Текст книги "Ядерная ночь. Эвакуация."

Автор книги: Артем Рыбаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Артем Рыбаков
ЯДЕРНАЯ НОЧЬ
ЭВАКУАЦИЯ

Вступление
Осиновая Гряда как зеркало современной истории

Торф в Тверской губернии копали издавна, но понемногу. Да и зачем шататься по болотам ради топлива в крае, почти целиком покрытом лесом? И лишь в начале двадцатого века к этому вопросу подошли основательно, и под Лихославлем, как и во многих других местах, открылись первые «серьёзные» предприятия.

Однако только Советская власть, тянувшая страну из жизни аграрной в жизнь индустриальную, озаботилась обеспечением этой самой только зарождающейся индустрии топливом.

В знаковом для многих тридцать седьмом была построена линия узкоколейной железной дороги Осиновая Гряда – станция Перегрузочная, расположенная в непосредственной близости от станции Крючково на железнодорожном перегоне Поварово-Лихославль, что входит в состав «столичной» магистрали Москва-Ленинград. Торф там перегружали в вагоны широкой колеи и везли на ТЭЦ в городе Калинине.

В шестидесятые, когда Гагарин уже слетал в космос, разработки расширили, протянув новые ветки к Васильковскому и Полустовскому торфомассивам.

Паровозы сменились тепловозами, торф стали использовать как удобрение, для чего у пересечения с автодорогой Медное-Лихославль организовали разъезд Перевалка, где практически дармовое удобрение перегружали на автомобили.

Но грянула пере, мать её, стройка, и кто-то в высоких кабинетах решил, что торф нам не нужен и пора сменить «болотную грязь» на «голубое топливо». Одновременно с началом «сухого закона» отгрузку прекратили, возили только для местных котельных, согревавших окрестные посёлки. Как горько шутили местные мужики: «Нажрались бы с горя, да Плешивый и это не велит!»

А уж как капитализм пришёл, так совсем ни мужики эти, ни горючее их никому не нужны стали. В том же году, когда русские танки расстреливали русский же парламент, узкоколейку закрыли. Ещё пару лет приезжали сюда сборщики металлолома, воровавшие рельсы, но потом и им это надоело… Так на смену «экономике, которая должна быть экономной» пришёл «эффективный менеджмент». А что вы хотели? Должны же у кого-то мечты сбываться!

Но сегодня утром всё немногочисленное (хотя жители окрестных деревень и не согласились с таким определением, как-никак полтыщи душ в Гряде по сю пору живёт) население посёлка было разбужено рёвом мощных моторов.

– Серега, мать твою, глянь! Танки прут! – крикнул соседу вышедший на покосившееся крыльцо местный житель, одетый в изрядно поношенный тренировочный костюм с горделивой надписью «Abibas» на спине.

– Дурак ты, Гриня, хоть умным прикидываешься! – живо откликнулся сосед. – Впереди «мотолыга» [1]1
  МТ-ЛБ (Многоцелевой транспортёр (тягач) легкий бронированный) – советский плавающий бронетранспортёр. Имеет прозвище «мотолыга», «метла», «эмтээлбэшка».
  Более подробные описания образцов военной техники приведены в конце книги в Приложениях.


[Закрыть]чешет, за ней БАТ [2]2
  Путепрокладчик «БАТ-М» относится к классу дорожных машин и предназначен для прокладывания колонных путей, засыпки воронок, рвов, траншей, устройства пологих спусков на крутых склонах; проделывания проходов в завалах, прокладывания просек в кустарнике, мелколесье; расчистки дорог и колонных путей от снега, расчистки обломков зданий, отрывки кюветов; может использоваться для отрывки котлованов, окопов и укрытий для техники, грузоподъемных работ, засыпки собранных в котловане блиндажей, убежищ.


[Закрыть]идёт, а после – МДК-«третья», [3]3
  МДК-3 (Машина для отрывки котлована) – армейская машина, предназначенная для отрывки котлованов под укрытия для техники или личного состава.


[Закрыть]– Сергей смачно сплюнул. – Сразу видно, что в «лысопогонниках» служил, ни хрена в технике не петришь!

– Ну да, не все ведь в стройбате лямку тянули, – громко, пытаясь перекричать рёв тяжёлой техники, ответил Григорий.

