Текст книги "Разреши нам случиться (СИ)"
Автор книги: Аврора Давыдова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)
Глава 5
Ночь прошла на удивление тихо. Утром на кухни заметил принесённую зелёнку и вспомнил, зачем она. Я ведь даже не видел, что бы Свете обрабатывали язвочки. Отыскал в ванной ватную палочку, со всей ответственностью принялся за дело. Лицо решил не трогать, а то зелёные пятна не скоро пройдут, и Светка меня убьёт. Откинул одеяло, в которое куталась девушка и обомлел. И без того коротенькая маечка задралась оголяя ее нежные полушарья, плоский животик подрагивал при каждом вздохе, Светлячка морозило, стройные ножки в коротких шортиках, искали одеяло и уходящее тепло. Верхняя голова меня явно предавала, управления брала нижняя.
Тряхнул головой, игнорируя стояк, приступил к делу. Язвочек было не так много, я быстро справился и перевернул её на бок, увидев попку сглотнул. Не об этом тебе надо думать, не об этом. Вот, а говорил Тамаре Петровне, что не маньяк, ещё какой, маньячище.
Температура по-прежнему держалась на уровне тридцать девять и трех. Надо накормит Светлану, и дать лекарства. Потопал на кухню. Помню, как она любила по утрам уплетать мои кукурузные блинчики с карамельным сиропом. Нажарил целую стопку. Допекал последний, когда в кухне появилась хитрая мордочка Дашке.
– Вкусно пахнет.
– Любимые блинчики мамы Ламы. Будешь. – улыбнулся кукле.
– Буду. – девочка поспешила усесться на стул.
– Зубы чистила, – она недовольно скривилась. Так, ясно. – У стоматолога, ты явно ещё не была. – Фыркнув, егоза соскочила и убежала в ванну.
Разбудил Светлячка, поставил перед ней поднос с завтраком.
– Как ты себя чувствуешь?
– Так же. Это все не по-настоящему. Всё вокруг ненастоящее. – усмехнулся.
– Настоящее Матрёшка, всё по-настоящему, поверь мне.
– Откуда тебе знать, если ты и сам ненастоящий. Ты так и должен мне говорить. Ты моё воображение.
Решил не смеяться над болеющей девушкой. Придвинул к ней поближе блинчики.
– Тогда ешь воображаемые блины. Прости, карамельного сиропа не было, нашёл только сгущенку.
Она откусила кусочек и зажмурила глаза, потом зажевала весь блин целиком.
– Вот, а если бы было всё по-настоящему, был бы и карамельный сироп.
Я спрятал улыбку, конечно, когда б она сдавалась в своих суждениях. Накормил, напоил, лекарства дал. Накормил, напоил Дарью. Принял душ, и почти на бегу, встречая Тамару Петровну, позавтракал сам. Ушел на работу с тревожным сердцем.
Много вопросов остались не решёнными, по открытию ассоциации. У меня важная встреча, а я ловлю себя на мысли как там мои болеющие девочки. И если кукла чувствовала себя как здоровый человечек, Света могла сильней затемпературить. Сижу на парковке здания спортивного комитета. Сейчас наберу Тамару Петровну, узнаю, что с девчонками всё в порядке и пойду. Успокою мысли и пойду работать. Как отцы большого семейства вообще на работу ходят. А как отцы, у которых дома только родившая жена и младенец. Тряхнул головой. Раньше закончу, раньше поеду к своим. Свои, какое интересное слово.
После трудового дня заскакиваю в тот же супермаркет. Первым делом бегу в игрушки, нахожу фургончик с мороженным, единственное из всего, что мне показывала Дашка. Дальше карамельный сироп, будет тебе всё по-настоящему. Созваниваюсь с Тамарой Петровной, уточняю, что ещё докупить и мороженое.
Дарья с радостным визгом забирает конструктор и несется в комнату. Тамара Петровна уносит пакеты с продуктами на кухню. От туда доносятся аппетитные запахи, мою руки спешу туда. На столе замечаю коробки из ресторана, кривлюсь. Нет, ещё одного шедевра от их шефа, я не переживу. Благо это осталось с обеда, а ужин приготовила женщина сама. Вот он как раз таки вкусно пах.
