Текст книги "Зона Пси (СИ)"

Автор книги: Артур Рунин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Глава 14

1

Мертвячка возвратилась к готовке пищи. Виктор некоторое время надзирал за ней, ожидая какого-нибудь подвоха. Несколько раз она оборачивалась; в её глазах не было ни злобы, ни ненависти, ни укора: ничего такого, что могло бы насторожить или указать на опасные намерения. Но и доброты в этом сухом взгляде не наблюдалось.

Солдат обежал глазами помещение: слева – возле стены со стороны площади стояла широкая кровать, справа – поднималась металлическая лестница на металлический балкон, окружавший стены; возле каждого окна находилось огнестрельное оружие.

Виктор довольно кивнул, попробовал зевнуть – боль в челюсти такая, будто её вырвали и на время приставили обратно – охранять. Он поморщился и вспомнил, что лицо разбито и, наверное, распухло до неузнаваемости. Вздутия под глазами мешали взору, голова раскалывалась, будто сжималась невидимым стальным обручем. Все мышцы от усталости тряслись. От запаха жареного лука, мяса и свежевыпеченного хлеба – голод возобновил терзания.

Сгусток крови застрял в носоглотке. Солдат отхаркнул и сплюнул себе под ноги, растёр подошвой берца.

– Дай воды, – попросил Виктор, – а то сейчас засохну как жареный пескарь на сковороде.

Мертвячка даже не обернулась.

– Но ведь ты же всё понимаешь, – воскликнул Солдат, – хоть и мёртвая!

Мертвячка взяла половник со столешницы, помешала в чугунной кастрюле. Сняла полотенце с крючка на стене и переставила кастрюлю с плиты на стол, расположившийся с левой стороны.

– Ты боишься обжечься? – удивился Виктор. – Ведь вроде бы – мёртвые не потеют. – Какая-то нездоровая мысль пробежалась за словами по поводу красоты мёртвой женщины, грязненькая грёза осела в глубине сознания.

Из навесного шкафа Мертвячка достала ложку и глубокую тарелку, наполнила бульоном. Наложила мяса с горкой – чуть меньше размером Эвереста.

Солдат почувствовал, как свело в животе, а рот наполнился жадными слюнями, готовыми растворить любой металлический штырь. Виктор хохотнул в мыслях: «Но я же не крокодил».

Мертвячка подошла к Виктору, взяла за ладонь и потянула. Он повиновался – поднялся с офисного кресла и сел на дубовый стул за обеденный стол. Она положила рядом с тарелкой овальную лепёшку и повернулась к плите, чтобы дожарить мясо в глубокой сковороде.

Солдат в предвкушении осмотрел горку мяса, тонувшей в жирном бульоне, сдобренном разными специями. Отломил от горячей лепёшки кусок и поднёс к носу.

– О-о, Деминус ибн Сатаникус, – улыбнулся Виктор, – да так! – жизнь почти прекрасна. – Он взглянул на красивые ноги Мертвячки, над чем-то усмехнулся. – А так бы – ещё краше стала.

Солдат схватил ложку, с жадностью черпнул бульона и обжёг разбитые губы, потрескавшиеся щёки, нёбо. Он вскочил на ноги, широко открыл рот над тарелкой, чтобы вывалить обратно горячий бульон, и рассмеялся:

– Жадность фраера сгубила.

И всё же он съел лепёшку – обжигаясь, но длительно выдерживая в бульоне. Не хватало холодного вина и крепкого сна.

Мертвячка обернулась, остановила на Викторе долгий взгляд, а затем достала из холодильника огромную бутыль красного вина и поставила на стол.

Солдат застыл, насторожившись: она читает мысли? Сорвал с бутылки пробку и прямо из горлышка полностью опустошил, проливая себе на грудь. Рукавом вытер губы. Вся комната заплясала перед глазами. Пьяный в хлам он подошёл к кровати пошатываясь. И перед тем как рухнуть на покрывало – повернулся и погрозил указательным пальцем:

– Значит, красавица, ты не такая уж и мёртвая.

2

Солдат разлепил веки, в тело вернулась боль. Пока спал – голову, наверное, залили свинцом. На лбу лежало влажное полотенце. В башне царила безмятежная тишина.

