Текст книги "Переговорщик (СИ)"

Автор книги: Артемий Джоча

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Annotation

История по мотивам игры Fallout 2, обыгрывающая тему деятельности организации "Анклав" и являющаяся своеобразным продолжением истории "Роботсвиль Роберта Шекли".

Джоча Артемий Балагурович

Джоча Артемий Балагурович

Переговорщик

Переговорщик

– Первый! Один охранник у центрального входа. Прием.

Динамик в ухе сержанта Диксона едва слышно зашипел, потом будто внутри самой головы раздался голос капитана Харди:

– Вижу, первый. Продолжай наблюдать.

Диксон прижал к щеке прохладный металл снайперской винтовки, ствол которой был увенчан толстым цилиндром глушителя. В перекрестье электронного прицела маячила фигура молодого парня, вооруженного охотничьим ружьем. Прохлаждаясь на солнышке перед входом в монастырь, парень откровенно бездельничал, хотя по идее должен был смотреть в оба. Тем более, как рассудил Диксон, на этом горе-часовом лежала обязанность контролировать целый полупериметр, а он вместо того, чтобы зорко наблюдать за окрестностями, ничего не придумал лучшего, чем использовать ружье в качестве подпорки для своей разморенной жарой хари, уперев приклад ружья в пыль дороги.

Сержант, схоронившийся в низкорослом кустарнике, подступавшем почти вплотную к монастырской стене, отвел взгляд от охранника и поискал глазами рядового Стивенса. Тот уже должен был к этому времени обойти площадку по противоположному склону и зайти с другой стороны от входа в монастырь. Вот у противоположного края монастырской стены мелькнул защитный шлем рядового и тут же скрылся, смешавшись с цветом листвы. Любой другой и не заметил бы ничего подозрительного, но сержант Диксон заскрежетал зубами – рядовой демаскировался, и будь на месте охранения сам Диксон – не миновать Стивенсу пули прямо под обрез шлема. Сколько этих желторотых юнцов не муштруй – все бесполезно, пока их собственные задницы не окажутся в реальном бою. У Диксона уже руки зачесались пальнуть по кустам в то место, где залег нерадивый подчиненный, но тут на общей волне послышался долгожданный доклад Стивенса:

– Это третий. Второй охранник прохаживается вдоль стены. Прием.

Значит, всего двое, подумал Диксон и покрепче стиснул винтовку, вновь поймав в прицел отдыхающего парня. Жалко его, но если сейчас последует приказ Харди начать захват, рука сержанта не дрогнет. Осталось дождаться, когда рядовые Фаерли и Круз займут позиции за автобусом, припаркованном неподалеку от монастыря. Хотя оттуда было далековато для броска к монастырским воротам – ребят могли запросто и положить, если бы часовые грамотно относились к своим обязанностям, но Диксон убедился, что подобные опасения излишни. На самом деле группа Диксона выполняла скорее отвлекающий бросок, призванный оттянуть на себя внешнее охранение, чтобы затем по возможности и нейтрализовать его, а остальная часть отряда должна была в это время взобраться по монастырской стене и проникнуть непосредственно в здание церкви через окна.

– Четвертый и пятый на месте, – наконец доложился Круз за себя и Фаерли. – В автобусе пусто. Прием.

– Первый, начинайте операцию немедленно, – тут же скомандовал капитан Харди, который без подсказки со стороны сержанта понял, что все члены штурмового отряда находятся на исходных позициях.

– Всем приготовиться... – Диксон сделал паузу, чтобы в очередной раз оценить ситуацию. Если вдруг в последний момент возникнут какие-то сомнения, еще оставался шанс отыграть назад, но пока все шло по намеченному плану, и сержант облегченно скомандовал: – Начали!

