Текст книги "Это про меня (СИ)"
Автор книги: Ася Оболенская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)
Услышав мое эмоциональное сопение, Нестеров поднял взгляд и посмотрел в зеркало заднего вида, и по его наглейшим смеющимся глазам сразу стало понятно, что именно такой реакции он и добивался.
Сделав подобное открытие, скрестила руки на груди и, демонстративно вскинув подбородок, отвернулась к окну, всеми силами стараясь выгнать из головы мысли о том, как сильно мне хочется сейчас быть ближе к Яну.
Стараясь не проклинать Нестерова за то, что к моменту, когда машина остановилась, меня чуть ли не трясло, с максимальной скоростью вылетела на улицу, надеясь, что свежий воздух отрезвит сознание хотя бы немного. Я не замечала ничего вокруг, не знала, куда мы приехали, и дело было вовсе не в шампанском.
Дело было в Яне, в том, как он на меня влиял, как я на него реагировала. Пугающее, доводящее до исступления чувство, боязнь того, что без него я просто не смогу дышать. Все эти эмоции были настолько сильными, что в какой-то момент я потеряла связь с реальностью, закрыла глаза и обхватила лицо ладонями, надеясь не заплакать.
Когда Ян подошел и обнял меня за плечи, дернулась. Непроизвольно, скорее просто на уровне рефлексов. Просто градус напряжения был уже слишком велик, и если еще вчера я балансировала на краю пропасти, то сейчас уже летела вниз, не имея никакой возможности выбраться на поверхность.
Моргнула, понимая, как влипла, и почему-то разозлилась. На себя, на Яна, на немецкую медицину и весь мир в целом. А потом распахнула глаза и посмотрела на Нестерова.
Он не улыбался. Был серьезен, возможно, абсолютно не понимая, что со мной происходит, хотя, зная его, скорей, он как раз отлично понимал, в чем дело. Я не имела понятия, что происходило в его голове, определить что-то по взгляду было невозможно, однако я все равно ждала.
Ждала хоть какой-то реакции, хоть сама не проронила ни звука.
И через несколько мучительно долгих секунд, когда я уже решила, что сейчас он скажет о том, как жалеет, что связался со мной, и позволит, наконец, разреветься, парень коротко кивнул, словно принял какое-то решение, а потом приблизился и накрыл мои губы своими.
Он целовал страстно, порывисто, прижимая к себе практически до боли, и я отвечала тем же. Эмоциям, которые грозились взорвать голову, был необходим выход, будь то слезы или сводившие с ума поцелуи, хотя поцелуи, конечно, значительно лучше.
Это было полнейшим сумасшествием, резким, заставлявшим задыхаться, но приятным до безумия. Мы отрывались друг от друга лишь для того, чтобы жадно схватить воздух, а потом продолжали ласки, и я была уже готова отдать все на свете лишь для того, чтобы никогда не останавливаться, падать и падать в эту огромную пропасть.
Я не поняла, как мы оказались в квартире. Возможно, перенеслись туда по воздуху, возможно, никакой квартиры и вовсе не существовало, разве это вообще имеет какое-то значение, когда тебя так целуют?! Но потом происходившего резко стало не хватать, и я потянулась к пуговицам рубашки Нестерова, едва сдерживая недовольное всхлипывание оттого, что эта дурацкая одежда так сильно мешает.
На третьей пуговице, которая никак не поддавалась, все же не выдержала и отстранилась от Яна на несколько сантиметров, но даже этого оказалось достаточно, чтобы почувствовать жуткую пустоту, как будто лишили чего-то важного.
Трясущимися пальцами вцепилась в ткань и почему-то рассмеялась, чувствуя, как бешено колотится сердце. Кое-как справившись с оставшимися пуговицами, стянула рубашку и уже хотела прижаться, когда Нестеров ласково перехватил мои ладони, а потом тихо проговорил:
– Посмотри на меня.
Его дыхание было неровным, а голос таким желанным, что я просто не смогла ослушаться, надеясь, что смогу пережить еще несколько секунд без прикосновений.
