Текст книги "Щепотка перца в манной каше"

Автор книги: Аркадий Шугаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Глава 4. Брак и эмиграция

После случая с пейджером Инга стала потихоньку подводить меня к мысли о необходимости женитьбы. Я был не против, Инга устраивала меня во всех отношениях. Настораживали только ее родственники. Тещу я, правда, пока не видел, зато тесть оставил сильное впечатление. И впечатление это было очень неприятное. Кому хочется иметь тестя дурака? А я с большим сожалением вынужден был констатировать, что Яков Моисеевич Цехмейстер – классический дурак. Отец мой классифицировал его так же. А уж мой-то папаша в людях разбирается, так что ошибка исключена. Кроме всего прочего внушало беспокойство то, что Яков был евреем. А еврей-дурак это какое-то противоестественное, опасное сочетание. Одним словом, родители не одобряли мое решение, но и не препятствовали, зная, что я все равно сделаю по-своему.

Мы с Ингой пошли в один из питерских Дворцов бракосочетания и подали заявление. Торжественная регистрация была назначена через два месяца. Я продолжал заниматься книжным бизнесом, а Инга все свободное от учебы время посвятила свадебным приготовлениям. Она закупила пригласительных открыток и разослала их многочисленным родственникам. География ее адресатов была обширной. В Туркмению полетела открытка на имя Хошана и Айгуль Худайбердыевых. Чета Шендеровичей из Харькова была приглашена одной из первых. Из Кабарды должны были прибыть Матаевы. Не забыла Инга и дядю Тофика, прописанного в Пятигорске. Таинственного Карапета открытка должна была найти в Ереване.

В общем, гостей набиралось немало. Мне оставалось надеяться, что хотя бы половина из них не приедет. Я не шовинист, но подобный интернационал считаю все-таки перебором, не готов я к такому наплыву экзотических гостей. За месяц до свадьбы поступило радостное для меня сообщение от родителей невесты. Яков Моисеевич телефонировал из Узбекистана, что он с семьей срочно вылетает в Израиль. На постоянное место жительства. Почему такая спешка? Наверное, проворовался на овощной базе, где он значился заместителем директора. Ну, бог с ним, я очень был рад, что тестя не окажется на свадьбе. Мне не хотелось эксцессов в этот торжественный день. Если он трезвый ведет себя не адекватно, что же будет, когда он выпьет!

За обручальными кольцами я поехал с Колей Ничко. На трамвае. Это на меня какой-то приступ экономии навалился. На такси денег было жалко. Странно, наверное, смотрелась наша пара. Пушистый блондин Коля, похожий на некрупного ангелочка, к тому же в очках. Я на голову выше, черный, выражение лица угрюмое, злое. У длинного плаща, надетого на мне, поднят воротник.

Две благообразные старушки, сидящие напротив, пристально разглядывали нас всю дорогу. Протискиваясь к выходу из трамвая на нужной остановке, я услышал, как одна из бабулек прошептала подруге:

– Смотри! Мальчик и Демон!

Кто демон-то? Да я херувим, по сравнению с этим маленьким монстром.

– Инга твоя – типичная лимитчица. Приехала в Питер из Чуркестана, нашла дурака местного, запудрила ему мозги и довольна. Ей от тебя только прописка нужна, – говорил мне циник и нигилист Ничко.

– Коля, разве может быть все так примитивно и грубо? Неужели ты не веришь в любовь, в другие светлые чувства? – удивлялся я. – Неужели все, что во мне есть привлекательного – это прописка? Ты что, серьезно так считаешь?

– Конечно это не все. Извини. Я совсем забыл – у тебя ведь еще есть папа-профессор, который может помочь Инге сделать медицинскую карьеру.

– Скотина ты, Коля, и человеконенавистник, неспособный на любовь. Отсюда и озлобленность твоя.