Винтовка в руках Диксона издала едва слышное "пуф-ф", и парень у монастырской стены, выронив ружье, повалился на землю, уставившись остекленевшими глазами в небо. Точно по центру его лба чернела аккуратная дырочка. Позади, где только что была голова охранника, на стене монастыря появилось бесформенное кровавое пятно – слишком яркое и броское на фоне выбеленной солнцем стены. Сержант мельком подумал, что это пятно останется теперь на долгие годы, пока солнце, дожди и ветер совместными усилиями не сживут его со стеной, но обдумывать более обстоятельно сей след в истории монастыря, оставленный беспечным охранником, у Диксона уже не было времени. Он выскочил из кустов и понесся к стене, торопясь побыстрее миновать открытое пространство. Второй охранник из-за угла так и не показался – вероятно Стивенс о нем уже позаботился. Диксон замер у стены и выглянул из-за угла. От автобуса к воротам бежали Круз и Фаерли, держа наизготовку свои автоматы. Круз, оказавшись перед воротами, с разбегу пнул створки ногой, распахивая их настежь, и Фаерли немедленно проскользнул в образовавшийся проход. Круз нырнул следом. Выстрелов не последовало. Диксон подбежал к воротам, спеша занять позицию для прикрытия ворвавшихся на территорию монастыря рядовых. Навстречу ему от противоположного угла стены выбежал Стивенс. "Замешкался, желторотый! Должен ведь был оказаться у ворот одновременно с остальными!" – проворчал про себя сержант.

Где-то за стеной раздался приглушенный звон стекла: вторая группа врывалась внутрь церкви. В глубине здания послышался крик женщины или ребенка – точно не разобрать, но выстрелов по-прежнему не было. Сержант кивнул Стивенсу на ворота. Рядовой без промедления юркнул во двор монастыря и, не останавливаясь, побежал прямиком к входу в здание церкви. Сержант последний раз посмотрел на автобус, лишний раз убеждаясь, что тот действительно пуст, и бросился вслед за Стивенсом, пытаясь взглядом охватить одновременно весь двор. Круз как раз в этот момент с треском вышиб дверь, ведущую в церковь, и как только дверь со стуком распахнулась, Фаерли, замерший наготове с выставленным вперед автоматом, исчез внутри здания. Круз же, присев на колено, остался контролировать двор. Подоспевший Стивенс вбежал в здание следом за Фаерли. Диксон к своему немалому удовольствию отметил, что пока его подчиненные все выполняют безукоризненно, что подтверждалось также и тем, что до сих пор им никто не оказал какого-либо заметного сопротивления. Продолжая озираться, сержант прошел вглубь монастырского двора, контролируя ту его часть, что ускользала от внимания Круза, занявшего позицию возле входа в церковь.

Динамик в ухе сержанта вновь ожил. Это докладывал старший агент Хачкинс, руководивший второй группой, состоявшей целиком из сотрудников спецотдела.

– Это второй. Церковь под контролем. Овцы в загоне! Сопротивления нет. Прием.

– Рид? – спросил Харди.

– Мертв, сэр. Один из охранников постарался. Прием.

Капитан молчал. Диксон нахмурился. Значит, внутри церкви кто-то все же раскусил Рида и успел оказать сопротивление. Но это боевая операция и к потерям надо быть готовыми. Да и Рид тоже хорош – что-то там напортачил, и Харди пришлось на ходу менять план операции в режиме цейтнота: отказаться от перехвата автобуса на выезде из монастыря – так было бы проще, и решиться на немедленный штурм монастыря.

– Буду на месте через минуту, – наконец отозвался Харди. – Сержант Диксон, проверьте всю территорию монастыря.

– Есть, сэр, – отозвался Диксон. – Стивенс, Фаерли! К воротам, живо! Внутри без вас люди Хачкинса разберутся.

Диксон знаком указал Крузу проследовать вокруг здания церкви. Сам сержант двинулся вдоль другой стороны здания. Где-то позади церкви они встретились, окончательно удостоверившись, что кроме их отряда на территории монастыря никого нет. Капитан Харди в сопровождении агента Пибли, несущего за плечами походную рацию дальней связи и исполнявшего роль связиста, появился в воротах монастыря как раз в тот момент, когда Диксон и Круз вместе возвращались к воротам. Теперь пользоваться радиопереговорными устройствами не было никакой нужды. Сержант отогнул усик микрофона к шлему и, вытянувшись перед капитаном, в полный голос доложил:

– Все чисто, сэр!

