Текст книги "Роза Спиркреста (ЛП)"

Автор книги: Аврора Рид

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Глава 8
Грустная история

Когда Ноа выходит из душа, я сижу в его гостиной (если ее можно так назвать) и решаю, что делать.

Часть меня хочет уйти, пока я не сделала ничего такого, о чем потом буду жалеть. Часть меня чувствует себя виноватой за то, что я вообще здесь. Часть меня хочет продолжать реализацию плана, потому что я знаю, что он будет успешным. А часть меня просто хочет остаться из чистого, плотского любопытства.

Ной заходит в гостиную в серых трениках и белой футболке. Футболка мешковата, но не настолько, чтобы скрыть толстые мышцы на руках и груди. Волосы еще влажные, кожа чистая и блестящая, на шее намотано полотенце. На лице – новый синяк, который я не заметила раньше, небольшое пятно ярко-фиолетового цвета возле левого глаза и царапина возле челюсти.

Он выглядит довольно горячим. Что ж, пожалуй, я остаюсь.

Не обращая внимания на то, какое впечатление производит на меня его внешний вид, Ной идет на кухню и обращается ко мне: – Чай или кофе?.

Я встаю с дивана и иду к нему, опираясь локтями на стойку, отделяющую кухню от гостиной. – А вино у тебя есть?

– Нет, – говорит он. – Я вообще-то не пью.

У меня открывается рот. – Не пьешь?

Он качает головой. – Не совсем. Время от времени я пью пиво с друзьями, и я буду пить на свадьбе моей мамы этим летом, но после этого я буду тренироваться, чтобы участвовать в соревнованиях.

– О. – Я никогда не встречала таких молодых людей, которые бы не пили. Даже Софи Саттон пьет, ради всего святого. Я пристально смотрю на него. – Тебе нельзя пить, пока ты тренируешься?

– Это не очень хорошо для меня, – говорит он. – И на вес влияет. Так чай или кофе? Если хочешь, у меня есть апельсиновый сок.

– Апельсиновый сок? – Я поднимаю бровь без удивления. – Я не пятилетний ребенок.

Он издал негромкий смешок. – Хорошо. Никакого апельсинового сока.

Я жестом показываю ему. – Кофе подойдет.

– Молоко? Сахар?

Ной не кажется мне человеком, у которого в холодильнике есть миндальное молоко, поэтому я качаю головой. – Только сахар, пожалуйста.

Он кивает. – Растворимый подойдет?

– Конечно, – говорю я, подавляя дрожь. – Я никогда раньше не пила растворимый кофе.

Он коротко смеется, на его щеках образуются ямочки, их изящество контрастирует с крепкой костной структурой.

– Да, – говорит он, – я забыл, что ты богата.

Не знаю, как он мог забыть, если учесть, что на мне винтажные подиумные Dolce & Gabbana. Но, опять же, я сильно подозреваю, что Ной мог даже не слышать о Dolce & Gabbana.

Но это не страшно. Это все часть опыта. В конце концов, я же не ожидала ничего другого, придя сюда.

Я наблюдаю за тем, как он готовит кофе. Крошечная ложечка в его большой руке, насыпание зёрен в чашку, наливание воды из чайника. У меня нет ни малейшего желания пить то отвратительное варево, которое он только что приготовил. Я пришла сюда не за кофе, но он еще не сделал ни одного шага, а я слишком нервничаю, чтобы сделать это самой.

– Что случилось с твоим носом? – неожиданно спрашиваю я, жестом показывая на его лицо. – Похоже, ты его сломал.

– Да, – говорит он. – Меня ограбили, когда мне было пятнадцать.

– О. – Мое сердце слегка замирает при этой мысли. – Правда?

Он берет обе чашки и ведет нас прочь из кухни к коричневому дивану, рассказывая, пока мы садимся.

– Да. Я возвращался домой с тренировки, и эти парни остановили меня. Они попросили мои вещи. Я к тому времени уже несколько лет занимался боксом, поэтому думал, что смогу их забрать. Оказалось, что нет. – Он слегка грустно улыбается. – Оказывается, драться с пятью парнями одновременно не так просто, как кажется в кино. В общем. Они сломали мне нос и забрали мои вещи.

– Это ужасно.

Я смотрю на него широко раскрытыми глазами, мое сердце бьется чуть быстрее.