Подняв голову, заглянула в красивые глаза со зрачком почти во всю радужку и нерешительно улыбнулась, чувствуя, как счастье накрывает с головой. Ян ответил на улыбку, а потом наклонился и поцеловал.
В этот раз поцелуй был абсолютно другим. Неторопливым, но еще более глубоким, чувственным, и в голове все сразу прояснилось. Эйфория отступила, а на ее место пришло желание. Жгучее, чересчур сильное, но вместе с тем абсолютно правильное.
Оказавшись на кровати, вновь ощутила холод и одиночество, когда Ян отстранился на несколько секунд, однако, едва он вернулся ко мне, почувствовала тепло и приятную тяжесть тела, и счастье вернулось.
Он целовал мое лицо, шею, грудь, я зарывалась пальцами в его волосы, гладила спину, прижимаясь еще ближе, не упустив тот момент, когда Ян окончательно перестал себя сдерживать.
Тихо застонала, ощутив его внутри, и выгнулась навстречу, понимая, что так идеально мне не было ни с кем и никогда. Движения Яна стали напористей, и я, наконец, окончательно отпустила себя, растворяясь в наслаждении и ласках, понимая, что обратной дороги уже нет.
Но сейчас это не имело никакого значения.
***
Гедонофобия – боязнь наслаждения, удовольствия, радости.
Глава 22. Метилофобия
Проснувшись, не спешила открывать глаза, словно боясь, что все произошедшее окажется всего лишь проделками воображения. Я потянулась и медленно, словно скорость могла как-то повлиять на окружающую обстановку, осмотрелась.
Комната была незнакомой, как будто я ее впервые видела. Хотя так на самом деле и было. Вчера как-то не до оценки обстановки было, я даже удивлена, что удалось добраться до кровати.
Самым логичным вариантом было предположить, что я находилась в квартире Яна. Имелась только одна загвоздка – потенциального хозяина жилплощади рядом не оказалось.
Сев на кровати, не без стыда заметила, что одеться не додумалась. Хоть и испытывать смущение было уже глупо, замоталась в простыню и лишь потом неуверенно крикнула:
– Ян!
Подождала несколько секунд, но ответа не последовало. Тогда пришлось подняться на ноги и, чувствуя себя недоделанной императрицей, аккуратно придерживая простынь, чтобы не спикировать на пол, выйти из комнаты.
Осмотр квартиры ничего не дал. Ни Яна, ни какой-нибудь записки не обнаружилось, зато на тумбочке в коридоре мне удалось найти свою сумочку. Достав мобильник, порадовалось, что он заряжен, и набрала Нестерова.
– Не думал, что ты так быстро проснешься, – вместо приветствия сказал Ян через пару гудков.
– А, значит, я все-таки у тебя? – от одного звука голоса губы растянулись в улыбке.
– А ты думала, что кто-то похитил? И запер в квартире? – уже открыла рот, чтобы ответить, но парень добавил. – Голой.
Отвечать резко перехотелось, а щеки вновь полыхнули. Нестеров же, который отлично понимал, как я отреагирую на подобную фразу, как ни в чем не бывало продолжил.
– Стеш, я в магазине. У нас для первого совместного завтрака что-то невеселая перспектива нарисовалась, если, конечно, ты не любишь завтракать… Водой?
– Звучит аппетитно, – все же ответила, справившись со смущением.
– План квартиры нарисовать не успел, но, думаю, душ найдешь, – усмехнулся Ян.
– Постараюсь.
– Я в тебя верю. Скоро буду.
Отключившись, по-прежнему сжимая телефон в ладонях, прошлась по квартире. Просторная и светлая, только слишком пустая. И дело было даже не в мебели, просто ощущение уюта было на каком-то критически низком уровне.
Не желая портить себе настроение, углубляясь в причины такого состояния жилища Нестерова, отправилась в ванную, где меня любезно ждали чистое полотенце и футболка, которая, учитывая нашу разницу в росте, с легкостью сойдет за платье.
За очень короткое платье. Ладно, за длинную футболку, но хотя бы задницу прикроет. И этот вариант был значительно лучше простыни.
