Текст книги "Игры судьбы (СИ)"

Автор книги: Аврельева Алиса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Глава 28

– А где Влад? – напряжённо оглядываюсь в сторону двери. Не хочу снова видеть его пьяное лицо.

– Он в ванной. Пытается хоть как-то прийти в себя. – снова этот оправдывающийся тон с примесью горечи, от которого я тягостно качаю головой.

– Мам, ты должна поговорить с ним. Так не может продолжаться дальше. Если он сейчас позволяет так пакостно себя вести, ты представляешь, что будет после того, как вы поженитесь?

– Саш, это очень сложно, я так не могу… Я же люблю Влада.

– А он тебя? – испытывающим взглядом сканирую эмоции матери. Злость в медленном темпе замещают жалость и сожаление при осмыслении всей ситуации. – Знаешь, как говорят, мужчина, поднявший руку на женщину, мужчиной не является. Неужели тебя это устраивает?

– Нет. – неуверенно отвечает мама. Волна сомнения отражается на её бледном лице.

– Что и требовалось доказать. Это не любовь, мам, это банальная боязнь остаться, якобы, одной. – поддерживающе беру её за руку. – Прошу тебя, пока не поздно, разойдитесь по-нормальному.

– Я не могу. – повторяет заезженную фразу.

– Тебе так кажется. Я не желаю тебе ничего плохого, и ты это знаешь. – моё внимание привлекает мелькающее пятно за окном. Поворачиваю голову в направлении калитки и узнаю машину Довлатова. – Я скоро вернусь, а ты сейчас обдумай всё, хорошо?

Она согласно кивает, и я делаю попытку ободряюще улыбнуться, а затем, убедившись в отсутвии «отчима» в коридоре, выхожу на улицу. Довлатов стоит возле машины и пристально смотрит на меня. На его лице играет задумчивое выражение.

Я быстро преодолеваю оставшееся расстояние между нами и на одном дыхании произношу:

– Знаю, что это сверхнаглая просьба – подождать ещё несколько минут, но я же настырная, поэтому хочу попросить вас об этом.

– Так попроси. – бархатный баритон мужчины обволакивает слух.

– Я уже это сделала.

– Ты забыла сказать волшебное слово.

– «Волшебное слово». Ну вот, ваша просьба выполнена. – даже в данном положении я умудряюсь ёрничать. Наверное, это качество никак не отнять у меня, даже если случится конец света.

– Насколько я знаю, люди после такого говорят «пожалуйста».

– Вы правильно знаете. – задираю голову вверх, встречаясь с гипнотичческими глазами преподавателя. На мои слова он начинает ухмыляться краешком губ.

– Ох и Суворова.

– Ох и я.

– Ты хоть вещи-то успела собрать? – Дмитрий Константинович резко меняет тему и мимолётно пробегается по мне, будто оценивает что-то в своей голове.

– Да, но нужно ещё кое-что сделать. – многозначительно говорю и, не отрываясь, продолжаю следить за взглядом лектора. В серой радужке вспыхивает подозрение, смешанное с задумчивостью.

Лишь бы моё волнение не выдало меня. Не хочу впутывать преподавателя в наши семейные проблемы.

– Хорошо, я подожду. – спустя несколько секунд произносит Довлатов, позволяя мне облегчённо выдохнуть.

Я незамедлительно возвращаюсь на кухню. Гнев, ненависть, отвращение – отрицательные эмоции захлёстывают душу, когда я вижу перед собой раздражённое лицо Влада. Поодаль комнаты стоит мать, её руки нервно трясутся, а губы волнительно подрагивают. Неужели она решилась сказать о расставании?

– Это всё из-за тебя, маленькая дрянь. – мужчина шипит хрипло-прокуренным голосом и начинает шаткой походкой приближаться в мою сторону, а я лишь подтвержаю свои догадки.

– А в чём я виновата? Вы сами загнали себя на самое дно. – паралелльно с новым шагом Влада я отхожу назад. – Многие люди, потеряв работу, начинают искать новую. Не отчаиваются и не спиваются.

