Текст книги "Крадущийся охотник, затаившийся дракон (СИ)"

Автор книги: Артур Прядильщик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

– Это если эта Жемчужина такая сильная, как ты говорила…

– Еще какая сильная! От сердца, можно сказать, оторвали!

– Вот не надо про сердце ля-ля. – Усмехнулся я. – Для подавляющего большинства населения этого мира эта Жемчужина бесполезна.

Медведица сделала удивленную морду. Я уже говорил, морда у них не предназначена для передачи эмоций, но за эти дни я как-то навострился определять, какое эмоциональное выражение хочет продемонстрировать мне эта разумная и хитрая зверюга.

– Да-да, бесполезна. Максимум, нормализовать состояние какого-нибудь адепта ЦИ после травмы или болезни, связанной с каналами. Но это лечится другими средствами. И не так радикально. И не так дорого, как вбухано в этот шарик…

«Вздернутые брови». Сейчас мне демонстрировали именно их.

– Так что про стоимость Мацана ты загнула, дорогуша!

– Эй! Производство этой пилюли стоило чудовищно дорого!

– Не отрицаю высокой себестоимости производства этого продукта. – Покивал я. – Но ты же сама говорила, что изучала экономику. Что такое цена? Это та сумма, которую готовы заплатить за товар. За этот товар ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ готовы будут заплатить не так чтобы сильно больше простой дорогой пилюли. И то, боюсь, чисто для коллекции. Ну, максимум – используют в качестве источника дармовой «медвежьей» Ци.

– Но в город с ней тебе все равно лучше не соваться. – Прищурилась медведица.

– Именно. Вы вбухали в нее столько своей энергии, что меня прирежут просто из любопытства – на Жемчужине ведь не написано, для чего она нужна. А светится она от энергии, как какой-нибудь древний артефакт…

– Это да-а-а… – Довольно протянула Хана.

– … и делали вы ее специально для меня. – Вкрадчиво добавил я.

– Ага… – Кивнула медведица башкой и застыла. – Тц! Подловил, двуногий!

– И, наверняка, для меня-любимого она сделана в единственном экземпляре. Польщен, чего уж там! – И снова задал вопрос. – Так что вам от меня надо, косолапые?

Но медведица медленно подняла лапу на уровень моего лица… и отогнула средний коготь. А когти у медведей – как пальцы. Длинные и толстые. М-да.

– Послушай, пока ты не дашь хоть какого-то внятного объяснения, зачем это ВАМ понадобилась, эту гадость я есть не буду.

Медведица насупилась. Опустила лапу.

– Почему гадость-то? – Возмутилась она. – Между прочим – дипломная работа! Наставница Лу и наставник Ба принимали, чтоб ты знал! И два стационарных накопителя под ноль опустошили под это дело! Ну, шесть, если быть точной – неудачные попытки в нашем алхимическом деле – это ж нормально, да?

– Мне неинтересны эти скучные подробности, студентка Хана…

– Выпускница! – Рыкнула она. – Выпускница, двуногий!

– … я хочу знать, зачем медведям нужно, чтобы я снова рисковал своей шкурой и принимал эту твою дипломную работу?

– Слушай. Давай ты молча ее съешь и не будешь массировать мой мозг – мне наставников в-о-о-от так, – Хана когтем по горлу показала – как. – Хватает.

– Подозрительно это.

– Ты свою выгоду от приема этой Жемчужины понимаешь? – Она ткнула когтем в мою грудь… хорошо, что не коснулась – проткнула бы насквозь.

– Понимаю… – Был вынужден согласиться я.

– Во-о-от… – Обрадовалась медведица.

Но я тут же добавил:

– … как и риски, с этим связанные.

Хана тихонько рыкнула.

– А бесишься ты от того, что прекрасно меня понимаешь. – Продолжал я. – И будь ты в такой же ситуации, так же осторожничала бы… тем более, – Осторожно продолжал я, немного отступив. – Эта Жемчужина – работа студента.

Рык стал громче. На полянке сгустился знакомый туман, а плечам стало тяжело.

– Так зачем вам понадобилось, чтобы я принимал эту пилюлю? – Меня этот туман не впечатлил – ее матушка выдавала на порядок больше.

