Текст книги "Щепотка перца в манной каше"

Автор книги: Аркадий Шугаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Завгородний с Македоном глазенки закатили, задумались. Видать и на них магия морская подействовала. Мы медленно продвигались по берегу в сторону дикого пляжа, где можно жечь костер.

– Собирайте деревяшки сухие в одну кучу, надо огонь развести, – сбил я налет сентиментальности со своих компаньонов.

На диком пляже валялось много всякого дерева: фрагменты топчанов, ломаные ящики, просто сучья какие-то. В считанные минуты на берегу выросла огромная куча топлива. Для того, чтобы приготовить ужин – более чем достаточно. Я пошарил между большими камнями и вытащил внушительных размеров железный лист, который мы с Ингой спрятали здесь несколько дней назад. На листе, как на противне, мы будем жарить мидий, которых еще предстояло добыть.

Мы разделись и полезли в море. Соленая вода приятно облекла кожу. Почти сразу же, в нескольких метрах от берега, глубина была по горло. У нас, на Финском заливе, километр можно пройти, все по колено будет.

Оттолкнулись мы от каменистого дна и поплыли. Направление – торчащие из воды большие зеленые камни. На них-то, на этих валунах, и растут обширные колонии мидий. Оказавшись у цели, мы ухватились за скользкие края валуна, и я показал товарищам как добывать ценных моллюсков. Одной рукой надо держаться за камень, второй шарить по его подводной поверхности и, наткнувшись на острые края мидийной раковины, оторвать ее от субстрата, как бы отвинчивая. Звук при этом, точно в кабинете у дантиста во время удаления зуба. Я взял с собой полиэтиленовый мешок, и скоро он наполнился темно-коричневыми раковинами.

Выбрались мы на берег и разлеглись на горячей гальке, подставив свои тела крымскому солнцу. Вскоре я занялся костром, а Вова с Македоном опять полезли в море. Теперь они могли уже просто поплавать, мидий мы добыли с избытком.

Сухие деревяшки вспыхнули мгновенно, едва я поднес к ним спичку. Весело затрещал огонь. Я подождал, пока разгорится, и подкинул несколько толстых сучьев, эти будут гореть долго, давая сильный жар. По краям костра я расположил несколько камней, и на них ровно лег железный лист.

Вова с Македоном, выйдя из воды, с интересом наблюдали за моими действиями. Когда лист раскалился, я взял пакет с мидиями и вывалил его содержимое на железную поверхность. Зашипело. Через несколько минут раковины стали открываться. Я взял одну из них, извлек моллюска, удивительно похожего на женский половой орган. В теле моллюска торчал пучок крепких волокон, ими он цепляется за камни. Эти волокна я удалил.

– Вот это и есть мидия, – сообщил я товарищам.

– Так прямо и есть ее? – недоверчиво осведомился Завгородний.

– Именно так, в натуральном виде, на – попробуй.

Вова раскрыл свою пасть и стал похож на гигантского голодающего птенца. Я закинул ему в рот моллюска. Вова заработал челюстями.

– Очень кстати вкусные, остренькие, – прокомментировал Завгородний.

Македон тоже потянул руки к еде.

– Немного терпения, блюдо еще не совсем готово. Необходим последний штрих, – остановил я его.

На раскаленном железном листе находились уже полностью раскрывшиеся раковины мидий. Я вытащил из сумки лимон, разрезал его пополам и выдавил сок на моллюски, стараясь попадать между створок непосредственно на мясо.

– Вот теперь, Саня, разливай вино и начнем наслаждаться тонким вкусом деликатесного морепродукта, – сказал я и присел на камень.

Вино мгновенно оказалось в стаканах, купленный в Симферополе лаваш порван на крупные аппетитные куски. Дымится огромное блюдо мидий, щедро сдобренных лимонным соком. Вот это праздник жизни, господа!

После трапезы мы отправились вновь принимать морские ванны. Вода – двадцать восемь градусов по Цельсию. Сказка! Только ради этого чудесного вечера стоило пролететь полторы тысячи километров, а ведь мы еще и заработаем попутно. До чего же приятно быть авантюристом!