– Не в стройбате, серость ты непоцарапанная, а в двести семьдесят первом отдельном инженерно-сапёрном батальоне сто восьмой Невельской дважды Краснознамённой мотострелковой дивизии! – подбоченясь, ответил специалист по военно-инженерной технике.

– Ну да, снова начнёшь про свой героизм при оказании интернационального долга бухтеть… – эти слова Гриня произнёс вполголоса, так, чтобы собеседник их не расслышал – связываться с когда-то контуженным во время разминирования ефрейтором-«афганцем» ему явно не хотелось, тем более что в предыдущих стычках тот всегда выходил победителем. – Так за каким полосатым они сюда припёрлись?! – добавил он уже в полный голос.

– Не ссы, узнаем! – Ветеран локальных войн скрылся в доме, но минуту спустя появился, одетый в потёртый бушлат, под которым виднелась застиранная тельняшка, кепи-«афганку» и сапоги.

Он быстро пересёк двор и, распахнув калитку, вышел на улицу.

– Стой! А ну, стой! – «Афганец» замахал руками.

Идущий в колонне четвёртым траншеекопатель остановился:

– Чего тебе надо, нах? – Из распахнувшейся двери высунулся водитель.

– Слышь, зема! Я сам на «бэтээмке» [4]4
  Быстроходная траншейная машина БТМ-3.


[Закрыть]служил, прям, как у тебя! – заголосил, пытаясь перекричать могучий движок, Сергей. – Ты скажи, боец, что стряслось-то?!

– Война. А мы на торфоразработки едем, будем топливо там копать! – Водитель не стал играть в секретность – всё одно через пару дней вся округа знать будет, причём в деталях и подробностях.

– Э, погодь-ка! Я с вами! – засуетился местный. – Я ж там работал, считай, каждый камень знаю. И с техникой на «ты»!

Рядом с ними, с трудом протиснувшись мимо перегородившей улицу инженерной машины, остановился «уазик».

– Радченко, хреном тебя по каске, чего встал?! – по тону, с каким это было сказано, стало понятно, что перед ними командир.

– Товарищ офицер! – ещё до того как водила ответил, Сергей набросился на новую «жертву». – Можно я с вами?! Я на торфе работал, Афган прошёл… «За отвагу» имею! Раз уж война-то!

Офицер окинул строгим взглядом фигуру Сергея, почесал подбородок…

– С какой техникой знаком?

– Да с любой, нах! Вот, на «бэтээмке» как раз и служил! – Ветеран постарался принять уставную стойку. – Ефрейтор Мочкин, тащ капитан!

– Майор я. Давай на машину, – офицер мотнул головой в сторону траншеекопателя. – Лясы потом точить будем, времени хрен да ни хрена!

– Есть, тащ майор! – обрадовался Мочкин и, козырнув, забрался на угловатое крыло БТМ. Потом, видимо вспомнив, обернулся к дому соседа: – Гриня! Гриня! Манатки собирай и на массив за нами давай! Мобилизация, нах! – заорал он бодрым, можно сказать, даже радостным голосом.

Глава 1
Педагогика на болотах

Проснулся я резко, с мыслью, что безбожно проспал на работу. Потянувшись к тумбочке, чтобы взять мобильник и посмотреть, который час, вспомнил, что ни на какую работу мне сейчас не надо, что отпуск. И тут же на память пришли события вчерашнего дня – война и наш рейд. Я резко сел на кровати, прислушиваясь к происходящему в доме и на участке. Одновременно на глаза мне попался «Калашников», который я ночью положил на полку над кроватью. Повыше, чтобы пытливый и непоседливый отпрыск добраться не смог.

С первого этажа доносились женские голоса, а со двора – детские. Окна, против обыкновения, были плотно закрыты, и разобрать слова не удалось. Встав на кровати-помосте, я снял оружие и подсумки с магазинами с полки и, спустившись с ложа в комнату, принялся одеваться.