Рык прекратился, туман и давление исчезли. Хана вздохнула. Хана закатила глазки. Хана повертелась некоторое время юлой. Хана, наконец, легла, положив морду на лапы.

– Долго объяснять. Давай ты мне просто поверишь и примешь, наконец, эту демонову Жемчужину!

– А ты попытайся. До завтрашнего утра еще много времени. Ты подумай пока. – Я сел поудобнее. – Все, не отвлекай. У меня – вечерняя медитация.

– Пф! – «Хмыкнула» медведица. – Достигнешь просветления – не забудь свистнуть!

На провокацию я не повелся: Хане только слово скажи – и увлекательная дискуссия-перебранка затянется еще на час.

Глава 2

Что вы себе представляете, когда слышите слово «медитация»?

Наверно, иллюстрации из древних манускриптов, на которых лысый мужик с точками на черепе сидит в позе «лотоса» с одухотворённым лицом. А вокруг этой картинки – куча мелкого непонятного текста… да еще и на каком-нибудь мозголомном языке типа санскрита, китайского мандарина или этого… ну, у японцев который…

Или столь же непонятные схемы с движением столь же непонятных энергий – ци, праны, маны, бахира, чакры. Как они должны течь, где концентрироваться, через что выходить, и куда заходить.

Не отрицаю, что все это имеет место быть. Но не с моей энергетикой, которой я управлять могу очень и очень посредственно. И о причинах этого безобразия меня Хана уже просветила.

Учитывая мою бездарность в Цигуне, для меня медитация – это либо тренировка разума, либо просто размышление. И в моем понимании, и в моей практике.

Мозг человека, увы, ограничен в своих способностях. Всего-то шесть-семь-восемь одновременно «рассматриваемых» сущностей, куча лишней шумовой информации, идущей через органы слуха, зрения и осязания, необходимость управлять всем организмом… и вечный внутренний диалог, как щенок отвлекающийся на любой новый шум или другой раздражитель, бросающийся на любой шевелящийся предмет – будь то тапок хозяина или занавески.

Мозг нужно тренировать. Читать, думать, запоминать, размышлять, планировать… фантазировать.

Мозгу надо помогать. Убирать раздражители, успокаивать «щенка». Тупо закрыть глаза и расслабить тело в удобном положении. И, для начала, постараться не уснуть.

В этом случае высвободившиеся ресурсы серого вещества с куда большей вероятностью смогут помочь обнаружить то, чего разумное существо не видело до этого момента пребывая в своей обыденной суете. Конечно, в процессе придется постоянными осторожными «шлепками» направлять мысли в одном направлении, потому как они будут пытаться разбежаться на кучу интересных тем.

Сегодняшняя медитация, как и все прочие до этого, была посвящена обдумыванию и систематизации информации, полученной от Шу Ливея.

Самым интересным для меня, разумеется, была личность Лю Гиафо – то есть моя личность. Если отбросить всю «шелуху» и посмотреть на проблему в общем, как бы «сверху» (а начинать всегда стоит именно с этого), то в глаза бросится главное – Лю Гиафо каким-то образом выжил в первоначальной истории. Но в «моей» истории я выжил из-за того, что ушел из деревни праздновать свой маленький «попаданческий» праздник – свой личный день рождения – «День попадуна».

А каким образом я мог выжить в варианте Ливея? Правильно – мама и папа. Ни их тел, ни тел сестер – Цу, Микки и Хао – я в деревне не нашел. Логично предположить, что в первоначальном варианте – обзовем его, как ему и положено, «Каноном» – родители смогли защитить не только сестер, но и меня. Потому что в отличие от погибших тогда старших братьев, успевших обзавестись семьями в своих новых домах – я все еще жил с родителями.

Тем не менее, в Каноне засветился только я, а не родители и сестры. Да еще и добрался до Императорского дворца, устроив там большой «бада-бум». Нет, могло быть всякое, но исходя из простых правил анализа, усложнять предположения не стоит, стоит брать самое простое объяснение. Для начала. И только потом, если не стыкуется, искать варианты… «сиреневенькие с переподвыподвертом».

* * *

Жаренный на костре кабанчик был уничтожен Ханой, как всегда, молниеносно.

