Текст книги "Моя дорогая разрушительница"
Автор книги: Аркадий Нудельман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)
Когда я вернулся в комнату, Марина уже лежала на обрубке, свернувшись калачиком. Она накрылась сооружением из двух простыней и собственного плаща. Девушка не шевелилась, делая вид, что уже спит. Я, привычно устроившись на своей удобной кровати, тотчас провалился в глубокий сон. Всю ночь мне снились какие-то детективные фрагменты с участием нас обоих, в декорациях дома, во дворе которого мы с Мариной провели всю вторую половину завершившегося дня. Когда я проснулся на следующее утро, то не смог вспомнить ни одного из сновидений.
На следующее утро, когда я окончательно открыл глаза, то услышал, что Марина тихо хлопочет в той части студии, которая служила кухней. Вкусно пахло сваренным, крепким кофе. Я вежливо поздоровался с гостьей и, накинув махровый халат, быстро пробежал в ванную комнату. Когда я вышел на кухню, стол был уже накрыт: посреди, на изолирующей подставке, стояла горячая сковорода с яичницей-глазуньей, а печенье и сыр, в московских упаковках, служили прекрасным дополнением к кофе. Я громко удивился московским продуктам, а про себя подумал о том, как быстро молодая дамочка сумела разобраться в моем скромном домашнем хозяйстве и, что вообще у нас с ней уже начало образовываться некое семейное образование. А мне ведь никакое временное подобие семьи совершенно не требуется.
– Ну, как спалось на обрубке? Знаю, что плохо. Проснулась ты, наверное, намного раньше, чем я?
– Спалось мне отлично, я проснулась всего на двадцать минут раньше. Мне понадобилось всего десять минут, чтобы накрыть такой простой стол.
После завтрака Марина позвонила Вере, которая на этот раз спокойно поведала, что её хозяева явились прошлой ночью в 2 часа. Сейчас, в 10 утра, они всё ещё спят. Когда они появятся из спальни, она постарается выяснить у своей хозяйки местонахождение потенциальных работодателей Марины и дату их появления в родном доме.
Вера предложила позвонить ей ещё раз, ближе к вечеру. Для нас это заявление означало – наступил новый день – воскресенье, а наша ситуация ничуть не прояснилась.
За окном стоял солнечный, тёплый и сухой осенний день. Нужно было придумывать для нас какое-то интересное занятие – мне совсем не хотелось сидеть в маленькой комнате в компании со своей незваной гостьей.
Я милостиво предложил:
– Давай собирайся, мы поедем в Вашингтон, я покажу тебе столицу США.
Марина, явно не ожидавшая такого внимания со стороны не слишком гостеприимного хозяина квартиры, радостно воскликнула:
– Как это здорово, мы поедем в Вашингтон! Как здорово, я сегодня увижу столицу Америки!
По ходу следует отметить, что за шесть месяцев жизни в окрестностях столичного города США я сумел накопить основательный опыт гида. Мои местные родичи показали Вашингтон всей моей семье ещё в первые дни после моего прибытия в эту часть Америки. В тот момент, моя жена и двенадцатилетняя дочь приехали в столичный город вместе со мной, чтобы поддержать меня в волнительный момент моего временного перехода на холостяцкую и неустроенную жизнь.
Как только я снял свою квартирку, ко мне, на выходные дни, группами или поодиночке, зачастили ездить родичи и друзья из Нью-Йорка.
Томясь от одиночества в выходные дни, я охотно принимал каждую «туристскую единицу» и проводил обширную экскурсию по городу. Со временем я даже выработал целую двухдневную туристскую программу, которая включала многие, наиболее известные столичные достопримечательности и музеи. Собственную разработку я автоматически, с большим успехом, прокатывал на всех жертвах моего экскурсоводческого хобби. Завершающим «гвоздём» туристской программы всегда был ужин в загородном ресторане, стилизованном под старинный железнодорожный вокзал. Когда-то старинное здание действительно было станцией, на что указывал сохранившийся кусок насыпи с рельсами и старыми шпалами. На ржавых, изношенных рельсах был навечно припаркован антикварный поезд с паровозом – возможно, ровесником своего изобретателя Джона Стефенсона.
