Текст книги "Иллюзорная реальность (СИ)"
Автор книги: Аси Блэр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)
Глава 21.
Всё-таки зря я послушала Штормова!
Мало того, что мне пришлось закрыть глаза на свой страх высоты (Да-да! Второй этаж – это примерно шесть метров до земли, между прочим!) и прочувствовать на себе всю гамму эмоций, которую, должно быть, каждый раз пропускает через себя Человек – паук (или каскадер, заменяющий трусишку-актера), так ещё и этот озабоченный индюк – я про Тимура – умудрился под предлогом помощи облапать меня за все причинные места!
Спустился вниз, поймал мою сумку и давай командовать, куда мне переставлять ногу, куда передвигать руки. А сам то за ягодицы меня поддержит, «чтобы не упала», то бедро как бы невзначай погладит, то под футболкой совершенно случайно заденет живот и проведёт по нему горячими пальцами…
– Если бы у меня был телефон твоей жены, я бы ей обязательно сейчас позвонила и рассказала, чем ты тут занимаешься! – коснувшись, наконец, кроссовками земли, избавляюсь от рук Тимура и выражаю накопившееся недовольство.
– Хватит болтать! Бежим! Кажется, с твоего балкона кто-то выглядывал! – Штормов беспардонно хватает меня за руку и куда-то тянет.
Вот только пробежки с ним мне не хватало!
Но, тем не менее, мы сейчас примерно так же, как тогда из стриптиз-клуба, несёмся вприпрыжку по пустому тротуару подальше от дурацкой «Симфонии». Штормов, поправляя мою сумку на своем плече, постоянно оглядывается назад и подгоняет меня: «Быстрее, быстрее, Ветрова! Нельзя, чтобы нас заметили!»
У меня создается стойкое впечатление, что он надо мной издевается, но я всё равно какое-то время не сбавляю темпа и не забираю свою руку из его ладони. Удивительно, но мне так проще. И спокойнее.
Когда гостиница остается достаточно далеко за нашими спинами, я останавливаюсь отдышаться и сразу же освобождаю свою конечность.
– Ну, Женя! Я думал, что ты более спортивная… Мы ещё даже полкилометра не пробежали, – иронизирует Тимур, глядя, как я пытаюсь восстановить дыхание. – Видимо, при таком раскладе на улицу Гоголя мы с тобой поедем на общественном транспорте?
– Всё, хватит! Я с тобой никуда не пойду и не поеду! Спасибо, что помог скрыться от журналюг, но дальше наши пути расходятся, – твёрдо произношу и пытаюсь забрать у Штормова свою сумку, но этот гад, словно ребенок, дразнится и не отдаёт её мне.
Очень смешно!
Прожигаю его красноречивым гневным взглядом и со всей дури наступаю на ногу. Снова сработало. Сумка у меня.
– Ладно, ладно, – парень поднимает ладони вверх, мгновенно становясь серьёзным. – Я просто соскучился по нашим с тобой подколам. По тебе…
– Опять двадцать пять… Штормов! Возвращайся к жене! Обо мне забудь! – раздраженно отвечаю, разворачиваюсь и с гордым видом шагаю в первом попавшемся направлении.
– Слушай, Женя! Ну что ты, в самом деле, как маленькая? – парень быстро нагоняет меня и разворачивает лицом к себе. – Пойдём, покажешь мне, где находится дом двадцать три по улице Гоголя. Я там, у старушки одной, собирался комнату снять на время, пока остаюсь в этом городе… Как раз бы и поговорили. Нам совершенно точно надо многое прояснить! Я расскажу тебе всё, о чём только спросишь. И о своей жене, как ты её называешь, – Тимур пальцами в воздухе показывает кавычки, – и о том, чем я занимаюсь помимо работы в «Дельта Компани»… Про то, откуда у меня фото твоё и досье на тебя… Всё объясню, только дай мне шанс…
Но я упрямо не хочу слушать его, отворачиваюсь, силюсь уйти, но на последней фразе замираю как вкопанная.
– … ведь ты мне очень дорога. Я не хочу терять тебя… Я…
Вздрагиваю, ощущая, как руки покрываются мурашками, а сердце ускоряет свой ритм будто в предвкушении.
