Текст книги "Три кольца (СИ)"

Автор книги: Артем Рыбаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Глава 11

В Степаньково мы въехали, когда на часах было без тринадцати минут шесть.

«Обалдеть! Горячий у меня сегодня денёк выдался! – оценил я свои приключения, заруливая во двор опорного пункта. – За десять часов и из плена сбежал, и повоевал, что называется, от души, и в погоне поучаствовал, и под миномётным огнём побывал. Не жизнь, а боевик американский! Осталось только напиться до положения риз и уединиться с какой-нибудь грудастой селянкой!»

Видно, с внешних постов сообщили о нашем приближении, потому что дверь опорного пункта открылась, и на крыльцо вышел сам Гедеван. Учитывая его всегдашнюю занятость, это было сродни раскатыванию красной ковровой дорожки.

– Валер, – окликнул я его. – Этот «пепелац» теперь мой!

Начальник аналитического отдела скривил гримасу, по-видимому, должную означать что-то вроде «тут судьбы народа и страны под угрозой, а ты о бабках», но промолчал и сделал приглашающий жест рукой. «Ну и чудно, раз он торговаться не намерен, пусть даже из-за занятости великой, то потом не «отожмёт» – не в его правилах. – А то есть среди наших такие скупердяи, что с места в карьер заявляют: «Все трофеи сдать, а потом, когда их хозслужба совместно с Экономическим советом оприходуют – тебе может, что и обломится»». Такая система аккуратно насаждалась уже лет пять, и многие «старики» на собраниях и сходках возмущались. А по мне, так не за «длинный патрон» служим, да и не знаю я ни одного Следопыта, который себя в рейде финансово обидит. А вот отстёгивать за хорошую связь и своевременную помощь, на мой взгляд, очень правильно».

– Садись, – предложил Валера, когда я вслед за ним вошёл в выделенный ему кабинет.

– Я у Саламандра Тушканчика под себя забираю на это дело, – мы сегодня с Гедеваном уже здоровались, и даже два раза, поэтому я политесами заниматься не стал, а сразу перешёл к делу.

Терёшин на мою тираду не отреагировал, а вместо этого развернул ко мне монитор стоявшего перед ним компьютера:

– Узнаёшь кого?

На память я не жаловался и сразу опознал на десятке предъявленных мне разноформатных картинок моего сегодняшнего «нанимателя». Только качество фотографий было, мягко говоря, не очень.

– Это «Дуб», он же – «Берг». Тот дядька, что меня сегодня умыкнуть пытался, а потом безвинно сгорел в адском пламени.

– А вот хрен! – заявил из-за монитора Валера. – Это, насколько нам известно, капитан СЭПО [68]68
  СЭПО(швед. SдPO (аббревиатура от SДkerhetspolisen – Служба государственной безопасности Швеции)) – самостоятельное подразделение Главного полицейского управления Швеции (Rikspolisstyrelsen), в задачи которого входит раскрытие и предотвращение преступлений против государственной безопасности. Занимается в том числе и контрразведывательной деятельностью.


[Закрыть]Торвальдсен. Тертый тип. Служить начал ещё до Тьмы. Там в левом нижнем углу есть фотка. Из Особого отдела псковитян. А у них – из базы тогоОсобого отдела.

– То-то я смотрю, ребята хитро зашли. Но ведь справились мы?

– Ты, конечно, у нас сегодня герой и победитель, но учти – Андреич, бросив все дела, уже «летит сюда на крыльях любви».

– Даже так?

– Угу. Он, как про вертолёт в Мигалове узнал, так сразу перевозбудился, Очкарика вместе с Лизой Фёдоровной к нам откомандировал и обещался лично на месте во всей этой мутоте разобраться. Так что не будет тебе сейчас бани с девками, и не мечтай! Твои соображения?

– Баню ты всё равно растопить вели, а то на Бабу-Ягу не похож, – отшутился я, и сменил тон на серьёзный. – Мы с Тушканом перетёрли ситуёвину по дороге.