Горячие струи окончательно разбудили тело и разум, и теперь я четко могла выстроить список потребностей, самым верхним пунктом в котором являлся далеко не завтрак. Если бы можно было дать такому состоянию умное медицинское название, то со стопроцентной вероятностью я бы могла диагностировать у себя острый недостаток близости Яна.
Я проснулась всего полчаса назад, но уже скучала и готова была лезть на стенку, если бы это помогло ускорить его возвращение. Одной ночи было чертовски мало для того, чтобы восполнить пробел в наших отношениях, который создали сами по причине общей глупости.
С глаз словно сорвали пелену, и теперь все, что было раньше, выглядело абсолютно по-другому. Нестеров просто не мог мне не понравиться, и, наверное, идеальным вариантом было бы понять это еще в первый вечер. Уже тогда он смог пошатнуть устои маленького скучного мирка, в котором я умудрилась себя запереть.
С каждой новой встречей трещины на стеклянном куполе собственной ограниченности становились еще сильней, однако избавиться от целого вагона со стереотипами, которые успела себе придумать, оказалось не так просто.
Симпатия к Никите, радость от покупки новой мебели, работа в «Эвите», потому что так нужно… Все это было бредом несусветным, но день за днем, убеждая себя в правильности такой позиции, я упускала по-настоящему важное.
Яну же удалось открыть мне глаза на мир. Вот так, не прилагая особых усилий, за несколько недель он сделал больше, чем большинство людей за все время нашего знакомства. И теперь я понимала, что моя жизнь после его отъезда уже никогда не станет прежней.
Хотя, на самом деле я вообще не представляла, существует ли жизнь после его отъезда.
Настойчивый стук в дверь заставил отвлечься. Настолько настойчивый, что пока я шла по коридору, успела подумать, что она просто слетит с петель. Когда уже взялась за ручку, в бонус к стуку добавилась трель звонка.
Нет, конечно, я тоже хотела поскорей увидеть Яна, но чтоб настолько…
Повернула замок и толкнула дверь, говоря:
– Тебя Халк покусал, что ли, по пути… – но осеклась на середине фразы, совсем сбитая с толку.
Во-первых, передо мной однозначно стоял не Ян. Ну, как стоял… Балансировал. Во-вторых, дверь, на движение которой мужчина, так яро желавший попасть в квартиру, среагировать не успел, угодила ему прямиком в лоб, что лишь усилило амплитуду колебаний.
Незваный гость успел сфокусировать на мне взгляд, после чего очень наблюдательно подметил:
– А ты – не Ян.
И затем рухнул прямо на площадке.
Так и не сообразив до конца, что же произошло, решила, что самым правильным решением стал бы звонок Нестерову, и тут же побежала за мобильником. На ходу разблокировав, вернулась к дверям, однако к тому моменту необходимость в телефонном разговоре отпала, потому что парень собственной персоной как раз появился в поле зрения.
Подойдя ближе, Ян посмотрел сперва на лежавшего мужчину, потом на меня, а потом удивленно вскинул бровь, видимо, ожидая объяснений.
– Тут такое дело… – начала нерешительно. – Я, по ходу, мужика какого-то дверью вырубила…
Вопреки всем законам здравого смысла, Нестеров рассмеялся. Это у него что, профессиональный юмор такой?
Не находя ничего забавного в этой ситуации, обеспокоенно спросила:
– Я его хоть не убила?
Парень вновь взглянул на лежавшее на полу тело, а затем качнул головой.
– Маловероятно. Возьмешь пакет?
Сперва не поняла, о чем шла речь, окончательно растерявшись, однако через несколько секунд все же дошло, что Ян, вообще-то, в магазин ходил. Кивнув, забрала продукты.
– И с прохода отойди.
Кивнув на автомате еще раз, сделала шаг в сторону и замерла с открытым ртом, глядя на то, как Нестеров берет за руки мужчину и начинает заволакивать в квартиру.
Проходя мимо меня, парень поднял взгляд и улыбнулся, встретившись глазами.
– Кстати, я вас так и не представил. Стеша, знакомься, мой отец, – после чего потряс его ладонью, изображая приветствие, и поволок мужчину дальше.
Сказать, что к такому повороту я была не готова, это практически ничего не сказать, однако возросший уровень стрессоустойчивости все же позволил закрыть дверь и пройти в гостиную, где Ян как раз сгружал отца на диван.