– Как Света?
– Лучше, сегодня температура уже не поднималась так высоко, но всё ещё держится.
– Отлично. Если хотите, можете идти, я сам уложу Дарью, не думаю, что это так сложно. – женщина мнётся, видно что идея уйти пораньше ей приглянулась, но боится огорчить Светку.
– Хорошо, подожду, пока ты поужинаешь, уберу посуду, и поеду. Даша покушала, только не давай ей много садкого.
Проводил Тамару Петровну, заглянул к кукле, которая уже с лёгкость собирала, фургончик, направился к Светлячку. Она спала, повернувшись набок, и зажав между ног одеяло, значит, морозить перестало. Взял зелёнку, принялся намазывать язвочки. Сегодня начал с самого трудного, сразу с попы. Успокаивал себя, как мог, почти получалось. Укрыл девушку одеялом и заканчивал с руками.
– Что ты делаешь? – шептала, пришедшая Дашка.
– Мажу язвочки зелёнкой, их надо обрабатывать, чтобы меньше чесались.
– Круто. – глаза девочек горели глядя на пятнистую мать. – Я тоже так хочу, а то у меня тоже всё чешется. – и даже демонстративно почесалась.
С куклой не церемонился, замазал ей зелёнкой и лицо, пятен на ней было больше. Потом мы попили чай с принесёнными мной пироженками, и егоза опять убежала играть в свой конструктор.
– Тамара Петровна… – услышал, слабый Светкин голос.
Светлана
Ммм, просыпаться было намного легче, но не так идеально как хотелось бы. Перед глазами не плывёт и на том спасибо. Полдевятого вечера, афигеть. Вот я дрыхнуть, весь день проспала. Бедная моя Тамарочка Петровна. Есть хочется. Надо ей за сверхурочные накинуть, ей с нами придётся ночевать.
– Тамара Петровна…
Дверь открывается и в полумраке моей спальни появляется Стёпа, так глюки продолжаются, значит, температура не спала.
– Ты звала? – звала я Тамару Петровну, или это и есть Тамара Петровна, не ну а чё, глючит меня.
– Да. – Что да, что дальше, я и забыла что хотела.
– Давай ка, температуру измерим.
Не задумаюсь, подставляю руку под градусник. Тамара Петровна, выглядела как Стёпа, говорила, как Стёпа и пахла как Стёпа. Какова вероятность, что у меня от высокой температуры отказали три органа чувств.
– Тридцать семь и семь, просто отлично.
– Быть не может, у меня муть в газах. – не, ну не скажу же я женщине, что она для меня мужчина.
– Муть, ты плохо видишь, блин, а могла ветрянка и жар дать осложнения на глаза?
– Да, вижу я хорошо, – ну как объяснить, что бы меня в психушку не упекли. Сдаюсь. – У меня что-то в виде галлюцинаций.
Брови Тамары Петровны-Стёпы ползут вверх, и он-она сдерживают смех. Я быстро растираю пальцами веки, давлю на них, может хоть так поможет. Но нет предо мной по-прежнему Тамара Петровна-Стёпа.
– Всё как будто не настоящее. – помниться я такое уже говорила и блинчики ела. Подождите. Хватаю, Тамару Петровну-Стёпу за руку, ощупываю, стальные мышцы рук, провожу пальцами по небритому подбородку, и контрольный удар в область живота. Тат успевает напрячь пресс, ослабленной руке больно.
– Это ты что ли. – недовольно соплю.
– Я конечно, а ты кого ждала.
– Тамару Петровну, думала уже чокнулась, а это ты. – вот зараза, так и до дурки недалеко, да и вообще какого лешего. – Ты что тут делаешь.
– За тобой ухаживаю. – Чего? – Кушать будешь.
– Буду.
Потягиваю затекшую от лежания спину, вытягиваю перед собой руки. Твою мать. Почему они зелёные, я гребанный Шрек. Стёпочка со счастливой улыбкой и моим ужином возвращается обратно в спальню. Ну, я сейчас тебя прибью.
– Ты кого наделал, ирод. Почему я вся зелёная. – только бы не громко орать и не напугать Дашулю. – Где Дашка?
– Играет Даша, в своей комнате. А зелёная ты, потому что я тебя намазал.