– Хорошая работа, Диксон, – кивнул капитан, оглядываясь по сторонам.

– Что дальше, сэр?

– Трупы снаружи убрать! Автобус столкните вниз, чтобы не перекрывал обзор. И организуйте посты наблюдения на стене, – распорядился Харди, направившись навстречу появившемуся в дверях церкви старшему агенту Хачкинсу.

– Есть сэр.

Диксон повернулся к стоявшему рядом Крузу:

– Слышал, что сказал капитан? Займись автобусом.

– Да, сэр, – Круз перекинул автомат через плечо и побежал к воротам.

Обернувшись к церкви, сержант заметил неспешно идущих Стивенса и Фаерли.

– Пошевеливайтесь, лентяи! – прикрикнул на них Диксон. – Нечего расслабляться. Не на пикнике! Живо убрать трупы снаружи и пулей назад!

Стивенс сорвался на рысцу, за ним нехотя потянулся Фаерли. Когда Фаерли трусил мимо, сержант не удержался и замахнулся для наставительного пинка, но рядовой вовремя уловил краем глаза намерение сержанта и припустил почти с той же скоростью, что бывало на тренировках. Сержант, усмехнувшись, направился к куче битого кирпича, которая высилась у внутренней стороны монастырской стены справа от ворот. Верхушка стены в этом месте обвалилась, из-за чего и образовалась куча, одновременно служа неплохим местом для наблюдения за происходящим снаружи монастыря через обширную выщерблину в крае стены. Диксон поспешил взобраться на этот наблюдательный пункт, чтобы проследить за тем, как подчиненные выполняют его приказ.

Стивенс уже волок вдоль стены труп молодого парня – наверное, того самого охранника, о котором он докладывал перед штурмом. По всему видно, охраннику пришлось помучиться. Стивенс засадил бедняге одну пулю в живот, а другую в грудь: вся рубаха мертвого парня была залита кровью. С другой стороны от ворот показался Круз, волочащий второго охранника, застреленного самим сержантом. Этого хоть прямо сейчас в гроб укладывай – лицо спокойное с едва наметившейся улыбкой – наверное, так и не понял, что с ним произошло.

В это время стартер автобуса, стоявшего на площадке перед воротами, загудел, вхолостую хлюпая поршнями двигателя – это забравшийся на водительское кресло Круз пытался завести движок. Двигатель чихнул, заставив автобус вздрогнуть, но с первого раза не завелся. Круз, немного выждав, вновь повторил попытку. Движок опять чихнул раз, второй, на третий все же затарахтел, выплюнув из выхлопной трубы сизую струйку дыма. Автобус стронулся с места, его колеса повернулись, направляя машину к краю площадки. Фаерли и Стивенс, бросив свои ноши, с любопытством глазели на происходящее. Диксону и самому было интересно, как Круз справится с поставленной задачей, но от подчиненных праздности не терпел.

– Чего глазеете, как в цирке. За дело! – прикрикнул он на застывших рядовых.

Те нехотя вновь ухватились за тела и поволокли их к воротам. Автобус к этому времени уже вырулил к самому обрыву. Казалось, сейчас он юркнет вниз вместе с отчаянным водителем, но тут движок дико взревел, будто автобус, почуяв свой конец и желая его оттянуть, замер на краю склона, и в этот момент Круз выскочил из распахнутой двери, которую все это время предусмотрительно придерживал ногой в раскрытом положении. Автобус лишь в течении краткого мига балансировал на краю площадки, а затем уже не столько из-за усилий двигателя, сколько под воздействием силы тяжести соскользнула вниз. Диксон увидел лишь один раз, как автобус перекувыркнулся, потом слышался лишь грохот катящегося по склону железа, который звучал довольно долго, пока не затих окончательно где-то внизу. Стивенс и Фаерли к этому времени уже укладывали трупы рядом со стеной внутри монастырского двора, а в воротах показался довольный Круз. Не дав им позубоскалить, сержант тут же выдал всем троим новые приказы:

– Стивенс, на южную стену. Фаерли, на восточную, – распорядился он. – Немедленно докладывайте по радио обо всем, что покажется вам подозрительным. Круз, запри ворота. Остаешься здесь со мной.

