Текст книги "Кто съел кенгуру?"

Автор книги: Артем Кораблев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

ГЛАВА VI Понедельник – день тяжелый

Мое расследование по-прежнему топталось на месте, но я уже стал привыкать к этому. Ведь и в предыдущих случаях не все получалось сразу. Больше того, я заметил, что начнешь распутывать какое-то дело, а оно свернет куда-нибудь в сторону, события сами понесут тебя, и ты придешь к совершенно неожиданным результатам. И это происходило со мной почти всегда. Так, наверное, и должно быть. Ведь вот по телевизору я часто следил за ходом расследования различных преступлений, что случаются в наше время каждый день. Мама меня гонит от телека, когда по нему такое показывают, но я все равно смотрю. И всегда результата следствия ждать приходится годами. А нередко и вообще никакого результата не бывает. Зато следователи потом говорят с экранов, что по мере расследования было вскрыто жуткое количество иных, никак не связанных с главным преступлений. Только в детективных фильмах и романах Шерлоки Холмсы да Эркюли Пуаро почти всегда идут верной дорогой.

И все же, если хочешь докопаться до истины, нельзя останавливаться ни на минуту. Так и я, несмотря на неудачи, решил не отставать от Димки. После второго урока в понедельник я вновь пошел его разыскивать. Уж теперь-то грозный отчим наверняка загнал прогульщика в школу, думалось мне. На сей раз я не ошибся.

Димка стоял в одиночестве у окна, в то время как за его спиной одноклассники носились по школьному коридору. Я подошел к нему, хлопнул по правому плечу, а сам обогнул его слева. На это все попадаются, попался и Димка. Он обернулся в ту сторону, откуда я его хлопнул, и, никого там не найдя, резко повернулся ко мне. Физиономия у него была недовольная и раздраженная, но, увидев меня, он успокоился и даже улыбнулся.

Начало нашего разговора прозвучало обыденно:

– Как жизнь? – начал я.

– Нормально.

– Отчим уши не надрал?

– Не, он вообще не приходил, только по телефону звонил. Он с нами не живет.

– В четверг на футбол приходи, Андрей Васильевич звал. Говорил: «Кокошин и с одной ногой забивать будет».

Это была истинная правда. Наш тренер по мини-футболу действительно интересовался, куда пропал Димка, и очень жалел, что с ним такое приключилось, когда я изложил суть дела. Андрей Васильевич просил как-нибудь Кокошина к нему привести, мол, разговор есть. Об этом я Димке и поведал. Тот не выразил особого энтузиазма, но все ж задумался, стал еще более рассеян, чем обычно.

Я все раздумывал, как мне половчее расспросить Димку про зоопарк, до звонка еще было время, но дело испортила Наташка Швецова. Она появилась неожиданно из ответвления коридора и сразу направилась к нам.

– Губин, – начала она, – вот ты где, а я тебя по всей школе ищу. Ты чего на классном часе не был?

– Когда?

– В пятницу.

– Ах, в пятницу? Не мог.

Я уж и забыл, что не ходил на последний классный час. Честно говоря, я вообще их не жалую, часы эти классные, а тогда побежал на холмы разыскивать Димку.

– Ты знаешь, что у нас будет рыцарский турнир? – продолжала Наташка.

– Че-го-о? Какой еще турнир? – удивился я.

– Турнир, посвященный Дню защитника Отечества. Ты ведь защитник?

– Нет, я нападающий, – попробовал отшутиться я.

– Губин, прекрати, – сделала серьезные глаза Наталия, – в эту среду – двадцать третье февраля. В нашей школе будет рыцарский турнир. Там будут разные конкурсы, от каждого класса по команде мальчиков. Вы будете сражаться за честь прекрасных дам из вашего класса.

– Это за тебя, что ль?

– За меня можешь не сражаться, – покраснела Наташка. – А классу ты нужен, потому что самый сильный. Там будут всякие бои, не настоящие, конечно, и тяжести надо будет поднимать.

– А то еще в команде? – немного заинтересовался я, все теще не понимая толком, о чем идет речь.