– Зачем зелёнкой то. – хнычу, представляя как буду оттираться.
– А чём? – вот ты сейчас серьёзно. – тебя Тамара Петровна вообще не обрабатывала.
– Я что псина, твоя очередная болонка, чтобы меня обрабатывать. Вот каламин лосьон, легко смывается, не оставляет следов. Им мажут везикулы.
– Откуда мне было знать, я заехал в аптеку, купил зелёнки,
– И что фармацевт не спросила, зачем тебе зелёнка, а ты сам не удосужился спросить.
– Не спросила она, я взял десять бутыльков и поехал вас обрабатывать. – Я завыла… кого это нас.
– Дашкааа. – дочь влетает ко мне в считанные секунды.
– Мама Лама, тебе уже лучше. – она зелёная, вся, и лицо. Как бы не орать при ребёнке, а лучше не убить этого муууд рого человека.
– Уже почто совсем хорошо, Дашка. А ты как.
– Тоже хорошо, можно не ходить на занятия. – да, это самый главный плюс. – А ещё мне Стёпа конструктор подарил, домик и фургончик с мороженым, я там ещё и кафе есть и площадка, мы такое купим, пожалуйста, мамочка.
– Обязательно купим. – обещаю дочке, пялясь на её пятнистое лицо. Хочется разорвать Стёпу, но мешает Дарья, которая составляет мне компанию пока я ем. Поит меня лекарством и убегает со Стёпой на кухню убрать, тарелки. Возвращается он уже один.
– Я тебя убью, клянусь, только сил наберусь. И где вообще Тамара Петровна.
– Дома, я отпускаю её домой на ночь, всё-таки возраст…
– На какую ночь Стёпа ты тут ночевать не будешь, марш домой.
– Я уже тут ночевал, и дёргать пожилого человека, туда-сюда, по твоей прихоти не хорошо. Я остаюсь…
– Как ночевал, – когда успел-то, уже даже не слушая, что там он бурчит.
– Вчера приехал, ты болеешь, Тамара Петровна вымоталась за день с тобой и Дашкой, я отпустил её домой и спал с тобой, следил за температурой.
Мне сейчас кажется или слова «Спал с тобой» он произнёс с невыразимой сладостью, как месть. Ах, ты засранец, я его в дверь, а он в окно. Бороться у меня сил все равно нет, нужна передышка, до завтра.
– Хорошо, оставайся, но спишь на диване, и только до завтра.
– Как скажешь моя повелительница.
– Вот пошёл.
– Удаляюсь.
Хоть дышать становиться легче. Аккуратно встаю и, пытаясь двигать непослушными ногами. Два дня в отключке, хорошо, что хоть это всё-таки не глюки были, и Стёпа и блинчики были нестоящими. Ммм, обожаю его блинчики, особенно с карамельным сиропом. Это будет наглостью, если я попрошу его ещё таких же напечь, только за сиропом пусть сгоняет. Нет, Светка, ты чего, его выпроваживать надо, срочно, пока делов, не наделал.
Бреду в туалет, обратно уже лучше. По пути прихватываю к себе тарахтящую Дашку, нужно минимизировать общение со Стёпой. Время половина одиннадцатого, что я за мать, режима у ребёнка нет, от слов совсем. Нахожу в себе остатки резервных сил и укладываю дочь сама, почти плачу намазывая сыпь лосьоном по зелёным пятнам. Дашка, морщится, недовольно сопя, она хотела быть зелёной. Чёртов Стёпа.
Мужчина тащится ко мне с градусником, демонстративно, сама мерю температуру, тридцать семь и две, отлично. Стёпа что-то бурчал про сорок, вот это меня колбасило. Пью очередную порцию, какой-то жижи, ну ему надеюсь виднее, надеюсь это хоть Тамара Петровна ЦУ, оставила, а не он решил меня в отместку отравить.
Не сплю, ворочаюсь который час, начало второго. Конечно, больше суток проспала, куда теперь. Стёпа тоже не спить, пока ходила на кухню за водой и обратно, слышала, как поскрипывал диван. Да, он не удобный, но ничего, нечего было выгонять Тамару Петровну и оставаться самому. Становиться стыдно, когда понимаю, что хотела заставить пожилую женщину спать на этом ужасе.