Виктор постарался подняться на постели, но вскрикнул от ломоты во всём теле.

– Что за ерунда, – скривил он лицо от боли и опустил голову на подушку, – вчера вроде так не болело. Сюда, случаем, циклопы в гости не заходили, чтобы мне массаж любезно натворить.

Он повернул лицо, стараясь вспомнить, где оставил сумку, сапёрную лопатку и дробовик. Дробовик покоился на прикладе, прислонённый к холодильнику. Сумка находилась с левой стороны арки, сверху лежала любимая сапёрная лопатка. Мертвячка сидела к нему спиной за угловым огромным столом, на котором светились три огромных монитора, и то ли читала, то ли печатала на клавиатуре. По крайней мере, немного над чем-то сгорбившись она иногда шевелила головой и локтями.

От облегчения, что всё спокойно Виктор шумно выдохнул и понял, что нос забит загустевшей кровью, или распух изнутри. Дотронулся пальцами до переносицы, насчитал три зашитых шрама на лице.

«О, Мертвячка может штопать раны?»

Он хотел крикнуть слова благодарности, но из горла вылетело слабое подобие карканья. Провёл языком под губами и щекам – нежная плоть изборождена набухшими ранками.

«Словно гнилые овраги, – выругался Солдат в мыслях, – покрыли изнутри рот. Да, досталось мне от Снайпера. И когда прыгал на тополь с крыши… И когда рвала Елизавета… И когда… Много ещё – когда».

Виктор снова попытался встать с постели, и снова боль сковала всё тело, а голова готова лопнуть изнутри и разлететься волосатыми черепками.

– Эй! – крикнул он. – Мне бы ещё вина вместо анестетика и повалятся в пьяном томлении пару деньков!

Мертвячка словно ждала такого приказа: поднялась из-за стола, прошла к холодильнику и достала две бутылки с вином, такие же огромные, как и вчерашняя.

– Не, это, конечно, перебор, но я, бесспорно, на такое согласен.

Десять дней Солдат напивался до беспамятства, не вставая с кровати, неохотно отходя от ложа лишь по нужде. В принципе, сильно полегчало на четвёртый день, но нужно было встретиться с собственными мыслями, ответить на вопросы: где он, что случилось и что делать дальше? Честных ответов он боялся больше всего, потому что уже знал их и старался на подольше отодвинуть, оттолкнуть, утопить, сжечь.

Только Солдат успевал открыть глаза после пьяного сна, как Мертвячка доставала из холодильника пару огромнейших бутылок с вином. За каждым обедом он съедал пару килограммов мяса, приготовленного в разных вариациях: Мертвячка оказалась отменной поварихой. Виктор пробовал разговорить её, но она не проронила ни единого слова. Он совсем позабыл про безопасность, про трупы «чёрного дайвера» и Снайпера. Ему было настолько хорошо и спокойно, что иногда чудилось: он вновь оказался в нормальном мире. Он не хотел упускать это состояние, хотел как можно дольше быть счастливым, понимая, что это лишь ширма пьяного, после которой рано или поздно придётся встретиться с нынешней реальностью. И хоть перед смертью всё равно не надышишься, но всё-таки желательно побольше подышать.

Утром восьмого дня пьянки, не успев проснуться, Виктор крикнул, чтобы ему срочно принесли вина. Он почувствовал возле себя чьё-то присутствие и разлепил ресницы левого глаза. Хмельной взгляд уткнулся в голую спину Мертвячки. Совершенно нагая она медленно расчёсывала волосы и, повернув шею, смотрела на него в упор. В её глазах отсутствовало смущение или интерес к нему – в её глазах давно поселилась ледяная мёртвая сухость, пустота, и лишь изредка проскакивала печаль – словно от прилетевшего на миг жуткого воспоминания.

– Хех, – Виктор положил ладонь на её бедро, – ты чертовски хороша. – Ладонь скользнула вверх по женскому пупку и сжала грудь. – Вот только… ты ещё чертовски холодна и мертва. Надеюсь, ты не подсела ко мне, чтобы заняться любовью?

Он напоролся на холодные отрешённые глаза ледяной статуи.