– Хорошо! – нарочно прерываю парня, испытывая противоречивые чувства. – Но мы поговорим там, где решу я. Идём! Путь нам предстоит неблизкий.
К моему удивлению, Тимур даже не спорит – невозмутимо забирает у меня сумку и ждёт, когда я скажу, куда идти. Но я молча начинаю свой путь, и парень вынужденно подстраивается под мой шаг.
Надо же! Никогда не думала, что кого-то приведу в своё тайное место ещё со времен детства, но сегодня погода располагает к длительным прогулкам и отдыху на свежем воздухе. Да и, честно говоря, не знала я, куда ещё его вести. В дом отца – вообще не вариант. А на посиделки в кафе у меня просто-напросто нет лишних денег. Платить за себя в свете последних обстоятельств тоже не позволю. Так что…
Первый небольшой лесок мы уже прошли, почти не разговаривая – странно, но данный факт не напрягал. Осталась ещё одна небольшая рощица, и нашему взору откроется небольшой, но очень красивый пруд. Здесь никогда не бывает людей, так как мало кто находит это место. Оно удачно замаскировано самой природой. Когда я в детстве ругалась с родителями, бывало, приходила сюда. А вот когда нас бросила мама, а после – появилась мачеха, которая будто нарочно провоцировала наши ссоры с отцом, – я стала проводить здесь время довольно часто. И всегда в одиночестве, наедине с собственными мыслями. Правду говорят, что вода успокаивает. Не сразу, конечно. Но когда долго в тишине смотришь на неё, точно становится немного легче.
– Здесь можем сесть! – указала Штормову на большой продольный камень, с которого был чудесный вид на пруд, и расположилась на нем. Тимур, недолго думая, присел рядом.
– Итак, будут пожелания, с чего мне начать? – прочистив горло, спросил парень.
– Можешь вообще не начинать. Не уверена, что хочу слышать очередную ложь… – и для убедительности гляжу куда-то в сторону.
– Уффф, будет непросто. Но теперь уже по-другому никак, – тяжело вздохнул Штормов, вмиг становясь серьезным и сосредоточенным. – Тогда начну, пожалуй, со своего фиктивного брака. Да-да! Ты не ослышалась, – уловив мое удивление-неверие, Тимур тут же подтвердил свои слова. – Я за деньги согласился на три с половиной года стать формальным мужем одной фактической иностранки для того, чтобы она смогла получить гражданство нашей страны. Впрочем, благодаря моей сестре – засранке, ты уже познакомилась с Лизой. Наше с ней общение исключительно деловое и по существу. По сути его и нет. Лиза уже заплатила мне большую часть оговоренной суммы. Остаток я заберу, когда она, благодаря штампу в паспорте с определенным сроком давности, получит новый паспорт. Затем мы сразу разведемся. Хотя нет – зря я начал с этого… – ещё один глубокий вдох-выдох и взгляд, направленный в воду, означающий одно – Тимур погружается в свои воспоминания.
А я сижу от услышанного с глазами по пять копеек, с непроизвольно открытым ртом и пытаюсь вникнуть в каждое его слово, чтобы ничего, не дай бог, не упустить.
***
– Всё началось банально – с семьи. Мы жили вчетвером: я, отец, мать и мелкая – счастливо и дружно, насколько помню. Настя, правда, иногда портила нашу идиллию своими непрекращающимися криками и истериками – у неё уже тогда был несносный характер, – с улыбкой, тепло произнес Тимур, – но это всё мелочи. Такая смешная была… – пауза немного затянулась, но парень продолжил. – Кхм… Короче, всё у нас было хорошо, пока в нашу семью не влез дядя Макар – родной брат мамы, со своими выгодными предложениями и обещаниями золотых гор, – на этот моменте Тимур будто скривился от боли, а перед моими глазами возник образ Макара и воспоминания о нашей с ним первой встрече, если это можно так назвать. Вот неспроста он мне сразу не понравился!
