Текст книги "Белкина в колесе (СИ)"

Автор книги: Аврора Добрых

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Можно бы было сходить на платное УЗИ, но оно стоило больше двух тысяч. Люда была готова распрощаться с этими деньгами только в крайнем случае, когда станет совсем невмоготу. А пока этот момент не настал, стойко сносила непрекращающуюся боль.

На пятый день мучений ей стало совсем плохо. Каким-то чудом ей удалось вовремя отдать двум клиенткам готовые заказы и приготовить домашним обед и ужин. После этого она около часа лежала в горячей ванне, чтобы не выть от боли и не пугать детей.

Вечером пришел Володя и, увидев Людин нездоровый землянистый цвет лица, всерьез обеспокоился.

– Люд, может, позвоним Тамаре Яковлевне? – Он задумчиво почесал подбородок. – Она все-таки жизнь прожила, знает, что делать в таких ситуациях.

– Не надо ей звонить, – морщась от боли и не отпуская ладоней от низа живота, сказала Людмила. – Она не врач и скажет вызывать скорую.

– Так, может, вызовешь скорую, а, Люд?

– Потерплю еще немного. Авось, отпустит.

После ужина резко поднялась температура, а боль стала нестерпимой. Ударная доза обезболивающих была как мертвому припарка. Легче не становилось ни на секунду. Людмила, сама того не замечая, принялась тихонько подвывать. Она ходила из комнаты в комнату, согнувшись в три погибели, и едва не плакала. Ее всю колотило в ознобе.

Володя, который доел свой ужин, выглянул в коридор и озадаченно посмотрел на жену, шаркающую резиновыми тапками по полу.

– Болит, Люд?

Женщина смогла лишь кивнуть – даже говорить было больно.

– Слушай, ну ты тогда посуду оставь. Что я, сам не справлюсь что ли? Сейчас соберу со стола и в раковине залью водой, чтоб не засохло. За ночь настоится и с утра можно будет только сполоснуть и готово.

– Спасибо, Вов, – выдавила Людмила, едва понимая, о чем он говорит.

А потом в глазах вдруг потемнело, мышцы расслабились, и тело мешком начало заваливаться вбок. Последнее, что помнила Люда – ноги мужа в серых шерстяных носках перед глазами, выглядывающие из открытых тапок, и оглушительный крик дочери. После этого все померкло.

***

После отъезда скорой Владимир отправил ревущих детей в комнату, а сам заперся на балконе с сигаретой и набрал Тамару Яковлевну.

– Зять, ты чего? У меня смена через десять минут начнется.

– Знаю, мама, знаю. Беда у нас. Люду увезли на скорой.

– Когда??

– Только что.

– А что сказали?

– Да толком ничего, вы же их знаете… Сказали, что какое-то острое состояние, подозрение на аппендицит, и что повезут в пятую больницу на операцию. А, ну и еще, что звонить в регистратуру завтра с утра. Ночью, дескать, все равно никто ничего не скажет. Олег с Аринкой ревут, я сам уже места себе не нахожу…

Тамара Яковлевна хоть и была ошарашена, но вида не подала. Она прекрасно знала, что ради дочери нужно держать себя в руках. Еще не хватало напугать мужика до того, что он не выдержит и ударится в запой, как его отец. Причем запой – это еще цветочки. Наученная горьким опытом, женщина прекрасно знала, что мужчины не переносят, когда у жены слабое здоровье. Бегут от таких жен как от чумы. Поэтому, вместо истерики, которую бы на ее месте устроила любая мать, Тамара Яковлевна спокойно произнесла:

– Вов, ты не волнуйся. Киста у Людки, скорее всего. Это не смертельно. Сейчас прооперируют и будет как новенькая. У нас все по женской линии – здоровые как кобылы. Богатырское здоровье. У меня в Людкином возрасте было то же самое. Сделали операцию – и с тех пор ни разу не чихнула даже. Ты меня знаешь.

– Знаю, Тамара Яковлевна, вашему здоровью только позавидовать можно. По-доброму, конечно.

– Вот и Людка вся в меня. Говорю тебе: все будет нормально. Уже завтра побежит вовсю шуршать на кухне.

– Ну завтра-то, наверное, не надо. Не к спеху кухня-то… А что за киста такая? Впервые слышу.

– Киста яичника. Это доброкачественное образование, иногда случается. Не переживай, на женском здоровье никак не отражается. Людка тебе еще выводок целый родит, если захочешь.

