Текст книги "Гнилые плоды моей любви (СИ)"

Автор книги: Аврора Добрых

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Игрушки

В один из дней мы с Валей решили отправиться на детскую площадку. Натянув свою привычную одежду (треники и толстовка), я достала маленький прогулочный портфельчик и принялась складывать туда все необходимое, а именно бутылочку воды, леденцы и кое-какие фрукты. В это время сын надевал подготовленную мною одежду. Когда сборы были завершены, он неожиданно заявил:

– Хочу взять с собой все игрушки.

Я изумленно указала на прозрачный мешок огромных размеров:

– Зачем так много? Мы его даже не поднимем, придется тащить.

– Ну и что, потащим. Хочу показать всем во дворе, что у меня больше всего игрушек.

– Нет, – сказала я, поняв, что ребенок не шутит, – мы не понесем это все на улицу. Игрушки были куплены для игр в доме. Если хочешь что-то с собой взять, то пускай это будет мяч или машинка.

– Хочу-взять-все-игрушки! – заорал Валя и, не добившись эффекта, упал на пол и принялся реветь на всю квартиру.

Я никак на это не отреагировала – привыкла. В последнее время сын закатывал мне истерики по любому поводу, это уже стало традицией. Однажды я пригрозила, что надаю ему по попе. Это было сказано, скорее, от отчаянья – я никогда не била детей и не собиралась начинать. Это услышал Сергей и устроил мне такой разбор полетов, что теперь я опасалась даже повышать на сына голос, просто ждала, пока он сам успокоится. Вот и в этот раз я просто уселась на небольшой диванчик в прихожей и молча уставилась на Валентина. Тот был весь красный от усилий и уже явно устал орать, но все равно не унимался. Он бегал по коридору, швырял игрушки, пинал мебель и голосил, как будто его режут. Но всему рано или поздно приходит конец. Не прошло и двадцати минут, как он пришел в себя. Это случилось так же резко, как до этого началась его истерика.

– Тогда я возьму машинку, – сказал сын и, надувшись, встал у двери.

Я взяла прогулочный портфельчик и открыла входную дверь:

– Вот и замечательно. Тогда идем.

Не успели мы вызвать лифт, как на лестничной клетке оказалась соседка. Она как-то странно покосилась на меня и даже не ответила на приветствие. Возможно, слышала крики Вали и решила, что я бью его смертным боем, кто ее знает. Мне было все равно, что она там думает. Я лишь отметила про себя, что если бы сама услышала детский рев из соседней квартиры, то при встрече не стала бы коситься на его маму с презрением, а, наоборот, улыбнулась бы ей с сочувствием. Но она смотрела на меня почти злобно, будто я мать-ехидна и регулярно истязаю собственного сына.

Все вместе мы спустились на первый этаж. Я слегка придерживала Валю за капюшон куртки, чтобы подстраховать его, если вдруг споткнется, и тут он неожиданно заорал.

– Больно! Мама, пожалуйста, хватит меня бить!

Он делал это неумело, как самый худший в мире актер, ведь ему было всего лишь пять лет, но по неведомым мне причинам соседка приняла этот спектакль за чистую монету.

– Нина, не хочу лезть не в свое дело, – возмущенно заявила она, – но детей бить нельзя. Это не метод воспитания, а насилие и подавление воли с помощью страха.

Валентин прижимал к себе машинку одной рукой, а другой держался за щеку. На его лице была гримаса боли, в которую бы поверил разве что человек с очень плохим зрением.

– Мама постоянно меня бьет, пока никто не видит! – выдал он наигранным тоном. – По голове, по рукам и иногда даже в живот.

Я закатила глаза, а соседка ласково поинтересовалась у сына:

– И за что же она бьет такого славного мальчишку?

– Да за все! Просто постоянно бьет, даже когда я слушаюсь и ничего не делаю.

– Вы что, серьезно, в это верите? – спросила я.

