Текст книги "Я дрался с самураями. От Халхин-Гола до Порт-Артура"

Автор книги: Артем Драбкин

Соавторы: А. Кошелев,A. Езеев,B. Киселева,Баир Иринчеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

Силы Сторон

К 8 августа 1945 г. Квантунская армия под командованием Ямада Отодзо состояла из 1-го и 3-го (Восточно– и Западно-Маньчжурского) фронтов, 4-й отдельной армии, 2-й и 5-й воздушных армий. На вооружении Квантунской армии было 1155 танков, 5360 орудий и 1800 самолетов. Общая ее численность достигал 960 тысяч человек. Оперативно Ямада подчинялись 178 тысяч солдат Маньчжоу-Го и 12 тысяч Внутренней Монголии, а также Сунгарийская военная флотилия. 9 августа, уже после начала войны, в состав Квантунской армии был включен 17-й (Корейский) фронт. Вдоль советской и монгольской границ имелось 17 укрепленных районов (более 4500 долговременных оборонительных сооружений) общей протяженностью свыше 1000 км. Природно-климатические условия театра военных действий благоприятствовали стратегической обороне – наличие вдоль советско-манчжурской границы полноводных рек, разлившихся от дождей (август в Маньчжурии – дождливый месяц) и обширных горных систем затрудняло наступательные действия. Со стороны Монголии подступы к оборонительным рубежам были прикрыты труднопреодолимыми безводными полупустынями и Хинганским хребтом.

^{Штаб японской дивизии (Маньчжурия, 1945 г.)}

К началу войны группировка советских войск на Дальнем Востоке и в Монголии насчитывала до 1 700 000 человек, 5500 танков и самоходных орудий, более 26 000 орудий и минометов, около 4000 самолетов. Все три фронта – Забайкальский, 1-й и 2-й Дальневосточные, – а также Тихоокеанский флот и Краснознаменная Амурская флотилия были объединены под Главным командованием маршала Советского Союза Василевского. Войска, прибывшие на Дальний Восток из Европы, имели богатый боевой опыт, в том числе прорыва хорошо укрепленных районов и действий в горной местности.

Вступление СССР в войну

Государственные интересы СССР требовали вмешательства в войну на Тихом океане. Нетрудно смоделировать ситуацию в случае дальнейшего сохранения нашего нейтралитета. Япония, безусловно, была обречена на поражение, пусть даже не в 1945 г., так в 1946-м. В течение последующих месяцев войны, несомненно, окреп бы союз Чан Кайши с американцами. Еще до падения Японии в Китае высадились бы американские войска. После капитуляции Японии СССР оказался бы в кольце американских баз на Курильских островах и Южном Сахалине. А вдоль всей огромной границы с Китаем дислоцировались бы многочисленные армии Чан Кайши, поддерживаемые американской авиацией.

Вступление СССР в войну с Японией обезопасило наши границы с Китаем почти на 20 лет и дало возможность свободного выхода в океан нашего Тихоокеанского флота.

Считать наступление советских войск в августе 1945 г. агрессией и нарушением советско-японского договора о нейтралитете могут только недобросовестные историки или набитые дураки. Риторический вопрос: можно ли требовать выполнение договора (контракта, условий сделки и др.) от умершего или находящегося в предсмертной агонии человека? Смерть человека или его агония автоматически прекращают действие всех договоров и сделок, заключенных им. Другой вопрос, что когда речь идет о межчеловеческих отношения, то в договорах участвует и третья сторона – наследники умершего и, разумеется, государственные структуры, которые могут и должны выполнять обязательства покойного или недееспособного человека.

В договоре между СССР и Японией не было ни третьей стороны, ни правопреемников договаривающихся сторон. Поэтому недееспособность одной из сторон автоматически делает любой международный договор ничтожным. Так было и так будет всегда. Развал любого государства всегда затрагивает интересы его соседей – великих держав и автоматически приводит к вмешательству. Кризис власти в России в 1918 г. привел к интервенции стран Антанты и Японии, кризис Польского государства в середине сентября 1939 г. привел к вводу на его территорию советских войск, развал Югославии в 1990-х годах привел к вмешательству в ее дела стран НАТО и т. д.