– Ну вы меня прям успокоили, – выдыхая дым, произнес Владимир. – Спасибо, мама, как знал, что сразу надо звонить вам!

Судя по тону зятя, он действительно успокоился. Тамара Яковлевна была очень довольна собой, ей удалось главное – убедить, что его жена по-прежнему здорова и крепка. Теперь у него точно не будет повода искать кого-то на стороне. Ведь бабы нынче болезные, никогда не знаешь, какую болячку скрывают. А Людка – как открытая книга. Удалят кисту и все, нет больше поводов для беспокойства.

Поговорив с тещей, Владимир немного успокоил детей и со спокойной душой лег спать. Наутро встал по будильнику и первым делом набрал регистратуру.

– Терентьева? – уточнил женский голос в трубке.

– Да, Терентьева Людмила Анатольевна. Ее должны были прооперировать сегодня ночью.

– Вижу. Умерла она. Соболезную. – Последнее слово женщина по ту сторону аппарата произнесла таким будничным тоном, словно пожелала доброго утра.

– К-как умерла?..

– Не вынесла операцию. Приезжайте сразу в морг, левый вход с торца, первое окно. Там все расскажут.

– Подождите, женщина, в смысле, моя жена умерла?? Вы что такое говорите?? У нее была киста!

– Соболезную, – равнодушно повторила тетка, – документы не забудьте.

Словно почуяв неладное, в комнату заглянули обеспокоенные дети.

– Пап, что с мамой?

Владимир был совершенно дезориентирован. Не думая и не подбирая слов, он произнес:

– Мамы больше нет…

Глава 27

Людмила лежала в абсолютной тишине. Казалось, что она плыла по какой-то туманной и бесшумной реке. Все было молочно-белое, ничего не видно и не слышно – и это было самое замечательное чувство.

«Может быть я умерла? Даже если так, то почему мне так хорошо и уютно? Так тихо… Аж немного звенит в ушах. Вот бы это никогда не кончалось…»

Не успела женщина додумать последнюю мысль, как знакомые голоса тут же вырвали ее из неги спокойствия.

– Людок, ну и напугала же ты нас! Я чуть не поседел!

– Мама, мамочка, мы так испугались! Нам сказали, что ты умерла!

Услышав детей, Люда тут же распахнула глаза. Первым, кто оказался в поле зрения, стал Володя. Перед ней было его румяное, даже слегка раскрасневшееся лицо, с довольно дурацким выражением на нем. Словно он увидел не жену, а нечто удивительное.

– Ну и напугала же ты нас, – повторил муж. – Ох и напугала, Людок!

– Мамочка, моя родная, ты как?? – раздался голос Арины.

– Мамулечка, я бы сам умер, если бы ты умерла! – а это был Олежка.

– Люд, ну ты всех на уши подняла… – проговорила Тамара Яковлевна. – Это ж надо умудриться, дотерпеть до реанимации! Взрослая уже женщина, а все как дитя малое… Переполошила весь дом, зятя моего чуть до инфаркта не довела, пришлось его корвалолом отпаивать. Я тебе сколько раз говорила, что нужно думать не только о себе??

– Вообще-то, – тут же вмешалась Арина, – мама до последнего не шла в больницу как раз потому, что думала обо всех кроме себя.

– Ой, если б ты еще что понимала в пятнадцать лет! И вообще, не учили помалкивать, когда взрослые разговаривают?

– Мне шестнадцать. И я не собираюсь молчать, если эти взрослые несут чушь!

– Что-о-о?? Люда, ты слышишь, как она со мной разговаривает??

– Да я ей сто раз говорил: иди в больницу, иди в больницу… Не пошла же! Ох, Людок... Напугала до чертиков! – талдычил свое Вова.

– Хватит. Орать. Пожалуйста, – едва слышно произнесла Люда.

Все так удивились этому, что разом замолчали.

– Прости, мам, – хором откликнулись дети.

– Ладно, внуки, давайте-ка сходим в магазин, купим вашей непутевой матери фруктов и конфет. А папа пока с ней поговорит. Нам присутствовать ни к чему.