Закрываю окно, включаю кондиционер, на улице не жарко, стоит относительная ночная прохлада, меня раздражают уличные звуки, вот и не могу уснуть. Выключаю кондиционер, открываю окно, мало свежего воздуха, кондёр гоняет застоялый воздух по комнате, вот и не могу уснуть.
В коридоре слышатся шаги, замираю, уткнувшись носом в тонкий плед. Дверь тихонько открывается и так же тихо закрывается, претворяюсь спящей. Кровать прогибается под массивным телом, и сильная рука притягивает меня к крепкому мужскому торсу. Он осторожно вдыхает запах моих волос, да, аромат там, наверное, тот ещё, два дня без душа. Легкий поцелуй.
– Спи, Светлячок. – ну как скажите, спи так спи. Погружаюсь в сон. Три часа ночи.
Глава 6
Открываю глаза, пытаюсь осознать, что здесь настоящее, что нет. В кровати одна. Уже хорошо. Хорошо, да? Из кухни доносятся голоса, один явно мужской. Сколько там натикало. Десять, ого, я спать. Стёпочка то тоже не спал, а встал так рано. Дашка, егоза этакая, она разбудила. Накидываю халатик, топаю на аромат. Ммм, блинчики.
– Доброе утро. – и тебе не хворать. – Как самочувствие. – Твоими молитвами.
– Уже намного лучше. Есть, хочется. – смотрю на дочь, что так смачно жует блин с карамельным сиропом.
– Температуру мерила? – ну что ты так на меня смотришь, как будто я центр вселенной.
– Мерила, нет. – вру и не краснею. Умеем, практикуем.
– Садись, сейчас тебе чаю сделаю. – и добавляет не поворачиваясь ко мне. – На кофе не рассчитывай, чай пей.
Кривлюсь и показываю мужчине в спину язык. Дашка, смеётся и жует. Показываю ей кулак, чтоб не подавилась.
– А она ещё и не умывалась. – предательница. Вижу улыбающийся взгляд Стёпы, молча плетусь в ванну.
Господи божечки, я ничего вкусней не ела. Это гастрономический оргазм. Мычу от удовольствия, с закрытыми глазами. Открываю их и вижу напряжённое лицо Степана, его кадык дёргается, понимаю к чему это. Вспоминаю другой оргазм, который способен подарить этот мужчина. Его зрачки расширяются, становятся совсем тёмными. Мой прерывистый вздох, и тяжесть от нахлынувших воспоминаний, оседает внизу живота. Облизываю перепачканные губы, точнее пересохшие. Мы пожираем друг друга глазами, и врать себе бесполезно. У меня секса не было фиг знает сколько, я сейчас за секунду возбуждаюсь. А этот и вовсе маньяк, тра*ет всех подряд.
Возбуждение как рукой сняло. Опускаю глаза в тарелку, доедаю последний блин и, поблагодарив повара, удаляюсь к себе. Мысли о его прежних девках, трезвят лучше всего, даже лучше смотрящей, в соседней комнате, телевизор Дашки. Интересно он тут уже обзавелся, как там говорил, «непритязательной любовницей» или пока в поиске. Конечно, он и без секса, ага. Поди, пол Сочи перетр*ал. Тут туристов пруд пруди, работы непочатый край. Интересно Ритка к нему уже наведывалась или ещё выжидает.
Меня это волновать не должно! Понятно Светлана Ивановна! Лучше думай как его быстрее выпроводить, и где носит нашу няню.
Оказывается сегодня суббота, вот это я потерялась, и Тамара Петровна уехала с подругой на дачу. Её Стёпочка заверил, что позаботится о нас с Дарьей, такой хорошо, такой замечательный, чуткий и заботливый мужчина. Знаем мы ваши намёки, Тамара Петровна, только не по Сеньке шапка. Ну не говорить же женщине, чтобы она возвращалась. Ничего, ничего, сами справимся. Я так уже вообще бодрячком. Сейчас отлежусь ещё чуток и выпровожу его восвояси, чуткого и заботливого мужчину.