– Я сейчас не о работе говорю. – он неприязненно кривится, проводит ладонью по своей щетине и заплетающейся речью продолжает: – Давно надо было тебя…

Договорить мужчина не успевает: я мигом хватаю со стола стакан с алкоголем и выливаю всё содержимое ему на лицо.

– Вот же тварь. – бубнит себе под нос и, не успев я ничего предпринять, с силой замахиватся рукой по моему лицу.

По инерции сжимаюсь и закрываю ладонями глаза в ожидании удара, но он не следует: кулак «отчима» перехватывает чья-то рука.

– А я-то думал, в чём же проблема. Оказывается, она передо мной. – Довлатов снисходительно хмыкает, со всем имеющимся пренебрежением осматривая мужчину перед собой, и с силой отпихивает его в сторону.

– А ты ещё кто такой? – хрипит тот. В заплывшем взгляде проскальзывают искорки удивления.

– Ну, явно не ваш друг. – лектор злобно сжимает зубы, от чего на лице начинают играть желваки. Серые глаза брезгливо прожигают собеседника. – Саша, идите к машине.

Поражённо отвожу взгляд и закусываю губу. Дважды повторять мне не требуется: беру не менее ошеломлённую маму под локоть и направляюсь к выходу:

– Пойдём.

– Ты не говорила, что у тебя появился парень. – тихо говорит мама, когда мы оказываемся на улице. Её лицо безэмоциональное, а зелёные глаза – потухшие и безжизненные.

– Он и не появился. Дмитрий Константинович – мой преподаватель.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Даже так. Неожиданно. – она переводит взгляд на мои руки, полностью погружённая в свои мысли.

В любой другой ситуации мама сразу же стала бы задавать уйму вопросов и делиться своими эмоциями, а сейчас – даже слова подбирает с трудом.

– Саш… прости меня.

Сегодняшний день полон удивлениями. Не помню, чтобы мамина гордость позволяла ей первой просить прощения.

– Всё нормально. – беру её за руку. – Думаю, сегодня тебе не стоит оставаться здесь.

– Да, пожалуй, переночую у Оли. Она как раз звала меня к себе.

При упоминании этой женщины в душе становится тепло и спокойно.

– Можем ехать. – возле дверей появляется фигура Довлатова, заставляя меня резко оглянуться назад. Взгляд лектора суровый, брови нахмурены, а губы плотно сжаты. Не сложно догадаться, что Владу знатно досталось.

И это подтверждает не только злобный и угрюмый настрой преподавателя, но и его разодранные руки.

Глава 29

Мы выезжаем со двора Ольги.

Всю дорогу до этого никто из нас не проронил и слова: каждый был занят своими мыслями. Умом я прекрасно понимала, что мама хотела высказаться, но её тихое «спасибо» перед уходом дало ясно понять, что сегодня этого не случится.

– У меня в этом округе есть знакомый коп. Я попрошу его, чтобы с завтрашнего дня он занялся твоим отчимом. – Довлатов пытливо смотрит на меня своими льдистыми глазами и напрягает челюсть, когда мы сворачиваем на главную дорогу.

По коже пробегают колючие мурашки при упоминании Влада, и я непроизвольно морщусь.

– Спасибо, но это лишнее. Вы и так слишком много сделали для меня.

– Это для безопасности, прежде всего, твоей матери. С такими ублюдками нужно поступать только так, не иначе.

В груди начинает щемить странное чувство. Поворачиваю голову к фигуре лектора и взглядом пробегаюсь по его рукам.

– У вас есть аптечка?

– Зачем тебе? Только не говори, что приступы диареи начались.

– Даже в серьёзной ситуации вы умудряетесь применять сарказм. – закатываю глаза и тихо усмехаюсь. – Аптечка нужна вам.

– Я здоров, а единственное, что мне сейчас нужно – так это горячий душ.

– У вас руки кровоточат, поэтому их нужно обработать, если не хотите в будущем получить сюрприз.

– Я люблю неожиданности. – мужчина красноречиво пожимает плечами.

– Не думаю, что заражение – это приятная неожиданность. Так что остановите машину и скажите мне, где находится аптечка. – строгим, насколько это возможно, тоном произношу и в упор смотрю на лицо преподавателя.