Стивенс и Фаерли рысцой побежали по разные стороны здания церкви, чтобы занять определенные сержантом посты, а Круз, захлопнув деревянные створки ворот, заложил их засовом, который очень кстати обнаружился здесь же прислоненным к стене. Пнув ногой в качестве проверки на прочность створки ворот, рядовой обернулся во двор и, заметив что-то, присвистнул.

– Хэй, сержант, смотрите, кто на солнышко выполз! – ухмыльнулся Круз, кивая в сторону церкви.

Диксон обернулся. Из дверей церкви показались двое агентов из группы Хачкинса. Они волокли под мышки старика с разбитой головой, одновременно о чем-то оживленно разговаривая между собой. Подойдя ближе, они замолчали. Подтащив тело старика к тому месту, где лежали мертвые охранники, они бросили тело рядом и уже собрались было уходить, но Диксон остановил их вопросом:

– Это он Рида приставил?

Один из агентов кивнул.

– Мертв?

Опять кивок. Развернувшись, оба пошли обратно к церкви. Диксон фыркнул. Вот вонючки, даже слова не удосужились вымолвить. Эти ребята из спецотдела вечно нос задирают. Интересно, чем это они лучше таких вояк, как сам сержант и его ребята? Да ничем! Строят из себя неприкасаемых. Отвести бы их куда-нибудь за угол да начистить хари, вот только Харди потом сам начистит Диксону харю, а капитана сержант уважал и неприятностей ему доставлять не хотел.

Проводив взглядом удаляющихся агентов, Диксон вскользь посмотрел на старика:

– Круз, проверь его на всякий случай. Не доверяю я этим белоснежкам из спецотдела, – приказал сержант.

Круз шагнул к лежащему старику, а Диксон, больше не интересуясь мертвецом, вытащил из чехла бинокль и повернулся к пролому в стене. Приложив бинокль к глазам, он стал внимательно осматривать неширокую дорогу, вившуюся среди близлежащих холмов. Но через минуту от наблюдения сержанта отвлек какой-то шум. Наверное, Круз зачем-то перевернул старика, решил сержант, продолжая наблюдение. Когда же послышался скрежет вынимаемого засова и негромко скрипнула, открываясь, створка ворот, раздраженный Диксон отнял бинокль от глаз и повернулся к воротам.

– Эй, Круз, какого черта! Я же приказал закрыть воро...

От увиденного сержант поначалу опешил. Круз, держась за голову, сидел на земле. Его шлем откатился в сторону и лежал неподалеку. Старик исчез. Створки ворот были приоткрыты, наводя на мысль, что через них кто-то только что выскользнул наружу. Замешательство сержанта длилось недолго. Сообразив, что произошло и кляня на чем свет стоит разгильдяев из спецотдела, он выглянул за стену, ища глазами беглеца. Так и есть. Давешний старик оказался слишком уж прытким для трупа. Это даже здорово, что старый хрыч всех надул. Лишний козырь в руках сержанта, чтобы при случае ткнуть носом в этот прокол вонючек из спецотдела. Крузу конечно досталось, ну да сам виноват – должен быть готов ко всякому, а не доверять словам дилетантов. А со стариком сержант сейчас мигом разберется. Тому со склона деваться некуда.

Диксон позволил старику отбежать от ворот на несколько десятков метров, прежде чем вскинул над краем разрушенной стены винтовку и нашел в прицел спину беглеца. Сержант спокойно прицелился и выстрелил. Даже как-то неинтересно. Словно стреляешь в тире, и мишень – не одушевленный враг, а бездушная жестянка. Пуля вошла беглецу точно под лопатку. Ноги старика заплелись, он сделал по инерции еще шаг, его повело, и, упав, он покатился с тропинки вниз по склону. Диксон послал вдогонку еще одну пулю, хотя был уверен, что хватило и первой. Так даже лучше, подумал Диксон. Не надо посылать ребят за трупом, чтобы убрали его подальше. Да и этих двоих можно было оставить там, где они лежали, так как здесь они скоро начнут смердеть от жары. Но приказы капитана Харди сержант никогда не оспаривал.

