Текст книги "В мире фантастики и приключений. Выпуск 3"

Автор книги: Аркадий и Борис Стругацкие

Соавторы: Станислав Лем,Ольга Ларионова,Георгий Гуревич,Илья Варшавский,Геннадий Гор,Роман Ким,Валентина Журавлева,Виктор Невинский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 43 страниц)

– Значит, не пойдешь? Слово? Нет, нет… Я знаю, что это не нужно…

Астрогатор встал. За ним встал и Рохан.

– Вы мне не ответили.

Астрогатор смотрел на него. Он был выше, крупнее и шире в плечах. Его глаза приобрели то же усталое выражение, что и вначале.

– Можешь идти, – сказал он.

Рохан выпрямился и пошел к двери. Астрогатор сделал такое движение, как будто хотел его задержать, взять за руку. Но Рохан этого не видел. Он вышел, а Хорпах остался у закрытых дверей и долго стоял не двигаясь.

«НЕПОБЕДИМЫЙ»

Первые два вездехода сползли с аппарели на рассвете. Поле, пропуская машины, отворилось и вновь замкнулось, поблескивая голубыми огнями. Под кормой крейсера на задней подножке третьего вездехода, в комбинезоне, без шлема, без защитных очков, только в маленькой маске кислородного прибора сидел Рохан, обняв колени руками, – так ему было удобнее смотреть на скачки стрелки секундомера.

В левом верхнем кармане его комбинезона лежали четыре ампулы, в правом – плоские таблетки питательного концентрата, наколенные карманы заполняла всякая мелочь: индикатор излучения, маленький магнитный датчик, компас, микрофотограмметрическая карта местности размером в почтовую открытку, которую нужно было рассматривать в сильную лупу. Рохан был опоясан тонким пластмассовым тросом, его одежда практически не имела металлических частей. Проволочной сетки, скрытой в волосах, он вообще не чувствовал, разве что когда специально шевелил кожей головы. Не чувствовал он и плывущего в ней тока, но мог проверить работу микрогенератора, вшитого в воротник, приложив к нему палец: твердый цилиндрик мерно постукивал, и, касаясь его, Рохан ощущал этот пульс.

На востоке появилась красная полоса, проснулся ветер, подстегивая песчаные верхушки барханов. Закрывающая горизонт низкая пила кратера медленно тонула в багряном половодье. Рохан поднял голову. Двусторонней связи с кораблем не было, работающий передатчик сразу же выдал бы его присутствие. Но в ухе его торчал маленький, величиной с косточку, приемник. "Непобедимый" мог, во всяком случае какое-то время, посылать ему свои сигналы. Приемник заговорил, Рохану показалось, что голос звучит прямо в голове.

– Внимание, Рохан. Я Хорпах… Носовые индикаторы зарегистрировали увеличение магнитной активности. Вероятно, вездеходы уже под тучей… Высылаю зонд…

Рохан смотрел в светлеющее небо. Он не видел самого старта ракеты, которая вдруг взмыла вертикально вверх, таща за собой полосу белого дыма, окутавшего верхушку корабля, и понеслась на северо-восток. Шли минуты. Из-за горизонта вылезла уже половина распухшего диска тусклого солнца и уселась верхом на валу кратера.

– Небольшая туча атакует первый вездеход… – снова зазвучал голос в его голове. – Второй пока продвигается беспрепятственно. Первый приближается к воротам… Внимание! Контроль над ним утерян. Оптический тоже – туча его закрыла. Второй подходит к повороту у шестого сужения… Он пока не атакован… Началось!.. Мы потеряли над ним контроль. Его тоже накрыла туча… Рохан! Внимание! Твой вездеход отправляется через пятнадцать секунд. С этого момента ты действуешь по собственному усмотрению! Включаю стартовый автомат… Удачи!