^{Дивизионный наблюдательный пункт (Квантунская армия, 1945 г.)}

Еще один риторический вопрос: что бы делала Япония, если бы немецкие войска к зиме 1941 г. вышли бы на линию Архангельск – Казань – Астрахань? Как уже говорилось, Япония имела соответствующие планы и была готова привести их в исполнение.

9 августа 1945 года объявление войны и начало наступательной операции советских войск застало противника врасплох – японское командование явно недооценило угрозу, полагая, что СССР не в состоянии развернуть активные боевые действия раньше осени. Что касается японского политического руководства, то уже через несколько часов премьер-министр Судзуки на экстренном заседании Высшего совета по руководству войной заявил: «Вступление сегодня утром в войну Советского Союза окончательно ставит нас в безвыходное положение и делает дальнейшее продолжение войны невозможным».И хотя Ставка незамедлительно приказала войскам «быть в готовности к ведению боевых действий против Советского Союза по всему фронту»,уже на рассвете 10 августа кабинет министров поручил Министерству иностранных дел уведомить союзные державы о согласии Японии принять условия Потсдамской декларации. Все попытки противников капитуляции настоять на продолжении войны провалились, офицерский путч был подавлен, десятки заговорщиков совершили самоубийство. В полдень 15 августа по токийскому радио было передано обращение императора, который сообщил подданным о своем решении прекратить сопротивление. Однако это не остановило стремительного наступления советских войск, тем более что штаб Квантунской армии медлил с признанием капитуляции до полудня 18 августа, а на Курилах бои затянулись до 23-го.

Таким образом, создалась уникальная в военной истории ситуация, когда одна из сторон подняла вопрос о капитуляции уже на второй день войны, однако боевые действия продолжались и после капитуляции.

Самое забавное, что выступление императора от 15 августа не только окончательно дезорганизовало сопротивление японской армии, но и вызвало панику в… США. Когда сразу после этого заявления Трумэн собрал высокопоставленных лиц в Белом доме, «мало кто верил в правдоподобность случившегося»– ведь «начальники американских штабов убедили президента, что Япония сдастся не раньше 1947 года, и разгром ее может стоить Америке миллиона солдат».Соединенный Штаты ни морально, ни организационно не были готовы к капитуляции Японии. Американские войска смогли высадиться в Токийском заливе лишь 27 августа. При этом произошел забавный инцидент, который хорошо иллюстрирует страхи американцев перед русскими. К месту высадки прибыла группа советских дипломатов. Внезапно к ним подлетел «виллис» с американскими солдатами, которые под угрозой оружия заставили дипломатов ехать к командиру дивизии, а тот стал истерично орать: «На каком основании русские первыми прибыли на базу Йокосука, разве вам не известно указание генерала Макартура [20]20
  Главнокомандующий американскими силами на Тихом океане.


[Закрыть]о том, что именно моя дивизия занимает базу?»Когда полковник остановился, чтобы перевести дух, дипломаты объяснили ему, что к чему. Бравый полковник сразу сменил тон и стал расточать комплименты русским. Этот эпизод показывает, что американцы были готовы увидеть советские войска даже в Токио.

Наступление 1-го Дальневосточного фронта

1-й Дальневосточный фронт наносил главный удар в направлении на Мулин – Муданьцзян. Наступление началось в час ночи 9 августа. Внезапности нападения способствовал проливной дождь. Противник был застигнут врасплох. Хотя японские гарнизоны и получили приказ о готовности к отражению возможного наступления, предпринять что-либо они не успели. Передовые батальоны, с которыми в качестве проводников шли группы пограничников, точно выходили к намеченным объектам и уничтожали долговременные сооружения противника. О роли пограничников свидетельствует тот факт, что за два дня, 9 и 10 августа, в Приморском пограничном округе только без вести пропали 14 человек. Замечу, что потери пограничников в общие сводки не включены и полностью до сих пор не подсчитаны.