«Перво-наперво надо сделать в прихожей тамбур… – мысли, после того как я вспомнил картины разрушенной и горящей Твери и россыпи стекол на полу в Зеленограде, были только об одном – радиационной безопасности. – Нет, лучше всё крыльцо полиэтиленом затянуть. И полог из него же двойной… Нет – тройной сделать! Душ под дегазационную камеру переоборудовать, и перенести его прямо ко входу в дом, а то до укрытия приходится почти три десятка метров шагать…»

– Проснулся, лапочка?! – Ирка заглянула в комнату. – Скажи, а можно это, – чмокнув меня в щёку, она бросила недовольный взгляд на автомат, – в комнате не держать? Я боюсь, Илюшка его случайно достанет…

– Нет, нельзя! – Резоны жены я отлично понимал, в отличие от её недавно появившейся нелюбви к оружию, хотя в пору нашего женихания она спокойно ездила со мной в тир, где с удовольствием «бахала» из чего-нибудь не слишком крупнокалиберного, вроде биатлонной винтовки или «марголина».

– Ну в шкафу в холле его храни, – заканючила Иришка.

– Война на дворе, лапушка! – как можно более жёстко сказал я, застегнул ремень и, подхватив «калаш», направился к выходу из комнаты, давая тем самым понять, что дискуссия прекращена в одностороннем порядке. Обычно любимая на такое поведение сильно обижалась, но тут стерпела и ничего не сказала. Видимо, всё-таки понимала, что в вопросах войны и выживания у бывшего офицера опыта всяко больше, чем у филолога.

В столовой, кроме жены Витальки, находились ещё четыре женщины, в одной из которых я опознал мадам Огоцкую, жену Фёдора, питерского бизнесмена-строителя, заведовавшего в настоящий момент возведением укрытий для местных жителей и беженцев. Все, кроме Ярославы, сидели на диванах и говорили, насколько я мог судить, о каких-то хозяйственных проблемах.

– Вась, кофе с молоком? – окликнула меня хозяйка.

– Ага. А Виталик где?

– В штаб уехал, в Торжок, – как о чём-то само собой разумеющемся сообщила она. – К одиннадцати быть назад обещал. Если надо, можешь по радио с ним связаться. Станция у нас в комнате стоит.

«Барышни» на время замолчали, но когда я сел за стол, а Ярослава поставила передо мной тарелку с жареными сосисками, хлеб, баночку горчицы и кружку с горячим кофе, одна из них внезапно спросила:

– Василий, как там?

О чем идёт речь, я понял сразу, без дополнительных пояснений:

– Плохо, но не так страшно, как могло бы быть. Но Москву мы только в бинокль видели. Людей, кого нашли, до Солнечногорска довели. Там военные порядок пока поддерживают. А у вас как день прошёл, уважаемые? И, кстати, может, познакомимся, наконец?

– Александра, – первой отреагировала Стоцкая.

– Марина Кораблёва.

– Марина Ушицкая.

«Мэри Ка и Мэри У. Шатенка и рыжая», – быстро приклеил я «ярлычки для унутреннего потребления».

– Галина Пайкова, – представилась, наконец, расспрашивавшая меня дама.

– А меня, как вы уже, наверное, знаете – Василий Заславский. Можно без отчества, – и давая понять, что официальная часть закончена, ухватил со стола вилку и принялся за еду.

– Вась, на, – Ярослава поставила передо мной бокал с рубиново-красной жидкостью. – Виталька сказал – вам теперь положено.

«Хм, неплохое вино! – отметил я, пригубив. – Наверное, абхазское, – оно теперь самое распространённое из сухих…»

– До дна давай! – строго распорядилась жена друга. – Минимум сто пятьдесят граммов в день положено! Да и ГАИ теперь нет, права отбирать некому.

Отказываться от такого настойчивого предложения было как-то не с руки, к тому же со свободными радикалами бороться нам всё одно необходимо, так что я осушил бокал и вернулся к завтраку. А то чёрт его знает, когда в следующий раз поесть придётся – за весь вчерашний вечер кроме пары шоколадок под коньяк, перепавших в оружейном магазине, я так ничего и не съел.

Женщины вернулись к своим, чисто женским разговорам, а я, управившись с завтраком и выпив кофе, вышел во двор.

Ребятня помладше тусовалась в большой беседке. Кроме Илюшки и Яна я насчитал ещё четверых – трёх девчонок и совсем мелкого карапуза, ползавшего вокруг ребят на четвереньках.