Голос Хорпаха неожиданно отдалился. Его заменило отсчитывающее секунды тиканье. Рохан устроился поудобнее, уперся ногами, вложил руку в эластичную петлю, прикрепленную к верхнему поручню вездехода… Легкая машина вздрогнула и плавно двинулась вперед. Хорпах держал всех людей внутри корабля. Рохан был ему за это почти благодарен, он бы не вынес никакого прощания. Прилепившись к прыгающей подножке вездехода, он видел только огромную, медленно уменьшающуюся колонну "Непобедимого". Голубые вспышки, затрепетавшие на мгновение на склонах барханов, сообщили ему, что машина пересекает границу силового поля. Сразу же после этого скорость возросла, и рыжее облако, взбитое колесами, заслонило все, – он едва видел небо. Это было не слишком удачно, на него могли напасть незаметно. И, вместо того чтобы сидеть, как было запланировано, он повернулся, приподнялся и, держась за поручень, встал на подножке. Теперь он мог видеть поверх приплюснутого гребня машины бегущую навстречу пустыню. Вездеход, подскакивая, мчался с максимальной скоростью, иногда машину бросало так сильно, что Рохан был вынужден изо всех сил прижиматься к ее поверхности. Двигатель работал неслышно, только ветер свистел да зерна песка летели в глаза, а с обеих сторон машины взлетали рыжие фонтаны, образуя непроницаемую стену, и Рохан даже не заметил, как оказался вне кольца кратера. Очевидно, вездеход проскочил по одной из плоских перемычек северного вала.

Неожиданно Рохан услышал приближающийся певучий звук. Это был передатчик телезонда, летящего на такой высоте, что Рохан не мог его увидеть, хотя изо всех сил напрягал зрение. Зонд пришлось запустить высоко, чтобы не привлечь внимания тучи: его присутствие было неизбежно, иначе с корабля нельзя было бы управлять движением вездехода.

На заднюю стенку машины специально вынесли спидометр, чтобы облегчить Рохану ориентировку. Он проехал уже девятнадцать километров и с минуты на минуту ожидал появления первых скал. Но низкий солнечный диск, висевший до сих пор с правой стороны и едва пробивавший своим светом завесу пыли, вдруг откатился назад. Значит, вездеход поворачивал влево. Рохан напрасно пытался сообразить, совпадает ли это с разработанным планом или в рубке заметили какой-то непредвиденный маневр тучи и пытаются его увести от нее подальше.

Через некоторое время солнце исчезло за первым, отлогим скальным хребтом. Потом снова появилось. В его косых лучах местность выглядела дико и не походила на то, что Рохан помнил по своей последней экспедиции.

Вездеход снова стало сильно трясти, и Рохан несколько раз больно ударился грудью. Ему пришлось напрячь все силы, чтобы жестокие толчки не сбросили его с узкой подножки. Колеса танцевали на камнях, выбрасывали высоко вверх гравий, с шумом скатывавшийся вниз по склонам, иногда яростно буксовали. Рохану казалось, что эту дьявольскую езду видно за многие километры, и он уже собрался остановить машину – на уровне груди торчала выведенная наружу ручка тормоза – и соскочить. Но в этом случае его ожидала многокилометровая прогулка, и ее продолжительность уменьшала бы и без того ничтожные шансы дойти до цели. Стиснув зубы, судорожно вцепившись в поручни, которые уже не казались ему такими надежными, как раньше, он, прищурившись, смотрел вперед поверх плоской крыши машины.

Пение радиозонда иногда затихало, но он еще кружился над Роханом; вездеход ловко маневрировал, обходя нагромождение каменных развалин, иногда наклонялся, замедляя движение, и снова рвался вперед на полной мощности.