– Помощь нужна?
– Справлюсь, – парень усмехнулся. – У меня богатый опыт.
– Ладно.
– Иди на кухню, я скоро приду.
Последовала совету и разобрала пакет. Обнаружив яйца и помидоры, решила пожарить омлет, чтобы не терять время даром.
Стоя лицом к плите, не заметила возвращения Яна, поэтому, когда его руки обвили мою талию, даже вздрогнула.
– Тише, – проговорил Нестеров запредельно близко, зарываясь лицом в мои волосы.
– Не слышала, как ты подкрался, – ответила со смешком, стараясь взять себя в руки и перебороть желание забить на приготовление завтрака.
– Не хотел тебя напугать, – и снова этот шепот, отключавший разум, и пальцы, убиравшие с шеи непослушные прядки.
Когда Ян коснулся губами моей кожи, вцепилась пальцами в столешницу, уронив лопатку на пол.
Я знала, что в этот момент он улыбнулся, хоть и не видела его лица, и непроизвольно улыбнулась сама. Однако улыбка быстро стерлась, когда теплая ладонь скользнула под футболку, вырисовывая узоры на животе и медленно поднимаясь к груди.
– Ян… – выдохнула сдавленно.
– Стеша? – спросил со смехом.
Закрыла глаза, чувствуя, как желание разливается по телу, истончая нить, связывавшую со здравым смыслом.
– У тебя, – начала, но прервалась, когда парень едва ощутимо прикусил мочку уха, – отец… – только и смогла добавить.
– А у тебя нет? – прошептал так близко, что не смогла сдержать громкий вздох.
А потом сдалась. Просто перестала себя сдерживать. Развернулась в объятиях и заглянула в глаза.
– Ненавижу твой самоконтроль. И то, как тебе это удается, тоже ненавижу!
А потом приподнялась на носочки, потянулась и поцеловала. Сама, больше не ожидая, пока Ян сделает первый шаг, однако и здесь он нашел выход. Нестеров не стремился активно отвечать, доводя тем самым до отчаяния, добившись разочарованного стона с моей стороны.
И лишь удовлетворившись этим, перехватил инициативу, уверенным движением подхватив за бедра и перенеся на стол. Кажется, в этот момент на пол упала бутылка молока.
Ничего, ей и на полу неплохо.
Я таяла в руках Яна, возбуждаясь лишь сильней, слыша его сбивчивое дыхание, понимая, что причина тому – я.
Он отстранился лишь раз, когда я уже забыла, что значит воздух. Тяжело дыша, прижался своим лбом к моему и хрипло прошептал.
– Не ненавидишь. Так не ненавидят.
В этот раз я не стала спорить, потому что мы оба отлично понимали, что он был прав.
Уже позже, все же собравшись позавтракать, Нестеров решил посвятить меня в подробности триумфального появления своего родителя.
– Они с мамой давно в разводе, но его это ничуть не смущает, – Ян усмехнулся. – Да его даже не смущает, что она здесь уже не живет. Он, видимо, запрограммирован возвращаться, когда до кондиции доходит.
– И что, соседи полицию еще не вызывали?
– Ну-у-у, – протянул Нестеров, – пытались, но по лицу получали быстрей, чем успевали осуществить задуманное.
– Что, серьезно были случаи? – услышанное звучало дико.
– Было разок, я тебе как-нибудь потом расскажу. Презабавная история.
– А почему не сейчас? – надула губы.
– Потому что сейчас у нас есть дела поважнее.
Хотела уже придумать что-нибудь про маньяка, но вовремя подняла глаза и заметила, что хитрого блеска в них не появилось, наоборот, Нестеров был серьезен.
– Ты меня пугаешь, – даже не соврала.
– Я сам себя сейчас пугаю, – немного нервно усмехнулся он и взъерошил волосы.
– Что ты задумал? – спросила, стараясь спрятать нараставшую тревогу.
– Хочу предложить тебе съездить за вещами, – уверенно, не отводя взгляда, проговорил Ян.
– Что? – быстро заморгала, понимая, к чему он клонит.