В течение нескольких секунд, которые кажутся мне вечностью, Довлатов молчит и обдумывает произнесённые слова.

– Хорошо, если пообещаешь мне кое-что.

– Надеюсь, это нормальная и приличная просьба, а не какой-нибудь пердимонокль или, говоря по-вашему, – чушь.

– Надо же, какие умные слова ты знаешь. В твоём отношении – это благонамеренная и нравственная просьба, так что тебе не о чем беспокоиться.

– Вы и нормальная просьба – обычно несовместимые слова в одной фразе. – тараторю быстрее, чем успеваю осознать сказанное.

– Обычно – да. Но сегодня у нас необычно. Я всего лишь прошу обращаться ко мне на «ты», когда мы находимся наедине. – лектор окидывает меня мимолётным взглядом, и я удивлённо вздёргиваю бровь.

Всё оказывается куда проще, чем я могу выдумывать у себя в голове.

– Без проблем.

После этой фразы мужчина плавно сворачивает на обочину, останавливает машину, а затем достаёт из бардачка небольшую пластиковую коробку и поротягивает её мне.

– Что ж, я всецело твой. – он разворачивается ко мне полукорпусом и кладёт ладони на переднюю поверхность моих бедер.

– Мне одних ваших рук хватит. – тяжело выдыхаю, пытаясь сдержать волну возмущения.

– Твоих. – поправляет он.

– Что?

– Мы же обоюдно перешли на «ты» буквально минуту назад.

– Да, точно. Но это не даёт вам… тебе права сувать руки, куда не следует. – запинаюсь, когда его ладонь начинает скользить вверх по моей ноге.

– Я ещё никуда не сувал свои руки. – лектор заметно усмехается, хоть его глаза по-прежнему остаются серьёзными и отстранёнными.

– И не нужно.

Стараюсь не обращать внимания на провоцирующие действия мужчины. Открываю аптечку, нахожу перекись и начинаю осторожно обрабатывать ей ссадины и ранки, придерживая своей ладонью руку преподавателя.

Его кожа горячая и приятная на ощупь, от чего в голове вертится дикая мысль прикоснуться к ней своими губами. На Довлатова взгляд не поднимаю, но чувствую, что он изучающе следит за моими манипуляциями.

– Я так и не спросила у тебя, – на секунду происходит заминка с непривычным обращением. – Как прошёл твой визит? Не считая, конечно, инцидента у меня дома.

– Лучше, чем я ожидал. Не считая, конечно, инцидента у тебя дома. – повторяет моё последнее предложение и криво улыбается.

– Я рада за тебя. – искренне произношу и начинаю обрабатывать вторую руку лектора. – И спасибо ещё раз.

– Если ты вновь скажешь слова благодарности, то будешь должна мне желание. А желания, поверь, у меня не самые хорошие.

Вскидываю голову и смотрю в ледяные глаза Довлатова. И экстрасенсом не нужно быть, чтобы понять всю серьёзность слов Дмитрия. От этого, наверное, мне окончательно сносит голову, раз на секунду у меня возникает парадоксальная идея узнать о «не самых хороших желаниях» своего преподавателя. Благо, я вовремя её отметаю.

Закончив с последней ссадиной, молча убираю принадлежности обратно в аптечку и возвращаю её на место.

– Ну что, жить буду? А то такие глубокие раны у меня. – иронично хмыкает лектор.

– Конечно, будешь. Ещё и меня переживёшь.

– Отлично, тогда можем спокойно ехать. Надеюсь, я успею сегодня кое-что подготовить. – он заводит машину и двигается с места.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Что приготовить? Какую-нибудь запечёную курочку или фирменный салат?

– Господи, Суворова, ты только о еде и думаешь. – Дмитрий изгибает губы в полуулыбке. – Не «приготовить», а «подготовить». Документы имел в виду, а не то, о чем ты сейчас поведала.

Стыдливо зажмуриваю глаза. В принципе, мне не впервой выставлять себя в глупом свете перед Довлатовым, могла бы уже и привыкнуть. Но нет, не получается.

Оставшуюся дорогу мы едем в непривычном молчании.