Несмотря на умилительность сцены, мне она совсем не понравилась. Резко развернувшись, я вернулся в предбанник и, отыскав принесенные вчера вечером мои вещи, достал из сумки – «мечты оккупанта» солидный деревянный чемоданчик, примерно полметра длиной и сантиметров тридцать шириной, крайне «армейского» вида. «Теперь бы ещё понять, что и как тут работает? – Щелкнули замки, и подарок старлея Колмогорова открылся. – О, вот и инструкция! Так, „Измеритель мощности дозы“… Суровый аппарат, блин! Если метко бросить – и динозавра пришибить можно… Это что? Внешний блок питания – если что, можно от автомобильного аккумулятора запитать… „Технические данные“… „Питание прибора осуществляется от 3-х элементов КБ-1…“ Это что ещё за зверь? Ну-ка, что-то вроде пальчиковых, если судить по размеру отсека для них, но длиннее… Бла-бла-бла… „обеспечивает непрерывную работу прибора… в течение не менее 55 часов при использовании свежих элементов (срок хранения не более одного месяца)“… Блин! А где они сами? Принципиальная схема… Вот – „Подготовка к работе“! „Установите источники питания“… Они что, издеваются? Спокойнее, не нервничай! В крайнем случае – за аккумом схожу… В коробке пакетики с этим, как его? Силикагелем, вот, лежат – следовательно, прибор на длительном складском хранении был, а батарейки столько не хранят, значит что? Правильно, тащ капитан! Значит, питание должно лежать отдельно!»

Поставив ящик с рентгенометром на банкетку, я принялся копаться в сумке и буквально через пять секунд обнаружил тяжёлый свёрток с батарейками. «Дата изготовления – 5.2008» – гласила надпись на маленьком листочке бумаги. «Чёрт, просроченные!» Россыпь чёрных цилиндриков напомнила мне что-то из детства. «Точно, когда „квадратные“ батарейки потрошили, там внутри было три таких элемента!»

Заметив на полу детскую машинку, я подобрал её и, торопливо открыв батарейный отсек, вытряхнул на ладонь два «пальчика».

«Чуть ли не на сантиметр длиннее и миллиметров на пять толще! – я приложил батарейку к продукции советской оборонки. – Это нормально – можно проставку сделать. Было бы куда как хуже, если бы военные меньше были».

Пять минут спустя я вышел на крыльцо с включённым прибором. Для начала выставил первый диапазон, показывавший радиацию в рентгенах в час, но стрелка даже не шелохнулась.

«Теперь пойдём ниже», – два щелчка, и прибор теперь показывает дозу в диапазоне от пятидесяти до пятисот миллирентген. Стрелка качнулась и остановилась на отметке «350».

«Твою ж мать!» – хотя ничего неожиданного не произошло, я тем не менее огорчился. Скорее не от того, что радиация, а от крушения подспудной наивной мечты, что вдруг это всё фигня, и ветер радиоактивную гадость мимо пронесёт…

– Сударыня! – окликнул я присматривавшую за «мелочью» женщину. – Давайте ребятишек в дом отведём!

– Папа! Папоська! – Илюшка взлетел с пола беседки, словно подброшенный мощной пружиной, и со всех ног кинулся ко мне. – Папоська, а почему мы на речку не пошли? А ты на работу уехал? А ты все дела сделал? Поиграешь с нами? – Эти и миллион других вопросов обрушились на меня.

– Сына, цыц! – шутливо прикрикнул я на него, прижимая маленького почемучку к себе. – Бери машинки и зови всех-всех-всех друзей в дом – будем вместе играть и веселиться!

– А это Саша, Алина и Ирися, – принялся тем временем представлять своих товарищей сын. – Янек… Ну, его ты знаешь, в общем-то… – сынуля иногда употреблял в речи «взрослые» обороты, и это всегда было уморительно до невозможности. Вот и сейчас он после этой фразы состроил задумчивую рожицу и потеребил нижнюю губу, словно вспоминая, а действительно ли я знаю Яна.

Виталькин сын, услышав, что говорят о нём, встрепенулся:

– Дядя Вася, а в какую игру мы будем играть? Железную дорогу сделаем?

– Конечно! И вокзал построим!

Малышня зашебуршилась, и все принялись собирать игрушки, а Илюшка, сграбастав пластмассовый экскаватор, со всех ног полетел к дому, оглашая окрестности радостными криками:

– Мамоська! Мама! Папа с нами играть будет!

Пропустив мимо нестройную толпу ребятишек, я придержал «классную даму» за руку.

– Без радиационного контроля на улицу и носу не казать! – говорил я шёпотом, и, оттого, наверное, на её лице нарисовался нешуточный испуг:

– Что? Что такое вы говорите?