Клиенты ресторана покупали в вокзальной кассе билеты, а затем прогуливались по залу ожидания, пока громкоговоритель не вызывал номер их билета. Вызванные посетители сразу проходили в обеденный зал, в котором по периметру стояли длинные столы, уставленные всевозможными яствами. Это был ресторан стиля “All-you-can-eat” (всё, что ты сможешь съесть), но разнообразие, достаточное количество национальных стилей стряпни, вкус и качество блюд могли бы удовлетворить даже гурмана средней руки. Человека из России эта вокзальная экзотика обычно вводила в полное состояние экстаза.
В это воскресенье я также решил откатать на Марине самые впечатляющие объекты моей туристской программы и, как обычно, завершить наш поход в вышеописанном кормящем заведении. После непродолжительной поездки по всё той же 66 скоростной дороге, мы припарковались в десяти минутах пешей ходьбы от Белого Дома. Мы покрутились в центральной зоне города, прогулялись по авеню Пенсильвании, постояли у фронтальной части решётки Белого Дома, зашли в холл здания Капитолия, посетили Аэрокосмический музей, картинную галерею и Центр искусства имени президента Кеннеди.
У фасада Белого Дома, кроме непрерывно сменяющихся компаний туристов, обосновалось множество, основательно устроившихся групп протеста. Протестующие группы включали людей со всех точек земного шара, всех цветов кожи, самых различных убеждений и вероисповеданий. Одни выступали за запрещение абортов, другие требовали повысить льготы для ветеранов корейской и вьетнамской войн, а третьи – защищали права сексуальных меньшинств. Все перечисленные объединения людей закономерно включали в себе граждан США, обращение которых к своему правительству в форме протеста хотя бы имело какой-то логический смысл. Меня крайне поразило наличие множества групп иностранцев, протестующих против нарушений прав человека в самых разных других странах мира. Здесь, например, в наскоро сооружённых клетках, сидели китайцы из духовно-спортивной секты Фалун Дафа, борющиеся за разрешение деятельности их секты в Китае. Представители бывшей Югославии почему-то требовали от президента США срочно разрешить все этнические противоречия в их регионе. Наши бывшие сограждане – представители русских меньшинств из прибалтийских республик, просили защитить их права, ущемляемые населением основной национальности.
Мне почему-то страшно захотелось им всем заявить:
– Люди! Да вы живёте на своих собственных землях тысячи лет! Среди ваших народов тоже есть умные и зрелые лидеры, способные чувствовать радости и горести своего племени гораздо лучше всяких посторонних. Так разве было бы не умнее собрать своих собственных мудрецов и попросить их разработать для своих соотечественников наиболее правильные законы жизни на своей земле?
Вместо этого, вы приехали искать помощи в чужую страну, которой отроду всего около 200 лет. Сборный народ этой страны, видимо, не включает в себе наиболее разумных и успешных индивидуумов. В противном случае, зачем же было бы им, успешным, с самого начала покидать свои исторические родины? Им точно не стоило этого делать. Успешные сливки своих племён, оставшиеся и выстоявшие на своих исконных землях, имеющие древнейшие культуры, и, даже создавшие порох, алфавит, цифровые символы и прочие базовые человеческие изобретения, приехали жаловаться на свои проблемы чужому дяде, на далёкий континент и в другую страну. А не лучше ли было вам у себя на месте бороться за разрешение проблем своих народов?
Наверное, вы прибыли сюда лишь для того, чтобы получить возможность позже в своих газетах называть США мировым жандармом. Или вы прибыли, гонимые завистью к сборному народу, который за достаточно короткий период сумел всё-таки воплотить в реальную жизнь хоть приблизительную модель великой и теоретической Демократии. Господа хорошие! Да в этой стране своих проблем хватает – пожалуйста, попробуйте-ка сами разобраться в своих делах…
В самых общих чертах, я и попытался изложить мои вышеприведенные мысли одному из протестантов, наиболее активному в пропаганде каких-то, никому, кроме его самого, понятных требований к американскому правительству. Господин азиатской внешности насильно вложил мне и Марине в руки по шариковой ручке. Громко крича, на жутком английском языке, он потребовал от нас подписания петиции, изложенной на десятке страниц печатной бумаги.
Когда мы выбрались из человеческого Вавилона, я, так ничего не подписав, а Марина, проникшись и подписав шесть или восемь самых различных воззваний, в нашей туристской группе возникла острая политическая дискуссия.