– И отец загорелся, повелся. Он всегда мечтал о лучшей жизни, а тут ему предложили, как он считал, выигрышный билет. Немного погодя папа уже вовсю втянулся в какие-то бандитские, как оказалось, мутные дела вместе с дядей и даже стал правой рукой их главаря, насколько я понял. Да, у нас появились деньги: новая квартира вместо обветшалого частного дома, крутая по тем временам тачка, связи с нужными людьми… Правда, длилось это недолго. Если не вдаваться в подробности, то Макар струсил, кинул отца, когда его подставил один из членов их группировки, и вскоре тело папы нашли в какой-то канаве за городом. Его просто пристрелили…
Штормов замолчал, а я сидела в полнейшем шоке, стараясь переварить его слова, и совершенно не знала, что сказать. Поэтому подчинилась какому-то внутреннему порыву: взяла парня за руку, стиснутую в кулак, и начала медленно гладить, пытаясь передать через эти движения… – не знаю, что именно. Во мне уже сейчас скопилось слишком много эмоций, названия которым было сложно подобрать. Ведь фразы, написанные на бумаге, не могут передать интонацию боли, с которой они произнесены, и пустой взгляд, который сопровождал их в этот миг.
Потерять отца, да ещё и таким образом – очень тяжело. Даже представить боюсь, что тогда пережила его семья.
Тимур, уловив мои касания, немного разжал руку и продолжил свой нелегкий рассказ.
– Настюха была совсем крохой и, будто чувствуя смерть отца, стала вести себя ещё хуже, рыдать громче… Мама казалась сбитой с толку – ведь умер наш единственный кормилец. Бандиты тут же отжали у нас квартиру, забрали машину, искали какие-то деньги отца, но, вроде бы, так и не нашли. Нам пришлось вернуться в наш старый, разваленный дом. Благо, продать его ещё не успели. Макар тогда, видимо из-за чувства вины, пытался предлагать матери помощь, но она больше не желала его знать. Говорила, что у неё больше нет брата… Что он для неё умер вместе с мужем. Поэтому, отдав Настюху в садик, работала сама целыми сутками. Я тогда был относительно мелким – в школе ещё учился, а потому зарабатывать серьёзные деньги, да ещё и официально, не мог. Но всё равно старался по возможности подрабатывать, хватался практически любые за оплачиваемые просьбы отцов моих друзей. Но дальше – стало хуже. Будто потери отца было мало… Неожиданно заболела мама. Серьёзно заболела… – Тимур поджал губы и замолчал в очередной раз, всё также не отводя взгляда от спокойной водной глади пруда, а я – от него: невероятно сильного, но в данный момент такого ранимого. Пережить подобное – и врагу не пожелаешь. Мой бедный Штормыч…
– … У неё нашли рак. Она долго, но безуспешно с ним боролась. А, когда мне только исполнилось восемнадцать, мама умерла. Настю сразу же хотели забрать в детдом – она на тот момент по факту была несовершеннолетней сиротой. И тогда мне пришлось заключить сделку с этим дьяволом – Макаром, чтобы он оформил опекунство над сестрой и снял нам хотя бы комнату, в которой можно бы было нормально жить. Как я перед этой мразью только не унижался, даже на коленях стоял, ведь он не хотел помогать нам, не желал вмешиваться в нашу жизнь, раздраженно вторя словам матери, что мы ему никто, – Штормов стиснул зубы, но, быстро взяв себя в руки, продолжил. – На тот момент дядя с меня ничего не потребовал, сказав лишь, что потом обязательно спросит, так сказать, должок. Я, опять же не без помощи Макара, смог отмазаться от армии – мне не на кого было оставить Настюху, – и начал помогать своему другу-сантехнику, зарабатывая на этом небольшие, но необходимые для себя и сестры деньги. Позже стал работать самостоятельно, хоть и без корочки – опыт работы и практические навыки уже имелись. Но практически сразу осознал, что так долго продолжаться не может: чем быстрее росла сестра, тем больше становились её потребности и очевидность того факта, что с моим небольшим заработком не обеспечить ей достойное будущее. Да и долг дяде за съем квартиры и прочие услуги всё увеличивался и увеличивался… Решение получить вышку было принято окончательно, и я, с помощью связей того же Макара вкупе с зубрежкой по ночам теоретического материла, смог поступить на заочку на бюджет. Параллельно с учебой, работой сантехником и уходом за сестренкой искал новые пути заработка. Мне было неважно, что делать – работал и грузчиком, и автомехаником, и электриком, и даже промоутером. Ну и почти сразу после получения диплома смог устроиться в «ЛогистикГрупп». Платили там достаточно неплохо, а потому через два года я смог взять в ипотеку нашу нынешнюю двушку… Даже стал понемногу возвращать долг Макару путем подработки на него. Хоть он с пеной у рта и утверждает, что с нелегальными делами покончено, сам всё ещё по старой памяти берётся за кое-какие заказы своих «друзей» и их знакомых…
– О, боже… – догадка, связанная с бандитским прошлым отца Штормова тут же осеняет мою голову. Я смотрю на Тимура с широко распахнутыми глазами и прикрываю рот рукой. Правду о том, что этот парень является преступником, я услышать не готова. Это совершенно точно морально и эмоционально убьет меня, размажет по стенке и затмит собой всё хорошее, что я только что узнала о Тимуре.
