Текст книги "Приручить Цербера (СИ)"
Автор книги: Ава Абель
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
Если бы они были парой, то все эти эмоции можно было бы выразить в короткой фразе: «Я люблю тебя». А так она даже не знала, какие слова подобрать.
– Если хочешь мне посочувствовать, то дай поспать. А новых благодарностей моя душа не вынесет и зазнается. – Он как будто прочел ее мысли, и это снова поразило Настю.
«Что же ему подарить? Скальпель или курс терапии, чтобы разворошить прошлые раны?» – уныло размышляла она позже, занимаясь в домашнем тренажерном зале на полотнах, которые ББ установил сто лет назад и менял каждый год.
Подарок должен быть таким, чтобы Данила растаял – как она при виде эльфийской короны. Настя осознала, что Летову очень нелегко проявлять чувства к другому человеку, а тем более признаваться в них вслух. Он вырос внутри больной любви, а это не способствует храбрости и вере в светлую силу чувств.
Так может не стоит напоминать ему о прошлом, а вместо этого подчеркнуть настоящее? Увидев Настю на сцене, он помчался за подарком, который не мог отдать целых три года. Значит, выступление понравилось…
Аида решила тайком установить полотна в церберской берлоге. Потолки у него высокие, надежные, выдержат.
«Подарю ему танец». Нужно лишь придумать, как незаметно для Цербера обустроить его жилище.
И снова Настя поняла, что забывает об игре и воспринимает все слишком серьезно. Но по-другому она уже не могла: броня с сердца упала, рассыпалась, и выковать новую сил не осталось.
ГЛАВА 12
Выходные закончились, началась рутина с оттенком интриги. Дни на работе, вечера – на работе, тренировках или приемах. Данила приказал, чтобы Настя отвечала всем женщинам, которые будут ему звонить по личным вопросам: «Простите, но Данила Дмитриевич уехал до конца лета».
Настя повторяла эту фразу довольно часто, ибо куклы названивали и названивали. Не Дина и тем более не Майка, а неизвестные охотницы на чужого Цербера.
Таким моногамным жестом Данила явно хотел сказать, что до тех пор, пока вдоволь не наигрался с Аидой, других ему не нужно. Значит, изначальный план сработал и можно радоваться.
Но вместо этого хотелось рыдать… потому что работать вместе им стало невыносимо трудно. В первые недели Настя еще справлялась, но теперь любое соприкосновение в рабочей обстановке напоминало электрическое замыкание. К концу дня она удивлялась, что у нее не стоят дыбом опаленные волосы.
Рабочий процесс шел более-менее ровно до самого четверга, когда была организована видеоконференция с представителем американского филиала, переживавшего некоторые трудности. Данила, Настя, заместитель-бабуин и начальники отделов слушали монотонную речь недовольного жизнью и собой мужичка, когда тот вдруг запнулся и сказал:
– Как зовут вашу помощницу, господин Летов? Она выглядит очень глупой и ничего не записывает. Меня оскорбляет такое отношение.
Настя опешила, потому что записывал за нее компьютер, а она запоминала по ходу и делала пометки.
«Нужно дать пищи для размышления наблюдательному господину», – подумала она и послала Даниле многозначительный взгляд, чтобы позволил ей самой ответить. Летов нахмурился, недовольный, в глазах полыхнула ярость. Неужто собирался вступиться за честь ее мозга? Приятно. Настя оглядела стол, перегнулась, взяла карандаш, откинулась на спинку кресла и томно сказала по-английски:
– Привет, меня зовут Анастэйша. Как в истории про «Пятьдесят оттенков серого». Я думала, что карандаши на столе – чтобы кусать, а не записывать, – и прикусила графитовый кончик, по-дурацки хлопая глазками.
Американец несколько секунд осознавал, была это шутка или правда, а потом расхохотался.
– Простите, просто… когда видишь такую красивую женщину в качестве помощницы, почему-то легче думать, что она глупа. Стереотипы, что поделать, и, возможно, чисто мужская зависть.