– Спасибо. – Вежливо поблагодарила она. – Было вкусно. У тебя получается все лучше и лучше. Есть, конечно, моменты, над которыми еще нужно поработать. Но ты стараешься, молодец! Одобрямс!

– Пожалуйста. – Я вытирал руки тряпкой, смоченной в слабом растворе уксуса.

– Тебе прививки делали?

К образованности Ханы я привык и уже не дергался от всех изрекаемых ею явных анахронизмов. Более того, в разговорах с Ханой я тоже не собирался фильтровать свой словарный запас.

– От чего именно?

– Любые. Впрочем, твой вопрос как бы намекает. С термином и понятием вакцинации ты знаком.

– Знаком. – Кивнул я, аккуратно расстеливая тряпочку на ветке кустика, чтобы она просушилась.

– Во-о-от! – Медведица воздела коготь и торжественно провозгласила. – Ты – прививка! Вакцина!

Я посмотрел на коготь. Я задумался. Хана тоже молчала, с интересом поглядывая на меня.

– Кто решил, что попаданцы – это болезнь? Болезнь для чего или для кого? Для мира в целом или для отдельных групп существ, живущих в этом мире, и считающих, что могут что-то решать? Как определили, что это болезнь? Договорились? Кто-то один постановил? Раньше этой «болезнью» уже «болели», голубчики? Кто сделал «прививку»?

– Какой же ты у меня умненький! – Умилилась Хана. – Прям, почемучка!

Она даже поплотнее подобрала под себя лапы, чтобы не искушать себя и снова не двинуть меня дружеским шлепком между лопатками. Меня ж снесет. Прямо в горящий костер… И она останется без ежедневных жаренных кабанчиков.

– А по сути вопроса? Без комплиментов если?

– Существа из других миров – это нормально. – Покивала Хана. – Не всегда приятно, но пережить можно. Типа легкого насморка или царапины, которая быстро заживет. Тут иммунная мировая система справляется сама и достаточно легко.

– А вот разумные существа…

– Именно! А разумные «вирусы», попавшие в мир, приносят ему куда больше неприятностей и головной боли. Не все. Далеко не все. Большинству хватает ума не дергаться, осторожненько встроиться в имеющуюся социальную систему и жить себе тихонечко, наслаждаясь своими бонусами…

– Какими бонусами? – С интересом спросил я.

– Да ты ж сам видел! Разум – штука сложная и вместительная, много в себе несет. В том числе, частичку мира, в котором он первоначально развивался. А попадая в другой мир, эта частичка искажает реальность вокруг себя. Да что там! Просто развитый мозг разумного существа, привыкшего обрабатывать чудовищные, по здешним меркам, объемы информации, сам по себе искажает реальность вокруг себя. Тут тебе и удачливость, тут тебе респект и уважуха от окружающих… не говоря уж о новых методах решения обыденных вопросов и проблем! Много чего еще. А вот насколько это поле-искажение естественно или противоестественного для всей окружающей среды – это уже зависит от самого разумного существа. К сожалению, иногда попадает такое «гэ»…

– А я, значит, не «гэ»?

– Нет! Ты – иммунный ответ, развившийся от применения вакцины, на всякие болезнетворные бактерии!

– Это что же получается… мне теперь бегать по миру и бороться с вирусами?

– Да! – Медведица даже вскочила. – Здорово, правда? Ты – Избранный, Нео!

Правда, под моим скептическим взглядом чуть стушевалась и легла на прежнее место в прежнюю позу.

– Охренеть… – Наконец выдал я. – А кто, кстати, является переносчиком болезней?

– А никто! Как обычный вирус и переносится. Где-то какой-то мир «чихнул» – вирусы и разлетелись. Флуктация! Знаешь такой термин…

– Хана…! – Я посмотрел на медведицу укоризненно… разумеется, без толку.

– Пф!

– Ладно, а кто провел столь успешную… «вакцинацию»?

– Секретная информация, Лю Фан! – Хитро прищурилась Хана.

– Я серьезно.

– Я тоже. Не могу сказать, потому что сама не знаю. Думаешь, не спрашивала? Спрашивала! Думаю, если б знала, меня бы с Жемчужиной к тебе не послали – вдруг проболтаюсь. А может сами не знают! Так тоже бывает, да!

