Текст книги "Это про меня (СИ)"

Автор книги: Ася Оболенская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Глава 13. Оптофобия

Я проснулась оттого, что очень хотелось пить, однако это было не единственным, что я почувствовала с утра. Второе ощущение было куда лучше первого – приятное тепло, которое так уютно грело. Не хотелось шевелиться или даже просто открывать глаза, но проклятая жажда становилась просто невыносимой, поэтому, сделав над собой усилие, все же подняла веки.

В первое мгновение, когда я поняла, что лежу, уткнувшись лицом в грудь Яна, сбилось дыхание, однако память, словно снежным комом, одно за другим вывалила на меня воспоминания из вчера.

Или не из вчера?

Я вновь закрыла глаза, притворившись спящей, и начала прокручивать в голове все предшествующие такому странному пробуждению детали. И делала я это совсем не из-за того, что мне просто нравилось так лежать.

Вот совсем не из-за этого!

Ну кому, вообще, может понравиться, что рядом лежит чужой парень?! Такой теплый парень…

Так! Опять не о том…

Сосредоточившись, сообразила, что на улице легкие сумерки, а это значило, что наступал вечер воскресенья, и я проспала практически весь день, однако, припоминая, в каком состоянии засыпала, даже невольно удивилась, что же за порошочки такие целебные мне всыпал Ян, что меня так быстро отпустило.

Зацепившись за мысль о Яне, в голове всплыли остатки собственных фраз, и это заставило отпрянуть от парня.

Че-е-е-е-ерт!

Кажется, я сделала это настолько резко, что случайно разбудила и парня.

Нестеров выглядел сонным и немного растерянным, но быстро пришел в себя, сообразив, видимо, где и почему находится.

Утащив одеяло, сгруппировалась на стороне окна, обхватив колени, и нервно проговорила:

– П-п-пить захотелось!

О-о-о-очень нервно для человека, который сам попросил лечь рядом!

Да что же это были за таблетки?!

– Сейчас принесу воды, – Ян тоже не выглядел эталоном расслабленности, но хотя бы не заикался.

Вместо попыток поблагодарить, которые рисковали вызвать со стороны Нестерова пожелание выписать направление к логопеду, просто кивнула, и едва парень вышел из комнаты, взяла в руки мобильный.

Разблокировав, тупо уставилась на экран.

Как это «Понедельник, 5.26»?!

Ян вернулся быстро. Приняв стакан, выпила залпом практически все содержимое, а потом, почему-то со смущением, посмотрела на парня.

– А сколько я проспала? – спросила скромно, все еще не решаясь поверить телефону.

– Почти сутки, – с легкой улыбкой сказал он. – Вот уж не думал, что можешь столько дрыхнуть, – однако, видимо, заметив мои округлившиеся до состояния блюдец глаза, исправился. – Это нормально, Стеш. Ты неслабо простыть умудрилась, тебе нужен был отдых.

Окончание предложения вышло без иронии, и я моментально вспомнила о других его словах, когда он упрекал себя в моей болезни. А еще вспомнила о своих ощущениях в тот момент и быстро отвела глаза, надеясь, что хотя бы не покраснела.

– А ты? – спросила, едва шевеля губами.

– А я просто не мог тебя бросить, – уже с привычной усмешкой ответил Ян.

Вцепившись в стакан, допила остатки воды, заставила мысли перестать путаться и, наконец, начала давать логическое объяснение всему произошедшему, словно каллиграфическим подчерком выводя в воображении список проблем вместе со способами их решения.

Пункт первый: я слишком много пью. Решение: пить меньше.

Пункт второй: я невнимательно отношусь к своему здоровью. Решение: нужно относиться к здоровью внимательней.

Пункт третий: мне неловко перед Яном. Решение: не встречаться с Яном, если накосячила хотя бы в одном из первых двух пунктов.

Все было безумно логично и просто. Я становилась невменяемой, когда организм давал сбой, будь то алкоголь или болезнь, а Нестеров по несчастливой случайности частенько оказывался рядом, движимый своими благородными мотивами.

