Текст книги "Приручить Цербера (СИ)"
Автор книги: Ава Абель
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)
ГЛАВА 9
Настя вышла из клиники и не обнаружила джип. «Угнали?» – удивилась она и огляделась. Но потом заметила кабриолет и успокоилась: скорее всего, Цербер сбегал за запасным ключом от своего бульдозера и укатил в закат.
Она дернула за дверцу машины, которая оказалась не заблокированной, и увидела ключ, торчащий из замка зажигания. Рассердился, значит? Ну-ну. И все равно, очень беспечно с его стороны оставлять ключ внутри. Но Настя была рада видеть свою «карету», потому что джип оказался не очень чувствительным в управлении – совсем как хозяин.
Включив музыку, она позвонила отцу, чтобы отчитаться по поводу обследования. Вообще, Настя должна была пройти его только через две недели, но, оставшись на дороге с канистрой бензина, увидела необходимость сдвинуть график.
На обочине жизни, между Николиной Горой и Барвихой, она позвонила в такси и просидела минут тридцать, не меньше, радуясь, что за ней вообще кто-то приедет. Она хотела, чтобы таксист довез ее до джипа, ибо тащить двадцать литров топлива оказалось трудно.
Ей представилось вдруг, как мимо с ревом проносится Артем-бабуин; заметив кузину сидящей на земле возле канистры, он злобно расхохочется и, чиркнув пальцем по зажигалке, швырнет в сторону Насти. Раздастся взрыв, и Цербер станет в объятиях кукольного гарема оплакивать Настеньку до конца дней. Урод.
«А хорошо бы, чтоб он немного понервничал», – подумала она и позвонила на домашний любимому доктору Верещагину.
Правда, Терехова была уверена, что Данила, испугавшись, уточнит, что именно его помощница делает в клинике. А он не спросил. Настя по его взгляду поняла. Он был бледный и напуганный, снедаемый чувством вины. Настя даже хотела заверить его, что все в порядке, но в последнюю секунду промолчала.
«Будешь знать, как своих на дороге бросать».
Этот раунд благодаря нокауту прямо в ворота клиники остался за Настей.
От Верещагина она отправилась в танцевальную школу-студию на Павелецкую набережную, чтобы порепетировать воздушный танец с тренером, и незаметно наступил вечер. Настя решила заехать к Церберу, чтобы забрать фотографии.
Запарковавшись на подземной стоянке неподалеку от жилища Летова, она медленно шла к его дому, не зная, как он отреагирует на ее появление. Настя топталась под окнами несколько минут, прежде чем позвонила в домофон. Она поднялась в церберскую берлогу, ожидая всего чего угодно. Что он плеснет ей кислотой в лицо, что будет кричать и бить тарелки. Но она точно не ожидала этого.
Войдя в квартиру, Настя повела носом, ловя аромат… рыбы? рагу? риса? С обонянием у нее были проблемы, но она почему-то не сомневалась, что на кухне тушилось блюдо на «Р». Настя пришла в летней пышной юбке-пачке ниже колена и в топе в сине-белую полоску; она сейчас обрадовалась, что утром оделась прилично: Цербер никак ужин приготовил, вдруг и ее пригласит.
Дина. Длинноногая кукла сидела за столом и пила белое вино из хрустального бокала. «Значит, все-таки рыба», – уныло подумала Настя.
– Привет, – поздоровалась она и огляделась в поисках Данилы, но того не было в гостиной.
– Добрый вечер. – Даже голос у Дины был шикарный.
– Это… вы мне открыли?
– Пришлось. Даня не услышал звонка.
Спасибо, что вообще впустила. Наверное, не узнала на экране домофона грубиянку, которая напала на Цербера в клубе.
В комнате звучала тихая музыка, за окном садилось солнце, и обстановка казалась слишком непосредственной и романтичной, а Дина – слишком яркой и самоуверенной. «У них не просто свидание, – подумала Настя. – Она для него что-то значит».
Наконец появился Летов. Он на ходу просматривал распечатку страниц в сто, скрепленную зажимом. Данила был босиком, в джинсовых бриджах и той самой майке с Дарт Вейдером, на которой должен был остаться аромат Насти.