Солнце постепенно заходит за горизонт, и небо заполняют тёмные тучи. Весь день был таким изматывающим, что при виде однообразной дороги и наступающих сумерек я начинаю быстро погружаться в сон.

* * *

– Проснись и пой, укротительница еды. – сквозь полудрёму слышу ласково-усмехающийся голос возле своего уха и чувствую лёгкое прикосновение тёплой ладони к щеке.

– Мы уже приехали? – сонно протягиваю и, потерев руками глаза, смотрю по сторонам.

– Да, уже минут десять тут стоим.

– А почему вы меня не разбудили?

– Ты так мило храпела, словно самый громкий гном возле спящей Белоснежки, вот я и не мог прервать этот волшебный момент.

Издаю несуразный смешок. Если Довлатов вновь начал иронизировать, то его настроение окончательно пришло в норму.

– У тебя самые лучшие комплименты.

– Не спорю. Но я бы назвал это констатацией факта. – он устало прикладывает ладони к вискам и начинает массировать их.

Подавив зевок и привычное желание закатить глаза, перевожу взгляд на время. Чуть больше полуночи.

– Похоже, у меня появилась ещё одна проблема. – негромко произношу и неотрывно наблюдаю за бегущей стрелкой часов.

– Прям не терпится узнать, какая?

– Общежитие открыто только до одиннадцати.

Глава 30

Обессиленно прикрываю глаза на несколько секунд. Что ни день, то новое приключение! Конечно, я часто попадаю в неприятные ситуации, но сегодня у меня прям апогей неловкостей.

– В приниципе, – подаёт голос Довлатов, заствляя меня обратить на него внимание. – Твоя подруга может скинуть тебе шторку, и ты спокойно залезешь в свою обитель.

– Боюсь, у меня не такие длинные шторы, чтобы с пятого этажа достать до земли. – скептически хмыкаю, внимательно наблюдая за эмоциями лектора. Вновь возникает эксцентричное желание дотронуться до его лица, провести подушечками пальцев по его скуле вниз, коснуться очерченных губ…

– … и, таким образом, сосиска вышла из здания. – заканчивает свою мысль мужчина с самым непроницательным лицом.

– Ч-что? – Господи, мне же не послышалось?

– Хотел проверить, слушаешь ли ты меня или нет. Оказалось, что не слушаешь. – Дмитрий придвигается ко мне ещё ближе и «случайно» задевает коленом моё бедро. – Опять обо мне задумалась?

Резко поднимаю негодующий взгляд на его усмехающиеся глаза.

– Не опять и не о тебе.

– Знаешь, тебе не идёт образ вруньи.

– А кто сказал, что я вру? – гордо поднимаю подбородок, словно упрямый ребёнок, который не хочет есть кашу.

– Твои глаза. – лектор иронично поднимает бровь. – Но сейчас не об этом. Если серьёзно, то я могу договориться, чтобы тебя пропустили в общежитие. Думаю, милая вахтёрша озарится моим обаянием и магнетическими глазами.

– Уверена, что этого не случится, потому что на выходных дежурит Борис Сергеевич. А он, знаешь ли, не по мужчинам. – перед глазами всплывает образ семидесятилетнего вахтёра, вечно недовольного и возмущающегося, и я невольно прыскаю, представив себе картину, как Довлатов пытается очаровать его.

– Ты плюёшься, Суворова. – мужчина усмехается и машинально дотрагивается до своей щеки.

– Ничего, я не заразная. Да и ты как раз освежился.

– Да, я прям почувствовал волну морского бриза. – на его лице на мгновение отражается странная улыбка. – Ты сказала, что на входе сидит Борис Сергеевич, ведь так?

– Ведь так. Вы знакомы с ним?

– Даже лучше, чем ты можешь себе представить.

– Данная фраза звучит очень подозрительно. – сощуриваюсь, пытаясь угадать мысленный поток преподавателя, и, конечно же, у меня это не получается.