Тамара Яковлевна увела детей, а Вова присел на стул рядом с койкой жены и, глупо улыбаясь, сказал:

– Люд, ну это и смех и грех, ей-богу. Я, значит, звоню с утра в отделение, а мне говорят, мол, померла ваша жена. Я чуть не поседел! Что делать, куда бежать, куда детей деть? Позвонил Тамаре Яковлевне, а она ж на сутках, трубку не брала, я – сестре твоей, та в слезы, ни слова не разобрал. Потом перезвонила теща, и мы сюда все вместе, значит, и рванули. Без Снежки только, ее с работы согласились отпустить только на похороны. Ну мы, в общем, в морг прибегаем, и я говорю, мол, так и так, Терентьева Людмила, не могла она помереть, у нее же киста, а они мне, дескать, ну мы здесь ничего поделать не можем. Померла – значит померла, назад не воротишь. Но я не сдавался, Люд! Я им говорю: Терентьева Людмила Анатольевна. От отца Анатолия и никак иначе. И она, ну, тетка эта в окошке, что-то смотрит в своем компьютере, а потом тыкает где-то и выдает: а точно не Ивановна? Я ей: да уж точнее некуда, я отчество своей жены знаю. А она: впервые встречаю, чтобы так совпало. Двум тезкам да еще и однофамилицам в один и тот же вечер провели экстренную операцию в гинекологии. Только Людмила Ивановна операцию не перенесла – начался перитонит, – а вот Людмила Анатольевна в морг не поступала, стало быть, жива. – Вова протер вспотевшую шею рукавом и хохотнул: – Терентьева Людмила Ивановна, Люд, а? Ивановна! Ха! Это не моя жена, говорю! Моя – Анатольевна! И я, значит, детей и тещу в охапку беру и бегом сюда, в отделение, а мне и говорят: она в палате 41 послеоперационной. В палате, говорят, жена ваша! Люд, ну не хохма ли?

Людмила смотрела на мужа, но при этом почти не слышала, и тут в палату зашел пожилой мужчина, вероятно, лечащий врач.

– На сегодня достаточно, – велел он. – Вы затянули с операцией, пошли осложнения. С ними разберемся, но пока вашей жене нужен абсолютный покой. Поверьте, ей сейчас точно не до смеха.

– Да кто ж смеется, доктор… Это так, нервное. Все мы люди. Сейчас вот теща фруктов принесет и уйдем. Она уже скоро.

– После операции нельзя есть. Только вода. Вот ее принесите пару баклажек, никогда лишним не будет. Питание у нас тут свое, никаких фруктов пока не нужно.

– Так, я сейчас сбегаю, догоню тещу и детей. Одна нога здесь, другая там, – заверил Владимир. – Людок, ты лежи, отдыхай.

Не успел муж выйти, как в палату вернулась Тамара Яковлевна с детьми.

– Вот, Люда, купили тебе всего. Всякого разного, мало ли чего захочется: тут и йогурты, и бананы, и мандарины. Все натуральное, никакой химии. Носки даже купили, мало ли озябнешь ночью, сама же знаешь, как топят в наших больницах…

– Да уж, раз на раз не приходится! – вторил Владимир, который, похоже, забыл, что собирался за водой.

– Это точно, Вов, это точно. Так что ты, Люд, поправляйся, кушай побольше и поскорее возвращайся в строй. Вовка один там крякнет у вас, а у него еще и работа изматывающая и ответственная, понимать надо. Он, как главный кормилец в семье, не обязан держать на себе весь дом, это женская задача. Мы-то, конечно, все вместе ему поможем, и я, и Снежка, но будь нас хоть семеро таких помощников, жену мы ему не заменим.

– Мам, – Арина осторожно взяла Людину ладонь, – просто выздоравливай и ни о чем не думай. Ты не ломовая лошадь, а наша самая любимая и дорогая мамочка.

Лечащий врач строгим тоном повторил о необходимости освободить палату и добавил, что сейчас сюда привезут еще двоих пациентов, которым также нужен покой.

– Да, выздоравливай обязательно, – сказал Вова. – Люд, забыл только спросить, а где мазь? Я ее вчера ночью обыскался.

– В дверце холодильника, – тихо произнесла женщина, – в левом отделении с крышечкой.

– А, точно, туда-то я и не заглянул! Ну все, мы поехали, а ты давай, держи хвост пистолетом. Звони, если что понадобится. Телефон положил тебе в тумбочку вместе с зарядником.

Люда медленно моргнула, давая понять, что информация принята, а затем все, включая врача, направились к двери. Дети без конца оглядывались, душа за них болела нещадно. Но делать нечего, придется ждать полного выздоровления, иначе толку будет мало.

