Текст книги "На улице Мира (СИ)"

Автор книги: Ася Лавринович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Глава шестая 

Глава шестая 

Я выглянула в темный коридор. Катя шарила рукой по стене в поисках выключателя.

– Справа, – сказала я.

Брюнетка что-то промычала, и тут в коридоре вспыхнул яркий свет. Мы обе на мгновение зажмурились. Я оглядела Катерину. Сегодня она была без макияжа и выглядела еще моложе. В джинсовой короткой курточке и легких брюках, волосы стянуты в высокий хвост. Но что неизменно – на шпильках.

– А я звонила, но мне никто не открывал, – почему-то шепотом начала она. – Боялась, вдруг ты гуляешь, а он здесь совсем один.

Вид у нее был такой печальный, будто с папой случилось что-то страшное. Сбил грузовик, потерпел страшное кораблекрушение, получил огнестрельное ранение…

– Звонок, наверное, сломался. Папа тебе сказал, что заболел? – спросила я.

– Да, из офиса днем звонил. Сообщил, что неважно себя чувствует. А потом пропал. На звонки не отвечал. У меня ключи ваши есть на всякий случай. Не думай, что назло тебе пришла. Я просто волновалась за него.

Внезапно я почувствовала себя какой-то грозной матерью, которая решила разлучить двух влюбленных школьников.

– Он там? – кивнула на прикрытую дверь Катерина. – Могу я его увидеть?

– У вас есть пять минут на встречу, – сказала я, изображая из себя лечащего врача. – Он очень плох, боюсь, следует вызывать вертолет и перевозить его в Москву.

Катерина, в ту минуту пытавшаяся справиться с застежкой на босоножке, удивленно посмотрела на меня.

– Это просто шутка, – пожала я плечами, еще раз про себя отметив, что вряд ли мы с этой девицей когда-нибудь подружимся. – С ним ничего страшного. Его просто продуло под кондиционером.

Катерина зашла в комнату и прикрыла за собой дверь. Теперь, помимо заставки рекламы, из спальни доносились приглушенные голоса отца и его новой избранницы. Я же чуть позже обнаружила, что оставила телефон в папиной комнате, и теперь слонялась по коридору до кухни и обратно, не решаясь зайти. Телефон был оставлен в беззвучном режиме, поэтому вполне возможно, что Ирка мне писала или звонила, а мне ведь предстояло еще рассказать ей о новой угрозе от Соболь. Когда в комнате стало как-то подозрительно тихо, я все-таки, предварительно постучавшись, вошла. Отец спал, а Катерина сидела на полу и держала его за руку. Телевизор теперь был выключен, и в комнате лишь горел светильник на полке в изголовье кровати.

– Я за телефоном, – почему-то смутившись, произнесла я и на цыпочках подошла к креслу. Потом отправилась на кухню. В морозилке попыталась отыскать замороженные ягоды для морса. Катерина появилась на кухне спустя несколько минут. Зашла, осторожно разглядывая обстановку. И снова возникла эта неловкая напряженная тишина, только из приоткрытого окна доносился шум машин.

– Ты умеешь варить морс? – спросила я.

– А что там сложного? – пожала плечами Катерина. – Мне кажется, у твоего папы снова температура повышается.

– Это плохо, – сказала я. – У нас жаропонижающее закончилось. Тут аптека круглосуточная рядом есть, посидишь с ним?

– Погоди, ты что, одна на ночь глядя куда-то собираешься?

Ну, началось! Новоиспеченная мамочка.

– Что со мной будет-то? – спросила я.

– Сегодня вечер пятницы, дураков на улице полно, – ответила Катерина, – поэтому я с тобой!

– Пф, ну, вот еще, чего не хватало! – запротестовала я, хватая со спинки стула вязаный серый свитер.

Но Катерина направилась за мной в коридор.

– Ты же сама сказала, что аптека недалеко, вот быстренько вдвоем и сходим, – проговорила она, обувая босоножки на высоких шпильках.

Я в это время внимательно следила за тем, как она собирается. Да уж, пока доцокает до аптеки, утро настанет.