Нестеров же в это время поднялся со своего места напротив и переместился на соседний стул, развернув к себе лицом, положив руки по обе стороны моих бедер.
– Я подумал, что, если решил быть эгоистом, то должен оставаться им до конца, – сказал он, глядя в глаза. – Потому что время, проведенное без тебя, сейчас кажется самым бессмысленным в жизни. Потому что я просто не готов тебя отпустить.
От его слов в душе все взрывалось, а на языке крутились слова, которые так и не смогла произнести. Вместо этого кивнула, не в силах выдавить из себя ни звука, ведь нуждалась в нем, возможно, даже сильней, чем он во мне.
Понимая, что просто не в праве влезать в его мысли и пытаться заставить отказаться от мечты.
***
Метилофобия – боязнь алкоголя.
Глава 23. Фобофобия
Луша абсолютно не удивилась, когда я позвонила и сказала, что поживу у Яна, скорей, она ждала такого решения. Не удивилась и я, когда через пару дней подруга сообщила, что Серега хотел бы перебраться к нам. Все происходящее было настолько непривычным, но и таким правильным одновременно, что никто даже не думал обсуждать столь резкие перемены в нашей жизни.
Каждый вечер Ян встречал меня после работы, неизменно придумывая, чем заняться. По выходным мы выбирались куда-нибудь всей компанией. Гену, наконец, отпустила хандра по поводу всеобщей несостоятельности и нерешительности, и он вновь стал самим собой, наперебой с младшим братом придумывая идиотские идеи того, как можно организовать досуг.
Стоит ли говорить, что с их предложениями теперь я не поспорила ни разу.
Жизнь вообще заиграла новыми красками, когда многие из запретов спали. Оказалось, что все может быть гораздо интересней выбора нового ковра. Можно проснуться с утра и утонуть в таких родных глазах. Или заснуть вечером, растворяясь в ласке.
Можно и вообще не спать!
Если рядом есть тот, с кем каждая минута, проведенная вместе, пусть даже уборка квартиры и прогулка с Кутузовым, становится удовольствием. Хотя второй пункт программы, конечно, не обходился без комментариев Михаила Федоровича, но по части ответов на неудобные вопросы я стала практически мастером.
Не отставал от дедушки Яна и Доронин, настроение которого с каждым днем становилось лишь хуже. Нет, он по-прежнему выглядел спокойным, как танк, но холодная улыбка, которой парень сопровождал все свои действия, первое время даже поеживаться заставляла. Позже я, конечно, привыкла, только теперь безошибочно чувствовала настроение начальника.
Я знала, что когда-нибудь идиллия закончится, однако отчаянно гнала эти мысли прочь. Наверное, это стало очередной скорлупой, куполом, который я возвела вокруг себя вместо предыдущего, однако ничего не могла поделать. К хорошему, простому, а может, и к лучшему очень быстро привыкаешь.
Еще два раза мы посещали мероприятия, как-то связанные с семьями Дорониных и Ильиных. Ян, конечно же, в сопровождении безупречной Алены, а я с Никитой, молчаливость которого стала приближаться к опасному уровню.
Сперва, едва заметив такие перемены, пыталась как-то разговорить парня, который за последнее время успел стать мне приятелем, однако тот лишь криво улыбался и вновь принимал непробиваемый вид. Я же пожимала плечами и не старалась влезть в душу, понимая, что и у Антихриста Станиславовича тоже есть своя скорлупа.
Про отъезд мы с Яном не говорили ни разу. Он не поднимал эту тему, видимо, потому что просто не считал нужным. Я же окончательно укрепилась в своей позиции.
Да, у меня была мечта. Но когда мечта касается другого человека, то теряет всякий смысл, если не находит взаимности.
Однако в какой-то момент мы просто оторвались от реальности, сменив один замкнутый мирок на другой, не замечая ничего вокруг. Продолжаться вечно это, конечно, не могло, ведь всему рано или поздно приходит конец.
***
День основания бизнеса Станиславом Аркадьевичем всегда считался большим праздником и отмечался в первый день лета. Даже нам, рядовым сотрудникам «Эвиты», в этот праздник прилетали небольшие бонусы в виде сокращенных рабочих часов.