Когда в палате стало тихо, женщина прикрыла веки и вновь погрузилась в спокойную безмятежность.

Глава 28

Повторное пробуждение было вызвано сильной жаждой. В палате стояла тишина, лишь слегка потрескивала одна из продолговатых ламп на потолке. Судя по темноте за окном, был либо вечер, либо даже ночь – зимой такие моменты сложно определить на глаз.

Люда чувствовала себя не в пример лучше, чем утром, когда она очухалась после наркоза. Тогда она была словно под наркотиками и при этом вся половина тела от живота до кончиков ног была сплошным болевым центром. Теперь же, на удивление, почти ничего не болело. Слегка ныл низ живота, но эта боль была ничем по сравнению с той, что женщине пришлось переносить в тот день, когда ее увезли на скорой.

«Но все же, сколько сейчас времени? Можно звонить Володе или уже глубокая ночь?..»

Люда оглядела палату. Все как в прошлый в раз – четыре койки, однако прибавились пациенты. На ближайшей кровати мирно сопела женщина средних лет, на прикроватной тумбочке стояла банка с симпатичным букетом цветов, а рядом лежала большая коробка с печеньем. Пациентка, которая лежала в уютном углу, кажется, не спала. Но и бодрствующей ее назвать было никак нельзя: она стонала, что-то шептала, а на лбу у нее выступили капельки пота. Что-то явно шло не так, поэтому Люда решила принять полулежачее положение и попробовать понять, чем можно помочь бедняге.

Сначала она пододвинула подушку к металлическому изголовью кровати, затем, помогая себе ногами и локтями, начала медленно двигаться в ту сторону. Через несколько минут ее лопатки наконец оказались у изголовья, на поверхности подушки, и она смогла получше разглядеть происходящее в углу палаты. Та женщина металась на своей койке словно в бреду, обеими руками она вцепилась в простыню, а ногами елозила по матрасу. Правда, все эти движения были замедлены, будто бы происходили под водой.

– Эй, – тихонько позвала Люда. – Вам плохо? Может, я позову помощь?

Ответа не последовало.

Предприняв еще несколько попыток, она поняла, что больше медлить нельзя, и что есть мочи крикнула в сторону двери:

– Помогите, тут женщине плохо! Эй, кто-нибудь! Она умирает!!

Последнюю фразу она озвучила только ради эффекта, чтобы персонал больницы поскорее отреагировал на ее призывы о помощи. Это сработало. Через мгновение двери распахнулась и в палату зашла тучная медсестра. Затем она вышла и вскоре привела с собой санитаров. Те закатили внутрь койку на колесиках, поместили туда несчастную и куда-то увезли.

– Уже вторая за сегодня, – покачала головой медсестра, обращаясь то ли к Людмиле, то ли куда-то внутрь себя. – Вон, у четвертой пациентки, – она бросила взгляд на пустующую койку, – тоже все не слава богу. В каждой палате свои проблемы, давно такого не было. Зашиваемся все тут уже… И где мы столько рук найдем, чтобы каждого приводить в чувство?..

Затем она краем глаза оглядела оставшихся двух пациенток и, удовлетворенно хмыкнув, покинула палату. Вероятно, ее опыт позволял сразу определять, кто нуждается в срочной помощи, а кто может и потерпеть.

– Подождите, – пискнула вслед Люда, – не могли бы вы принести воды? Вернитесь, пожалуйста!

Но, судя по удаляющимся шагам по коридору, медсестра уже была слишком далеко, чтобы услышать. Удивительно, что пациентка с цветами и печеньем вообще никак не реагировала на шум, а ее сопение стало больше похоже на богатырский храп. Чувствовала она себя явно хорошо, а вот на ее соседку уже начало накатывать отчаянье. Покричав в пустоту еще несколько раз, Люда окончательно выдохлась. Вдруг ладонь нащупала какой-то твердый предмет на кровати.

Телефон!

Людмила даже не помнила, как он оказался рядом с ней. Может, сама вытащила из тумбы, но этот момент стерся из памяти. На экране высветилось время – 21:43. Еще не поздно для звонка. Владимир ответил не сразу.

– Але, Володь?

В динамике слышался шум трибун. Муж наверняка смотрел футбол или хоккей.

– Люда? Проснулась? Как ты? – говорил он торопливо.