– Ты всегда ходишь на таких ходулях? – не выдержала я.

Катерина подняла голову и растерянно посмотрела на меня.

– Ну да. Приходится. Стесняюсь своего низкого роста.

В тусклом свете торшера я удивленно рассматривала брюнетку. Ее внешности позавидовали бы многие девушки. О каких комплексах она говорит?

На улице уже давно стемнело. К ночи становилось прохладно, я шла быстрым шагом, кутаясь в свитер. Катерина цокала рядом со мной, но, на удивление, не отставала. Брюнетка будто плыла на своих высоких каблуках. Я никогда не мечтала виртуозно разгуливать на шпильках, но все же немного позавидовала ее легкости и грации.

– А ты всегда так красишься? – спросила меня внезапно Катерина.

– Как?

– Ну, как тогда. В ресторане.

Я усмехнулась:

– А что, мне не шло?

– Если хочешь, покажу тебе пару нехитрых приемов для макияжа, – сказала Катерина. – Тот был слишком тяжелый для твоего личика. Я ходила как-то на курсы мейкапа. У тебя светлые волосы и карие глаза. Можно было бы подчеркнуть глазки тенями в золотистых тонах или тенями цвета шампанского…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Спасибо, я учту, – перебив брюнетку, сдержанно отозвалась я. «Личико», «глазки»… Она издевается? Почему-то я снова представила, как Катерина в один «прекрасный» день поселится в нашей квартире. Только личного бьютиблогера мне не хватало.

– Ты проверяешь запросы в друзья в «фейсбуке»? – задала новый вопрос Катерина.

– Если честно, я там редко бываю.

– Я кинула тебе запрос еще неделю назад, после ресторана.

Мне казалось, что наше знакомство прошло не слишком удачно, но Катерина после этого решила дать «дружбе» второй шанс. Теперь же вышагивала рядом и выжидающе заглядывала в лицо. Пришлось мне вытащить из заднего кармана джинсов смартфон, зайти в «фейсбук» и при брюнетке принять заявку. Подружимся с Катериной Лазаревой хотя бы там…

Мы вышли из двора к большому универмагу. На улице в этот пятничный вечер было много прохожих. Впереди виднелся «островок» из нескольких уже открытых летников. Оттуда слышались музыка, смех и голоса тех, кто выходил покурить на улицу.

– Может, перейдем на ту сторону? – спросила Катерина. Кажется, даже каблучки ее стали стучать тише и неувереннее.

– Это еще зачем? – не поняла я. Катерина заметно приотстала.

– Опасно. Пристанет какое-нибудь пьяное быдло.

– Не волнуйся, я всю жизнь живу в этом районе, – ответила я, оглядывая многолюдный проспект. – Столько прохожих еще. А аптека на этой стороне. Нам туда-сюда прикажешь бегать?

Конечно, мне редко приходилось прогуливаться по району в такое позднее время, но почему-то шумная нарядная улица не вызывала чувства тревоги. По обе стороны проезжей части гуляли люди, и машин в этот час еще было много. Вот если бы мы свернули в пустой неосвещенный переулок… А здесь же наоборот меня охватило чувство летнего праздника. Но Катерина вся съежилась и уставилась под ноги, чтобы не зацепиться с кем-то взглядом.

Однако приключений избежать не удалось. Несмотря на мою уверенность в том, что все обойдется, к нам все-таки пристали какие-то незнакомые парни. Будь я одна, наверняка удалось бы проскочить незамеченной, но тут Катерина – вся такая из себя, на шпильках, с высоким черным хвостом и в короткой джинсовой курточке. Когда мы проходили мимо одного из баров, несколько парней, вышедших на улицу покурить, завидев нас, присвистнули.

– Катюшенька! – выкрикнул кто-то из них. А затем дорогу мне перегородил огромный бритоголовый парень с сигаретой в зубах. Катерина плелась позади меня, а тут встала, как вкопанная. А я от неожиданности чуть лбом в грудь этого здоровяка не врезалась. Запах летнего праздника быстро улетучился. На смену ему пришел запах перегара и крепкого табака.