Мои мысли путаются: Я хочу задушить тех, кто его избил, и я впечатлена тем, что он рассказал мне эту историю, хотя она довольно стыдная. Я также восхищена тем, с каким смирением он признался, что в пятнадцать лет переоценил свои способности к драке. Мне хочется обнять его, утешить и поцеловать шишку на его сломанном носу.

Ладно, не только шишку на носу. Я хочу поцеловать и остальные части его тела. Я очень хочу поцеловать его рот. И если подумать, разве не для этого я сюда приехала? Поцелуи не входят в план, но примыкают к нему.

И вообще, почему бы мне не поцеловать его? Почему он не целует меня? На диване между нами нет большого расстояния. Я на расстоянии вытянутой руки от него. Он может просто схватить меня и притянуть к себе, так почему же он этого не делает?

– Это всего лишь сломанный нос, – говорит он со свойственным ему спокойствием, явно не замечая, в каком направлении движутся мои мысли. – Теперь все в порядке.

Наступает тишина, пока я собираюсь с мыслями. Я облизываю губы, нервно поглядывая на него. Что мне нужно сделать, чтобы он сделал шаг? Что, если он слишком застенчив для этого? Похоже, у него нет той уверенности в себе, которая присуща парням из Спиркреста в общении с девушками, той удивительной способности добиваться девушки просто потому, что они считают себя вправе претендовать на нее.

Что, если Ной ждет, когда я сделаю шаг?

Я – девушка из Спиркреста, я привыкла к тому, что ко мне подходят парни. Когда меня загоняют в угол на вечеринке, или когда парень кладет руку мне на бедро на заднем сиденье лимузина. Мне никогда не приходилось подходить к парню. Мне никогда не приходилось просить парня сделать шаг. Они просто делали.

Нетерпение и раздражение кипят во мне, заставляя меня беспокойно двигаться. Я приехала сюда не для сафари на бедность. Я знаю девушек, которые так делают, но я не из таких. Я приехала сюда с планом, и я не позволю еще одному плану сгореть.

– Ну? – в конце концов вырывается у меня. – Ты разве не пригласил меня к себе, чтобы мы могли переспать?

– Да, – говорит он. Он даже не выглядит удивленным моей внезапной вспышкой или раздраженным тем, что я так быстро перехожу от его грустной истории. – Я подумал, что ты предпочтешь сделать первый шаг.

– Что? Почему?

Он пожимает плечами. – Это ты первая подошла ко мне? Попросила переспать? Прислала мне ту фотографию?

В таком перечислении это звучит довольно инкриминирующе. – О.

– Ты производишь впечатление девушки, которая знает, чего хочет, поэтому я подумал, что ты предпочтешь контролировать ситуацию.

Мысль о том, чтобы позволить мне контролировать ситуацию, похоже, ничуть не смущает его, и это каким-то образом делает его более пугающим, чем все властные и доминирующие мужчины, с которыми я когда-либо спала.

– Ну и чего же ты ждешь от меня? – Я бросила на него взгляд. – Просто начну с тобой целоваться?

– Да.

Он садится. Он не улыбается, но в нем есть какая-то спокойная напряженность, от которой меня пробирает дрожь. – Почему бы и нет? Ты боишься?

Безумный импульс движет меня вперед, как если бы вы бежали вниз по склону и поняли, что больше не можете остановиться. Я забираюсь к нему на колени и, балансируя, обхватываю руками его шею. Его руки сразу же переходят на мою талию, его пальцы касаются обнаженной кожи между бюстье и высоким поясом бархатных брюк. Он притягивает меня ближе. Мы оказываемся почти лицом к лицу, причем моя рука чуть выше его.

Секунду мы просто смотрим друг на друга.

Сердце замирает в горле, становится трудно дышать. Я так нервничаю, что кожу покалывает, как будто под ней есть электричество.

Ной поднимает руку, чтобы убрать с моего плеча длинную прядь светлых волос. Его пальцы щекочут кожу на моей шее, затем он убирает руку. Он наклоняет голову.

– Серафина, – говорит он.

Мое сердцебиение замирает. – Никто меня так не называет.

– Почему? – спрашивает он. – Это красивое имя. Красивое и шикарное, как ты.