– Вов, нормально, но пить очень хочется, а никто не подходит. Тут многим пациентам плохо, но весь персонал занят.

Женщина решила не упоминать, что медсестра все же заходила в палату, а она, дуреха, не додумалась сразу попросить воды.

– В смысле занят, Люд?? Это их работа вообще-то! Что за беспредел??

– Ну вот так. Говорю, как есть. А пить очень хочется, никогда так не хотелось…

– А мы разве воды не принесли тебе?

– На тумбочке ничего нет.

В динамике послышались голоса детей.

– Забыли мы про воду, пап! – то был голос Арины. – Все привезли, только воду – нет… Как там мама? М-а-а-м? Тебе лучше, температуры нет?? Что говорят врачи?

– Мам, мы по тебе соскучились, возвращайся поскорее, – захныкал прямо в трубку Олег. – Мы завтра приедем тебя навестить!

– Вова, скажи детям, что я их очень люблю, и что все хорошо. Чувствую себя отлично.

Муж бегло повторил сказанное, а затем прикрикнул:

– Все, дуйте в комнату, дайте спокойно с матерью поговорить. Дуйте, я сказал, вы ее нервируете своим галдежом!

– Вов, да ты чего кричишь так? Как они могут меня нервировать, это же дети…

Шум трибун и голоса комментаторов на фоне стали громче. Муж будто прибавил звук, чтобы не дай бог упустить какую-то деталь матча.

– Люд, ну что там, воды принесли?

– Нет. Я же говорю, никто не слышит мои крики.

– Это беспредел!! Я завтра же на них жалобу накатаю в Минздрав! Будут знать, как надо работать! Сволочи! Это просто свинство, Люд. А еще врачи называется… Они же все давали клятву Гиппократу…

– Гиппократа, Вов. Клятву Гиппократа.

– Ну. Я и говорю. Гиппократу клялись, божились, и где теперь эти их клятвы? Псу под хвост, получается, улетели. Врачи-грачи!

– Вов, ну а мне что делать? Мне кажется, я до утра не дотяну без воды-то…

Муж добродушно рассмеялся в трубку:

– Людок, ну ты как скажешь! Все ж позади уже. Опасность миновала. Теперь с тобой все будет хорошо. А я уж этим скотам завтра устрою. Не позволю игнорировать мою жену. Никому не позволю, слышишь меня, Люд? Они у меня завтра по струнке все ходить будут, помяни мое слово. Гады какие…

– Ладно, Володь, давай. Завтра увидимся.

– Конечно, увидимся, Люд. А ты поспи, отдохни. Целую тебя, обнимаю.

– И я тебя.

Потом муж, вероятно, бросил телефон рядом с собой, но не до конца нажал на отключение вызова, поэтому из телефона еще какое-то время доносились крики комментаторов, пока женщина не завершила вызов.

– Муженек твой? – раздался слева хриплый голос.

– Что, простите? Ой, извините, я, наверное, разбудила вас своими разговорами… А это, – Люда кивнула на телефон, – супруг мой, да.

Женщина с соседней койки легла на бок лицом к собеседнице.

– Не разбудила, не переживай. Я сплю как убитая. Меня Ира зовут, а тебя?

– А меня Люда. – Женщина улыбнулась.

– Давай на ты, Люд? Не в том мы положении, чтобы кланяться друг перед другом.

Людмила рассмеялась:

– Это верно, да. Ты как себя чувствуешь? Соседку нашу в реанимацию увезли, пока ты спала.

– А хрена со мной сделается? – гоготнула Ирина и тут же схватилась за бок, который был сверху. – Болюче, зараза, но это только когда ржу. Давно ты замужем за этим козлом? Прости, что так говорю, но я привыкла все сразу и в лоб. К чему размусоливать?

– Уже почти шестнадцать лет как… А почему козел?

– Ну потому что графинов с водой я возле тебя что-то не вижу.

Люда так растерялась, что не нашлась с ответом. А Ира тем временем потянулась к дверце своей тумбочки и выудила оттуда двухлитровую бутылку воды. Затем открыла крышку и, придерживая рукой больной бок, кое-как поставила бутылку на тумбу и пальцем подвинула к краю.

– Дотянешься?

– Боже, вода! – воскликнула Люда. – Конечно, дотянусь! Сейчас, потихоньку-полегоньку буду двигаться в твою сторону. Пару минут – и достигну цели. Спасибо, Ира! Ты просто фея-волшебница!