– Анастасия не просто помощница, она вносит большой вклад в план продвижения нашего тестового продукта на азиатском рынке, – агрессивно добавил Цербер, и разговор вернулся в прежнее русло.
Артем, присутствовавший на видеоконференции, потом психанул в кулуарах. Бабуина задело, что Насте не только позволили вносить правки в его маркетинговый план, но еще и нахваливали. По офису тут же поползли слухи, что у Тереховой с Летовым роман.
Когда одна из сотрудниц рискнула поинтересоваться, правда ли это, Настя искренне ответила: «Эх, если бы… На него ведь без боли в глазах смотреть невозможно, не мужчина, а мечта. Но… я не в его вкусе. Так что у нас чисто деловое общение».
И оно таковым и являлось, пока к концу четвертой недели практики Данила не совершил нечто очень напоминающее нарушение ориентации в реальности.
В конце дня Настя пришла к нему в кабинет, чтобы установить на огромном подоконнике панорамного окна скромную орхидею в горшке. Решила оживить пространство.
Занятая своими мыслями о гарвардской программе по брэндингу, она водила пальцем по бархатистым бело-голубым лепесткам и задумчиво смотрела на Данилу, который говорил по телефону, стоя рядом. Отключив звонок, он устало улыбнулся ей, а затем подошел сзади, обнял за талию и положил подбородок Насте на плечо.
– Ну и денек, – пробормотал он. – Мне нравится синий, спасибо.
И это объятие казалось таким естественным, как будто они прожили бок о бок десять лет. Настя не была уверена, осознал ли Данила значение своего жеста, но он все-таки опомнился и вернулся к столу, не произнеся больше ни слова. Так Аида заподозрила, что Летов, возможно, и не хочет себе и ей признаться в тех самых чувствах, но они определенно есть.
«Как же так вышло, что мы зашли в тупик?» – думала она, осознавая масштаб этого тупика.
Аида и Цербер были, возможно, взаимно влюблены. Каждый, скорее всего, подозревал о чувствах другого, но не было сказано ни слова, потому что и он, и она боялись оказаться втоптанными в грязь, проигравшими гораздо больше, чем задумывалось изначально.
Еще одна беда заключалась в том, что Настя планировала устроить Даниле целибат, но не учла своих собственных желаний, и в зыбучих песках неудовлетворенности они страдали вместе. Они даже не притворялись больше и не соблазняли, им было достаточно посмотреть друг на друга, чтобы завестись, и приходилось держать дистанцию.
Это было как наваждение. Настя уже не могла отказаться от адреналина, но ей хотелось большего. Она знала, что Данила свихнулся на ней, потому что не видел других женщин и все время проводил рядом. Но надолго ли он воспылал к ней чувствами? Вот что ее волновало. Она ждала признания или хотя бы намека, а его все не было и не было, и это ожидание сводило с ума, разрушая клетки нетерпеливого мозга.
Возможность установить в церберском царстве полотна появилась только в начале августа, когда наконец сошлись звезды, а именно: специалист проверил прочность потолка, заказ был готов и доставлен, а Данила в 15:00 отправился на весь вечер на закрытые мужские посиделки с Большим Боссом и Ко.
Настя сказала отцу, что останется ночевать у Саньки, подруга ее прикрыла – и Аида проникла в чужой дом. К этому времени она уже сделала себе копии всех ключей Данилы. (Нет, совесть не мучила.)
Встретив доставку грузов, она доплатила за скорость работы, и к 18:00 в просторной гостиной Цербера прибавилось колорита. Массивная петля из мягкого трикотаж-масла винного цвета свисала с крепления в потолке, и Настя опробовала обновку, сначала очень осторожно, потом более уверенно. Хотелось подготовиться, чтобы не было скованности в движениях.
Акробаты чаще занимались не на петле, а на двух свободно ниспадающих концах одного узла, но Насте нравилось работать именно с гамаком, потому что танец выходил более чувственным и эротичным, а не только техничным.
Рыжий прятался, пока в доме находился чужой человек, но когда осталась только Настя, то выполз и изобразил жертву недоедания, упав на пол от обезвоживания и пытаясь ползти. Пришлось подкормить котяру консервами, чтобы не издох от драматизма.