^{Японский пулемет на позиции}

За передовыми частями перешли в наступление главные силы фронта, которые в трудных условиях горно-лесистой местности за двое суток на отдельных направления продвинулись на 75 км и овладели укрепрайонами Хутоу, Пограничная, Дуннин. Однако, даже оставшись в тылу стремительно наступающих советских войск, многие японские гарнизоны не сложили оружия. Как отмечалось в приказе командующего фронтом: «Установлено, что в бывших укрепленных районах и, кроме того, в горах и скалах осталось еще много недобитых гарнизонов, ДОТов и огневых точек. Распыленные по лесам и сопкам мелкие группы противника возвращаются в не разрушенные огневые точки, ведут из них огонь по нашим проходящим войскам и одиночным военнослужащим».Для ликвидации обнаруженных очагов сопротивления, прочесывания и «зачистки» укрепрайонов использовались специальные штурмовые группы, саперы и тяжелая артиллерия. Отдельные японские гарнизоны продолжали сражаться вплоть до 26 августа. Особенно упорные бои шли за высоты «Верблюд» и «Острая» Хутоуского УРа. [21]21
  УР – укрепленный район.


[Закрыть]Эти опорные пункты сопротивлялись буквально до последнего человека – причем не только японские солдаты и офицеры, но и их семьи: по окончании боев из казематов извлекли около 700 трупов, в том числе 160 женских и детских.

Преодолев долговременную оборону противника и продвинувшись на 100 км, 14 августа войска 1-го Дальневосточного фронта завязали бои за город Муданьцзян – крупный промышленный центр, узел дорог и опорный пункт, прикрывавший подступы к Центральной Маньчжурии. Здесь оборонялись пять японских дивизий, усиленных тяжелой артиллерией и сотнями ДОТов, каждый из которых приходилось брать приступом.

При поддержке штурмовой авиации, наносившей эффективные удары по узлам обороны противника и его резервам, наступающие советские войска сломили упорное сопротивление в районе станции Машаньчжань, форсировали реку Муданьцзян и ворвались в город. Ожесточенные бои, доходящие до рукопашных, продолжались три дня. Японцы неоднократно переходили в контратаки. Сотни смертников охотились за советскими офицерами и генералами, уничтожали танки и автомобили. Особенно тяжелая обстановка сложилась в полосе наступлении 26-го стрелкового корпуса, передовые части которого даже вынуждены были под натиском противника отойти на 8–10 км.

И все-таки 16 августа, полуокруженный и атакованный с востока и северо-запада, Муданьцзян пал. Здесь были разгромлены основные силы 5-й японской армии. Ее командующий впоследствии вспоминал: «Мы не ожидали, что русская армия пройдет через тайгу, и наступление русских внушительных сил со стороны труднодоступных районов оказалось для нас совершенно неожиданным. Потери 5-й армии составили более 40 тысяч, то есть около 2/3 ее состава. Оказывать дальнейшее сопротивление армия не могла. Как бы мы ни укрепляли Муданьцзян, отстоять его не представлялось возможным».

Сломив сопротивление, войска 1-го Дальневосточного фронта двинулись на Харбин и Гирин.

19 августа из Харбина в штаб 1-го ДВФ был доставлен начальник штаба Квантунской армии генерал Хата, которому был предъявлен ультиматум для передачи командующему Квантунской армией генералу Ямада. В ультиматуме советское командование требовало «немедленно прекратить боевые действия частей Квантунской армии повсюду, а там, где окажется невозможным быстро довести до сведения войск приказ о немедленном прекращении боевых действий, прекратить боевые действия не позднее 12.00 20 августа 1945 г.»

^{Пленные японцы}

В тот же день японские войска начали массово сдаваться в плен.

Боевые действия 2-го Дальневосточного фронта

Согласно плану наступления фронт наносил главный удар из района Ленинское на сунгарийском направлении. 15-я армия должна была во взаимодействии с двумя бригадами речных кораблей Амурской флотилии и при поддержке авиации 10-й воздушной армии форсировать Амур по обе стороны устья реки Сунгари, овладеть городом Тунцзян и развивать наступление на Цзямусы и Харбин.

Наступление началось в ночь на 9 августа. Лето 1945 г. выдалось дождливым, вода в реках поднялась, вышла из берегов и затопила окрестности. Это сильно осложняло наступление советских войск. Места, намеченные для сосредоточения войск, оказались под водой, дороги размыты. Заболоченные берега Амура крайне затрудняли подход к реке и выбор участков для переправ.