– Я верю своим глазам, – процедила соседка. – А они показывают мне напуганного, забитого ребенка. Знаете, Нина, я, конечно, не стану привлекать опеку, ведь у вас вполне приличная семья, но советую вам походить на курсы управления гневом. Если я увижу синяки на ваших детях, то замалчивать происходящее уже не стану.

С этими словами она умчалась на подземную парковку, на которую вполне могла доехать на лифте.

Валентин тут же убрал гримасу с лица. Я присела перед ним на корточки и устало сказала:

– Ну и чего ты этим добивался?

– Ты больно схватила меня за шею.

– Я взяла тебя за капюшон и еле-еле придерживала.

– Нет, ты схватила больно!

– И поэтому ты сказал, что я бью тебя в живот?

– Я так не говорил.

– Только что сказал это нашей соседке.

– Нет, не говорил. Пошли гулять, – топнул он ногой, – мне уже жарко тут стоять.

Выйдя на улицу, я поняла, что ситуацию следует обсудить вечером с мужем, ведь это вовсе не норма, что ребенок намеренно выставляет нашу семью в дурном свете.

Сергей вернулся с работы, мы все вместе поужинали, а потом он сел смотреть телевизор в гостиной, предварительно попросив принести ему кофе. Я принесла кофе ему и себе и села рядом на диван. Раз ужин прошел без происшествий, значит, время для разговора как раз подходящее. Муж явно был в хорошем настроении.

– Сереж, Валя нарочно закатывает скандалы при людях. Сегодня он заявил соседке, что я постоянно его бью. В том числе и в живот. Можешь представить, как она на меня смотрела? Даже намекнула, что заявит в опеку.

– Она поверила в эти бредни? Это же просто ребенок. Они все иногда сочиняют ерунду. Может, в планшете что увидел, может, в саду.

– Да, но она решила, что все это правда. Либо же ей очень захотелось в это поверить. Мне кажется, она меня недолюбливает.

Сергей поставил кружку на стол и властно крикнул:

– Валентин! Живо дуй сюда.

Сын вбежал в комнату с плюшевым крокодилом в руках.

– Что, пап?

– Мама рассказала, как ты ведешь себя при соседях. Думаешь, это смешно? Твое вранье может привести к серьезным последствиям. Хочешь, чтобы нас лишили родительских прав, а тебя отправили в детдом?

Я положила ладонь мужу на руку:

– Сереж, не надо так говорить, он же напугается…

– Не хочу, – испуганно сказал Валя. – Я больше никому не скажу, что мама меня бьет, честно!

– Конечно. Ведь врать нехорошо.

– А я и не врал…

– И когда же мама тебя била?

– Сегодня била. За то, что я захотел взять машинку на улицу.

– Что?! – вырвалось у меня. – Зачем ты выдумываешь??

– Сынок, иди поиграй в свою комнату, – ласково сказал Сергей, потрепав ребенка по макушке. – Мама больше никогда тебя не ударит, обещаю. Сейчас мы с ней серьезно поговорим.

Сын покорно удалился, волоча крокодила по полу.

– Сережа, ну ты-то куда? – начала было оправдываться я. – Ты же знаешь, я не бью детей. Он сегодня закатил мне истерику, хотел взять на улицу весь мешок с игрушками… Но я даже не прикрикнула на него, я…

В одну секунду рука мужа оказалась на моем лице, а пальцы с силой стиснули мои щеки. Его голос был тихий, вкрадчивый, он почти шептал, но этот шепот звучал словно смертный приговор.

– Заткни свой рот, сука. Я не стану ничего тебе объяснять. Весь разговор состоится сегодня ночью, когда дети будут спать. А сейчас вали на кухню и готовь его любимый молочный коктейль. Ребенок не должен запоминать этот день, как тот, в который родная мать подняла на него руку из-за какой-то игрушки. Давай, пошла.

Я сглотнула кровь от прикушенного языка, но ни произнесла ни звука. Знала, что это попросту опасно. На глазах появились слезы. Быстро утерев их тыльной стороной ладонь, я помчалась на кухню делать молочный коктейль.