«Как он мог надеть эту майку на свидание с Диной, как будто наши объятия ничего не значили?»
Пришлось прикрыть глаза на пару мгновений, чтобы успокоиться.
– Прости, что помешала, – громко сказала Настя, привлекая к себе внимание. Данила резко оторвался от чтения, и в его взгляде отразилось разочарование. Еще бы, ему очередное свидание собираются испортить. Раз бумеранг, два бумеранг. Отпугивал Настиных ухажеров – вот и получай.
– Привет. Тебя уже выпустили? – в его голосе послышалась насмешка. – Как сахар в крови? А мозг?
– Мозг оставили на завтра. Зато посмотрели сердце. Сказали, нет его у меня. Поэтому, хоть я и не вовремя, все равно собираюсь остаться… Извините меня, Дина. – Настя сухо улыбнулась кукле. Та хмуро смотрела на незваную гостью, но молчала. Вот это выдержка.
Данила утомленно вздохнул и прошествовал на кухню.
– У нас сегодня рис с рыбой, под белым французским соусом, – сказал он, снимая крышку с мультиварки. Надо же, кухонной техникой пользоваться умеет. И что значит – «у нас»? Дина ведь здесь не живет.
– Прекрасно. Как говорят филиппинцы, без риса и силы нет. Так что с удовольствием присоединюсь. Спасибо за приглашение. – Настя бросила сумку на черный кожаный диван и, пройдя к длинному столу, уселась напротив Дины.
– Горничную я на сегодня отпустил, – добавил Данечка, явно намекая, что хотел уединения с черноволосой русалкой.
– Тогда давай помогу, – предложила Настя, и вместе они очень быстро управились с сервировкой стола. Откуда ни возьмись, появился рыжий кот и начал с любопытством разглядывать гостью. Настя, недолго думая, бросила кусочек горячей рыбы в его круглое глиняное блюдо. Рыжий повел усами и ткнулся носом в лакомство, но горячее хватать не стал. «Умная скотина, не обжигаешься по глупости, не то что я», – подумала Настя.
Наконец троица принялась за ужин.
Дина, которая решительно отказалась от соуса, вопросительно поглядывала на Летова, тщательно прожевывая каждый крохотный кусочек рыбы. Данила отвечал ей успокаивающей улыбкой.
– Как удачно вы сошлись, – не выдержала Настя, понимая, что уйдет отсюда либо с куклой, либо никак. – Дина, Даня… Почти как дин-дон, весенняя капель, мелодия ветра. Наверное, судьба.
В этот момент Рыжий подошел и уселся рядом с Настиным креслом. Вот, даже кот выбрал ее, хоть и после подкупа.
Дина негромко прочистила горло и отпила воды. Настя тихо закипала.
– Ты приехала только для того, чтобы разделить с нами трапезу? – вежливо спросил Данила, и Настя вспомнила, зачем явилась.
– Я у тебя фотографии оставила, хочу забрать.
– Да, конечно, – спохватился Цербер. – После ужина верну.
Еще десять минут тягостного молчания, и Настя помогла убрать со стола.
– А что на десерт? – полюбопытствовала она.
– Дина не любит сладкое.
– А ты?
Данила не ответил, только посмотрел на Настю, приподняв брови, и она поняла, что на десерт планировался секс с Диной.
«Обойдешься», – подумала Аида и решила, что пора действовать, иначе струны ее нервной системы лопнут сейчас.
– Спасибо за ужин. Верни мне снимки.
Цербер вышел из гостиной, Настя увязалась следом. В итоге они оказались в спальне, которая прекрасно раскрывала характер Данилы: комната была уникальной. Хай-тек сочетался со старинными вещами, но это не богемный стиль с чрезмерной яркостью и барочностью. В спальне было… уютно. Здесь хотелось включить музыку, улечься на широкую кровать и мечтать, глядя в широкое окно на звезды.
…И сюда он собирался привести Дину. Ну нет, не сегодня, не завтра, никогда.
Данила достал большой конверт со снимками из выдвижного ящика массивного синего стола-куба и протянул со словами:
– Неплохой фотограф. Я его знаю?