Жирная муха деловито взбиралась по стеклянной стенке стакана, аккуратно обходя встречающиеся на ее пути капельки джина. Иногда она останавливалась в нерешительности и принималась колдовать своими задними лапками у себя под брюшком, потом, будто умываясь, задевала передними лапками фасетчатые глаза, заставляя голову дергаться, как детский шарик, подвешенный на резинке, а затем насекомое вновь отправлялось в путь, на вершину, к краю стакана. Наблюдать за мухой в собственном стакане Джимми наскучило, но и выгонять ее он не спешил. Кто он такой, чтобы указывать этой живой твари, что делать, куда лететь или вот, например, запрещать садиться в его стакан.

Джимми поднял взгляд и стал смотреть на улицу через большое треснувшее стекло, отделявшее зал "Маленькой Пивной" от внешнего мира. Во всем Карвеле наверное одно такое стекло и осталось. Многое исчезло с прокатившейся по городу войной. Исчезло так давно, что уже и старики не помнят, было ли это все на самом деле, или журналы и книги, оставшиеся рассказывать об ушедшем, повествуют лишь о чем-то фантастическом. Ни в жизнь бы Джимми не поверил, что такие заведения, как "Маленькая Пивная", с огромными стеклами-витринами, занимавшими целиком одну из стен, до войны были распространены повсеместно. Да что там пивные. Любой мало-мальски уважающий себя магазин имел такую вот витрину. Разве можно в это поверить, когда сегодня в городе не найдешь цельного куска стекла площадью больше одного квадратного метра. А тут вишь ты, вот она витрина – чудо из чудес – только испорчена кривой трещиной, но это неважно, зато какой эффект: заходишь за стекло к мистеру Боули, и сразу чувствуешь – ты попал в другой мир, без остатка стряхнул с подошв вездесущие пепел и золу и окунулся в ту давно исчезнувшую эпоху, которая нашла здесь свой последний приют. И столики под стать этому волшебному чувству, и деревянная стойка своим потертым видом намекает, что видела не одно поколение посетителей, захаживавших в заведение еще тогда, когда за стеклом не маячили слепые силуэту разбитых домов, а ветви деревьев не напоминали мотки перекрученной проволоки. Даже бутылки с самогоном и настойками, – конечно, сейчас содержат уже не те благородные напитки, что тешили вкус посетителей когда-то, но все равно в мягком свете, занимая почти целиком стену за барной стойкой, поблескивают своими стеклянными боками, наверное, как и тогда, преломляя свет так, будто на самом деле содержат внутри божественный нектар. Впечатление не портила даже муха, которая, одетая в темно зеленый фрак своего хитина, имела шесть лап, два фасетчатых глаза, пару крылышек, пропорциональное брюшко и всем своим опрятным и нормальным видом, когда подобные достоинства среди живых тварей теперь были редкостью, говорила – я живу здесь уже испокон века и я неотъемлемая часть этого заведения. Даже трещина в толстом стекле была к месту – она перечеркивала внешний мир надвое, ломая его в середине на две не стыкующиеся половинки, заставляя думать о нем, как о чем-то нереальном, далеком и чуждом. Выходить туда не хотелось. Хотя конечно, с какой стороны посмотреть. Глядя снаружи, приходилось с сожалением вспоминать – старый мир давным-давно расколот на части, как это стекло, и исчез безвозвратно.

Внимание Джимми привлек бегущий по улице мальчишка. Это был Томи Скари. Вот что, наверное, не изменилось с тех времен, подумал Джимми, так это малолетние сорванцы, всегда находившие не самое лучшее применение своей неуемной энергии. Впрочем, на этот раз Томи был без своих многочисленных товарищей. Щеки мальчугана раскраснелись от быстрого бега, а сосредоточенное выражение лица Томи, совсем не свойственное молодым людям его возраста, подсказало Джимми, что с парнишкой стряслось что-то серьезное. На мгновение взгляд мальчугана скользнул по витрине, проник сквозь толщу стекла и встретился с глазами Джимми...