– Умирать тут от жажды я не позволю ни себе, ни тебе, ни той бедолаге, которую увезли в реанимацию. Мой Степан, если надо, фуру сюда пригонит с водой, лишь бы я осталась довольна. И я не фея, – ухмыльнулась соседка. – Я просто несчастная женщина, которая в какой-то момент так задолбалась быть несчастной, что в один прекрасный день построила всех в рядок и заставила играть по моим правилам.

Глава 29

На следующий день, ближе к вечеру, навестить Людмилу пришло все семейство. Не было только Тамары Яковлевны, которая отправилась на сутки. Снежана привезла детей, а Владимир приехал следом, прямо с работы. Вероятно, сумел отпроситься. Когда он вошел в палату, с него стекало семь потов. Оказалось, что из-за поломки лифта бедолаге пришлось пешком подниматься на третий этаж, таща по бутылю воды в обеих руках. Про воду ему напомнил лечащий врач, который утром делал обход и увидел, что обещанным питьем Людмилу так никто и не обеспечил. Ее, конечно, поила и соседка по палате Ирина, а также утренний персонал, но своей отдельной бутылочки с водой у нее не было. Это заставило доктора позвонить Владимиру и отчитать за халатное отношение к жене.

Арина и Олег тоже принесли по бутылке, и теперь у Люды было полно воды, хоть упейся.

– Хоть упейся, Людок, – озвучил Вова ее мысли, ставя тяжеленные бутыли подле ее кровати и утирая рукавом пот с шеи и затылка.

– Ей, если что, наклоняться нельзя, – буркнула со своей койки Ирина. – Она после операции. Это я так, вдруг запамятовали.

Вова, пыхтя, водрузил один из бутылей на тумбу, после чего Ирина округлила глаза и просто отвернулась. Озвучивать очевидную мысль, что воду можно сразу налить в кружку, а рядом поставить маленькую бутылочку, соседка не стала.

– Спасибо, дорогие вы мои! – воскликнула Люда, видя искреннюю тревогу в глазах детей. Муж выглядел спокойным и уставшим, но тоже наверняка волновался.

Снежана тем временем копалась в большой хозяйственной сумке, выуживая оттуда всякую всячину.

– Я вот лазанью тебе сделала, оставлю тут, – сказала она. – Врач сказал, что, в целом, уже можно есть что хочешь. Люд, кстати, а у вас тут зам отделения – интересный такой мужчина. Не видела, у него есть кольцо? Я что-то не разглядела.

– Снеж, ему ж за шестьдесят уже, ты чего?

– Я тебе не про главного, а про его заместителя.

– А-а… так он ко мне и не заходил даже, я его в глаза не видела.

– Слушай, тогда я пойду, прошвырнусь по отделению, ладно? Мало ли встречу его. А вы тут пока семьей поговорите.

– Конечно, иди, только зачем…

– Скоро вернусь! – В дверях Снежана столкнулась с медсестрой. – Ой, как хорошо, что вы зашли? Не подскажете, где зав отделением?

– Так в кабинете у себя…

– Отлично, спасибо!

– Герасимова, – обратилась медсестра к Ирине, – на процедуру поедем или пешочком дойти сможем?

– Думаю, лучше поедем.

– Игорь, кати кресло сюда! – гаркнула медсестра в сторону коридора.

Вскоре Ирину с комфортом разместили в кресле и повезли в процедурную.

– Подружились с соседкой? – спросил Вова. – Это хорошо, Люд. Значит, на поправку идешь, иначе бы не было желания лясы точить. Такими темпами скоро и домой, да ведь?

– Да, Вов. Но не раньше середины следующей недели.

– Ох… ох… без тебя совсем зашиваюсь.

– Я понимаю, но ничего не могу поделать. Решение о выписке принимает врач. Я-то, сам понимаешь, хоть и рада встать на ноги да рвануть домой, но пока не могу самостоятельно даже подняться.

– Мам, прекрати, – сказала Арина, – не надо никуда рваться. Папа преувеличивает. Ты лечись, у нас все в порядке. Олег, расскажи, как вы вчера выиграли турнир с придурками-друзьями.

– О-о, мам, точно! – сразу оживился сын, похоже даже не заметив часть про «придурков». – По пятьсот рублей каждому дали, представляешь? Всего было двенадцать команд и мы оказались самые крутые, хотя самую первую катку чуть не слили… Щас расскажу – не поверишь, мам!