Спидометр показывал, что пройдено двадцать семь километров. По вычерченной на карте трассе надо было пройти шестьдесят, но из-за непрерывных зигзагов и поворотов дорога, конечно, удлинялась. Теперь песок совершенно исчез. Огромное почти негреющее солнце висело тяжело и грозно, касаясь диском каменной стены. Подпрыгивающая машина продиралась через осыпи, иногда скользя вместе со скрежещущей лавой, колеса скрипели и бессильно терлись о камни на все возрастающем уклоне. Двадцать девять километров он ничего не слышал, кроме певучего сигнала зонда. "Непобедимый" молчал. Почему? Ему казалось, что обрисованный черными линиями неясный обрыв, видневшийся под красным солнцем, это и есть верхний обрез ущелья, в которое ему нужно спуститься, но не здесь… Значительно выше… С севера… Тридцать километров… Он не видел и следа черной тучи. Пожалуй, она уже расправилась с теми машинами. Или просто бросила их, удовлетворившись тем, что отсекла их от корабля, нарушив связь. Вездеход метался, как затравленный зверь. Временами от рева двигателя, работавшего на максимальных оборотах, у Рохана к горлу подкатывал комок. Скорость по-прежнему падала, но он все же продвигался на удивление хорошо. Может, имело смысл взять вездеход на воздушной подушке. Но это была слишком большая и тяжелая машина. И вообще не стоило об этом думать, все равно сейчас ничего не изменишь…

Рохан хотел посмотреть на часы. Сделать этого не удалось, нельзя было ни на мгновение оторвать руку от поручня. Согнув ноги, он попытался амортизировать резкие толчки, которые переворачивали ему внутренности. Внезапно машина задрала нос и одновременно рванулась вбок и вниз, завизжали тормоза, камни летели со всех сторон, громко барабаня по тонкому панцирю, вездеход судорожно свернул, его занесло, некоторое время тащило боком через осыпь, наконец это движение прекратилось…

Машина постепенно выпрямилась и снова упорно поползла вверх по склону. Он уже узнавал черноватые, похожие на заплаты, отвратительные заросли, покрывающие крутые скалы. До начала ущелья оставалось около километра. Тридцать четвертый километр…

Склон, который еще предстояло преодолеть, выглядел, как море хаотически нагроможденных развалин. Казалось, машине не удастся найти среди них дорогу. Рохан уже перестал высматривать возможные проходы, – все равно он не мог управлять маневрами вездехода. Он старался теперь не спускать глаз с окружающих бездну скал. В любой момент оттуда могла появиться туча.

– Рохан… Рохан… – услышал он вдруг. Сердце забилось сильнее. Он узнал голос Хорпаха. – Вероятно, вездеход не довезет тебя до цели. Отсюда мы не можем достаточно точно оценить наклон ската, но думаем, что тебе удастся проехать еще пять-шесть километров. Когда вездеход застрянет, пойдешь дальше пешком. Повторяю…

Хорпах еще раз передал то же самое. "Максимум сорок два-сорок три километра… Остается около семнадцати. По такой местности это самое малое четыре часа, если не больше, – мгновенно прикинул Рохан. – Но, может, они ошибаются, может, вездеход пройдет…"

Голос пропал, и снова были слышны только ритмично повторяющиеся певучие сигналы зонда. Рохан стиснул зубами мундштук маски, который при резких бросках больно натирал губы.

Солнце уже не касалось ближайшей горы, но висело еще невысоко. Он видел большие и маленькие камни, скалы, временами их холодная тень накрывала его. Машина шла теперь гораздо медленнее. Подняв глаза, Рохан увидел призрачные перистые облака, тающие в небе. Над ним горело несколько звезд. Вдруг с вездеходом произошло что-то странное. Его задняя часть осела, нос взлетел наверх, он весь дрожал, как конь, вставший на дыбы… Секунда – и он, наверное, рухнул бы, подмяв под себя Рохана, если бы тот стремительно не прыгнул в сторону. Он упал на четвереньки, почувствовав через толстые защитные перчатки и наколенники болезненный удар, его проволокло метра два по камням, наконец ему удалось задержаться. Колеса вездехода еще раз взвизгнули, и машина замерла.

– Внимание… Рохан… Ты на тридцать девятом километре. Машина дальше не пройдет. Тебе придется идти пешком. Сориентируешься по карте… Вездеход останется здесь на тот случай, если ты не сможешь вернуться иначе… Ты на пересечении координат сорок шесть и сто девяносто два…

Рохан медленно встал. Все тело у него болело, но трудными были только первые шаги, постепенно он разошелся. Он хотел как можно скорее уйти от застрявшего между двумя каменными плитами вездехода. Дойдя до высокого обелиска, он сел вынул из кармана карту и попробовал сориентироваться. Это было нелегко. Наконец он определил свое место. От верхней границы ущелья его отделял какой-нибудь километр по прямой, но нельзя было даже мечтать, что здесь удастся спуститься вниз, – склоны ущелья покрывала монолитная металлическая чаща. Поэтому он начал карабкаться наверх, все время раздумывая, не попробовать ли ему спуститься на дно ближе намеченной точки. До нее пришлось бы идти не меньше четырех часов. Даже если бы ему удалось вернуться вездеходом, все равно необходимо было рассчитывать на пятичасовой обратный путь, а сколько времени займет спуск в ущелье, не говоря уже о поисках? Неожиданно весь план показался ему лишенным крупицы здравого смысла. Он был бесполезен, этот героический жест, которым Хорпах мог успокоить собственную совесть. На какое-то время его охватила ярость – дал себя обвести, как какой-нибудь сопляк, астрогатор все так устроил… От ярости он почти не видел ничего вокруг. Постепенно Рохан успокоился. "Возвращения нет, – повторял он себе. – Попробую. Если мне не удастся спуститься, если никого не найду до трех часов, вернусь".

Часы показывали четверть восьмого. Рохан старался идти большими равномерными шагами, но не слишком быстро, так как при любых условиях расход кислорода увеличивался. Он надел компас на запястье, чтобы не сбиться с нужного направления. Однако ему пришлось несколько раз обходить трещины с совершенно вертикальными краями. Сила тяжести на Регисе была значительно меньше, чем на Земле, это давало относительную свободу движений даже в такой тяжeлой местности. Солнце поднялось. Слух Рохана, привыкший к постоянному аккомпанементу всех тех звуков, которыми, словно защитным барьером, его окружали в прежних экспедициях машины, был теперь очень обостренным. Время от времени он слышал только ритмичное и очень ослабевшее пение зонда, зато каждый порыв ветра, рвущегося на скальных гранях, привлекал его внимание. Ему казалось, что он слышит слабое, так хорошо запомнившееся гудение. Постепенно Рохан вошел в ритм и мог спокойно размышлять, автоматически ступая с камня на камень. В кармане у него лежал шагомер, он не хотел смотреть на его шкалу слишком часто, решил, что сделает это только через час. Но не выдержал и вынул похожий на часы приборчик гораздо раньше. Он испытал болезненное разочарование: не удалось пройти и трех километров. Ему приходилось лезть слишком высоко, и это его задерживало. "Значит, не три, не четыре часа, а минимум еще шесть…" – подумал Рохан. Он вынул карту и, опустившись на колени, сориентировался еще раз. Верхний край ущелья виднелся в каких-нибудь семистах – восьмистах метрах на востоке, Рохан все время двигался более или менее параллельно его направлению. В одном месте черная чаща ущелья разделялась тонкой извивающейся полосой, вероятно, руслом высохшего ручья. Он пытался рассмотреть ее получше. Стоя на камнях, в порывах ветра, свистящего над головой, он несколько минут колебался. Еще не зная, что будет делать, он встал, машинально спрятал карту в карман и пошел перпендикулярно направлению, которого придерживался до сих пор, прямо к обрыву ущелья.

Он приближался к молчащим ободранным скалам так осторожно, как будто в любой момент под ним могла разверзнуться земля. Отвратительный страх сжимал его сердце. Но он шел, по-прежнему размахивая руками, которые казались ужасно пустыми. Вдруг он остановился и поглядел вниз, в ту сторону, где стоял "Непобедимый". Рохан не мог его увидеть, корабль находился за горизонтом, он знал об этом, но смотрел на рыжее небо, медленно заполнявшееся клубящимися облаками. Пение сигналов зонда стало таким слабым, что он не был уверен, не иллюзия ли это. Почему молчал "Непобедимый"?

"Потому что больше не о чем говорить", – ответил он сам себе. Похожие на гротескные, съеденные эрозией статуи, торчали вершины скал. Ущелье открылось перед ним, как огромная, залитая тьмой щель, солнечные лучи еще не достигали даже половины черных скал. Кое-где сквозь щетину, покрывавшую их, пробивались белые, словно известковые, иглы. Он одним взглядом охватил все огромное пространство, до самого каменного дна, лежащего на глубине полутора километров, и почувствовал себя таким нагим, таким беззащитным, что инстинктивно присел, чтобы слиться с камнями, стать одним из них. Это было бессмысленно, ему не грозило, что его увидят. То, чего он должен был бояться, не имело глаз. Лежа на слабо нагретой каменной плите, он смотрел вниз. Фотограмметрическая карта была бесполезно точной, она показывала местность с высоты птичьего полета, в соответствующем уменьшении. Нечего было и думать о спуске по узкой просеке между двумя массивами черных зарослей. Для этого понадобилось бы, по меньшей мере, метров сто троса, и все равно еще потребовались бы какие-нибудь крюки, молоток, а у него ничего такого не было, он не готовился к скалолазанью. Сначала этот узкий желобок спускался довольно плавно, дальше он обрывался, исчезал с глаз нависшим горбом лавы и появлялся далеко внизу, едва видный сквозь синеватую завесу воздуха. Ему в голову пришла идиотская мысль, что, если бы он имел парашют…

Он упорно разглядывал склоны по обе стороны от места, где лежал, втиснувшись под большой грибовидный камень. Только теперь он почувствовал, что из пустоты, которая под ним открывалась, плавно поднимается струя нагретого воздуха. В самом деле контуры противоположных склонов слегка дрожали. Заросли были аккумулятором солнечной энергии. На юго-западе он отыскал вершины столбов, основания которых образовывали каменные ворота – место катастрофы. Он не узнал бы их, но в отличие от всех остальных скал они были абсолютно черными и блестели, словно покрытые толстым слоем глазури, – их поверхность наверняка кипела во время битвы циклопа с тучей… Но ни вездеходов, ни даже следов атомного взрыва он не смог рассмотреть из своего укрытия. Он лежал так довольно долго, и внезапно его охватило отчаяние: ему нужно спуститься вниз, а дороги нет. Вместо облегчения от того, что можно возвратиться и сказать астрогатору, что он сделал все возможное, – пришла решимость.

Он встал. Какое-то движение в глубине ущелья, схваченное краем глаза, снова прижало его к камню, но он выпрямился. "Если все время падать ничком, много не сделаешь", – подумал он. Теперь он шел по самому краю скалы, пытаясь найти проход. Через каждые несколько сотен шагов он свешивался в пустоту и видел все ту же картину – там, где склон спускался плавно, его облепляла черная чаща, там, где он был от нее свободен, – падал вертикально. Один раз из-под его ноги выскочил камень и покатился вниз, потащив за собой другие; небольшая лавина с грохотом стремительно ударила в косматую стену в каких-нибудь ста шагах под ним. Оттуда выползла полоса сверкающего в солнечных лучах дыма, развалилась в воздухе и мгновение висела, будто всматриваясь, а он весь помертвел. Потом дым поредел и бесшумно впитался в поблескивающую чащу.

Было около девяти, когда, выглянув из-за очередного камня, он заметил внизу, на самом дне ущелья, которое тут значительно расширялось, – светлое движущееся пятнышко. Дрожащей рукой он достал из кармана маленький бинокль, взглянул…

Это был человек. Слишком маленькое увеличение не позволяло увидеть его лицо, но Рохан хорошо видел равномерные движения ног. Человек шел медленно, слегка прихрамывая, припадая на поврежденную ногу. Окликнуть его? Рохан не решился. Правда, он попробовал, но голос застрял в горле. Он ненавидел себя за этот проклятый страх, но знал, что теперь уже наверняка не уйдет. Он хорошо запомнил направление, в котором двигался человек, – вверх по расширяющейся долине, к беловатым кучам осыпей – и побежал в ту же сторону, перепрыгивая через камни и зияющие трещины. Скоро ему стало не хватать воздуха и сердце заколотилось, как в лихорадке. "Это сумасшествие, так нельзя…" – подумал Рохан беспомощно. Он замедлил шаг, и в этот момент перед ним открылась, словно приглашая, широкая расщелина. Ниже с обеих сторон ее охватывали черные заросли. Внизу наклон увеличивался… Может, там навес?

Все решило время – было почти половина десятого. Он начал спускаться, сначала лицом к пропасти, потом, когда склон стал слишком крутым, повернулся и спускался дальше, помогая себе руками. Черная чаща была близко и, казалось, излучала неподвижное молчаливое тепло. В висках у него стучало. Он остановился на выступе скалы, вбил левый ботинок между ним и другим выступом и посмотрел в пропасть. Под ним в каких-нибудь сорока метрах тянулся широкий карниз, от которого отходила четкая обнаженная каменная гряда, возвышавшаяся над растопыренными щетками черных кустов. Но от этого спасительного карниза его отделял воздух. Он взглянул вверх: позади уже добрых двести метров, а то и больше. Ему казалось, что удары сердца сотрясают воздух. Он несколько раз моргнул. Медленно, слепыми движениями начал разматывать трос. "Не будь же ты таким психом…" – сказало что-то в нем. Двигаясь боком, он добрался до ближайшего куста. Его острые побеги были покрыты налетом ржавчины. Рохан дотронулся до куста, ожидая чего угодно. Но ничего не случилось. Он услышал лишь сухой скрипучий шелест, потянул сильнее, – куст сидел надежно; он обвязал его тросом у основания, потянул еще раз… Во внезапном приступе смелости обмотал второй и третий кусты, уперся, дернул изо всех сил. Они прочно вцепились в потрескавшийся камень. Рохан начал скользить, все еще опираясь ногами о скалу, но потом сорвался и повис. Он все быстрее пропускал трос под коленом, притормаживая его правой рукой, и наконец осторожно опустился на карниз. Теперь он попробовал освободить трос, потянув его за один конец. Кусты не пускали. Он подергал еще несколько раз. Трос зацепился. Тогда он уселся на полку верхом и принялся тянуть изо всех сил. Вдруг трос с ядовитым свистом рассек воздух и хлестнул Рохана по шее. Его аж затрясло. Потом Рохан несколько минут сидел, ноги у него обмякли, и он не решался продолжать путешествие. Зато он снова увидел фигурку, двигавшуюся внизу. Она стала немного больше. Его удивило, что она такая светлая. Было также что-то причудливое в форме головы, вернее, головного убора этого человека.

Он ошибался, если думал, что худшее уже позади. Впрочем, он этого не думал. У него просто была такая надежда, но, как оказалось, ложная.

Дальше дорога была гораздо легче технически, но мертвые, ржаво похрустывающие кусты сменились другими, лоснящимися какой-то жирной чернью. Их проволочные клубки, словно мелкими плодами, были осыпаны утолщениями, которые он тотчас узнал.

Время от времени от них отделялись слабо жужжащие дымки, кружились в воздухе, тогда он замирал, но ненадолго, иначе ему никогда не удалось бы достичь дна ущелья. Некоторое время он двигался сидя верхом на гряде, потом гряда стала шире, менее крутой, и он мог идти, правда не без помощи рук. Он едва отдавал себе отчет в последовательности этапов этого длительного спуска, поскольку его внимание было разделено – ему приходилось смотреть одновременно в обе стороны. Иногда ему приходилось передвигаться так близко от роящихся кустов, что их бугристые стержни цеплялись за складки комбинезона. Но ни разу проплывающие по верху облачка, переливающиеся в лучах солнца огоньками, не приблизились к нему.

Когда он наконец добрался до осыпи, всего в нескольких десятках шагов от дна, белеющего похожими на высохшие кости голышами, было около двенадцати. Он уже миновал зону черных кустов, которую наполовину освещало высокое солнце. Теперь он мог бы оценить величину пройденного пути, но даже не обернулся. Он побежал вниз, стараясь переносить тяжесть тела с ноги на ногу, с камня на камень как можно быстрее, но огромная масса неустойчивой осыпи с грохотом начала сползать вместе с ним, грохот становился все сильнее, и вдруг у самого высохшего потока осыпь под ним развалилась, он упал, от удара у него сдвинулась кислородная маска. Он сразу же вскочил, не обращая внимания на ушибы, так как боялся, что потеряет человека, которого видел сверху, – оба склона, особенно противоположный, были усеяны черными дырами пещер. Но что-то остановило его, и, не отдавая себе отчета, он снова бросился на острые камни и остался лежать, раскинув руки. На него упала легкая тень, и с нарастающим монотонным гудением, охватывающим все регистры – от свиста до басовых нот, – его окутало черное бесформенное облако. Наверное, он должен был закрыть глаза, но не сделал этого. Последней его мыслью было: "Только бы аппаратик, вшитый в воротник, не пострадал при резком падении". Потом он приказал себе погрузиться в полную неподвижность. Он не шевелил даже зрачками, но видел, как роящаяся туча повисла над ним, как выпустила вниз лениво извивающееся щупальце, он увидел его вблизи, оно выглядело как горловина чернильно поблескивающего смерча. Кожей головы, щек, всего лица он почувствовал прикосновение теплого воздуха, как будто раздробленное на миллионы струек дыхание. Что-то пошевелило его комбинезон, его окружил почти полный мрак. Потом это изгибающееся, как миниатюрный смерч, щупальце втянулось обратно в тучу. Жужжание стало резче. От него заломило зубы, оно было где-то внутри черепа. Потом ослабло. Туча почти вертикально пошла вверх, превратилась в черный туман, охвативший оба склона, распалась на отдельные вращающиеся концентрические клубы, заползла в неподвижную шубу зарослей и исчезла.

Он еще долго лежал без движения, как мертвый. В голове мелькнула мысль, что, может быть, это уже случилось. Что, может, отныне он не будет знать, ни кто он, ни откуда здесь появился, ни что должен делать, и от этой мысли его охватил такой страх, что он резко сел. Вдруг ему захотелось смеяться. Ведь если он мог так думать, значит уцелел. Значит, она ему ничего не сделала, он ее обманул. Он старался сдержать этот поднимающийся в горле щекочущий идиотский смех, который начал его трясти. "Это только истерика", – подумал Рохан, поднимаясь с колен. Он был уже почти спокоен, по крайней мере ему так казалось. Он поправил кислородную маску и осмотрелся. Человека, которого он заметил сверху, не было. Но Рохан услышал его шаги. Тот уже исчез за перегородившей половину ущелья скалой. Рохан побежал за ним. Топот приближался и казался удивительно громким. Как будто человек шел в железных ботинках. Рохан бежал, чувствуя, как иголочки боли пронзают ногу, от щиколотки до колена. "Наверное, подвернул…" – подумал он, отчаянно загребая руками; снова не хватало воздуха, Рохан почти задыхался, когда увидел того.

Человек шел прямо, большими механическими шагами, ступая с камня на камень. Близкие скалы щелкающим эхом повторяли его шаги. И вдруг все замерло в Рохане. Это был робот, а не человек. Один из арктанов. Рохан совсем не думал об их судьбе, о том, что стало с ними после катастрофы; во время нападения тучи они находились в среднем вездеходе. До робота оставалось всего несколько десятков шагов. Рохан заметил, что левая рука робота бессильно повисла, она была переломана, а его когда-то блестящий выпуклый панцирь исцарапан и покрыт вмятинами. Разочарование было велико, но через мгновение Рохан приободрился при мысли, что будет иметь в дальнейших поисках хоть такого товарища. Он хотел окликнуть робота, но что-то удержало его. Он прибавил шагу, обогнал арктана и, встав на его дороге, ждал, но двухсполовинойметровый гигант словно не замечал его. Вблизи Рохан увидел, что похожая на тарелкообразное ухо радарная антенна разбита, а там, где находился раньше объектив левого глаза, зияет дыра с неровными краями. Но шел робот, уверенно ступая своими огромными ногами, немного прихрамывая на левую. Рохан позвал его, когда расстояние между ними сократилось до нескольких метров, но машина шла прямо на него, как слепая, и в последний момент ему пришлось уступить дорогу. Он подскочил к арктану и хотел схватить его за металлическую лапу, тот безразличным и плавным движением вырвался и продолжал шагать дальше. Рохан понял, что арктан тоже стал жертвой атаки и рассчитывать на него нельзя. Но ему тяжело было оставить беспомощную машину одну, и, кроме того, он заинтересовался, куда робот направляется. Тот шел, выбирая по возможности ровную дорогу, будто имел определенную цель.