Все логично! Просто не нужно усложнять там, где ничего сложного нет!

Придя к такому выводу, посмотрела на Яна уже гораздо спокойней и, сумев совладать с голосом, поблагодарила нормально:

– Спасибо! – и еще немного подумав, добавила: – И прости меня за то, что так вела себя на заключении договора. Шампанское, кажется, плотно заняло место моего врага номер один.

Тон получился немного деловой, но зато теперь все стало понятно. Не было никаких переживаний и скучаний, я просто перебрала. От осознания правильности той логической цепочки, которую сумела выстроить в голове, даже улыбнулась, так и не отведя от Нестерова взгляд.

Сам же парень не выглядел таким довольным, как я. Еще бы, если учитывать то, что Ян провел со мной практически все время, начиная с вечера пятницы, большую часть из которого удостаивался чести лицезреть меня далеко не в самом адекватном состоянии.

Нестеров несколько раз словно пытался собраться с мыслями и заговорить, и в итоге, едва заметно качнув головой, сказал:

– Все нормально, – улыбнулся такой же, как и моя, дежурной улыбкой и добавил: – Мне на работу с утра, я, пожалуй, поеду.

После чего поднялся на ноги и, не дожидаясь, пока я встану, пошел в коридор.

Я молча наблюдала за тем, как он собирался, но не смогла выдавить из себя ни слова, хотя понимала, что еще парочка благодарностей точно не была бы лишней.

Ян повернулся ко мне только тогда, когда уже полностью собрался.

– Посиди пару дней дома, я выпишу тебе больничный.

– Ладно, – почему-то, когда Нестеров перешел на свой профессиональный тон, с ним совершенно расхотелось спорить.

Буквально на какую-то долю секунды Ян непринужденно улыбнулся, а потом попрощался:

– Пока.

После чего вышел из квартиры, едва услышав мое тихое ответное:

– Пока.

Закрыв за ним дверь, еще долго не могла избавиться от ощущения, что сделала что-то не так, однако потом успокоилась, придя к выводу, что я все изначально делала не так, но теперь обязательно стану правильной.

Вернувшись в кровать, долго не могла уснуть, а потом и вовсе бросила эти попытки, понимая, что и так провела в кровати практически двое суток.

Померив температуру, которую Ян привел к нормальному человеческому состоянию, пришла к выводу, что можно и принять душ, потому что одна большая слипшаяся волосина, которая сейчас гордо звалась моей прической, не была эталоном стиля и красоты. Разве что очень извращенного стиля и о-о-очень странной красоты.

Терпеливо дождавшись восьми утра, позвонила Никите, надеясь, что не разбудила его, потому что, если честно, не знала, оживают ли сильные мира сего к столь раннему часу, ведь раньше десяти наши с ним встречи не происходили.

Однако голос Доронина был весьма бодрым, поэтому, облегченно выдохнув, постаралась объяснить ситуацию, не запинаясь. Бонусом к бодрости начальника стало его понимание. Он с легкостью разрешил оставаться дома до полного выздоровления и даже заверил, что кадровики меня не сожрут.

Повесив трубку, поймала себя на глупой улыбке, которая, однако, померкла достаточно быстро, ведь такая доброта могла означать отнюдь не великодушие Никиты. Просто за время моей болезни он с легкостью мог бы найти себе другую помощницу, которая не имела бы сходства с томатом, не уничтожала все запасы шампанского на официальном мероприятии и не умудрялась заболеть на второй неделе работы.

Конечно, такие размышления порядком подпортили настроение, но пришла к выводу, что строить из себя ту, кем не являюсь, уже поздно, тем более помня первый опыт такого притворства.

Дотянув до десяти утра, позвонила Луше, которая уже должна была приехать, но та лишь дважды сбросила вызов, поэтому от нечего делать открыла ноутбук и стала убивать время, бездумно переходя по ссылкам и читая какие-то непонятные статьи, которые успевали выветриться из памяти еще до окончания.

Луша приехала только к двенадцати. Хотя нет, правильней было бы сказать так – злая, как собака, Луша приехала только к двенадцати. Да, так в самый раз!