Глава 22.
– Блин, Женя, нет… – Штормову, очевидно, не составило большого труда по моему побледневшему лицу прочитать мои мысли. – Я никого не убиваю и не граблю, но моя деятельность – отработка Макару – тоже незаконна. Я слежу за людьми.
– Что? – произношу скорее на автомате, не веря в услышанное.
– Пфф… Короче, друзья – приятели Макара нередко подозревают кого-то из своего окружения в неверности. Как ты уже догадалась, своих жен и любовниц. И дядя часто за вознаграждение просит меня следить за «жертвами» в течение определенного времени, собирать информацию – компромат и докладывать обо всём ему. Именно на таком задании я был, когда ты налетела на меня в торговом центре около трех месяцев назад, помнишь? Потащила меня за рубашками, а сама и не заметила, как это я водил тебя по нужным мне магазинам за одной дамочкой. Ты была моим прикрытием… Классно подыграла, кстати… – слегка улыбнувшись, парень подмигнул мне.
– Подожди! Ты следил тогда за той фифой? Брюнеткой из примерочной?
– Ну да, наверное. Я уже не помню, как она выглядела, потому что подобных заданий у меня было выше крыши. А один раз, когда «вел» одну дамочку в возрасте, наткнулся взглядом через окно «Крапивы» на тебя с Лавровым. У вас там какая-то перепалка была. Я заметил, что ты пытаешься от него удрать и вмешался. Не смог пройти мимо почему-то… Хотя свою «жертву» из-за этого упустил. Макар мне потом такой разнос устроил… Но зато ты меня тогда поцеловала у себя на квартире. Правда, потом отшила… – мечтательно произносит Тимур, силясь найти ответную реакцию, понимание на моем лице. Но их нет.
Я сижу, не шелохнувшись, потому что от такого объема информации, вываленного без подготовки разом, мне становится дурно. Сначала тяжелое прошлое Штормова, теперь это. Голова кружится, как от удара об стену, мозг отказывается воспроизводить и анализировать. Но кое-что вспышкой озаряет меня.
– Ты следишь за мной? Поэтому у тебя было моё фото, да? И следил в тот вечер, когда я попалась в ловушку Вадима? Только не говори, что вы – соучастники… Это же не он нанял тебя? Твою ж…
– Чего? Нет, конечно. То есть я сначала тоже подумал, что это он тебя заказал, но нет. Макар мне никогда не называет имена заказчиков, и твой случай не был исключением… К тому же досье на тебя было весьма скудным, что странно. Да, кто-то оплачивал слежку за тобой, и я действительно следил, но, так как не знал, друг тебе тот человек или враг, предоставлял дяде левую инфу.
– Но кому я могла понадобиться, кроме Вадима? – произношу вслух, а у самой в голове тревожные предположения, от которых бросает в жар.
А вдруг за мной следил кто-то, кто знал об аварии? Что, если на меня пытались найти компромат? Может, это полиция наняла Штормова через Макара?
– Эй, Жень! Ты о чём думаешь? – я и не заметила, когда Тимур успел придвинуться ближе и обнять меня за плечи. – Кто бы ни следил за тобой, знай, что теперь я тебя в обиду не дам. Слышишь?