После короткого размышления, во время которого робот ушел вперед, Рохан решился и побежал за ним. Арктан дошел до основания осыпи и начал карабкаться на нее, не обращая ни малейшего внимания на потоки камней, вылетающих из-под его больших ступней. Он взобрался примерно до половины осыпи, но свалился и съехал вниз, все еще перебирая в воздухе ногами. В другое время Рохан бы, пожалуй, расхохотался. Потом арктан поднялся и снова начал восхождение. Рохан повернулся и ушел, но до него еще долго доносились грохот камней и повторяющиеся тяжелые металлические щелчки, которые многократным эхом отражались от стен ущелья.

Теперь он двигался быстро, дорога по плоским камням, выстилающим ложе потока, была довольно ровной и слегка спускалась вниз. Никаких следов тучи не было, только временами слабое дрожание воздуха над склонами свидетельствовало о деятельности, бурлящей в черных зарослях. Так он дошел до самой широкой части ущелья, переходящего здесь в долину, окруженную отлогими возвышенностями. Каменные ворота находились в каких-нибудь двух километрах отсюда. Только теперь Рохан понял, как ему будет не хватать ольфактометрического индикатора, который помог бы в поисках человеческих следов, но для пешехода это был слишком тяжелый прибор. Рохан задержался и начал осматривать скалы. О том, чтобы кто-нибудь мог спрятаться в самой металлической чаще, не было и речи. Оставались только гроты, пещеры и котловины, которых отсюда он насчитал четыре; их загораживали от него высокие выступы с вертикальными стенами, обещающие, что восхождение будет нелегким. Поэтому он решил сначала осмотреть гроты. Уже до этого на корабле он вместе с врачами и психологами решил, где нужно искать беглецов, где они могли бы спрятаться. Но, по сути дела, это совещание дало ему немного, так как предвидеть поведение человека, пораженного амнезией, было практически невозможно. То, что эти четверо ушли от остальных людей Реньяра, говорило об их активности: то, что следы этих четверых на всем прослеженном пути не разошлись, позволяло рассчитывать, что их удастся найти всех вместе. Естественно, если они вообще были живы и если выше каменных ворот не разошлись в разные стороны.

Рохан по очереди осмотрел два маленьких и четыре больших грота, входы которых были легко доступны, требовалось только несколько минут безопасного восхождения по большим каменным плитам, стоящим наклонно. В последнем из гротов он наткнулся на частично залитые водой металлические обломки, которые сначала показались ему скелетом второго арктана, но они были страшно старые и не напоминали ни одну из знакомых ему конструкций. В неглубокой луже, видной благодаря тому, что немного дневного света отражалось от гладкого, словно полированного потолка, покоился странный продолговатый предмет, отдаленно напоминающий крест пятиметровой длины. Его наружные пластины давно распались и образовали на дне рыжий от ржавчины ил.

Рохан не мог себе позволить долго рассматривать необычную находку, вероятно являющуюся остатками одного из макроавтоматов, уничтоженных победившей в мертвой эволюции тучей. Он лишь запомнил его форму, размазанные контуры каких-то ячеек и стержней, которые служили скорее для полетов, чем для ходьбы. Часы торопили, и он, не оттягивая, начал осматривать следующие пещеры. Их было так много, что в высоких стенах скал они казались залитыми тьмой окнами зданий; а коридоры и подземные галереи, часто затопленные водой, то и дело обрывающиеся вертикальными колодцами и водопадами с журчащими ледяными потоками, шли так круто, что он не решался далеко в них углубляться. Впрочем, у него был только небольшой фонарик, дававший сравнительно мало света, бессильный разогнать тьму, особенно в обширных многоэтажных пещерах с высокими потолками, – он и в такие попал несколько раз.