– Шмелев, Козырев, Бирюков, Леонтьев и Петюня, ну, почти все твои приятели; по шесть человек от класса. Тебя хотели капитаном сделать, но тебя не было, – постаралась уесть меня Наташка. Будто мне так это нужно, быть каким-то капитаном, на каком-то турнире, – бред! Но вообще-то я согласился. Я действительно в классе самый сильный, и им без меня пришлось бы трудно.

– Ладно, чего я должен делать-то?

– Ничего, прийти в среду со спортивной формой, как на физкультуру. И еще сегодня надо после уроков задержаться, будем обсуждать проведение турнира.

Тут заиграла звонковая музыка. И Наташка, крикнув: «Пошли в класс!» – понеслась в сторону лестницы.

– Дим, – обратился я к своему приятелю, который выслушал наш разговор с Наташкой, сохраняя кислую физиономию, – подожди меня после уроков. Вместе пойдем, нам ведь в одну сторону. Разговор есть.

Димка обещал подождать.

После уроков я задержался в классе на обсуждение этого самого турнира. Я не боялся, что Димка уйдет домой один, потому что еще раз попросил его меня подождать, встретив на предпоследней перемене.

Рыцарский турнир оказался выдумкой кого-то из учителей, а может, и нашей директрисы Майи Михайловны. Но я думаю, что все предложил физкультурник Андрей Васильевич. Действительно, мы должны были соревноваться «за честь прекрасных дам». Поэтому, кроме шести членов нашей команды, в обсуждении участвовали Наташка и Любка Перфильева. Наташка вроде бы отвечала за устройство всего турнира, а Любка должна была быть от нашего класса судьей. Оказывается, оценивать наши успехи должны были сами девчонки.

Какие будут на этом турнире конкурсы, держалось от ребят в секрете, а заодно и от девчонок. Потому что узнай одна из них – станет известно всей школе. Будут ли какие-нибудь призы, мы тоже не знали. От нас требовалась только команда, ее название, единая форма и какой-нибудь девиз. Форму и девиз мы и обсуждали.

Бирюков предложил прийти на турнир в черных футболках, всем это понравилось, но не у всех они были. Решили: у кого нет, приобрести до среды, то есть до завтра.

Хуже было с названием и девизом. Первый девиз предложила Наташка: «За дам я жизнь свою отдам!»

– Пошла ты, – ответил ей Бирюков, и все его поддержали. Тем более что не ее это дело – наш девиз. Но и с девизом кое-как разобрались. Поручили его придумать дома Петюне. Он был самым дохлым в нашей команде, зато умел сочинять стихи. Пусть хоть тут принесет пользу.

Оставалось название. Бирюков предлагал «Черных ястребов», а я «Блэк саббат» или «Блэк визард». Забраковали все.

– Никаких ястребов, – опять влезла Наташка, – Майя Михайловна не пропустит. И по-английски не надо. Непонятно. По-русски надо.

В общем-то мы согласились, хотя опять же не Наташкино это дело.

Неожиданно название нашлось само собой. В комнату заглянул Дядя Химя и спросил:

– Анны Васильевны здесь нет?

Это наша физичка, Анна Васильевна. Убедившись, что никого нет, кроме нас, Дядя Химя скрылся за дверью.

– У, Шварценеггер, – буркнул Бирюков, который недавно получил у Дяди Хими пару в один день со мной. Шварценеггером Дядю Химю тоже иногда звали – за весьма внушительные габариты и свирепое выражение лица.

– Во! – тут же крикнул Шмелев, – классное название: «Терминатор». – Он вспомнил знаменитую роль Шварценеггера.

– Опять по-английски, – запротестовала Наташка, – опять Майя Михайловна не пропустит.

На этот раз ее слушать не стали. Подумаешь по-английски, всем ведь это слово известно. Да и не Наташкино это дело, как мы хотим назвать свою команду.

На том и разошлись. А капитаном все-таки меня выбрали.

На улицу я вышел вместе с Бирюковым и стал сразу озираться в поисках Димки. И что же я увидел? Я увидел три знакомые фигуры у школьных ворот. Все в кожаных куртках и черных вязаных шапочках. Две поменьше, одна подлиньше. Те самые, с которым не далее чем вчера мы с Кокошиным дрались в Филевском парке.

У крайней из колонн, подпирающих второй этаж нашего школьного здания, стоял Димка. Привалившись плечом к холодному бетону и скрестив ноги, он неотрывно глядел на этих троих, хоть и делающих вид, что заняты собственной беседой, но на самом деле явно не упускавших Димку из виду.