Поскольку номер предстояло исполнять для одного зрителя (кот не в счет), то вместо боди можно было надеть что-то более откровенное. Но и соблазнять Данилу не хотелось, чтобы не перейти черту. Настя не была уверена, что они смогут сдержаться на этот раз.
«А может, действительно перейти эту долбанную черту?» Мысль волновала до рези в грудной клетке, и с каждым проходящим часом ожидания звучала все более разумно.
«Я скажу ему сегодня, – решила она. – На этот раз не отступлю, как в доме Большого Босса». В итоге Настя надела все черное: эластичный бюстгальтер, кружевные трусики и чулки на подвязках. Набросила наверх короткий шелковый халатик темно-синего цвета и стала ждать, раскачиваясь на полотняных качелях под потолком, как летучая мышь.
…На часах было 21:00, когда в гостиной зазвонил домашний телефон. Среагировал автоответчик, и до Насти донесся очень неуверенный голос, в котором звучала вопросительная интонация.
«Данила, здравствуй… это мама. Мы в Москве, на четыре дня. Отца пригласили на конференцию, я подумала, вдруг ты тоже захочешь прийти».
Женщина назвала время и место, а потом, не зная, что еще добавить, замолчала. Настя решила не упоминать сегодня Даниле о сообщении, чтобы не омрачать вечер. Она включила музыку и сделала себе кофе, прошлась по квартире, почитала книгу, погладила кота.
…На часах было 23:00, когда снова зазвонил телефон, и теперь уже голос Данилы – веселый, пьяный – сказал:
«Рыжий, это я. Ночью меня не жди, приду завтра… наверное». – Летов засмеялся, и на фоне раздалось удивленное: «Даня, ты кому звонишь?»
Звонок прервался, и Настя застыла. Данила позвонил, чтобы отчитаться перед котом. И с ним была Дина.
…На часах было 23:30, Летов так и не вернулся, и Настя набрала отцу.
– Привет. Я у Сани, все в порядке. Ты сам как?
– Уже дома.
– Так быстро? У вас же посиделки вроде бы.
– Да, досиделись до… примерно половины одиннадцатого и разошлись. Не те уже годы, чтобы всю ночь гулять. Впрочем, сегодня было интересно. Представляешь, Артем привел с собой куклу высшего класса, модель, из Америки в Россию вернулась. А она взяла да ушла с Даней. Артемка бедный теперь в страданиях.
ББ говорил еще минуты две, пока они наконец не попрощались. Настя побрела к бару и достала бутылку шампанского Дон Периньон; налила себе полный бокал и выпила за здоровье Дины.
Она включила музыку, выключила свет и уселась на полотняные качели, освещаемая только лунным сиянием из широкого окна. Насте нужно было обдумать происходящее, чтобы не наделать глупостей.
Когда же она расслабилась и решила, что Данила – железный дровосек, который принял ради нее обет целомудрия? Как могла так глупо упустить момент, когда Цербер озверел и сорвался?
«Держи себя в руках, он тебе ничего не должен», – убеждала себя Настя, но сердце как будто распороли и посыпали солью. Зачем он так поступил? Из-за недотраха, в котором жил неделями? Но тогда… неужели привиделись его чувства? Не может быть. Где смысл? Или Данила из тех, кто любит одну, а имеет многих?
Настя прикончила бутылку шампанского, добавила наверх бутылку текилы, а потом разбила остальное добро в баре. Она не помнила, как снимала крепление, молотя потолок инструментами, которые нашла у Цербера в кладовой, а потом выбрасывала полотно в окно.
Все было как во тьме, и она буквально свалилась спать в этой чужой и холодной вселенной.
Трень. Тре-е-нь. Настойчиво звонил домофон, и Настя резко поднялась, соображая, кто, где и когда. Оглядевшись, она прикрыла рот рукой: гостиная была вверх дном. Рыжий спал на подушке у перевернутого торшера, и Настя обрадовалась, что не сделала чего-нибудь с котом в порыве ярости. Она глянула на наручные часы, которые вроде бы снимала и оставила в сумке… или нет? 8:00. Сегодня ведь суббота, кому там неймется? Или Данила ключи потерял?