Марина лишь частично, из-за плохого английского, поняла мой спор с азиатским джентльменом и теперь попросила повторного, на русском языке, разъяснения моей позиции. Выслушав меня, она последовательно, не оставляя камня на камне, разгромила каждый мой тезис, легко аргументируя датами, числами и именами известных умов человечества. Мои доводы были полностью разбиты острым умом и изящной логикой этой, как оказалось не всегда вежливой и мягкой, маленькой женщины. Она сумела легко выстроить свою собственную теорию по затронутой мной теме, согласно которой выходило всё наоборот: Америка привлекла на свои земли поток иммигрантов – наиболее предприимчивых и активных людей из всех других частей света. Именно этим, по мнению Марины, объясняются выдающиеся успехи экономики США. Я, ленясь продолжать жаркий спор, сдался на милость победительницы, и мы поехали дальше: на Арлингтонское кладбище и на набережную реки Потомак в районе комплекса домов Water Gate, печально известного миру в связи с импичментом президента Никсона.
В пять часов вечера Марина опять позвонила соседке Вере. На этот раз Вера, наконец, дала вразумительную информацию: работодатели Марины, толком ничего не сообщив родственникам, в прошлую пятницу улетели в Мексику, на курорт Канкун. Они прибудут домой только в следующую пятницу, вечером. Ещё она дала Марине номер домашнего телефона работодателей, от которого пока толку было мало.
Когда мы прикатили в мой любимый ресторан, я был голоден как волк. Громкоговоритель, как назло, долго не вызывал наши билеты, а может мне это просто так показалось, из-за зверского аппетита. Когда нас, наконец, вызвали по репродуктору, я мигом втащил Марину в обеденный зал и коротко проинструктировал о здешних порядках. Затем я отдал должное множеству кулинарных изделий, не пропустив в конце пиршества десерт и фрукты. В отличие от меня, Марина ела совсем мало, а на десерт взяла только кофе и несколько виноградин. Я иронично прокомментировал её аппетит, присвоив ей звание наиболее выгодного клиента ресторана.
Поздно вечером, когда мы вернулись домой, из уст гостьи последовала целая тирада восхищений по поводу качества интересно проведенного дня и моего таланта гида. Папа и мама хорошо научили свою девочку умению быть благодарной людям за доброе отношение. В порыве благодарности Марина даже поцеловала меня в щёку, а в момент поцелуя её глаза засияли определённым женским интересом. Химический процесс постепенно развивался. Хотя, может быть, мне только казалось. После вчерашней нотации девушки я не посмел решиться на какие-либо новые предложения по сближению сторон, а намеренно строго держался в роли «старшего товарища». Какой-то глубинный мужской инстинкт мне подсказал, что в случае данного «объекта», только твёрдая линия поведения является самой правильной и может привести к ожидаемому результату. Я наставительным тоном заявил, что мне завтра идти на работу и, к сожалению, так как мы живём в одной комнате, нам обоим придётся рано идти спать. Если Марина желает, то она может что-нибудь почитать под настольную лампу. Девушка отказалась от чтения, сославшись на усталость, связанную с активно проведенным днём. Я снова на короткое время вышел из комнаты, а затем мы оба улеглись в обычном порядке.
Утром, когда я проснулся, Марина уже тоже ворочалась и потягивалась на своём неудобном ложе. В этот момент она совершенно не сознавала, что лежит полураскрытой, а её смуглая, маленькая, но крутая и круглая попка, полностью высунулась из-под простыни. Сладкая картинка взорвала моё внутреннее напряжение. Я, не сумев сдержать похоть, вскочил, приблизился к диванчику и стал целовать складные ягодицы. Хрупкое тело напряглось и вздрогнуло, оно не отодвинулось и не оттолкнуло меня. Однако, Марина, ни словом, ни жестом не подала мне сигнал, позволяющий сделать следующий шаг. Девушка молчала, продолжая лежать в той же позе, неподвижно и не прикрывшись. Я, почувствовав себя вдруг совершенно законченным мерзавцем, пробурчал какие-то невнятные извинения, быстро собрался и убежал на свою работу.
В этот день мои мысли в офисе были очень далеки от дела, я просто имитировал рутинную деятельность обычную для людей моей профессии, чтобы не привлечь внимания начальства. Во мне боролись два разных человека: первый считал, что я поступил, как законченный подлец. Я ведь не имею никаких прав на эту девочку. Воспользоваться её слабостью – значить взять плату за мои хлопоты и предоставленный ей скромный приют. Получается, что я воспользовался затруднительным положением другого человека, что фактически точно соответствует статье российского уголовного кодекса. Второй человек, видимо морально неустойчивый, возражал: в конце концов, эта особа совсем не девочка, она просто так выглядит, на самом то деле ей двадцать восемь лет. Она побывала замужем и является совершенно взрослой женщиной, в любых смыслах этого понятия. Я ведь не собираюсь её ни к чему принуждать, а это значит, что я не использую затруднительное положение своей гостьи. Мой мозг требовал немедленной отмены «грязной статьи»!