Теперь мы так близко, что разговор кажется странно интимным, хотя на самом деле это не так – мы говорим только о моем имени. Но его кожа касается моей, его голос низкий и немного глубокий, и я чувствую его запах, запах мыла, стирального порошка и его дурацкого спрея, и его аромат обволакивает меня, как шелковый шарф.

Люди не называют меня Серафиной, потому что я всегда считала свое имя неловким. Когда я начала работать в Спиркресте, я всегда представлялась как мисс Розенталь. Люди стали называть меня Розенталь, а потом, в конце концов, все стали сокращать это имя до Розы. Сейчас у меня есть друзья, которые даже не знают моего настоящего имени, друзья, которые думают, что меня зовут буквально – Роза Розенталь.

Но я не хочу говорить Ною, что я мисс Розенталь, и не хочу, чтобы он называл меня Роза. Я не хочу, чтобы он называл меня тем же именем, что и всех остальных.

– Просто это немного… чересчур, – пытаюсь объяснить я.

– А как бы ты хотела, чтобы тебя называли? – спрашивает он. Голос у него глубокий и спокойный. Хотел бы я быть таким же спокойным, как он. В его глазах блестят искорки веселья. – Мне называть тебя Сефи? Дорогая? Ангел? Принцесса?

– Я совершенно не хочу, чтобы ты называл меня принцессой, – говорю я, хмуро глядя на него. – Это имя для домашнего животного, а не для человека.

– Но ты выглядишь как принцесса, – говорит он, проводя пальцами по длинным золотым прядям, лежащим на моих плечах. – Все эти золотые волосы…

Он слегка улыбается, показывая мне длинную ямочку на своей щеке. Мое сердце замирает в груди. Я открываю рот, чтобы заверить его, что я не принцесса.

Но тут он тянется ко мне и целует меня, и слова на моем языке исчезают.

Глава 9
Белль с синими шарами

Ноа целует меня медленно, но не лениво. И нет ни фейерверков, ни землетрясений. Это не как в кино, когда двое прижимаются друг к другу, как будто их поцелуй – это их спасательный круг.

Это совсем не так.

Наоборот, он… мягкий. Мягкий, теплый и медленный. Рот Ноя нетороплив и нежен. Сначала маленькие поцелуи, прижимающиеся и прилипающие к сомкнутым губам. Одна его рука ласкает мою талию, другая поднимается, чтобы ласкать мое лицо. Его пальцы крепко держат меня, надавливая на мой подбородок, чтобы наклонить мою голову, как он наклоняет свою. Он открывает свой рот навстречу моему, медленно, сладко. Его язык проводит по моим губам, по моему языку. Его пальцы чуть сильнее впиваются в мою талию.

Я таю на его руках, как масло на теплом хлебе.

Я таю в тепле его медленных поцелуев, его кожи на моей, влажного тепла его языка.

Обхватив его шею руками, я притягиваю его ближе, углубляя наш поцелуй. Я не могу поверить, насколько это приятно. Тепло заливает мои щеки, грудь, живот. Тепло разливается между ног, где мне жарко, тесно и пульсирует.

Я не могу объяснить, но это похоже на первый поцелуй. Как в юности, когда целуешься в первый раз, когда чувствуешь, что делаешь что-то судьбоносное и запретное – почти табу. Я извиваюсь на коленях Ноя и прижимаюсь к нему, и просто чудо, что мне удается сдерживать хрипы удовольствия, поднимающиеся к горлу.

Наконец Ной разрывает поцелуй, мягко отстраняясь. Мои губы покалывает, они живы от ощущенй. Его теплое дыхание овевает мой влажный рот. Он говорит с придыханием.

– Куда ты хочешь чтобы я поцеловал тебя, принцесса?

Я смотрю на него, охмелев от удовольствия и неожиданности. Я едва уловила это прозвище – его вопрос тлеет в моем сознании, отбрасывая то свет, то тень на мои мысли. Никто еще не задавал мне такого вопроса. Я пытаюсь ответить, но мой голос срывается. Я тяжело сглатываю и отвечаю.

– Куда захочешь.

– А где тебе нравится? – спрашивает он, негромко и мягко. Он проводит большим пальцем по моей щеке. – Там? – Его рука скользит к моей шее, проводя по чувствительному пульсу. – Там?

Затем его пальцы опускаются к моему плечу, щекочут ключицу, скользят по впадинке у основания горла. – Там?

Везде, где он прикасается ко мне, моя кожа оживает, кажется, что она светится неоновым светом.