– М-да… Ну, ладно, а на кой хрен мне тогда Жемчужина? С вирусом «Шу Ливея» вроде справился… правда, не совсем понимаю, как.

– Пф! Это был совсем-совсем слабенький вирус! Не успевший еще ничего заразить и сломать…

Лять! То есть эта «имба» была совсем не «имбой», а так… «имбёнок» неопытный.

– … ты его капсид и суперкапсид снес к демонам, а уж остальное было делом техники – добраться до генома и переписать его, как угодно! – Видя мой недоуменный взгляд, сжалилась и пояснила. – Это внешняя и дополнительная оболочки у вирусов, а геном…

– «Геном» знаю! – Поторопился я ее остановить. – Как вы его переписать умудрились?

– Не мы, а мир! – Пафосно возвестила Хана. – Теперь Ливей – обычный человек. По-прежнему сильный цигунатор, по-прежнему обладает памятью о своем мире, но – в пределах статистики. Правило «башка-кирпич-носите-каски» на него снова действует! Если не будет дураком, то возьмется за ум и как-нибудь адаптируется…

Он-то? Возьмется за ум? Ой, что-то я сильно в этом сомневаюсь… да еще и с «медвежьей отметиной» через всю харю, да еще и с его-то жизненными установками. Не-е-ет, эту проблему нужно решать старыми «добрыми» дедовскими методами.

– Ты увела разговор в сторону. Зачем мне Жемчу…?

– Я увела?! Это ты терминов не знаешь, глупый человек!

– Хана…

– … И я вынуждена тебе объяснять элементарные вещи, известные любому образованному разумному существу!

– Хана…

Я с ней, наверно, перепробую все интонации. Вот сейчас – «дорогая, я так вымотался на работе, а ты тут пристаешь ко мне со своими новыми кофточками, сумочками и туфельками»…

– Извини, Хана. Рассказывай, пожалуйста, дальше!

Медведица некоторое время мерила меня очень подозрительным взглядом. Даже чуть-чуть отодвинулась.

– Это же элементарно, Лю Фан! – Наконец проговорила она. – Жемчужина нужна тебе, чтобы научиться управлять своей энергетикой, одновременно усилив ее, эту энергетику. Другими словами, необходимо усилить вакцину, чтобы усилить иммунный ответ системы.

– А те, кто стоят за медведями, не боятся, что я стану такой же «имбой», как Шу Ливей?

– Видимо, не боятся. – Медведица двинула могучими плечами. Типа пожала ими. – Да и чего тебя бояться? Адекватный, неглупый, сообразительный, в дупло с пчелами не лезешь…

– … по своей воле. – Буркнул я.

– Ну, да. По своей воле. А кто на такое будет по своей воле подписываться? Жизнь – боль. Привыкай, двуногий!

* * *

– Знаешь, чего мне в этом мире больше всего не хватает? – Спросил я Хану, осторожно обрезая ножом ногти.

Мы только что плотно покушали очередным кабанчиком и развалились у костра. Кабанчики были на завтрак и были на ужин. Если б не мое категорическое нежелание тратить еще, как минимум, пару-тройку часов еще и днем, то жаренные на костре кабанчики были бы еще и на обед. Два-три часа утром, два-три часа вечером. Итого от шести до четырех часов, отнятых от времени пути.

Такое было впечатление, что медведица специально меня задерживает… Только вот я и сам не торопился, понимая, что вопрос с этим «подарочком» – Жемчужиной – придется так или иначе решить до появления в обитаемых местах. Там, где очень вероятно встретиться с адептом Ци. Который вполне может «учуять» волшебную пилюлю. И рядом при этом не будет медведицы, место рядом с которой в этих краях самое безопасное, наверно.

– Туалетной бумаги! – Мгновенно ответила медведица.

Я некоторое время с удивлением смотрел на нее.

– Довольно близко, но нет. Наличие сукнодельческих мануфактур, дешевизна ткани – все это решает проблему. Тут даже додумались до рулонов с перфорацией и ароматизированных влажных «салфеток» со всякими лечебными и косметическими составами. Я про другое…

Медведица выпалила:

– «Танчиков»!