Наконец, мне удалось выработать компромиссный набор правил для дальнейшего развития событий в нашей тяжёлой ситуации с Мариной.
Первое – остановиться и вести себя так, как подобает настоящему мужику.
Второе – сдерживать все свои мужские поползновения в сторону Марины. Если она сама сделает первый шаг и выберет нашу близость – пойти ей навстречу, как и подобает настоящему мужику.
Третье – если она не сделает этот шаг, сохранять дистанцию и остаться в роли «старшего товарища» и достойного ученика лучшего друга её отца.
Приняв свой будущий кодекс поведения, я полностью успокоился. Я позвонил Марине и, сделав вид, как будто утром ничего не произошло, расспросил, чем она занимается, посоветовал почитать несколько книг из моей домашней библиотечки и пообещал вернуться домой пораньше.
Сорвавшись с работы раньше обычного времени, я приехал домой и предложил Марине собираться и, по возможности, одеться для занятий спортом. Мы поедем на теннисные корты, где у меня регулярно, по понедельникам, назначена игра с одним из моих партнёров. Оказалось, что её большой чемодан готов выполнить и спортивный заказ – через пять минут девушка вышла из ванной комнаты в крутом костюме «Adidas» синего цвета. Костюм, дополненный одной из моих теннисных ракеток, сотворил из инфантильной женщины настоящую звезду спорта, или, по крайней мере, модель спортивной одежды. Мы поехали в парк, на корты, где в течение одного часа я играл со своим партнёром-китайцем, а второй час я потратил на Марину, у стенки, в ответ на требование девушки научить её основам тенниса. После первых пятнадцати минут занятий у стенки Марина стала рваться на корт, повторяя, что она точно всё поняла, и у неё всё легко получится. Я не поленился выйти на корт и подал ей с руки несколько десятков лёгких мячей, прямо в центр её ракетки. Чуда не произошло. Результат получился вполне ожидаемым для первой встречи новичка с теннисом: примерно из тридцати поданных мной мячей её ракетка коснулась только двух, но даже и эти два не были возвращены через сетку на сторону противника. Марина всё равно осталась очень довольной нашими упражнениями и заявила, что ей нужна ещё только одна тренировка, и она начнёт хорошо играть.
– Теперь мы будем часто играть в теннис! – обнадёжила она человека, который играл в теннис с возраста двадцати лет и, с которым часто напрашивались играть многие члены местного теннисного клуба.
Интересно, что такое же заблуждение относительно тенниса в разные времена мне высказывало множество людей. Многим людям, эта игра представляется самой простой, лёгкой и понятной. Однажды, например, мой сосед, американец-инженер, попросил меня:
– Поиграл бы ты со мной в теннис.
Я спросил:
– А ты умеешь играть?
На что, я получил в ответ:
– Никогда ещё не пробовал, но чувствую – это от природы, явно, моя игра, у меня сразу пойдёт.
Когда мы попробовали, он сам, в полном разочаровании от своих скромных успехов, отказался от продолжения тренировки по истечению первых пятнадцати минут. На самом деле большой теннис является очень тяжелой игрой для начинающих, здесь требуется несколько лет регулярных тренировок только для того, чтобы получить основные навыки игры.
После того, как мы оба приняли душ, мы с Мариной поехали в ближайший супермаркет, чтобы накупить продуктов на всю неделю. На мой вопрос о каких-либо индивидуальных пожеланиях, дополнительных к стандартному набору американского потребителя, Марина ответила, что ей хотелось бы какого-нибудь сладенького ликёрчика…
Я – любитель крепких напитков и красных вин, презрительно фыркнул, но раскололся на шоколадный ликёр компании Godiva для Марины и французский Merlot для себя. Потом мы мирно ужинали, пили свои напитки, болтали и смотрели телевизор.
Когда пришло время собираться ко сну, мы снова отыграли проверенный сценарий: я вышел из комнаты, а она улеглась первой, на диванчике-обрубке. Потом лёг я и, разумеется, лёг в свою кровать.