Я прикусываю губу.

– Везде, – говорю я ему, мой голос почти стонет.

Он издал низкий, глубокий смешок. – Да?

– Да.

Он прижимается ртом к моей щеке, как раз в том месте, где был его большой палец, и целует меня. Он целует мою шею, проводя языком по нежной коже. Я вздрагиваю от его прикосновений и наклоняю голову в сторону, открывая ему доступ. Его рот скользит по моей шее к горлу и проводит линию мелких перышек поцелуев по ключицам.

Это так приятно, что я не могу сдержаться: Я вскидываю бедра, прижимаясь к нему еще ближе. Когда мои бедра встречаются с его бедрами, мое сердце учащенно забилось, и я издала маленький возглас удивления.

Он твердый.

Действительно твердый.

Прежде чем я успеваю это осознать, Ной обхватывает меня одной рукой за талию и прижимает к себе. Затем мы падаем обратно на диван: я на спину, а Ной сверху, опираясь на локти. Его бедра прижимаются к моим, не сильно, но целенаправленно. Его эрекция упирается мне между ног, и по мне прокатывается волна возбуждения. Я издаю стон удовольствия, который он заглушает своим ртом, когда снова целует меня.

Несмотря на то, что очевидно, как он возбужден, его поцелуи не меняются. Он не становится более агрессивным или более настойчивым. Вместо этого поцелуй медленный, затяжной, настойчивый. Его рот покидает мой, его губы скользят к моей шее. Он посасывает чувствительную кожу, затем нежно ласкает ее языком.

Там, где его рот касается меня, волны удовольствия распространяются по мне, как рябь по воде. И теперь, когда мы здесь, когда я нахожусь под ним, когда его кожа прижимается к моей шее, а его эрекция – ко мне, я точно знаю, к чему это приведет. Я протягиваю руку между нами, и мои пальцы нащупывают крошечные перламутровые пуговки бюстье.

Но Ной отрывает рот от моей шеи, и его рука ложится на мою. Он берет мои пальцы в свои, не давая мне расстегнуть пуговицы на топе.

Я моргаю, глядя на него. Мое лицо такое горячее, что я могу только молиться и надеяться, что я не стала ярко-красной.

– Что ты делаешь? – Мой голос прозвучал хрипло, что привело меня в полное замешательство.

Лицо Ноя очень серьезно и серьезно смотрит на меня. – Давай остановимся здесь. Я вызову тебе такси.

Тепло, пульсирующее во всем моем теле, внезапно становится холодным.

– Что? – Я отталкиваю его от себя, и он тут же отходит в сторону, садясь на край дивана, пока я подтягиваюсь. – О чем ты говоришь?

– Давай на этом закончим, – говорит он, хотя его губы буквально еще блестят от моих поцелуев. – Завтра у меня тренировка, а у тебя, я уверен, утром занятия.

– Занятия? Да кого это волнует?

Меня захлестнула целая гамма эмоций.

Раздражение. Злость. Смущение. И, конечно, я все еще невероятно возбужден, что как-то усугубляет ситуацию. – Я не понимаю, неужели ты…

Я останавливаю себя и тяжело сглатываю. Мне вдруг захотелось заплакать, хотя плакать было не из-за чего.

Но вместо того, чтобы наблюдать за мной, игнорировать меня или играть в спокойствие, Ной делает то, чего я не ожидала.

Он объясняется со мной.

– Серафина. – Мое имя звучит в его устах мягко и сипло. – Я думаю, что ты великолепная девушка. Уверен, ты и сама можешь сказать, я нахожу тебя очень сексуальной, и есть куча вещей, которые я мог бы придумать, чтобы сделать с тобой на этом диване прямо сейчас. Так что мы расстаемся на ночь не потому, что я не хочу делать, и не потому, что ты мне не нравишься – потому что ты мне действительно чертовски нравишься. А потому, что это первый раз, когда мы проводим время вместе, а ты еще учишься в колледже, и я не хочу этим воспользоваться.

– Ты не пользуешься, – быстро говорю я.

– Я и не говорю, что пользуюсь, – говорит он. – Но я не собираюсь трахать тебя, когда мы впервые проводим время вместе. Я даже не пригласил тебя на свидание.

– На свидание? – Я бросаю на него взгляд, полный отвращения. – Я не из тех, кто ходит на свидания.