– И?

– Это – заход на «Гнездо». Меня цепанули как представителя «семейки», но немного поторопились с обострением ситуации. Если моё мнение учитывается, то я считаю, что они работали в цейтноте, по не полностью достоверной информации, и инфа эта – от кого-то из наших гражданских.

– С этого места – поподробнее.

– А что, непонятно разве?

– Понятно, но хочется умного человека послушать. – Валерка, как и я, любил «размышления в диалогах». Хотя здесь ничего удивительного – учил нас один человек.

– Довод номер один – о том, что я сын своего папы знают многие. Так?

– Так.

– А вот то, что я далеко не последний человек в Братстве – знает гораздо меньше народу.

– Верно. У нас – около тысячи надёжных людей, ну и у соседей – человек сто.

– Вот! А теперь вспомни про «мульку», которую Андреич три года назад придумал. Ну, что я – раздолбай, дебошир и вообще очень жадный и неприятный человек.

Гедеван расслаблено откинулся на спинку роскошного кожаного кресла – добычи одного из рейдов, и довольно улыбнулся:

– Дошло до тебя, надо понимать?

– Ага, дошло. И баню я тебе уже через полчаса предоставлю, но без девок – сам найдёшь.

– А что так быстро? Где многочасовая беседа с логическими повторами в надежде докопаться до остатков моего мозга? – такая либеральность обычно весьма педантичного в вопросах службы друга меня насторожила.

– А чего тебя терзать, если ты почти слово в слово повторил «скороспелку» Андреича. А мне ли не знать, что если вы оба говорите одно и то же, то так оно, скорее всего и есть. По крайней мере, я только пять случаев этому противоречивших могу вспомнить.

– Это какие же? – заинтересовался я.

– Все они касались количества выпитого и отношений между полами, – заржал Валера. – Не, Илюх, если ты помыться с дороги не хочешь, то я не неволю. Но Виталь Андреич через пару часов приедет, и тогда, боюсь, не то что попариться, но и погадить у нас времени не будет. Уж можешь мне поверить!

* * *

Баню нам Валера действительно обеспечил, и теперь мы всей шестёркой наслаждались. Понятно, что традиции правильной парилки не умирали на Руси никогда, но за годы холодов баня стала для многих местом, где можно не только расслабиться и здоровья набраться, но и погреться по-настоящему. У дяди Виталия на даче баня была капитальная и на дровах, что здорово помогло нам в лихое время. Батя как-то мне объяснил, что Виталька, как он называл Андреича, в своё время просто с маниакальным упорством отказывался переводить «банное хозяйство» на электричество и, как выяснилось, не прогадал. Там у нас даже беженцы на втором этаже жили! И беседка для барбекю пригодилась – стены только сделали, и получилась кухня – газ-то через три дня после Катастрофы подавать перестали. Ну и мама с тётей Ярославой на очаге готовили, пока в доме печь с плитой не сложили.

Так что в наших краях дом без бани – как мужик без… мужского достоинства. И парились все с чувством, от души. Первый заход – это чтоб грязь отстала, второй – чтоб грудь задышала, ну а третий – уже для здоровья телесного и морального.

Видимо хорошо зная, что нужно усталому Следопыту после похода, местные «домовые», растопили баню ещё с утра. (Не зря же Гедеван первый раз на мой призыв откликнулся из этого района, точно группу встречал!) Так что нам не пришлось ни минуты ждать.

Весело обсуждая последние приключения, мы зашли в парилку и разместились на полках. Места хватило на всех и даже ещё немного осталось. Мистер Шляпа «подкинул» пару ковшиков, и мы погрузились в горячую нирвану.

После первого захода, уже в предбаннике, подав мне кружку с квасом, Тушканчик вполголоса, так чтобы другие не слышали, спросил:

– Как думаешь, на сегодня всё закончилось?

– А хрен его знает, – также тихо ответил я. – Вроде всё чисто отработали, но на душе, если честно, не спокойно.

– Не поделишься сомнениями?