– Ну да, и не мечтай, – ответил Виктор сам себе. – И всё-таки – ты хоть и мёртвая, но какая-то живая. Ты же всё понимаешь, ешь и… в туалет ходишь. Так что лучше пока принеси мне моё вино. Я ещё пару дней побухаю и потом со всем разберусь. Возможно, тебя вылечим… выведем из мёртвых. Надеюсь.

Она широко покачала из стороны в сторону головой, поднялась с постели и пошла к холодильнику. Солдату показалось, что на её нижних веках набухли слёзы.

– Ты ещё и плакать можешь, – прошептал он. – Не всё потеряно, – на мгновение задумался, – наверное.

3

– Папа, спаси…

Солдат слетел с кровати, спросонья не понимая, где находится. Холодный пот покрывал тело. Взгляд упёрся на цифры электронных часов, зависающих над аркой входа: пять минут одиннадцатого. Виктор посмотрел наверх: в металлические жалюзи проникал дневной свет.

– Значит, сейчас утро.

Тело не болело, голова ясная, опухоли под глазами почти сошли на нет. И не знаешь теперь – радоваться, что здоров и пить вино не надо, или унывать, вернувшись в мир местной реальности.

Как обычно, Мертвячка сидела за мониторами; слышно, как её пальцы бьют по клавишам клавиатуры. Виктор подкрался, чтобы взглянуть: что же такого она печатает каждое утро, пока он не проснётся?

Указательные пальцы обеих ладоней Мертвячки по очереди били по клавише «пробел». Естественно, на мониторе отражалась пустота. Солдат не стал её тревожить, почему-то возникло чувство брезгливости, или даже гадливости. Он прошёл к холодильнику и открыл дверцу. На центральной полке для него были приготовлены две бутылки вина. Остальное место занимали металлические и стеклянные банки с консервами – все без этикеток. Виктор закрыл дверцу и осмотрелся. На электрической плите стояла кастрюля с варёным мясом и бульоном, сковородка тоже наполнена – жареным мясом. К еде не притронулся: есть вовсе не хотелось. Почувствовал от себя дурной запах: давно бы пора помыться – благо душ здесь есть. Он прошёл к шкафу, полностью обнесённому зеркалами, раздвинул одну створку. Радостно отметил, что набит мужской одеждой, в основном военной: футболки, свитера, камуфлированные и чёрные штаны с накладными карманами и много чего другого.

– Это же отлично! – воскликнул Солдат. – Здесь жить можно – века вечные. – Он обернулся и посмотрел на спину Мертвячки. – А что… от живой не отличишь. Лишь стылая как… как студёная смерть. – Он ещё раз осмотрел нутро шкафа, прикинув в уме, что Снайпер был сантиметров на пять выше его: если что-то будет велико, можно подвернуть. Главное – не мало́.

Солдату казалось, что пребывал в пьяной эйфории целое столетие и сейчас не терпелось взглянуть на этот – распроклятый мир. Он не стал подбирать одежду, а прошёл к навесной лестнице и поднялся на балкон. Прошёлся по кругу, поражаясь разнообразию оружия – в основном снайперские винтовки и три пулемёта, смотрящие на юг, север и запад. Осмотрел маленький лифт в виде сетчатой металлической коробки: скорее всего, предназначался для поднятия тяжёлого оружия и патронов. Виктор нажал кнопку возле окна, смотрящего на площадь и озеро. Железные жалюзи заскользили вверх и скрылись в стене, стальные реснички поднялись под угол в сорок пять градусов. Взгляд сразу напоролся на два мёртвых тела – Снайпера и обезглавленного «чёрного дайвера».

Солдат внимательно осмотрел площадь, задержался взглядом на тумане, стелящемся над гладью озера, вдохнул влажный воздух. Слепило горячее солнце, буйствовала зелень. И вовсе не скажешь, что здешний свет – прокажённый, проклятый, населённый адом, где кроме комаров – и те оказались только в лесу, – не живёт ни единой букашки. Нахлынула печаль, уныние, меланхолия.

– В моей жизни – больше не будет доброго утра, – прошептал Виктор. Ладонь провела по стволу пулемёта, засевшем на раскоряченном треножнике; под берцами хрустели гильзы. – За что?

Он проснулся от натужного шёпота: «папа, спаси»; услышал невыносимый плач детей, стенания матерей; на людей – ужас опускался с небес. Виктор задал себе вопрос:

– Как умер… мой сын?

