощь мне флаг-капитаном *, чего бы я, милостивейший

государь, не желал, но просить его превосходительство об отмене

сего не осмеливаюсь, ибо не вижу никакого к себе

снисходительного уважения, кроме великих неблагоприятств. Военные ныне

обстоятельства и общая польза требует единодушного согласия,

в рассуждении которых, пренебрегая я всякую прискорбность,

хотя и с великим отягощением, сношу ее терпеливо и

всевозможно усердно стараюсь заслуживать милость его

превосходительства, но старание мое бесплодно. Немилости его ко мне

беспредельны, опасаюсь я, что и малейшее случившееся нечаянное

йакое-либо несчастье может повергнуть в пропасть бездны.

Законы и в самой малости весьма. строги и никто не может

похвалиться предосторожностью от неизбежных в чем-либо иногда

случаев, а немилости полномочного начальника могут увеличить

и довершить оное. Таковые оскорбительные "чувства лишают

последнего здоровья и отнимают ту способность, которую

надеялся бы я при ободренном духе, при нынешних военных

обстоятельствах, употребить с пользою против неприятеля.

Милостивейший государь, я не имею никакого себе покровительства,

кроме надежды на бога, собственной моей заслуги и милостей ко

мне, оказанных вашей светлостью, чрез которые угодно было

осчастливить и довесть меня до таковой высокой степени, в ко-

торой ныне нахожусь, и с наиглубочайшим моим почтением

всепокорнейше прошу в таковых обстоятельствах не оставить

милостью и покровительством вашей светлости. Сия единственно

надежда ободряет меня и приводит в таковое желание, что в

потребных случаях охотно жизнь мою посвящу на снискание оных

и заслугу отечеству. Давнее время, перенося все чувствуемые

мною, причиняемые напрасно мне прискорбности, терпеливо

надеялся когда-нибудь во всем объясниться самолично вашей

светлости, но случаи до сего не допустили, а письмом в

рассуждении военных ныне обстоятельств обеспокоить также не

осмеливался и ныне с великим сожалением моим необходимость уже

к тому понудила, дабы объяснясь несколько, получить отраду

или определение решительностью судьбы. Милостивейший

государь, но сие определение ко мне помощником господина Овцына

меня беспокоит, я охотно желаю иметь у себя сходно с законами

советника, но оной должен быть по выбору моему такой, которой

бы в случае мог заступить мое место и исправлять должность

флагмана, в чем и все командующие были бы уверены. Что ж

принадлежит до меня, я и без того имею на корабле доброва

капитана, равно и с прочими командирами, сходно с законами

обо всем могу советоваться и поступать по тому, что окажется

полезно. А флаг-офицер определяется по выбору ж флагмана,

способный, из молодых штаб– или обер-офицеров: я всякой

доверенности от его превосходительства лишаюсь. Множество

случаев и прискорбностей письмом моим объяснить не отваживаюсь,

ибо нанесу тем великое затруднение.

Слышал я заочно, что ваша светлость соизволили некогда

удостоить меня милостивым вашим письмом, но я оного не

получил. Донесение мое рапортом о недостатках здесь при флоте

потребностей, думаю, разными случаями также нанесет мне

великий вред, но к защищению моему буду ожидать случая, милости

и покровительства вашей светлости.