Ночевать пошли в ботанический сад, на пляже к утру станет довольно холодно. Расположились мы на аккуратно постриженной траве, под сенью могучего столетнего эвкалипта. Дурманящие, пряные запахи южных растений усилили воздействие алкоголя и погрузили нас в здоровый, освежающий сон.

Утром мы встали с первыми лучами солнца. Мы – это я и Вова, Македонский в это время уже обследовал экспонаты ботанического сада. Когда он спит-то? Непонятно. Чувствовали мы себя великолепно. Вот что значит натуральное вино – не было даже следов похмелья. После трех литров питерского портвейна головы наши лопались бы от боли.

Мы умылись в фонтане и пошли в цветочный магазин, где заплатили причитающуюся сумму за партию кактусов, подготовленную уже к транспортировке на север. Получив кассовый ордер, мы направились в питомник. У входа нас уже встречал вчерашний ботаник. Вид у него был помятый, как будто это он спал под деревом, а не мы. Они с Македонским отошли в сторону, зашуршали накладными, полиглот Урмац опять заговорил на латыни, освоенной им сутки назад.

Деловой Александр заодно договорился с начальником кактусов, что нам как крупным покупателям будет предоставлен микроавтобус, который доставит нас к троллейбусу, следующему в Симферополь.

В Симферополе мы сдали наши огромные коробки в камеру хранения на вокзале и собрались прогуляться, посмотреть город.

Столица Крыма – типичный провинциальный город, особенных достопримечательностей не имеет. Поэтому, бегло осмотрев окрестности вокзала, мы решили детально изучить только один городской объект, а именно – базар. Я, например, попадая в новый населенный пункт, начинаю знакомство с ним именно с базара. В любом городе это самое интересное, эмоционально насыщенное место. Базар дает объективное отражение быта и нравов местного населения. Если к продаже предлагаются в основном импортные куриные окорочка, мороженая, давно потерявшая естественный цвет рыба, отсутствуют ряды с медом и молочными продуктами частных хозяйств, значит город – дрянь, населяют его алкоголики и лентяи. Следуя такой логике, можно с уверенностью сказать: Симферополь – хороший город. Базар его сравним с краеведческим музеем. Местная флора и фауна представлены широко.

Мы начали осмотр с экспозиции, отражающей животный мир Крыма. Рыба множества сортов, приготовленная различными способами: горячего и холодного копчения, соленая, вяленая, сушеная, просто сырая – свежайшая, с ярко-красными жабрами. Щука, лещ, карп, толстолобик, линь – это пресноводные. Морских обитателей тоже было предостаточно – бычки, камбала, кефаль, ставрида, катраны.

Были раки. Зеленые – живые еще, ярко-красные – уже отваренные. Местные раки значительно крупнее своих северных братьев, которых мы ловили в Ухошино.

Мясные ряды ломились: свинина, говядина, баранина. Отдельно продавались тушки кроликов. Птица – любая: индейки, гуси, куры, утки. Их яйца. Пчеловоды навезли меда всяких разновидностей. В сотах и без них. Торговцы молочными продуктами тоже не подкачали, выставили полный ассортимент – молоко, сливки, сметана, творог, сыр. Процент жирности на выбор.

Дальше растительный мир Крымского полуострова. Ну, тут вообще обалдеть можно было от разнообразия. Овощей и фруктов были навалены горы, все это просто лопалось от сока. Вокруг летали полчища пчел и диких ос. Симферополь все-таки южный город, здесь растет все. Странно было бы обнаружить на местном базаре только лук и картошку с морковкой.

После покупки кактусов у нас еще осталась куча денег, наличных мы взяли с собой с большим запасом. Ходить по рынку, имея в кармане внушительную пачку купюр, и осознавать, что можешь купить все, что твоей душе угодно, не задумываясь о ценах – это, согласитесь, большое удовольствие. Ощущаешь комплекс собственной полноценности.

Ехать нам до Питера долго, нужно было обеспечиться всем необходимым, чтобы комфортно чувствовать себя в дороге. Мы накупили массу еды, естественно, взяли водочки. Скоро наш поезд, пора на вокзал. Мы заранее забронировали четыре билета, чтобы купе было в нашем распоряжении целиком.