– Ты не знаешь меня! Ты не знаешь, какой отвратительный человек я на самом деле! Ты даже не знаешь, что я сделала, и зачем ввязалась в этот дурацкий эксперимент!
– Так, может быть, теперь твоя очередь всё мне рассказать?
– Нет. У меня совершенно другое… Ты не поймешь. Будешь считать жалкой, трусливой, ничтожной… У меня нет никаких оправданий… – бросаю краткие фразы, пытаясь параллельно ухватиться хоть за одну здравую мысль в голове, но не могу ни о чём думать.
– А ты попробуй! Поделись со мной тем, что гложет тебя. Доверь свою тайну. Тебе обязательно станет легче, как мне сейчас. Вот увидишь! – Штормов старается притянуть меня к себе, заглянуть в глаза, но я отстраняюсь. – К тому же вместе мы, возможно, сможем понять, кто заказал слежку за тобой. Ведь, как я понял, ты сама не знаешь ответ на этот вопрос, так?
– Не знаю. Я теперь совершенно ничего не понимаю… Ты столько всего на меня вывалил. Что из этого правда, а что ложь? Могу ли я вообще доверять тебе, или ты водишь меня за нос? Я запуталась… Мне тяжело… – вскакиваю с камня и хватаюсь за голову, по которой будто стучат молотками.
– Жень, успокойся, – тихо произносит парень, продолжая сидеть на камне. И правильно делает, потому что я в любом случае сейчас бы его оттолкнула и вспылила. – А потом прислушайся к себе. К своей интуиции… К своему сердцу. И реши, чего ты хочешь: довериться мне и разделить со мной все свои проблемы, как это попытался сделать я сейчас, или же тебе проще продолжать в одиночку бороться со своими демонами, страхами, иллюзиями? Прятаться от своих настоящих чувств и желаний или рискнуть – бесстрашно, не оглядываясь, нырнуть в этот омут вместе со мной? Я не буду давить и поддержу любое твоё решение, если ты убедишь меня, что оно окончательное.
Я молчала. Повернулась в сторону пруда и смотрела на него, пока самостоятельно не вернулась к реальности. По словам Штормова, у меня был выбор. На самом же деле, второй вариант был надуманным, искусственным, изначально провальным. Я это почувствовала сразу. Столько лет жить с тяжестью на сердце, держать со всеми расстояние, постоянно оглядываясь, боясь, что в любой момент мой ужасный поступок выплывет наружу – это невыносимо. Я обязательно признаюсь во всем Нине Федоровне после операции – я дала себе слово. Но сейчас мне это нужно намного больше, чем Тимуру. Пусть будет больно, но я должна обнажить перед ним свою душу и раз и навсегда узнать его отношение ко мне настоящей. Без прикрас и преувеличений. Он говорит, что выбор за мной. Нет! На самом деле, это ему предстоит решить, чем закончатся наши отношения.
В полной тишине, разбавляемой лишь естественными звуками природы, я обняла себя за плечи, пытаясь собраться с духом, и двинулась вдоль пруда. Тимур зашагал следом. Я этого не видела, но была уверена, что он идёт за мной и ждёт… Ждёт, когда моя совесть, наконец, заговорит.
Мне было невыносимо паршиво и мерзко, но я набрала в грудь побольше воздуха, шумно выдохнула и в самых ярких деталях начала вспоминать вслух тот злосчастный день. Конечно, мне много раз хотелось что-то приврать, какие-то детали приукрасить, утаить подробности, но я знала, что тогда ничего не изменится. Между нами с моей стороны так и останется барьер изо лжи и фальши, который всегда будет мешать. Я жутко нервничала, боялась остановиться и посмотреть на парня. В душе опасалась того, что он сам прервёт меня, заставит замолчать. Скажет своё резкое слово, демонстрируя презрение, и навсегда исчезнет из моей жизни. Но Тимур молчал и просто был рядом.
Я вся взмокла, в горле пересохло, внутри невыносимо щемило, а сердце тревожно билось о ребра, когда мне предстояло озвучить кульминацию. Казалось, что признаюсь вслух о своём преступлении – и меня тут же поймают, осудят, посадят за решетку. Даже на задворках подсознания пронесся страх, что за нами и сейчас следят. Снимают на камеру или записывают на диктофон мои слова, как мне приходилось делать в рамках эксперимента… Однако – плевать! Я просто больше не могла скрывать то, что рвало меня на куски и мучило столько времени ночными кошмарами. Мне было жизненно необходимо выговориться. Показать Тимуру неприглядную правду, сняв маску милой веселушки – кудряшки. Пусть знает, кто я такая на самом деле.