– Сам ещё не осознал, что не так, Ваня… Давай ещё расслабимся – может тогда сформулирую, что меня тревожит.

* * *

– Заноза здесь? – дверь в предбанник, где мы расслаблялись как раз после третьего захода в парилку, открылась, и к нам заглянул незнакомый парень.

– Здесь, – за меня ответил Саламандр, наполнявший глиняные кружки клюквенно-брусничным морсом.

Парень меня в лицо не знал и потому, перепутав, продолжал общаться с Сергеем:

– Вас Валерий Иванович зовёт, там из Центра люди приехали.

– Передай Гедевану, я через десять минут буду, – ответил уже я. – И что там насчёт обеда, кстати?

– Как будете готовы кушать, крикните в дверь – накроют, – ответил юноша, немного смутившись оттого, что перепутал меня и Саламандра. Я его понимаю где-то – по слухам, а у нас, как известно, ими земля полнится, Заноза, то есть я – из «старших» Следопытов, то есть годков мне должно быть немало. Но полумрак предбанника и мой моложавый вид сыграли с ним злую шутку – принял молодого, но солидно выглядящего Саламандра, за другого. Однако, тут ничего не попишешь – моя «мальчишескость» многих в заблуждение вводит. Не в бане, конечно – тут шрамы видны. И что особенно радует, многие женщины тоже ошибаются, даже многоопытные медички из Торжка, но это мне только на… на руку, в общем.

Не торопясь одевшись, я пожелал ребятам хорошего отдыха, попутно уведомив Саламандра, что Тушканчик с сегодняшнего дня мой напарник и пошёл в задание оппункта.

В кабинете, временно оккупированном Валерой, народу хватало. Я пожал руку Очкарику, нашему главному эксперту-криминалисту, и чмокнул в щёку Лизу Фёдоровну, молодую начальницу отдела медицинских экспертиз.

– Вот, Илья, – начал Гедеван, – наши хитромудрые друзья подкинули проблемку. Арсений Артёмович, рассказывай! – попросил он Очкарика.

– Тушки, конечно, там хорошо прожарились, вы, как я понял, особо не церемонились, ребята, – манера нашего эксперта говорить, разминая при этом собственные пальцы, словно пианист перед выступлением, меня всегда завораживала. – От пилота мало что осталось – похоже, что кумулятивная струя ему в спину попала. Ещё троих взрывом покоцало и керосином подпалило. Твой «найдёныш», Илья, вывалился ещё до падения вертолёта, скорее всего, его взрывом в дверь выбросило.

– Ага, значит, это пулемётчик был, я с ним перестреливался, когда они взлетели, – догадался я.

– Вполне возможно, а вот с главным фигурантом всё не так просто. Думаю, Елизавета лучше меня расскажет.

– Валера, среди людей из вертолёта никого, похожего на описание вашего Берга не было. Все – молодые мужчины до тридцати, а ему, как я поняла из описания – далеко за пятьдесят. Верно?

Я совершенно искренне любовался Лизаветой, как называли её местные старики. Высокая, с очень правильными чертами лица и короткой стрижкой – она считалась одной из самых красивых девушек нашей конторы. Но вот характер! Иногда мне казалось, что её родители – мать, врач-косметолог из Питера, вместе с отцом, бывшим строителем, потом бизнесменом, потом опять ставшим строителем, воспитали её для какой-то другой жизни. Лет пять назад у нас был роман, бурный и переполненный страстями словно латиноамериканский сериал, но серьёзных отношений не сложилось. Я – постоянно в «поле», а Лизавете, несмотря на неженскую профессию, хотелось царствовать, покоряя всех вокруг. Не скажу, что хозяйкой она была плохой, нет. Но покормить она меня частенько забывала. А как-то раз, вернувшись со службы домой, потребовала, чтобы я ушёл с полевой работы, и что она обо всём в Совете Следопытов договорилась. Я молча собрал вещи и ушёл – терпеть не могу, когда за меня решают! Мы после этого года два вообще не разговаривали.