Дин-дон…
Рядом с кухней валялись осколки десятка бутылок.
– Ч-черт.
В домофон продолжали звонить, и Настя, переступая через разбросанные вещи, пробралась в прихожую.
На видеоэкране светились лица неизвестных.
– Да?
– Э-м… Доброе утро. Вы, наверное, Анастасия, помощница Данилы Летова?
– Да.
– Значит, не ошиблись. Когда вы нам позвонили, мы крайне обрадовались.
– Простите, а кто вы?
– Ох, конечно. Мы же не представились. Лилия и Дмитрий Летовы. Вы с нами говорили ночью.
Настя онемела. Твою ма-ать…
Она нажала кнопку, впуская врагов в церберскую берлогу. Зачем она их пригласила? Неужели до того напилась, что мозг пал смертью храбрых? Данила ведь никогда не простит.
Ах вот оно что… хотела сделать ему побольнее в припадке алкоголизма. За то, что решил играть нечестно, давая Насте надежду, а Дине – все остальное.
Настя щелкнула замком, впуская мудака и его жену. Может, выставить их, пока не поздно? Но вдруг они снова позвонят Даниле? Правда все равно выплывет наружу. Если бы еще голова не раскалывалась и лучше соображала…
– Доброе утро, – прохрипела Настя, завязывая пояс на халате, и оценивающе посмотрела на респектабельную пару.
– Здравствуйте, – ответила ей красивая женщина. Сразу видно, что Данила – ее сын. Цвет волос, глаз, черты лица… все узнаваемо.
Мужчина не стал здороваться, и Настя подумала, что это, наверное, из-за ее расхристанного вида.
– Проходите, пожалуйста. Только обувь не снимайте, Данилу Дмитриевича ограбили ночью, разнесли гостиную. Не наступите на стекло. Я сейчас вернусь, сделаю вам чаю.
Настя переоделась во вчерашний костюм, впопыхах нанесла немного косметики и стала похожа на человека. Когда она вернулась, то родители Данилы – если их можно было так назвать – сидели за столом и в ужасе взирали на бардак.
– Наверное, нужно заявить в полицию, – сказала женщина, и мужчина ее поддержал кивком. Его глаза сияли искренней заботой о мире. Почти Дед Мороз.
– Я уже позвонила, – соврала Настя и прошла за барную стойку на кухню; сделала чай, поставила поднос перед парой и присела рядом. Ей было крайне любопытно рассматривать гостей.
Они казались напряженными, но делали вид, что все хорошо. Если бы Настя не знала, что в сидящем перед ней приятном, спокойном человеке скрывается монстр, никогда бы не поверила. Он и его жена как будто сошли с открытки, на которой изображена идеальная семья.
– Вы сказали, что Данила хочет нас видеть. Это правда? – заподозрил вранье Дмитрий Летов. Слова он произносил с трудом, немного растягивая.
Настя решила сказать правду: что напилась и организовала неприятный сюрприз Церберу – но не успела. Хлопнула входная дверь, отчего кровь в жилах застыла, и скоро на пороге комнаты появился сам Данила.
Выглядел он как жертва жуткого похмелья. Переступив порог, хозяин дома долго смотрел перед собой, как будто не понимал, бредит он или нет. Насте хотелось вскочить, подбежать и ударить его – или обнять, хотелось кричать и биться в истерике, но она достаточно разбила накануне; пришлось держать себя в руках. Она ушла в несознанку и решила общаться как ни в чем ни бывало.
– Доброе утро, босс. К вам родители заехали. Хотите чаю?
– Кофе, – машинально ответил Данила, и когда Настя зашла на кухню, метнулся к ней, даже не поздоровавшись с источником своих генов. – Что здесь за апокалипсис? Что случилось?
– Пока ты развлекался с Диной? Хм… Ничего особенного. Рыжий разнес комнату в хлам, доведенный до истерии твоим сообщением. А потом я пригласила этих двоих прийти в гости, когда они звонили поздороваться. Я ведь твоя личная помощница, всегда должна оставаться вежливой.
