Текст книги "Игры судьбы (СИ)"

Автор книги: Аврельева Алиса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

Глава 21

Стою возле стола и удивлённо наблюдаю за действиями Довлатова.

– Собираетесь продемонстрировать мне Сквидварда? – не знаю, зачем я это говорю, но это первое, что приходит на ум.

– Собираюсь продемонстрировать действие ремня на твоей персоне. – лектор, не сводя с меня пристального взгляда, делает короткий шаг вперёд.

– Надеюсь, вы это не серьёзно? – озадаченно отступаю в сторону и опускаю глаза на штаны преподавателя. Пуговица застёгнута, язычок молнии тоже на своём месте. И только снятый кожаный ремень в левой руке красноречиво намекает на то, что мужчина не врёт.

– Надейся.

– Снова перешли на «ты»? – Господи, сейчас это меньше всего должно меня беспокоить.

– Да, мы же одни. – пожимает плечами Довлатов.

– Не одни. Вы забыли про различных насекомых в этом кабинете.

– Саша, единственное место, где находятся насекомые, так это твоя голова. Уверен, там чудесные тараканы разнообразных мастей и окрасок. – лектор медленно и бесшумно двигается в мою сторону, словно хищник на свою жертву, и дьявольски усмехается, завидев мою неудавшуюся попытку отскочить назад. – Можешь не стараться, дверь заперта, и бежать тебе некуда.

– Есть окно.

– Не думаю, что четвёртый этаж – лучшая высота для прыжка. – он останавливается и оценивающе смотрит на меня снизу вверх. – В штанах, конечно, не те ощущения будут.

– Так снимите их, заодно покажете мне своё нижнее бельё. – беглым взглядом прохожусь по аудитории в попытках придумать что-нибудь, от чего Довлатов лишь хрипло хмыкает.

– Я польщён, что тебе так не терпится раздеть меня, но я, вообще-то, имел в виду тебя.

– Предлагаете мне снять одежду? – произношу быстрым лепетом, и уже через секунду до меня доходит вся несуразность этой фразы.

– Рад, что ты ответственно желаешь подойти к данному делу. – мужчина расплывается в подобие улыбки, больше походящей на оскал, и придвигается ко мне вплотную.

Я буквально загнана в ловушку: спереди – лектор, сзади – большое окно. И от этого на меня находит горячая волна паники с примесью волнения.

Довлатов ещё больше сокращает дистанцию, и единственное, что мне остаётся – сесть на широкий подоконник, который до этого так неприятно давил на поясницу.

Вот, так-то лучше. По-крайней мере, теперь я не чувствую близости тела преподавателя.

– Нет, я не собираюсь этого делать. – уверенно произношу, пытаясь посмотреть на собеседника надменным взглядом от того, что сейчас властно возвышаюсь над ним. Однако, стоит мне поднять голову вверх, как я беспомощно осознаю, что всего лишь нахожусь на одном уровне с ним.

– Тогда этим займусь я. – обыденным тоном говорит Довлатов, будто выбирает молоко в магазине, и вклинивается бедрами между моих ног.

От такого бесцеремонного действия к щекам приливает кровь и стыдливый жар, зрачки невольно расширяются, а во рту всё пересыхает.

– Нет, подождите. – перехватываю руку лектора, когда он кладёт ладонь на молнию моих джинсов. От этой ситуации по вискам бьёт кровь, заполняя голову шквалом мыслей. Кажется, безобидные шутки уже выходят за грани дозволенного. – Я осознала свои ошибки.

Дмитрий Константинович немного отстраняется и насмешливо изгибает бровь.

– Неужели? – в его серых глазах вспыхивает огонь заинтересованности.

– Ужели.

– Такого слова нет, Суворова.

– У меня всё есть.

– Не сомневаюсь. Так какие ошибки ты придумала?

– А какие вы хотите услышать? – делаю попытку отодвинуться поближе к окну, но мужчина кладёт руки мне на бёдра, мешая воплотить данный план в жизнь.

– Зависит от того, какие можешь предложить.

Так, Саша, думай давай, что неправильного ты сделала в последние дни. В голову абсолютно ничего не приходит, и в этом виноват Довлатов, который сейчас легонько поглаживает мои ноги, и, готова поспорить, делает это намеренно.