– Мы не обязаны идти на свидание, если ты не хочешь. – Он придвинулся ко мне поближе на диване, подняв руку в благоразумном жесте. – Но мы только что познакомились, и я не хочу, чтобы ты сделала что-то, о чем потом будешь жалеть.

– Мне восемнадцать, – говорю я, усаживаясь поудобнее. – Я же не ребенок. Я знаю, чего хочу.

– Мне двадцать, и я уже достаточно взрослый, чтобы понимать, что иногда в порыве чувств мы делаем то, о чем потом можем пожалеть.

Я отталкиваю его и встаю. – Я бы не пожалела, что переспала с тобой, но ты пожалеешь, что отверг меня!

Он смотрит на меня, его спокойствие не нарушено. – Я не отвергаю тебя, Сеф.

– Так в чем же тогда проблема? – Я сузила глаза. – Почему ты играешь в игры?

– Никаких игр, – говорит он. – Подумай неделю. Если ты все еще хочешь заняться со мной сексом, то возвращайся – ты знаешь, где я сейчас живу. Возвращайся, и я сделаю с тобой все, что ты захочешь.

Это самая снисходительная фраза, которую я когда-либо слышала в своей жизни, как будто мне нужно время, чтобы решить, с кем спать. Я скрещиваю руки и говорю ледяным тоном. – Почему ты думаешь, что я не найду себе кого-нибудь другого?

– Если ты этого хочешь. Я не распоряжаюсь твоей жизнью. Это ты делаешь.

Если бы это было так, то мы бы занимались сексом прямо сейчас, хочу я сказать. Но я не хочу доставлять ему удовольствие. Если Ной хочет заставить меня подождать неделю, то это прекрасно. Мне будет легче, чем ему.

Я в этом уверена.

Глава 10
Католическая шлюшка с чувством вины

На следующий вечер я отправляюсь в Лондон с Каяной Килберн и Камми. По дороге я даю им конкретное указание сделать как можно больше фотографий, на которых я танцую с парнями. Мое шелковое платье-слип возмутительно короткое и возмутительно тонкое. Под ним вместо бюстгальтера – изящный жемчужный жгут, а из аксессуаров – длинные перчатки из белой марли и туфли на шпильках.

Весь вечер я пью шампанское и принимаю все напитки, которые мне подносят мужчины. И юноши, и мужчины постарше. Я позволяю двум парням прижаться к моему телу на танцполе, а пожилому мужчине с серебряными волосами на висках положить руку на мою талию, наблюдая, как я пью изящными глотками его мерзкое виски.

Каяна и Камми с восторгом наблюдают за моими выходками, фотографируя их. Мужчины не получают от меня ничего, кроме кокетливых улыбок, но фотографии наводят на мысль о скандале и разврате. Я даже позволила Каяне сфотографировать, как Камми зубами перетягивает мою жемчужную шлейку, ее лицо находится между моими грудями, а я откидываю голову назад и смеюсь.

Я планировала запастись фотографиями и мучительно выкладывать их в течение недели – заставить Ноя заплатить за то, что он играл с моими чувствами и потребностями. Но к тому времени, когда мы выходим из клуба, я уже слишком пьяна для продуманной стратегии.

Я лежу, развалившись на сиденье лимузина, положив голову на колени Каяаны и держа телефон над головой. Я хихикаю про себя, пролистывая записи с камеры и отправляя Ною самые возмутительные снимки, которые только могу найти.

– Кому ты их отправляешь? – подозрительным тоном спрашивает Камми. – Это твое злобное хихиканье меня пугает.

– Наверное, Эвану, – ухмыляется Каяна, глядя на меня. – Разве это не финал? Роза и Эван, сидящие на дереве?

– Уже нет, – хмыкает Кэмми. – У нее теперь новый парень.

– Это не так, – бормочу я про себя.

Я занята тем, что посылаю Ною фотографию, на которой я нагнулась перед молодым банкиром с голубыми глазами и раскрасневшимся лицом. На снимке моя спина выгнута дугой, задница прижата к промежности банкира, костяшки пальцев побелели, когда он сжимал мою талию, выражение лица жадное. Ноа должен это ненавидеть. Я сопровождаю картинку сообщением.

Роза: Интересно, даст ли он мне то, что ты не смог?

Затем я посылаю ему эмодзи "поцелуй".