...под подошвой у Томи что-то неудобно хрустнуло, и чтобы не потерять равновесия, он взглянул себе под ноги. Истертая мостовая больно била в пятки сквозь тонкие подошвы сандалий, но Томи не останавливался, терпеливо снося боль. Его гнала вперед картина, прочно запечатлевшаяся в сознании: окровавленное лицо дяди Майкла, куски рубахи, обрамленные ярко алыми пятнами, и черные дыры в теле, из которых вяло сочилась кровь. Но больше всего Томи запомнил дрожащий, сбивающийся голос дяди, который в перерывах между хриплыми вдохами и выдохами бормотал, как заклинание: "Они все остались там...". Тогда еще местный врач Фарадей Нокл готовился вытаскивать из плеча дяди пулю, а растерянная тетка наконец-то сообразила послать Томи в "Маленькую Пивную" за шерифом Брауном, которого скорее всего можно было отыскать именно там. От самого дома Томи не останавливался ни на секунду. Ни чтобы передохнуть, ни чтобы унять боль в ногах. По деревянной лестнице с крыльца, на разбитый асфальт перед домом, через ржавые шпалы старой железной дороги, и вот теперь по выщербленной мостовой.

Дверь в "Маленькую пивную" была уже совсем близко. За стеклом просматривался уютный зал. Рядом с входом на своем привычном месте сидел за полупустым стаканом худой парень с длинными нечесаными волосами в поседевшем от непогоды пальто не по сезону, с бледным лицом и немигающим взглядом. Это Джимми – местный дурачок. Сколько раз Томи с друзьями потешались над ним, зная, что Джимми-бой никогда не скажет им сердитого слова в ответ. У Томи в голове вдруг мелькнула дурацкая мысль: что же там с мухой в стакане? Захотелось заглянуть в стакан Джимми и проверить, выбралась ли она наконец на свободу или нет? Все те ужасные картины, до сих пор владевшие мыслями Томи, чудесным образом куда испарились без следа. Руки мальчугана, вознамерившегося немедленно выяснить, что же там с мухой в стакане, врезались в дверь, и он, едва не перекувырнувшись через порог, ввалился внутрь заведения. Запоздало звякнул колокольчик, возвещая о его появлении, что, впрочем, уже ни для кого не было событием...

...Джимми вздрогнул, и его ладонь, сжимавшая стакан, непроизвольно дернулась. Муха, успевшая забраться почти на самый край стакана, прожужжав проклятия в адрес неловкого человека, полетела вниз и, упав в маслянистую жидкость, стала беспомощно перебирать лапками. Джимми рассеянно смотрел на нее, потом опустил палец в стакан и позволил мухе уцепиться лапками за подушечку его пальца. Затем осторожно вызволил насекомое из стакана и аккуратно стряхнул на прогретый солнцем край стола. Муха нестройно прожужжала "мерси" и принялась счищать с себя маслянистый напиток. Убедившись, что с ней все будет в порядке, Джимми, наконец, прислушался к тому, что творится в зале.

– Мистер Браун, мистер Браун! – закричал Томи с самого порога.

– Что стряслось-то, сорванец! – благодушно улыбаясь, повернулся к нему шериф, расположившийся у стойки на одном из высоких барных стульев.

У Томи по какой-то не ясной ему самому причине из головы вылетело все, что ему велела сказать тетя. На языке вертелись лишь то, что шептал дядя Майкл, и мальчуган механически выпалил эти слова, до конца так и не решив для себя, что же они означают:

– Они все остались там... Все... Остались...

С лица шерифа Брауна медленно сползла благодушная улыбка. Он слез со стула и присел напротив мальчугана на корточки. Схватив его за плечи и легонько встряхнув, шериф немного привел Томи в чувство.

– Успокойся, парень, и расскажи все по порядку. Что случилось?