А я ведь даже не могу пошевелиться. Вернее, могу, но не хочу, ибо всё моё тело просто не слушается под напором этого мужчины. И этот факт очень раздражает.

– Кхм, пауза немного затягивается. – как бы между прочим напоминает лектор, буравя лукавым взглядом моё сосредоточенное лицо с закусанной нижней губой.

Мотаю головой от навязчивых мыслей. Что ж, если не могу ничего придумать, начну с самого начала.

– Я поняла, что не стоит оставаться в клубе одной. Не нужно пить незнакомые напитки, тем более, предлагаемые от малознакомых людей.

– Продолжай. – Довлатов удовлетворённо кивает.

– Не стоит печатать текст в жанре «восемнадцать плюс» в качестве курсовой работы.

– Так.

– Хотя, в глубине души уверена, что вам понравилась данное содержание. – слова вырываются с такой скоростью, что я не успеваю вовремя замолчать. Да, нарываться – мой девиз по жизни.

– Суворова, ремень всё ещё при мне, и желание воспользоваться им очень велико. – предостерегающе молвит преподаватель и, опасно придвинув своё лицо к моему, властно шепчет: – Продолжай. Или ещё не придумала дальнейшие фразы?

– Не придумала. – сокрушённо вздыхаю, и до сознания доносится свежий морской аромат духов. Непременно хотелось бы, чтобы он казался неприятным, но нет. Очень вкусный, от чего исступлённо хочется прикоснуться к коже лектора и вдохнуть его как можно глубже.

– Ну, у нас ещё есть время. – раздаётся усмехающийся голос собеседника над моим виском, и я сразу же отбрасываю это наваждение.

– А, может, вы просто скажете, что ещё хотите услышать, и мы с вами разойдёмся, как в море треска?

– Вообще-то, все говорят «как в море корабли». – лектор издаёт скептический смешок.

– Я – не все, все – не я. – вновь тараторю без умолку бессмысленные фразы, от чего так и хочется хлопнуть себя ладонью по лбу.

– В который раз удивляюсь твоей логике, которая напрочь покинула извилины мозга.

– Спасибо за комплимент.

– Пустяки, мне было не сложно это сказать.

– Да, я заметила. И, всё же, что ещё я должна ответить, чтобы вы больше не злились на меня и со спокойной душой отпустили к булочкам?

– К кому? – мужчина приподнимает брови, и уголки его губ ползут вверх.

– К булкам. Я есть хочу, а сейчас большой перерыв, между прочим.

– Ох, Суворова, с тобой потеряешь не только голову, но и нить разговора. – он начинает поправлять воротник моей футболки, и я задерживаю дыхание. – Ладно, в приниципе, я услышал то, что хотел. Так уж и быть, живи, цвети и пахни. До следующего раза.

– Значит, мне можно идти? – с толикой надежды спрашиваю и подозрительно прищуриваю глаза. Нет, не верю, что всё так просто.

– Значит, да. – Довлатов убирает руки с моих колен, отходит к преподавательскому столу и садится за стул.

Спрыгиваю с подоконника и поправляю выбившиеся из пучка прядки волос.

– Беги в кафе, а то помрёшь с голоду, а я потом виноватым окажусь. – поворачиваюсь к лектору и замечаю, что он улыбается. Не наигранно, не иронично, не криво, а естественно и как-то по-мальчишески. Видимо, даже слово «еда» может сделать людей добрыми. Еда – великая сила.

Невольно мои губы растягиваются в улыбке, которую я всячески пытаюсь подавить. Быстрым шагом направляюсь к выходу, и чуть не припечатываюсь лицом в деревянную поверхность из-за того, что резко дёргаю ручку вперёд в попытках отодвинуть закрытую дверь.

Ей Богу, сплошное недоразумение.

– Можно ключ? – вновь возвращаюсь к Довлатову и останавливаюсь в шаге от его фигуры.

– Я забыл, в какой карман его положил. Но ты можешь обыскать меня, и сама найдёшь то, что ищешь. – он хитро подмигивает, а я, как истукан, застываю на месте.

Вот же паршивец.

Глава 22

– Ну, чего стоишь, как не родная? – Довлатов принимает расслабленную позу и, подперев ладонью подбородок, внимательно наблюдает за мной. – Давай, я весь в твоём распоряжении.