Я закашлялся от неожиданности. И тут же торопливо отодвинулся, когда Хана подняла лапу, чтобы постучать меня по спине. Та поняла свою оплошность и с извиняющимся взглядом лапу опустила.

– Так чего ж тебе не хватает в этом мире для полного счастья, человек? – Спросила она.

– Книпсера для ногтей. Вот чего ОЧЕНЬ не хватает.

– О-о-о… – Она округлила глаза и даже приоткрыла пасть. – Слушай, а ведь действительно…

– Тем более, у охотников и лучников ногти всегда должны быть коротко обрезаны. Маленькие ножницы, конечно, есть, но из-за паршивой стали быстро тупятся и становятся бесполезными. А из хорошей стали… алхимики вначале дерут с кузнецов, а те – с покупателей. Возможно, положение спасли бы…

– Стой! – Медведица вскочила, и развернулась куда-то на восход. – Погоди! Не трогай свои когти! Я сейчас! Я быстро!

И пулей сорвалась с места, исчезнув где-то между деревьев.

Пряча свой «маникюрный» нож, я только слабо усмехнулся. Интриганка из Ханы – никакая. Давно бы уже могла признаться, что владеет какой-то техникой телепортации или обладает артефактом, позволяющим организовывать порталы. Да еще и сравнительно дешевого по энергозатратам – иначе не таскала бы мне утром и вечером свежезадушенных деликатесных сумтянских ДИКИХ кабанчиков, которые водятся только где-то далеко на севере. Можно подумать, я начну ее уговаривать воспользоваться этим средством мгновенного перемещения на большие расстояния с целью побыстрее окунуться в эту благоухающую субстанцию, что с недавних пор меня окружает. И что наверняка ждет меня в Ван-Шиа, столице провинции Шианзан.

Хана появилась через десять минут. Не больше. Что удивительно, чуть-чуть запыхалась, хотя во время путешествия никаких проблем с дыханием я у нее не заметил. Рядом с ней в красноватом светящемся тумане летел маленький чемоданчик из зеленой кожи «под крокодила»… хотя, о чем я – наверняка, сделано было из самого натурального крокодила. Или какого-то другого ящера-неудачника.

Чемоданчик аккуратно опустился передо мной.

– Воть! Открывай!

Я щелкнул замками и заглянул в чемоданчик. Перевел взгляд на отведшую взгляд медведицу.

– Хана… только не говори, что уперла мамин маникюрный набор. Насколько я знаю женщин, за такое они и убить могут. При этом ты-то избежишь наказания – все шишки мне достанутся.

– Ешь! Тьфу! – Хана помотала башкой и рыкнула. – Совсем меня запутал! Бери и пользуйся! Это детский маникюрный набор. Мой. Когда я маленькая была. Короче, для медвежат.

Я с интересом рассматривал очень качественный маникюрный набор. Ножнички, пилочки, кусачки, книпсеры… Явно фабричного изготовления. Даже заводские клейма есть… Были. На тех местах, где они были нанесены – аккуратные следы работы напильника и наждачного камня.

– … И пользоваться ими могут только существа с пятипалой конечностью с развитыми пальцами. – Вслух закончил я.

– Пф! Ты слишком большого мнения о своем биологическом виде! Вот! Смотри!

Окутавшись красноватым туманом, маленькие ножнички с загнутыми кончиками прыгнули к моему лицу и перед моим носом сделали «чик-чик». Тут же опустились обратно. Правда, в специальные пазы, удерживающие инструменты внутри чемоданчика, попали не сразу.

– Ух, ты! Круто! – Оценил я. И тут же деловито уточнил. – Какова дальность действия у этого… у этой красной штуки?

– Мамину яки видел? – Спросила Хана. Видимо, как раз «эта красная штука» и имелась ввиду. Я кивнул. – У нее – на сто двадцать метров! Если разозлится, то на полтораста запросто бьет! Вот!

– Офиге-е-еть! – Впечатлился я. И вкрадчиво спросил. – А у тебя?

– Какая тебе разница, а?

Ножницы снова подпрыгнули и сделали «Чик-чик».

Понятно. Понятно, что у Ханы дальность этого яки гораздо меньше. Но все равно впечатляет. Свернуть голову кому-нибудь на такой дистанции – это круто. Да даже подножку подставить или под руку дернуть… в самый неудобный момент.