Цербер перебрал с наигранным равнодушием в голосе, и Настя уловила мимолетное напряжение, с которым был задан вопрос. Ревнует, что ли? Вместо того чтобы млеть от вида обнаженной женщины, он думал о фотографе. Вот и пойми этих мужчин.
Настя прошлась по комнате, разглядывая встроенные в стену полки со всякой мелочевкой. В рабочем кабинете Летова тоже масса всякой всячины: статуэтки, коробочки, камни. Любит коллекционировать? Настя тоже любила когда-то – собирала каждую улыбку, которую ей дарил Данила. Увы, пришлось коллекцию выбросить из сердца, чтобы не занимала не свое место.
– Фотограф… нет, ты его не знаешь. Так, один человек. – В итоге ответила Настя. – Тебя там Дина заждалась, наверное.
– Как его зовут? – настаивал Летов.
– Какая разница? Тебе нужен фотограф? Этот не подойдет, он любитель. Я единственная женщина, которую он снимал обнаженной. – Постепенно неясная тоска отпустила, и Настя снова загорелась игрой. – Когда он попросил меня раздеться, я совершенно не стеснялась, представляешь?
Настя присела на кровать и медленно откинулась назад, на большое лоскутное покрывало.
– Я сегодня очень устала. В субботу у меня выступление, вам с Большим Боссом достала вип-билеты. Еще Сане с Аресом… А ты даже за кулисы сможешь пройти по спецпропуску. Посмотришь на меня с близкого расстояния.
На этих словах она собрала край пышной тюлевой юбки в кулак и подтянула его выше по бедрам. Босоножки на высокой платформе упирались в пол, согнутые колени сведены – все пристойно… Но Цербер, видимо, так не думал.
– Ты и сейчас близко, – сказал он тихо.
Настя наблюдала, как Летов подошел и встал рядом, долго изучая незваную гостью; поймав ее взгляд, опустился на колени, до удушья медленно огладил ладонями голые ноги, а затем сжал и развел их в стороны. Настя не сопротивлялась, лишь смотрела, как зачарованная, ему в глаза и читала свои собственные мысли. «Все еще недостаточно близко…»
Данила приподнялся и вытянулся над Настей, упираясь руками по обе стороны от ее головы. Первый толчок, и она застонала от напряжения; еще один – и она обняла его руками и ногами, чтобы чувствовать ближе, ярче.
Первый поцелуй вышел коротким и страстным, и Настя сдерживалась, чтобы не укусить Цербера. Второй поцелуй напрочь выбил из реальности, и она легко позволила Даниле немного отодвинуться; он улегся рядом, глядя на Настю сверху вниз, прижал одну ее ногу своей, а вторую согнул в колене и заставил упереться ступней в кровать. Легкие поцелуи в шею, щеку, за ухом…
– Расслабься.
Настя хотела ответить, но ей не хватало воздуха. Данила провел ладонью по ее согнутой ноге, очертив контур, затем скользнул пальцами под смятую юбку, к самому краю кружевного белья. Настя задышала чаще, и Данила поцеловал ее нежно, лаская губы языком, когда его палец прошелся по полупрозрачной ткани между ног, слегка надавливая, а потом полоска кружева была сдвинута в сторону.
Поцелуй стал глубже, и Настя глухо застонала, когда Цербер подушечкой большого пальца проник между горячими складками и коснулся клитора, зацепив над ним крошечный металлический шарик. «Ты меня в могилу вгонишь», – донесся до нее шепот, и Настя открыла глаза, сходя с ума от ожидания.
Она прогнулась в спине и отвела ногу в сторону, умоляя не останавливаться. В ней не было ни стыда, ни игры, только болезненная жажда почувствовать Данилу в себе. Она сосредоточилась на неспешных обжигающих движениях его пальцев: вверх-вниз, медленно, быстрее. Он, едва касаясь, помассировал чувствительную точку, и Настя до боли закусила губу, чтобы не закричать. Данила больше не целовал ее, а наблюдал со странным оттенком безумия во взгляде, в котором она и утонула; они смотрели друг другу в глаза, остро ощущая каждое движение, когда Настя не выдержала и попросила сбивчиво:
– Поцелуй меня.