– Да, лет пятьдесят пять как минимум, плотный, под центнер весу в нём, рост около ста восьмидесяти, чуть ниже меня, – начал я описывать внешность «Дуба». – Лицо широкое, скулы мало выступают, уши оттопыренные, противокозелок выпуклый…

– Ну да, ты, Заноза, ещё цвет глаз опиши, – с язвительным смешком прервала меня Лиза. – Вы из них шашлык сделали, только без шампуров, а ты мне про скулы и противокозелок! – вот язва-то!

– Резюме – его в вертолёте не было. Если весь сегодняшний хай из-за него, то вы плохо работаете, мальчики! – ещё раз хмыкнув и окатив меня презрительным взглядом, она села назад в кресло.

– Не ссорьтесь, мальчики и девочки, – Валера вылез из-за стола и подошёл к окну. – Сколько всего тел нашли?

– Четверо «прожаренных» и один «заколосившийся», – своеобразный юмор Очкарика был широко известен. – И пятеро из ополчения, охрана, надо понимать.

– Илья, иди сюда, думать и рисовать будем, – и он, вернувшись к столу, достал крупномасштабную карту Тверской области. – Давай, поминутно точки контактов проставим.

– А что проставлять-то? Всего два соскока было – до моста, и после. Сколько у нас народу на северо-западе пасётся?

– Много, по указанию Андреича туда два батальона ополчения перебросили. Не полного, конечно, состава. Весна, к посевной народ готовится, сам понимаешь… – ответил Терёшин. – А вот в самой Твери… Секундочку… – и он метнулся в угол, где была развёрнута его персональная радиостанция.

– Кому звонить будешь? – поинтересовался я.

Но Валера только махнул рукой, не до тебя, мол:

– Бык Гедевану! Бык Гедевану!

– Бык в канале.

– Вы пост на «девяносто пятой» не сняли, Андрей?

– Нет, работают.

– Мне от них доклад нужен про все машины за последние, – он бросил взгляд на часы, – три часа.

– Через десять минут будет, Гедеван.

– Десять? Понял, жду.

– Валер, а где у них пост?

– В Эммаусе и Городне, не считая заставы у Шоши.

Я покосился на Лизу, которая со скучающим видом разглядывала свои ногти. «Вот ведь барыня! – ни с того ни с сего разозлился я на неё. – Вон, какой себе… как его… маникур сделала!»

– Гедеван, а, может, отпустим экспертов? У них дела, наверное, свои есть.

Очкарик суетливо поднялся со стула, но Лиза, улыбнувшись каким-то своим мыслям, ответила:

– Не переживайте, дел у нас пока никаких нет. А у вас тут интересно!

«Она что, специально что ли? Меня позлить хочет? А я сам что завёлся? Ну, сидит и сидит… Мне-то что?» – но Валера взял дело в свои руки:

– Не? Елизавета, сюда сейчас Виталь Андреич едет. И я попрошу вас покинуть нас ненадолго. Сходите, пообедайте. А то знаю я вас – всё время всухомятку. Арсений Артёмович, так ведь? – Очкарик кивнул и заторопился к двери.

– Ох, всё секретничаете, мальчики! А мне ведь, по бабскому обыкновению, страсть как интересно, что да где – игриво-обиженно сказала Лиза, тоже вставая. – А то, как жмуров жареных, так «Лизонька, пулей сюда», а как секреты и прочая таинственность – так «пошла прочь женщина»! Ладно «верные руки» и «последние могикане», бывайте. Но, прошу вас, как только у нас заведётся нормальный, обходительный Джеймс Бонд – дайте мне знать, хорошо?

Когда эксперты вышли из комнаты, Валера повернулся ко мне:

– Знаешь, Илюшка, вы должны в ближайшее время или свадьбу сыграть, или убить друг друга!

– Скажешь тоже… У нас всё давно быльём поросло… – протянул я лениво.