Солдат обернулся, посмотрел вниз. Мертвячка стояла по центру комнаты, задрала в его сторону подбородок; в ладонях – большое махровое полотенце.

Виктор горько ухмыльнулся, качнув головой:

– В мёртвом мире – мёртвая жена.

4

– Получается, я тебя отбил у Снайпера? Жестоко отбил. – Солдат принял из рук Мертвячки полотенце. – Вот если бы ты ещё говорить могла и… немного эмоций. – Он сжал пальцами её щёки и хотел чмокнуть в губы, но мысль успела прилететь: «Она же мёртвая. Вдруг плохо пахнет».

Виктор поднёс нос к её лбу и понюхал.

– У тебя и духи ещё есть! Так ты превосходно воняешь! – Такими словами он хотел создать подобие шутки и, взглянув ей в глаза, в очередной раз удостоверился: мёртвые никогда не потеют. «Но жрать-то – она жрёт, псы её задери!»

– Хотя – от такого льда простудиться можно. – Виктор махнул рукой и пошёл в душ, успев заметить, что её ладонь в сотый раз, когда он стоит вплотную, прикрывает овальный кулон на груди: мёртвая-мёртвая, а за собственное золотишко трясётся.

Солдат стоял перед зеркалом и не верил своим глазам: на него смотрел сорокалетний старец с почти полностью седыми волосами. Не обращая внимания на жёлтые гематомы и нитки в швах, он рассмотрел появившиеся морщины.

– Они глубиной не как у сорокалетнего, – произнёс шёпотом Виктор, – а как у девяностолетнего. Я не переживал так сильно, чтобы непомерно быстро постареть. Что происходит? – Он провёл указательным пальцем по каждой глубокой морщине. «Если в моём организме продолжат течь такие бурные процессы, то не протяну и месяца. Сразу свалюсь дохлым как мумия – в свои двадцать четыре». И без того гнетущее расположение духа рухнуло на ноль. Некоторое время он сидел на поддоне, вытаращившись в одну точку на слюдянистом кафельном полу.

– Чтобы не бояться – считайте, что вы мертвы, – в очередной раз промолвил Солдат слова командира. – А останетесь живы – считайте, что вы воскресли. – Виктор вскочил на ноги, крутанул ручки душа. Лейка засипела, выплюнула ржавую воду, подумала и, наконец, полила размеренными струями. – Чему быть – того не миновать. Видно, боги прописали мне такую судьбу. Значит, она такая мрачная кому-то нужна. Я уже дважды умирал насовсем. – Солдат скинул одежду и ступил под тёплые струи душа. – Умру ещё раз – и воскресну.

5

Не меньше часа Виктор отмокал под кипятком. И то – прервал собственное отмывание из-за отключения воды. Сейчас не было времени разбираться, как здесь всё работает, спускаться в подвалы и всё осматривать: это он ещё успеет, в голове сидели другие планы. Мертвячка сняла с его лица все швы, которые наложила в первый день, накормила мясом и рисовой лепёшкой.

Солдат выбрал из шкафа одежду, даже ничего подворачивать не пришлось: наверное, здесь когда-то заседал ещё один человек – чуть меньше Снайпера и вровень ему. Сейчас на Викторе сидели камуфляжные штаны с кучей накладных карманов и широким кожаным ремнём и камуфляжная майка с длинными рукавами. Надел небольшой разгрузочный жилет, из сумки во все карманы напихал патронов двенадцатого калибра. На голову насадил камуфляжную панаму, глаза прикрыл чёрными солнцезащитными очками. На ногах оставил свои берцы.

В ладонях оказался амулет «чёрного дайвера». Виктор внимательно его рассмотрел: тринадцать уродливых лиц заставили содрогнуться, – и решил выкинуть – эту ужасную игрушку, опустил в один из накладных карманов штанов.

– Вот он – мой амулет. – Ствол дробовика прислонился к щеке, глаза закрылись, губы прошептали:

– Мы с тобой одного духа – ты и я. – Солдат с любовью взглянул на сапёрную лопатку, подмигнул. – Приду, отмою тебя от вражеской крови, острее заточу, чтобы яростнее плоть рубила. Эй, красотка, – он повернулся к Мертвячке, – ты меня тоже жди. Когда вернусь, то… – Взгляд напоролся на красивую холодную немоту. – А, ты всё ещё какая-то не потная. Наверное, нужно стать шаманом, чтобы с бубном и костром растопить твой мёртвый лёд. – «Но ведь она же ест, пьёт, а значит… Что её мёртвую делает живой и не даёт гнить?»