Данила глухо зарычал и глубоко проник языком ей в рот, ускоряя ритмичные круговые движения у нее между ног, а потом, грубо задрав мягкий топ вместе с бюстгальтером, начал ласкать грудь, прихватив сосок губами. Настя громко застонала, выгибаясь. «Не останавливайся.» – бормотала она, сгорая в лихорадке… Еще немного, еще…
– Я ухожу.
Чужой резкий голос ворвался в вихрь их безумия ушатом ледяной воды.
Дин-дон… Дина.
Дверь спальни с грохотом захлопнулась, а они застыли, не пришедшие в себя, неудовлетворенные. Настя понимала, что Данила, как и она сама, полностью отдался процессу и не сразу сообразил, кто их прервал. У него было забавное напуганное выражение лица, а потом он уткнулся лбом Насте в грудь и сказал на выдохе:
– Черт, я про нее забыл. – Данила нехотя убрал руку и откатился в сторону.
Настя смотрела в потолок, сосредоточившись на быстрых ударах своего сердца, постепенно успокаиваясь и борясь с рвущимся наружу смехом. Она честно пыталась сохранить серьезное выражение, поджав губы, но перепад эмоций был слишком резким; Настя закрыла лицо ладонями и глухо рассмеялась.
– Весело ей, – осудил Данила; он расправил Настину юбку, разгладив пышную ткань, и прижался щекой к животу. Настя не сразу поняла, что он тоже улыбается, а не оплакивает сбежавшую красотку. «Прощай, Дина, не поминай меня лихом», – подумала она, стирая накатившую от смеха слезу.
Они лежали на кровати несколько минут прежде чем подняться.
– Не нужно меня провожать, – попросила Настя и, прихватив конверт со снимками, вышла в коридор.
– Так как зовут фотографа? – донесся до нее вопрос.
Настя не ответила, довольно улыбнувшись.
Она не была уверена, кто выиграл этот раунд, но точно знала, что проигравшей стала гордая и прекрасная Дина, которая не любит французский соус.
***
Летов заложил руки за голову и долго смотрел в потолок. На нем была футболка, которую надевала Настя, он лежал на кровати, на которой лежала она, и у него сносило крышу от ощущений. Ему казалось, что аромат Аиды проник в его поры, ее шепот поработил его душу, и все, что ему хотелось – это догнать Настю и вернуть в свой дом, где ей и место.
Он ведь для нее ужин приготовил: знал, что придет. Если бы Данила извинился вслух, то нарушил бы несуществующие правила их молчаливой игры. Но сделать ей приятное очень хотелось, а готовить Данила любил – вот и получилась рыба с рисом под белым соусом. Вот только раньше Насти явилась Дина, о которой он и думать забыл. Но как явилась – так и исчезла. Туда ей и дорога. Как будто он не понимал, что Дина слишком высоко себя ценила, чтобы стать содержанкой.
Она вернулась в Россию с определенной целью: подцепить олигарха или хотя бы того, кто у олигарха работает. Например, Данилу. Расставание получилось чересчур драматичным, но он не раскаивался… Чувствовать под собой Настю – это самое будоражащее, острое чувство, которое он испытывал в жизни, и зависимость уже опутала его мозг. Лечиться бесполезно, проще сделать лоботомию.
Данила решил упростить Аиде жизнь. Чтобы она перестала отгонять от него поклонниц и сэкономила себе время и нервы, он сам постарается проводить с ней вечера, свободные от встреч и переговоров. На этой неделе расписание было незатейливым: завтра он ужинает у Терехова, следующие два вечера – переговоры с клиентами из других часовых поясов, так что Данила будет допоздна на работе, в пятницу – прием, на котором Настя появится с ним в качестве помощницы. А там и выходные, то есть настанет очередь Аиды его развлекать.
***
Неделя пролетела незаметно, в рабочей суете и подготовке к выступлению на концерте. Воздушный танец – это самое улетное, во всех смыслах, что можно представить… кроме, разве что, объятий Цербера.