– Рассказывай! – в тон мне ответил Терёшин. – А я-то всё думаю, с чего это Наташка моя у меня постоянно выспрашивает, где ты и чем занят. А они, если ты не забыл, с Елизаветой лучшие подруги.

Но обсуждение моих матримониальных планов прервал голос из динамика:

– Гедеван, ответь Быку!

Валера среагировал немедленно:

– Здесь Гедеван. Слушаю тебя!

– За указанное время мимо постов проехали «стекольщики» на «Кенворте» и «Урале», две «шишиги» с местными крестьянами, автобус с вахтовиками на Шошу, двадцать восемь телег, четыре «нивы» и один «Рэндж Ровер» попиленный, – услышав про английский внедорожник, я сразу вспомнил вчерашний визит «нанимателей» и жестами показал Терёшину, что, похоже, это то, что нас интересует.

Но тот и сам сообразил:

– Проверяли машины? – спросил он сразу после доклада Быка.

– «Стекольщиков» и автобус – нет, мы их знаем, «газоны» сами остановились поболтать, один из Старицы на Завидово за мясом ехал, второй – с досками в Мелково. Подводы и «нивы» местные. А «Рэндж» остановить не удалось, он на трассу после Городни выскочил, только в бинокль и рассмотрели.

– Так, – погрустневшим голосом резюмировал Гедеван, – а блок-пост на дамбе?

– Сразу же, как этот «англичанин» нарисовался, мы им сообщили. Ребята выдвинулись на одной машине, но на трассе никого не нашли.

– Как давно это было?

– Минут пятнадцать назад, доклад только пришёл.

Я вскочил со стола:

– Всё Валер, я поскакал, только парней из столовой заберу.

Он махнул рукой, давая разрешение и приказал Быку:

– Выдвигай одну пятёрку на патрулирование вдоль трассы! В «Рэндже» – чужаки, что у нас тут сильно похулиганили. И осторожнее там, они неплохо вооружены!

* * *

Когда я влетел в небольшую, но очень уютную столовую опорного пункта, то увидел редкую картину единения разных ветвей нашего Братства – Лиза, удобно устроившись верхом на стуле за столом «моих» ребят, «ездила им по ушам», а пацаны млели и сливали информацию что твой пожарный насос!

– Кончай заправляться, орлы! Нас ждут великие дела! – разрушил я наметившуюся идиллию. – Елизавета Фёдоровна, большое спасибо, что не дали ребятам скучать…

Бойцы немедленно перестали трепаться и начали торопливо закидывать в себя наиболее лакомые кусочки еды.

– Илья, минуточку! Я попрошу, чтобы твою порцию с собой завернули, – проявил заботу Мистер Шляпа.

– Ага, давай, – я не стал возражать. – Саламандр, ты кого-нибудь из местных ребят знаешь? – и, получив подтверждение, продолжил. – Тогда мухой в дежурку местную, нам ещё два человека нужны!

Тушканчик же, уловив по моему тону, что шутки в данный момент неуместны, молча цапнул со стола пару кусков кулебяки и затопал к выходу – вот это я понимаю, здоровый подход!

Дав участникам экспедиции пять минут на сборы, я присел за стол, собираясь выпить сладенького «на дорожку».

– Илья, вы вертолётчика ловить едете? – напомнила о своём существовании Елизавета.

– Угу, – я сделал вид, что наслаждаюсь морсом. Нет, напиток действительно был вкусным, но, конечно же, не таким, чтобы от него нельзя было оторваться. По правде говоря, мне просто не хотелось общаться с Лизой тет-а-тет [69]69
  Тет-а-тет– (французское tete a tete, буквально голова в голову), разговор наедине, с глазу на глаз


[Закрыть].

– Ты что, со мной говорить не желаешь? – она обиженно надула губы.

– Угу, – нашёл я в себе силы ответить честно, не прибегая к отмазкам и оправданиям.

– А тебе не кажется, что это невежливо?

– Не-а. Не вижу ничего невежливого в том, что отказываюсь разговаривать, когда этого не хочу.