– Катюшенька! – хрипло повторил он, поглядывая на брюнетку поверх моей макушки. Я не видела Катерину, но подозреваю, что она еще больше скукожилась.

– Дайте пройти! – попросила я, пытаясь обойти нетрезвого парня.

– Катюшенька, на кого ты нас оставила? – продолжил насмешливо здоровяк, вдруг раскинув руки в стороны и не давая мне пройти.

– Что за шутки? – рассердилась я. Мной тут же овладел приступ страха.

Сзади неприятно загоготали, и сердце от тревоги и возмущения запрыгало в груди еще сильнее. Я все-таки обернулась. Рядом с Катериной стояли еще несколько парней. Они нас окружили. И как назло, улица вдруг опустела. Я заметила, как мимо нас быстрым шагом, не поднимая головы, прошла какая-то женщина. Может, она позовет кого-нибудь на помощь? Не могут же люди быть такими равнодушными! Но женщина словно в воздухе растворилась. Только в ушах еще некоторое время слышался спешный стук ее каблучков.

– Тебя, Катюшенька, очень не хватает в нашем баре. – Бритоголовый парень кивнул в сторону крыльца. Над дверью мигала неоновая вывеска, а из помещения доносился грохот басов. – И как мы без твоих танцев?

Затем он изобразил нечто наподобие соблазнительного танца, обхватив себя руками. Противный хохот стал еще громче. А я почему-то решила, что это отличный момент для того, чтобы улизнуть.

– Куда? – рыкнул вдруг парень, и я замерла от ужаса. В жизни ни один мужчина не повышал на меня голос. Не считая вопившего Даню, когда мы с Иркой сломали его приставку.

Я выглянула из-за плеча нетрезвого парня и увидела еще двух мужчин, которые спешно направлялись в нашу сторону. Тогда выдохнула с облегчением: все-таки та женщина не бросила нас. Она позвала на помощь. Мужчины приближались быстро, и сердце мое заколотилось еще отчаяннее. Мы спасены! Почти поравнявшись с нами, один из мужчин выкрикнул:

– Что там у вас?

Я только было открыла рот, чтобы рассказать о происходящем, как здоровяк оглянулся и бросил:

– Да тут Катюха нашлась, прикинь! Я думал, она одумалась и вернулась задницей перед нами крутить, а она – мимо. Ну так дела не делаются, Котя, мы соскучились!

Отвратительно! Их стало еще больше.

– А это что за малолетка? – кивнул на меня второй подошедший мужик.

– А хрен его знает! – Бритоголовый парень снова повернулся ко мне и ухватил своей лапищей за подбородок. – Котенок, ты теперь в паре с блондиночкой работаешь? Сколько же ей лет? Хорошенькая.

Обращался он к Катерине, но при этом не сводил взгляда с меня.

– Влад, ну все, не дури. Не трогай ее! – раздался наконец сердитый голос Катерины.

– Я не буду. А вот ты вернешься в бар, и сама ее при нас потрогаешь…

Тут я, не помня себя, пронзительно заверещала. Так, что все вздрогнули. Где-то во дворах залаяла собака. Я вдруг представила, как этот здоровяк попытается зажать мне рот своей грязной ладонью, но парень от моего визга на секунду опешил, а я, воспользовавшись замешательством, понеслась вперед. Отбежав на несколько метров, обернулась и обнаружила, что за мной, слава богу, никто не погнался, а вот мужики уже обступили Катерину и, улюлюкая, что-то приговаривали.

Тогда я снова подбежала к пьяным парням и, вспомнив, как учил меня папа, со всей силы пнула по голени одного из здоровяков, который держал под локоть Катерину. Схватила брюнетку за руку, и вдвоем мы понесли по пустой улице Мира.

За нами тянулись длинные тени от фонарных столбов. Сначала я тащила за собой растерянную Катерину, но вскоре она вдруг вырвалась вперед, и теперь я сама едва за ней поспевала. Уходить в отрыв на каблуках, это ж с ума сойти можно! Мы неслись дальше и дальше, в противоположную сторону от моего дома.