Настя готовила номер на полотнах, которые, в отличие от классических, держались под потолком на металлическом креплении, как гамак, когда оба конца ткани соединены вместе, образуя петлю. Танец напоминал движения у шеста, только все происходило в воздухе – приходилось удерживать себя, подобно цирковому акробату, внутри тканевой петли. Зрелище было магическим.
На работе Настя выкладывалась на сто процентов, постепенно вникая в деятельность корпорации и непосредственно Летова. Она много общалась с другими сотрудниками, узнавая сплетни, и выполняла любое требование босса, который относился к ней уважительно и отстраненно. Она тоже старалась лишний раз не смотреть на него, так что прекрасно понимала его отношение и не обижалась.
Во вторник он приходил к ним ужинать, и Настя сослалась на головную боль, чтобы не присутствовать за столом. Она еще не научилась себя достаточно контролировать, чтобы ББ не заметил перемены.
Среду и четверг Данила провел на работе до полуночи, и Настя вместе с ним. Летов после отвозил ее домой, и она удивлялась, что он вообще утром просыпался после короткого сна. В пятницу в 6:00 Настя уговорила отца, чтобы разрешил ей ночевать в такие загруженные дни у Сани, иначе она просто надорвется к концу лета. Большой Босс долго ломался, но в итоге уступил: он был сонный и уязвимый. ББ потребовал отчета о каждом шаге в те редкие дни, когда она будет оставаться у Прохоровой.
В пятницу она отпросилась на полдня на репетицию, а вечером в графике значился прием в английском посольстве. Данила поехал туда не своим ходом, а чинно-благородно, с водителем в черном «мерседесе». Настя сидела с ним на заднем сиденье из бежевой кожи и слушала инструкции.
Приемы для нее были делом привычным, но в качестве офисного планктона предстояло «плавать» впервые. Главный запрос Летова был: не ввязаться в скандал. Если кто-то выведет из себя или скажет ахинею, то можно запомнить имя и выяснить отношения без посторонних при свете дня, когда мысли остынут.
…Настя слушала Данилу и молча восхищалась им. Он был в черном костюме с бабочкой, глаза сияли янтарным светом интеллекта, и она следила за движением его губ, как завороженная. Сложно было думать о работе, когда Цербер находился так близко… Он замолчал, приподнял бровь в немом вопросе, и Настя смутилась. К счастью, косметика делала румянец малозаметным, так что Данила не мог прочесть ее эмоций.
Прием прошел отлично, и Настя выполнила обещание не устроить разборки с идиотами, а их она встретила как минимум четыре штуки. Один сказал, что миру не помешала бы новая война, в разумных пределах, другой утверждал, что вся русская классика скопирована с английской литературы. Третий поддержал первого, с умным видом рассуждая о том, что при помощи войны природа стабилизирует количество населения, и раз уж такое дело, то пускай война будет в странах третьего мира. Четвертый сказал, что А.С. Пушкин был марионеткой, фейковым брэндом масонской ложи, как Шекспир, за которого пьесы писала группа неизвестных провокаторов…
Все чему-то учатся, Настя тоже старалась. Она попыталась высказаться, но ее сразу обрубили. Хорошо, ладно. Они имеют право на свою точку зрения, ведь любое мнение важно и нужно, даже если оно принадлежит Гитлеру или простому отсосу. Это называется дипломатией. Поэтому Настя не стала ругаться, буквально кусая себе язык, а вместо этого аккуратно внесла имена в новый файлик, который бережно сохранила на смартфоне. Документ назвала: «Список дебилов и генетического мусора». Она их по одному потом отловит, если не поленится.
После приема, когда «мерседес» отвез Данилу и примерную практикантку в Барвиху, она впервые осознала, что лето не вечно, и от этого почему-то становилось тоскливо на душе. Почему? Наоборот должна бы радоваться, приближаясь к Мечте.
– Цербер, – окликнула Настя, когда они уже попрощались, и постучала в окошко задней двери машины. Он опустил стекло и посмотрел на Настю пристально, с такой же необъяснимой грустью в глазах. – Не забудь, что завтра концерт. У Ланы дель Рей шикарный наряд, она затмит красотой даже Дину, так что не пропусти.