Во время посадки к нам подошли местные менты, которых заинтересовали наши объемные коробки. Потребовали предъявить документы и выразили желание посмотреть содержимое. Открыли мы одну коробку. Ну да, кактусы, как и записано в накладных.

– Зачем они вам? – удивленно поинтересовался старший из «мусоров».

Лучше бы он не спрашивал. Македон вывалил на стражей порядка чудовищный объем информации о пользе кактусов и о себе, смелом ботанике-экспериментаторе. По его словам, с данными растениями будет проведена серия опытов на генном уровне. Цель – выведение северных, морозоустойчивых кактусов. Менты не отличаются сильно развитым интеллектом, руководствуются в основном рефлексами, как собачка Павлова. Взять – любимая команда. А что с ботаников возьмешь? Кактусы что ли? О том, кому и для чего могут понадобиться морозоустойчивые кактусы, менты не спросили.

Таким образом мы беспрепятственно проникли в вагон и удобно расположились в купе. Когда поезд тронулся, мы решили перекусить и немного выпить, расслабиться. Дело сделано, имеем право.

На столе появилась копченая курочка, домашняя колбаса, овощи, фрукты, зелень. Симферопольская водка и минеральная вода были холодные, в запотевших бутылках. Курить можно было прямо в купе, соседей у нас не было. Выпили, схематично закусили, и едем себе, в окно поглядываем. Довольные собой и жизнью молодые сибариты.

Всю дорогу мы провели в неге и чревоугодии. Вова только ворчал, что безнравственно зарабатывать деньги, получая при этом столько плотских удовольствий. Труд, по его мнению, должен быть тяжелым и упорным. Но мы ему напомнили, что он-то вообще едет на халяву и все это время питался, пил алкогольные напитки, купался в море за наш с Македоном счет. Вова тут же прекратил свои рассуждения о морали и нравственности.

В Питере мы поймали мужика, владельца микроавтобуса и повезли кактусы в общагу. Вовина комната мгновенно преобразилась, превратившись в филиал Никитского ботанического сада. Первым посетителем экспозиции стал Коля Ничко. Он ожидал нашего возвращения с нетерпением, я и не догадывался, что он так любит кактусы.

– Лафофора есть? – с порога заорал Ничко.

– Есть, – ответил кактусовед Урмац.

– Сколько штук и почем? – Ничко в восторге полез в карман за деньгами.

– Коля, это редкий вид кактуса, он достаточно дорого оценивается специалистами, – Македон явно набивал цену.

– Сколько?! – Ничко от нетерпения шаркал ножкой.

Македонский почувствовал острый интерес Николая к лафофоре и залупил ему какую-то дикую, запредельную цену. К нашему удивлению, Ничко, не торгуясь, расплатился и выхватил у Македона из рук четыре горшочка с вожделенными растениями.

Еще больше мы поразились, когда Николай отошел в угол комнаты, срезал надземные части кактусов и сожрал их.

– Вкусно, Коля? – живо поинтересовался Македон.

– Я не для вкуса их съел, – надменно ответил Ничко.

– А что они целебные или на потенцию благотворно воздействуют? – спросил я.

– Я уже говорил вам, кактусоводы херовы, что надо больше читать. В частности Карлоса Кастанеду. Лафофора имеет второе название – Пеот и является сильнейшим галлюциногенным растением.

– Ну и как, вставляет? – спросил Завгородний, тоже большой любитель наркотических экспериментов.

– Пока еще не знаю, я тебе потом расскажу. Сейчас мне надо срочно уходить. Баба ждет, – ответил поклонник Кастанеды.

– Коля, а зачем тебе нужно наркотики употреблять, водка ведь намного лучше? – спросили мы с Македоном.

– Я с их помощью расширяю рамки своего сознания, перехожу в другое измерение. Водка такого эффекта не дает, – Ничко разговаривал с нами как с недоразвитыми подростками.

– А что там есть, в другом измерении? – продолжали мы допытываться.

– Вам, узколобым примитивам, этого не понять.