– Тише, тише! – предупредил я. – Пока ничего страшного, но от прогулок на свежем воздухе придётся отказаться… Временно…

…Судя по некоторым недовольным лицам, встретившим меня в доме, многие из мамаш восприняли возвращение шумных отпрысков без особой радости. Особенно кривила губы «Мэри Ка». Похоже, что эта молодая женщина воспринимает ребёнка как обременительный довесок к удачному замужеству. Доводилось мне встречать таких «барышень». О том, что замуж она вышла по любви к деньгам, мне сказали солидных размеров «камушки», посверкивающие в изящных серьгах и на пальцах обеих рук. Да и одета Марина явно не с вещевого рынка…

Развивать тему в присутствии детей я не стал, а просто протянул своей жене дозиметр, выразительно постучав по стеклу, прикрывавшему шкалу.

Больше никаких объяснений не потребовалось, Ира просто кивнула в ответ – мол, всё девочкам объясню.

Возясь с малышами, я всё время прикидывал, что нужно сделать в доме, чтобы их обезопасить.

«На форточки можно короба приспособить со сменными фильтрами. Только тогда вытяжные вентиляторы ставить придётся. И привод для них придумывать. Тамбур при входе уже сегодня сделать надо. Можно ещё крытую галерею к бане и к колодцу построить. Из плёнки полиэтиленовой. Осталось только найти материалы, рабочую силу и время, потому что втроём мы такой объём точно не потянем, а беженцы сейчас сами без крыши над головой в чистом поле бедуют. Да и не дело это – народ к нам набивать, не гостиница…»

– … я не нанималась! – донеслось до меня сквозь весёлый детский гвалт. Женский, скорее даже девичий голос был очень недовольным, а капризно-истеричные нотки были слышны невооружённым, так сказать, ухом.

Возмущались на втором этаже, что меня несколько удивило, так как никто за последние пятнадцать минут в дом не входил.

– Ир, – окликнул я жену, – кто это там скандалит?

– А, это ребята из леса вернулись. Станислав Сергеевич их за дровами в лес водил.

«Чёрт, как же я это пропустил-то? Хотя малышня так галдит, что услышать можно только трактор или танк…»

– А кто такой этот Станислав Сергеич?

– Это мой муж, – откликнулась Галина. – Пайков Станислав Сергеевич. Он, если вас не считать, единственный мужчина здесь.

– Понятно. Так они в дом через бильярдную зашли, что ли?

– Да, – судя по всему, вопрос задан был не самым мягким тоном, и Иришка, отвечая, поморщилась.

– Непорядок! Теперь вход только через основную дверь.

– Я сказала, но, кажется, будет лучше, если ты их сам застроишь! – Ирка как-то очень ловко употребила слово из моего лексикона, хотя до того в подобном я её не замечал.

Чего хочет женщина – того хочет бог! – так, кажется говорил кто-то из древних.

– Илюш, – я поднял сидевшего у меня на коленях сына и пересадил его на диван, – я на пару минут отойду, ладно?

– Конесно, папоська, – с умилительной серьёзностью ответил он, продолжая сосредоточенно доламывать пластмассовый экскаватор. – Ты потом починись? – Ковш, наконец-то, с громким хрустом отделился от стрелы, и Илюшка протянул его мне с невинным выражением на лице: мол, я тут совершенно ни при чём, оно само отвалилось!

– Безусловно, починю, – взъерошив соломенные волосёнки на буйной головушке нашего непоседы, я отправился на второй этаж наводить порядок в гарнизоне.

Пойдя через гостевую спальню, я вошёл в бильярдную, откуда, собственно, и доносились звуки нешуточной перепалки.

Оба дивана были разложены, на них валялись собранные со всего дома одеяла, и даже под бильярдным столом я заметил два расстеленных спальника.

«Прямо дортуар [5]5
  Общая спальня для учащихся в закрытых учебных заведениях ( франц.).


[Закрыть]какой-то получился! – пришло на ум книжное слово. – Вот только обитатели, похоже, не в очень хороших отношениях…»

Все шестеро присутствующих разделились на две неравные группы: в одной были три паренька-подростка и одна девчушка того же возраста, другую составляли две девушки постарше, на вид лет семнадцать или около того. Обе чистенькие и опрятные, с крашеными волосами, уложенными в модные причёски.