Настя спокойно выговорилась, продолжая невозмутимо делать кофе.
– Вчера я отпустила горничную на эти выходные, так что убирать никто не придет. Извини.
– Почему ты так поступила? Из ревности? – его тон был непривычно «пустым»; холодные слова, как ледышки из равнодушия.
– Чтобы ревновать, нужно любить или хотя бы страдать комплексом неполноценности. У меня в данный момент ни того, ни другого. Только головная боль. Ты сделал свой ход, я ответила. Но на этом все. По раундам у нас, наверное, ничья. А по сути, мы – двое проигравших придурков. До конца практики осталось три недели, обещаю быть паинькой. А потом, надеюсь, ты уберешься из моей жизни. Все, Летов, окончен бой, беру портвейн, иду домой. Ах да, все же в дребезги… Даже взять нечего.
Настя не смела взглянуть Даниле в глаза, чтобы не расплакаться. Она, сама того не желая, выполнила изначальный план: заставить Цербера ненавидеть ее. Вот только в итоге получились недолюбовь и недоненависть. Игра сломалась, и уже не доиграть. Что ж, бумеранг за глупость прилетел прямо в сердце, и опять страдать придется Насте. Ей безумно хотелось извиниться, а потом заставить его соврать насчет Дины. Но рыдания клокотали в груди, и она боялась, что ее просто-напросто вырвет, если произнесет еще хоть слово.
Цербер так ничего и не ответил. Видно, шок оказался сильным. Настя поставила перед Данилой чашку с кофе, аккуратно насыпала корицы, изобразив смайлик, и молча вышла из комнаты, не прощаясь, оставив босса наедине с человеком, который был его живым кошмаром.
По дороге в Барвиху Настя осознала масштаб трагедии, и ужас ледяными оковами сжал сердце.
Как же они так заигрались, что не заметили, что разрушают отношения? Да, изначально именно этого Настя и хотела, но то было давно и не правда. Вчера, входя в квартиру Цербера, она точно не намеревалась внести разлад в его душу. А он? Что если у него с Диной ничего не было? Вдруг кукла просто хотела отыграться за задетую гордость и попросила… допустим, подвезти домой?
Когда Данила позвонил коту, то голос звучал необычно, чересчур весело. Раз он был пьян, то мог уснуть или отправиться на другую вечеринку.
«Поздравляю, ты уже ищешь ему оправдания, – разозлилась она на себя. – А потом он начнет бить, и будешь оправдывать, что бьет-то он золотыми руками.» Вот до чего влюбленность доводит. Прав был Данила, когда никого не любил: так жить спокойнее и мозг работает как положено.
Хорошо хоть полотна под окнами убрали с утра пораньше. Не хватало объяснять Церберу, что ждала его всю ночь в неглиже, пока он играл в куклы.
Настя надела солнечные очки и ехала на минимальной скорости, чтобы без боли в глазах следить за знаками и светофорами. И в этот момент она не мечтала ни о Гарварде, ни о свободе, ни о Цербере. Она мечтала сдохнуть.
ГЛАВА 13
Артем явился в мужской клуб с Диной. Это открытие заставило Данилу напрячься, потому что обиженная девушка – это сундук Пандоры, который может открыться в самый неподходящий момент. Оставалось надеяться, что Дина не болтлива и не рассказала новому ухажеру о связи Летова с некоей Настей.
Впрочем, Артему нет смысла подставлять Данилу, потому что такую махину, как российский головной офис NеwТеk, этот лентяй просто не потянет. Да и Большой Босс его не назначит главой, а новый начальник Артема может оказаться не таким терпеливым, как Данила. Но пострадать могла Настя, которой отец устроит массу проблем.
В общем, при появлении Дины в мыслях Летова пронесся ураган, хотя вид и остался невозмутимым. Вечер потерял былой интерес, потому что стало трудно сосредоточиться на разговорах.