Я не знала, что стало причиной такого скверного настроения подруги, но так как смертницей не являлась, спрашивать сходу не решилась. Пусть лучше сперва душ примет, выкинет пару священных кактусов с окна, проведет ритуал, включающий вкалывание иголок в куклу вуду.

В общем, что там обычные люди делают, чтобы стресс снять?

Понять, что в квартире кроме нее кто-то есть, и дверь открылась не по волшебству, подруге удалось только в моей комнате. Остановившись, Луша немного заторможенно поморгала, а потом посмотрела на меня и попыталась улыбнуться. Больше, конечно, походило на оскал, но меня устроило и это.

– Привет. Прости. Не выспалась. Устала, – отдельными кусками без интонации сказала девушка, после чего последовал еще один оскал, а затем подруга скрылась в комнате.

Учитывая то, что она даже не заметила перестановку, дела были очень плохи, однако приближаться сейчас к ней на расстояние, с которого Луша могла нанести серьезные увечья, было нельзя. Таков уж был характер подруги, в нем действовали два основных правила, первое из которых было: в случае опасности – беги! Второе, правда, не сильно отличалось, но там убегать уже нужно было, если Луша чего-то очень хотела. Хотя и это обычно не помогало. В подавляющем большинстве случаев девушка догоняла и все-таки добивалась своего.

Поэтому сейчас мне оставалось лишь пожать плечами и пойти на кухню за чаем.

Из своей обители подруга выплыла спустя полтора часа. В этот раз ее вид был вполне миролюбивым, и я моментально отбросила идею вызывать экзорциста. Растерянно оглядев комнату, Луша посмотрела на меня, а потом задала вопрос, который я, на самом-то деле, планировала услышать в числе первых.

– Стеш, а что тут произошло?

– Сюрпри-и-и-из! – излишне радостно крикнула, в последний момент успев схватиться за спинку дивана и не улететь на пол.

– Про сюрприз и так понятно, как ты все это сделала? И как, вообще, осмелилась на такое?

Я пропустила то, каким тоном был озвучен второй вопрос, и решила ответить лишь на первый.

– На самом деле моих заслуг тут не так много. Мне Ян помогал.

Произнеся имя друга, улыбнулась тому, что даже не заикнулась.

А все дело в чем? Правильно! В том, что я трезвая и уже почти здоровая!

– Ян? – еще более удивленно спросила Луша, поэтому пришлось рассказать ей о ночной стройке, поездке в ИКЕЮ и о многом другом.

В итоге пришли к выводу, что с Лушиной комнатой просто необходимо сотворить нечто подобное, о чем я обязательно должна была сообщить Нестерову.

Потом разговор перешел на обсуждение всех родственников и знакомых, которых Луша успела встретить на своем пути за время отпуска, а затем плавно перетек на тему субботнего мероприятия с моим участием.

И в этот момент я не знаю, что на меня нашло. Я просто не смогла рассказать подруге о настоящем окончании вечера. В изложенной версии я просто умудрилась напиться и, вовремя это сообразив, уехала домой. Дальше так же, не упоминая о Яне, рассказала о том, что умудрилась простыть, поэтому пару дней просижу дома.

Кажется, к концу монолога я даже стала чаще дышать, а сердце ускорило ритм.

Не знаю, как передать то ощущение, когда впервые так глобально обманываешь одного из самых близких людей.

Непонятно зачем обманываешь!

Наверное, именно для того чтобы как-то переключить внимание с себя и избавиться от дальнейшего самокопания, поинтересовалась у Луши:

– А с тобой что приключилось? Ты тут, как родственница Зевса, молнии метала! – улыбнулась, но получилось криво.

Подруга достаточно долго не отвечала, а потом, улыбнувшись в ответ так же искусственно, сказала:

– Да соседи в поезде дебильные попались! Еще и алкаши какие-то полночи спать не давали! Короче, не дорога, а кромешный ад!

Мы смотрели друг на друга и улыбались, однако могу поклясться, что сейчас думали об одном и том же. Это был первый раз, когда мы в открытую друг другу врали.