Именно в эту ночь мы стали любовниками, совсем нежданно для меня, и только по Марининой инициативе.
4. МАРИНА СОВСЕМ БЛИЗКО
Успев заснуть, я почти сразу проснулся от негромкого женского плача, с тяжёлыми вздохами и всхлипываниями. Я осторожно позвал:
– Мариночка, что случилось, у тебя что-нибудь болит, тебе нужна помощь?
– Я боюсь, я их боюсь, они меня обязательно убьют…
– Девочка! Тебе приснился дурной сон?
Я же говорил, что следует пить красное вино или, на худой конец, выпить рюмку водки. А ты пьёшь ликёрчик, фу, какая гадость. Твой сон – это последствие отравления этой сладкой гадостью!
Успокойся, пожалуйста!
Ну, кому и за что нужно убивать маленькую, безобидную девочку? Зачем?
И вообще, ты ведь находишься под моей защитой! Успокойся и спи.
Марина неожиданно вскочила с дивана и в ночной сорочке перебежала к моей кровати. Я быстро отодвинулся и освободил ей место. Она легла, тесно прижавшись и уткнувшись губами в мою волосатую грудь. Я нежно поглаживал её мягкие волосы, грудки и тоненькую шейку, до тех пор, пока истерика девушки была полностью остановлена. Меня поразил её изумительный женский запах – сладкий коктейль из ароматов младенца, мёда, миндаля, полевых цветов и, по всей видимости, хороших духов. От такого одуряющего духа не сбежать, не спастись. А зачем от него спасаться? Сначала я долго и медленно целовал все её тело, с головы до пят. Когда я начал естественные мужские продвижения в сторону наиболее интимных частей её тела, она прошептала:
– Аленький, а ты уверен, что тебе это нужно? Я совсем не та безобидная девочка, какой ты меня представляешь…
Ни один мужик не сможет после близости меня бросить – я особенная женщина! Подумай, ты точно уверен?
В такой момент я бы ответил, что я уверен во всём даже самой Лорен Баббет.
Имя этой женщины известно всей Америке. В пылу семейной ссоры она отрезала своему мужу мужское достоинство. Резанула его орган надёжно, под самый корень. А как можно было ответить славной девушке, да ещё нашей девчонке, из России?
Конечно – Да, я уверен!
– Если можешь, надень, пожалуйста, резинку, я ведь могу забеременеть…
Какое счастье, что у меня имеются в наличии презервативы в ящике прикроватного столика! Ещё несколько движений, и спасительное средство, так нужное для победы, устроено и мы поехали. Ура! Свершилось! Наконец, мы занялись самым интересным человеческим делом всех времён и народов...
Когда Марина уверенно заявила мне, что она особенная женщина, я только ухмыльнулся где-то в глубине души. Многие люди, как мужчины, так и женщины считают себя особенными в этой специфической области человеческих отношений. А на самом то деле, кто же их встречал, этих особенных?
Я, например, самый обычный…
Тут, надо конечно добавить, что мы не обсуждаем, на страницах этой книги, извращенцев и прочих аномальных субъектов, они необычны, но для нас они совершенно неинтересны.
Позже я понял, что Марина действительно особенная представительница прекрасного пола, и нормальный секс с ней, действительно, всегда необычен. Её запах сразу опьянял. Её «киска» становилась мокрой за первые десять секунд подготовки, особенно, после поцелуев или поглаживаний её круглой попки. Я потом часто шутил, что на её хрупком теле, видимо, не нашлось других удобных мест, и поэтому все эротические точки скопились на самом мягком месте. Какое-то энергетическое поле или «биополе», исходящее от этой маленькой женщины, накрепко связывало любовников в единое целое. Это же поле сдерживало завершение процесса, ровно до тех пор, пока женщина сама желала его завершить, она всегда полностью контролировала продолжительность интимной близости.
Со временем я понял, что Мариша не только очень умелая и изобретательная партнерша в сексе, но ещё она до смерти обожает это занятие.
При этом любовные игры и ласки она предпочитала самой «физике процесса», хотя, конечно, нуждалась и в самой «физике» тоже.
Мариша любила подолгу играть с мужским достоинством подобно тому, как маленькие девочки играют в куклы. Мой «парень» пережил и макияж с использованием французской косметики, и примерки модных шляпок, которые тут же изготовлялись из салфетки, и самые многообразные оральные ласки.