Наконец, забежав в арку незнакомого тихого двора, мы остановились. Обе долго не могли отдышаться. Катерина сползла по стеночке и уселась на асфальт прямо в модных узких джинсах. Стянула с ног босоножки. Я тоже присела рядом на корточки и прислушалась.

– Они не будут гнаться, – хриплым голосом проговорила Катерина. – Эти ребята – постоянные клиенты бара. Быдловатые, невоспитанные, по пятницам жутко напиваются. И юмор у них своеобразный. Но ничего плохого бы они нам не сделали.

– Ничего не сделали? – ахнула я. – Своеобразный юмор? Да он лапал меня! А стоять и выслушивать о себе всякие гадости – это нормально, по-твоему?

Катерина опустила глаза.

– Я знала, что мы можем их встретить, поэтому попросила тебя перейти на другую сторону. Но ты, Вера, такая упрямая!

Автомобиль осветил арку фарами. Мы обе напряглись, но машина проехала дальше. Здесь почему-то пахло подгоревшими грибами. Видимо, кто-то на ночь глядя решил затеять готовку, не уследил, и теперь распахнул настежь окна. Я выглянула из арки, осмотрела пустую улицу и зачем-то небо. Высоко над крышами домов желтела луна. Вздохнув, вернулась к Катерине, которая по-прежнему сидела на асфальте, прислонившись спиной к стене.

– Кто ты такая? – спросила наконец я. – И как познакомилась с моим отцом?

– С твоим отцом мы познакомились в кафе, – ответила брюнетка. – К тому злосчастному бару он не имеет никакого отношения.

– Но, видимо, к злосчастному бару имеешь отношение ты? – спросила я. – А папа знает, чем ты занималась?

– Ничем непотребным я там не занималась! – выпалила Катерина. – Сейчас надумаешь себе. Я просто танцевала.

– Просто танцевала?

– Да! – брюнетка вскинула голову и с вызовом посмотрела мне в глаза. Так разозлилась, будто я уже публично обвинила ее в самых страшных грехах. – Я, если хочешь знать, хорошо танцую. В балетную школу пыталась поступить.

– Значит, не так уж хорошо и танцуешь, раз не поступила, – ответила я.

– Ноги затекли, – пожаловалась Катерина. – Поможешь встать?

Пару секунд я простояла рядом с брюнеткой, а потом все-таки протянула ей руку.

– Не беспокойся, танцы уже в прошлом, – сказала Катерина, пытаясь в темной арке разглядеть время на наручных часах. – Поздно уже.

– Ложишься спать по режиму? – ехидно спросила я.

– У меня с утра дела.

– Маникюр?

Катерина на мгновение замялась.

– Ладно! – выдохнула она. – Я заметила, как ты в тот раз отреагировала на мою фразу по поводу поиска себя. Сейчас у меня есть работа, но я бы не хотела о ней распространяться.

– Это еще какая? – с подозрением спросила я. Те ужасные парни и бар из головы не выходили…

– Я фасовщица на кондитерской фабрике. Упаковываю печенье. График сменный. Отцу не говори. И теперь ты довольна?

Катерина снова с раздражением поглядела на часы.

– Более чем довольна, – честно сказала я. – А отцу почему не говорить?

– Потому что эта работа – не предел моих мечтаний, – сердито ответила брюнетка. – Неужели непонятно? Но мне нужно чем-то платить за комнату и вот это все… – Катерина ткнула пальцем в свою короткую джинсовую курточку. – Моя мечта о танцах рухнула, а жить на что-то надо. Без образования особо не разгуляешься. Я уже много где поработала, и знаю, что фабрика – это временно. Я найду что-нибудь крутое и творческое. Поэтому и называю этот жизненный период поиском себя, понятно тебе?

– Понятно-понятно, – отозвалась я. Впервые за время нашего знакомства она была такой рассерженной.

Катерина первой вышла из арки. На сей раз мы все-таки перешли дорогу и побрели обратно в сторону моего дома.