А самым паршивым было то, что отлично это понимали.

Я не выдержала первой, отведя взгляд, а уже через секунду раздался голос Луши:

– Хочешь чаю?

– Конечно! – ответила, и подруга моментально убежала на кухню, давая понять, что к этой теме в ближайшее время мы не вернемся.

Время до вечера тянулось невыносимо медленно. Я то и дело брала в руки мобильник, задумчиво крутила в руках, в итоге неизменно откладывая его назад на тумбочку. Луша старалась вести себя, как и обычно, однако во взглядах и движениях подруги я все равно без труда могла рассмотреть напряженность. Не сомневаюсь, что, глядя на меня, Луша ловила себя на тех же мыслях, однако обе делали вид, что все в порядке, закапываясь в собственных коконах все глубже.

Здравый смысл уже успел сорвать себе голос, вопя о неправильности и нелогичности такого поведения, но я лишь мысленно пожимала плечами, соглашаясь с ним, но не в силах ничего с собой поделать.

Сложно найти трезвую мысль в поступке, о мотивах которого ничего не известно.

Уже перед сном, оставшись в одиночестве, в сотый раз за день разблокировала телефон и уставилась на иконку мессенджера, возле которой не было даже жалкой единички. Просто дурацкая иконка.

Тогда, медленно вздохнув, открыла окно переписки с Яном и по непонятной причине начала перечитывать, словно найдя себе неравноценную замену сказки на ночь. Уже на первых сообщениях стала улыбаться, но улыбка быстро сошла на нет, когда я дошла до конца.

Отложив телефон, запустила пальцы в волосы и с шумом выдохнула, не понимая, почему я себя так веду, поэтому попробовала порассуждать.

Нет, мне не нравился Ян, если речь шла о нем в роли парня. Я отлично знала, какие возникают ощущения, когда человек тебе нравится, когда ты влюблена. И это точно не те эмоции, которые я испытывала к Нестерову.

Просто банальный стыд с моей стороны и невозможность сказать прямо в силу воспитания о том, какая я лошара – с его. Вот и все!

И вообще, я люблю Никиту, а у Нестерова есть Алена!

С Яном я хочу дружить, поэтому пусть уже смирится, в конце концов, с моим лошарством, сам тоже не идеальный. Взять даже его дурацкую привычку самому додумывать ответы. Как вспомню, аж бесит!

Вновь улыбаясь, взяла мобильник и смело написала:

22.35 Стеша: «Привет!»

После чего сразу заблокировала телефон и отложила экраном вниз, как будто подсветка от пришедшего сообщения могла разбудить как минимум половину города, однако каждые полминуты заглядывала, проверяя, не пришел ли ответ.

Нестеров ответил, когда я уже успела разозлиться, раз за разом повторяя себе, как же меня бесит его манера задавать идиотские вопросы и ставить в неловкое положение.

22.39 Ян: «Привет»

Я не стала затягивать и набрала следующее сообщение практически мгновенно.

22.39 Стеша: «Не спишь?»

И, едва отправив, застонала от собственной глупости. Ну что за тупой вопрос?! На какой ответ я вообще рассчитывала? Я – лунатик, отвечаю, не открывая глаз?!

22.41 Ян: «Собираюсь».

Собираюсь? И все?

На смену гневу пришла обида. Такая едкая и нестерпимая, что захотелось кинуть телефон в стену, но уже через пару мгновений стремительно вернулась злость. И в этот раз злилась я на себя, потому что зачем-то пыталась зацепиться за дружбу с человеком, который в ней, по видимости, больше не нуждался.

Вновь вспомнились чувства, которые вызывал Нестеров в самом начале нашего знакомства, когда я ощущала себя просто объектом для опытов. Теперь-то стало понятно, что так на самом деле и было. Ян получил все, что хотел, а сейчас просто потерял интерес. Это было вполне в его стиле, ведь Нестеров делал исключительно то, чего ему хотелось на настоящий момент.

Несколько раз моргнув, потому что в глазах предательски защипало, набрала следующее сообщение.

22.45 Стеша: «Я хочу выйти на работу. Когда можно забрать больничный?»