По венам растекается горячая волна раздражения с нотками негодования. К гадалке не ходи, как знала, что он так просто не отпустит меня.

– Неужели вам нравится издеваться над всеми студентами?

– Над всеми? – лектор поднимает брови. – Нет, что ты, Господь упаси. Только над тобой. Хотя, это и издевательством не назовёшь. Скорее, словесная борьба.

– Словесная борьба?

– Да. Но твоё враждебно настроенное лицо в данный момент говорит о том, что она может перерасти в настоящий рукопашный бой. – лицо мужчины озаряет лёгкая улыбка, а в глазах мелькают задорные искры.

– Да вы прям экстрасенс. – скрещиваю руки на груди попросту потому, что не знаю, куда их деть. И хотя сейчас я возвышаюсь над Довлатовым, уверенности мне это не прибавляет.

– Эх, а я так пытался это скрыть. Как думаешь, на ТНТ стоит идти?

– Несомненно.

– Приятно, что ты такого хорошего мнения обо мне. – улыбка лектора становится ещё шире.

– И часто вы проделываете такие аферы со студентками? – встречаюсь глазами с испытующим взглядом преподавателя, и по коже пробегают зябкие мурашки.

– Нет. Можешь гордиться, ты первая.

Удивлённо изгибаю тонкую бровь. Слабо верится, что такой, как Дмитрий Константинович, держит дистанцию в жанре «студент-преподаватель» со всеми остальными.

– Сомнительные поводы для гордости.

– И, всё же, они есть. – непринуждённо подмигивает лектор. – Так ты будешь искать ключи? Или боишься?

– Я – не трусиха. – бормочу себе под нос, и от этого мужчина, кажется, обнажает все тридцать два зуба в наглой улыбке. Будь моя воля, выбила бы их с радостью.

– Советую начать с пиджака.

Кидаю оценивающий взгляд на тёмную вещь, висящую на спинке стула. И всё бы ничего, если б на нём не сидел Довлатов.

– Полагаю, вы не встанете. – даже не спрашиваю, а утверждаю. И ведь обойти не получится: стул повёрнут к окну и тесно прижимается своей спинкой к подоконнику.

– Твои предположения выше всех похвал. – усмехается мужчина и хрипло откашливается. – Тебе всё равно придётся прикоснуться ко мне, так что твои тараканы могут не строить в голове грандиозные планы.

Сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза от такой самоуверенности. Что ж, если играть, то играть по правилам. Молча сажусь на колени Довлатова и, не смотря на его высокомерное лицо, тянусь рукой к карману пиджака.

– Надо же, ты опять меня удивляешь. – раздаётся горячий шепот над моей головой.

Почему-то пробегает мысль о том, что лектор отодвинется или сделает попытку убрать меня со своих ног, но нет. Он безучастно продолжает сидеть на месте, не меняя при этом положения рук.

– Да, я та ещё удивляша. – тщательно ощупываю второй карман, не решаясь поднять пытливый взгляд на лицо мужчины.

И опять ничего. Щёки заливаются лёгким румянцем, а кончики пальцев начинают подрагивать.

Сегодня не самый удачный день, конечно.

Хмурю брови и закусываю нижнюю губу. Остаётся проверить рубашку и штаны. Ничего сложного, я справлюсь. Кладу ладонь на широкую грудь Довлатова, от чего приятная ткань проскальзывает между пальцев, и веду руку в область кармана, чувствуя умеренный ритм сердца мужчины. И неожиданно для себя шумно выдыхаю.

Никогда раньше мне так не хотелось прикасаться к другому человеку, как сейчас. И, кажется, дело тут не только в банальной физиологии.

– Нравится? – хрипло шепчет преподаватель, и я невольно поднимаю глаза. Несмотря на ровное биение сердца, его дыхание участяется, а зрачки значительно расширяются, заполняя собой серебристую радужку.

– Нет. – звучит так неуверенно, что становится тошно, и от этого я вновь начинаю хмуриться.

Довлатов не меняет привычной позы, не принимает никаких действий, не касается меня. Просто продолжает сидеть и с интересом наблюдает за мной.

– Врёшь, Суворова. И делаешь это крайне не профессионально.

Пропускаю замечание мимо ушей и быстро проверяю карман рубашки. Как и предполагалось – ничего.