Мы с Бирюковым, которому я пока ничего не сказал, подошел к Кокошину.

– Ждешь? – тронул я его за плечо.

Он обернулся и, увидев меня, кивнул.

– А они что? – Я тоже кивнул, только в сторону тех троих.

Димка пожал плечами.

– Ну и на фиг ты мне вчера врал, что их не знаешь?

Кокошин повесил голову, будто я его отчим или Майя Михайловна.

– Ладно, пошли, по дороге расскажешь.

Мы втроем двинулись к воротам. Бирюкову я тогда сказал:

– Сань, может быть, сейчас будем драться. Они пришли бить Димку.

– Понятно, – ответил Бирюк, на него вообще-то можно положиться.

Когда мы проходили ворота, те трое злобно смотрели на нас и молчали. Потом один все-таки крикнул нам в спину.

– Эй, Кокон, пойди сюда.

– Иди вперед, – скомандовал я Димке и, не останавливаясь, протолкнул его перед собой. Потом оглянулся.

Все трое шагали за нами.

– Кокон, я повторять больше не буду, – крикнул опять самый рослый. – В твоих же интересах остановиться.

Тогда остановился я и повернулся к нашим преследователям. Бирюков и Димка сделали то же.

– Чего надо? – спросил я.

– От тебя ничего, только чтобы не совался. Понял? А с ним у нас свои дела, они тебя не колышат, – с угрозой в голосе произнес верзила.

– Тебе вчера было мало? – Я сделал шаг навстречу.

Взволнованно, но не трогаясь с места, верзила выпалил:

– Не твое дело, понял? Ты своему дружку сейчас сам делаешь хуже. Его все равно достанут, понял?

– Это кто же его «достанет»?

– Кто надо.

– Губин, что это вы тут? Они к вам пристали?

Как назло. Это подошли Любка с Наташкой, и Швецова сразу полезла туда, куда ее не просят.

– Иди отсюда, Москвашвея, – назвал я Наташку прозвищем, которое было для нее наиболее обидным. Краска тут же, как обычно, залили ее лицо. Она чуть что сразу краснеет. Но никуда Наташка не пошла, а еще демонстративно положила портфель на снег и встала в гордую позу, испепеляя меня взглядом.

– Иди отсюда, Швецова, – повторил я. И тут же едва успел пригнуть голову и вытянуть руки, чтобы удержать бросившегося на меня верзилу. Первый раз он все-таки промазал, а потом я попер на него и, держа за грудки, прижал к школьному забору. Он мог бить меня только по спине из неудобного положения, и получалось у него не сильно. Что делали двое его подручных, я не видел, но по звукам понял, что они сцепились с Бирюковым и Димкой.

– Вы что! Вы что-о!!! – завопила Наташка, не находя никаких других слов. И тут же прорезался еще один женский голос. Он кричал:

– Охрана! Охрана! Вызывайте милицию! Охрана!

По пронзительности я сразу понял, что это кричит Майя Михайловна. Я отскочил от верзилы, смазав ему по роже. А он, как и тогда в Филевском парке, сразу же бросился бежать. Я оглянулся, оба его напарника сделали то же самое. Да и Бирюков с Кокошиным им уже не препятствовали.

– Губа, ноги! – с испуганным лицом прокричал Бирюк. – Майя родителям доложит!

Мы тоже побежали от школы, подхватив свои портфели.

– Это кто там был?! Это кто там?!! – доносился нам в спину профессионально-пронзительный голос нашей директрисы.

Мы быстро свернули за гаражи-ракушки, которых в Крылатском не меньше, чем мидий у побережья Крыма. Теперь от школы нас не было видно, но остановились мы только возле рынка, что за магазином «Unikor».

Мы стояли около черной металлической ограды, держась за ее прутья, укрепленные на кирпичном основании, и пытались отдышаться.

– Как ты думаешь, – беспокоился Бирюков, с трудом переводя дыхание, – Майя нас не узнала?

– Какая разница, – разочаровал его я, – все одно Наташка с Любкой все расскажут. Девок, что ли, не знаешь.

– Значит, зря бежали, – обреченно произнес Сашка. – Блин, меня родители дома уроют, если их Майя в школу вызовет.