– Не волнуйся, – пообещал Цербер с понимающей улыбкой. – Я буду смотреть только на тебя.
«Хоть бы снова не полюбить его», – думала Настя, глядя, как Летов уезжает… и знала, что уже поздно. В этом и заключалась причина ноющей тоски в сердце. Оно чувствовало, что его опять могут разбить, и в этот раз не останется осколков, чтобы склеить, – только пыль.
Тогда она попросила снова: «Пусть он полюбит меня, и я клянусь, что не оттолкну его в ответ». Настя, конечно, ни за что не признается Даниле первой, даже если ее заставят идти по горящим углям. Все, что она могла – это продолжить игру, которая неумолимо превращалась в опасную реальность.
ГЛАВА 10
Суббота для Летова началась со звонка Майки. Та просила номер Насти – удалила случайно.
– Зачем?
– Она упоминала, что будет выступать сегодня. Я времени не знаю, не хочу пропустить.
– В девять вечера.
Майка помолчала.
– Вы с ней встречаетесь?
– Да, после ее номера.
Девушка хихикнула.
– В смысле – вы с ней пара? Я ни в коем случае не лезу в твою личную жизнь, просто вот что, дорогой. Если между вами с Тереховой что-то есть, тогда я пас. Она мне нравится.
– Мы с тобой в этом сезоне уже виделись, забыла? Доживи до осени сначала, а потом посмотрим.
– Нет, ты не понял. Даже если вы расстанетесь, не хочу. Но Рыжего причесывать я не отказываюсь ни в коем случае.
– Все понял. Уважаю твое решение. Рыжий передает привет. – Данила бросил телефон на подушку, рядом с котом. – Черт, уже одиннадцать, а дел по горло.
Горничная убралась, оставила ему поздний завтрак, кофе в термокружке и ушла в прачечную, наверное. Рутина, круг бытия. За окном сияло солнце, Данила чувствовал прилив вдохновения, поэтому засел за работу и спохватился только к семи часам, когда за ним явился водитель. Собирался Данила впопыхах, прыгая по комнате; пару раз он ударился о зеркало шкафа-купе, с третьего захода локтем гладкая поверхность едва не треснула.
«Цветы нужны», – подумал он, набрал водителю и попросил сгонять за большим букетом нераспустившихся лилий.
Причесался, надел галстук… и понял, что будет слишком душно, хоть и вечер: там же толкучка, народу полно. Началось переодевание. Хлопковая синяя футболка, черные джинсы с драными коленями – а почему бы и да? Хоть раз в году молодость вспомнить.
«Буду смотреть из-за кулис. Почти на месте», – отправил он сообщение Насте и только потом подумал, что это как-то странно. Зачем было отчитываться? «А просто так, – возразил он сам себе. – Что хочу, то и делаю».
В восемь тридцать Данила уже прошел систему безопасности и направился к огромной сцене, построенной на открытом воздухе. Он любил музыку; в юности, когда еще не был состоятельным боссом, старался попасть на концерты любимых групп. Ездил автостопом в Германию, Италию, Сербию…
Летов скучал по автостопу, но проблема больших денег в том, что к ним быстро привыкаешь. Сейчас он предпочитал либо личный тереховский самолет, который мог одолжить в любое время, либо машину с мощным двигателем.
Концерт певицы уже начался, музыка гремела, тьма народа, тысяч пятнадцать, ходила волной. Большой Босс позвонил еще в обед, сказав, что будет находиться в охраняемой зоне для вип-персон. Терехов гордился Настей и такие мероприятия не пропускал. Он даже на выпускном в школе когда-то появился, хоть и ненадолго.
Данила в который раз поразился, что чужой человек принял его в семью, а не только в бизнес. Может, ББ пытался восполнить потерю жены новой привязанностью, а может просто характерами сошлись.
Летов показал пропуск и поднялся за кулисы. Слишком дружелюбный менеджер проводил его к месту, откуда певицу будет легче рассмотреть во всех подробностях.
«Меня танцовщица, Анастасия Терехова, интересует», – объяснил Данила, и тот недоуменно пожал плечами, но направление указал. Концерт начался вовремя, так что следующая композиция – Настина. Он надеялся пожелать ей удачи, но опоздал: Аида готовилась к выходу.