Официально заявляю я тряпка, поскольку не смогла справиться с собой. Решительно направившись к Стёпе, с твердым намерением выгнать его из своего дома, застыла. Он готовит, опять что-то колдует на кухне, Дашка, неугомонная девица, во всём ему помогает, ну как тут расстроить ребёнка. Да и я, учуяв восхитительный запах подрастеряла свой пыл. Ну не переводить же продукты, он уйдет, а я в готовке не ас.
Бараньи рёбрышки в карамельном соусе, а хочу стать его женой. Не далековато вы разбежались, Светлана Ивановна. Он готовил, убирал кухню, мы поели, он опять убрал кухню, как-то не красиво с моей стороны, сразу так выгонять, после еды. Мы молчим, как поссорившиеся супруги, разговоры только по делу. Я опять трусливо сбегаю в комнату. Пара бы взять себя в руки, у меня от болезни такая бесхребетность проснулась?
Степан
Когда мне было двадцать я любил такие игры, сейчас то что. Это всё имитация счастливой семейной жизни, мы готовим обед, вместе проводим выходные, мы счастливы. Только ничего подобного нет, я незваный гость, который почти силой оккупировал её квартиру. Если рассудить трезво, мне давно пора бы уже свалить в закат, но я всё ещё здесь. Я слабак. С ней, я слабак. Умом понимаю, что пара честь знать, но сердцем, оно находит тысячу причин остаться.
Света, не заговаривает со мной без надобности и не просит уйти, я не пытаюсь это сделать сам. Играю с Дашкой, на ужин доедаем оставшиеся с обеда рёбрышки, иногда интересуюсь, что с её температурой и выпила ли она лекарства. Она ушла укладывать Дарья, я метался по комнате.
Взрослый мужик Стёпа, что ты делаешь в квартире чужой тебе женщины. Для мимолётного секса она не подходит, мы с тобой это уже проходили. Своим принципам она не изменит. А ты готов поступиться Своими?
Почему-то от слова брак бросает в дрожь, но про брак пока речи и нет. Может попробовать просто отношения, давай будем, встречается? Так в школе пацаны предлагали дружбу понравившимся девчонкам. Детский сад. Как-то должно быть иначе. Вместе жить? Тоже не то. Сразу жить, почти как брак. Хотя этим мы занимаемся последние три дня, и ничего.
Уйти? Оставить её в покое, и не появляется в её жизни. Смогу Я жить с ней в одном городе, знать, что мы ходим по одним улицам и не приближаться к ней? Может, по этой причине, и было так легко два прошедших года, её не было рядом, я не знал, где именно её искать, и мне было легче. Не уедь она тогда, да я бы первый скулил под её дверью, и умолял пустить. Я слабак. Пусть она всё решает сама.
Открылась и закрылась одна дверь, за ней другая. Светка уложила куклу и ушла к себе. Даже не зашла переброситься парой слов. Включаю, наконец, мужика и иду к ней. У двери, мешкаю, как девочка. Беру себя в руки, нагло открываю дверь. Никого. Из ванной доноситься шум воды. Она пошла мыться? В её состоянии? Врываюсь уже в ванну. Точно! Эта матрёшка, будь она неладна, стоит за занавеской и принимает душ.
– Совсем свихнулась, давно температуры не было. – она немого выглядывает из-за шторки.
– Уйди. – тихи и совершенно спокойно, совсем не похоже на Светку.
Я не выдерживаю, заглядываю к ней за штору. Светлячок стоит ко мне спиной, подставив голову под струи воды, а руками опершись о стенку. По её пятнистому, в зелёнки телу стекают остатки пены, на похудевшей попе, виднеются ненамазанные мной язвочки. Рука дрогнула, от живого представления как я сейчас буду намазывать их. Вместе с рукой дергается и кое-что другое. При Дашке я всегда ходил в футболке, предвкушая возможный разговор со Светкой, снял её, остались только джинсы, на которые я сейчас пялюсь. Верхняя голова написала эрор, думает только нижняя. А она уже вовсю отдала приказ рукам снять остатки одежды и забраться к такому манящему нас тела.
Пристраиваюсь к девушке сзади, она вздрагивает. Поддерживаю за талию, чувствую её слабость. Зачем полезла сюда, а если бы упала.
– Тиши, – ломаю её протесты, шепчу нежно и убаюкивающее. – я помогу тебе, еле на ногах стоишь.