– Это был несчастный случай. Зря ты вешаешь весь груз вины на себя, – когда я закончила, Штормов какое-то время молчал, а потом произнес это. – Ты, по сути, просто связалась не с тем парнем, излишне доверившись ему. И вообще, он был тогда уже совершеннолетним, а ты – наивным ребенком, которому не хватало родительского внимания и заботы. Отвечать за всё должен был этот Вадим. Он это понял, поэтому и увёз тебя с места аварии. И мачеха твоя, кстати, пренеприятнейшая женщина, специально воспользовалась твоей оплошностью, чтобы избавиться от падчерицы. Похоже, что ей вся эта ситуация была на руку. Только я так и не понял, зачем этот придурок всё рассказал ей, если ему удалось скрыться…
– Ребёнком? Мне было семнадцать! В этом возрасте пора уже иметь мозги и отвечать за свои поступки. А я сбежала! Так испугалась, что просто не смогла пойти против Вадика и Анфисы. Слабачка – преступница! Самой от себя противно! – еле сдерживая слезы, на эмоциях прокричала я, но так и не осмелилась остановиться и посмотреть в глаза Штормову.
Почему он пытается меня оправдать? Очевидно же, что я не заслуживаю этого.
Неожиданно Штормов крепко прижал к своей груди, сцепив руки в замок на моем животе. А когда я попыталась вырваться, чувствуя, как накатывает вторая, более сильная волна истерики, он сжал меня ещё теснее, недвусмысленно давая понять, что не отпустит. И всё это молча – без единого слова с его стороны.
И я разревелась совсем как маленькая девочка, которую подростком бросила родная мать, которой не хватало отца, которая не знала, как жить и что делать… Которая просто потерялась и, казалось, осталась совсем одна в этом большом мире.
– Поплачь, Женя, поплачь, – тихо и успокаивающе произнес парень. – Пусть всё тобой надуманное и негативное уйдет вместе с этими слезами, – сказал Тимур и стал почти невесомо гладить по моим волосам.
Я уже не вырвалась, а просто дала волю слезам, чувствуя, как тяжесть из сердца действительно постепенно уходит. Больше всего именно сейчас я боялась обнажиться перед Штормовым и потерять его, получив напоследок взгляд, полный осуждения и презрения. Ведь, что бы я там сегодня не наговорила несколько часов назад, когда ещё не знала всей правды и была чертовски обижена на парня, Тимур мне очень дорог, а по-настоящему ценных людей в моей жизни и так почти не осталось.
– Ты вовсе не слабачка, а одна из самых сильных духом людей, которых я когда – либо встречал… – вновь заговорил Тим, чутко уловив моё изменившееся состояние. – И, знаешь, я тут кое-что понял…
– Что? – с интересом хрипло спросила, всё ещё боясь, что Штормов после услышанного отвернется от меня. Скажет, что не винит меня, но не может пока смириться с тем, что я – почти убийца.
– Недостаточно сильно я тогда наказал этого Вадима – надо было сделать его калекой, – с угрозой в голосе сказал мой Штормов, заставив облегченно выдохнуть. – Хотя никогда не поздно исправить свои косяки.
– Что?! – до меня только теперь дошел весь смыл его слов, вынудив переключиться с себя и своих переживаний. – Тимур, не надо. Не хватало ещё, чтобы из-за этого больного придурка тебя посадили! – повернулась лицом к парню, который всё также удерживал меня в своих сильных объятиях. Я всерьёз опасалась, как бы Штормов не пострадал от рук этого психа.
– Глупышка ты моя пугливая, – тепло улыбнулся парень, развернув меня и приложив свой лоб к моему. – И после всего этого ты так на себя наговариваешь? Эх, ты, – развернул обратно к себе спиной и уложил подбородок на мою макушку. – Мне кажется, – прошептал парень, – что даже если бы ты убила человека, я все равно не смог бы от тебя отказаться. Слишком уж ты стала дорога мне.