– Аналогично, – согласился я.

Кокошин же вдруг опустился на кирпичный низ ограды и уткнул лицо в скрещенные руки. Я понял, что он заплакал.

Мы с Бирюковым переглянулись. Нам стало неловко и как-то жалко Димку.

– Дим, ты чего? – Я потряс его за плечо. – Все фигня, Дим.

Он скинул мою руку и встал.

– Ни хрена вы не знаете! – крикнул он. – Идите вы на фиг!

Вот тебе и благодарность за помощь и участие. Кокошин быстро пошагал прочь. Я попробовал его остановить.

– Дим, да ладно. Чего мы не знаем?

– Оставь меня, понял? – Он повернулся ко мне с перекошенным лицом, блестя влажными от слез глазами. – Уйди на фиг! Не лезь, понял?!

Я тут так разозлился, что хотел ему врезать. Но сдержался и, молча повернувшись к Кокошину спиной, вернулся к рыночной ограде. Когда я еще раз глянул в Димкину сторону, он был уже далеко.

– Во, блин, псих, – сказал Бирюков.

Я смолчал, потому что начал остывать. Теперь я уже жалел, что не остановил Димку. Он ведь опять унес с собой все загадки. И зоопарк и все остальное. Да и в помощи он нуждался, в этом я был просто уверен.

Мы еще посидели немного и зашли с Бирюковым на рынок. Там мы сначала хотели купить пепси, но было холодно, и мы купили только по пачке жвачки в рыночном лотке.

Живем мы с Сашкой Бирюковым в разных местах. Он на улице Крылатские холмы, а я на Рублевке. Но в этот день мы решили пройтись вместе по Осеннему бульвару, потом дойти до Сашкиного дома, а там уж я добирался бы до своего дома один.

Как-то так получилось, что в моем классе нет у меня настоящей компании. Мой самый лучший друг Макс учится в другой школе, но живем мы с ним в одном подъезде. У Макса, так же как у меня, есть пес, тоже белый, и название его породы тоже начинается на «буль». Только оканчивается по-другому – «дог». В общем, у Макса французский бульдог белого окраса. Но самое смешное, что кличут этого пса так же, как его хозяина. Они почти тезки. Пес – Макс и хозяин тоже Макс. Правда, полное имя моего друга Максим, но кличка-то – Макс. Я, Тамерлан и два Макса каждый вечер ходим гулять на Крылатские холмы, да и в гости почти каждый день друг к другу захаживаем. Смотрим вместе видик, слушаем музыку, меняемся кассетами, книгами. Макс тоже читать любит.

А вот в классе у меня такого друга нет. Больше всего я дружу с Бирюковым, его тоже, как меня, Сашей зовут. Мы стараемся садиться на уроках за одну парту, правда нас часто рассаживают за разговоры. Обычно мы вместе проводим перемены и вместе ходим на мини-футбол. У нас есть о чем поговорить. Сашка любит многое из того, что и я. Но вне школы мы с ним бываем вместе не часто. Ходим порой кататься на снегокатах, а в гости друг к другу и того реже, обязательно лишь на день рождения.

В этот понедельник выпал как раз тот редкий случай, когда мы с Бирюковым вместе гуляли по Крылатскому после школы. По дороге я отвечал на его вопросы по поводу Димки. Конечно, не вдаваясь в подробности, Сашка не был в курсе моих детективных дел.

За разговором мы дошли до бывшей «Диеты», теперь этот магазин действует под каким-то странным и непонятным названием, которое я никак не могу запомнить. И тут – видать, день уж такой выпал, опять встретили Любку и Наташку.

– О! – сделала круглые глаза Швецова. – Опять Губин с Бирюковым. Чего это вы гуляете?

– А вы чего? – буркнул Бирюк.

– Наташ, – я отстранил Сашку в сторону, – чего там Майя-то?

– Откуда я знаю, – сказала Наташка, – мы с Любкой тоже убежали. А то бы она к нам пристала, кто да чего.

Надо же! Не ожидал я от Швецовой такого поступка, молодец.

– Только она все равно наверняка вас узнала, – вмешалась Любка. – Так что родителей вызовет, не волнуйтесь. Еще и нам теперь достанется. Я говорила Наташке, что нам не стоило убегать.