– Я в аптеку, наверное, одна пойду, – сказала я через какое-то время.

– Вызову такси после того, как провожу тебя до дома, – возразила Катерина.

– Не надо меня провожать, – покачала я головой. – Без тебя у меня меньше вероятности напороться на неприятности.

– А морс?

– Кто ночью варит морс? Сама справлюсь. А завтра уже Софья Николаевна к нам придет.

Катерина упрямо потащилась за мной в аптеку за жаропонижающим, а отделаться от нее удалось лишь у нашего дома. Мы молча ждали такси под фонарным столбом и расстались, не попрощавшись. Затем я со всех ног понеслась к подъезду.

В квартире было тихо, и до сих пор пахло сладкими пионами. Я прошла к отцу и потрогала лоб. Горячий. Папа что-то пробормотал.

– Держи, выпей, – попыталась я его приподнять. Отец открыл глаза и ошарашенно оглядел темную комнату.

– Мне нужно в Италию.

– Ага, обязательно. Только вот это выпей, пожалуйста.

Я постелила себе тут же на полу, в папиной комнате, на случай, если отцу еще что-нибудь понадобится. Утром вернется тетя Соня и вызовет ему врача.

Несмотря на то, что скоро уже нужно было вставать в школу, сна почему-то не было ни в одном глазу. Всему виной наше с Катериной шатание по вечерним улицам.

Я взяла телефон, подсчитала, через сколько часов прозвенит будильник и удрученно вздохнула. Скоро уже начнет светать. Я зашла на «фейсбук» и принялась изучать страницу Катерины. Из общих друзей – только отец. С виду страница вполне приличная, место учебы и работы не указано. Однако стоило мне немного промотать ленту вниз, как тут же я наткнулась на отметки на фотографиях из ночных клубов и баров. Яркий сценический макияж, прически и откровенные наряды, едва прикрывающие девичьи прелести. Я только снова тяжело вздохнула. Да уж, у моих родителей явно вкус на яркие обертки, за которыми нет ничего. Пустота…

Утром Софья Николаевна меня еле разбудила. Я подскочила, как ужаленная. Отец крепко спал.

– Ты почему еще не в школе? – шепотом спросила женщина, разбирая со стула разбросанные папины вещи. Младшая внучка тети Сони, которую ей пришлось взять с собой, уже ковырялась в корзине с моими старыми игрушками. Их Софья Николаевна оставила как раз на такой «пожарный случай».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Поздно уснула, наверное, будильник не расслышала.

Я металась по квартире, собирая сумку в школу. Даже позавтракать не успела. От Ирки уже было миллион пропущенных – я так и не убрала телефон из беззвучного режима. В конце концов, подруга прислала разгневанное сообщение в WhatsApp о том, что они с Даней уходят вдвоем, и встретимся мы уже на уроке. Если я, конечно, вообще соизволю прийти. Сколько раз я была недовольна тем, что гимназию видно из окон нашей квартиры, но теперь я была счастлива, что до места назначения можно добежать за несколько минут.

За приоткрытыми окнами класса счастливо щебетали птицы, и настроения учиться в мае уже совершенно не было. Из-за бессонной ночи я клевала носом и точно бы уснула, развалившись на парте, если б болтливая Ирка время от времени не поворачивалась ко мне с возмущенным пыхтением:

– Вчера весь вечер прислуживала Дане и Нику, пока они чемпионат мира по хоккею смотрели. Принеси-подай. Нормальные? Разве что еще слюнявчики им на шею не повязала, да из ложечки не покормила. Вупсень и Пупсень недоделанные! Яровой еще ничего, а Данечка наш совсем офигел. Это все из-за контрольной по химии, лучше б я ее сама писала. На трояк бы там точно наскребла.

– А если б не наскребла?

– Придумала бы что-нибудь. Теперь же от братца жизни нет! Еще родители со своей рассадой на дачу укатили, у папы отпуск. А я ходи, лбу этому прислуживай!

Мы одновременно повернули головы к той парте, за которой сидел Даня. Третьяков, тем временем, болтал о чем-то со своей соседкой.