Главное, что отличало эту женщину от других – ей было совершенно не лень всем этим заниматься.
Ну, какой мужик откажется от подобного приключения? Вот и я – семейный мужчина, а не сумел отказаться. Всё вышесказанное об особенностях моей любовницы я узнаю позже. В нашу первую ночь мы нежно и бережно любили друг друга в какой-то тихой и мирной, можно сказать, в супружеской манере…
Все последующие дни недели, исключая пятницу, мы провели одинаково и, по всей видимости, как многие другие новые влюбленные.
Когда я приходил с работы, она уже ждала меня в одном халатике, с приготовленным ужином на плите. Всё моё тело сразу начинало дрожать от сладкого ожидания Маришиной ласки. Я набрасывался на неё с каким-то остервенением, без всякого предупреждения и подготовки. Мариша не любила эту, как она называла, сексуальную закуску, но говорила, что с голодным мужиком, во всех смыслах голодным, по настоящему любовью заниматься нельзя. От «закуски» дрожь в моем теле полностью проходила, и теперь мы спокойно ужинали. Марина любила и умела хорошо готовить, её меню включало простые и вкусные вещи: салаты, котлеты, макароны «по-флотски», сырники и так далее. Ей всегда нравилось, если я с хорошим аппетитом поглощал результаты её стряпни и хвалил её рецепты.
Потом мы всегда шли на теннисные корты, где я играл с одним из партнёров, а Мариша получала задание бить мячиком об стенку.
Она никогда не выдерживала у стенки более двадцати минут, приходила к корту и усаживалась на боковой скамейке. В один из вечеров, когда по телевизору показывали теннисный матч, она потребовала, чтобы я ей объяснил, как ведётся счёт очков в теннисе. Потом всегда, когда я играл, она прилежно и громко, на английском языке, честно вела счёт, болея за меня и переживая так бурно, как будто я играл на турнире с большим призом. Потом мы вместе шли в кино или немного гуляли по улицам моего района.
Когда мы возвращались домой, наши тела и души находились в состоянии сладкого ожидания. Теперь со мной, уже не дрожащим и успокоенным, можно было «полетать в иных мирах», как называла занятия любовью моя возлюбленная. Мариша всегда становилась лидером и затейником всех наших пилотажных «фигур» и удерживала нас в полёте в течение требующегося ей продолжительного времени. По завершению полёта она, прекрасно всё видящая и чувствующая в мужчине, вскрикивала:
– Мой Аленький, мой любимый уже накушался – я ему больше не нужна!
Теперь никаким притворством, никакими ласками и поцелуями нельзя было имитировать не угасший мужской интерес к её особе.
Она яростно отбивалась, заявляя:
– Я знаю, ты накушался, немедленно отстань от меня, я хочу только честных отношений!
В таких случаях, мне оставалось только пошутить:
– До чего же серьёзно готовят специалистов в Московском институте связи – ты действительно хорошо разбираешься во всех видах человеческих коммуникаций, Мариша…
Иногда мы, наполовину проснувшись в середине ночи, лениво и почти бессознательно, спросонья ласкали друг друга неопределенное время, а потом как-то незаметно засыпали. Мариша любила такие сюжеты больше всего потому, что по её словам, во сне люди никогда не притворяются и ничего не имитируют.
Незаметно пришла пятница – траурный день, как следовало судить по выражению лица моей Маришки. В пятницу возвращались из отпуска её потенциальные работодатели. В этот день я должен был передать эксплуататорам в руки мою возлюбленную, а ещё, в этот же день, согласно давно сложившемуся расписанию моей жизни вне семьи, я уезжал в Нью-Йорк на все выходные и на понедельник. Маленький, как я иногда называл Марину в ответ на её Аленький, была мрачнее тучи. Мне показалось, что в этот день она начала меня ненавидеть за моё предательство – после всего, что между нами было, я всё равно отдавал её в наём каким-то совершенно чужим американцам, неизвестно на какие, пока неведомые ей испытания.
Но, в конце концов, она с самого начала планировала работать у этих людей, а не заниматься любовью со мной. Она ведь знала, что я женат, что я обожаю семью, и не собираюсь коренным образом ничего менять в своей личной жизни. Подобные мысли оправдывали меня только перед самим собой, искренне смотреть в грустные глаза Мариши я совсем не мог.