Возможно, Любка была права, но я все равно была благодарен Швецовой…

На улице было холодно, дул ветер – постоянное явление для Крылатского. И мы, стоя у бывшей «Диеты», стали подмерзать. У Наташки аж нос покраснел, а Любка зябко куталась в воротник своего пальто. Сам не знаю, что меня дернуло, только я предложил зайти внутрь магазина, там есть небольшое кафе с игровыми автоматами, грилем, кофе и соками. Туда мы и отправились согреваться.

Я взял себе и девчонкам кофе с пирожными, Бирюков купил пепси, он кофе не любил. Мы проболтали в этом кафе больше часа о всякой ерунде, и нам было весело. Смеялись так, что Наташка два раза подавилась. Знали бы мы, чем нам это все обернется.

ГЛАВА VII Гипотеза «Доктора Ватсона»

Дома я опять подвел неутешительные итоги моего расследования. Гордиться было нечем. Только Димка подкинул новую загадку: его неслучайная связь с тремя парнями в вязаных шапочках была очевидна.

Едва я занес в тетрадки свои свежие наблюдения, в комнату ко мне заглянул папа.

– Ну, как дела? – спросил он.

Папа начинает этой фразой любой разговор. Я уже догадывался, что его интересовало на самом деле.

– Дела хорошо, – ответил я, пересаживаясь на диван. – Только ты ведь не за этим пришел. И даже не играть со мной в шахматы.

– Ты стал таким проницательным, – улыбнулся папа, – что мне скоро придется взять тебя к себе в агентство.

– Я еще подумаю, – охладил я его шуточки.

Папа перешел к делу.

– Вчера у тебя в гостях был Дима Кокошин… Вы ведь с ним приятели?

– Ну да.

– Что ты о нем знаешь?

– Что он парень неплохой и в футбол хорошо играет, – ответил я.

– Мне мама уже говорила, что вы ходите в одну секцию, но я не о том…

Папа тщательно подбирал слова, склонив голову.

– Вчера у меня был его отец…

– Отчим, – сказал я.

– Ну да, отчим, – поправился папа.

– А что ты знаешь о Димкином отчиме? – перебил я своего родителя.

– Кажется, это я тебя расспрашиваю, – удивился папа.

– Ну и что, я тоже имею право спросить.

Папа пристально посмотрел мне в глаза, будто проверял, стоил ли доверять своему сыну, потом хлопнул себя по колену и откинулся на пуфы дивана, служившие в данный момент спинкой.

– Хорошо, – сказал он. – Хорошо. Отчима Димы, Сергея Владимировича Кузьмина, я знаю еще по работе в милиции. Мы с ним вместе в РУОПе работали. Я был следователем, а он опером. Хороший был сотрудник, на его счету больше трехсот задержаний. А потом мы оба ушли из этой организации. По разным причинам, но это не имеет значения. Несколько лет мы с ним не виделись, а вчера он мне вдруг позвонил. У него был мой телефон, я ему его сам давал. Так вот он попросил меня встретиться – поговорить. И поэтому вчера пришел ко мне в гости. А поговорить со мной он хотел о своем сыне.

– Пасынке, – поправил я.

Папа нахмурился, помолчал, потом продолжил:

– Это не имеет большого значения, главное, что он о нем заботится. Дело в том, что Дима, как видно, попал в плохую компанию. Сергей хочет ему помочь, его просила о том Димина мама. Но как помочь, он не знает, вот и обратился по старой памяти ко мне. А я к тебе, раз вы уж такие приятели. Но если ты не хочешь ничего говорить, твое дело.

Я понял, что папа на меня обиделся.

– Нет, – поспешил я загладить его обиду, – я расскажу, только не много я знаю.

И я рассказал о том, как приходил к Димке домой, как проследил его путь до Горбушки, как мы там дрались, и что произошло сегодня возле школы. Умолчал я только о наших встречах у зоопарка, так как не хотел, чтобы папа знал о моем кенгурячьем расследовании. Это мое дело. И еще соврал, что пошел к Димке домой по просьбе тренера. Ну тут я соврал не очень, Андрей Васильевич и вправду просил меня привести Димку в секцию.

Папа меня внимательно выслушал и сказал только одно слово:

– Понятно.