– Танька, – наступая на «старших», один из мальчишек, невысокий крепыш с покатыми плечами, бурно размахивал руками, пытаясь, очевидно, подобрать слова. – Ты! Как ты можешь! – выпалил он в конце концов.

«Емко, однако, насяльника!» – усмехнулся я этому шедевру красноречия.

– Так, молодёжь, что за шум?

– А вы кто? – немедленно откликнулась одна из «оппозиции».

– Хозяин здешних мест. – Первым делом я захлопнул дверь на улицу, которую эти спорщики так и оставили открытой. – Ещё раз такое увижу, – я с лязгом задвинул металлическую решётку, поставленную в своё время от воров, – жить будете под кустом. Если уж вы так без лишних рентгенов скучаете.

– Каких рентгенов? – переспросил один из ребят, вихрастый тощий парнишка, одетый в рибоковский спортивный костюм и рыжую кожаную куртку.

– Простых, радиоактивных. Вход отныне только через главную дверь. С дезактивацией! Теперь рассказывайте, что у вас тут приключилось. Только по очереди! – Я поднял руку, прерывая готовый обрушиться на меня хор возмущённых голосов.

Быстро сориентировавшись, крепыш тоже поднял руку, спрашивая разрешения заговорить.

– Вас же Виталием зовут, так?

– Нет, Василием.

– А, понятно… А меня – Антоном, – судя по уверенному тону, паренёк был местным заводилой.

– Очень приятно познакомиться, Антон. Излагай! – Присев в кресло, я показал ему на соседнее.

Приглашение парень не принял, а может, и не заметил:

– Мы за дровами ходили с утра с Владимиром Ивановичем, но он сейчас в город уехал, а нас попросил ещё пару ходок сделать. А Танька, сеструха моя, воду мутить начала, мол, мы не нанимались тут горбатиться! – Антон обернулся и обвиняюще ткнул пальцем в одну из «оппозиционерок».

– Ну а ты чего завёлся? Всё ж элементарно решается! Обедать сестра твоя с подружкой не будут, ужинать – тоже. Поскольку ни я, ни Виталий Андреич их кормить не нанимались… Куда же проще-то? Одеяло с их дивана сюда принеси – я найду, куда пристроить.

Судя по ошарашенным лицам ребят, они ожидали чего-то совсем другого.

«Ага, решили, что я вас сейчас как маленьких уговаривать буду. Нет уж! Если с вами цацкаться, так работать некогда будет. Демократия и свободное волеизъявление личности кончились вчера в девять часов утра – сразу после первого „грибка“!»

– Что рты пораскрывали? Дровишки мы заготавливали никак не из расчёта на два десятка незваных гостей. И за едой для вас я ездить совершенно не обязан. Там за окошком, если вы не знали, уже триста пятьдесят миллирентген, и проще не пускать эту гадость сюда, чем гоняться за ней по всему дому. Поэтому рекомендую вам, мои дорогие, ещё раз всё взвесить в вашем неокрепшем сознании…

– Но как вы можете?! Не имеете права! – «виновницы торжества» наконец поймали свои челюсти и хором бросились в словесную контратаку.

– Я-то? – Бодаться по всем правилам, как и объяснять прописные истины малолетним дурёхам, желания не было ни малейшего, но с чего-то же надо начинать? – Я как раз имею. В силу возраста, звания и занимаемой должности… Не говоря уже о жизненном опыте. Выберите любой пункт, и я разверну его вам во всей красе. Но, честно говоря, нет на это времени. А пока хотя бы по одному параметру меня не перегоните, слушайтесь или выметайтесь на все четыре стороны. Или хотя бы послушайте своих более умных товарищей! – встав, я похлопал Антона по плечу. – Вот его, к примеру! Разговор закончен!

«Не я их уговаривать должен, а друзья и ровесники. Главное – показал, кто тут всё решает и что оппоненты их стоят как раз на правильной стороне… А дальше – по народной пословице: „Стерпится – слюбится“. Ну, или сгинут ни за грош, невзирая на опеку родителей и условия, о которых на сегодняшний день миллионы наших соотечественников только мечтать могут».

На вершине холма, видимой из окна, появились две машины – вслед за «проходимцем» Вована ехал «УАЗ»-«Хантер». Притормозив перед длинным спуском, гости посигналили и покатились вниз к усадьбе.