Текст книги "Морозный ветер (СИ)"

Автор книги: Артём Бухтин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

ГЛАВА 25

Габриэлла

Я отпросилась с работы на пару дней, сославшись на болезнь. Не в силах доверять собственной голове, своим воспоминаниям, своим чувствам, оставалась лежать, свернувшись калачиком в постели. Но сплю или бодрствую, я не могу избавиться от мелькающих воспоминаний.

Кингстон.

Эйнсли.

Реми.

И лодка.

И песня, которая продолжает крутиться у меня в голове.

Он солгал мне. Все это время Кингстон лгал мне. Я предложила ему свое сердце и тело, а он и не подумал сказать мне правду.

Как много он знает обо мне?

Насколько близки мы были до происшествия?

Я ищу Кингстона в своем сознании до события, произошедшего на лодке, и не нахожу ничего, кроме бледных воспоминаний о девушке с мечтами и стремлениями.

Отчаянно нуждаясь в ответах, тянусь к своему телефону. Я не посещала своего невролога почти год. Потому что уже отчаялась вернуть себе память и желание снова танцевать. Мне надоело искать свою прошлую жизнь, и я смирилась с тем, что мне нужно начать новую.

Я хватаюсь за подушку и прижимаю телефон к уху.

– Кабинет доктора Мэдисон. Чем я могу помочь…

– Доктора Мэдисон, пожалуйста.

– Он сейчас недоступен. Могу я принять сообщение?

– Скажите ему, что это Габриэлла Стерлинг-Пенн, и это срочно.

– Габриэлла? – тихо говорит она. – Это Джанет.

– Мне действительно нужно поговорить с ним, – говорю я дрожащим голосом. – Пожалуйста.

– Дай мне одну минуту, хорошо?

Я бормочу что-то в ответ и закрываю глаза, пока в моем ухе играет музыка удержания.

Сообщение вибрирует на моем телефоне, и мне не нужно смотреть, чтобы узнать, от кого оно. Кингстон уже два дня безостановочно присылает их. Он волнуется и хочет знать, что со мной все в порядке.

Но я чертовски не в порядке.

– Габриэлла?

Мои глаза распахиваются при звуке голоса доктора Мэдисон.

– Да, доктор Мэдисон, спасибо, что ответили на мой звонок.

– Сейчас перерыв между пациентами, так что у меня не так много времени. Все в порядке?

Я сажусь на кровати и прижимаю ноги к груди.

– Мои воспоминания. Они возвращаются.

– Хорошо, – осторожно говорит он. – Мы знали, что, в конце концов, они могут вернуться. Тебе снятся кошмары? Депрессия? Беспокойство?

Я закрываю глаза.

– Могу ли я им доверять? Это действительно воспоминания или мое воображение?

Следующие пятнадцать минут доктор Мэдисон рассказывает мне о моих чувствах и объясняет нейробиологию, лежащую в основе моих восстановленных воспоминаний. Он просит меня записаться на прием к моему психотерапевту – еще одному человеку, которого я отпустила много лет назад, когда поняла, что прогресса добиться невозможно.

Когда вешаю трубку, до меня доходит суть того, что он объяснил.

Мои воспоминания возвращаются.

Кингстон был в моей жизни до несчастного случая, и он, возможно, стал его причиной.

Он может быть ответственен за то, что у меня отняли мою жизнь.

Кингстон

– Открыто! – кричу я из своего положения лежа на диване человеку, который только что постучал в мою входную дверь.

Я не запираю дверь с того утра, когда Габриэлла ушла несколько дней назад. И не вставал со своего дивана. Я продолжаю думать, что она передумает и вернется, и не хочу упустить шанс увидеть ее. Чтобы поговорить с ней. Объяснить.

Девушка игнорирует мои звонки и не отвечает на мои сообщения. Единственное, что осталось сделать, это выследить ее.

Щелчок открывающейся входной двери обычно заставил бы меня вскочить на ноги в надежде увидеть Габриэллу, но я знаю, кто здесь, потому что она написала мне, что приедет.

– Здесь пахнет китайской едой двухдневной давности, – замечает Джордан, входя в дверь. – О, смотрите-ка. Китайская еда двухдневной давности. – Она берет белые картонные коробки с едой, в которых я едва ковырялся, и выбрасывает их в мусорное ведро.

Я смотрю на пустой экран телевизора и слушаю, как она убирается. Пустые бутылки из-под выпивки попадают в контейнер для вторичной переработки, и девушку едва не выворачивает, когда она выливает хлопья многодневной давности, которые я не смог проглотить.

Джордан обходит диван и отодвигает пустые стаканы на кофейном столике, чтобы сесть напротив меня. Затем вздыхает.

– Выглядишь дерьмово.

– И чувствую себя дерьмово, – ворчу я.

– Александр рассказал мне, что произошло. – Она наклоняется вперед, упираясь локтями в колени. – Если это имеет значение, я тебе верю. Не думаю, что ты бы так предал «Норт Индастриз».

– Что?

Она хмурится.

– Мисс Коулман? Увольнение?

– Ах, это.

– Должна признать, – она рассматривает меня, начиная с моих грязных, растрепанных волос и заканчивая испачканными спортивными штанами, которые я не снимал с тех пор, как ушла Габриэлла – время просто остановилось в ту секунду, когда та ушла из моей жизни, – не думала, что ты так тяжело воспримешь свое увольнение.

Я перекатываюсь на спину, тру глаза и почесываю щетину на лице.

– Александр сказал, что ты будешь здесь собирать вещи. Мы приготовили для тебя свободную спальню.

Я убираю руки от лица и смотрю на нее. Выражение ее лица нейтральное, но в глазах беспокойство.

– Я не уйду. – Габриэлла может вернуться, и я хочу быть здесь, когда и если она придет. И это только вопрос времени, когда мой телефон отключат, учитывая, что за него платит «Норт Индастриз».

Господи, когда я успел так вплести себя в «Норт Индастриз», что расставание означает потерю работы, дохода, дома и моего гребаного телефона?

Ее брови сведены вместе.

– Но Александр сказал…

– Я не уйду!

Вместо того чтобы отшатнуться от моей вспышки, Джордан прищуривается и наклоняется ближе. Теперь она изучает меня с пристальным вниманием, которое заставляет меня беспокойно ерзать под ее внимательным взглядом.

– Что? – огрызаюсь я.

– Это не имеет никакого отношения к «Норт Индастриз», не так ли? – Она оглядывает мой дом, как будто видит все это в другом свете. Ее взгляд возвращается ко мне. – Габриэлла?

Стон, который раздается в ответ на ее имя, полон боли и сожаления.

Джордан делает глубокий вдох и медленно выдыхает.

– Ясно. В этом гораздо больше смысла. Что случилось?

Мертвая хватка, сжимающая мою грудь, не дает возможности сделать полный вдох.

– Я облажался, – бурчу я, не имея достаточного количества кислорода.

– Вы, мальчики Норт, все это делаете, но редко без веской причины.

Я закрываю глаза предплечьем.

– Я не могу ее отпустить. Пытался, но не могу. – Мой голос срывается.

Джордан опускает теплую ладонь на мое плечо и сжимает его.

– Эй, все будет хорошо. Габриэлла действительно заботится о тебе. Просто дай ей немного времени. Может быть, она одумается.

– На это моя единственная надежда. Поэтому и не ухожу.

– Риелтор Августа будет здесь скоро, чтобы оценить жилье, так что нам нужно, чтобы ты собрал свои вещи и убрался отсюда.

– Я сказал, что не…

– Кингстон, – говорит она и отводит мою руку от глаз, – как долго ты собираешься лежать здесь и позволять жизни проходить мимо тебя? Что нужно сделать, чтобы ты, черт возьми, встал и взял свою жизнь в свои руки? – Она вскакивает на ноги и использует обе руки и всю свою силу, чтобы поднять меня на ноги. – Мы не валяемся без дела и не идем в ту сторону, куда нас гонит ветер. Мы сами создаем свою судьбу.

Мои плечи опускаются.

– Похоже, это большая работа.

– Это самая приятная работа, которую ты когда-либо выполнял, что, в свою очередь, делает ее совсем не похожей на работу. – Она поднимает меня на ноги и толкает в сторону коридора. – Горячий душ, сейчас же. Одевайся в удобную одежду. У нас много работы

– Я не уйду…

– Уйдешь. – Она в последний раз толкает меня в ванную. – И как только ты это сделаешь, мы придумаем план, как вернуть твою жизнь. И, надеюсь, Габриэлла присоединится к этому.

Я судорожно втягиваю воздух и тащусь в душ.

Хочется верить, что идея Джордан возможна, потому что жизнь без Габриэллы – это вообще не жизнь.

Я помню, как раньше жил без нее.

И не могу вернуться к этому снова.

ГЛАВА 26

Кингстон

Благодаря Джордан я собрал вещи и переехал за считанные дни. Моя первая ночь, проведенная в гостевой комнате Александра и Джордан, стала бессонной, наполненной страхами, что я могу никогда больше не увидеть Габриэллу. Никогда не получить шанса объясниться. Желая побыть рядом с ней в последний раз, я направился обратно в свою старую квартиру, молясь, чтобы замки еще не поменяли.

Как и надеялся, прогуливаясь в последний раз по своей пустой квартире в Ленокс-Хилл, я повсюду вижу Габриэллу. Она оборачивается, чтобы посмеяться надо мной со своего места на диване, сидит на кухонном островке после того, как наступила на стекло, и в моей комнате. Даже после того, как мебель исчезла, я все еще вижу, как она спит на кровати, словно ничего не изменилось.

Но изменилось все.

С каждым проходящим днем страх никогда больше ее не увидеть растет и убивает ту маленькую надежду, за которую я цеплялся.

Я смотрю из окна своей старой спальни на город и на миллионы жителей Нью-Йорка, гадая, где она. Неужели Габриэлла уже забыла обо мне? Или ненависть ко мне подпитывает ее решимость держаться подальше?

Мне надоело барахтаться в собственной жалости, и я в последний раз прощаюсь со своим теперь пустым шкафом.

Неторопливо иду по коридору, зная, что это будет в последний раз, и останавливаюсь как вкопанный, когда вижу Габриэллу, стоящую в фойе, ее руки крепко сжимают сумочку на животе.

Должно быть, она чувствует меня, потому что резко поворачивается ко мне.

Я сплю? Или она действительно здесь?

– Ты вернулась? – тихо выдыхаю я, чтобы не отпугнуть ее.

– Я пыталась дозвониться. – Она пытается расслабить плечи и казаться менее нервной, но мне видно напряжение на ее лице.

– Мой телефон отключен. – Я делаю несколько шагов ближе, осторожно, чтобы не подойти слишком близко.

– Ты переехал.

Я киваю и подхожу еще на шаг ближе.

– Я живу у Алекса. – Мне хочется, чтобы она знала, где меня найти.

Би скользит взглядом по пустому пространству, но только на секунду, прежде чем вернуть его ко мне. Как будто я опасное животное, которое она должна держать в поле зрения.

– Мне нужно с тобой поговорить.

– Конечно. Дальше по улице есть кофейня. Мы можем…

– Нет. Давай здесь. Это будет быстро, и после я уйду.

Тяжесть того, что она говорит, давит мне на плечи, но я киваю. По крайней мере, сейчас она здесь, и я благодарен за это.

– О чем ты хотела со мной поговорить?

Габриэлла вдыхает через нос и выпячивает подбородок.

– Ночь несчастного случая.

Мой пульс скачет и учащается.

– У меня есть пробелы в памяти, и мне нужно, чтобы ты их заполнил.

– Я не…

– Ты заставил меня поверить, что мы незнакомы. Я доверяла тебе до такой степени, что мы занимались любовью, Кингстон. – Ее глаза блестят от непролитых гневных слез, но она сдерживает их. – Ты должен сказать мне правду. И я не уйду, пока все не узнаю.

Я провожу обеими руками по волосам и киваю.

– Ладно. Я расскажу тебе все. – Мысленно возвращаюсь к тому, с чего все началось. – Это был последний день твоего первого года обучения, вечер твоего последнего выступления в «Джульярде»¹³.

Три года назад

Габриэлла

– Мне все равно, что ты говоришь, ты идешь со мной. – Эйнсли берет меня под руку, когда мы покидаем кулисы театра Питера Джея Шарпа.

Аплодисменты прозвучали час назад, и публика разошлась. Последние танцоры, включая Эйнсли и меня, оставляют позади наш первый год в «Джульярде».

– Я так устала, – хнычу, пока она тащит меня через улицу к нашему общежитию.

Эйнсли достает свой телефон и улыбается тому, что видит на экране.

– Тебе просто нужно выпить. Это тебя взбодрит.

– Или усыпит.

– Напомни, сколько тебе лет? – Она набирает ответное сообщение. – Потому что ты говоришь, как моя мама.

– Недостаточно взрослая, чтобы пить, как и ты.

Мы добираемся до нашей комнаты в общежитии и бросаем наши сумки для танцев. Моя двуспальная кровать так и манит меня, но Эйнсли права. Как я могу не отпраздновать окончание первого курса?

– Этот парень купит выпивку для нас. – Она хватает халат и направляется в ванную. – Он хочет, чтобы мы встретились с ним через час, так что нам нужно быстро принять душ. – Возбуждение в ее голосе и блеск в глазах заставляют меня застонать.

– Подожди. Что за парень? Пожалуйста, скажи мне, что это не тот нувориш, который всегда отвратительно флиртует. – Я работаю над тем, чтобы высвободить волосы из балетного пучка. – Как его зовут? Кингсли?

– Кингстон.

– Больше похож на Куинстона¹⁴, – бормочу себе под нос. Парень одевается так, будто он отпрыск Элтона Джона и Дэвида Гэнди.

– И ты не в том положении, чтобы называть кого-то нуворишем, мисс Стерлинг-Пенн. – Она встряхивает своими туго накрученными волосами.

Туше.

– Ты уверена, что не предпочла бы съесть наш вес в углеводах? – Я падаю спиной на кровать, думая, что есть углеводы в постели гораздо веселее, чем отбиваться от приставаний богатых пьяных чуваков.

– Мы идем. Эта тема не подлежит обсуждению. – Подруга исчезает в ванной.

Я выпиваю энергетический напиток, чтобы собраться с силами и привести себя в порядок, но прилагаю мало усилий, готовясь. Джинсы, легкий свитер и конверсы. Эйнсли сногсшибательна в коротком платье и туфлях на каблуках. Хорошо, сегодня вечером она привлечет все взгляды, и я смогу отойти на второй план.

Час и пятнадцать минут спустя мы выходим из нашего общежития и садимся в такси.

– Яхт-клуб, – говорит Эйнсли водителю.

– Яхт-клуб? – В прошлом мы встречали этого парня на вечеринках или в шикарных ресторанах. Не то чтобы я когда-нибудь оставалась надолго. Как только Эйнсли как следует прижималась к нему, я брала такси домой.

– Не говори так удивленно. Парень при деньгах.

– Вы с ним встречаетесь?

Я обнаружила, что последние несколько месяцев почти невозможно общаться с друзьями, не говоря уже о романтических отношениях. Если я не на занятиях, не на репетициях или не сплю, то стираю или ужинаю с родителями, и ни то, ни другое не происходит достаточно часто. Как Эйнсли справляется с общественной жизнью, выше моего понимания. Единственная причина, по которой мы остались подругами – это то, что мы соседки по комнате и вместе участвуем в балетной программе.

– Мне бы хотелось. – Она проверяет свой макияж на экране своего телефона. – Я ясно дала понять, что заинтересована…

Из того, что я видела, Эйнсли дала это понять более чем ясно. Она не раз буквально вешалась ему на шею.

– …но он никак не заглатывает наживку.

– Так почему тогда мы снова встречаемся с ним?

– Он продолжает приглашать нас куда-нибудь, так что должно быть парень заинтересован. Может быть, просто хочет узнать меня получше, прежде чем ввязываться во что-то. – Довольная своим макияжем, она кладет телефон обратно в сумочку. – В любом случае, он секси. – Ее глаза загораются от возбуждения. – Я пока не отказываюсь от него.

Парень динамит ее. Теперь он мне действительно не нравится. В моей голове разыгрывается сегодняшняя ночь – я пью в одиночестве, в то время как Эйнсли отвратительно флиртует, а парень отвергает ее, чтобы потешить свое собственное эго.

Мы расплачиваемся с такси и выходим на пристани Яхт-клуба. Запах морепродуктов и нагретой на солнце воды залива приятен. Внутри здание клуба оформлено в морском стиле от «Ральфа Лорена» – красный, белый и синий цвета вперемешку с ржавыми корабельными якорями, рулевыми колесами и флагами на стенах.

Я иду за Эйнсли в бар, размышляя, не следовало ли мне одеться во что-нибудь поприличнее, потому что в этом заведении царит атмосфера строгого дресс-кода. Или, может быть, это просто потому, что средний возраст тех, кто внутри, по крайней мере, на двадцать пять лет старше нас.

– О, боже, вот он, – говорит Эйнсли.

Парень выглядит совершенно неуместно в море спортивных пиджаков и рубашек для гольфа. Он высокий, худощавый, одет в облегающие черные брюки с закатанным голенищем, красные носки и черные армейские ботинки. Его рубашка из ярко-красного шелка покрыта маленькими тиграми. Весь ансамбль выглядел бы как клоунский, если бы Кингстон не носил его так хорошо. У парня такое лицо, которому самое место на уличном рекламном щите на Хьюстон-стрит.

– Ты сделала это, – говорит он, глядя прямо на меня, а не на Эйнсли.

– Да, я вытащила ее. – Эйнсли с обожанием улыбается ему. – Давай закажем ей выпить, пока она не передумала.

– Она не передумает. – Парень ухмыляется. Скорее дерзко, чем уверенно. – Что ты хочешь выпить?

– Чтобы пережить эту ночь? Мартини с двумя оливками.

– Я очень постараюсь сделать ее незабываемой, – мягко обещает он и поворачивается к бармену, чтобы заказать нам напитки.

Я достаю наличные, чтобы заплатить за выпивку.

– Здесь не принимают наличные. – Кингстон смотрит на мои двадцать баксов так, будто это разноцветные деньги из «Монополии». Словно он находит их и мое предложение заплатить милыми. – Выпивка за мой счет.

Парень пододвигает ко мне матовый бокал с мартини.

– Спасибо, эм…. напомни, как тебя зовут?

Он разворачивается после озвучивания своего заказа с ухмылкой на губах.

– Кингстон.

Я поднимаю свой бокал в тосте.

– Спасибо за выпивку, Кингсли.

Парень прищуривает глаза, но кончики его губ приподнимаются.

– Не за что, Би.

Тьфу. Я делаю большой глоток и стараюсь не реагировать на обжигающий напиток, который скользит по моему горлу.

– Пойдем. Наш столик вон там. – Он ведет нас во внутренний дворик, расположенный на причале, где многомиллионные яхты пришвартованы рядом с модными парусниками и несколькими небольшими скоростными катерами. – Габриэлла, Эйнсли, это мой друг Реми.

У его друга далеко не такие стандарты моды, как у Кингстона. На нем расстегнутая синяя рубашка-поло и коричневые шорты-карго. Парень явно из частной школы, в комплекте со слипонами Сперри. Реми привлекателен, но далеко не так красив, как Кингстон. Не то чтобы я смотрела на кого-то из них таким образом. Мы здороваемся и направляемся к столику снаружи. С Реми разговор между нами идет легко. Мы говорим об учебе и нашем последнем концерте, а он рассказывает о своих занятиях в Нью-Йоркском университете. Он на пару лет старше, законный возраст употребления алкоголя, но его рассказы о шалостях и вечеринках братства заставляют его казаться намного моложе.

Я замечаю, что Кингстон вообще не участвует в этих историях.

Он почти не произнес ни слова.

Я несколько раз ловлю его на том, что Кингстон наблюдает за мной, и в то время как большинство людей отвели бы взгляд, стыдясь того, что их поймали, парень только наклоняет голову и смотрит дольше и пристальнее каждый раз, когда я его ловлю.

– А как насчет тебя, Кингстон? – Эйнсли наклоняется к нему.

– Что насчет меня? – говорит он, не глядя на нее.

Эйнсли делает все возможное, чтобы вовлечь его в разговор, привлечь к себе, но парень ведет себя так, будто она назойливая муха на нашем полуночном пикнике.

Какой засранец. Он пригласил ее для того, чтобы игнорировать? Потешить свое самолюбие?

Осмелев от своего мартини, я смотрю ему прямо в лицо.

– Что? У меня что-то на лице?

Чувствую, как Эйнсли напрягается рядом со мной, вероятно, беспокоясь, что я испорчу весь вечер.

Кингстон ухмыляется, словно его забавляет мое раздражение.

– Насколько я вижу, нет. Если хочешь подойти ближе…

– Пас. – Я проглатываю остатки своего напитка.

– Я тебе не нравлюсь. – Его замечание заставляет его усмехнуться.

Предполагаю, что парень привык к тому, что женщины падают к его ногам, смеются над всеми его шутками, выпрашивают его член.

– Я тебя не знаю, – говорю я, хотя он прав. Мужчины такого типа набрасывались на меня с тех пор, как я стала достаточно взрослой, чтобы ходить на свидания. Такие слова и фразы, как «родословная», «он из хорошей семьи», «он был бы хорошим кормильцем», преследовали меня в юные годы. «Не позволяй чувствам затуманивать твое суждение». «Выбирай с головой, Габриэлла». Как будто я покупаю скаковую лошадь, а не встречаться собиралась.

– Если бы ты знала меня, я бы тебе понравился.

– Сомневаюсь.

– Это вызов?

– Нет. Это называется отказом. Уверена, для тебя это новая концепция.

– Габби, – шипит Эйнсли.

Я поднимаю руки вверх.

– Я иду в туалет.

Или, может быть, вызову такси и напишу Эйнсли, что я уехала.

Кингстон

– Черт возьми, твоя подруга – стерва, – говорит Реми Эйнсли, как только Габриэлла оказывается вне пределов слышимости.

– Простите, – отвечает она. – Я не должна была приводить ее.

– Нет, – возражаю я. – Я рад, что ты это сделала. – Смотрю на блондинку. Она привлекательная девушка, но сегодня я здесь не из-за нее.

Я здесь из-за Габриэллы.

В первый раз, когда я увидел ее, она стояла на пешеходном переходе, нетерпеливо ожидая, когда включится светофор. Ее длинные каштановые волосы были собраны сзади в конский хвост, который развевался на ветру вокруг ее лица. Она была одета в спортивную одежду – ярко-розовые леггинсы и черный спортивный бюстгальтер. Включился светофор, и девушка прошла прямо мимо моей машины в сторону Линкольн-центра. Притяжение, которое я почувствовал, было мгновенным. В тот момент я знал, что должен был узнать ее.

Поэтому остановил свою машину и включил аварийные огни. Возможность получить штраф не пугала меня, оно бы того стоило. Я шел быстро, чтобы догнать ее, и стратегически встал у нее на пути, только чтобы девушка прошла прямо мимо меня, как будто меня не существовало. Ожидал зрительного контакта, беглого взгляда, и все же она проигнорировала меня, как будто я был мусором на улице.

Мне хотелось погнаться за ней, встать у нее на пути и потребовать, чтобы она позволила поговорить с ней, но упустил свой шанс, когда она встретилась с другой девушкой перед дверями Джульярда.

Эйнсли было гораздо легче привлечь. Ее взгляд зацепился за мой, и я позволил зрительному контакту сохраниться. В конце концов, Габриэлла оставила свою подругу и вошла в здание. Я знал, что Эйнсли останется и будет ждать, когда я подойду.

И я так и сделал.

Это было три недели назад.

С тех пор Габриэлле удавалось ускользать при каждой встрече.

Но я не позволю ей ускользнуть сегодня вечером.

– Я сейчас вернусь.

Эйнсли хватает меня за руку.

– Подожди. Куда ты идешь? Хочешь компанию?

– В туалет, – вру я. – Так что… нет, спасибо. – Вытаскиваю свою руку из ее и направляюсь в ту сторону, куда ранее ушла Габриэлла.

Как и ожидалось, я вижу ее у входа, девушка смотрит на свой телефон, я предполагаю, что ждет такси.

– Опять убегаешь тайком, да?

Она не отрывает взгляда от своего телефона, и я замечаю, что девушка закатывает глаза.

– Я собиралась написать Эйнсли.

Я стою лицом к ней, засунув руки в карманы. Клянусь, Габриэлла становится все красивее с каждым разом, когда я ее вижу. Она, наверное, думает, что я видел ее только в обществе. И понятия не имеет, что я ходил на ее выступления и смотрел, как она танцует. Я всегда думал, что балет только для стариков. Устаревшая форма искусства, которая уже должна была умереть. Но это было до того, как увидел Габриэллу в пуантах, грациозно кружащуюся по сцене. От нее захватывает дух.

– Меня не волнует Эйнсли.

Она поднимает прищуренный взгляд на меня.

Я вижу момент, когда мой невысказанный смысл доходит до нее, и глаза девушки расширяются.

Она оборачивается и оглядывается, как будто ее напугали.

«Хороший знак», – думаю про себя.

– Ты должно быть шутишь.

– Ни капли.

– А как насчет Эйнсли? – резко спрашивает она.

– Тебя все зовут Габриэлла?

Кажется, этот вопрос сбивает ее с толку.

– Большинство людей зовут меня Габби.

– Хм. – Приятно это знать. – Прежде чем ты полностью спишешь меня со счетов…

– Списать тебя со счетов? Я никогда тебя и не вписывала.

Неловко хихикаю и провожу рукой по задней части шеи. Эта девушка – крепкий орешек, но я не сдаюсь. Еще нет.

– Позволь мне перефразировать. Дай мне один час.

– Один час для чего?

– Чтобы доказать, что я стою того, чтобы узнать меня получше.

Габриэлла вздыхает, и ее плечи опускаются словно от усталости.

– Слушай, чувак… Я уверена, что ты потрясающий. Эйнсли заинтересована и готова. Почему бы не вложить свои усилия в надежную сделку?

– Ты это серьезно?

– Конечно.

Я верю ей. Девушка, кажется, ни капельки не заинтересована.

– Один час.

Она притопывает ногой.

– Ты не сдаешься, да?

– Нет. Всего один час твоей жизни, и никогда не знаешь, может быть, тебе понравится.

Девушка скрещивает руки на груди.

– Хорошо, я дам тебе один час при двух условиях.

– Назови их.

– Оставь Эйнсли в покое после сегодняшнего вечера. Если она тебе не интересна, перестань ее обманывать.

– Сделано. А второе?

– Один час, будем заниматься чем-то другим, кроме как сидеть за столом и слушать отвратительные истории о мальчиках из братства.

– Договорились. – Я протягиваю ей руку.

Габриэлла смотрит на нее несколько секунд, и я начинаю задаваться вопросом, не собирается ли она снова отшить меня.

– Тьфу. Прекрасно. – Она нажимает «Отменить» в приложении вызова такси на своем телефоне и пожимает мне руку.

– Давай. – Я продолжаю держать ее за руку и веду к докам. – Это будет весело.

Девушка вырывает свою руку из моей.

– О, и еще кое-что.

Я останавливаюсь и поворачиваюсь к ней.

– Что?

– Никаких прикосновений. Никакого флирта. Чисто платонические отношения.

– Боюсь, я не могу согласиться с этим.

Она пожимает плечами.

– Хорошо, тогда мне нужно вызвать такси.

– Подожди, – говорю, когда она поворачивается, чтобы уйти. – Я соглашусь не прикасаться. И буду изо всех сил стараться не флиртовать, но не могу гарантировать, что не оступлюсь. Но я не могу согласиться на платонические отношения, потому что ничто из того, что я чувствую к тебе в данный момент, не будет считаться дружеским.

Ее голова дергается, а рот открывается от шока.

– Ты что-то с чем-то.

Я ухмыляюсь.

– Спасибо.

Габриэлла раздраженно стонет.

– Пошли. – Мы спускаемся к докам, и, к сожалению, Эйнсли и Реми видят нас из патио и кричат, чтобы мы их подождали.

Габриэлла останавливается, чтобы подождать. Я свирепо смотрю на приближающуюся парочку, желая, чтобы они просто, блядь, исчезли, но не тут-то было.

– Будем кататься на яхте? – Эйнсли встает между мной и Габриэллой.

– Да, – говорю и киваю подбородком в сторону Реми, который весь вечер не сводил глаз с Эйнсли. Я приобнимаю его за шею и отхожу от группы. – Понравилась Эйнсли, да?

– Да, чувак, но я думал, вы двое…

– Нет, все не так. – Я оглядываюсь через плечо на Эйнсли, но обнаруживаю, что холодные голубые глаза Габриэллы прищурены на нас с Реми. – Дерзай, – даю добро Реми. – Она хорошая девушка.

– Ты уверен? – спрашивает он.

Я обнимаю его за плечо.

– Абсолютно.

Мы возвращаемся к девушкам, и Реми подходит вплотную к Эйнсли.

– Ты ведь умеешь плавать, верно? – игриво спрашивает он ее. – Если нет, я могу служить в качестве плавсредства.

Эйнсли, похоже, не слишком польщена его предложением, а Габриэлла проверяет время на своем телефоне.

Один час. Мне нужно спешить.

– Вот эта. – Я направляюсь к своей яхте Regal 42 Sport Coupe.

Реми забирается внутрь, за ней следует Эйнсли, но Габриэлла остается на причале. Ее руки сжаты в кулаки по бокам, девушка нервно переминается с ноги на ногу.

– Ты идешь? – Я стою на плавательной платформе и протягиваю ей руку.

Ее взгляд мечется между моей ладонью и яхтой.

– Ты уверен, что это безопасно?

– Взять меня за руку? Вероятно, нет. Тебе может грозить опасность влюбиться в меня.

Она натягивает улыбку.

– Ты действительно страшный человек.

Прогресс.

– Со мной ты в безопасности. Я обещаю.

Она обдумывает это и, в конце концов, присоединяется ко мне на борту, так и не взяв меня за руку.

Реми уже подошел к холодильнику и с пивом в руке предлагает мне холодное. Я чувствую на себе взгляд Габриэллы и из-за ее нервов отказываюсь от пива.

– Разве мы не должны быть в спасательных жилетах? – Она оглядывается в поисках места, где они могут быть спрятаны.

– Не будь такой трусихой, – говорит Эйнсли с ноткой яда в голосе. – Остынь. Выпей чего-нибудь.

– Вот. – Я поднимаю подушку со скамейки и достаю спасательный жилет. – Надень его, если тебе от этого станет лучше.

Габриэлла выхватывает его у меня из рук и надевает, защелкивая застежки с бормотанием. Уверен, что проклинает меня до чертиков.

Я отвязываю яхту от причала и, наконец, двигаюсь вперед и выхожу из канала между пирсами.

– Леди и джентльмены, добро пожаловать на авианосец «Кингстон».

Эйнсли поднимает свое пиво и визжит, как будто у нее весенние каникулы, в то время как Реми лает, как собака.

«Господи, мне нужны новые друзья».

Габриэлла, кажется, довольна тем, что сидит и смотрит, как огни яхт-клуба исчезают вдали.

– Чувак, мы должны выйти в открытое море!

– Ты идиот. – Я направляю нос в сторону островов Эллис и Губернаторс, думая, что этого будет достаточно, чтобы развернуться и посмотреть на городские огни. – Эй, Би! – Я не знаю, откликнется ли Габриэлла на прозвище, которое я ей дал, поэтому удивлен, когда девушка смотрит прямо на меня. – Иди, сядь рядом со мной.

Я ловлю злобный взгляд, который Эйнсли посылает своей подруге, и сразу же жалею о своем плане привлечь Эйнсли, чтобы добраться до Габриэллы. Мне нужен способ приблизить Габриэллу и занять Эйнсли.

Я врубаю хит группы «Трайб Колд Квэст», и как только мы покидаем запретную зону, включаю двигатели на полную мощность. Габриэлла сжимает свое сиденье так, что костяшки ее пальцев побелели. Я усмехаюсь про себя. Если она будет достаточно нервничать, может быть, захочет держаться за меня.

Быстрые повороты заставляют лодку крениться в сторону ровно настолько, чтобы Габриэлла закричала.

– Ты в порядке? – кричу я сквозь рев двигателей мощностью восемьсот семьдесят лошадиных сил и грохочущие басы из динамиков.

– Не мог бы ты, пожалуйста, притормозить? – кричит она в ответ.

Я ускоряюсь.

Габриэлла нервно ерзает на месте. Эйнсли подпевает музыке, а Реми залпом отпивает свое пиво.

Носовые огни освещают темную воду, и я по очереди смотрю то вперед, то оборачиваюсь, чтобы проверить Габриэллу.

Мы попадаем в кильватерный след лодки, и она кричит. Ее волосы бьют ей в лицо, но чтобы убрать их, ей пришлось бы ослабить мертвую хватку на сиденье.

– Уверена, что не хочешь подняться сюда ко мне?

Девушка поворачивает голову, чтобы ветер мог убрать волосы с ее глаз, но другая длинная прядь занимает ее место на лице.

Я отвожу взгляд от Габриэллы.

На свету появляется большой буй. О, черт. Я тяну руль, делая быстрый поворот налево, и слышу, как все позади меня визжат.

Черт, это было близко.

Пульс учащается, я сбрасываю газ как раз в тот момент, когда слышу крик Эйнсли.

– Остановись! Габби упала!

Реми чертыхается. Они оба смотрят назад, в черную бездну, и единственный свет исходит от задних фонарей. Мои глаза не могут понять, что я вижу. Там, где когда-то было три человека, осталось двое.

Габриэлла исчезла.