Артем представил новую пассию с очень горделивым видом, а потом сразу начал втирать Большому Боссу о том, какой он замечательный сотрудник. Мельник долго ходил вокруг да около, пока не стала ясна его основная цель: племянник ББ хотел получить в управление филиал NеwТеk в Японии, если тот в итоге будет создан.
Серьезно? Данила обалдел от такой скромности. В случае успеха тестовой технологии на азиатском рынке, филиал будет заниматься исключительно этим продуктом. И его разработка принадлежала Даниле. Да он лучше удавится, чем позволит Артему загубить его проект.
– Мне кажется, что в Японии должен работать кто-то более опытный, – вполне мирно заметил Летов, и Артем хмыкнул.
– Надо же, а я думал, что решение принимает Николай Александрович.
– Я не принимаю за него решение, а лишь рассуждаю, – все так же спокойно пояснил Данила.
Артем не стал ввязываться в спор, но посмотрел очень зло, а потом просто сменил тему. Ясно, решил давить на ББ наедине.
Дина обхаживала Мельника, даже напитки принесла, как заботливая хозяюшка. Даниле она смешала его любимый коктейль. Надо же, запомнила. Девушка выглядела очень эффектно в шелковом красном костюме, с распущенными длинными черными волосам, которые отливали вишневым оттенком.
Прочесть эмоции на ее лице было сложно, да Летов и не пытался. Он хотел поскорее закончить дела и добраться до дома. Большой Босс обронил, что Настя ночует у подруги Сани, а значит, можно пригласить ее на… ночную прогулку, или они могли бы просто посмотреть кино, сидя на диване в его гостиной. Даниле с каждым днем становилось труднее жить без Насти.
В Барвихе, получив в подарок их старые воспоминания в виде короны, Настя почти сдалась. Он видел по ее глазам, что чувства не угасли, что у него есть шанс на нечто большее, чем просто игра до конца лета. Данила хотел подтолкнуть девушку к простым словам: я тебя люблю. Но она ему не доверяла, и в этом заключалась преграда, которую предстояло убрать окончательно.
– Ты где летаешь? – Данила сфокусировался на Большом Боссе, который задал ему вопрос.
– Устал немного. Пожалуй, уже поеду.
– Не отвезешь меня домой? Мне тоже пора, – поднялась Дина, и мужчины удивленно переглянулись. Артем прирос к месту, а потом глухо, искусственно засмеялся.
– Диночка, ты ошиблась адресатом, – сказал он.
– Мне пора, а ты собирался пообщаться с коллегами, не стану мешать, – нашлась она и направилась к выходу из задымленной комнаты, которая предназначалась для отдыха больших боссов. Здесь курили сигары, пили виски и водку, обсуждали дела и женщин.
Данила решил не устраивать сцену из-за пустяка, тем более подвернулся момент извиниться перед Диной, а заодно намекнуть, чтобы не болтала лишнего. Так что он поднялся, попрощался и вышел на воздух.
Сегодня его ждал водитель, и уже садясь на заднее сиденье «мерседеса», он почувствовал первые волны эйфории, от которой прошибал пот и сбивались мысли. Он как будто был пьяным, но не от алкоголя, а какой-нибудь дурной синтетики.
Дина разместилась рядом и первое время молчала, пока они ехали в Раменки, где находилась ее квартира. По дороге Даниле стало по-настоящему плохо – от веселья. Он перестал контролировать смех и собственные планы, и когда Дина предложила остаться у нее, Летов не мог отказать. Ему очень хотелось добраться хоть куда-нибудь.
Вдруг у него появилась гениальная идея позвонить коту Рыжему, предупредить, чтобы не ждал. И он позвонил, оставил сообщение. Данила был в вечернем костюме, но сбросил пиджак и ослабил галстук, потому что его душила проклятая эйфория.
Когда они поднялись в квартиру, девушка, не говоря ни слова, разделась донага и стала расстегивать пуговицы на рубашке гостя.
– Мне нужен именно ты, а я буду нужна тебе, – прошептала она. – Я не сразу поняла это, но теперь не отпущу.
Данила наблюдал за девушкой с удивлением, вдруг забыв, как ее зовут, а потом подумал, что грудь у нее не то чтобы очень. А вот есть какая-то богиня, у которой все идеально, включая грудь. У нее еще пирсинг в пупке и на клиторе, он точно помнит.