22.46 Ян: «Приезжай завтра к 12 в «Медицину».

Отвечать не стала, просто убрала телефон и уткнулась лицом в подушку, понимая, что он тоже не ответит, и от этого захотелось уничтожить все мобильники на планете.

Утро выдалось пасмурным и серым. Такая погода кардинально отличалась от всех последних дней, когда, наконец, пришло ощущение, что вот-вот, и в город все-таки придет лето, однако теперь стало понятно, что это событие вновь на неопределенный срок откладывалось.

Луша уехала в «Эвиту», когда я только начинала просыпаться. На ходу сообщив, что завтрак на плите, подруга скрылась в коридоре, а через минуту хлопнула входная дверь.

Потерев глаза, села, взяла в руки телефон и, убедившись, что напротив значка мессенджера ожидаемо не светилось никакой цифры, поплелась в душ.

Горячая вода и крепкий кофе сделали из меня подобие человека и позволили мыслить настолько здраво, чтобы прийти к выводу о том, что так дальше нельзя продолжать. Во-первых, необходимо было нормально поговорить с Лушей. Вооружившись ли щитом или сразу надев костюм кинолога, не столь важно. Нам просто необходимо было высказаться, потому что такое поведение ни к чему хорошему в итоге не приведет.

Во-вторых, я хотела пообщаться и с Яном. Хотя, скорей, правильней было бы сказать – попрощаться. Поблагодарить за все, что он сделал, и забрать больничный. Никто же не виноват в том, что мы просто не сошлись интересами. Он любит пытать людей, а у меня сильнейшая аллергия на пытки. Так бывает.

К выходу из дома моя уверенность окрепла окончательно, а на пороге клиники, в которой работал Нестеров, даже несмотря на дождь, я уже пребывала уже в приподнятом настроении оттого, что мы, наконец, нормально попрощаемся, я даже была готова гордо бросить фразу о том, что он должен найти себе другую жертву.

Но Ян не был бы Яном, если бы не сделал все по-своему.

Подойдя к ресепшену, объяснила приветливой девушке за стойкой, зачем приехала. Та быстро кивнула, но, вопреки ожиданиям, не стала провожать к кабинету или звонить Нестерову. Все с той же дежурной улыбкой сотрудница достала из ящика бланк и журнал, сообщив о том, что доктор уже все подготовил, мне же оставалось лишь поставить подпись.

В первое мгновение захотелось закричать благим матом на всю чертову медицину чертового будущего или схватить ни в чем неповинную улыбчивую девушку за воротничок ее идеально-белой рубашки, заставляя отвести меня к Яну, но вместо этого я молча ставила подписи в указанных местах.

А калейдоскоп эмоций тем временем стремительно переливался, и вот ярость сменила уже такая знакомая душащая обида.

Он даже не захотел увидеться со мной лично!

Забрав больничный, кое-как затолкала его в сумку, не особо переживая о сохранности, достала мобильник и первым делом удалила номер Нестерова, после чего вышла на улицу, где уже начался проливной дождь, в первый раз по-настоящему жалея, что вообще познакомилась с Яном.

***

Оптофобия – боязнь открывать глаза.

Глава 14. Евпофобия

На работу я вышла в среду. Хорошей новостью стало то, что за это время новой помощницы у Никиты не появилось. Тот печальный вариант развития событий, где я нахожу коробочку со своими малочисленными вещами и многострадальным кактусом сверху, оказался всего лишь ночным кошмаром.

Кошмаром наяву и, собственно, плохой новостью стало происходящее в офисе. Сотрудники «Эвиты» разве что на голове еще не стояли и не ходили вперед спиной. В остальном же здесь творилось полное сумасшествие.

В понедельник Никита сообщил о контракте с «Медициной Будущего» и том количестве новой работы, которое навалится на обитателей рекламного агентства в ближайшем будущем. Я бы сформулировала эту фразу немного по-другому, заявив о том, что у «Эвиты» в принципе за долгое время вообще появится работа, но Доронин был более дипломатичен.