В этом году мне выпала честь взглянуть на этот день с другой стороны. Хотя как честь… С большим удовольствием я бы провела время наедине с Яном, однако Нестеров со своей стороны также обещал помочь Алене.
– Ты какая-то чересчур серьезная, – проговорил парень, встав позади и обвив руками талию, пока я безуспешно пыталась нарисовать ровные стрелки.
– Сам попробуй краситься с расслабленным видом, – усмехнулась в ответ.
Вместо ответа Ян оторвался от моей шеи, задумчиво посмотрел на себя в зеркало и качнул головой.
– Нет, я, пожалуй, лучше так, – после чего пошел собираться.
Я же, оставшись в одиночестве, отложила карандаш и тяжело вздохнула. Нестеров был прав, в последние дни сдерживать себя становилось все сложнее. Все же я была не такой хорошей актрисой, чтобы делать вид, что меня абсолютно не волнует то, что дорогой человек через неделю улетает навсегда.
Быстро заморгав, отогнала подступившие непрошеные слезы, грозившие испортить получасовые старания перед зеркалом. Поправив платье, улыбнулась, вышло немного неестественно, но терпимо, и вернулась в спальню, где Ян боролся с узлом галстука.
– Еще раз повторяю, переходи на галстуки на резинке, как в школе, – усмехнулась, подойдя ближе. – Ты безнадежен.
– Какая высокая оценка моих талантов, – прокомментировал Нестеров, склонившись ближе, мешая завязать нормальный узел.
– Объективная, – сказала и немного отодвинулась, сосредоточившись на галстуке.
Ян мешать не стал, а терпеливо ждал, пока я закончу манипуляции и, лишь услышав мое удовлетворенное:
– Вот, так гораздо лучше, – аккуратно перехватил ладони и притянул к себе.
– Стеш… – проговорил Нестеров, практически касаясь своими губами моих.
И я вновь сдалась, закрыв глаза, отлично понимая, что пора начинать отвыкать от ласк, но не в силах ничего с собой поделать.
Он целовал нежно, сладко, словно боясь спугнуть, однако, переступив черту один раз, делать это в дальнейшем уже гораздо проще, и вот я уже сама тянулась к Яну, прижимаясь всем телом, стараясь впитать в себя максимум.
Оторваться заставил звонок моего мобильного. Я даже не сомневалась, что это был Доронин, который вновь приехал, как по таймеру.
– Пора, – неохотно пробубнила я, не торопясь отстраняться.
– Стеш… – снова начал Ян, но в этот раз решил не приближаться. – Нам поговорить надо.
В этот момент я ощутила всю магию этой фразы. Коленки затряслись, а в горле появился комок. Слов также не нашлось, поэтому кивнула, и в этот же момент вновь зазвонил телефон.
– Никита подъехал, наверное, – кое-как выдавила.
Теперь не ответил Ян. Кивнул, аккуратно поправил спавшую с моего плеча бретельку платья и коротко поцеловал. Я же, уже заранее накрутив себя, с максимальной скоростью обулась и вылетела в коридор, однако там Нестерову все-таки удалось меня поймать.
– Э-эй, – ласково протянул он и приподнял подбородок кончиками пальцев, заставив взглянуть в глаза. – Все в порядке, Стеш.
Это не было вопросом, но я все равно кивнула, хоть и неискренне.
У Нестерова все могло быть в порядке. С билетами, с работой, с визой, с началом новой жизни.
У меня же все наоборот. Наверное, я только сейчас осознала масштаб надвигавшейся эмоциональной катастрофы. Как всегда, слишком поздно.
Ян накинул мне на плечи пальто, после чего, не дожидаясь еще каких-то слов, я вышла на площадку, прикрыв за собой дверь квартиры.
Настроения сегодня не было не только у меня. Природа, словно забыв о том, что наступило лето, хмурилась, гоняя по небу тяжелые серые тучи, которые так и норовили в любой момент разразиться месячной нормой осадков.
Только оказавшись в салоне автомобиля Доронина, поняла, как тяжело дышу.
– Стометровку пробежала? – не осталось это незамеченным и от Никиты.