– И девчонки все эти его достали, – продолжила ворчать Ира. – Ходят к нам, как на работу. А мне еще и им теперь чай разливай.

Тут географичка, глядя пристально на Третьякову, постучала указкой по доске. Ирка выдержала ее строгий взгляд, а как только учительница отвернулась, снова склонилась к моему уху:

– Нет, ты посмотри! Данечка тоже болтает весь урок, а замечание мне делают. Дома обычно – то же самое. Как меня допек этот всеобщий любимчик!

Видимо, вчера Даня и Никита здорово допекли Ирку. Несмотря на замечания от учителей, Третьякова монотонно жужжала, как оса, все оставшиеся уроки, что еще больше стало клонить меня в сон. И лишь на алгебре, которая была последней, я вынырнула из состояния дремоты после того, как Ира странно взвыла, чем снова привлекла внимание к нашей парте.

– Ира, тебе плохо? – обратилась к нам Анна Леонидовна – математичка.

– Простите, больше не буду! – Ирка склонила голову и под партой принялась нервно перебирать многочисленные фенечки на запястье.

– Что случилось? – обеспокоенно спросила я.

– Я тут в наше «Подслушано» зашла, – зашептала Ирка.

– И что? Кто-то в нем еще сидит?

Вместо ответа Третьякова молча протянула мне телефон с открытой вкладкой.

– Здесь про тебя.

От волнения буквы запрыгали как черные мячики, я даже не сразу смогла разобрать написанное. Но самое ужасное – это отвратительный коллаж.

– Что за бред? – пробормотала я. – Когда это выложили? И кто?

– Выложили анонимно, разумеется. Еще на большой перемене, – ответила Ира с сочувствием в глазах.

Тогда я оглядела класс, и встретилась взглядами с несколькими девчонками. Интересно, сколько человек успели увидеть эту муть?

Звонок с урока стал для меня спасением. Захотелось испариться. Как это низко – бить без предупреждения по самому больному.

Сумку я собирала с непробиваемым каменным лицом, не обращая внимание на косые взгляды некоторых одноклассников и громкий шепот. Конечно, мне казалось, что все вокруг обсуждают только этот глупый никчемный пост в «Подслушано». Все, что там написано – правда. Но такая утрированная и унизительная.

Я молча первой вышла из класса. Ирка следом. Я слышала, как хлопнула за ней дверь. Спустилась на первый этаж и вышла на школьное крыльцо. Третьякова брела за мной по пятам на некотором расстоянии. Мне казалось, что сейчас вся школа уставилась из окон на меня. Все смотрят, смеются, обсуждают. Я даже не решалась стереть предательские слезы. Просто шла все так же неспешно по пустому школьному двору. А как только оказалась за воротами, сорвалась с места. Мышцы еще после вчерашнего забега ныли, но я упорно неслась вперед, маневрируя между прохожими. Ирка пыхтела за спиной.

Хотелось убежать, куда глаза глядят. Исчезнуть навсегда. Миновала наш дом, «Макдональдс», старый кинотеатр, и лишь когда уже начало колоть в боку, я сбавила скорость. В конце концов, остановилась у небольшого крылечка, где на первом этаже располагался ремонт обуви. Сколько себя помню, этот отдел всегда держал пожилой высокий мужчина. Сейчас «Ремонт обуви» был закрыт. На двери красовалась написанная от руки табличка: «Заболел».

Наплевав на все, я разлеглась прямо на крыльце и наконец смахнула ладонями слезы. Ирка догнала меня и, тяжело дыша, оглядела крылечко.

– Тут так пыльно! И… букашки всякие. Фу! Ты где так бегать научилась, Азарова?

– Плевать мне на букашек, – сказала я. В глазах и в носу по-прежнему предательски щипало.

Тогда Ира плюхнулась рядом со мной на крыльцо и крепко обняла. Я уже представила себе, как удивлённо пялятся на нас прохожие.

– И на дур всех этих наплюй! – горячо проговорила Ира.

– Ир, – всхлипнула я, – ну как они об этом узнали?