Брюнетка… как же ее зовут? – прильнула к нему и поцеловала, но Даниле не понравились чужие губы, и аромат был слишком терпким; Летова замутило, и он пошатнулся.
«Мне нужно найти ту, другую», – вдруг надумался он и долго бродил по квартире, не позволяя увести себя к кровати. В итоге он разозлился и в расстегнутой рубашке, почти падая на ходу, выбрался в подъезд. Девушка что-то ему кричала, но он ее слышал будто из-под земли.
«А-и-да.» – вспомнил он имя богини и так обрадовался, что едва не свалился под колеса автомобиля, который как раз проезжал мимо дома.
Данила знал, что приехал на «мерседесе», но машины нигде не было видно. «Наверное, угнали», – решил он. Выбравшись на улицу, Летов долго ловил такси, и его постоянно выносило на дорогу. Наконец он тормознул авто и, похлопав по крыше, воодушевленно сказал:
– Поехали ее искать.
Они долго кружили по городу, а в итоге остановились у клуба «Бронкс энд Баррет»: название показалось Даниле знакомым. Его легко пропустили внутрь, при этом заплатив за него таксисту, хотя Цербер даже имени своего точно не помнил, и там, в клубе, он уснул на диване в отгороженном секторе, где и проспал до утра.
В 6:30 его разбудил распорядитель, который учтиво принес воду с аспирином.
– Доброе утро, Данила Дмитриевич. Трудная ночь выдалась, выпейте водички.
Летов ошарашенно огляделся, ничего не помня, а потом спросил, который час и какой сегодня день. Похлопал себя по карманам брюк, но ни телефона, ни бумажника там не оказалось. Где же он все потерял?
Данила попросил телефон и позвонил своему водителю.
«Я вас в Раменки отвез, и вы меня отпустили», – сказал тот, сонный. Данила вежливо попросил проверить заднее сиденье, не оставил ли он там свои вещи, и водитель вскоре перезвонил, чтобы сообщить: «Простите, босс, я уставший был как собака, не посмотрел. Все ваше добро там, и деньги, и связь. Сейчас подвезу».
Такая сложная комбинация и привела Данилу домой после восьми утра в субботу. Аспирин ему не очень-то помог, и голова гудела. Дина не иначе с ума сошла, если опустилась до того, что подложила в его коктейль какие-то наркотики. Это была не месть обиженной женщины, а самый настоящий план захвата неприступной крепости Цербера. Она бы его еще на иглу додумалась посадить, припадочная.
Тахикардия совсем не помогала собраться с мыслями, и, войдя в берлогу, Данила даже не обратил внимания на знакомый аромат жасмина, любимый у матери. Ему хотелось пить и спать, но одновременно ощущение было, как будто его накачали кофеином на ночь глядя. Он переступил порог гостиной и подумал, что ошибся квартирой.
В комнате был бардак, с перевернутой мебелью и прочими признаками урагана, даже потолок пострадал, как будто его семейство гномов молотило киркой.
Людей Данила осознал не сразу; призраки родителей находились в тени его мыслей постоянно, и он решил, что бредит. Но рядом с матерью сидела Настя. Она была очень реальной, бледной, с потухшим взглядом. Ее облик вернул Даниле ясность мысли, и он наконец увидел, что в его доме сидят родители и пьют чай с Тереховой. Данила почувствовал себя Алисой, которая попала на чаепитие к Сумасшедшему Шляпочнику.
Он был слишком голодным и злым, чтобы притворяться вежливым, и увел помощницу на кухню. До него с трудом доходили слова Насти, но, когда она призналась, что сама пригласила этого скота в гости, у Цербера переклинило мозг. Казалось, если она не замолчит и не уйдет, то серое вещество просто-напросто выкипит.
Настя упомянула Дину, и он предположил, что Терехова поступила так из ревности, но не мог сию секунду принять и простить. Вот придушить хотелось, поэтому пришлось цепляться руками за столешницу.