От дальнейшего «устного фехтования» в том же стиле меня спас ни кто иной, как сам Виталий Андреевич, бодро вошедший в помещение столовой:

– Воркуете? – полуутвердительно спросил он и тут же перешёл к делу. – Лизонька, оставь нас на пару минуток, – В последние лет пять «дядя» Виталик полюбил высказывания в «книжном стиле», отчего у меня, да и не только у меня, возникало ощущение, что мы участвуем в постановке по мотивам произведений Гоголя или Тургенева. Наш судмедэксперт спорить не стала и покладисто отошла к окну.

– Всё бодаетесь, Илюшка? – Андреич сел верхом на соседний стул и взял в свою немаленькую ладонь недопитый кем-то из ребят стакан с морсом.

– Да нет, Виталий Андреевич. Всё уже давно закончено, чего нам бодаться-то?

– Рассказывай… – протянул наш глава, отхлебнув. – Чувствую, надо мне Ярославу на вас натравить, чтоб нервы себе и людям не трепали! Ладно, о высоких чуйствах и взаимоотношениях полов мы после поговорим, а сейчас – о другом. Валерик мне ваши измышления в темпе изложил – с выводами я согласен. Да и пскопские – не знаю почему, но Виталий Андреевич это слово всегда произносил именно так, – о возобновившихся поползновениях «шкандыбал» сообщали, так что и тут всё в масть. Сейчас же – не про это. Шансы, что «Дуба» этого поймаете какие, по твоим прикидкам?

– Процентов семьдесят, не меньше! – с максимально возможной уверенностью ответил я.

– А вот я даю пятнадцать! – и, в ответ на удивление, нарисовавшееся на моём лице, он продолжил. – Эх, учить вас и учить! Следи за губами, Илюха! – и, нарочито артикулируя, Андреич произнёс: – Шо-ша! Вол-га! Ла-ма!

Я понял, что он действительно, как почти всегда, прав – учиться нам до его уровня ещё хрен знает сколько. Ведь действительно, если наши оппоненты не пожалели драгоценного в наши времена вертолёта для обеспечения эвакуации «Берга», то что мешает им спрятать в десятках болотистых затонов между «питерской трассой» и Кабаново хорошую моторку? Ни-че-го! «Дядя» меж тем продолжал:

– Так что особо можете сейчас не гнать… Мы его упустили… Сыграли, так сказать, вничью, – и пояснил. – На тебя они вышли – «один-один», ты соскочил и подмогу вызвал – нам в актив два очка, они отыграли их мостом в Твери и финтом с вертушкой, ты «вкатил им голяк» – ракетой своей, они отыграли это ещё одним финтом. Но не переживай, матч-то не кубковый! – иногда даже мне было сложно понять Андреича, особенно когда он использовал какую-то специфическую терминологию древних времён, поэтому я с умным видом покивал, показывая, что слежу за полётом начальственной мысли.

– В силу этого, – Большой Ви отхлебнул ещё раз из глиняного стакана и поставил опустевший сосуд обратно на стол, – задачу по поимке залётного гостя считать второстепенной! А основная – вот! – и он достал из бокового кармана куртки мягкую пластиковую папку, скрученную в трубку.

«Ничего не понимаю! – естественно, крик мой был беззвучным. – Дядя, не компостируй мне мозги!»

Постаравшись сохранить внешнюю невозмутимость, я взял папку.

«Так, ближние пригороды Города. Юго-восток, – я внимательно разглядывал карты. – А это тоже направление, но несколько дальше. Если быть совсем точным, то почти на сотню километров в сторону Нижнего». Помеченные на карте точки ни о чём мне не говорили, и я вопросительно посмотрел на Андреича.