Я дозвонился до потенциальных работодателей девушки только после четырёх часов дня, представился хозяйке дома родственником Марины и проинформировал, что претендентка на место горничной в их доме, о которой им известно от Веры, уже прибыла из Москвы. Я задал всего два вопроса:
– Хочет ли миссис уже сегодня её увидеть? Когда Марина может приступить к работе?
Ответ был самый положительный и очень удобный для меня.
Миссис ждёт нас уже сегодня, в 6 часов вечера. Если девушка из Москвы пройдёт интервью с хозяйкой дома и сумеет понравиться всем остальным членам семьи, то она сможет сразу же остаться в доме работодателей. Когда ровно в шесть вечера мы снова прибыли к вилле будущих хозяев Марины, в гостиной нас ожидала вся семья в полном составе. Хозяйка назвала по именам каждого из членов семьи, и добавила, что фамилия их семьи: Крамер. Я тоже представился, представил Марину и наврал с три короба о Маришкином продолжительном опыте работы горничной в лучших и самых богатых домах Москвы. Я пообещал Крамерам, что, при необходимости, мы сможем представить множество рекомендаций от прежних хозяев – опыт и рекомендации это главное в Америке при устройстве на любую работу. Марина, со своим скромным уровнем английского языка, совсем не успевала следить за потоком моей лжи, но инстинктивно чувствовала, что я нагло блефую. Раннее Марина собиралась рассказать будущим хозяевам, что у неё имеется в наличии высшее образование и незаконченная аспирантура, а её папа – профессор и доктор наук, но я ещё вчера, вовремя, остановил эти благие и наивные намерения.
На американском трудовом рынке безоговорочно действует золотое правило, полностью соответствующее русской поговорке «Каждый сверчок – знай свой шесток». Здесь, если ты претендуешь, например, на позицию электрика – никогда не говори при прохождении интервью, что в своей родной стране ты был главным инженером электростанции. Признался – пеняй на себя, тебя точно не возьмут на работу, тебе поверят, уважительно выслушают, вежливо проводят, но больше никогда не позвонят. Ситуацию из приведенного примера с электриком они называют «overqualified person», и работу людям, с квалификацией и знаниями выше, чем того требует объявленная позиция, никогда не предоставляют.
Как объяснил мне мой коллега американец, это правило связано с тем, что хотя главный инженер электростанции и может выполнять работу электрика, он со временем начнёт чувствовать себя неудовлетворённым и обязательно начнёт искать себе другую работу. Правило «сверчка» распространяется в США абсолютно на все области человеческой деятельности и бизнеса, для всех служебных позиций и уровней.
Было сразу понятно, что Марина очень симпатична всем членам семьи, но хозяйка вдруг объявила, что её серьёзно беспокоит хрупкость претендентки и её низкий уровень английского языка. Нужно было срочно искать выход. Я, как опытный торговец нелегальной рабочей силой, тут же заявил, что моя родственница имеет музыкальное образование и очень хороший слух, а такие люди, как известно, очень быстро берут любой иностранный язык. Кстати сказать, в этом пункте я совершенно не соврал – вскоре, месяца через три-четыре, Марина уже довольно сносно болтала на английском языке.
Хозяйка недоверчиво улыбнулась, и спросила: – С каким же музыкальным инструментом Марина умеет обращаться? Она ещё и пошутила попутно, что, по всей видимости, русская девушка из Москвы является виртуозом балалайки.
Тут уж меня серьёзно задело, я решил блефовать по-крупному, но я предвидел, что здесь точно не проиграю – Мариша мне успела рассказать об окончании в детстве музыкальной школы и продолжавшихся на протяжении всей её жизни занятиях музыкой. Я уверенно заявил в лицо Крамерше, что в России богатые люди никогда не берут в горничные девушку, которая не играет на фортепиано.
По ходу, здесь следует отметить, что в Америке отношение к скрипке, фортепиано, классической музыке, балету, и даже к умению танцевать вальс или играть в теннис какое-то восторженное. Эти таланты и умения сложились в веках, первоначально они пришли к другим людям от аристократической прослойки населения Европы. В Америке проживает много богатых людей, при этом очень малую долю от них составляют настоящие, потомственные аристократы. Достаточно много людей желает казаться аристократами. Умение играть на фортепиано, по общепринятому мнению, является одним из признаков аристократизма. В стране, где первый попавшийся чёрный бомж обязательно умеет петь и играть на гитаре или саксофоне, к фортепиано относятся с уважительным трепетом. Уроки игры на пианино оплачиваются очень дорого.