Виктор кинул последний взгляд поверх очков, положил ствол дробовика на плечо и скрылся на ступенях за углом прямоугольной арки.

Глава 15

1

Солдат спустился на лифте, нажав кнопку «ноль». Странно было ощущать, что выход из башни только через крышу. Возможно, есть другой вход-выход: чуть позже он всё досконально осмотрит. Виктору не нравилось, что трупы Снайпера и «чёрного дайвера» разлагаются рядом с каланчой, хотел поскорее их убрать. Он не был суеверным, но непонятное чувство тревоги его глодало. Всё время казалось, что эти двое вновь восстанут и с ещё большим усердием захотят его прикончить.

Виктор спрыгнул с крыши, на всякий непредвиденный случай сбил ногой деревянную лестницу. Огляделся, передёрнул цевьё дробовика и медленными шагами приблизился к телу Снайпера. Неприятно было рассматривать «распотрошённое» лицо – тем более если учесть, что это его рук дело. Он не был извергом, но – однако.

– Если не можешь победить – стань другом, – ухмыльнулся Виктор и пнул мёртвое тело, проверяя – не ожил ли мертвец. – Странно, чел, хорошо выглядишь. Я думал, тебя давно населили личинки мух. – Вспомнил, что здесь нет ни одного насекомого и мысленно посоветовал: «Можешь не бояться, в тебя не заселятся».

Со стороны озера небольшой ветерок принёс запах тины, будто напомнил, что здесь ещё один тип валяется, принадлежащий угрюмой вонючей воде. Виктор перевёл взгляд направо, вспомнив, что Снайпер отбросил далеко в сторону голову «чёрного дайвера». Багровая жидкость за очками резиновой маски сверкнула под лучами солнца.

– А, ты даже мёртвый блистаешь своими огромными глазищами. – Солдат подошёл к автобусу и пнул голову из-под колеса. – Я сейчас из осин, если они здесь возрастают, сколочу ворота и сыграю с твоею головой в футбол. – Виктор вздрогнул от своих слов, в мыслях задав вопрос: «Что со мной, я разговариваю сам с собой, словно шизофреник?» – Такого цинизма и жестокости он никогда за собой не наблюдал. И хохотнул. – Видно, здешний мир – сопутствует! – Он размахнулся ногой и ударил носком берца в резиновую маску. Голова отлетела к собственному телу и улеглась возле горла. – Собаки рваные, я почти супергольфист. – Вспомнил, когда занимался кикбоксингом – тренер советовал: когда повышаешь ярость – повышай выносливость. Насчёт выносливости – в данный момент не в тему, но ярость вскипала на уровне помешательства.

«Остуди пыл, – посоветовала мысль. – Куда делись твои добродетели? Ведь добросердечнее тебя – людей не существовало». Виктор присел на корточки и отдышался, остужая гнев. Он поднял глаза к небу и через минуту ухмыльнулся:

– У бога нет плохих. Он создаёт и любит всех. Но я – не бог.

Солдат небрежно – или даже высокомерно – закинул приклад дробовика на плечо, держась за ствол, презрительно сплюнул на асфальт и направился к озеру, чтобы, как он сказал сам себе, взглянуть на обстановку.

«Теперь эта территория моя».

Виктор шёл медленно, внимательно осматривал посёлок: каждый дом, ограды, запылённые и побитые автомобили, столбы освещения и электропередачи. Каждую секунду он ожидал опасность: теперь его жизнь не расслабится ни на миг. Поднялся ветер, нёс пыль и сухую, будто проржавелую листву по дороге: ржавчина или кровь? Воздух наполнился вонью серы.

В начале спуска, пройдя светофор, Солдат увидел движущиеся человеческие фигуры на берегу озера, возле них кружилось какое-то существо

– Штук десять. – Виктор снял дробовик с плеча, указательный палец коснулся спускового крючка. Камушки и песок хрустели под подошвами берцев, ступавших размашистым шагом. Новый гнев с невероятной силой застил разум: как же не хочется больше видеть эти отродья!