Компьютер

Я терпела и сносила все не только ради детей. Порой мне казалось, что и сносить-то нечего, что ничего такого не происходит. «Может, зря я так переживаю? – думала я. – Может, это вообще у всех так, а если не так, то гораздо хуже?» Я слышала десятки историй о мужьях, которые бьют жен смертным боем, пьют, изменяют и воруют деньги, отложенные на образование детей. Я никогда не сталкивалась ни с чем подобным. Кто знает, возможно, моя жизнь прекрасна, а я просто этого не замечаю?

Словно в подтверждение моих размышлений в подземной парковке нашего дома произошла одна показательная сцена. Я спустилась на лифте вниз и направилась к своей машине – нужно было съездить за продуктами и кое-какими мелочами для дома. Вот уже несколько лет я делала все это сама, не прибегая к услугам курьеров. Эти поездки стали для меня глотком свежего воздуха. Я могла неспешно прогуливаться между высокими стеллажами, переходя из одного отдела гипермаркета в другой, и размышлять обо всем на свете. На меня никто не обращал внимания, не указывал, что делать, не унижал и не оскорблял. Только в эти моменты я чувствовала себя в абсолютной безопасности и принадлежала сама себе.

Вернемся к парковке. Я шла к машине, слушая тихие звуки своих шагов, как вдруг это спокойствие нарушил женский крик. Затем он стал тише, а после превратился в едва различимые визги и всхлипы.

– Заткнись, я тебе сказал! – раздался мужской голос. – Завали свой рот!

– Я не пойду с тобой домой, ты снова заберешь у меня телефон, не дашь даже позвонить родител...

Снова шлепок и всхлипы.

– Кто тебя спрашивает, тупая идиотка?? Мы идем домой. И только попробуй заори – приложу башкой о ближайший капот.

Я растерянно вглядывалась в ту сторону и вскоре увидела мужчину и совсем молоденькую девушку с ним. Ее волосы были растрепаны, тушь потекла, а из носа шла кровь, которую она вытирала ладонью. Завидев меня, мужчина улыбнулся и кивнул в знак приветствия. Я так растерялась, что кивнула в ответ.

– У вас кровь, – обратилась я к девушке, проклиная себя за идиотскую формулировку.

– Я в курсе, спасибо, – огрызнулась она.

– Че ты хамишь людям? – Мужчина сжал ей локоть, заставив ее запищать. – Извините ее, – сказал он мне, – у нее просто неудачный день. Поцапалась с подругой.

Я так и продолжала стоять на месте, пока оба не уехали на лифте.

Позже, плавно катя тележку по гладкому напольному покрытию гипермаркета, я много рассуждала о том, какая же я все-таки счастливая, ведь мне не приходится терпеть от мужа побои. Да, он унижал меня, принуждал делать ужасные вещи в постели, но ведь не бил же. Я, выросшая под надзором тираничной матери, искренне считала, что нет ничего хуже игнорирования и побоев. Мать же активно применяла оба метода. Они казались ей наиболее эффективными при воспитании ребенка. Она могла сначала отлупить меня проводом от телевизора, а после, в качестве закрепления результата, резко перестать со мной разговаривать. Сергей не делал ни того, ни другого. В последний раз он играл со мной в молчанку еще до рождения Вали, но с тех пор так больше не делал и уж точно никогда меня не бил.

Я возвращалась домой с покупками и вся преисполненная чувством оптимизма, еще не подозревая, что побои от мужа – далеко не самое страшное, что может произойти с женщиной.

Прошло около недели. Однажды мне позвонила классная руководительница старшего сына Власа и попросила приехать в школу. Я сорвалась с места и уже через двадцать минут была в ее кабинете. На мне была дорогущая соболиная шуба стоимостью больше миллиона, и учительница с удивлением перевела взгляд с шубы на мое лицо и обратно. Вероятно, ее поразил разительный контраст между моим измученным видом и дороговизной одежды.

«Что же вы не приведете себя в порядок, Нина? – читалось в ее взгляде. – С деньгами у вас в семье явно полный порядок, а выглядите, как женщина трудной судьбы, умирающая от какой-то страшной болезни».