Я не верил, что Инга и в самом деле такая «продуманная» и расчетливая. Я надеялся, что она меня действительно любит. А вот любил ли я ее? Да, я ее любил. Спокойной и ровной любовью, может быть, не страстно и не слепо, но любил, это абсолютно точно. Мне было плохо без нее, некомфортно, я скучал, если не видел ее несколько дней, мне хотелось, чтобы она всегда была рядом. Это было странное чувство, оно напоминало мне любовь к родной сестре, к матери. Инга как-то незаметно и плавно стала мне родной, с той только разницей, что мы с удовольствием занимались сексом и это не было инцестом…

Подвенечное платье невеста уже выбрала, измотав, правда, нервы всем работникам свадебного салона. Оставалось определиться с тем, кто у нас будет свидетелями. С моей стороны – Македон, это понятно. Инга выбрала себе в свидетельницы подругу детства – некую Рену из Баку. В качестве свадебного экипажа выступала прекрасная новая «ауди», владельцем которой был один из Ингиных братьев, проживающих в Питере. Ему же предстояло управлять автомобилем во время церемонии бракосочетания. Справлять, то есть непосредственно пьянствовать и закусывать, решили в квартире у моих родителей. К назначенному дню все было готово.

Накануне свадьбы Македонский сделал мне сюрприз. Организовал мальчишник. Он снял одну из навороченных, дорогих бань в центре города. Мы отправились туда втроем: я, Македонский и Коля Ничко, который нагло вклинился в нашу компанию. Попивая в предбаннике холодное пиво, мы вели неспешную беседу. Вещал в основном Николай, он отговаривал меня жениться.

– На кой хер тебе это надо? Обузу такую на шею вешать. Всю жизнь на нее и ее родственников въебывать будешь, – говорил мне дружески Коля.

– Причем тут родственники, они в Израиль уже свалили! – защищался я.

– Они тебя и оттуда достанут, плохо ты евреев знаешь, – наступал юдофоб Ничко.

– Заткнись ты, Коля, не порти человеку праздник, – вмешался Македон.

– Какой же это праздник?! – возмущенно всплеснул руками противник брака Ничко.

Спор наш прервал угрюмый, короткоостриженый мужчина с огромными плечами, заглянувший в сауну. Он подозрительно осмотрел нас.

– Девчонок заказывали? – неприветливо осведомился гость.

– Да, да, да! – обрадовался Македон и вышел вместе с атлетом из парилки.

Через несколько минут он появился вновь. С собой Урмац привел двух потасканных баб.

– Это, Аркаша, тебе подарок! – торжественно объявил он. – Раздевайся, девчонки! – скомандовал эстонец и подтолкнул баб к столу.

– Девушки, вы проститутки? – церемонно спросил у них Коля.

– Мы девушки по вызову, – важно ответила одна из женщин.

Глазенки у Николая сразу стали сальными, он потрогал одну из барышень за грудь. Македон дал ему по рукам.

– Не лезь, гаденыш! Я Аркаше их подарил, – угрожающе прикрикнул он на похотливого Ничко.

Коля нехотя уселся на свое место. Девки прикрылись простынями и схватили по бутылке пива. Македон сообщил им, по какому поводу гуляем.

– Поздравляем, – лаконично и нехотя сказали те.

Проститутки явно были лишними, мне хотелось просто посидеть с друзьями, выпить, отдохнуть.

– Саня, спасибо тебе за подарок, но ты ведь знаешь, я серьезно отношусь к сексу, не люблю я такую вот еблю в бане, – с сожалением сказал я Македону.

Девицы заметно обиделись и сделали попытку уйти. Ничко мгновенно сориентировался.

– Куда?! Деньги-то уплачены, – остановил их Николай. – Ты ведь заплатил? – уточнил он у Македона.

– Да, – подтвердил тот.

Ничко моментально сцапал одну из дам и исчез с ней в парилке. Через несколько минут Коля вернулся и утащил туда же вторую из подаренных мне проституток.

Таким образом за столом остались мы вдвоем с Македоном и последующие полчаса провели за разговором и пивом. Из парилки слышались непрерывная возня и смех блядей – Коля развлекался. Мы захотели согреться немного и зашли в парилку. Там тщедушный, но весьма активный Ничко ползал от одной бабы к другой и поочередно причленивал их. Девушкам нравилось. Мы с Александром выгнали их из парилки, постелили простыни и уселись потеть. Приятный, сухой жар охватил наши тела, проник под кожу. Посидев минут пятнадцать, мы вышли и нырнули в бассейн, выгнав оттуда любвеобильного Ничко и его сексуальных партнерш.