Федор Ушаков

Неблагоприязненные расположения ко мне его

превосходительства Марка Ивановича понудили прошением моим прибе-

гнуть к милости и покровительству его светлости; вам,

милостивый государь, нельзя быть уже неизвестным о всегдашней

великой моей терпеливости против оных, но вижу, что сие терпение

мое меня не защитит и что без особой милости и

покровительства его светлости, также если оных не удостоен буду и со

стороны вашего превосходительства, могу иногда чрез малейшие

какие-либо нечаянные случаи потерпеть важное несчастие. Я не

нахожу случая во всех между нами обстоятельствах объясниться

его светлости сколько они в нынешнее военное время могут быть

вредны, письмом же оных объяснить неможно, ибо нанес бы я

оным великое затруднение; многие, наносимые мне терпения,

служат иногда ко вреду общей пользы, чего я более жалею, нежели

самого себя, таковыя расположения, хотя несколько закрыты

видом благопристойности, но всем они довольно явственны, я здесь

Весьма притесненный командир, многое делается совсем несоответ

ственно в должном, например бывшее ныне зимою исправление

флота видом одним поручено было мне, но вместо того, во всем

уполномочен корабельный мастер Катасанов, человек мнимой о

себе надменности, неприлежный в должности, оказывающий себя

больше великоречием, нежели сущим делом, который во все

время отсутствия Марка Ивановича все свое внимание употребил на

несоответственные военному ныне времени большей частью

затейные великолепности экипажей, мебелей и весьма

долговременным строением из пильного камня собственного дому, которым и

конца не видно. Сими и многими другими затеями отвлекает

весьма надобных людей от должности, ибо все адмиралтейские

и флотские мастеровые люди поручены в особое его

распоряжение, отчет в них и о прочем по упрямству своему и в надежде

оказываемых к нему отличных милостей мне и конторе не дает9

требует к тому несколько отменных писарей, каковых здесь най-

тить неможно. Во все сие время видел я здесь чрез его великие

неустройства, о которых объяснить здесь неприлично и смело

могу сказать, если бы не отменная моя прилежность и усердие в

исправлении флота множеством излишних уже от флота

служителей, то ему никогда б в свое время настоящим числом людей

флота не исправить, а думаю, что пустыми замыслами некоторые

корабли мог бы привесть и в несуществование, ежели бы я не

предупредил отвращением оных. Я о некоторых неприличностях

докладывал Марку Ивановичу, но видел противное тому мнение.

Потому, оставляя все на волю, старался только исправить флот

и приуготовить возможностями к походу, в котором и успел в

свое время; флот весь выкилеван во-время и исправлен безо

всяких наемных людей, но всем оным не заслужил я никакого его

графского сиятельства внимания, услышав же я прошение его

сиятельства флота господину капитану Пустошкину столовых

денег, напомянул прошением моим, что мне по чину контр-адмирала

порционных денег уже не следует, и чтоб исходатайствовал

какую– либо обыкновенную флагманам милость, но из ответу его,

хотя он и учтив, получить чрез его старание не надеюсь, он

соизволил только мне выхвалить заслуги и достоинство ко оным

Павла Васильевича. Я весьма от истинного усердия оному рад, но

также натурально не желаю оставлен быть при всегдашнем

ревностном моем усердии жертвою какому либо мщению, аттестат

всегдашней прилежности моей к службе имею я в петлице

орденом святого Владимира, деньги меня не прельщают. Я при всех

излишних моих здесь расходах, получая жалованье, проживу

оным безбедно, но не желаю ж без всякой притчины почтен быть

недостойным и терять против прочих. Засим весьма многое на

разные донесения мои его превосходительству вижу от него

несоответствие, даже всякая рекомендация и просьба моя остается

в пренебрежении со вредом тем, об ком я стараюсь, ежели

донесу о каких недостатках, тотчас вместо за ревность мою

заслуживаемой благодарности, находит и пишет какое-нибудь

неудовольствие и тем понуждает впредь к молчанию, но также

опасаюсь я, что и оно случиться может после к моему же вреду.

Простите мне, милостивый государь, великодушно, что я, не

будучи еще коротко вам знаком, осмеливаюсь столь много наносить

беспокойства; истинно к сему понудила меня уже последняя

крайность в том чаянии, что во время будущего его светлости

отсель отдаления претерплю гораздо более и от несносной

чувствительности найду себя в великом упадке здоровья, а может быть

и неспособным к службе, чего он весьма желает, но я, не объясня

во всех подробностях и не получа на оныя решения, чувствуя

милости его светлости, без позволения его службы моей оставить

не могу, а особливо в военное и надобное ныне время.

Предупреждая оное, покорнейше прошу вас, милостивый государь, не

оставить меня в таком случае вашей милостью и исходатайствовать

милость и покровительство его светлости...

Федор Ушаков

Я дал повеление господину генерал-аншефу и кавалеру К а-

ховскому отрядить к вашему превосходительству полк Сева-

стопольский пехотный, который и имеете распорядить на флоте

по вашему рассмотрению; что касается до недостатка единорогов

во флоте, то оные могут быть заменены пушками, по калибрам

коих и заготовить брандскугели. Я ожидаю от усердия вашего и

радения к должности, что вы с своей стороны ничего не упустите,

m

что только службе способствует, и потому надеюсь, что флот,

вами начальствуемый, до всевозможной доведен исправности.