– А это, Илюха, нашим «пасечникам» нужно. Точка «тридцать четыре» на первом листе – аэродром легкомоторной авиации. В последние годы до тьмы спортивные аэроклубы там были. Всякие авиетки, – слово незнакомое, но по контексту я понял без перевода, – «аннушки» [70]70
  Ан-2(по кодификации НАТО: Colt– «Жеребёнок», разг. – «Кукурузник») – лёгкий транспортный самолёт, биплан с расчалочным крылом. Эксплуатируется с одним двигателем АШ-62ИР Швецова мощностью 1000 л. с. и винтом АВ-2. Номинальный полётный вес – 5250 кг. Размеры:Длина самолёта (в стояночном положении): 12,4 м; Максимальная высота (в линии полёта): 5,35 м. Размах верхнего крыла (от оси стыковых узлов до края законцовки): 8,425 м. Размах нижнего крыла: 5,795 м. Площадь крыла: 71,52 м». Размеры грузовой кабины: длина: 4,1 м; высота: 1,8 м; ширина: 1,6 м Массы и нагрузки:Масса пустого самолёта в зависимости от варианта: 3400–3690 кг; взлётная/посадочная: 5500 кг (5250 кг при t воздуха > 15 ®C); коммерческой загрузки или химикатов: 1500 кг (12 пассажиров); запас топлива: -1240 л Лётные данные:крейсерская скорость, км/ч: 150–190, в зависимости от модификации, максимальная – 250; (режим максимальной дальности: 147–175 км/ч, в зависимости от массы); дальность полёта с максимальной платной нагрузкой (с резервами топлива) – 990 км; практический потолок, 4500 м Самолет Ан-2 может быть оборудован реактивным (2 блока РО, 16 неуправляемых снарядов С-5М или С-5К) и бомбардировочным (один балочный держатель БДЗ-57КУ или БДЗ-57КР, одна бомба калибра до 250 кг) вооружением


[Закрыть]для парашютистов-любителей и вертолёты, – последнее шеф слегка выделил голосом.

– Что, запчасти закончились?

– Почти да. Но там и рабочие машины могут быть, или те, которые ещё восстановить можно.

– Понятно. А вторая точка?

– Люберцы. КБ Камова. У них там испытательная площадка была, может, что и осталось. А третья – ты точно будешь смеяться.

– Я пока ничего смешного в задании не услышал.

– Сейчас услышишь! – тон «дяди» изменился, помнится, он таким же голосом рассказывал нам с Яном «страшные сказки на ночь». – Третья точка – это памятник! Там «Крокодил» [71]71
  Ми-24(по классификации НАТО англ. Hind– «Лань») – советский транспортно-боевой вертолёт разработки ОКБ М. Л. Миля. Стал первым советским и вторым в мире (после AH-1 «Кобра») специализированным боевым вертолётом. Серийный выпуск начался в 1971 году. Имеет множество модификаций, экспортировался во многие страны мира. Активно использовался в годы Афганской войны, в период боевых действий в Чечне, а также во многих региональных конфликтах.
  Неофициальное название – «Крокодил», вертолёты ранних выпусков называли также «Стакан» – из-за плоских стёкол кабин летчиков, вызывающих ассоциации с гранями граненого стакана.


[Закрыть]на постаменте стоит! Естественно, некомплектный, но техники сказали – кое-что с него снять можно. Если стоит, конечно.

– Дядя Виталий, – рядом никого не было, так что можно было не «официальничать» – а ведь в Столице завод вертолётный был. Конструкторского бюро Миля, так, кажется?

– Был, отчего ж не быть. Но Васька, отец твой, земля ему пухом, туда ещё в семнадцатом году ходил.

– Ну и?

– Головешки – «Яузская полоса», сам понимать должен.

В эту зону, по нашим подсчётам, прилетело как минимум три боеголовки, и в результате вдоль небольшой московской реки получилась «мертвая полоса» длиной в семь и шириной в полтора километра. Сам же отец мне и объяснял, как много секретных институтов и всяких военных объектов там находилось. А если добавить, что сучьи амеры ещё и железнодорожный узел в паре километров оттуда накрыли – то совсем весело выходит.

– Да понимаю я, но неужели на складах разрушенных никто не копался?