– Нет, – ответила, не найдя в себе сил на что-то более остроумное.
Доронин не стал играть в психолога и выяснять причины неразговорчивости, просто молча кивнул и завел двигатель. Я же вновь погрузилась в свои невеселые размышления, сводившиеся к тому, что сегодня Ян все-таки поставит жирную точку в наших отношениях.
Даже «все в порядке», сказанное перед выходом, звучало не слишком убедительно. Все же ему нужно было в последний раз отыграть свою роль перед родителями Алены и Никиты, и я сомневалась, что, пусть и нравилась Нестерову, играла в его жизни роль важнее Ильиной. Все-таки десять лет дружбы должны стоять выше мимолетных отношений.
Для празднования Станислав Аркадьевич традиционно снимал банкетный зал в одном из красивых особняков, отреставрированных специально для таких случаев, и приглашал добрую половину городской элиты.
Размах мероприятия в первые несколько минут шокировал, он был на порядок выше тех, на которых мне уже удалось побывать, однако, занятая собственными мыслями, быстро привыкла и абстрагировалась от внешних факторов.
Не вызвало обычного всплеска эмоций и появление Яна. Предвкушение чего-то запретного в виде танцев на грани, многозначительных взглядов и тайных объятий сегодня уступило место апатии. Слабо улыбнувшись в знак приветствия, последовала за Никитой, предпочитая составлять ему компанию.
К середине вечера странности в моем поведении даже Доронина заставили расщедриться на пару вопросов.
– Твое излишнее внимание к моей скромной персоне начинает пугать, – усмехнулся он, но тут же стих, увидев неподалеку Максима Геннадьевича.
Пропустив подкол мимо ушей, сконцентрировалась на другом.
– Все в порядке?
– Хотел бы соврать, но ты же у нас такой тонкий психолог, – вновь попытался съязвить Никита, однако фраза прозвучала абсолютно беззлобно, и я поняла, что на самом деле его дела обстояли не слишком хорошо.
– Рассказать не хочешь? – спросила без особой надежды, скорей для приличия.
Доронин сперва коротко хохотнул, а потом внезапно проговорил:
– А знаешь, хочу.
Я удивленно открыла рот, но Никита опередил.
– Только не здесь, идем, – после чего, взяв за руку, повел за собой по коридору, остановившись лишь у выхода на летнюю террасу. Толкнув дверь, парень удовлетворенно хмыкнул, когда та поддалась, и вот мы уже стояли на улице, встреченные порывами совсем не летнего ветра.
Если бы не доносящиеся издалека звуки музыки, можно было подумать, что мы и вовсе не в городе. Просторный внутренний двор больше напоминал какой-нибудь парк с располагавшимся в его глуши особняком. И даже несмотря на отвратительную погоду, здесь все равно было комфортней, чем внутри.
– Ильин отберет агентство, – свойственным ему спокойным и ровным тоном проговорил Никита.
– Что? – даже покачала головой. – Мы же все сделали! И в срок уложились!
– Стеш, – попытался утихомирить меня парень. – Если бы все было так просто и все проблемы могли решить несколько чертовых наружных реклам, я бы вприпрыжку скакал по поляне, распевая песни, и кормил голубей.
Несмотря на абстрактность фразы, уловить суть удалось, поэтому кивнула.
– Но я все равно не понимаю, зачем был нужен этот контракт, вся эта показуха?
Доронин усмехнулся.
– Знаешь, я теперь тоже. В морду ему пойти дать, что ли… – имитируя бурную мозговую деятельность, проговорил парень, даже указательный палец к виску приложил, а через пару секунд картинно вскинул руки. – Ах, нет! Чуть не забыл, тогда же все остальное он заберет еще быстрей!
Я не нашла, что ответить, даже взгляд отвела.
– Прости, Стеш. Я не должен был на тебе срываться, – взяв себя в руки, вновь заговорил Никита. – Мы тянули время, но, как видишь, не особо помогло, и теперь бонусом к агентству Ильин еще и бесплатную рекламную кампанию для своих клиник получит. На удивление, даже не галимую.
Оторвалась от изучения цветов и посмотрела Доронину в глаза.