Пока Олег взахлеб рассказывал, какая у них с друзьями сложилась замечательная команда, Владимир ерзал на стуле. Как будто ему тоже было что сказать и аж не терпелось сделать это. Когда сын выдохся, Люда вперила взгляд в мужа, мол, давай уж, рассказывай.

– Совсем забыл, Людок! – наигранно хлопнул себя по лбу тот. – У Сереги же день рождения в эти выходные. И мы, значит, ну, чтоб особо не мудрить, решили просто арендовать небольшую дачку с банькой на два дня. Ты ж не против? За детей не волнуйся – Тамара Яковлевна и Снежана обещались приглядеть, накормить и все такое. А если какой форс-мажор, то и Зойке могу звякнуть.

– Зое не звони! Я ей ничего не рассказывала, ни к чему ее сейчас волновать. У нее Никита ногу сломал, а Лева подхватил воспаление легких, есть подозрение на коронавирус. Дел у нее и без нас хватает.

– Никакого коронавируса не существует, – сказал с умным видом Вова. – Я только недавно узнал. Так что голову ему там только морочат. Но я понял, ей звонить не буду. Это и не проблема, Люд. Тамара Яковлевна и Снежана справятся. Одна не сможет, так вторая подхватит. Посидят с нашими сорванцами.

– Со мной не надо сидеть, мне шестнадцать лет! – возмутилась Арина. – Я вообще собираюсь с ночевкой к Полинке. У нее мама дома будет с нами, просто в другой комнате. Мы хотим приготовить пиццу, а потом устроить пижамную вечеринку. А папа не разрешает идти!

– Я не знаю никакую Полинку, – пожал плечами Вова.

– Они дружат с детского сада, Вов.

Тот снова пожал плечами:

– А, ну тогда пусть идет.

– Ариш, конечно иди, только оставь отцу номер телефона теть Лены и самой Полины, хорошо?

– Хорошо, мамуль, спасибочки! – Арина наклонилась и легонько обняла мать.

– Так вот, Люд, – продолжал Владимир, – дачу, говорю, снимем на выходные с баней. Точнее, уже сняли. Ты все равно тут пока лежишь, все ж обошлось, верно? Можно нам и отметить. Баня же – это святое!

Людмила в уме начала делать нехитрые подсчеты, и получившаяся предварительная сумма ее совершенно не обрадовала. К гадалке не ходи, Вова легко угробит треть зарплаты, ведь снова захочет прыгнуть выше головы, как обычно делал для своих друзей.

– Ну вот и ладненько! – хлопнул в ладоши муж, ободренный смиренным молчанием жены. – А за детей не волнуйся. Я всегда начеку, ага! Ты, Аринка, телефонные номера Тамаре Яковлевне дай, а то меня в городе-то не будет, поняла?

– Поняла, – закатила глаза дочь.

В палату вернулась Снежана. На ее лице лежала вселенская скорбь.

– Он женат, – упавшим голосом сообщила она. – Двое близнецов и жена. И собака породы «кокер спаниель». Опять я в пролете…

Вова и дети понимающе переглянулись.

– Снеж, ну на нем свет клином не сошелся, – осторожно проговорила Люда. – Мало их что ли таких врачей.

– Уйма! Только все женаты! А те, которые до сих пор не окольцованы, либо не любят женщин, либо без слез на них не взглянешь. Хотя у нас и на таких спрос есть…

– Людок, ну что, нам, наверное, пора на выход, – сказал глава семейства, обрушив ладони на колени, чтобы было удобнее подниматься с места. – А то засиделись мы что-то. Снежана, поехали, расскажу тебе про своего коллегу. Он как раз холостой. Вдовец, все при нем. Немного с лишним весом, ну так это его не портит, даже наоборот. А как на аккордеоне играет – закачаешься! Семен Петрович у нас душа компании!

Вскоре Люда осталась в палате одна. Телефон разрывался от сообщений от клиентов про починку одежду да пошив штор. Одна мысль, сколько Вова может потратить на съем дачи, приводила Любу в ужас, так что она приняла сразу все заказы на конец следующей недели. Засыпая в ту ночь, женщина молила судьбу лишь об одном – чтобы к этому времени у нее нашлись силы выполнить свою работу в срок.