– А чего тебе понятно? – спросил его я. – Я лично ничего не понимаю. Какие дела у этих троих с Димкой, и почему он от них бегает?

– Это мы выясним, – сказал папа. – Только прошу тебя, если ты хочешь помочь своему товарищу, представь это дело мне и не проявляй больше никакой самодеятельности. Дело может быть очень серьезным. И даже опасным. Ты случайно можешь очень навредить Диме и… – отец посмотрел мне в глаза, – и себе тоже.

Он говорил очень серьезно, я редко его таким видел. Обычно он шутит, даже когда ему плохо. Только один раз я видел его таким же – когда мама попала в больницу с аппендицитом. Она долго не хотела вызывать врача, все думала, что отравилась селедкой, и скоро ее мучения закончатся. А когда врача все-таки вызвал папа, ей было уже очень плохо, она даже лежала потом в реанимации. Вот тогда у моего отца исчезла на время улыбка.

– Понимаешь, я почему так с тобой разговариваю, – продолжил он, – потому что ты почти взрослый. И взрослеешь сейчас очень быстро, я это вижу. Ты серьезнее многих твоих товарищей. Поэтому, я думаю, что ты понимаешь: одно дело, когда ты видишь, как случаются несчастья в художественном фильме, и совсем другое, когда что-то похожее происходит с тем, кто живет с тобой рядом.

– Зачем ты мне это говоришь? – возмутился я. – Что я, маленький? Это же ежу понятно.

– Это хорошо, – кивнул головой папа, – что ты, как и еж, это понимаешь. Поэтому я и прошу тебя, не играй еще раз в Шерлока Холмса. Кругом тебя живые люди, и сам ты живой. И не дай Бог, но может случиться так, что ни я, ни кто-либо другой не сможет что-либо поправить. А пока ты молодец, спасибо.

Я промолчал, потому что все-таки хотел дознаться, чем занимался Димка в зоопарке в день гибели кенгуру. И вообще, с чего он взял, что я играю? Сам он ничего не понимает.

Потом мы говорили с отцом уже о других делах, о том, как будем проводить следующее лето, куда поедем отдыхать, и что я собираюсь подарить маме и Светке на день рождения. Мама родилась в середине марта, пятнадцатого. А Светка, видимо, в шутку, первого апреля. Проговорили до тех пор, пока мама не позвала нас ужинать. У самой двери моей комнаты я еще задержал папу и сказал:

– Кстати, тебя скорее всего вызовут в школу за ту драку, которую видела Майя Михайловна.

– Уладим, – сделал успокоительный жест ладонью мой папа.

На следующий день, после школы, я должен был ехать в зоопарк на первое в моей жизни заседание КЮБЗа. Там я и рассчитывал «завербовать» Лешку. О Димке я в тот день не думал, пусть с его делами вне зоопарка папа разбирается. А мне надо было выслушать моего будущего «доктора Ватсона».

Светка встретила меня на нашем месте, и мы пошли с ней в уже знакомое здание над оградой. К нашему приходу все члены кружка уже собрались в комнате со схемами, где я разговаривал в прошлый раз с Мариной Николаевной. Многих я уже знал. Здесь были и Валерка, и Юля с Ирой, и Славка, и, конечно же, Лешка. Мы со Светкой сели рядом с ним.

Марина Николаевна открыла заседание. Сначала она говорила о каких-то внутренних делах кружка в пределах зоопарка, а потом начались доклады кюбзовцев. Незнакомая мне девочка поведала нам о жизни рогатых жаб и долго рассказывала о собственных наблюдениях, сделанных над ее склизкими подопечными в зоопарковском террариуме. Потом мальчик-заика, глотая воздух, тоже очень долго объяснял, как каких-то аксолотлей – я так и не понял, кто это такие, – можно дорастить до взрослой саламандры. Он даже вырастил одну из этих зверюг и, кажется, назвал ее Амбистомом или Амбистомой. «Войну с саламандрами» Карела Чапека я уже читал, так что представлял себе, что за твари могут получиться из обыкновенных аксолотлей. Но, между прочим, даже писатель-фантаст не додумался до такого кошмарного имени, какое дал юный кюбзовец своему питомцу. У Чапека первую заговорившую на человеческом языке саламандру звали весьма обычно – Андреас. Затем со своего места встала Маша, объявила, что скоро весна, и призвала всех идти по весне в лес, смотреть каких-то удивительных лягушек с голубыми мешками на горле. Никогда не предполагал, что в подмосковных лесах водятся такие экзотические животные.