После объявления этой новости в агентстве ожидаемо начался переполох, включавший в себя рождение новых непонятных слухов, вытекавшую из этого панику и поиски крайних. В итоге к среде ситуация достигла апогея.

И на данный момент мы имели:

Во-первых, по мнению офисных «экспертов», никакого контракта на самом деле не существовало.

Кстати, если бы я не знала правды, то даже поверила бы в эту версию, потому что не поверить Светлане Евгеньевне, которая, округлив глаза до состояния идеальных блюдец, пугающим шепотом рассказывала о заговоре руководства против нас, старожилов агентства, было очень тяжело.

Из этого пункта плавно вытекал второй: грядут глобальные увольнения.

И здесь ведущую роль вновь занимала Светлана Евгеньевна. А что, женщину, в принципе, легко понять – предпенсионный возраст, пять кредитов и столько же внуков. Однако когда она на всех парусах едва не снесла меня с ног, неся Никите кофе, я все же предпочла занять место в окопе понадежней.

Пусть старается избежать увольнения, мне не жалко.

Но затаиться все же не удалось. Потому что третьим и самым тяжелым для меня пунктом стало то, что все как один сотрудники «Эвиты» отчего-то решили, что именно я знаю все детали и могу ответить на любой вопрос.

– Стеша, а правда, что нам зарплату в три раза сократят?!

– Конечно, Аня, будем доплачивать за работу сами.

– Стеша, а нас уволят, ничего не заплатив?!

– Да, Светлана Евгеньевна, я тут как раз рассказывала Ане о том, что теперь мы сами будем отдавать деньги Доронину, чтобы разрешал работать.

– Стеша, а может, нам пожаловаться на все это куда-нибудь, где борются с правами человека?

– Да, Николай Павлович, именно с правами. Давайте в Гаагу коллективное письмо напишем.

К полудню, когда мой мозг, скорей всего, уже напоминал опасно горячую вспенившуюся массу, пришла столь необходимая помощь. И ни в чьем-то малозначимом лице, а в образе Никиты собственной персоной.

Словно рыцарь в офисном костюме, Доронин высунул голову из кабинета ровно в момент очередной атаки Светланы Евгеньевны и сказал самые желанные в этот момент слова:

– Стеша, зайдешь?

– Конечно.

Многозначительно улыбнувшись женщине, которая так и не смогла получить порцию бессмысленных ответов на свои бессмысленные вопросы, моментально поднялась со своего места и последовала за начальником, успев услышать озадаченный шепот:

– Ну все, точно приказы на увольнение печатать пошла…

Едва зайдя в кабинет и плотно прикрыв за собой дверь, поймала улыбку Доронина:

– Держишься? Или пора вызывать подкрепление?

– Да никто даже на моей ноге не болтается, пытаясь просочиться к тебе. Так что все в порядке, – усмехнулась в ответ.

– И тут всегда так… – кажется, Никита не смог подобрать нужного слова, но я вовремя пришла на помощь.

– Похоже на дурдом?

Доронин не стал сдерживать смех и кивнул, поэтому ответила.

– Я бы хотела сказать, что это единичный случай, но, боюсь, не придумаю тогда, что соврать в следующий раз.

– И как привести их в…

– Работоспособное состояние? – вновь помогла.

– Именно.

– Устрой планерку, повтори раз пять все, что уже сказал, упомяни волшебное слово премия, оно тут работает лучше любых заклинаний. Конечно, они придумают какие-нибудь новые ужасы, но работать, по крайней мере, начнут.

– Это не агентство, это психушка, – все же не выдержал Никита и снова рассмеялся, устало потерев виски.

– Ты так вдохновенно это произнес, что я начала завидовать тому, что оно целиком и полностью твое.

– Поделиться? – прозвучало с надеждой, поэтому не смогла спрятать улыбку.

– Заманчиво, но я, пожалуй, откажусь.

Несколько секунд мы молчали, но все это время Доронин не отводил взгляд, а потом неожиданно сказал:

– Жаль, что в субботу ты так рано уехала.

Стараясь не уронить челюсть на пол, улыбнулась, изо всех сил отгоняя мысли о Яне, а потом искренне ответила:

– И мне.