Через несколько дней мы узнали, как Коля расширил рамки своего сознания. Подруга его рассказала. Сожрав галлюциногенные кактусы, Ничко трое суток пролежал у нее дома без сознания. Мычал и пускал слюни. Два раза, за время пребывания в другом измерении Коля обкакался, испачкав постельное белье и провоняв всю квартиру.

Сам Николай рассказывал другое. Если верить ему, то эти трое суток он общался с Богом. На равных.

Кому верить? Даже и не знаю.

* * *

Закупить и доставить кактусы из Крыма – это только половина дела. Самое важное – реализация товара. Можно ведь и зависнуть с ними. Налаживать сбыт решили незамедлительно, один день только отвели на отдых с дороги.

Я поднялся к Инге, она уже вернулась из института и ждала моего возвращения дома. В комнате кроме нее сидел еще какой-то мужик, одетый в турецкий джинсовый костюм, со множеством блестящих прибамбасов. На его безымянном пальце красовалась огромная аляповатая золотая гайка, ноготь мизинца мужчина зачем-то отрастил сантиметра на три. Довершали портрет старомодные солнцезащитные очки, каждое из стекол которых было величиной с блюдце. В общем, это был дремучий лох, провинциал, видимо, из южных регионов. Такие комические персонажи тысячами приезжают ежедневно в Питер и Москву. Королями себя чувствуют, швыряются деньгами, гуляя в привокзальных ресторанах. Думают, что кого-то здесь можно удивить широтой размаха. Снисходительных улыбок окружающих они не замечают. Этот был классическим, эталонным лохом. Таких еще поискать. Где Инга это чучело взяла, интересно?

– Закуривай! – развязно предложил мне пожилой повеса, протягивая открытую пачку сигарет.

Курил он, естественно, «Мальборо».

– Спасибо, у меня свои, – ответил я.

Увидев мои недорогие сигареты, приезжий клоун презрительно фыркнул.

– Познакомься, Аркаша, это мой папа, – огорошила меня Инга.

– Очень приятно, – соврал я.

– Яков Моисеевич, – представился джинсовый господин.

Комичный, карикатурный даже, вид и удивительная несолидность, странная для пожилого уже человека, порождали желание называть его просто – Яшка, какой уж там Яков Моисеевич.

– Аркадий, ты уже долго встречаешься с моей дочерью, и я хотел бы познакомиться с твоими родителями, узнать, из какой ты семьи, – такое желание изъявил человек, назвавшийся Яковом Моисеевичем.

– Хорошо, я договорюсь с отцом. Завтра поедем к нам домой, – пошел я навстречу его пожеланиям.

Еще часа полтора мы с Ингой провели в обществе ее папаши. Он был в ударе. Постоянно хохмил и смеялся над своими остротами. Юмор его был в ненавистном мне одесском стиле. Чудовищное сочетание примитива и пошлости. Я все это время сидел, раздумывая, как преподнести родителям это чудо. Не ожидал я, что у современной, продвинутой Инги может быть такой одноклеточный папачус. Его же нельзя приличным людям показывать! Отец мой, миролюбивый в общем-то человек, может резко отреагировать на появление в своем доме такого колоритного персонажа. Если не даст в морду, то уж на хуй-то наверняка пошлет. Не переносит он таких дешевок.

Яков Моисеевич отбыл уже к себе в гостиницу, а я все сидел, погруженный в безрадостные мысли. Инга выглядела виноватой, она явно стеснялась своего папаши. Я спустился вниз, на вахту, позвонил отцу. Объяснил ему, в чем дело и попросил снисходительно отнестись к завтрашнему визитеру.

– Ну хорошо, пусть приходит. Днем только, пока мать на работе, поговорим с ним по-мужски, – ответил отец.

Этого-то мужского разговора с потенциальным тестем я как раз и опасался.

– Нам с Ингой приходить? – спросил я.

– Не надо, без вас разберемся, – ответил Анатолий Иванович и повесил трубку.

Инга перезвонила своему родителю в гостиницу и сообщила ему место и время встречи, которой он так жаждал.

На следующий день мы с Македоном взяли коробку с кактусами и поехали на Кондратьевский рынок – пощупать, как бьется пульс торговли декоративными растениями. Оплатили в кассе место на рынке и выставили на прилавок свой колючий товар. Выглядел он эффектно: многие кактусы находились в фазе интенсивного цветения, что придавало им привлекательный, товарный вид.