Солдат подходил с намерениями разнести башки несчастной десятке «утопленников», но резко замедлил поступь, а приблизившись почти вплотную, не дойдя шагов десять, вовсе остановился.

Утопленники – это были дети. Они сидели на корточках, спинами к солнцу, будто грели свои промёрзшие косточки, торчавшие из лопнувших кож. Они все разом повернулись, бегло осмотрели Виктора и, больше не обращая на него внимания, устремили взгляды на горы, расположившиеся далеко за озером с левой стороны. Возле детей вился пёс-мутант, длинным языком зализывал им раны, иногда поглядывал на Солдата и утробно рычал. Правда, этот рык больше походил на клокотанье воды в трубах или котле.

– О, дьявол, – прошептал Виктор. Пёс-мутант тоже мёртвый. В одной глазнице отсутствовала кожа и другая плоть, глазное яблоко слегка вылезало, на боках почти отсутствовала шерсть, в пробитых рёбрах вырисовывались внутренние органы, но оголённые мозги, обтянутые тончайшей прозрачной плёнкой, пульсировали. Виктор содрогнулся: что или кто заставляет такое жить?

Беловолосый мальчик взглянул в сторону Солдата, поднялся в полный рост и медленно подошёл. Сухие бесцветные глаза, такие же как у Мертвячки, вперились на дробовик. Грязное лицо ребёнка испещрено лопнувшими морщинами с отслаивающимися краями, волосы склеились серо-бурой засохшей массой. Истлевающая ладонь поднялась на уровень головы, указала на дробовик; указательный палец дважды согнулся.

Солдат отступил на шаг, не веря происходящему. Как он сам определил жест мальчика: ребёнок просит – застрелить его. На детском посиневшем запястье Виктор увидел наколку: большой квадрат, состоящий из мелких квадратов; со всех сторон – цифры и буквы. Виктор лишь смог различить первые: СС.ЗР.22 – 404… Дальше не разобрать.

«Кажется, такие, как у моей Мертвячки. Нужно будет срочно взглянуть».

На границе берега и озера раздался всплеск. Солдат вскинул глаза, отойдя от мёртвого мальчика на пару шагов. Дети поднимались на ноги, одного не хватало; пёс-мутант играючи кружил возле их ног. Каждый по очереди взглянул на Виктора, начали прыгать в воду. Их головы больше не появлялись. Через минуту на берегу остались: он, беловолосый мальчик и пёс-мутант.

Ребёнок повернулся лицом к озеру, указал рукой куда-то в сторону. Посмотрел на Виктора последним – мёртвым взглядом, подошёл к краю обваленного берега и прыгнул. Пёс-мутант жалобно утробно взвизгнул и сразу сиганул в воду за ребёнком.

Солдат долго смотрел на тёмные круги, танцующие в тинистой воде. Издалека примчался приглушённый вой. Неизмеримая печаль накрыла эту землю. И снова Виктор услышал стоны матерей, плачи детей, лязгали неподъёмные цепи и ковался металл.

«Безнадёга. Впереди – лишь один беспросветный мрак».

2

Солдат поднялся по дороге к посёлку. Вспомнил, что Снайпер пообещал «чёрному дайверу»: «Потом отправлю в озеро». Во дворе одного из домов валялась на боку старая двухколёсная тачка. Если ось не поржавела, то можно будет довезти «чёрного водолаза» в его родное болото. Ведь не зря Снайпер обещал туда возвратить: наверное, в этом что-то кроется. Но Виктору не терпелось похоронить первым именно Снайпера, и тачка вряд ли подойдёт к этому здоровяку. Он не знал почему, но ему казалось, что тот ещё не полностью умер. Тогда чем его волочить к земле? Хотелось бы закопать подальше отсюда.

«Не расчленять же?» – подумал Виктор. В голове сильно кольнуло, будто ударило током.

Виктор прошёлся по заправочной станции, но кроме топливораздаточных колонок с пистолетами ничего подходящего не увидел: даже бензином не пахло. Поднял лестницу и поставил к стене левого одноэтажного здания. Когда в башне наверху вошёл в арку – Мертвячка стояла к нему лицом. Пахло жареным луком. Сковорода жареного мяса, добротно посыпанного специями, располагалась на столе. Рядом – несколько горячих лепёшек и бутыль с вином.