Но сказала учительница, конечно, совершенно другое:

– В последнее время у Власа снизилась успеваемость. Причем, по всем предметам. Он начал хамить педагогам, задирать одноклассников. Ничего критичного, но я обязана была вам сообщить. Может, такова его реакция на какие-то семейные трудности?

– Нет, – я сглотнула тяжелый комок, – у нас в семье все в порядке. Но я обязательно с ним поговорю. Возможно, поймаю его на перемене. – Я посмотрела на часы. – Как раз всего пятнадцать минут осталось.

– Нина Валерьевна, он сегодня ушел со второго урока... Собственно, по этой причине я вам и позвонила. Повода для волнения нет – раньше он школу не прогуливал, сегодня первый эпизод. Но лучше, как говорится, перебдеть и вовремя пресечь девиантное поведение, так сказать, на его зачаточной стадии.

Когда я вернулась домой, Влас уже играл в своей комнате в компьютерную игру. Видимо, там что-то не ладилось, потому что сын даже не заметил, как я вошла в комнату. На нем были большие наушники с микрофоном, в который он зло кого-то отчитывал, не скупясь на маты.

– Сынок, – позвала я, но он не откликнулся.

Пришлось подойти ближе и помахать рукой перед его лицом, перекошенным от гнева.

Влас раздраженно повесил наушники на шею:

– Что??

– Сынок, надо поговорить. Я только что из школы и...

– Ты не видишь, что я играю?? Обязательно прямо сейчас до меня докапываться?

– Поставь игру на паузу, – мягко предложила я. – Я не собираюсь тебя ругать. Просто хочу понять, что с тобой происходит, почему ты ушел с уроков. Много времени не отниму, обещаю.

Я одобрительно улыбнулась, но сына только сильнее перекосило от гнева.

– Я ушел, потому что у нас сегодня в шесть часов турнир по доте. Сейчас мы с командой тренируемся. А из-за того, что приперлась ты, я стою в лесу, пока остальные гангают мид. Свали, а?

Я уже привыкла к подобному неуважительному тону, но списывала все на подростковый возраст и потому сдерживалась, чтобы не ответить тем же.

– Поставь на паузу, – повторила я, – через десять минут я уйду.

Внезапно Влас вскочил с кресла и швырнул наушники на пол.

– Ты совсем тупая?? – заорал он. – Какая, на хрен, пауза?? Это онлайн, твою мать, ОНЛАЙН!! Свалила из моей комнаты! Ты уже задолбала ко мне лезть! Повешу на дверь замок и хрен ты еще ко мне войдешь!

– Ты уже переходишь все границы, – опешила я. – Я тебе что, подружка по игре, что ты позволяешь себе так со мной разговаривать?

Лицо Власа пошло багровыми пятнами, на шее вздулась артерия, а глаза смотрели с ненавистью. Мой сын меня ненавидел и даже не скрывал этого.

– Да свали уже отсюда, тварь!!! Я сейчас позвоню папе, и тогда тебе мало не покажется – на коленях будешь перед ним ползать, извиняться!

Такое я уже стерпеть не могла. Обошла компьютерный стол с другой стороны, где были розетки, и выключила кнопку сетевого фильтра. Экран монитора мгновенно погас, а сын заорал так, что у меня волосы встали дыбом.

– Аааааааааа, сука!!! – Влас присел на корточки и схватился за голову. – ААААААААА! Тварь, мразота, тупая, вонючая шлюха! Шлюха!! ШЛЮХА!!! Чтоб ты сдохла!

На карачках он подполз к розеткам и включил сетевой фильтр, сел за стол, надел наушники, нажал кнопку питания компьютера и принялся нервно дергать ногой в ожидании, пока все загрузится.

– Похоже, ты плохо меня понял, – сказала я и еще раз отрубила питание. – На сегодня игры закончены.

Влас слетел со стула, схватил меня за горло и швырнул в стену. От боли и дикого шока я начала хватать ртом воздух. Нет-нет-нет, это все не по-настоящему, это происходит не со мной! Но, увы, происходящее было более чем реально. Сын взял меня за волосы и, матерясь, потащил к двери.