Декорации на сцене разъехались, выплыла новая сцена, являя исполнительницу, на которую Данила даже не взглянул. Он боялся пропустить появление Аиды.
Певица устроилась на бутафорском троне, немного в стороне от центра сцены. Все прожекторы погасли, и Данила только сейчас заметил, что солнце внезапно закатилось за горизонт, и на улице стемнело. Сцена погрузилась во мрак, раздались первые аккорды популярной песни, и многотысячная толпа взревела.
Осветитель врубил прожекторы, подсветившие площадку за троном, которая имитировала лес, залитый синим сиянием и туманом. Затем включили еще один прожектор, высвечивая мягким светом силуэт девушки, и Данила увидел Настю.
Покачивая стройными ножками, она сидела на полотняных качелях. Она походила на фею, которая вышла на поляну, чтобы полетать. Зазвучал голос артистки, и танцовщица поднялась во весь рост, натягивая стопой полотно, а затем сделала совершенно немыслимый эротический пируэт – и Данила был потерян для остального мира.
Плавно извиваясь в отработанных движениях, Настя взобралась слишком высоко, накручивая вокруг себя ткань, как веревку, а затем резко сорвалась вниз юлой. Данила даже не успел осознать, когда бросился к ней, только понял, что его держат два качка из секьюрити, которые следили, чтобы фанаты не пробрались на сцену из-за кулис.
– Она что же, без страховки все это выделывает? – в ужасе спросил Данила, не отводя взгляда от гибкой, сексуальной девушки, одетой лишь в темный боди с открытым животом.
– Под ней мягкое покрытие в сцене, – успокоил охранник. – И не так высоко, как кажется.
Но сжавшаяся в груди пружина страха не отпускала, и Данила стиснул зубы, чтобы не материться.
Настя двигалась изящно, раскручивая себя вниз головой, раздвигая ноги в шпагате, а затем подтягиваясь в чувственном танце и снова взлетая. Хотелось смотреть на нее вечно и в то же время – пойти и забрать свою женщину. Но она не принадлежала ему, даже женщиной не была, и Данила продолжал молча изучать изгибы знакомой фигуры.
Настя танцевала слишком эротично для чужих глаз, слишком талантливо, чтобы не посвятить этому делу всю жизнь. Возможно, только сейчас Данила осознал, насколько Настя – преданный человек. Если она выбирает что-то или кого-то, то это навсегда. Она не разменивалась по пустякам, чтобы все силы сосредоточить на любимых занятиях и людях. Когда-то она выбрала его, а он оттолкнул.
Изгибаясь, танцовщица застывала, чтобы зрители могли оценить ее мастерство, растягивалась и падала, удерживая себя лишь полоской ткани. Она никогда не боялась рисковать.
Песня заканчивалась, и Настя, грациозно расправив руки, как птица, закружилась в воздухе; снова замерла на мгновение и рванула вниз, провоцируя у Данилы очередное помутнение рассудка. Музыка грохотала в его венах, разрывая битами изнутри, а Настя, полностью погруженная в танец, разрывала его душу. Она намотала ткань вокруг кисти, повисла в воздухе, извиваясь в притягательных плавных движениях, и Данила ощутил, что погружается в озеро блаженства.
Музыка утихла на последних словах песни: «Продолжишь ли ты любить меня, когда через тысячи солнц я расплачусь со Временем молодостью?». Прожекторы погасли, а Данила стоял с зияющей дырой в сердце, убитый наповал.
«Я всегда буду тебя любить, – признался он, плавая в нирване, опустошенный после всплеска адреналина, как после прыжка с парашютом. – Только попроси».
***
Настя рассчитывала увидеть Цербера после выступления, но ее перехватил отец, которого окружали два личных «бодибилдера», и, уставшая, она не смогла найти причину отказаться, когда ББ решительно заявил, что отвезет ее домой. Он был в восторге от ее выступления и чуть ли не пританцовывал.
Ехали они довольно долго, Большой Босс захотел свернуть в «Макдональдс».
– А холестерин ты давно проверял? – не одобрила его намерений Настя.