Все, кто находился в пивной, повернулись в их сторону, с любопытством ожидая, что скажет мальчик. Некоторые, отодвинув табуреты, встали из-за столов и подошли ближе. Старик Боули перестал протирать фартуком стойку бара и, упершись ладонями в ее поверхность, с озабоченным выражением на лице смотрел на Томи и шерифа. Один только Джимми избегал смотреть на кого-либо. Он сидел неподвижно на своем месте, уставившись на донышко стакана, но неподвижность юноши и его кажущееся спокойствие были обманчивы. Он был натянут, как струна, и так же, как и все остальные, с нетерпением ждал рассказа Томи, зная о том, что скажет мальчуган, быть может, даже чуточку больше, чем тот знает сам.

Томи наконец унял волнение, и его будто прорвало. Глотая окончания слов, он стал пересказывать то, что видел сам вперемешку с тем, что просила его передать тетя и что смог выговорить дядя:

– Дядя Майкл, он... Он ранен... Он лежит раненый у нас дома... Он... Тетя сказала... Он сказал тете, что... Пастухи его принесли... А я пришел позднее, и тетя сказала мне, чтобы я за вами... На них напали... Джас там осталась, а дядя полз...

Теперь все без исключения напряженно слушали почти бессвязный поток, изливавшийся из Томи, не прерывая его и ловя каждое произнесенное слово. Наконец источник иссяк, и раскрасневшийся парнишка, широко раскрыв глаза, стал обводить испуганным взглядом хмурые лица собравшихся вокруг него мужчин.

– Говорил я им: не стоит посещать эту отдаленную церковь! – сжав кулаки, покачал головой шериф. – Не послушали, и вот к чему это привело! Рано или поздно нечто подобное должно было случиться.

– Но ведь с ними были Джек и Чак, – растеряно пролепетал Боули. – Да и Майкл был вооружен...

– Много стоят трое вооруженных людей против шайки рейдеров, – фыркнул Браун. Он поднялся с корточек. – Я в дом Скари. Боули, закрывай свою лавочку и собирай людей на площади перед мэрией. – Браун поискал глаза среди стоявших рядом мужчин. Остановив взгляд на хозяине скобяной лавки Пите Мастерсоне, он сказал ему: – Пит, подгони свой грузовик туда же. Людей будет много, и нам понадобится транспорт, чтобы побыстрее добраться до монастыря.

Мастерсон без слов кивнул и немедленно направился к выходу из бара. Боули стал торопливо убирать стаканы со стойки, не закончил и поспешно скрылся в рабочее помещение в глубине бара. Браун повернулся к Томи.

– Пойдем к твоему дяде, – шериф ухватил мальчишку за плечо и подтолкнул к выходу из пивной.

Остальные посетители бара потянулись вслед за ними, оставив на стойке и столах недопитые стаканы. Большинство собирались присоединиться к спасательной партии и спешили по своим домам, чтобы прихватить оружие и боеприпасы, а также предупредить родных.

Боули, уже переодевшийся, показался за барной стойкой. Фартук исчез, да и рубаха теперь скрывалась за походной курткой армейского образца. На брезентовом ремне через плечо висела длинная винтовка. Заметив в углу зала Джимми, единственного, кто остался в баре, Боули крикнул ему:

– Джим, я закрываюсь, так что извини, – махнул он рукой, выходя из-за стойки и опуская за собой откидной сегмент столешницы. – Сам, наверное, слышал, какая беда приключилась.

Боули говорил это просто так для порядку. В их городке Джимми считался чокнутым, и что-то растолковывать ему вообще-то не было особой необходимости – все равно ведь ничего не поймет – витает где-то в облаках, в своем чокнутом мире. Впрочем, парнем он был тихим, и люди вели себя с ним мягко и по-доброму. Поначалу некоторых раздражало, что Джимми никогда не смотрел в лицо собеседнику, предпочитая прятать взгляд где-то возле своих ступней, но к этому тоже все привыкли. Вот и на этот раз Джимми, не удосужившись даже повернуть голову в сторону Боули, быстро встал из-за стола и направился к выходу. Боули знал, что Джимми ютится в небольшой лачуге на окраине города. В будни парень зарабатывал себе на жизнь, выполняя нехитрую работенку, которую охотно поручали ему жители города. Да и сам Боули частенько нанимал парня, чтобы тот подсобил ему разгрузить поутру запасы провизии или помог починить крышу: подержал инструмент или еще что попроще. В дополнение к скромной оплате он обычно ставил Джимми бесплатную кружку пива с сухариками, которые готовила жена Боули.