Из ревности она не просто устроила ему подлянку. Она его предала. Данила ни одной живой душе, кроме психолога, не рассказывал о своем отце. А стерва при первой же возможности вкрутила болт в его слабое место просто потому, что ей показалось что-то…
У Насти хватило ума убраться с глаз долой, а он повернулся к родителям и сказал, вымучивая слова:
– Как долетели?
– Хорошо. Во вторник пройдет конференция, и мы подумали…
– Что? Что я приду и подниму вам рейтинг?
Именно так – «вам». Отец всегда настаивал, что они с матерью – одно целое и Данила к этому гармоничному союзу отношения не имеет.
– Да, – не стала врать госпожа Летова. – У отца шесть месяцев назад случился инсульт, и оперировать ему уже нельзя. Мы планируем вернуться в Москву, возможно, в течение года. Многие связи утерялись за годы, мы подумали, что ты можешь нам помочь их восстановить.
Мать, как всегда, говорила и сразу стыдилась своих слов. Она выглядела дерганой, усталой, но все такой же ухоженной.
– Я помогу, если он поклянется, что не тронет тебя. В обратном случае оставайтесь за океаном. – Данила обращался к матери, не имея сил взглянуть на отца. Тот тоже молчал. Наверное, последствия инсульта. Великому хирургу сколько сейчас? Пятьдесят семь? Еще лет десять продержится наплаву при здоровом образе жизни.
Отец не стал терпеть «унижения», поэтому медленно поднялся и, брезгливо переступая разбросанные вещи, вышел вон, опираясь на трость. Он всегда делал вид «обиженного достоинства», мол, проблемный сын – это его крест, но благородный доктор Летов все равно от него не отказывается; терпит, страдает, бедняга, все в себе держит. Обычная иллюзия, создаваемая жестоким манипулятором для окружающих.
– Он не прикасается ко мне, на него столько всего свалилось, что мы едва общаемся… Он стал затворником, и меня это пугает, – протараторила мать и, наспех обняв сына, последовала за мужем.
Когда-то Данила научился переключать внимание с одного предмета на другой, как телеканалы. Поэтому о матери с отцом он перестал думать, как только они покинули пределы его жилища. Но их образ все равно остался перед глазами, как силуэт после яркой вспышки света.
Разглядывая погром в доме, Данила наконец задумался о его причинах. Он был босиком, а на полу валялось стекло, так что пришлось держаться подальше от осколков. Летов поднял кожаное кресло, присел и откинул голову на спинку. В потолке зияла дыра, которая снова заинтриговала.
Произнесенная Аидой цитата «беру портвейн, иду домой» отбились в памяти, как шедевр клинописи, и Данила начал про себя напевать: «Я на тебе, как на войне, а на войне, как на тебе». Песня «Агаты Кристи» застряла в голове, не отпуская, и он удивился, откуда Терехова в ее юные лета вообще такую группу знает. Любознательная. Недооценил он соперницу, в общем, а сейчас уже все равно. Хотелось только прокрастинировать. «Но я устал, окончен бой, беру портвейн, иду домой»…
Однако картина того, что произошло в доме ночью, в итоге сложилась сама.
Сначала, перед тем как позвонить горничной и попросить ее вызвать клининговую службу, Данила машинально проверил автоответчик. Сообщение для Рыжего поразило его до глубины души.
Затем к нему пришла милая соседка с нижнего этажа, жившая в этом доме испокон веков, и сообщила, что ночью ей не спалось, и она уверена, что из квартиры Летова на улицу выбросили огромный отрез ткани; а поскольку жилье Данилы располагается на последнем этаже, то логично, что выброс произошел из его окна. «Какая еще ткань?» – заинтересовался он, и соседка принесла это самое чудо, которое швырнули в ночь. Данила извинился и хотел заплатить заботливой женщине за беспокойство, но та отказалась.
Глядя на покореженное крепление, он позвонил Стасу, номер которого получил от Прохорова, и спросил, ночевала ли Настя у подруги. Телохранитель врать не стал, поэтому просто ничего не ответил.
«Доигрались мы все-таки», – сделал вывод Данила.