А теперь брюки. Сердце отбивает чечетку, дыхание становится рваным, а губы розовеют от волнения. Если бы месяц назад мне сказали о том, что я собственнолично буду трогать мужчину, тем более, своего преподавателя, сидя у него на коленях, я бы ни за что не поверила и просто рассмеялась от абсурда этой мысли.

– Какой же сложный вычислительный процесс идёт в твоей голове. – издаёт смешок Довлатов, и я кидаю на него красноречивый взгляд, не в силах что-либо ответить. Его лицо располагается в нескольких миллиметрах от моего, от чего при малейших движениях губы мужчины невесомо задевают мою щёку.

Торопливо ощупываю двумя руками бедра лектора в попытках услышать звук ключей, но всё тщетно.

– В ваших карманах ничего нет. – голос звучит хрипло и надрывно, и мне хочется провалиться сквозь землю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Дмитрий Константинович приподнимает уголок губ в насмешке и молча смотрит на мою шею.

– Ты, наверное, не заметила. Но на будущее, – он начинает шептать мне в губы, опаляя нежную поверхность горячим дыханием и заполняя здравые мысли пьяным туманом. – Двери на этом этаже закрываются изнутри на защелку. И ключи тут вовсе не нужны.

Глава 23

Наверное, каждый человек сталкивается с таким состоянием, когда внутри бушует ураган разрывающих и противоречивых эмоций, но правильно сформулировать мысли вслух он просто не может.

Именно это происходит со мной. Даже не знаю, что меня больше неконтролируемо раздражает: моя невнимательность и наивность в данной ситуации, либо довольная улыбка Довлатова, которая с каждой секундой перерастает в тихий хриплый смех.

– Да вы… Мне даже сказать нечего! – возмущённо восклицаю. Боже, это ж надо было меня так провести!

– Правильно, давай сохраним этот прекрасный момент молчания.

– Несомненно. Вы можете продолжать молчать, а я, пожалуй, пойду. – резко встаю с колен мужчины, но, не успев сделать и шага, тут же возвращаюсь на своё место: лектор властно усаживает меня обратно, захватив одной рукой мою поясницу, а другой – бедро. – Что вы делаете?

– А разве не понятно? Ты меня потрогала, следовательно, теперь моя очередь исследовать тебя. – невозмутимым тоном вещает Дмитрий Константинович и, словно в подтверждении своих слов, проводит ладонью вдоль моей спины.

Можно было бы сказать, что мне неприятно, но не могу, ибо попросту совру. И это ещё больше распаляет во мне огонь злобы, прежде всего, на реакцию своего тела, нежели на ухмыляющегося Довлатова.

– Исследовать? Я ведь не карта.

– Согласен, ты немного эволюционировала до человеческого рода.

– А вот вы, похоже, не до конца это сделали. – вновь пытаюсь встать, но преподаватель лишь сильнее прижимает меня к своему телу.

– Почему же? – весело шепчет он, внимательно изучая моё лицо, будто улавливает каждую эмоцию.

А вот мне ни капли не весело. Наверное, это видно по моим недовольно сведённым бровям и упрямо поджатым губам.

– Вы, когда разговариваете, плюётесь в лицо. Боюсь, подцеплю каких-нибудь бацилл.

– А ты не бойся. Максимум, чем я могу тебя заразить, так это дюжиной своей харизматичности и великолепного обаяния.

– И скромностью.

– Да, и ей тоже. – хмыкает Довлатов.

– Вы в курсе, что ведёте себя крайне непедагогично? – решаюсь повернуть голову в сторону лектора и посмотреть в его ледяные глаза, в которых так и плещется дьявольская лукавость.

– Захотелось спросить, почему, но не стану. Я качественно веду лекции, предоставляю максимум материала на каждую пару, ответственно принимаю экзамены и ни под каким предлогом не беру взяток. Да, вот такой я скучный в этом плане. А ещё, я разделяю личную жизнь и работу. Так в чём же заключается моя непедагогичность?

– В странном отношении ко мне.

– Ну ты же особенная, Саша.

От низкого, будоражущего кровь, произнесения моего имени по затылку проходит дорожка мелких мурашек. Вот же гад.

– Как же мне хочется…

– Обнять меня? – мужчина расплывается в улыбке чеширского кота.

– Ударить. – заканчиваю свою мысль, так нагло перебитую лектором.