* * *

Ну, да – я все-таки решился и проглотил Жемчужину. А были варианты?

Мы остановились в десяти шагах от речушки. В этих местах уже начинаются предгорья – оттого речка была быстрой и веселой – уклон тут был уже ощутимым.

Собственно, почти вся провинция Шианзан – это предгорья горного массива, протянувшегося в пятистах километрах от побережья, на котором находится родной Увзан. И весь Шианзан – это холмы, невысокие горы, небольшие равнины и озера, образовавшиеся в многочисленных складках местности.

А сам горный массив – это уже в провинции Севадан. Хотя, какая ж Севадан – провинция? Севадан – это уже столичный регион. Вотчина Небесного Белого Дракона, императорского клана Лонг… что б его…

Я начал оборудовать лагерь, и Хана моментально сбежала ставить свои «сигналки». Подозреваю, что медведица просто отлынивала от любых работ по оборудованию стоянки… хотя, что ей можно поручить сделать – даже не представляю. У нее же… лапки.

Закончив с костром, насобирав лапника, натащил много-много дерева. Что-то подсказывало, что стоянка будет куда более длительной, чем обычно, и одной ночью не обойдется.

Даже Хана прониклась важностью момента и деликатесного кабанчика на ужин не было. Как не было необходимости его готовить.

Не обращая внимания на скептическое фырканье Ханы, разделся до исподнего и остался в одних «трусах» – набедренной повязке «ку». Хана и вовсе развеселилась, так как ткань была расписана легкомысленным рисуночком с собачками, кошечками и птичками… Ну, да – мама вышивала. Собственноручно!

Хорошенечко растерся мокрой тряпкой с уксусом, глотнул водички, достал из мешка одеяло-плащ. Расстелил рядом с костром. И достал из подсумка Жемчужину. И не давая себе времени передумать, проглотил ее. С трудом, кстати, пошла. Чуть в горле не застряла. Пришлось даже водой запивать.

– Хана! Ты ее для глотки медведя делала? – Прокашлявшись, возмутился я. – Ты о целевой аудитории, вообще, думаешь, нет?

– Упс… сорян, чувак! Косяк вышел! – Хана, правда, стушевалась. – Я запишу в свой рецептурник, ты не волнуйся! Остальные подопытные будут получать маленькие удобные пилюльки! Но я ж тебе говорила, можно было и разжевать! Она на вкус сладенькая! Со вкусом клубнички!

Ответить что-нибудь остроумное я не успел. Меня накрыло. Вначале что-то беззвучно взорвалось в животе, а когда раскаленная волна достигла головы, окружающая действительность исчезла.

Но сознания я не потерял. К сожалению.

* * *

Кажется, эта была компенсация за то, что я не испытывал никаких мистических приходов перед попаданием в этот мир. Справедливость, можно сказать, восторжествовала – попаданец обязан пройти через всю эту потустороннюю хрень. Вот, пожалуйста! Заказывали – не заказывали, ничего не знаем, уже уплочено.

«Тебя будет корежить» – говорила она. «Тебе будет плохо» – говорила она.

То, что со мной происходило, даже отдаленно не соответствовало этим жалким прогнозам. Меня выворачивало, меня скручивало в тонкую шелковую нить, режущую пальцы, и протаскивало сквозь крохотные отверстия, меня сплющивало огромным шипованным катком и сворачивало в рулончик Мёбиуса, меня распыляло на многие километры беззвучными взрывами в разреженное облако, которое какой-то злой ветер пытался развеять окончательно…

И происходило это не столько со мной, сколько с моим сознанием. Нет, телу тоже доставалось (наверно), но – никакого сравнения с «приходами», что ловил мой разум.

Кажется, несколько раз я даже мог просто потерять себя, сойдя с ума. А то и просто прекратиться, как личность. Окончательно.

И продолжалось вся эта катавасия… непонятно сколько. Ощущение времени куда-то запропастилось. Но мне, ля, хватило…

* * *

По телу все еще пробегали судороги. Довольно болезненные, но после того, что было – ерунда на палочке.