Вновь молчание, а дальше еще более неожиданная фраза:

– Мы могли бы исправить это на выходных.

Челюсть все-таки приземлилась с глухим стуком на ламинат, потому что если мы с Никитой хотя бы на пятьдесят процентов понимаем под «исправить» одно и то же, то сейчас пришло самое время радостно визжать и скакать по офису.

Чтобы не начать отплясывать раньше времени, аккуратно уточнила:

– В смысле?

Сейчас Доронин вежливо попросит поехать с ним на очередную унылую тусовку местной элиты, где я обязательно исправлюсь и не напьюсь…

И там не будет Яна!

– Поужинай со мной.

Что?!

Только установленная на место челюсть вновь рухнула, упав где-то далеко за шкафом.

– С тобой? – медленно повторила последние слова, уже начиная злиться на себя за тупость.

– Настолько ужасный вариант? – усмехнулся начальник.

– Да! – резко ответила я и еле сдержалась, чтобы с разбегу не войти головой в стену, тут же начав исправляться. – Отличный вариант в смысле! Да, поужинаем!

Получилось так сбивчиво, что я все-таки зажмурилась, окончательно решив набить жирное «Лошара» на всю спину, однако Никита лишь улыбнулся.

– В субботу. Я заеду в семь?

– Ага… – медленно моргая, до конца не веря в то, что это не сон, сказала я.

– Отлично, – поняв, что я информацию уяснила, начальник вернулся к более насущному вопросу. – Ну а теперь перейдем к менее приятным вещам. Соберешь всех в конференц-зале? Будем испытывать твою стратегию по приведению сотрудников в работоспособное состояние, потому что еще день, и я поддамся общим настроениям и начну так же бесцельно бегать по офису, боясь, что меня уволят.

– Не обрекай меня на мучительную смерть, – худо-бедно оклемавшись, улыбнулась и направилась к выходу из кабинета, надеясь, что моя улыбка была не слишком безумной.

***

Предложенный мною метод действительно помог. На радостях Никита даже заявил, что за такое выпишет мне дополнительную премию, однако, к печали начальника, в этот момент мимо как раз проплывала Светлана Евгеньевна, уши которой работали в привычном режиме локаторов, так что Доронин сумел озадачить себя лишней порцией вопросов, ответы на которые пришлось придумывать на ходу.

Я, конечно, начальнику сочувствовала, но быть вовлеченной в эту, без сомнения, увлекательную беседу не желала, поэтому, изобразив в воздухе рукопожатие, призванное подбодрить Никиту, поспешила скрыться. И даже его умоляющий взгляд не смог меня остановить, я и так слишком много вынесла для одного дня.

На то, чтобы отбиться от Светланы Евгеньевны и ее сородичей, у Никиты ушло каких-то десять минут, однако и этого времени хватило, чтобы начальник стал похожим на человека, чудом спасшегося от стаи зомби. Зайдя в приемную, Доронин, наученный горьким опытом, сперва оглянулся по сторонам и даже заглянул под стол, и лишь потом уверенно заявил:

– А я и не догадывался, насколько ты коварна и жестока, – после чего подмигнул и ушел к себе, видимо, считая, что даже в приемной теперь не слишком безопасно.

Мне же оставалось лишь улыбнуться.

В пятницу отоспавшиеся и переварившие новость сотрудники на самом деле приступили к работе. В агентстве появилась такая видимость работы, которую «Эвита» не видывала, пожалуй, с самого открытия. Доронин быстро сумел привыкнуть к, назовем их, характерным особенностям нашего коллектива. Не решил Никита и перекладывать обязанности на других, лично контролируя процесс. Возможно, к концу дня у меня начались галлюцинации, но, кажется, я даже видела, как он помогал Светлане Евгеньевне, которая реально пыталась заниматься делами.

– Знаешь, у меня серьезно появилось ощущение, что «Эвита» приобретает некое сходство с нормальным агентством, – сказала Луша, когда мы вышли из офиса.