– А я уж подумал скажешь «поцеловать».

– Нет, я просто хочу вас…

– Ого, это приятно слышать. – от радостной интонации мужского голоса я закатываю глаза. Знаю, что неприлично это делать, но не могу совладать с собой.

– И опять вы перебили меня, ведь я вновь подумала о слове «ударить». – опираюсь ладонью об стол, заново принимаясь за попытку выбраться из «плена» Довлатова, но, как и предполагалось, она не увенчалась успехом.

– Да нет, просто ты не определилась, чего хочешь больше. – Дмитрий Константинович перехватывает мою руку и сплетает наши пальцы вместе. Обстановка ощутимо накаляется, нервы натягиваются, словно струна, а сердцебиение усиливается.

– Я уже сказала.

– Не услышал.

– Посетите ЛОРа. Уверена, он поможет решить ваши проблемы со слухом.

– Обследования нынче дорогие, так что можешь самостоятельно полечить меня. – преподаватель задорно шевелит бровью.

– Каким образом? Подуть вам в уши? – одариваю его лицо скептическим взглядом.

– Есть средство получше, – он заговорщицки склоняет голову ещё ближе ко мне, словно сейчас намеревается поведать страшную тайну, и осипло произносит: – Массаж называется. Начнёшь со спины, а там как пойдёт.

– Никак не пойдёт, и дороги туда нет.

– Придётся открыть. Стану этаким первооткрывателем.

– Вы всегда такой самооуверенный? – бормочу и максимально откидываюсь назад, чтобы не чувствовать опаляющего дыхания мужчины и его охмеляющего аромата.

– Всегда и навечно.

– Нет уж, не будет никакого массажа.

– Поживём – увидим. Получим и обрадуемся. – усмехается лектор. – И я рад, что вернулась разговорчивая Саша-обаяша. А то, когда ты искала ключи, была такой немногословной.

– Ну вы же предпочитаете молчание.

– Не в твоём случае. Хотя, если ты не говоришь ни слова, твой голос всё равно звучит в моей голове.

– У вас просто шизофрения, Дмитрий Константинович. А ещё про моих тараканов что-то говорили. – перевожу взгляд на стену. Куда интереснее смотреть на неё, нежели на преподавателя. Хотя нет, вру. Делаю это лишь для того, чтобы немного расслабиться и унять подступающее волнение.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Так и есть. Видимо, они поселились и ко мне. У них, знаешь ли, есть такое качество – распространяться по всей территории.

Складываю руки на груди. Не могу так больше сидеть. Это неправильно и аморально, хоть и тело твердит обратное.

– Отпустите. – шепчу и кладу ладони на грудь лектора в попытке отодвинуться от него.

– А что, булочки заждались? – он не соглашается. Держит крепко, напористо.

– И они тоже.

– Тогда предлагаю сделку: поцелуй меня, и я тебя отпущу.

Эта короткая фраза с бархатным тоном отрезвляет так, будто на меня вылили ведро ледяной воды.

– Что? – резко вскидываю удивлённый взгляд на лицо Довлатова. Похоже, ЛОР нужен как раз-таки мне, ибо я явно услышала не то.

– Где? Когда? Мы же не в игру играем, ты всё прекрасно поняла. – хрипло произносит мужчина, и я ещё больше округляю глаза. – Хотя, ты, наверное, боишься. Вон задрожала уже, как маленькая зайка.

– Это я от злости. – тут же нахожусь, что ответить и свожу брови к переносице. Нет, это уже слишком.

– Злобный зайчик. Звучит очень устрашающе. Мне даже не по себе стало.

– Хватит издеваться.

– Так я и не делаю этого. Ты сама придумываешь несуществующие препятствия и весомые проблемы. – преподаватель пожимает плечами.

Ничего не понимаю. В особенности – логики лектора. Вопросов так много, что найти ответов на них просто не получается из-за хаотичности мыслей. Вся раздражённость мигом спадает, уступая место растерянности.

– И куда же нужно целовать? – рассеянно выдаю первое, что вертится на языке.

– Ого, а у меня есть выбор? – Довлатов заметно оживляется и начинает улыбаться.

– Если б я поцеловала вас в щёку, вы бы не засчитали это.

– Прям как в воду глядишь.