Солдат усмехнулся и взял со стола стеклянную пивную кружку.

– Споить меня хочешь, мёртвая красавица?

Что-то изменилось в глазах Мертвячки. В зрачках словно возгорались далёкие злые огоньки и одновременно стенала безграничная боль. Она повернулась к Виктору спиной, взгляд устремила в сторону.

Солдат посмотрел на то, куда она может так пристально пялиться, и обомлел. Когда зашёл – сразу не увидел: ближе к угловому столу с огромными мониторами находилось подобие саркофага. Отчётливые черты лица, рук и ног отсутствовали, но это была человеческая фигура-гроб: под стать Снайперу. Фигура располагалась вертикально на тележке с электронным механизмом со всякими кабелями, кнопками и дисплеем.

– Откуда ты знаешь, что я собрался предать земле Снайпера? – Виктор обошёл Мертвячку и заглянул ей в глаза. – Не для «чёрного дайвера» ведь приготовила? Или я многого не знаю?

Мертвячка пристально на него посмотрела, черты лица как-то недобро заострились. Она подошла к столу и вытащила пробку из бутылки. Наполнила кружку вином и протянула Солдату.

– Сама пей. – Он прошёлся от стены к стене, всё внимательно осматривая. Хоть и находился одиннадцатый день, но провалялся в пьяном и болезненном угаре и, естественно, толком не успел познакомиться с обстановкой. – А этот гроб… как сюда доставила?

Мертвячка взяла его за руку и провела за раздвижную дверь, почти соприкасавшуюся с дверью туалета и душа. Они прошли небольшой коридорчик и вышли в следующую дверь, оказались на площадке – один в один с площадкой лифта, который ведёт на крышу одноэтажных зданий со стороны посёлка.

– А, – кивнул Солдат, – так здесь ещё один лифт. Наверное, в него и ведёт главный вход… с улицы?

Мертвячка потянула Солдата за руку, приглашая вернуться в жилую зону.

– Ты когда-нибудь хоть одно слово скажешь? – Резким движением Солдат повернул Мертвячку к себе лицом. – А если я тебя загну на кровати… ты продолжишь молчать?

Она приподнялась на носочки и кончиком носа коснулась его носа. Виктор почувствовал, как голову начали сдавливать могучие тиски, постарался поскорее оттолкнуть Мертвячку. Она крепче сжала его ладонь и снова потянула за собой.

– Да-а, и, спрашивается, кто в доме хозяин?

Когда зашли за раздвижную дверь – Мертвячка оставила Виктора, убрав ладонь из его кулака, села за мониторы, чтобы щёлкать по клавише «пробел», писать свою незримую пьесу.

Перед тем как вывести саркофаг с тачкой во второй лифт – Солдат вспомнил, что когда подумал о расчленении Снайпера, то в мозг словно ударила молния.

«Так, она точно знает мои мысли. И почему-то не желает, чтобы с телом Снайпера жестоко обошлись. И умеет бить электричеством. Вот сучка. Она, случаем, не внучка… Теслы».

Виктор усмехнулся, хотя было совсем не смешно. И если вначале он думал, что со временем как-то можно будет вернуть Мертвячку в статус живых, то теперь сомневался в правильности своих благих намерений и думал – стоит ли вообще её оставлять возле себя.

А ещё посетила мысль, что через Мертвячку кто-то транслирует свой сюжет со своими коварными замыслами. Именно этот некто читает его мысли, знает о намерениях и бьёт электричеством.

3

Полдня Солдат потратил, чтобы похоронить Снайпера по желанию Мертвячки – по негласному желанию – в саркофаге. Пришлось повозиться с тяжеленным телом, которое под солнцем стало как холодец, но – ни в одном месте Виктор не увидел признаков разложения. Отвёз далеко по дороге, почти к самому танку. Вместе с телом в могильную яму кинул амулет с тринадцатью уродливыми рылами. Сильно закапывать не стал, лишь немного припорошил землёй.

Башня «тигра» торчала из-за пригорка. Солдат поднялся по дороге. Не дойдя шагов двадцать, увидел, что на полянке вся трава примята.

«Неужели кто-то есть ещё?»