– Сейчас ты свалишь, – шипел он, – и больше не зайдешь. Иначе я тебя убью, поняла меня?!

Я отпиралась и не позволяла ему выставить себя за дверь. Знала, что нельзя просто уйти и оставить все как есть. Мне стоило принять меры, позвонить Сергею, привести взбешенного Власа в норму в конце концов! Надо было что-то со всем этим делать.

– Не идешь, сука?? Не идешь? – взревел сын.

– Я. Никуда. Не пойду, – продолжая отпираться, проговорила я. – Я твоя мать и ты обязан...

Резкая боль не дала мне закончить. Влас со спины ударил меня кулаком в лицо и попал в нос. Хлынула теплая кровь. Пользуясь моей дезориентацией, мой ребенок открыл дверь и выкинул меня из комнаты. Через мгновение за закрытой дверью раздался его голос, который на этот раз звучал куда спокойнее:

– Пацаны, я щас зайду. Тупая мать два раза вырубила мне комп.

Все мое тело сотрясала дрожь. Еще никогда в жизни мне не было так плохо. Я осела на колени и горько зарыдала.

Унитаз

Когда Сергей вернулся с работы, я рассказала ему все. Муж ничего не ответил, лишь хмуро взглянул на меня и направился в комнату к сыну. Пошли долгих полчаса, прежде чем Сергей вернулся ко мне на кухню.

– Влас не будет ужинать, – сказал он. Лицо его было почти довольным. – Зови младших, я уже голодный.

Было очевидно, что все расспросы можно оставить на потом. Сначала мне надо накормить детей и отправить их по комнатам. До этого момента Сергей все равно не скажет ни слова.

Наконец с ужином было покончено. Я быстро убрала со стола, закинула тарелки в посудомойку и села напротив мужа, который пил холодный квас и читал новости в мобильном телефоне.

– Может, расскажешь, как прошел разговор с сыном?

– Нин, выйди в прихожую и посмотри на свой нос, – не отрываясь от экрана, проговорил Сергей.

– Зачем? Я прекрасно знаю, что сейчас нос выглядит почти как обычно. Он продолжает болеть, но видимых следов побоев не видно. И что с этого? Намекаешь, что я все придумала?

– Нет, не придумала. Преувеличила. Сильно. Влас тебя и пальцем не тронул, и ты об этом знаешь. Ударь он тебя кулаком в нос, от тебя бы живого места не осталось.

У меня не было никакого желания доказывать свою правоту. Я даже не удивилась, что мои слова опять перевернули с ног на голову. Пусть будет так. Мне плевать.

– Хорошо, Сереж. Значит, он меня не трогал. А что делать с классной руководительницей, которая сообщила о снижении успеваемости и прогулах? Если она тоже преувеличивает, я не стану спорить. Мне ведь и правда могло почудиться, что меня вызывали в школу.

– Не утрируй, – усмехнулся Сергей. – Этот вопрос мы с ним уже обсудили. Больше он прогуливать не станет. И орать на тебя тоже. Я во всем разобрался, так что можешь угомониться.

Тут в кухню зашел Влас. Его лицо выражало крайнюю степень раскаянья, но в глубине глаз плескалось торжество.

– Мам… прости, что накричал сегодня. Просто это был очень важный турнир. Мы выиграли и в следующем месяце поедем в Питер на финал. Это, конечно, не супер-крупный чемп, он для любителей, но призовые довольно серьезные. Если выиграем, смогу купить тебе новый пылесос. Или что ты больше хочешь…

– Ты ужинать будешь? – машинально спросила я. Мне нечего было ответить. Мой сын ударил меня в лицо, а после соврал, что этого не делал. Я совершенно ничего не чувствовала и не хотела с ним разговаривать. – Есть запеканка и салат.

– Не, мам, я не буду есть. Мне еще домашнюю работу доделать нужно, у нас завтра контрольная. Я должен получить пятерку и сделаю это.