На этом заседание кружка закончилось, и все потянулись к выходу, кроме нескольких кружковцев, обступивших Марину Николаевну. Лешки, слава Богу, среди них не было. Мы втроем вышли на улицу.

– Ну, как тебе у нас? – спросила Светка, поглядывая на меня с нескрываемой иронией.

– Здорово, – как можно искреннее ответил я, – очень интересно. Только я не понял, почему все сегодня про каких-то болотных тварей рассказывали.

– Так ведь они земноводные, – в один голос заявили Светка и Лешка.

– Ну и что?

– Заседание кружка сегодня было посвящено типу земноводных. Следующее – пресмыкающимся. Расписание занятий же есть, – пояснила мне Светка.

– А-а, а я не знал, – наконец уяснил я себе происходившее на заседании.

В этот день Светка очень скоро оставила нас с Лешкой вдвоем, сославшись на то, что ее где-то ждет мама. Думаю, она соврала, но я не был на нее в обиде – она просто хотела, чтобы я поговорил с Лешкой.

Проводив ее до метро, мы повернули назад в сторону зоопарка.

– Пошли купим мороженого, – предложил тогда я.

– Холодно, – засомневался Лешка.

– Ерунда, – я люблю есть мороженое даже на морозе. – Ничего нам не будет.

Мы подошли к ларьку, и я купил два «Ленинградских», себе и Лешке.

– Ты ведь где-то тут рядом живешь? – спросил я, надо было как-то переходить к делу.

– Угу, – жуя мороженое, кивнул Лешка, – на Малой Грузинской.

– Ну, пошли, по дороге и поговорим.

– О чем? – заинтересованно заглянул мне в лицо Светкин братец.

– О кенгуру, – ответил я.

Лешка кивнул, и мы пошли в сторону его дома.

– Тебе Светка говорила, – начал я, – что я хочу разобраться в том, как все это случилось?

– Говорила. Я тоже.

– Чего «тоже»? – не понял я.

– Хочу разобраться, – пояснил Лешка.

– А почему ты думаешь, – спросил я его, – что вообще тут надо разобраться? Может, собака забралась в вольер случайно.

– Это была не собака, – уверенно сказал Лешка.

– А кто же? – опешил я. Одному деревенскому мальчишке мне уже приходилось доказывать, что оборотней не существует. Но Лешка-то москвич, неужели и он верит в подобную чепуху?

– Это была не собака, – опять повторил Лешка. – Это был волк.

«Еще того чище! – подумал я. – Новая гипотеза юного следопыта». Но вслух я сказал только:

– С чего это ты взял? – стараясь скрыть свое недоверие.

– Ты Лобо читал? – вместо ответа спросил меня Лешка.

– Смотря что, – важно ответил я, недоумевая по поводу незнакомой фамилии автора, которую слышал впервые. Не ронять же мне авторитет перед лицом этого парнишки.

После моего ответа настала очередь удивляться Лешке. Он застыл с открытым ртом, так и не откусив очередной раз мороженого.

– Как это «смотря что»? – наконец произнес он.

– Ну, он ведь не одну книжку-то написал, – смутился я.

– Да Лобо – это волк был! – закричал Лешка на всю улицу. – Про него у Сетона-Томпсона рассказ есть.

И Лешка засмеялся. Я второй раз за сегодняшний день показал себя невеждой, на сей раз литературным.

– Вот прочти, – успокоился Лешка, – тогда сам и поймешь, почему я про волка думаю.

– У меня нет этой книжки, – недовольно пробурчал я. – Да и вообще, откуда здесь волки? Лес, что ли?

– Не лес, а зоопарк. А в нем и волки есть.

– Так ведь они в клетках.

– Не в клетках они, а в вольере. И если собака легко может влезть в такой вольер и выбраться обратно, то почему волк-то не может? – привел вполне разумный, на мой взгляд, довод Лешка.

Но я не сдавался:

– Даже если вылезти может, то зачем ему обратно лезть в неволю.