– Когда я учился на первом курсе, решил поселиться в общаге. А этот самый Борис умудрялся сидеть на вахте чуть ли не каждый день. Никого не любил Сергеевич, хоть убей. И в одно сентябрьяское утро появился мальчик, к которому он стал хорошо относиться, как своему сыну или как к хорошему другу, всем на удивление. Так вот. Этим мальчиком оказался, к сожалению, не я. – торжественно заканчивает свою речь Довлатов.

– Очень увлекательная история, конечно. Но при чём тут это?

– Да ни при чём, просто решил рассказать, как его внук к нам в общагу заселялся.

– Эта информация очень ценна для меня, тут не поспоришь. – согласно киваю головой.

– Вот и я о том же. Но, если тебе интересно, Борис не любил меня, причём больше всех. И было за что, правда. Ты бы видела, какая же у нас неразрывная и непонимающая связь образовалась, эх. – почти мечтательно произносит лектор, откидываясь на сиденье. – Я это к тому говорю, что лучше мне не попадаться ему на глаза, пусть и прошло столько времени.

– Даже не верится, что, будучи студентом, ты мог обидеть человека старше себя. – оценивающе осматриваю преподавателя.

– Его обидели собственные принципы и мизерная зарплата. А я… – Дмитрий на секунду задумывается. – Ах, да, пожалуй, и я тоже.

Не знаю, почему, но я начинаю улыбаться. Если и сейчас Довлатов довольно едкий, то каким он был в студенческие годы несложно догадаться.

– Не улыбайся без причины, а то я подумаю, что ты немного не в себе. – лектор заводит машину, и мы отъезжам от общежития.

– Куда мы едем? – озадаченно спрашиваю и зачем-то смотрю по сторонам.

– Ко мне домой. Не оставлю же я тебя ночевать на улице с кучей цветов.

– Нет, подожди, это как-то… Слишком. – обескураженность вместе с растерянностью заполняют голову.

– А, по-моему, мы уже давно перешли грань этого слова. У тебя разве есть идеи получше?

– Нет. – говорю с заминкой, рассматривая свои руки.

Чёрт, а ведь и правда нет. В общагу меня точно не пустят, тем более, с цветами, да и Борис Сергеевич может подумать, будто я их украла средь тёмной ночи. А спорить сейчас с ним просто нет сил. Конечно, есть вариант переночевать в отеле, но, во-первых, я без денег, а, во-вторых… Хватит и того, что я без денег.

Доезжаем мы за двадцать минут. Неловкость испарилась, оставив место лишь тёплой благодарности. Довлатов так много сделал для меня сегодня. Не каждый человек смог бы поступить также, как он, оставив все свои дела.

Когда мы входим в квартиру, я снимаю обувь и вешаю куртку в прихожей. Видимо, сегодняшняя поездка была настолько эмоциональной, что даже сейчас я не отдаю отчёт своим действиям.

А, может, и отдаю. Одно лишь знаю точно – я хочу это сделать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Подхожу к снимающему пальто Дмитрию и, уткнувшись ему лицом в грудь и обхватив его торс руками, начинаю крепко обнимать.

– Надо же, у меня аж все слова пропали. – беззлобно усмехается преподаватель мне в макушку, по-прежнему оставаясь неподвижным.

– Пусть появятся. А то молчание как-то не вяжется с твоим обычным состоянием. – бормочу ему в рубашку и прикрываю глаза, вдыхая мятно-древесный аромат мужских духов.

– Если бы ты сейчас ничего не говорила, то я б подумал, что тебя кто-то подменил.

– Не обращай внимания, у меня слегка помутнился рассудок. – ослабляю «хватку» и немного отодвигаюсь от тела лектора.

– Я так и понял, Саша-удивляша. – преподаватель охватывает меня за талию и тут же прижимает к стене, выдавливая в неё своим телом. – Наверное, у меня сейчас тоже слегка помутнился рассудок.

Он медленно приближает своё лицо к моей щеке и невесомо проводит по ней горячими губами, опускаясь всё ниже. До тех пор, пока не встречается с моими.

Глава 31

Робко отвечаю на поцелуй. Ладонью провожу вдоль шеи мужчины, веду вверх и зарываюсь пальцами в его густые волосы, невольно оттягивая их назад. Сознание дурманится, создавая ощущение дезориентации и обескураженности.