Чтобы обеспечить форсирование Амура, командование фронта усилило 15-ю армию понтонными парками, плавающими автомобилями и баржами Амурского речного пароходства. Но главную роль сыграли корабли Краснознаменной Амурской флотилии. Они переправили большую часть войск и боевой техники, а также подавляли артиллерийским и пулеметным огнем огневые точки противника, располагавшиеся на берегу и мешавшие форсированию реки. Преодолевая сопротивление японцев, передовые отряды 9 августа заняли несколько островов на Амуре, плацдарм севернее города Тунцзян и овладели городом Фуюань, разгромив там японский гарнизон.

В ночь на 10 августа началась переправа основных сил. Не дожидаясь полного сосредоточения, переправившиеся подразделения 361-й стрелковой дивизии перешли в наступление и овладели городом Тунцзян.

Упорные бои развернулись за Фугдинский укрепрайон. На южной окраине Фугдина находился военный городок, окруженный противотанковым рвом и валом с пулеметными ДОТами и ДЗОТами. В самом городке, который обороняли три батальона, была целая система артиллерийских и пулеметных ДОТов, замаскированных под жилые дома и соединенных между собой траншеями и ходами сообщения, а также 20-метровых металлических вышек с бетонными колпаками. Советским войсками при поддержке танков и корабельной артиллерии пришлось штурмовать Фугдин два дня. Уличные бои отличались редкостным ожесточением – вплоть до рукопашных схваток.

После ликвидации Фугдинского укрепрайона, корабли высадили десант в Цзямусы, откуда войска двинулись по обоим берегам Сунгари на Харбин. Однако, вопреки официальной версии, первыми в Харбин вошли моряки Краснознаменной Амурской флотилии.

Одновременно с участием в Маньчжурской наступательной операции, войска 2-го Дальневосточного фронта совместно с Тихоокеанским флотом провели еще одну – Сахалинскую. Освобождали Южный Сахалин войска 56-го стрелкового корпуса. На прорыв главной линии японской обороны – Харамитогского укрепрайона – им потребовалось 7 суток. Тем временем в тылу японской группировки были высажены десанты – в портах Торо, Эсуторо, Маока (здесь противник оказал упорное сопротивление), Хонто и на военно-морской базе Отомари. Последние японские части на Южном Сахалине капитулировали лишь 25 августа.

Наступление Забайкальского фронта

В авангарде Забайкальского фронта наступала 6-я Гвардейская танковая армия, наносившая главный удар в направлении на Чанчунь. За первые пять суток танкисты прошли 450 км, с ходу преодолели хребет Большой Хинган и вырвались на оперативный простор Центральной Маньчжурской равнины. Таким образом, первая задача – закрепить за собой хинганские – перевалы, не допустив подхода резервов противника, – была выполнена. Однако дальнейшее наступление на Чанчунь и Мукден замедлилось – начались проблемы с горючим, так как танкисты далеко оторвались от тылов, и пришлось использовать для снабжения армии транспортную авиацию. Кроме того, ливневые дожди размыли дороги, танки и автомобили застревали в грязи, люди по нескольку суток не получали хлеба и горячей пищи. Но советские войска не останавливались. От города Тунляо на юго-восток танковые части продвигались по железнодорожному полотну, так как дожди и разлив рек превратили низменности вокруг в сплошное болото. На протяжении 120 км танки шли со скоростью 4–5 км/ч, а автомобили – 5–6 км/ч.

Еще труднее развивалось наступление на левом фланге фронта, где действовала 36-я армия. Ей предстояло прорывать самый мощный из японских УРов – Хайларский. Этот укрепрайон, который японцы обустраивали 10 лет, насчитывал более 200 долговременных огневых точек – ДОТов, ДЗОТов, бронеколпаков, – на подавление которых нашим войскам потребовалось шесть дней, а остатки хайларской группировки противника капитулировали лишь 18 августа. Но даже после этого смертники-одиночки не прекратили сопротивления – по рассказам очевидцев: «враг при отходе оставляет снайперов-смертников и диверсионные группы, которые обстреливают проходящие машины, пытаются взорвать мосты, склады и промышленные предприятия… На кладбище в районе командного пункта дивизии обнаружен японский снайпер. Он был замурован в надмогильный памятник и имел запас продовольствия и воды на десять суток. В нише другого памятника найден прикованный цепями пулеметчик».