Глава 30

В больнице Людмила провела полторы недели. Выписали бы гораздо раньше, обратись она за помощью вовремя. Когда врач наконец дал добро на выписку, женщина поймала себя на мысли, что охотно задержалась бы тут еще на недельку. Но, конечно, вслух она об этом никому не сказала.

За время госпитализации Людмила очень сдружилась с соседкой по койке. Ирина была чересчур прямолинейным, но при этом очень добрым и честным человеком. Она сразу вызывала доверие и симпатию. Новоиспеченные подруги обменялись телефонами и собирались регулярно созваниваться. Увы, видеться особо не получится, поскольку Ирина жила в области, за несколько часов езды от Москвы, а в столичную больницу попала благодаря стараниям мужа. Раньше тот был полным эгоистом, но стоило его жене показать характер и бескомпромиссность, как все поменялось в мгновение ока. Теперь Степан денно и нощно следил, чтобы вокруг Ирины царили исключительно комфорт и радость.

Выписка состоялась во вторник после полудня. Все работали, поэтому встречать Люду приехала Зоя. Ее сын Никита, который сломал ногу, активно шел на поправку, а у мужа Левы не подтвердился коронавирус, и мужчина уже вернулся к работе. Так что подруга детства охотно вызвалась приехать в больницу и довезти Люду до дома.

В квартире перед ними предстал не то чтобы ужасный бардак, но создавалось такое ощущение, что здесь все это время никто не убирал. В прихожей куча мелкой грязи, немного воды на полу (видимо, кто-то не отряхнул обувь от снега), пыль и какой-то затхлый запах. На кухне крошки, очистки, пятна, полное мусорное ведро, которое уже начало издавать запах; вымытая, но засаленная посуда, грязная раковина, вся в жире и подтеках, и такая же плита. А состояние санузла вообще повергло Люду в ужас.

Оценив обстановку, Зоя сказала:

– Так, ты ложись, отдыхай, а я сейчас постараюсь все тут убрать.

Люда замотала головой:

– Нет, ну ты что! Мало того, что потратила время, приехала за мной, забрала из больницы, отвезла до дома, так еще и убирать? Я этого не допущу, Зоя, как так можно!

– Люд, я люблю заниматься уборкой, и ты это знаешь.

– Знаю, но ведь…

– Вот и славненько. Ложись давай, я тебе сейчас чаю с медом принесу.

Взгляд Людмилы упал на безупречный френч подруги. Ее ручки выглядели как с картинки, нежные, ухоженные, с дорогими колечками. Казалось кощунственным, что эти руки сейчас будут драить плиту и раковину от жира, мыть полы, а потом и загаженный туалет.

– Зой, ну куда ты с таким маникюром? Испортишь же все. У меня душа ноет, как представлю…

Подруга положила руки ей на плечи:

– Плевать на этот маникюр. Я обожаю убирать, мы же это уже проговорили. Поэтому ложись, пожалуйста, и позволь мне навести тут порядок. Иначе я тебя знаю: стоит мне уйти, как ты тут же подскочишь и примешься делать все сама. Вот где душа по-настоящему ноет. Нет, даже не ноет, а рыдает навзрыд. Все, переодевайся и укладывайся в кровать. Скоро будет чай.

Через пару часов квартира приобрела человеческий вид. Люде показалось, что стало даже чище, чем было при ней. Увидев переполненную корзину для белья и забитый вещами барабан машинки, подруга собралась было затеять большую стирку, но Люде с помощью уговоров и увещеваний все же удалось ее остановить.

А еще Зоя заказала кучу готовой еды. Она не предупредила заранее, что собирается это сделать, так что все выяснилось уже по факту, когда приехал курьер.

– Я бы могла заказать продукты, но ведь мы обе понимаем, чем это грозит? – хитро прищурившись, сказала Зоя. – Да-да, меня не проведешь. Закажи я продукты, ты бы остаток дня провела у плиты, а нам такие проблемы ни к чему. А здесь, – она указала на многочисленные лоточки и коробочки, – полностью готовая еда, так что у тебя при всем желании не получится ничего приготовить. И, кстати, ее хватит на пару дней. Можно убрать в холодильник и потом разогревать в микроволновке. Тут и для тебя есть – твой любимый рис с курицей, Цезарь, карбонара, греческий салат, паровые котлетки с пюре. Врач такое есть не запретил, я сегодня лично узнавала.