Боули вздохнул, в очередной раз жалея парня, затем осмотрел помещение бара, отмечая неубранные за посетителями стаканы и тарелки, и в надежде совсем скоро вернуться к своему любимому детищу и навести должный порядок, покинул бар вслед за Джимми, не забыв при этом по привычке перевернуть за стеклом табличку "Закрыто", прежде чем запереть двери заведения. Хотя в табличке, наверное, не было никакой необходимости: в их маленьком городке и так все поймут, куда подевался хозяин и почему заведение заперто – к этой минуте уже весь городок должны были переполнять новости о произошедшем в церкви Валентайна. Но Боули не мог удержаться, чтобы не уделить время этой маленькой детали, являвшейся частичкой старинного ритуала, которого Боули старался бережно придерживаться, тем самым подчеркивая в первую очередь лично для себя незыблемость старых традиций, которые он унаследовал от своего отца.

Убедившись, что все сделано, как надо, Боули отвернулся от витрины и поправил на плече винтовку. Неподалеку переминался с ноги на ногу Джимми, уставившись взглядом куда-то в выщербленный асфальт возле своих ног. Боули вздохнул, отвернулся и, более не думая о Джимми, поспешил на место объявленного шерифом сбора. Когда Боули повернулся к Джимми спиной, юноша высоко поднял голову, избавившись от уже привычной для него сутулости, и пристально посмотрел вслед удаляющемуся хозяину бара.

Майкл Скари скривился от боли, когда Августа, его сестра, поправила подушку, чтобы он мог, полулежа в постели, отвечать на вопросы шерифа, устроившегося возле кровати на табурете. Из-за полуприкрытой двери в комнату заглядывал испуганный Томи, не осмеливающийся подойти ближе, так как его совсем недавно уже выставили вон, как только пришел шериф.

Дождавшись, когда лицо старика наконец разгладилось, Браун спросил:

– Кто на вас напал?

Майкл покачал головой:

– Не знаю.

– Ну, хоть что-нибудь ты можешь мне про них рассказать? Как они были вооружены, что говорили, или они сразу начали стрелять?

Майкл зажмурился, с такой силой сжав свои воспаленные веки, что Браун даже испугался, как бы старик не выдавил себе глаза.

– Все были одеты в форму, – наконец сказал Майкл. – Что-то говорили, пока волокли! Не помню... Голова раскалывается... Джека и Чака убили... Видел их тела, когда меня выкинули из церкви. Мне повезло... Наверное, подумали, что я тоже сдох, так у меня вся башка была кровью залита. Спохватились, когда я был за сотню метров от монастыря. Снайпер положил пулю почти точно под лопатку. Повезло мне... – вновь повторил Майкл, а в интонациях ощущение, будто и не желает он этого везения. – Да они, похоже, не очень-то и старались меня остановить, иначе послали бы кого-нибудь добить. Я ведь только ползти мог. Да сдох бы все равно, если бы на меня пастушья собака не наткнулась, – Майкл сглотнул. Браун терпеливо ждал, понимая, что это еще не все. Старик отвернулся к стене, пряча наполненные слезами глаза: – Слышал я, как эти гады ворота монастыря закрыли, и больше оттуда ни звука не донеслось. Ни выстрелов, ни криков. Ничего!

Браун сжал руку старика, лежащую поверх одеяла. Шерифу самому не хотелось мучить раненого расспросами, тем более под укоряющим взглядом его сестры. Майкл был слишком слаб сейчас и нуждался в покое. Но ситуация была такова, что только он один мог рассказать, что случилось в монастыре.