Положив ладонь на опущенную пушку, он поразмышлял, вспомнил, когда в первый раз встретился с «тигром» – то за час до его появления здесь произошёл бой. Везде была свежая кровь, россыпью валялись гильзы на примятой траве, пахло гарью и порохом.

«Конечно – на этой земле кто-то есть ещё. Этот зловещий мир не оставит в покое – никого».

Виктор зашёл за танк и замер. Раньше здесь – небо созерцало треугольник, сложенный из трёх скелетов германских танкистов. Но теперь – кто-то сложил из мёртвых тел, расчленив в месте пересечений, звезду, в центре которой лежала голова барана. Бедняга омоновец – его тело тоже приобщили к знаку.

– Вот для чего тебя здесь оставили. Вряд ли это твои… – Виктор взглянул на торчавший из-за угла утёса шпиль каланчи: смутная мысль пробежала. – А твои, скорее всего, давно погибли. Здесь погибли. И – их унесли. Интересно, для кого это послание? Мне?..

Солдат вспомнил про пирамиды – и мегалиты, которые когда-то были звёздными аэродромами, – все ориентированы на север. Виктор поднёс ладонь ко лбу, создав над бровями козырёк, и, сильно щурясь, взглянул на солнце. «Всё правильно, сейчас посёлок на востоке, значит, голова омоновца, а также головы трёх скелетов смотрят на север. – Солдат подошёл к одному из пиков звезды. – А голова барана на юг, и теперь не выглядит перевёрнутой. Зато – звезда получается перевёрнутой. Перевёрнутая пентаграмма».

– Здесь снова дьявол торжествует, из тел и крови, создавая топи…

Виктор залез на башню «тигра», зачем-то заглянул в открытые люки и осмотрел нутро, спрыгнул на траву, пошёл к посёлку – убирать тело «чёрного дайвера».

Солнце подходило к горизонту, почти касалось верхушек деревьев; надвигалась вечерняя духота, наполняла каждый уголок, каждую впадинку. Наконец, Солдат разобрался с телом «чёрного дайвера», закинув голову подальше в озеро.

Ещё на площади перед каланчой, когда приматывал обезглавленное тело к почти вертикальным штырям электротележки, – содрал маску с лица. Это оказалась молодая женщина; её огромные синие глаза осуждающе смотрели на него. Виктор сделал вилку пальцами и прикрыл застывшие веки.

«И какими смертями её сюда занесло?»

Голова без маски не желала сразу тонуть, разыгравшиеся волны прибивали её к берегу. Не желал Солдат уходить с таким образом в памяти – бьющегося женского лица о берег в окружении мелкой тины. Пришлось сходить к «бомжатскому секонд-хенду», принести тряпку, вместе с головой наложить камней. И только тогда голова ушла под воду.

– Надо же, какая воля к свету. Даже мёртвой не хотела погружаться в вечную темноту.

Виктор прошёлся по пустоши, несколько раз туда-сюда пересёк дорогу, извивающуюся сухой полосой к мёртвому посёлку. Теперь это его территория? Зачем куда-то идти и что-то искать. Здесь можно долго прожить. Крепкое жильё – есть; обороняться, если найдётся от кого, – есть чем. Ещё не спускался в низ башни, но, кажется, там оружия столько – что можно вооружить роту, если не батальон, и устроить настоящую большую войнушку. Свободной и хорошей земли – валом, чтобы соорудить разные огороды или теплицы, дабы снабжать себя пищей.

Солдат подумал о Мертвячке и улыбнулся:

– И даже есть подобие жены. Мёртвая и ледяная как смерть, но красивая и еду готовит вкусную. Ещё бы…

Лишь одна мысль омрачала и щекотала мозг раскалёнными крюками: «Ведь кто-то переделал треугольник из мертвецов на звезду? На перевёрнутую звезду».

Виктор долго ещё ходил от озера к полосе насаждений и обратно, дав волю размышлениям и не поднимаясь к посёлку. Он отлично понимал, что если двинет свой путь дальше, то впереди его ждёт быстрая неминуемая гибель. Вряд ли можно долго протянуть в таком гиблом мире. Возможно, когда-нибудь он постарается вернуться в свой мир – если в него существует дорога. Возможно. И решил – он остаётся.