– Мне не показалось, что у нее есть новый парень, – говорит Каяна. – Не так, как она вела себя в клубе.

– Она пытается заставить его ревновать, – говорит Кэмми, сузив на меня глаза. – Я вижу.

– Я бы не рекомендовала такую авантюру, – говорит Каяна, проверяя свои длинные ногти цвета корицы. – Я пыталась сделать то же самое со своим бывшим, и он поклялся в любви, трахал все, что движется, а теперь он помолвлен.

– Эта помолвка не считается. Она устроена, – замечает Камми. – А ты сначала трахалась со всем, что движется.

Каяна помахала пальцем в сторону Камми. – Да, чтобы заставить его ревновать, очевидно. Что не сработало – очевидно.

Под стеной фотографий, которыми я завалила экран, наконец-то появляются три точки. Я подношу телефон ближе к лицу, прикусывая губу, пока он набирает текст. Наконец появляется сообщение.

Ной: Он не даст тебе того, что дам я, если ты вернешься в четверг.

Я сжимаю ноги вместе, жалея, что ему не так легко меня возбудить, жалея, что не позволила кому-то отвезти меня в гостиницу, а не вернулась в Спиркрест, чтобы провести еще одну ночь в муках сексуальной неудовлетворенности.

Тем не менее, я отказываю Ною в удовольствии. Я отвечаю на его сообщение.

Роза: Есть только один способ узнать…

Затем я посылаю ему эмодзи поцелуя и выключаю телефон.

На следующее утро я сижу за своим туалетным столиком – ну, за столом, переоборудованным под туалетный столик, – на лице у меня маска, а волосы убраны в пучок. Потягивая свой детокс-чай, я наконец-то включаю телефон. Я ухмыляюсь, глядя на экран, и жду, когда на него посыплются гневные сообщения и панические пропущенные звонки.

Я уже проделывала этот трюк раньше, и он никогда не подводил.

До сих пор, видимо.

Появляются уведомления, но только одно от Ноя.

Его ответ на мое последнее сообщение, отправленное через пару минут после моего.

Ной: Пожалуйста, оставайся в безопасности. Позвони мне, если я тебе понадоблюсь.

Я смотрю на его сообщение, поражаясь невыразимой наглости этого человека. Мало того, что он ведет себя так, будто ему все равно, трахаюсь ли я с кем-то еще, так он еще и достаточно джентльмен, чтобы беспокоиться о моей безопасности? Чтобы предложить забрать меня, если мне понадобится помощь?

Не может быть, чтобы он это имел в виду. Ной Уотсон, с его уродливой квартирой, сломанным носом и постыдной честностью, должен быть самым большим игроком, которого я когда-либо встречала.

Ни один парень не может быть настолько уверен в себе.

Даже не так: ни один парень не бывает настолько милым.

Ной притворяется, как и все остальные. Он как-то обманул меня, заставив думать, что он не играет в игры, но теперь я вижу его насквозь. К несчастью для него, я играю в эти игры гораздо дольше, чем он, и с гораздо более сильными противниками. Если я пережила трех королей, то, думаю, справлюсь и с простым садовником на полставки.

Пора назвать его блеф.

Проигнорировав его последнее сообщение, я отправляю ему сообщение.

Роза: Мой отец хочет, чтобы я приехала на благотворительный вечер в Лондон, и мне необходим парень. Не против?

К тому времени, когда он наконец-то отвечает, я уже смыла с лица маску, увлажнила кожу, допила чай для детоксикации, позанималась сорок пять минут йогой и пятнадцать минут дневником, накрасила ногти и пришила цветы на рукава винтажной джинсовой куртки Камми по ее просьбе, высказанной несколько месяцев назад.

Ной: Не совсем в моем вкусе. Когда?

Роза: В январе.

Ной: Я буду работать.

Я бросаю взгляд на свой телефон, но убеждаюсь, что мой ответ содержит кучу эмодзи улыбки и сердечка, чтобы изобразить миловидность.

Роза: Возьми выходной. Я заплачу тебе, если хочешь.

Ной: Меня не волнуют деньги.

Я ухмыляюсь. Лжец. Всех волнуют деньги – особенно тех, кто их не ненавидит.

Роза: Тогда в чем проблема?

Какие оправдания он будет придумывать? Я знаю, что он не захочет прийти. Такой, как он, будет бросаться в глаза на Гала-вечере.