– Поэтому я и задаю такой вопрос. – хотя в глубине души даже не знаю, зачем я вообще это спрашиваю.

– А где ты хочешь оставить свою слюну?

– Нигде. – отвечаю резче, чем предполагалось. Вся эта ситуация – сплошной сумбур.

– А придётся. – не успеваю даже возразить, как горячие губы Довлатова властно прикасаются к моим.

Глава 24

Смятение, напряжение, страх, волнение… Волна разнообразных эмоций крутится во мне, будто внутри самого яркого калейдоскопа.

Довлатов целует жёстко, властно, с напором. Не отвечаю на поцелуй, ошарашенно продолжая сидеть на месте, как истукан. По коже пробегает разряд мелких электрических импульсов, ладони нервно холодеют, а внизу живота разливается горячая волна спазма, такого непривычного и запретного, от чего мои глаза распахиваются ещё сильнее.

«Нельзя», – твердит моё сознание. Умом понимаю, что это неправильно и аморально, но тело и сердце говорят обратное, доставляя впечатляющий диссонанс.

Неосознанно мои губы приоткрываются, и я, подавив глухой стон, начинаю неумело отвечать на обжигающий поцелуй. Провожу рукой вдоль груди преподавателя, царапая и сминая отглаженную ткань рубашки. Ладонь мужчины ложится на мою поясницу и до боли сжимает её, заставляя хриплому и сдавленному вздоху вырваться из груди. Глаза заполняет пелена страсти, губы краснеют.

Неправильно, как же это неправильно.

Невольно ёрзаю на бёдрах Довлатова, чувствуя нарастающее желание преподавателя, и слегка прикусываю его нижнюю губу. В ответ слышу глухой стон, и по телу ещё больше разливается жар возбуждения.

Наверное, так могло бы продолжаться бесконечно долго, если б не рука лектора, которая бесцеремонно отодвигает края моей футболки и властно ложится на живот. Это отрезвляющее движение мигом действует на моё помутившееся сознание, заставляя тут же отодвинуться от мужчины.

– Остановись… – умоляюще шепчу, вырываясь из плена горячих губ преподавателя, и в отталкивающем жесте кладу ладони на его грудь. Дыхание сбивается, становится неровным и ритмичным. С толикой гнева смотрю на Довлатова, пытаясь унять дрожь во всём теле.

– Надо же, как мало нужно для того, чтобы ты стала обращаться ко мне на «ты». – осипло усмехается лектор. Его грудь вздымается с трудом, серые глаза темнеют, а взгляд становится тяжёлым и опаляющим.

– Да. – рвано бормочу и притрагиваюсь пальцами к своим распухшим губам.

– Какой-то несодержательный ответ. Возникла проблема?

– Их несколько. – говорю на одном выдохе, поражаясь тому, как непринуждённо держится мужчина после случившегося. По хорошему, надо бы слезть с его колен, но я не могу.

– Так пусть они выйдут наружу. Я разрешаю.

Не успеваю съёрничать: мою речь прерывает звук приближающихся шагов, доносящихся из коридора, и уже через мгновение – настойчивый стук в дверь. Безмолвно открываю рот, словно рыба, выброшенная на берег, в попытках что-либо сказать, но меня останавливает ладонь Довлатова, которая ложится на мои губы.

– Тсс, – шепчет он и проводит большим пальцем по щеке. – Залезай под стол и сиди тихо.

Кидаю вопросительный взгляд на лектора. Господи, он это серьёзно?

– Суворова, ты даже не представляешь, как будет смотреться эта ситуация со стороны, так что, прошу тебя, спрячься.

Нетерпеливый стук повторяется, и я быстро выполняю просьбу мужчины. Ноги будто наливаются свинцом, щёки стыдливо горят, а волнение усиливается. Убедившись, что я «на месте», преподаватель быстрым шагом следует в сторону выхода.

Не день, а сказка. Где я только ни побывала за это утро: на подоконнике, на ногах своего преподавателя, под столом… Просто чудеса.

– Дмитрий Константинович, наконец-то я вас нашла. – слышу голос Елены Васильевны. Её тон недовольный, с осуждающим холодом, похожим на ледяные глыбы Антарктики.

– А я так старался спрятаться. Вон, даже закрылся на замок.