В конце мальчишника мы с Македоном поставили девушек раком друг напротив друга и, воспользовавшись презервативами, все-таки трахнули их. Без всякого удовольствия. Так, чтобы деньги зря не пропадали.

* * *

Утром торжественного дня мы с Ингой поехали во Дворец бракосочетания, в машине вместе с нами сидели свидетели – Македон и приехавшая из Баку Рена. Рена оказалась небольшого роста, изящной брюнеткой. Урмацу она явно понравилась. Да, сексапильная. Нас отвели в комнату жениха и невесты ожидать назначенного часа. Македон отправился куда-то хлопотать насчет фотографий и видеосъемки и увлек за собой Рену. Кроме нас в комнате осталась еще одна пара – мужичок в сером костюме и его невеста, пышная дама в белом платье, с букетом роз в руках. Жених что-то страстно шептал на ухо своей избраннице, та в ответ громко смеялась и постоянно повторяла одно и то же слово.

– ВАУ! – реагировала она на каждую фразу.

Жених, опять прильнув к уху пышнотелой, что-то шептал.

– ВАУ! – стандартно отвечала невеста.

Господи, откуда это идиотское слово? Америка с этим «вау» распрощалась уже лет двадцать назад, почему вдруг оно появилось у нас, на берегах Невы? Мне непонятно. Ладно бы дети только его произносили, а то ведь стоит сорокалетняя бабища и орет, как дура: «Вау, вау!»

Видимо, эти мысли отражались у меня на лице, потому как Инга дернула меня за рукав и прошептала:

– Успокойся! Ты не забыл, зачем сюда пришел? – Вернула она меня на место.

К нам подошла распорядительница – приятная женщина средних лет, элегантно одетая, с хорошо поставленным голосом.

– Вы пойдете за этой парой, – сообщила она нам и объяснила, что когда делать.

– Не забудьте невесте стул пододвинуть, когда вас пригласят расписаться, – указала мне распорядительница, видимо я совсем уже гаврилой сельским выглядел.

– Ладно, – тупо пробурчал я.

И вот, наконец, мы входим в зал брачующихся. Приглашенные стоят по обеим сторонам ковровой дорожки. Взгляд мой выхватил из толпы двух человек – моих родителей. Папа улыбается, мама уже держит платок – будет плакать, она очень впечатлительная.

В конце ковровой дорожки стоит эсесовского вида блондинка, в руке у нее папка с гербом Российской Федерации на обложке. Я, держа невесту за локоток, вывожу ее в центр зала, и мы останавливаемся. «Эсесовка» начинает привычно разводить свою бодягу, произносит какие-то избитые глупые фразы. Мы с Ингой еле сдерживаем подступающий смех, у нас это не всегда получается. Тогда официальная фрау делает многозначительную паузу и укоризненно смотрит на нас. Мы успокаиваемся, и она продолжает. Ну все, наконец. Торжественная речь закончена. Мы надели друг другу кольца, расписались в книге, поцеловались. Ведущая церемонию дает команду нашим родственникам и друзьям:

– Поздравьте новобрачных!

Первыми подошли мои родители, мы поцеловались. Мама не преминула сделать замечание по поводу нашей несерьезности в момент регистрации. Ее поразило наше легкомыслие в таком ответственном деле. Подошли остальные гости, поздравили.

– Все. Все. Господа! Прошу всех на улицу, там вас ждет автобус! – орал Македон, ревностно выполняя обязанности свидетеля.

– Аркаша, сегодня очень важный для нас обоих день, поэтому я прошу тебя – постарайся не напиться, – говорила мне Инга по дороге к моим родителям.

– Мы еще не успели пожениться, а ты уже начинаешь меня пилить. Я сам знаю, что мне нужно делать и сколько пить! Я прекрасно чувствую свою норму! – возмутился я.

– И все-таки, я прошу тебя – будь сегодня поосторожней с алкоголем.

– А я вот возьму, и назло тебе вообще пить не буду, – ляпнул я и тут же пожалел об этом.

«Теперь придется всю свадьбу провести всухую. Не могу же я собственное слово нарушить», – горестно подумал я.

Уже за столом Ничко, нажравшись каких-то разноцветных таблеток и запив их коньяком, потребовал дать ему слово и принялся читать лекцию о вреде брака. Все гости зашипели на него: мол, нашел время. Македон, прирожденный организатор, нейтрализовал Колю, подсадив к нему какую-то девицу баскетбольного роста. У Коли потекли слюни. Он потерял нить своей речи и замешкался. Македон, воспользовавшись замешательством Ничко, заорал «горько». Свадьба понеслась дальше. Среди гостей преобладала молодежь, поэтому за столом долго не сидели. Начались танцы. В перерывах гости подходили к столу, быстро выпивали, на ходу закусывали и уносились опять танцевать.

Я, трезвый как дурак, ходил среди гостей и не знал, чем себя занять. Мне было скучно. Через несколько часов мы с молодой женой отправились в общагу. Предстояла «первая брачная ночь». Это после пяти-то лет совместного проживания.

– Завтра не забудьте нам простынь окровавленную предъявить! – орал нам вслед говнистый Ничко.

Гости продолжили гулять самостоятельно. Выпито было достаточно, жених с невестой уже не требовались. Свадьба, слава Богу, обошлась без драки и разборок.

Был только один пострадавший в тот день. Под утро, уезжая домой, пьяненький Володя Завгородний обоссал у метро круглосуточный ларек, из которого, по его рассказу, вышли двое усталых парней и лениво, даже как-то нехотя отмудохали будущее светило медицины.

В общаге нас с Ингой поймал по телефону тесть – Яков Моисеевич. Он уже несколько часов осаждал вахтера междугородними звонками. Полипыч, сочувственно поглядывая на меня, передал телефонную трубку. Тесть завел тягомотную беседу о том, что теперь вот у меня семья, я должен заботиться о жене и т.д. и т.п. Я вежливо поддакивал. А что делать? Не посылать же было его, он теперь мой законный родственник. Утешали меня только тысячи километров, разделяющие нас.

Ночью в Ингину комнату вломился избитый ларечниками Володя Завгородний, он нуждался в скорой медицинской помощи. Я налил ему водки в качестве успокаивающего и обезболивающего средства. Инга вытащила из шкафа чистую простынь и обтерла ею Вовины кровоточащие раны. Белая тряпка покрылась красными пятнами. Мы намазали Завгороднего зеленкой и отправили восвояси. Некогда нам было с ним возиться – у нас «первая брачная ночь».

Только мы собрались приступить к узаконенному и завизированному штампами в паспортах коитусу, как в дверь опять постучали.

– Кто там?! – недовольно выкрикнул я.

– Николай, – ответил из-за двери Ничко.

Матерясь, я встал и потопал открывать.

– Коля, ты, наверное, хочешь получить доказательство непорочности Инги? – спросил я у Ничко.

– Да, – с издевательским и гадким смешком ответил он.

– Ну что же, получай! – я открыл дверь и сунул в руки обалдевшему Ничко окровавленную простынь, которой Инга вытирала избитого Володю.

Несколько секунд я наслаждался лицезрением растерянного, сбитого с толку приятеля, а потом со злорадной улыбкой захлопнул дверь перед его носом.

* * *

После свадьбы наша с Ингой жизнь мало в чем изменилась. Жена продолжала учиться, оставался последний шестой курс. Мы с Македонским все так же делали деньги. Выставили еще две книжные точки на станции метро «Московская». Денег стало поступать еще больше. И тут я заскучал. Когда-то мы поставили себе цель – разбогатеть, стать бизнесменами. Теперь цель была достигнута. У нас был налаженный бизнес, в деньгах мы не нуждались. Но меня это уже не устраивало. Я понял, что цель эта была какая-то мелкая, не было в ней нужного масштаба, размаха.

Я спрашивал себя: что же дальше? Дальше можно было развиваться – открыть магазин, потом торговый центр, перейти на оптовую торговлю. Но все это было мне уже не интересно. Я понял, что деньги не имеют для меня первостепенной значимости. Ну, будет их намного больше, что изменится? Мы с Александром и так ездим только на такси, питаемся в хороших кафе и ресторанах, Македон постоянно заказывает проституток. Дальше-то что? Рестораны будут классом повыше, бляди подороже. И все! Заскучал я…

Погоня за деньгами отвлекла меня от основной цели, я совершенно забыл, для чего мне в конечном счете нужны были деньги и материальная независимость. Я ведь собирался стать писателем!

Собрав в папку рассказы, написанные в разные периоды моей жизни, я понес их редактору одного из питерских издательств. Уже знакомая читателю графиня порекомендовала мне этого редактора, намекнув, что если я заинтересую его деньгами, то он поможет с изданием и продвижением моей книги. Редактор принял у меня папку и назначил встречу через неделю.

В условленный день я приехал в издательство. Знакомый уже редактор, обрадовано выскочил мне навстречу из-за стола, заваленного рукописями, он улыбался и энергично тряс мне руку. «Понравились, наверное, ему мои рассказы», – самодовольно подумал я и с небрежной улыбкой молодого гения вальяжно развалился в кресле.

– Слушай, ты прямо фурор произвел в нашем издательстве! Все сотрудники прочитали твои рассказы, – возбужденно говорил редактор.

Я совсем разомлел и тут же представил себе домик на морском берегу, увитый диким виноградом, где-нибудь в Испании. Я сижу на веранде и вдохновенно пишу новые и новые рассказы. Вокруг меня вьются смуглые красавицы. Инга в это время отдыхает на Канарах.

– Твои рассказы следует поместить в учебное пособие для редакторов! – продолжал восклицать сотрудник издательства.

Я снисходительно махнул ему рукой: продолжай, мол, щебетать.

– Такие произведения нужно давать на детальное изучение всем молодым авторам! – в экстазе уже кричал редактор.

Мне стало даже немного неловко от этих дифирамбов.

– Твои рассказы – просто перлы! Я еще никогда не встречал таких пустых и никчемных текстов. Это же идеальные образцы графомании и полного отсутствия вкуса и стиля!

Я обернулся, чтобы посмотреть, кто стоит у меня за спиной – последние фразы редактора относились явно не ко мне. Однако за спиной у меня никого не было… Домик на морском берегу стал исчезать вместе с виноградником и смуглыми красавицами.

– Может быть, мне стоит еще поработать над ними? – неуверенно спросил я.

– Я думаю, тебе лучше заняться торговлей цветными металлами. Наверняка у тебя это получится, а о литературе забудь, – дал мне совет редактор.

* * *

Внезапный звонок тестя из Хайфы круто изменил нашу с Ингой жизнь. Яков Моисеевич сообщил в телефонном разговоре, что он и его семья очень довольны своим переездом в Израиль, обещал выслать видеокассету. Он звал Ингу переселяться на землю обетованную, ну и меня с собой везти, прицепом.

– Поехали! – сразу согласился я.

Эмиграция показалась мне в тот момент спасительным вариантом.

Не долго думая, мы поехали в еврейский центр и записались на курсы языка – иврита. Нас тут же нагрузили агитационной литературой, из которой мы многое почерпнули об Израиле. Чем больше я узнавал о Святой земле, тем больше мне нравилось это маленькое, агрессивное, постоянно находящееся в состоянии войны государство. Особенно мне импонировало то, что в Израиле нет конституции. Хорошо, когда в стране нет конституции! Не люблю я демократию. Еще великий Альфред Нобель говорил: «Любая демократия ведет к диктатуре подонков!»

Итак, решено: едем в Израиль. Оказалось, что и билетов покупать не нужно, Еврейское агентство полностью оплачивает перелет на комфортабельном «Боинге». Мало того, сразу же в тель-авивском аэропорту нам выдадут денег на первое время жизни в новой стране. Да, неплохо быть евреем, или жену-еврейку иметь хотя бы. Хандру мою как рукой сняло, впереди замаячили перспективы новой, неизвестной жизни. Трудно будет, говорили мне многие. Ну и очень отлично! Я люблю, когда трудно. Главное, еноту не уподобиться, не сидеть в своей норке, наращивая брюшко. Македон меня безоговорочно поддерживал.

– Жаль, что я не еврей, поехали бы вместе, – жаловался светловолосый эстонец.

Мой же фенотип полностью соответствовал будущей стране проживания. Псевдосемитскую внешность подчеркивали очки, которые дополнили мой имидж с недавних пор. Я их стал носить не из-за того, что так уж плохо вижу, нет. Очки спасали меня от ментов. Мои черные волосы и смуглая кожа действуют на стражей порядка, как на быка красная тряпка. Люди в погонах раньше останавливали меня по несколько раз в день для проверки документов, полагая, что перед ними выходец с Кавказа или из Средней Азии. После того как я надел очки, менты рассуждали приблизительно так: «О, еврей идет, хуй с ним, пускай проходит. С этими связываться – себе дороже». Ну я и иду себе спокойно. В биологии это называется мимикрией.

Аленка (дочь графини и подруга моего детства) упорно отговаривала меня ехать в Израиль. Ингу она ненавидела, считала лимитчицей и потаскухой.

– У евреев матриархат, они тебя там в рабство обратят, – говорила Аленка.

Второй уже человек мне об этом говорил. Ничко рисовал такие же примерно перспективы. Но я ведь очень самоуверенный и упертый тип, поэтому к их советам прислушиваться не стал.

Аленка, видя, что на меня не действуют уговоры, выставила решающий козырь. Туз козырной. Зная мою нездоровую страсть к различным авантюрам, она предложила участвовать в бизнесе, который уже несколько лет вела со своим компаньоном. Они занимались изгнанием дьявола. Желающих избавиться от одержимости было предостаточно. Дураков у нас полно.

Аленка и ее друг были людьми творческими и поначалу обставляли свои действия пышно, с театральными эффектами. У них были черные блестящие костюмы, украшенные пентаграммами и другими кабалистическими символами. Заклинания они составляли сами, надергав слов из различных языков: латынь, иврит, испанский, английский. Эта безумная мешанина, состоящая из медицинских терминов, названий фильмов и рекламных слоганов, звучала очень убедительно. Таинство происходило при свечах, комната окуривалась благовониями. Непременный атрибут магов и чародеев – черный кот – все время гадил по углам, поэтому от него пришлось отказаться.

Так эффектно изгнание дьявола происходило только в начале их деятельности. Когда количество одержимых возросло, Аленка с компаньоном не могли уже тратить много времени на спектакль. Теперь они обслуживали клиентов, выезжая на дом. Экзерсисты приезжали к мученику, терзаемому Сатаной, оборачивали его несчастное тело простыней и несколько минут лупцевали горемыку бамбуковыми палками, произнося при этом магическое заклинание. По окончании процедуры освобожденному от дьявола дураку давали камень, подобранный по дороге на улице, приказывая беречь этот амулет как зеницу ока. За свой нелегкий труд борцы с дьяволом брали по сто долларов за сеанс. В день у них бывало по четыре-пять вызовов. В полнолуние число одержимых, как правило, возрастало.

В другое время я, конечно же, с радостью согласился бы участвовать в таком заманчивом проекте, но решение уже было принято, отступать поздно. Я уже уперся: еду в Израиль.

Отъезд мы с Ингой наметили на ближайшее время, тянуть нам было нечего. Люди, занимающиеся отправкой евреев в Израиль, предложили нам места на самолет, вылетающий через месяц. Это был ближайший рейс. Мы согласились.

Инга исправно посещала занятия по изучению иврита и могла уже немного изъясняться на этом необычном языке. Я много работал, стараясь за оставшееся время собрать максимальное количество денег, ходить на занятия у меня не получалось. Я выучил только два слова: шалом (здравствуйте) и еще одно отвратительное слово – авода (работа). С таким вот лингвистическим багажом я и отправлялся на Ближний Восток. Месяц мы провели за оформлением документов, время пролетело незаметно.

И вот мы в международном аэропорту «Пулково-2». Через два часа уже вылетаем. Провожали нас человек пятнадцать: мои родители, друзья. За полтора часа до посадки появился Македон с шампанским. Мы разлили вино в пластиковые стаканы и пили его прямо в зале отправления. Стаканы противно хрустели в ладонях. Настроение было какое-то непонятное – улетать вдруг расхотелось. Вот они стоят все здесь – родные близкие люди, что еще там будет, неизвестно. Македон, неисправимый оптимист, сказал:

– Хуйня, Аркаша! Не понравится – вернешься. «Объявляется посадка на рейс Санкт-Петербург – Тель-Авив», – слова аэропортовского диктора прозвучали как приговор. Мы расцеловались с провожающими и пошли к таможенному терминалу. Я обернулся: мама плакала…