В себя я пришел сразу, без всех этих прибабахов, свойственных «отходняку» от наркоза и тому подобного. Просто открыл глаза и обнаружил себя у той же речки. Тело слушалось, но с огромным трудом. Чувствовал себя, как после долго сна в неудобной позе на жестком ложе… из камней и сучьев.

Меня крепко держали, осторожно заливая в рот воду. Я даже не успел прохрипеть классическое «Пи-и-ить!». Вода. Блаженство!

– С-с-спас-с-сибо… – А вот это просипеть я смог.

Лежал я, судя по ощущениям, на животе Ханы. Теплом и мохнатом. Даже не лежал, полусидел. Логично – в меня ж надо было воды залить. Справа и слева подмышками меня держали две мохнатых медвежьих лапы. А мою флягу держали с помощью красноватого тумана. Как раз сейчас пробка затыкала горлышко… хм, и как я ее потом выковыривать буду? Штопором?

– Пожалуйста! – Бодрый голосок Ханы. – Ну, вот! А ты боялся! Снова живой и почти здоровый! Велкам ту де риал ворд, Нео! Всегда хотела это сказать!

– Осталось понять… насколько риал… и насколько я здоровый… – Выдавил я.

– А вот сейчас и проверим! – С небывалым энтузиазмом воскликнула медведица. – Но раз ты даже говорить можешь, значит, когнитивные функции в порядке!

И меня подняло в воздух. И потащило по воздуху… к реке.

– Хана, тпру!

– Не-а! – Веселый голосок, так и брызжущий энтузиазмом. – А «тпру» будешь своим медведицам… когда объезжать их будешь…!

… И отпустило прямо над рекой.

– Муа-ха-ха!!!

Бултых!

Речка была почти горной. Ледяной. Это, конечно, была не талая вода с ледников. В этой местности ледников пока еще не было – они западнее. Но и из подземных источников бьет совсем не парное молочко. А еще речка была бурной. Если б не силы медведицы, продолжавшей удерживать меня этим своим «красным яки», снесло бы вниз и долбануло бы о коряги или камни. Так бы и кончился – было б обидно: выжил после Жемчужины охренительной силы, но стукнулся головой о камни в речке и захлебнулся.

– Не сцать! Кто не умер от моей пилюли, будут жить до самой старости!

– Эт-т-то т-т-точно! – Простучал я зубами. – К-к-кто не с-с-сдох от этой… г-г-гадости – им ник-к-какая з-з-зараза не с-с-с-страшна!

Меня выдернули из воды. И опустили на мой плащ, лежащий перед костром. Довольно осторожно приземлили, кстати.

По поводу внезапного купания я не ругался и не обижался. Вещь нужная. Во-первых, я был весь покрыт какой-то липкой гадостью, которую надо было с себя смыть. Во-вторых, ледяная вода сработала круче пары чашек чистого неразбавленного хапьяна.

Поэтому, прыгая перед костром и растираясь тем же плащом, ворчал я просто по привычке. И внимательно осматривал место стоянки. Сейчас был день. Пасмурный день. И дело близилось к вечеру. Оказывается, за то время, что мой организм перестраивался под действием Жемчужины, успел пройти снег. Он припорошил деревья, камни у речки, землю…

Снега не было только на полянке, на которой мы разбили лагерь. На круге радиусом двадцать метров снег растаял. Центром круга закономерно был костер и то место, где я валялся. Но это, наверно, ерунда по сравнению со всеми прочими чудесами, происходящими в этом мире.

– Мама приходила? – я успел рассмотреть на поляне некоторые следы… в том числе и волчьи.

– Не только мама. – Ответила Хана, уже намылившаяся куда-то свинтить. – Тут целое паломничество было. Наставники забегали со своими очень-очень ценными советами, еще парочка Старших заглядывало… местные тоже приходили, типа засвидетельствовать почтение и все такое… И все тебя норовили лапой потыкать!

Интересно, куда она собралась? Или – дело сделано, Жемчужина подопытному скормлена – можно идти по своим медвежьим делам? А этот двуногий как-нибудь сам до обжитых мест доберется.

– Ты куда собралась, кстати?

– Что, значит, куда?! – Возмутилась Хана. – За кабанчиком! Между прочим, я все эти четыре дня, пока ты тут валялся и вонял, ни крошки во рту не держала! А рядом столько живности пробегало!