– Это не смешно. – Дакова прикрывает дверь. Не нужно смотреть на её лицо, чтобы понять, что она злится.

– Так не смейся. – безразлично вещает Довлатов.

Не сдержавшись, иронично закатываю глаза. Похоже, лектор привык со всеми так общаться, и в круг сарказма попадаю не только я.

До меня только сейчас доходит неприятная мысль о том, что он и Елена Васильевна встречаются, и от этого на душе начинают скрести чёрные кошки. Чёрт, я ещё и целовалась с мужчиной, у которого есть девушка. Как же противно от самой себя. И всё равно, что он начал это первым, я ведь ответила, поддалась своим желаниям и банальной физиологии.

В сумбурном потоке мыслей не замечаю, как стул сбоку от меня отодвигается, и на него садится лектор. Теперь моему взору открывается картина из ног преподавателя и нижней части его живота.

Может, я где-то ещё согрешила? Просто как объяснить круговорот неловких моментов в моей жизни?

Не успеваю подумать об этом умозаключении, как мужчина придвигается ещё ближе. Таким образом, что его колени располагаются в мизерных сантиметрах от моего тела.

– Так что ты решил? – вопрошает Дакова. Видимо, из-за абсурдности момента и разнобойных мыслей я упустила суть их разговора.

– Давай обсудим это позже. – коротко бросает мужчина и нечаянно задевает ботинком мою руку.

Спина постепенно затекает от однообразной позы, ноги становятся ватными. Долго я не смогу так просидеть, это точно. Голову внезапно пронзает сомнительная идея, и я начинаю улыбаться краешками губ. Собственно, почему бы и нет?

Кладу ладонь на колено лектора и соблазнительно веду ею вниз.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Потому что… – мужчина резко запинается, не успевая закончить свою мысль.

– Всё хорошо? – подозрительно произносит Елена Васильевна, стоящая напротив стола.

– Да. Просто блохи по ноге пробежали.

Мысленно усмехаюсь, стараясь не издавать ни звука, рукой дохожу до его ботинок и слегка поднимаю края тёмных брюк. И тут мои глаза готовы буквально выпрыгнуть из орбит.

Бэмби! Боже, Довлатов надел эти нелепые носки!

Преподавали продолжают разговаривать, но я не придаю этому значения, ибо интерес берёт верх над адекватными мыслями. Поднимаю ладони и прикасаюсь к передней поверхности бедёр лектора. Сжимаю пальцы, позволяя ногтям впиться в жёсткую ткань, и тут же слышу сдавленный вздох с примесью злобы.

– Дим, с тобой точно всё в порядке? – к подозрительности девушки присоединяется обеспокоенность.

Ответа не следует, но могу предположить, что Довлатов согласно кивает, потому как социологичка возобновляет свою речь.

Дмитрий Константинович одной рукой перехватывает мою ладонь и крепко сжимает её в знаке прекратить сие действия. Но я – не я, если послушаюсь его и просто так сдамся, в особенности после того, как он умудрился обхитрить меня. Свободной рукой веду по ноге мужчины к пряжке ремня, клеточками души чувствуя, что Довлатов раздражается ещё больше. Он сильнее обхватывает мою ладонь, и я всеми силами стараюсь не зашипеть от боли. На ум ничего не приходит, кроме как попытки укусить его за руку, что, собственно, я и делаю. Результат не заставляет себя долго ждать, и лектор сразу же отпускает меня.

Ох, и достанется мне потом.

Довлатов резко встаёт со стула, лишая меня прекрасной возможности потрогать его и поиздеваться.

– Ты проделала титаническую работу, что пришла сюда, но пойдём лучше на кафедру. – он обращается к собеседнице. Его голос становится более низким, доходит до шёлковой хрипотцы.

– Может, объяснишь мне, что происходит? Ты какой-то странный.

– Я всегда такой. Двигай уже своими ножками по полу.

И пусть в будущем я поплачусь за свою спонтанность, в данный момент я абсолютно довольна.

Когда до меня доходят звуки удаляющихся шагов и закрывающейся двери, я медленно вылезаю из-под стола. Отлично, я ещё и пол протёрла своими джинсами. Забираю свой рюкзак и, подождав ещё несколько минут, выхожу из аудитории.

А в голове так и крутится надоедливая мысль, схожая с пресловутой мантрой: мне нравится Довлатов.