Именно поэтому я хочу, чтобы он поехал. Наверное, придется переспать с ним, чтобы он согласился, но я с радостью пойду на такую жертву.

Через несколько минут на экране появляется его ответ.

Ной: Пришли мне дату и время, чтобы я не забыл.

На мгновение я непонимающе смотрю на свой телефон.

Роза: Ты придешь на гала-концерт?

В ответ он просто показывает большой палец вверх.

Я целую вечность смотрю на свой телефон, наполненный непонятной смесью триумфа, досады, беспокойства, удивления и восхищения.

Ной не просто тайный игрок.

Он опытный игрок.

В четверг я пропускаю занятия и посвящаю весь день планированию своего наряда, принятию ванны, пилингу, депиляции, увлажнению и покраске ногтей на руках и ногах. Когда я выхожу из ванной в пушистом розовом халате и сажусь за туалетный столик, чтобы приступить к прическе, на улице уже сгущаются сумерки.

Камилла входит, когда я уже на полпути к прическе – скорее, к ритуалу – с кипой учебников под мышкой. Она входит без стука, как обычно, и останавливается, как только видит меня. Ее глаза сужаются от подозрения.

– Куда ты идешь?

– Никуда.

– Ты весь день прогуливала уроки и сияешь, как будто провела весь день в спа-салоне. Ты определенно куда-то собираешься.

– Нет, – вру я.

Она плюхается на мою кровать и широко открывает рот.

– О. Боже. Роза. Ты возвращаешься в дом мистера Мортона. Не так ли?

– Заткнись, я не собираюсь в дом мистера Мортона! – Я замахиваюсь на нее рукой. – Ты такая глупая. Я встречаюсь с Ноем.

– Какой, на хрен, Ной? Клянусь, Роза, ты действительно все это выдумала, потому что откуда мне вообще знать, что этот парень существует?

– Господи, Камми, зачем мне врать? – Я хватаю свой телефон, выключая музыку, играющую на нем. – Вот!

Я сунула ей в лицо фотографию профиля Ноя, и она схватила мой телефон, уставившись на экран. Ее глаза расширяются, а рот приоткрывается, как будто я только что показал ей самую скандальную фотографию из когда-либо сделанных. Я не понимаю, почему, ведь фотография Ноя маленькая и размытая, простое селфи, на котором он улыбается. Камми смотрит между мной и фотографией.

– Это он?

– Да! Я же говорила тебе, что это не мистер Мортон.

Я выхватываю у нее свой телефон. Ее глаза сужаются.

– Ну и что? – властно спрашивает она, скрещивая руки. – Ну и что? Вы двое трахались? Ты спорила с отцом, а теперь трахаешься с садовником?

Ее школьная рубашка расстегнута, и под золотой цепочкой крестика на ключицах красуются крошечные пунцовые засосы. Подумать только, что эта одержимая мальчиками шлюха с засосами пытается обвинить меня в католицизме, просто смешно.

– Я не трахаюсь с помощниками, – огрызаюсь я. – Ты так судишь.

– Я просто не хочу, чтобы ты совершила ошибку, – говорит она более мягким тоном.

– Я и не совершаю, ясно? Я точно знаю, что делаю. Торжество состоится через пару месяцев, и Ной согласился поехать со мной. Когда мой отец увидит нас, он будет в такой ярости, что сделает все, чтобы я порвала с ним.

Камми медленно кивает, но на ее губах появляется сомнительная гримаса.

Я закатываю глаза. – Что?

– Ну, если он уже согласился пойти с тобой на гала-концерт, тогда зачем ты идешь к нему?

– Мой отец не позволит мне вернуть деньги, если я просто приведу на гала-концерт какого-то случайного незнакомца, очевидно. Он должен поверить, что мы действительно вместе, а для этого Ноа тоже должен в это поверить.

– И поэтому тебе нужно трахнуть его?

Я снова поворачиваюсь к зеркалу и киваю Камми через отражение. – Именно.

Камми наклоняет голову, ее глаза фиксируют мои через зеркало. – Ты трахаешься с ним не потому, что он тебе нравится?

– Фу, конечно, нет.

Я опускаю взгляд и смотрю на свое отражение.

Все, что я вижу, – это золотистые волосы в сверкающих волнах, кристально-голубые глаза, стеклянную кожу и лживый рот.