– Удивительное рядом, – усмехнулась в ответ и посмотрела на подругу, которая вновь приобрела задумчивый вид, словно хотела что-то сказать, но не решалась.

На самом деле у меня на языке тоже крутилась фраза, которую я по-прежнему не могла озвучить, однако, видимо, опыт, нажитый за годы общения, взял верх, и, едва заняв места в вагоне метро, мы с Лушей заговорили практически одновременно.

– А давай сегодня дома останемся.

– Я не хотела бы вечером никуда идти.

Моментально сообразив, что под моим «остаться дома» и Лушиным «никуда идти» прячется одно и то же, а именно встреча с нашей обычной компанией, удивленно переглянулись и на несколько секунд зависли, после чего подруга выдала гениальное решение проблемы:

– А давай винца купим?

Уверенно кивнув, послала к черту пункт номер один в списке шагов к правильной жизни. Список списком, а вот жидкая смелость для того, чтобы рассказать Луше правду, лишней явно не будет. Тем более что встречаться с Яном я сегодня не собиралась.

Да я с ним вообще больше никогда встречаться не собиралась!

Не откладывая в долгий ящик, едва переодевшись в домашнюю одежду, наша веселая компания, состоявшая из Луши, меня и красного полусухого, устроилась на диване. Мы с подругой внимательно сверлили друг друга взглядами, а красное полусухое просто стояло рядом.

Понимая, что разговор сам собой не начнется – выпили. Луша почему-то сразу полбокала. Видимо, готовилась толкать речь первой.

– Ладно, – проговорила поймавшая вдохновение подруга, но практически сразу закрыла рот, передумав.

Тогда по ее методу решила сработать я. Забив на все принципы и советы заслуженных сомелье, за несколько больших глотков осушила бокал и поставила его на тумбочку, после чего заговорила.

Заговорила очень быстро, надеясь, что запал не закончится где-то на середине фразы, потому что напиться на этапе рассказов, даже не приступив к аналитике, было как-то глупо.

К счастью, я смогла выговориться, даже практически не запинаясь. Луша слушала молча, лишь изредка делая глотки вина, и, едва я закончила, задала один единственный вопрос:

– Тебе нравится Ян?

– Нет! – ответила моментально, даже не задумавшись.

– Точно? – зачем-то решила уточнить Луша.

– Точно! – и вновь заявила даже до окончания вопроса.

Подруга внимательно посмотрела на меня, но даже если и планировала продолжать расспрос, то передумала.

Но меня-то было уже не остановить…

Обида, которую за несколько дней удалось немного придушить, вспыхнула с новой силой, и, даже не пытаясь скрыть реальное настроение, я спросила:

– Почему он так себя ведет?

Луша пожала плечами, задумчиво покрутила в руках бокал и лишь потом ответила:

– Я не знаю, Стеш. Мы практически не знакомы. Думаю, об особенностях поведения Яна тебе лучше у Генки спросить, – после чего улыбнулась и гораздо хитрей добавила: – И вообще, чего ты так распереживалась? Он же тебе совершенно не нравится!

– Совершенно! – вновь не дала подруге договорить, а та лишь хохотнула в ответ, но потом вновь стала серьезной.

Странная реакция!

Луша некоторое время молчала, а потом, все так же не поднимая взгляд от бокала, который внезапно стал казаться ей безумно интересным, сказала:

– Меня Сотников поцеловал.

– Генка?! – я подавилась вином. – Но как же Лара?!

Вместо ответа подруга лишь покачала головой, заставив зависнуть на несколько мгновений.

Перебрав в мозгу все другие доступные варианты, решила убедиться в правильности хода своих мыслей.

– Не Генка?

Луша кивнула, и я растерялась окончательно, практически по слогам задав следующий вопрос:

– Са-та-ни-на?

И вновь короткий кивок.

Тут я уже не выдержала и допила содержимое бокала, после чего крайне аккуратно, надеясь, что подруга не превратится в Халка, который захочет убивать, спросила:

– А ты?

Тут уже Луша подняла взгляд. К моему спокойствию, открытой агрессии в глазах не наблюдалось, поэтому я едва заметно выдохнула с облегчением.