Но и Лешка был не прост, его не так легко было сбить с толку.

– Во-первых, у него там логово. А волки всегда в логово после охоты возвращаются. Ты почитай про волков-то, почитай! А во-вторых… Я сам знаю, что во-вторых, – неожиданно закончил Лешка.

Меня уже начинала раздражать его самоуверенность и, если бы не просьба Светки, я бы вообще бросил все это дело и домой поехал. Но раз обещал…

– Во-первых, – повторил я Лешкино вступление, – я не очень-то верю, что сотрудники зоопарка такие лопухи, как ты тут представляешь. Они наверняка не станут сажать волка в такой вольер, из которого он по ночам гулять ходит. А во-вторых, если уж ты сказал «во-вторых», то говори, что во-вторых. Иначе у нас с тобой ничего не получится. Я хоть про Лобо не читал, но в детективных делах небось побольше твоего смыслю, понял?

– Понял, – притих немного Лешка. – Если хочешь, пойдем прямо сейчас и посмотрим, какой у волка вольер, и может ли он оттуда выбраться. А и… «во-вторых».

– Опять билет брать, – засомневался я, – у меня сегодня больше денег нет.

– Не надо ничего брать, я тебя так проведу, через дырку, – успокоил меня Лешка.

Через дырку я согласился.

Приходилось признаться, что этот паренек неплохо знал зоопарк и как туда проникнуть. Он повел меня в сторону Малой Грузинской, куда мы и шли, но свернул немного раньше, и мы долго двигались вдоль зоопарковского забора. Наконец он завел меня за какие-то строительные бытовки и действительно отыскал в заборе прикрытую доской дырку. Мы без труда проникли внутрь.

– А многие об этом ходе знают? – спросил я Лешку.

– Не думаю, – ответил он.

Вошли мы в зоопарк в том месте, где уже почти построен новый птичник. Отсюда недалеко до старого снесенного слоновника, на месте которого будет новый, и до вольера волка тоже. Я сто раз этот вольер видел, но мысль, что волк может оттуда выбраться, меня не посещала. Однако, когда я осмотрел его в этот раз, в душу мне закралось сомнение. Может, и не такую уж ерунду городил Лешка. Вольер от посетителей отделял бетонный овражек, но совсем не такой глубокий, как тот, что отделяет «остров зверей» на новой территории. И, пожалуй, ненамного шире и круче был этот овраг, чем в вольере с кенгуру.

– А еще, – добавил Лешка, чтобы усугубить мои сомнения, – звери могут прыгать рикошетирующим прыжком. Вот тут в конце оврага. Прыгнет с той стороны, толкнется ногами в боковую стенку, и наружу. Такие случаи в зоопарках уже бывали.

Я и сам что-то слышал про это, но спросил:

– Это и есть твое «во-вторых»?

– Нет, это «в-третьих», – ответил мне Лешка. – А про «во-вторых» я говорить не хочу, потому что у меня нет доказательств, а здесь человек замешан.

Тут я вспомнил, что Лешка в тот день, когда погибли кенгуру, кричал, что знает, кто это подстроил. Собственно, об этом я и собирался его расспрашивать, когда он меня огорошил своей «волчьей» гипотезой.

– Ну уж говори все, раз мы вместе с тобой будем распутывать это дело.

– Я думаю, – немного покраснев, сказал Лешка, – что волка специально один человек из вольера выпустил и на кенгуру натравил, чтобы мне насолить.

– Да с чего ты взял? – возмутился я. – Кто это делать будет?

– А вот будет, он мне сам говорил, – не сдавался Лешка. – Только я не скажу кто. У меня доказательств нет, – повторил он свою присказку.

– Ну не говори, – пожал я тогда плечами.

Честно говоря, я совсем не поверил в слова Лешки. Волка из вольера выпустить мог только сотрудник зоопарка, а человек, с животными работающий, не станет их на других животных натравливать. Скорее уж я бы поверил в рикошетирующий прыжок, с помощью которого волк уходил на охоту и возвращался обратно в вольер. Странно только, что он ни одного кенгуру не съел и не утащил к себе в логово. Об этом я сказал Лешке, ничего не добавив по поводу его домыслов о злоумышленнике.

– Потому не съел, что сыт был, а человек его потом обратно выманил и домой отвел.