– Так повода нет, Нинушка меня кормит сплошь здоровой пищей, хоть рыдай. – Черный «ламборджини» остановился у окна раздачи фастфуда, за ним – двое охранников в «форде».
Отец заказал два двойных чизбургера, картошку и колу.
– Не перестаю тебе удивляться, – недоверчиво заметила Настя, когда в машине «разлился» удушливый запах фастфуда.
– А это потому, что я люблю удивлять, – вгрызаясь в чизбургер, ответил ББ. – Скажешь Нинушке, что это ты покупала, она ведь учует.
– Чем расплатишься за услугу?
– Слезу умиления пущу на твою кредитку. Небось, потратилась за лето.
Настя рассмеялась. Вообще-то, тратиться было некогда. Сессия, потом сразу практика. Плюс, ей капали проценты с маленькой доли акций, которую она три года назад купила у разработчика приложений для мобильников, искавшего тогда спонсоров. А теперь он сам может кого угодно проспонсировать.
У дома было необычайно тихо. Не просто спокойно, а почти как в сцене из фильма ужасов, когда повисает немая тишина, героев это настораживает, а потом – бац. И все мертвы.
Настя первой прошла в дом, включила свет в гостиной и тут – бац.
– Сюрприз, – из всех углов повыскакивали люди. От неожиданности Настя въехала кому-то в ухо.
– О Господи, Майка. Ты зачем так близко подошла, я ведь уставшая и голодная, – Настя покосилась в сторону домохозяйки, Нины Михайловны. – То есть, только «макдональдсом» по дороге подкрепилась.
Отец похлопал ее по плечу в знак благодарности и сказал:
– Я тут тебе гостей подсобрал. Думал, обрадуешься.
Настя глянула на настенные часы, встроенные в картину с пейзажем: скоро полночь. Хотелось отдохнуть… «В гробу отдохну», – подумала она и с воодушевлением обняла гостей.
Компания оказалась небольшой, но разношерстной: неизвестно откуда взявшаяся Майка, с ней Лерос, а еще Саня (без Володи, что еще раз доказывало, что он Настю на дух не переносил), ее мама и, в общем-то, все.
«А где Цербер?» – хотелось спросить, но Настя сдержалась.
Оказалось, Майка сдружилась с мамой Сани еще на даче, и тетя Таня сказала Большому Боссу, что Майка с Леросом – приятные молодые люди, с которыми Настя общается. Отец взял на заметку и попросил тетю Таню привезти их для массовки, а то друзей-то у его дочери – один человек. Несолидная пати выходит.
Хорошо, что тетя Таня не привлекла для численности еще и Артема-бабуина с его блондинкой.
На самом деле, Настя не любила устраивать массовые вечеринки, предпочитая узкий круг людей. Она не была замкнутым человеком, но и бешеным экстравертом тоже не являлась.
У Большого Босса дом был просторный, комфортный и без пафоса. Он не любил кичиться, но для статуса планку держал. В доме имелось все необходимое для выживания, включая спортивный зал, бильярдную комнату и бассейн. Участок в два гектара с подъездной аллеей был аккуратно обнесен каменным забором и системой видеонаблюдения, чтобы соседи, так сказать, не глазели.
Для праздника Нина Михайловна приготовила шведский стол с легкими закусками, а ББ принес вишневой настойки из винного погреба. Он ее вместе с Прохоровым каждый год заготавливал в специально выделенные выходные дни.
Цербер так и не появился, и Настя из последних сил старалась выглядеть веселой. Ей хотелось отправить ему сообщение, и она отдала смартфон Сане с просьбой не возвращать до конца ночи.
– А где Арес? – невзначай уточнила у подруги.
– В машине сидит, ждет.
– Так пригласи в дом, что же мы – звери, человека на холоде держать?
– Июль вообще-то, какой холод? Да он и не согласится. Если надумается, то бесполезно о чем-то говорить. – Голос у Саньки был ни капли не резкий, нежный, словно у девочки-колокольчика. Так и представлялось, как она будет ласково выносить приговор: «Вам пожизненное, гражданин. Не расстраивайтесь. Возьмите конфетку».