– Копались, но немного поздно получилось. Что-то там связанное с ускоренным износом материалов и повышенной коррозией. Мне Матвей Владимирович объяснял, да я по скудоумию своему не запомнил. «Сапог», что с меня взять?

Называть тупым Виталия Андреевича я не стал бы и с великого перепоя – он до сих пор, несмотря на его шестьдесят пять, большинству молодых Следопытов по соображалке фору даст, и это – если забыть, что он на четырёх иностранных языках говорит. А если и славянские включить – то семи. Но не доверять словам «деда» Матвея – старенького уже доктора физико-математических наук, такого у меня и в мыслях не было. Я только недавно начал понимать, что называется, по-настоящему, какое великое дело наши отцы сделали. Следопытство и боеспособность – это, конечно, замечательно, но погремушки – если по-хорошему. А вот то, что у нас в школах дети учатся, и целых два института – вот что главное! И врачи свои есть, и агрономы, и инженеры с химиками. Мало, но есть! И не только старые на общинном коште живут, но и новые появляются!

– С Люберцами понятно. А на втором листе?

– А это ещё одна хохма былых времён – склады авиации ВМФ в Коломне.

– «ВМФ» – это же флот, верно?

– Именно так. В смешное время довелось нам, старикам, жить. Может, слышал про завод подводных лодок в Нижнем?

Я опешил:

– Что катера и моторки там строили, я знаю, но подводные лодки?!

– Да, было такое. Ну, сейчас мы дела давние вспоминать не будем, вот… – Виталий Андреевич осекся, вспомнив, что говорить «когда вернёшься» в нашем Братстве не принято, – напьюсь у вас с Лизкой на свадьбе и расскажу. А теперь самое главное – то, что только тебе доверить могу, – и он пододвинулся вместе со стулом практически вплотную ко мне.

– Да, что такое, дядя?

– Илюшка, понимаешь… – он непривычно замялся в непритворном смущении. – Вышли на нас, точнее – на меня и Андрея Воротникова, люди с Юга. Помощи попросили, – и, заметив, как я возмущено вскинулся, положил мне на плечо свою далеко ещё не слабую руку. – Сиди, племяш! Знаю, о чем сказать хочешь, но ты выслушай меня вначале! Люди доказательства веские предоставили, что в тех делах кровавых нынешнее их руководство – ни ухом, ни рылом! Нашлась одна гнида сучья. А сейчас им помощь нужна. Русские же люди, понимаешь?! – я заметил, что обычно невозмутимо-ироничный, дядя сейчас нервничает по-настоящему.

– И тебе надо будет встретить их группу и привезти сюда. Человек, что у них главный – по уровню равен Валерке нашему, следовательно – встреча важная. И даже очень.

– А что за помощь им от нас нужна? Где Ростов и где мы?

– Всё в своё время узнаешь. А пока запоминай, – он развернул клочок бумаги с двумя строчками по шесть цифр. – Частоты. Основная и резервная. А ЗАСы [72]72
  Засекречивающая Аппаратура Связи. (или Зашифровывающая Аппаратура Связи)


[Закрыть]у нас несовместимы, так что говорить будешь в открытом канале. И не раньше, чем до Коломны доберёшься.

– Когда контакт?

– Послезавтра. Они в зоне будут после полудня. И только шесть часов. Потом уйдут к себе.

Я мысленно представил себе карту: «Четыре сотни километров, если не напрямик ехать, а по дорогам, потому как от Солнечногорска до Чехова одни развалины остались! Это до Тьмы за полдня доехать можно было, а теперь можем не успеть!»

– Это когда же вы договорились, что такая спешка?

– А вот сегодня с утра и договорились, группа вернулась и подтверждение принесла. Про радио даже не говори, прикинь, что случилось, если б твои «шведы» передачу перехватили, а? А у них в вертолёте, совсем некстати, гранаты нашли.

– Какие гранаты? Они взорваться все должны были! – не понял я.

– Такие гранаты, фруктовые. Хотя о чём это я? Ты же и не видел их никогда…