Недолгое колебание с её стороны, и вот голова откидывается на моё надплечье. В таком положении это трудно назвать мытьём. Вожу мыльной мочалкой по её великолепному телу, и возбуждаюсь лишь сильней. Вспоминаю все, что только можно, чтобы хоть как-то успокоиться, но помогает это слабо.
Присаживаюсь на корточки, вожу губкой по стройным ножкам, они слегка раздвинуты, приоткрывая мне вид на розовые губки. Они блестят. От воды или от её собственной влаги? Прохожусь вверх вниз по внутренней стороне бедра, мучаю сам себя. Откидываю губку, и повторяю всё тоже рукой. Кайф!
Она, такая как я её, помню, нежная и бархатистая. Вожу пальцами то по одно, то по второй ножке, сознательно касаюсь шелковистых лепесточков. Не встречая сопротивления, на следующем кругу, задерживаюсь на них, легонечко надавливая. Сверху доносится протяжный вздох, и ножки разъезжаются чуть шире. Давай девочка, тебе ведь этого хочется, так же как и мне.
Деликатно ввожу два пальца меж приоткрытых губок в вожделенную дырочку. Да, мокрая, они буквально утопают в соках.
– Детка, ты совершенство. – целую каждую ягодичку, на одной кажется, оставляю засос.
Убавляю воду и, потянув к себе за бёдра, заставляю прогнуться сильней. Преподаю губами к жаждущей плоте. Посасываю сладкие губки, проникая языком в глубины лоно.
– Вкусная. – мурчу как довольный кот. – Невероятно вкусная девочка.
Светлячок молчит, лишь натужно дышит, а я то, зная, как она умеет стонать. Раскрываю её для себя сильней, нахожу кончиком языка, заветную горошинку и играю с ней. Судорожное мычание, срывается с плотно зажатых губ.
– Так не честно, Матрёшка, я хочу слышать твоё удовольствие. – легонько похлопываю подушечкой пальца по затвердевшему клитору, резко сжимаю и отпускаю его. Сдаётся, протяжно стонет, почти соскальзывает вниз.
Чёрт, совсем забыл, как она слаба. Поднимаюсь, крепко перехватывая девушку за талию, отвожу одну её ножку в сторону, ставлю на край ванной. Ладонью, оглаживая полностью раскрытую плоть. Снова тяну бёдра на себя, она тут же прогибается, подставляя свои аппетитную попу. Больше ни медлю, ни секунды, один рывок и я в раю. Шелковистые стеночки плотно сжимают мой каменный стояк, там горячи и невероятно мокро.
– Подожди, – слабым голосом отзывается Света. – не так быстро, больно.
Теряюсь. Как больно? Мысли хаотично стукаются о черепную коробку, пытаюсь включить верхнюю голову. Давно без секса, отвыкла. Я люблю эту мысль, знать бы ещё как давно.
– Прости, моя девочка, я осторожно, обещая.
Делаю первое плавное движение, за ним второе, третье. Вздохи сменяются стонами, всхлипами, а за ними и интенсивными движениями её бёдер, которым не нравиться заданная скорость. Ускоряюсь. Пара минут, и я долблю её как сумасшедший, загоняя член по самое основание. Хочу быть ещё глубже, но знаю в такой позе и в таком месте это и так максимум.
Светлячку, такая расстановка тоже не в кайф, она спускает ногу, стремясь на встречу моим движением, наклоняется ещё ниже.
– Нет детка, – целую спинку и приподнимаю её. – так тоже не пойдёт.
Переживаю за её самочувствие при такой позе. Снова перехватываю её ножку и возвращаю на место, нахожу магическую кнопочку, и растираю её. Чувствую подпрыгивание стеночек, она близко, ничего не изменилось.
– Давай, Светлячок, сделай это для меня, кончай.
Стон. Сокращение лоно. Так сильно стискивающее мой член. Пара сильных толчков. Буквально подбрасывающих. И я замираю. Стону в голос. Изливая свое семя глубоко внутри. Теперь точно, кайф.