Его слова меня шокировали, но от этого не потеряли своей ценности, заставляя вновь и вновь вспоминать, как безнадежно начиналось наше общение с нелепой конкуренции на работе. Всё-таки как обманчива бывает внешность и первое впечатление о человеке, которое мы, не зная о нём ровным счётом ничего, сами себе накручиваем. Как быстро делаются поверхностные выводы, от которых потом уже сложно избавиться. И как же легко мы вешаем на людей ярлыки, основанные лишь на наших надуманных выводах, домыслах и догадках.
– И ты мне дорог… Очень. Я, наверное, уже даже моральна была готова к тому, что ты – самый настоящий киллер… Слава богу, что это не так, – через время ответила, на что получила фирменную Штормовскую усмешку и легкий поцелуй в висок.
Мы ещё постояли так немного – каждый в своих мыслях, но одновременно вместе – чувствуя обоюдную поддержку.
– А теперь, – заговорил Штормов, когда я, наконец, полностью успокоилась, и мы, держась за руки, начали уходить от пруда, – раз секретов между нами больше нет… Ведь так? – через паузу уточнил Тимур, остановившись и внимательно всматриваясь в мое лицо.
– Так-так, – не без облегчения согласилась.
– То предлагаю решить наши проблемы и со спокойной совестью уйти в закат! – весело закончил свою речь Штормов.
– Чего? – рассмеялась от его формулировки предложения и того, как смешно он это всё выдал.
– Да-да – ведь сейчас, когда все недомолвки между парой влюбленных разрешены, они должны как минимум начать официально жить вместе! – отрапортовал парень, введя меня в ступор. – Но, – с толикой грусти продолжил, – у нас осталась нерешенная проблема, после которой мы и сделаем то, что должны. Да, Жень?
Тимур всё-таки решил посмотреть на меня, чтобы увидеть преинтереснейшую картину – застывшую мумию на моем месте.
Закат? Пара влюбленных? Официально жить вместе? Это как?
– Жень? – нахмурился парень, не понимая, видимо, моего состояния. – С тобой всё в порядке?
– Э… – ответ не шел на ум.
– Только не говори, что тебя смутили слова про то, что мы должны жить вместе? Не волнуйся, я сделаю тебе предложение, всё как положено.
– Серьезно? Штормов, но мы же едва узнали друг друга и вообще… – обретя голос, стала тараторить, пытаясь убедить парня, что он как-то слишком торопит события.
– Никогда не думал, что понравившаяся мне девушка будет пытаться отговорить жениться на ней, – Штормов с улыбкой покачал головой. – Ладно, к этому вопросу вернемся позже. А теперь скажи, сколько тебе осталось заплатить за операцию той женщине?
Жениться? Он сказал жениться? Кто-то из нас двоих явно не в себе… Может, мне послышалось?
– Тебе зачем? – не намеревалась сразу отвечать, так как не понимала его мотивов.
– Же-е-еня, – протянул мое имя и слегка приобнял за талию, заглядывая глубоко в глаза. – Ты мне доверилась, дав согласие на наши отношения, и теперь я собираюсь тебе помочь.
– Нет, Тимур, это моя проблема… – совсем не понравились мне его слова.
– Не-а, – приложив свой палец к моим губам, заставил замолчать. – Это уже наша проблема.
– Ладно, допустим, но откуда у тебя такие деньги? – всё же представила мысль о помощи со стороны, ведь просить её было не у кого.
– Помнишь, я рассказывал, что коплю – так вот, этой суммы вполне хватит, – обаятельно улыбнулся парень, пытаясь сбить меня с мысли своим очарованием.
– Постой, – нахмурилась в ответ на его слова. – Ты же деньги на обучение сестры собирал!
– У меня останется, чтобы за полгода учебы заплатить. А остальное – успею ещё заработать, – нашелся с ответом Штормов.
– Тиму-у-у-р, – простонала я. – Так нельзя! Я не приму такой помощи.
– А тебя никто и не спрашивал, – будто ожидая подобной реакции, сказал он и тут же поцеловал, пресекая мои «но» таким приятным и нечестным способом.