– Мне жаль, – шаблонно, глухо, но искренне.
Утешения или подбадривания парню были абсолютно не нужны, я это отлично понимала, а вот высказавшись, Никите точно стало проще. Это было заметно по кривоватой, едва заметной улыбке, которая появилась в самых уголках губ.
– Это еще не конец, – загадочно проговорил он.
– Что ты задумал?
– Скажем так, у меня появилась аллергия, теперь надо срочно ее побороть.
Так как на прямой ответ я на рассчитывала, просто кивнула, уточнив:
– Аллергия на Ильина?
– На Ильиных, – поправил меня Никита, заставив удивленно выгнуть бровь, однако задать следующий вопрос парень не дал, опередив: – А у тебя что?
Пожала печами, догадавшись, что подробностей из Доронина не вытащу, и тихо ответила:
– А у меня все.
Никита понимающе кивнул, но, так же как и я, не стал утешать.
– Вам нужно поговорить, – резюмировал он, хоть я и не посвящала в детали.
– Горячее предложение сегодняшнего дня! – тут уже я не смогла спрятать язвительность, но быстро успокоилась. – Я знаю.
– Тогда прекрати вести себя, как страус, ты скоро голову об асфальт разобьешь, если будешь пытаться ее с таким усердием спрятать.
– Спасибо, профессор, обязательно учту, – кивнула с прилежностью отличницы, но уже в следующую секунду поежилась от налетевшего порыва ледяного ветра.
– Вернемся, пока ты тут ласты не склеила? Погода совсем не летняя… – размышлял Доронин, я же не стала спорить, наконец, ощутив, как же сильно замерзла на самом деле.
Уже подходя к банкетному залу, посмотрела в сторону небольшого холла и заметила там Алену, которая разговаривала по телефону. К несчастью, заметила ее не я одна.
Прижав палец к губам, Никита потянул за угол. Я, конечно, игры в шпионов не любила, но, не являясь врагом самой себе, с Дорониным спорить не стала. Ильина, не заметившая нас, разговаривала достаточно громко, поэтому расслышать ее реплики не составило никакого труда.
По началу это был банальный разговор о вчерашнем походе в кино. За время описания фильма я даже успела заскучать, убедив себя ни за что в жизни его не смотреть. Поэтому стояла и рассматривала паркет, мысленно умоляя Алену поскорей замолчать, однако окончание разговора заставило меня оторваться от увлекательного занятия.
– Обязательно позвоню, как выйду из образа великосветской овцы.
Тишина.
– И я тебя люблю.
После этих слов посмотрела на Доронина, который с силой сжал мою руку, наверняка непроизвольно.
Я понимала, что в их отношениях с Аленой все было очень сложно. И, хоть обет безбрачия никто из них при расставании не давал, чувствовала, как неприятно было парню.
Потянув за собой, Никита довел меня до зала, где моментально поймал официанта, взяв с подноса бокал с коньяком, тем самым подтверждая мои догадки. Если пойдет такими темпами, то у меня есть все шансы получить приятеля-алкоголика.
Через пару минут в зал вернулась Алена, и Никита вновь изобразил равнодушие, лишь изредка кидая на девушку испепеляющие взгляды.
Событий дня мне и так уже хватало с головой, однако мир решил не останавливаться на достигнутом. Неладное я заметила сразу, словно в зале стало тише, когда Ильин подошел к Станиславу Аркадьевичу. Взглянув на Никиту, заметила, как он напрягся, внимательно следя за отцом.
Доронин-старший улыбнулся, а потом Максим Геннадьевич заговорил, и с каждым следующим словом выражение лица Никитиного отца становилось все мрачней, Ильин же наоборот веселел. Надо отдать должное нашему начальнику, он быстро натянул приветливую маску и даже пожал руку отцу Алены, хотя я отлично понимала, о чем был их разговор, хоть и не знала деталей.
Вернуть на лицо улыбку не смог лишь Никита. Он перевел взгляд с отца на Ильина, который успел вернуться к жене, потом посмотрел на радостно смеющуюся Алену, которая именно в этот момент повернулась к нам, а потом, взяв меня за плечи, развернул к себе и негромко проговорил:
