Текст книги "Моя дорогая разрушительница"

Автор книги: Аркадий Нудельман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Арк Лапшин

МОЯ ДОРОГАЯ РАЗРУШИТЕЛЬНИЦА

ПРОЛОГ

В эту ночь мы оба спали спокойно, а проснулись от настойчивого телефонного звонка. Я поднял трубку, но вместо разговора получил только звуки тяжёлого дыхания в наушнике телефона. Я не стал придавать никакого значения этому звонку – такие звонки ведь иногда случаются в каждом доме. Наоборот, я был очень доволен случайным телефонным звонком, так как он сработал вместо будильника и как раз удачно, в вполне приемлемое для нас время. Вчера вечером мы с подругой запланировали поехать следующим утром в новый бассейновый и банный комплекс, недавно открытый в двадцати милях от нашего дома. Моя разбуженная возлюбленная недовольно кривила свою милую мордашку – ей бы очень хотелось поспать этим утром подольше.

Яркое весеннее солнышко освещало узкую, в две встречных полосы, красивую лесную дорогу, совершенно свободную от других машин. На дороге повсюду были установлены знаки ограничения скорости до 30 миль в час и знаки, предупреждающие о животных, которые могут пересекать направление движения. Я ехал медленно, стараясь соблюдать правила, и рассчитывал минут за тридцать добраться до цели.

Подруга, возбуждённая предстоящим приятным времяпровождением, всё время шалила, наклоняясь к моим коленям, чтобы зубами расстегнуть застёжку-молнию на моих джинсах. На самом то деле она просто дурила, подражая сюжету из фильма, который демонстрировали вчера вечером по телевизору. Я всякий раз пресекал баловство подружки, ласково отстраняя милую мордочку от своего причинного места и застёгивая молнию.

Когда возлюбленная, пытаясь в очередной раз сломить мою оборону, в который раз, внезапно и резко, наклонилась вниз, вдруг подряд раздались три выстрела: Ппах! Ппах! Ппах! А потом опять наступила полная тишина…

В моей жизни в меня ещё никто и никогда не стрелял. Бог меня миловал от Афгана и Чечни, звук выстрелов был мне знаком только по военным сборам в институтское время. Эти три звука выстрелов отличались от звуков автомата Калашникова, сохранившихся в моей памяти со студенческих времён, но всё равно я сразу, инстинктивно, понял, что это стреляли и стреляли прицельно по нашей машине.

Я почему-то совсем не испугался. До сих пор не знаю, почему? Наверное, я не успел. Наверное, моя душа, размягчённая безмятежной и медленной ездой по красивой дороге, была просто не готова к смертельному испугу. Моё сознание, защищаясь, вошло в какой-то тяжёлый ступор, и я был способен только на самые необходимые действия: я немедленно ударил по тормозам, заглушил мотор и огляделся вокруг. Я увидел кровь на остатках разбитого бокового стекла правой передней двери, отверстие, размером с яблоко, справа, на ветровом стекле машины, и, полностью неподвижную Марину, головой повалившуюся на мою правую ногу.

Поток тяжёлых мыслей резанул моё сознание:

– Случилось непоправимое несчастье, я виноват во всём…

– Я так и не сумел сберечь свою любимую…

– Я расслабился и совсем потерял бдительность…

– Я должен был догадаться, что этим утром нам звонили не зря…

– Я не должен был разрешать Марине возвращаться из Калифорнии…

– Ну, что же я теперь скажу Владимиру Ивановичу…

1. НОЧНОЙ ЗВОНОК

Полгода назад вся эта история началась с простого телефонного звонка.

Ночной телефонный звонок для программиста в Америке обычно приносит проблемы – как правило, звонит оператор ночной смены из центра обработки информации. Если он позвонил – просыпайся, садись к компьютеру, подключайся к сети и пойми, что произошло и как можно решить проблемную ситуацию. А на завтра тебя ожидают разбирательство с боссом и ужасная головная боль. Каждую ночь, ложась спать, обязательно подумаешь:

–Только бы сегодня миновало …

Так ведь нет, сегодня не миновало – настойчивый телефонный звонок!

Я медленно и мучительно просыпаюсь, хватаю телефонную трубку с прикроватного столика. Тьфу ты, да тут совсем не то, говорят ведь на русском…

– Саша! Это из Москвы тебе звонят, – сказал знакомый голос, – Владимир Иванович Самарин, помнишь ещё такого? Извини, если в неподходящее время звоню. Я точно не разобрался в разнице во времени между Москвой и Вашингтоном. Да и дело есть, весьма срочное.

Я пришёл в себя и облегчённо вздохнул, даже обрадовался – этого человека я уважаю. Владимир Иванович Самарин, бывший научный руководитель моей кандидатской диссертации, настоящий русский интеллигент, умница и, видимо поэтому, человек, совершенно не страдающий антисемитизмом.

-Да, конечно, я вас узнал Владимир Иванович, всё в порядке …

В Вашингтоне сейчас 12 ночи, я только недавно лёг.

Я рад Вашему звонку. Как вы вышли на меня? Что нового в Москве?

– Вашингтонский телефон я взял у твоей жены, а ваш нью-йоркский телефон знает Лена Архипова, заведующая аспирантским отделением нашего института.

Ты её должен помнить, она мне рассказывала, что ты для её матери лекарство из Америки присылал.

А у нас в Москве всё новое, Саша. Москву теперь не узнать, ни город, ни жизнь, ни людей.

Наш институт, например, почти совсем разогнали.

Оставили только лаборатории и отделы, которые сами себя полностью окупают.

Мою лабораторию спасли долговременные договора с Вьетнамом, мы ещё при тебе работы с ними начинали. Так эти наши работы до сих пор обеспечивают занятость и зарплату всех людей, оставшихся со мной. Не знаю, надолго ли? Думаю, что ещё на пару лет хватит.

А как твои дела, Саша?

Твоя жена мне сказала, что ты сейчас временно работаешь в Вашингтоне, по контракту.

– Это так, Владимир Иванович, мне пришлось временно оторваться от семьи. Мой кузен сосватал тут мне работу с зарплатой в два раза больше той, что я имел в Нью-Йорке. Вот я и подписался. В этой стране всё есть, только денег всегда не хватает…

Семье позарез нужны деньги – ведь с белого листа, всё заново начинать здесь пришлось, новая жизнь и на новой земле…

Жилье нужно было своё покупать – здесь, в Штатах, профессионалу совсем не престижно жить в съёмной квартире. Купили отличную, большую квартиру в хорошем районе Нью-Йорка. Дочь через пару лет в колледж пойдёт, а престижный колледж дорого стоит.

Здесь в Вашингтоне мне досталась нормальная работа – платят прилично, и работаем почти всегда только «от звонка до звонка». В Нью-Йорке таких условий работы практически не бывает. Наша финансовая компания в основном работает на государство – инвестирует в бизнес временно замороженные средства государственных структур. В таких полугосударственных организациях интересы трудящихся блюдут очень строго – показная, американская демократия. Если закреплюсь здесь, то будем переезжать всей семьёй, это решится через год. Пока вот живу бобылем, много играю в теннис, читаю, хожу в кино. Проведать свою семью езжу каждые две недели – это путь неблизкий, пять часов в одну сторону.

– В какой области науки ты трудишься в Америке, Саша?

– Моя работа не имеет отношения к науке. Если в двух словах, то я участвую в разработке системы управления доступом к конфиденциальной информации компании. А что у вас за дело ко мне, Владимир Иванович?

Для вас все, посильные мне дела, готов выполнить сам, а если непосильные – так помозгуем, что можно придумать и кого следует подключить?

Мой кузен, здесь в США, известный учёный, с ним можно обо всём посоветоваться.

– Да нет, Саша, дело у меня совсем простое и к науке тоже никакого отношения не имеет. Ты, пожалуйста, извини, что я тебя лишними заботами нагружаю. В следующую субботу, в аэропорту Вашингтона, мне сказали, что аэропорт называется Даллас, по вашему времени в 10.20 утра, рейс Аэрофлота номер 625, нужно встретить девушку, её имя – Марина Шинкарёва. Это дочь моего коллеги и друга, доктора наук Ильи Шинкарёва.

В семье Ильи что-то странное произошло, что-то достаточно серьёзное, настолько серьёзное, что Шинкарёвы свою единственную дочь в срочном порядке отправляют под Вашингтон работать домработницей, в семье каких-то богатых юристов. Вакансию горничной нашла Вера, которая в Москве была соседкой Шинкарёвых по лестничной площадке, а сейчас она тоже работает домработницей в США. Эта временная работа Веры в Америке позволяет всей остальной части её семьи продержаться до лучших времен.

У Ильи Шинкарёва совершенно не было необходимости отправлять дочь за океан на заработки. Его отдел имеет достаточно договоров – отсюда хорошая зарплата, да ещё он получает гонорары за учебники и статьи. Жена Ильи работает одним из руководителей архитектурной мастерской, разрабатывающей проекты коттеджей для богатых. Теперь такая работа приносит очень неплохие доходы. Здесь что-то другое, но Илья Шинкарёв не говорит, а я и не спрашиваю – неудобно…

Надо бы человеку помочь, на нем совсем лица нет, а когда мы говорили с ним об этом деле – так у крепкого мужика стояли слёзы на глазах. Нет, у них в семье действительно что-то очень неординарное стряслось. Илья только сказал, что его дочь успела неудачно сходить замуж и развестись. Может так быть, что причина её ссылки в Америку – это просто несчастная любовь …

Имя девушки – Марина. Соседка эта Вера, которая работу для Марины нашла, баба совсем простая, пожилая, она машину не водит. Вера кое-как объясняется на английском и работает в доме, расположенном в том же районе, где живут будущие работодатели Марины. Она живёт в Америке всего шесть месяцев, но из-за своей загруженности работой вообще нигде не бывает, в Вашингтоне не ориентируется, короче говоря, встретить Марину в аэропорту она не сможет.

Я, когда звонил тебе в Нью-Йорк, так думал просить, чтобы ты нашел какого-то приятеля в Вашингтоне или нанял там кого-нибудь за деньги. А тут, оказалось, что ты сам теперь вашингтонский житель – так тебе и карты в руки. Помоги, Саша! Встреть девицу, да доставь по назначению, или разберись что, где и куда – и отправь её на подходящем общественном транспорте или на такси. У Марины есть подробный адрес работодателей и немного денег.

– Да что за проблема, Владимир Иванович! Встречу вашу подопечную и доставлю её по назначению в самом лучшем виде. Просьба ваша совсем лёгкой оказалась. Только, как же я узнаю приезжую девицу?

– А это совсем легко, Саша. Она приметная – такая невысокая, хрупкая, симпатичная фифа лет двадцати пяти на вид, шатенка. Типичная москвичка из интеллигентной семьи, немного потерянная и грустная, я видел её неделю назад у Ильи в кабинете. Илья очень обрадовался, что можно будет обратиться к моему ученику, они почему-то не хотят беспокоить своих родственников и друзей, которые на самом деле у них имеются в США. Это, видимо, связано всё с той же непонятной секретностью отъезда Марины…

Ещё Шинкарёв сказал, что на Марине будет одет длинный, почти до пола, плащ серого цвета. Я ей тебя тоже опишу: высокий, интересный брюнет, худощавый и чёрные брови…

– Так не пойдет, Владимир Иванович, – много лет прошло, я теперь наполовину седой, да и характеристика «интересный» тоже сильно поубавилась…

– Ты давай не скромничай, Саша. Но корректировочку внесём. Илья просил, чтобы она не звонила домой в Москву, по прилёту и вообще. Дело, видимо, всё в той же непонятной мне тайне. Так ты уж мне сам позвони в субботу, доложись, как прошла «операция». Если дорого звонить, пришли электронное письмо. У меня всё, Саша. Я желаю тебе счастья и успехов в новой жизни. Привет всем твоим, будь здоров!

– И вам того же желаю, Владимир Иванович, я сделаю всё, как мы договорились. Не беспокойтесь. Как только немного раскручусь материально – приеду в Москву. Вот тогда мы обо всём поговорим подробно, и о науке тоже. До свидания!

2. МАРИНА. ПЕРВОЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ

Через два дня, утром, я приехал в аэропорт: Dulles International Airport. Прибытие самолёта Аэрофлота, рейса номер 625 задержалось на тридцать минут. После того, как объявили его посадку и до момента выхода первых пассажиров этого рейса, прошло ещё сорок минут. Люди выходили и выходили, а нужного мне «объекта» всё не было и не было.

Я был крайне раздражён и собирался уже звонить своему партнеру по теннису, чтобы отменить нашу игру. В среде теннисистов отмена игры считается крайне некорректным поступком и принимается только с наличием весьма уважительной причины. Теннис – игра джентльменов.

По прошествии не менее полутора часов после посадки, ожидаемый объект всё-таки появился. Я сразу узнал Марину, её облик точно соответствовал описанию Самарина. Да, это должна быть его подопечная: девушка среднего роста, хрупкая, очень симпатичная, лет двадцати пяти, со слегка завивающимися каштановыми волосами, спускающимися до лопаток на спине. Она действительно выглядит, как московская интеллигентка хорошей породы. Только общий образ какой-то очень печальный и грустный, я бы даже сказал несчастный и потерянный образ. Но мне до всего этого, какое дело – мне ведь положено только встретить, доставить и доложиться…

Девушка медленно вышагивала по залу прилёта, волоча за собой громадный чёрный чемодан на колёсиках и внимательно всматриваясь в толпу встречающих. Я так и не понял, успела ли она меня вычислить в толпе встречающих, а просто подошёл и, тщательно скрывая накопившееся раздражение, приветливо сказал:

– Здравствуйте, Марина! Добро пожаловать в Америку! Я, Алекс Корецкий – Саша, которого вам в Москве обещал профессор Самарин.

Девушка, на удивление быстро и иронично, нашлась и пошутила:

– Бог ты мой, ну всё идёт точно, как мне отец обещал: полёт прошёл успешно, я немного поспала, меня совсем не тошнило, а мой ангел-хранитель встречает меня в аэропорту. Вы кто такой, друг или должник моего отца?

– Я вашего отца знаю только внешне и по его книгам, но он друг моего наставника и учителя – Владимира Ивановича Самарина. Этого факта мне вполне достаточно, чтобы каждую субботу встречать кого-нибудь из Москвы в вашингтонском аэропорту.

Самарин ко мне, за все годы, что я в Америке, лишь первый раз обратился за помощью. И знаете, если быть честным до конца, то такую девушку, как вы, встречать в радость. Обратите внимание вокруг: многие мужчины ведь оглядываются на нас, видимо они мне страшно завидуют…

Ну, а теперь решайте, какой у нас сейчас должен быть план? Хотите сразу ехать к вашим работодателям или сначала вам нужно перекусить, а потом ехать дальше или предложите ещё какой-нибудь третий вариант?

– Вы знаете Алекс, я бы выбрала совершенно другой вариант…

Мне очень нужно сейчас хотя бы два часа поспать, принять душ, а уж потом отправиться к своим будущим эксплуататорам. Вы не смогли бы определить меня на полдня в какой-нибудь самый дешёвый отель? У меня для этого есть деньги, папа дал мне пятьсот долларов с собой.

В этот момент я подумал, что мой теннис точно накрывается, и принял единственное правильное решение, которое позволяло мне всё-таки вовремя отправиться на корт.

– Я сейчас живу один, в маленькой и скромной квартирке, здесь их называют «студия» – это, когда и кухня, и гостиная, и спальня – всё в одной комнате. Да, ванная и душ тоже имеются в этой квартире. Мы перекусим, а затем я уйду играть в теннис часа на два. За это время вы и душ примете и поспите немного.

Да, ещё, чтобы у вас не было никаких сомнений определённого направления, я замечу, что седой взрослый мужчина не имеет никаких скрытых намерений в отношении молодой девушки, которая годится ему в дочери…

Так что в этом смысле не извольте беспокоиться, мадам.

– Я точно совсем не беспокоюсь в определённом и в неопределённом смысле. Просто как-то неудобно вас стеснять и причинять беспокойство. Поэтому я и заговорила об отеле. А в дочери вам я не гожусь – Самарин сказал, что вам примерно сорок лет, а мне двадцать восемь.

Но если вы всё равно уходите куда-то играть, то я согласна, поехали в вашу прекрасную, растягивающуюся студию.

Все сорок пять минут пути из аэропорта в Вашингтон Марина не уставала всем подряд восхищаться: и качеством дорог, и моим вождением, и широким разнообразием типов автомобилей на дорогах.

Потом, она восхищалась домами, появившимися в нашем поле зрения, когда мы вышли со скоростной дороги и стали ехать по внутренним улочкам пригородного городка Falls Church, в котором я жил.

Когда мы подъехали к шестиэтажному дому – моему временному пристанищу в Вашингтоне, девушка отдала должное всем цветочным клумбам, кустарникам и газонам, которые окружали дом.

Молодая женщина изо всех сил старалась играть роль любознательного человека и заядлого туриста, задавать вопросы и вести светскую беседу, но в ёе глазах явно угадывалась мучительная тоска по мягкой подушке.

Я быстро приготовил чай и горячие бутерброды с колбасой и сыром. Мы перекусили, я дал девушке полотенце, показал, как пользоваться кранами в ванной и убежал на теннисный корт. Когда я возвратился домой, Марина, одетая в джинсы и блузку, спала на узком диванчике перед телевизором. Она не решилась занять мою большую кровать.

Вся мебель в моей временной квартирке досталась мне в подарок от двоюродного брата. Кузен, случайным образом, очень удачно для меня, поменял мебель в своём доме одновременно с моим приездом в Вашингтон.

Потный и уставший после тенниса, я нарочно медленно принимал душ и переодевался, закрывшись в ванной и стараясь не разбудить Марину. Потом я читал и звонил жене в Нью-Йорк, а Марина всё это время спала непробудным сном, совершенно не собираясь просыпаться.

В шесть часов вечера, беспокоясь, что план, предложенный самой Мариной, находится под угрозой полного срыва, я решительно подошёл к диванчику и осторожно стал будить девушку. Пока я думал только об удачном завершении «операции» и необходимости своевременного доклада Самарину. Ведь мы с Мариной уже выбились из предполагаемого московской стороной графика событий в Вашингтоне.

После дюжины моих осторожных толчков в плечо и призывов:

– Марина, просыпайтесь, мы должны ехать! – девушка очень неохотно открыла глаза и, толком не понимая, где она находится, оторвалась от подушки.

Её милое личико приобрело совершенно ошалевшее выражение и понадобилось значительное время, пока девушка сумела заново осознать всю свою ситуацию на новом месте. Большой чемодан Марины всё ещё находился в багажнике моей машины, и, поэтому, спустя всего несколько минут, мы уже сидели в моей Тойоте.

Я хорошо знал городок, который был указан в письме Веры, московской соседки Марины, но всё равно должен был найти подходящую страницу в атласе дорог Северной Вирджинии и рассматривать его карту. Я потратил пару минут, чтобы определить номер выхода с 66 скоростной дороги и детали выезда к нужной нам улице. Минут через тридцать мы въехали в городок Vienna и начали искать улочку Gibson Drive, на которой в доме 196 должны были ждать мою подопечную. Нужный нам дом оказался вторым от угла, а его размеры и архитектурное решение постройки могли впечатлить не только меня, сравнительно нового гражданина Америки, но и даже любого, самого настоящего коренного американца. Район расположения и вид дома указывали на весьма высокий социальный статус будущих хозяев Марины. На девушку коричневая громадина дома вообще произвела убийственное впечатление – после Москвы, где даже достаточно благополучные люди живут, в основном, в «многоэтажках», огромный, отдельный дом, стоимостью несколько миллионов долларов, казался абсолютно нереальным. Все другие дома на улице не сильно уступали «нашему», а некоторые из них были даже и больше, и круче.

Марина сидела в шоке и ни за что не хотела выходить из автомобиля. Она внезапно осознала особую значимость этого момента в её жизни – закончилась вся подготовительная часть «операции», неудачного и неосознанного в условиях Москвы замысла, и в этот самый момент наступило время реального осуществления задуманного плана. Алекс – это последний человек, который знает Москву и российскую жизнь, и институт, и её отца скоро исчезнет из её жизни навсегда. И тут девушке стало по настоящему страшно.

– Алекс, пожалуйста, вы только не бросайте меня. Помогите мне договориться с этими американцами. Я боюсь, что не сумею понять их условия, не пойму, где мне придётся жить в их доме, что и когда надо делать, будут ли мне платить за работу и сколько…

В моей голове внезапно мелькнуло стройное логическое построение наиболее вероятного хода событий: вилла громадного размера, следовательно, хрупкой, интеллигентной девушке не по силам работа по такому большому хозяйству. Любой нормальный человек должен легко придти к подобному выводу. Если хозяева дома сейчас её не заберут у меня, то все заботы об устройстве Марины в Америке лягут на мою несчастную голову. У меня ведь ни правильных идей, ни нужных для решения подобных проблем знакомых не существует. Да и вообще у меня своя тяжёлая работа, собственная семья и личных проблем «по горло», а тут мне ещё эту фифу навязали с её дурацкими тайнами и истериками. Короче, мне надо бы поскорей избавиться от московской фифы – хоть и «хороша Маша», да не наша. Мне следует, во что бы это не стало, как можно скорее, сбагрить эту девушку её будущим хозяевам.

Стараясь из последних сил сохранить терпение, я уверенно и предельно вежливо сказал:

– Мариночка, никто вас не бросает на полпути к цели, положитесь на меня, я с вашими потенциальными работодателями договорюсь в лучшем виде. Вы получите самый лучший трудовой договор в США….

Автоматически, я уже заранее продумал начало разговора с потенциальными хозяевами Марины на английском языке. Увы, но так всегда приходится делать всем иммигрантам, тем, конечно, кто не получал образования в США. После короткой внутренней подготовки я уверенно схватил Марину под руку и решительно направился к входу в дом. Однако, фортуна сегодня, видимо, была на стороне Марины – никто не откликнулся на мои продолжительные звонки и стуки в тяжёлую и надёжную входную дверь дома. Архитектурный «монстр» оказался полностью безлюдным. Мы практически молча прождали около дома два часа, но ни один человек так и не появился у его входных дверей.

Ну, что еще можно было сделать с моей стороны для завершения «операции» – ничего! Марина, в отличие от меня, казалась полностью успокоенной и расслабленной. После моего короткого инструктажа она разобралась с кассетником Тойоты, спокойно перебирала кассеты и прослушивала фрагменты записей из моей музыкальной коллекции. Согласно сложившейся ситуации получалось, что именно меня больше всех расстраивает отсутствие на месте хозяев дома. Ситуация стала совсем смешной и безнадёжной, я серьёзно попал...

Наступил вечер, совсем стемнело. Посовещавшись, мы решили позвонить из автомата Вере, которая работает то ли на родственников, то ли на друзей будущих хозяев Марины. В Америке, в спальных районах, как правило, не бывает телефонов-автоматов, их следует искать рядом с большим магазином или в ближайшем баре. Спросить дорогу вечером также невозможно – простые американцы сидят в позднее время в барах и пьют свое виски или пиво. Обитатели престижных районов в субботу сидят в своих дорогих домах или отправляются в гости к достойным приятелям. Вечером, в маленьких пригородных городках-спутниках улицы полностью пустынны и только единичные автомобили изредка проезжают, чтобы тут же исчезнуть за поворотом. Мы довольно долго кружили по близлежащему району, но всё же сумели выехать к залитому ярким светом супермаркету.

Телефон московской соседки у Марины был записан на всё том же листке, что и адрес будущих работодателей. Я набрал номер телефона, и тут нам хоть в самом малом деле повезло – наш звонок сразу приняли. На него ответила сама Вера, что было легко понять по ужасному уровню английского языка у абонента. Я передал трубку своей спутнице и, пока женщины разговаривали, я подсказывал Марине вопросы к Вере и направлял разговор бывших соседок от бабских взаимных восторгов от «телефонной встречи» на американской земле в правильное, деловое русло.

Телефонный разговор никак не прояснил нашу ситуацию: хозяева Веры – действительно родственники людей, у которых Марина собирается работать, но сейчас они ушли на вечеринку и явятся домой только поздно ночью. Они, скорее всего, владеют какой-нибудь информацией, способной прояснить ситуацию о местонахождении своих родственников. Вера также объяснила, что, к сожалению, она не сможет позволить Марине не только остановиться в доме её хозяев, но даже подъехать к ней повидаться – такое обязательное условие было строго оговорено её хозяевами в начале «контракта» – никаких гостей, и ни при каких обстоятельствах.

Вера очень боится потерять свою работу. Она предложила Марине позвонить завтра, в первой половине дня, до этого времени она постарается прояснить положение дел и узнать для нас телефон Марининых работодателей.

Нежданно, негаданно простая жизненная ситуация превратилась в смешную и щепетильную историю. Её решение откладывалось на совершенно неопределённый срок. У Марины нет денег, достаточных даже на её временное устройство в ближайшем недорогом отеле. Лимит в пятьсот долларов, не позволяет мне разыграть этот вариант завершения своей миссии – в лучшем случае, с учётом района, где мы находимся, собственных денег девушке хватит дня на три-четыре. Свои деньги на временное устройство приезжей из Москвы я расходовать не собираюсь – это может вылиться в значительную сумму, а у меня самого достаточно много собственных материальных проблем. Трезво оценив ситуацию, я высказался, стараясь казаться спокойным:

– Чёрт знает, что получилось! Мариночка, вы не расстраивайтесь. Видимо, ваши будущие работодатели просто уехали отдохнуть на уикенд – это обычное явление в этой стране, для людей их уровня. Нам придётся просто подождать до начала новой рабочей недели, они тотчас появятся.

– Да я и не расстраиваюсь совсем, но только, что вы, Алекс, собираетесь со мной теперь делать? Куда же меня девать в этой стране? В отель, что ли?

– Да нет, вариант отеля при ваших ресурсах можно попробовать всего на три-четыре дня, но при таком варианте у вас совсем не останется денег.

Нужно сохранить ваши деньги на другие, совсем непредвиденные обстоятельства. А сейчас мы поедем ко мне, позвоним в Москву и как-нибудь устроимся с ночлегом.

Я готов поклясться, на любой святой книге, что на тот момент у меня ещё не было никаких «лёгких» мыслей и планов в отношении этой милой девушки. Хотя облик Марины полностью соответствовал образу «женщины моего типа», который навсегда, ещё в юные годы, сложился в моей голове и, которому я неотступно отдавал предпочтение во времена своих кавалерских приключений. Я никогда не был «скромником» в отношениях с женским полом, но в данном случае, все мои мысли пока были направлены только на выполнение задания профессора Самарина.

3. МАРИНА РЯДОМ

Мы опять приехали ко мне домой и что-то поели. Я предложил, окончательно перейдя на «ты»:

– Давай, позвоним твоим родителям в Москву, они ведь волнуются, не зная, как ты долетела и как устроилась. Ты не переживай – это совсем недорого для меня, так ерунда…

– Нет! Нет! Мне ни в коем случае нельзя звонить родителям, они знают, что я, ни при каких обстоятельствах, звонить им не буду. Они совсем не ждут моего звонка. Алекс, если можно, позвоните, пожалуйста, Владимиру Ивановичу, а он в понедельник моему папе всё и расскажет.

– Боже мой, бедные родители! И чем же они так провинились перед своей дочерью?

– Они абсолютно ничем не провинились, у меня самые лучшие родители в мире. Это я, их непутёвая дочь, тяжело и навсегда перед ними провинилась.

Но, я не хочу об этом говорить, а вы, точно, не хотите об этом слушать.

– Может быть, ты хочешь отправить электронное сообщение? Садись к моему компу и сочиняй письмо папочке.

– Это тоже совсем не нужно – мы твёрдо условились, что вся связь пойдёт через Владимира Ивановича...

Потом мы ещё долго разговаривали о Москве и о нескольких общих знакомых из «папиного института», как называла Марина место моей бывшей аспирантуры.

В 12 ночи, зная, что в Москве уже воскресенье и только 7 утра, я всё же позвонил профессору Самарину и коротко доложил о невыполненном задании. Владимир Иванович очень расстроился и долго извинялся за спонтанно возникшие для меня дополнительные хлопоты. Он, как и я, в начале прошедшего дня, верил, что такой серьёзный план устройства Марины в Америке должен быть подкреплен основательными договорённостями всех «участвующих сторон», но оказалось, что всем «сторонам» было либо наплевать на замысел, либо по ходу дела произошло какое-то досадное недоразумение. Я пообещал Самарину не сдаваться и довести дело до победного конца. Я не стал ему рассказывать о своих скромных жилищных условиях, чтобы не вызывать излишнего беспокойства у всех московских участников «операции».

Было уже за полночь. Мы оба хорошо сознавали щепетильность сложившейся ситуации, но продолжали делать вид, что ничего особенного с нами не происходит. Давно забытое, юношеское ожидание переполнило всю мою душу. Воздух моей студии уже наполнялся флюидами нашего взаимного притяжения. Нежданный химический процесс уже начал зарождаться на дальних задворках наших душ. И всё-таки нужно было определяться. В студии стояла просторная двуспальная кровать, которая раньше изрядно послужила моим родичам. Из мягкой мебели, кроме кровати, в комнате стоял ещё маленький диванчик, видимо представлявший собой в прошлом составную часть от какой-то большой мебельной единицы. Теперь он использовался мной, как сидячее место перед телевизором. Теоретически, этот обрубок мог бы послужить местом отдыха, на котором мог прилечь и вздремнуть ребёнок или невысокий взрослый человек, но ни в коей мере этот обломок не мог служить основательным спальным местом. Почувствовав себя хозяином положения и, испытывая какой-то неотвратимый мужской интерес к внезапно свалившемуся на мою голову «объекту», дрожащим от вожделения голосом я произнёс:

– Марина, у меня есть только одна кровать, предлагаю отбросить условности и спокойно лечь вместе спать, а там уж, как Бог рассудит – так и получится…

В ответ на пробную наживку я получил целую тираду:

– Алекс, вы действительно очень интересный мужчина! Я не стану разыгрывать из себя нетронутую девочку, но ведь у вашей кандидатуры на любовную интрижку имеется весьма существенный недостаток – вы женаты! Так получилось, что я наделала ужасные глупости в последний период моей жизни. Связаться с женатым мужчиной – это будет ещё одна, очередная глупость с моей стороны. Давайте-ка лучше остановимся, ладно?

– Окей! Давай остановимся – пробурчал я, – Но только где же ты будешь спать?

– А я посплю здесь, – сказала Марина и подошла к диванчику-обрубку.

Поняв, что мои уговоры сейчас точно окажутся бесполезными, я сказал:

– Хорошо! Я сейчас выйду минут на десять, пройдусь вокруг дома, а ты устраивайся, как хочешь. В стенном шкафу, прямо у двери, есть запасная подушка и пара лишних простыней. Одеяла лишнего у меня нет, извини.