Довлатов углубляет поцелуй, позволяя своему языку страстно переплестись с моим. Это действие позволяет неожиданности и томному желанию сплестись воедино. Низ живота сводит приятной тяжестью, когда лектор, оторвавшись от моих губ, начинает целовать шею. Его правая рука перемещается с талии вниз и несильно сжимает моё бедро, а левая – изучающе прикасается к груди и гладит её сквозь одежду.

Из моих губ непроизвольно вырывается хриплый стон, когда мужчина проводит языком по ключице и ещё теснее прижимается ко мне, позволяя почувствовать жар его тела и насыщенный запах парфюма.

Душу разъедают противоречивые чувства, словно самая сильная кислота. Не хочу останавливаться, но я должна. И на это есть несколько причин.

– Не надо, – осипло шепчу, сквозь безумное наваждение не узнавая свой голос, и отодвигаюсь от Дмитрия. – У тебя же есть девушка, и это неправильно.

Хмуро смотрю на суровое лицо преподавателя с затуманенным взглядом, а затем опускаю глаза на его напряжённые плечи и улавливаю учащённое дыхание. Впрочем, сейчас я выгляжу не лучше с рваным голосом, алеющими щеками и ноюще-неудовлетворённым ощущением между ног.

– А почему я лично не знаю о её существовании? – спустя несколько секунд выдыхает Дмитрий. Его взгляд наполняется непониманием, а глаза смотрят так, будто собираются прочесть с меня информацию.

– А как же Дакова? Я видела вас вместе, да и Лидия Михайловна подтвердила мои предположения. – а теперь, пришло время удивляться мне. Ничего не понимаю.

– Вы сами придумали это, исходя из неверных выводов. – лектор отходит от меня на шаг, прикрывает глаза и в раздумьях сжимает пальцами переносицу. – Елена не является моей девушкой, и мы с ней не встречаемся. Это даже звучит глупо. Единственным, так сказать, связывающим звеном для нас обоих являлся банальный секс.

– То есть, вы просто спите вместе и всё?

– В прошедшем времени – «спали». Надо же, ты можешь быть сообразительной, когда требуется. – Довлатов снисходительно изгибает губы. – Никогда не умел извиняться и вообще мало это делал в жизни, но, всё же… Прости меня.

– За что? – закусываю губу, чтобы от данных слов моя челюсть не пошла вниз, и приподнимаю брови. Вот это сюрприз, кому скажи – не поверят.

– Обычно я держу себя в руках и контролирую свои действия, – уклончиво отвечает мужчина и задумчиво хмыкает. – Ладно, поздно уже, да и день был тяжёлым. Ванная и гостиная ты знаешь где. Лицеприятных тебе снов.

С этими словами он быстро ретируется в свою комнату, не удостоив меня и мимолётным взглядом.

Наспех умываюсь, снимаю джинсы и, оставшись в одной футболке, ложусь на кровать. В душе – фейерверк различных эмоций, а в голове – настоящий хаос из давящих мыслей. И, как бы я ни пыталась заснуть, считая овец, кур, уток и даже цветы в машине Довлатова, – ничего не помогает.

Неудивительно, что утром мне приходится подняться рано: на часах всего лишь половина восьмого. А вот что делать дальше – весьма интересный вопрос. Молча собрать свои вещи и глупо сбежать у меня не получится в силу многих обстоятельств, да и пойти нагло завтракать в полном одиночестве – тоже. Поэтому в мою специфическую голову приходит гениальная идея.

Поправляю пальцами волосы, пытаясь хоть немного их причесать, надеваю брюки и тихим шагом следую в комнату Дмитрия. А вот сказать, зачем я это делаю, не могу.

На секунду замираю в проёме дверей, нахожу глазами спящее тело лектора и тут же сглатываю: на нём нет одежды. По крайней мере, верха точно. Тёмное одеяло прикрывает его ноги и соблазнительно доходит до живота.

И от этого любопытство только повышается.

На цыпочках подхожу к мужчине и присаживаюсь на край кровати. На его лице играет расслабленное выражение. Длинные ресницы изредка подрагивают, а губы слегка приоткрываются. Хорош, зараза, тут не поспоришь. Во сне он кажется просто ангелом в сравнении со мной – слюнявой и храпящей в позе звезды.