Четыре дня… Четыре дня?!

– Ну, я пащоль! – Она развернулась ко мне задом. – Ты это… костерок пока приготовь, специи там всякие… все дела… лады?

И ушуршала вниз по реке. Там, где деревья гуще и где я не смогу увидеть, как она пользуется порталом.

* * *

Изменения во мне имели место быть… Я б удивился, будь оно иначе после приема такой мощной алхимической пилюли, как Жемчужина. Как меня вообще на части после ее приема не разорвало – вопрос. В том числе и вопрос к моей благоразумности и осторожности. И чувству самосохранения.

Мир вокруг ощущался как-то четче, ярче, сочнее… роднее. С глаз будто спала та самая пресловутая пелена… о существовании которой я до этого, разумеется, даже не догадывался.

Хана с удовольствием переваривала своего законного кабанчика, а я, благоразумно ограничившись бульоном из кабаньей вырезки, решил выполнить начальные стадии Канона. Тело, затекшее от четырёхдневного валяния, того требовало. И невтерпёж было выяснить – смогу ли я, наконец, добраться до тех самых энергий, как родители, братья и сестры.

Да, изменения были. Те движения, что раньше вызывали лишь слабые ощущения тепла, щекотки или холода, теперь давали чувство мощного потока, бегущего по телу и готового выплеснуться вовне. Благо, Канон не позволял этого делать. Как и не позволял превратить эти потоки в разрушительные цунами, готовые разорвать меня изнутри.

– Как-то банально получается. – Я осторожно привалился к теплому боку фыркнувшей медведицы. – Теперь этому внезапно ощутившему свои охрененные силы юноше предстоит пойти в мир и найти себе наставника с длиной белой бородой и густыми длинными седыми бровями, дабы постигать таинства управления своими энергиями…

– Ну, и сходи. Ну, и найди. – Лениво предложила медведица, деликатно рыгнув в сторону. – В чем проблема то?

– Проблема в банальности. – Вздохнул я. – Не хочу ощущать себя главным героем какой-то книжки про мальчика и боевые искусства. А потом выслушивать что-то пафосное типа: «Иди же мой, ученик! Мне больше нечему тебя учить! Ты постиг кунгфу!»

Медведица хрюкнула:

– Глупо.

– Глупо. – Согласился я. – И банально. У этих главных героев – напряга и проблем овердохера. Не жизнь, а сплошные приключения.

– А ты думал, в сказку попал? – Удивилась Хана. – Вот возьми своих медведиц… с кем из них у тебя не будет напряга, проблем и сплошных приключений, а?

– М-да… – Был вынужден согласиться я, мысленно перебрав своих знакомых девушек… не только любовниц, но и просто знакомых подружек – одна, сотрудница внешней разведки, пять других – из верхушки клана, а последняя – вообще… доверенный исполнитель деликатных поручений единовластного повелителя чуть ли не шестой части континента. – Но поныть-то я могу?

– Поныть можешь. – Милостиво согласилась Хана. – Вот сейчас поноешь, а завтра соберешься и потопаешь в Ван-Шиа. К этой своей… Незримой Смерти. За напрягом, проблемами и приключениями.

– Ты завтра уходишь?

– Провожу тебя до вечера и пойду. – Кивнула Хана. – А как догадался-то?

– А чего тут догадываться? – Удивился я. – Жемчужину ты мне скормила, за пациентом в постоперационный период пронаблюдала, осложнений не нашла – можешь идти, получать зачет…

– Диплом. – Буркнула медведица.

– Диплом. А функцию по моей охране, наверняка, можешь передать этим… местным… которые приходили засвидетельствовать свое почтение и потыкать меня своими лапами…

– Пф!

– Ты это… когда порталом пользоваться будешь – можешь за деревья не прятаться. Интересно посмотреть, как это со стороны выглядит.

Медвежий бок дрогнул.

– Ты… знал?

– Знал.

– А чего молчал?

– Ну, мало ли… может, ты стесняешься мне ЭТО показывать. Может, это позволено только своим медведЯм показывать. В брачный период. Интимный процесс, все дела.

– Ч-ч-человек…