После ликвидации другого укрепрайона – Халун-Аршанского – отходившие оттуда японские части несколько раз пытались контратаковать наши войска в районе городов Солунь и Ваньемяо. Последние очаги сопротивления здесь были ликвидированы лишь к 30 августа.

С юга действия главных сил обеспечивала конно-механизированная группа генерал-полковника Плиева, в состав которой, кроме советских частей, входили также и союзные войска монгольской Народно-Революционной армии. В первые дни наступления КМГ попросту рассеяла небольшие конные отряды князя Дэвана – главы прояпонского монгольского правительства. Попытка противника контратаковать закончилась для него плачевно – сначала по дикой монгольской коннице, не имевшей ни бронетехники, ни артиллерийской и воздушной поддержки, был нанесен штурмовой удар советской авиации, а затем в атаку пошли «тридцатьчетверки». Как вспоминал сам Плиев: «Рев моторов навел ужас на людей и лошадей. Обезумевшие животные, шарахаясь друг на друга, сбрасывали седоков и табуном мчались по степи, унося на себе чудом удержавшихся в седле всадников. После этой безумной скачки поле покрылось трупами».

14 августа части КМГ после небольшой перестрелки овладели городом Долоннор и захватили дворец князя Дэвана в Барун-Сунитване. Войска князя разбежались, а сам Дэван удрал в сторону города Гуйсуй.

К 20 августа, взяв штурмом город Чжанбэй и Калганский укрепрайон и без боя овладев городом Жэхэ, конно-механизированная группа двинулась на Пекин. Но у Великой Китайской стены, на границе Внутренней Монголии и Китая, войска были остановлены приказом командования. А ведь «до столицы Китая остался один «прыжок»– сокрушался Плиев. – Но пришлось приостановить наступление и отойти на север, за Великую Китайскую стену».

^{Допрос японских генералов советскими офицерами}

Тем временем, чтобы ускорить капитуляцию Квантунской армии, в ключевых пунктах дислокации японских войск – в Харбине, Чанчуне, Гирине, Мукдене, Порт-Артуре, Дайрене, Пхеньяне – высаживаются советские воздушные десанты. В Мукдене десантники пленили маньчжурского императора Пу И, а в Чанчуне советский уполномоченный полковник Артеменко явился прямо в штаб командующего Квантунской армией генерала Ямада, который в это время проводил совещание. «Советский офицер прервал его и вручил японцам требование о немедленной и безоговорочной капитуляции. Командующий молчал. Дар речи вернулся к нему только с появлением над городом наших десантных самолетов и бомбардировщиков. Тут Ямада сделал попытку оговорить какие-то свои условия. Как и полагалось по инструкции, И. Т. Артеменко наотрез отверг их и решительно потребовал немедленной капитуляции. Командующий первым снял саблю и вручил ее особоуполномоченному, признавая себя пленником Советской Армии. Вслед за ним то же самое проделали и все другие японские генералы, находившиеся в кабинете».

22 августа капитулировал начальник гарнизона Порт-Артура Кобаяси. Но когда он протянул советскому представителю свой самурайский меч – тот вернул клинок обратно: личный приказ Сталина предписывал оставлять холодное оружие бывшим японским офицерам. Через день в Порт-Артур вошли части 6-й Гвардейской танковой армии.

Это событие имело не только символическое значение – вернувшись в Порт-Артур, Россия смыла с себя позор поражения в русско-японской войне сорокалетней давности, – но и важнейшие геополитические последствия. Заключив с китайским правительством договор о совместном использовании Порт-Артура в качестве военно-морской базы и оперативно введя туда войска, Сталин не только узаконил статус Советских вооруженных сил в Китае, но и опередил американцев – когда правительство США потребовало от командования своих ВМФ высадить десант в Дальнем и Порт-Артуре, американские адмиралы категорически отказались. Они прекрасно понимали, что это может привести к вооруженному конфликту с Красной Армией.