Прибавляю воду и снова мою свою женщину, заодно и себя. Вытираю нас полотенцем, на Светку набрасываю лежащий на машинке халат, на себя натягиваю лишь боксеры. Вовремя вспоминаю, что дома ребёнок, и как нашкодивший мальчишка выглядываю из-за приоткрытой двери. Всё тихо. Несу свою драгоценность в её комнату, в кроватку.
На тумбочке замечаю лекарства, и вспоминаю про ненамазанную попу.
– Давай я тебе язвочки обработаю. – вроде спрашиваю, а сам уже развязал халат и переворачиваю Светлячка на живот.
– Только не зелёнкой, умоляю. – хныкает она.
– Не зелёнкой. – ухмыляюсь, и нахожу нужную баночку.
Это было самонадеянно с моей стороны, думать, что я увижу её обнажённое тело и никак не отреагирую на него. С похудевшей попкой и спинкой справляюсь сносно, а вот перевернув Светку на спину, стопорнул. При каждом вдохе её совершенная грудь вздымалась, сосочки затвердели, требую к себе престольного внимания. На губки, скрывающие вход в рай, я вообще не хочу смотреть. То есть, еще, как хочу.
Чёрт, я и сам не заметил, как ватная палочка, испарилась из моих руки, а они уже во всю гладили подрагивающий животик, прошлись по рёбрам и сжали упругие полушарья. Оглаживали и мяли их. Рот помимо моей воли, сам припал к тугому бутону, вобрал его в рот и смачно причмокнув, выпустил влажное чудо. Подул на него, заставляя хозяйку этого совершенства, вздрогнуть и прикусить губу. Повторил это все с другой грудью. Прижал их друг к другу, поочерёдно вылизывая малиновые ягодки.
Восставшая плоть рвалась наружу, скованная эластичной тканью боксеров. Смазка сочилась, пачкая их, как будто и не было недавно полученной разрядки. Светлячок скулила, сжимая край халатика. Напряжённые ножки дрожали, выдавая свою хозяйку, она боролась сама с собой. Ей хотелось посильней их сжать и так же сильно хотелось раздвинуть их для меня.
Избавляюсь от белья и буквально наваливаюсь на свою девочку. Сливаюсь с ней в поцелуи, сплетаю наши языки. Она отвечает, с той же страстью и неукротимым желанием. Шире разводит ноги и забрасывает их мне на поясницу. Психует, пытаясь вытащить руки из непослушных рукавов, посмеиваюсь над её бессильными попытками и помогаю. Светлячок оплетает меня руками и ногами, как коала, вжимается. Трется об меня перепачканным соками и полностью раскрытым лоно.
В этот раз сдерживаюсь. Погружаюсь медленно, позволяя прочувствовать всю длину. Оба выдыхаем. Замираем. Смотрю ей в глаза. В них столько нежности и страсти, теплоты и желания. Они переполнены чувствами, она излучают живые эмоции. В минуты близости, Света, всегда открыта, она не скрывается и не прячется. Поэтому с ней так остро, почти болезненно.
Делаю первый толчок. Её вздох. Второй. Снова вздох. Проникаю чуть глубже. Короткий стон, через плотно сжатые губы. Третий, ещё глубже. Её тихое, Да. Ускоряюсь. Яростно вдалбливаюсь. Кусает нижнюю губу. Замедляюсь. Дразню. Полностью выхожу и резко проникаю на всю длину, касаясь дна. Короткий вскрик. Зажимает рот рукой. Впиваюсь в него, вылизывая. Повторяю движения языка и движения члена. Мычит. Приподымаюсь и закидываю её ножки себе на надплечья. Меняю угол проникновения. Двигаюсь интенсивнее. Она терзает губу. Тру пальцами, твёрдый камушек. Выгибает спину. Непрестанно хныкая. Сую перепачканные в её же соках пальцы ей в рот. Сосет и чмокает. Ускоряюсь насколько это вообще возможно. Насаживаю свободной рукой на себя. Она близко. Точно угадываю момент. Вытаскиваю мокрые пальцы из рот. Одно нажатие и взрыв. Закусывает собственную руку. Глушит стоны. Не останавливаюсь. Догоняю её удовольствие. И заливаю ещё содрогающиеся стеночки спермой. Кайф.
Укладываю свою злючку, себе на грудь, целую макушку. Всё, теперь можно и поспать.