Сергей одобрительно кивнул сыну, и тот, прихватив бутылку колы, удалился обратно в комнату.

– Вот видишь, – сказал муж. – Тебе лишь бы устроить драму, а пацан уже деньги начал зарабатывать. Сегодня он выиграл три тысячи. В Питере, возможно, выиграет гораздо больше. И учится он хорошо. Что с лицом, Нин? Тебе под нос как будто дохлую жабу подсунули. Улыбнись, а.

– Я не могу улыбаться, когда мой сын называет меня сукой и шлюхой, бьет по лицу и вышвыривает из комнаты.

Сергей ударил кружкой по столу:

– Пошла вон отсюда. Успокоишься – придешь.

– Как скажешь.

Я удалялась в сторону санузла, слушая приглушенные причитания:

– Идиотская сука! После свадьбы и рождения детей у этих тварей как будто происходит сдвиг по фазе… Тупые бабы…

Я зашла в ванную комнату и затаилась. Сердце билось так часто, что казалось сейчас разорвётся. Сергей был на грани, я уже слишком хорошо его изучила. Мой послушный уход только больше его разозлил… Я открыла воду и умыла лицо. Парадокс заключался в том, что вернись я сейчас в кухню, он рассвирепеет еще сильнее. Нужно оставаться в отдалении и занять себя делом. Может, хотя бы так муж остынет и даст мне завершить этот день более-менее спокойно.

Сначала я тщательно помыла ванну, а затем полы. После отправилась в туалет, который тоже не помешало бы помыть. С головой уйдя куда-то вглубь своих переживаний, я даже не заметила, как Сергей оказался у меня за спиной. Его прикосновение заставило меня вздрогнуть.

– Тихо, Нина, – прошипел он и поставил меня на колени перед унитазом. – Только попробуй пикнуть. – Сильная рука стянула мои волосы в жгут и отправила мое лицо прямо в воду, которая вся была в синих разводах от очень едкого чистящего средства. – Во-о-т так.

Я услышала, как сработал слив, и тут же мне в лицо ударила струя воды. Горький химический раствор мгновенно проник мне в нос, горло и глаза, которые я хоть и успела закрыть, но особого толку это не дало. Мое тело отчаянно пыталось вырваться, но муж держал крепко. Его колено упиралось мне в спину, сдавливая грудную клетку, которая в конвульсиях билась о бортик унитаза.

Когда вода сошла, хватка ослабла, и я снова услышала голос Сергея:

– Мой сын тебя не трогал, иначе у тебя под глазами сейчас были бы огромные синяки, сука. Оговаривать пацана я тебе не позволю. И манипулировать мной – тоже. Впредь ты несколько раз подумаешь, прежде чем плести интриги в моем доме. Здесь ты будешь делать все так, как этого хочу я, поняла меня?

На прощание он еще раз окунул меня в воду и после удалился.

Я плакала бесшумно и отчаянно. Вцеплялась себе в волосы и проклинала свою покорность. Я ненавидела себя, свою жизнь и желала себе смерти.

«Ты навсегда опустила руки. Такие безвольные существа не должны жить. Выживает сильнейший, а ты самая слабая и никчемная из людей».

У меня вновь пошла кровь из носа, а глаза жгло от чистящего средства. Я была полным ничтожеством, запертым в золотой клетке посреди горящей свалки.

Наутро мое лицо опухло и все покрылось волдырями.

– Лучше не ходи сегодня на улицу, – сказал Сергей. – У тебя жуткая аллергия. Выпей антигистаминное и сиди дома вместе с Валентином. Нечего пугать воспитателей в саду. Еще решат, что ты заразна.

Я посмотрела на свое отражение в стекле кухонного шкафа. Нос занимал добрую половину лица, глаза превратились в красные гнойные щелочки, щеки, лоб и шея горели огнем, а губы потрескались до кровавых порезов и теперь кровоточили при малейшем движении. Волосы седыми патлами выбивались из наскоро сделанного пучка.

– Да. Хорошо, – тихо ответила я, продолжая помешивать кофе мужа его «особенной» ложкой.