Поднимаю руку и притрагиваюсь пальцами к небритым щекам лектора. Легонько обвожу контур его губ, опускаясь к шее и упругой мускулистой груди, изучающе приближаясь к кубикам пресса.

А вот тут происходит то, чего я меньше всего ожидала, хотя и следовало бы. Дмитрий внезапно хватает меня за руку, резко переворачивает на спину и ложится сверху. Зафиксировав одной рукой мои ладони над головой, загадочно смотрит на моё растерянное лицо полусонным взглядом.

– Я уж подумал, что по мне мыши лазят. А это, оказывается, ты. – хриплый голос проносится по затемнённой комнате.

– У тебя сравнения, как всегда, просто загляденье. – мой взгляд скользит вниз и останавливается на нижнем белье преподавателя. Сдерживаться – явно не про меня, ибо в следующий момент я начинаю откровенно смеяться. Пожалуй, суровый мужчина и трусы с мордашкой Сквидварда – это, по меньшей степени, нелепо.

– Ну наконец-то ты их увидела. – довольно усмехается Довлатов, продолжая удерживать меня. – Можешь даже потрогать, я не стану возражать.

– Премного благодарна за такое щедрое предложение, но я, наверное, откажусь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– И потеряешь такую прекрасную возможность.

– Что поделать, не я такая, вы такой. – глупо улыбаюсь сродни дурочки, совершенно не контролируя эмоции, и только открываю рот, чтобы вновь сказать что-то, как меня прерывает звонок телефона.

– Иди на кухню, я к тебе через пять минут присоединюсь. – лектор неохотно разжимает свою руку, освобождая мои ладони, и встаёт с кровати.

Воскресение. Восемь утра. Кому требуется звонить в такое время?! Этот вопрос остаётся без ответа, так как в следующее мгновение Дмитрий берёт телефон и идёт в другую комнату.

Нет, я не злюсь на него, я просто… Ревную, чёрт возьми.

Да уж, докатилась называется. Мало ли, кто ему может звонить в выходной. Например, друг, которому требуется помощь, родной брат или даже родители. А, может, и девушка, с которой они встречаются, но Дмитрий пока об этом не знает.

Бреду по коридору и по инерции заворачиваю на кухню, отгоняя все посторонние мысли. Не было беды, да Довлатов на голову свалился.

– Яйца. – в двери резко появляется мужчина, заставляя меня подпрыгнуть на месте. – Ты чего такая шуганая? Испугалась чего-то?

– Ага, яиц.

– Не бойся, они безобидные. – преподаватель открывает холодильник и достаёт пластиковую коробку. И когда он успел не только поговорить по телефону, но и одеться? – Будем готовить омлет.

Пару секунд стою в замешательстве, чувствуя себя неловко, а затем увлечённо перевожу взгляд на нижнюю полку.

– Я пока могу с овощами расправиться.

– Господь, что они тебе сделали, бедолаги? Такие слова опасные выбираешь.

– Вот именно, что ничего. Они просто соблазнительно лежат без дела. – беру корзинку и перекладываю её на стол. – Ты удивишься, как красиво я могу резать…

– Ты меня пугаешь уже, – насмешливо перебивает лектор. – Наверное, ты хотела сказать «нарезать».

– Наверное, хотела. Суть не поменялась, ты будешь в шоке от той красоты, что я сделаю из капусты, помидоров и огурцов. – усаживаюсь за стол и кропотливо принимаюсь за дело.

– Просто сделай из них салат, и я уже буду рад.

– Ты стихами заговорил.

– Я же разносторонняя натура. – Дмитрий пожимает плечами, быстро размешивает яйца и выливает их на сковороду.

– Никогда не перестану удивляться твоей наглости.

– Так-то я скромный на самом деле. В душе. Где-то очень далеко и глубоко. В фантастическом представлении. – он присаживается рядом со мной. – Ты лучше не отвлекайся от своего овощного оригами, а то испортишь всё и не введёшь меня в салатный шок. А оно тебе надо?