Не менее убедительно выглядел Македон: белая рубашка, галстук. Александр деловито хмурил брови и переставлял с помощью пинцета коробочки с растениями, распределяя их по сортам. В классификации ему помогала двенадцатистраничная брошюрка с черно-белыми иллюстрациями плохого качества. Называлась она «Кактусы и суккуленты». Македон держал книжонку под прилавком и острым взглядом выцеливал в ней латинские названия.

Вскоре на рынке появились первые потенциальные покупатели. Македонский приступил к работе. Он брал в руки наиболее интересные экземпляры, совал подходившим людям под нос, поворачивая товар в наиболее выгодном ракурсе и убеждая покупать эти чудесные растения. Рот его не закрывался ни на секунду. Тут были и легенды о внеземном происхождении кактусов, об их связи с космосом, рассказы о том, как благотворно влияют они на ауру человеческого жилища, упоминался Фэн-шуй. Мужчинам Урмац конфиденциально сообщал, что кактусы своим внешним видом влияют на женское подсознание, пробуждая первобытные, животные сексуальные страсти. А высушенная и добавленная в чай мамиллярия толкает женщин на смелые эксперименты, особенно оральной и анальной направленности, утверждал Македонский. «Афродизиак», – часто повторял эстонец полюбившееся ему слово. Женщинам он по большому секрету говорил, что если в доме поставить горшочек с опунцией определенного сорта – муж бросит пить. Старухам обещал вечную жизнь и избавление от всех недугов. Прыщавым юношам – скорейшее наступление половой зрелости и увеличение полового члена.

Реализация шла как снежная лавина – стремительно и мощно. Я только успевал заворачивать товар и снабжать этикетками с названиями, выполняя обязанности ассистента Македонского. Через два часа я взял такси и съездил в общагу еще за одной коробкой. К четырем часам дня все было кончено. Македон сложил оставшиеся кактусы в коробку, вторую, пустую уже, мы выкинули.

Подсчитали выручку. Это был триумф! За один день, продав едва ли шестую часть товара, мы не только окупили все затраты, но и прибыль уже получили. Вся дальнейшая продажа пойдет уже в чистый плюс. Мы – талантливые бизнесмены, сомнений в этом не было никаких. По этому поводу решили зайти в кафе. Там под шашлыки мы пропили небольшую часть прибыли.

Вернувшись в общежитие, я обнаружил заплаканную Ингу.

– Что случилось? – спросил я, хотя догадывался в чем дело.

– Папа уехал домой, а собирался ведь пробыть тут еще три дня, – сквозь рыдания пробормотала Инга.

Я спустился на вахту, набрал номер отца.

– Слушаю, – спокойный уверенный голос.

– Ну как, встретились вы с Яковом? – осторожно спросил я.

– Встретились. Но он, похоже, обиделся.

– На что?

– На место я его поставил!

– Это как? Выгнал его, что ли?

– Не важно. Такой тесть нам не подходит, – папа отказался от комментариев, дав отбой.

Когда я поднялся к Инге, она уже не плакала, успокоилась. Видимо, представительство Якова Моисеевича заканчивалось таким образом не впервые.

Конфронтация отцов, слава Богу, не повлияла на наши с Ингой отношения. Мы благоразумно договорились, что не допустим вмешательства родителей в нашу жизнь. После довольно продолжительного коитуса инцидент и вовсе забылся, все опять было хорошо. Довольная Инга пошла на кухню ставить чайник.

Вдруг вбегает обратно. Возбужденная.

– Иди скорее, посмотри! – хихикая, говорит она мне.

– Ну что еще там такое?

– Там Коля Ничко…

– Ну и что, не видел я этого дурачину? Что интересного?

– Иди, иди, – настаивает Инга.

Нехотя выхожу на кухню. Оказывается, Коля Ничко зашел в гости, налепил от нечего делать из теста фаллосов и запек их в духовке. Целый противень румяных и толстых хуйков получился.

– Угощайтесь, девчонки!

Первокурсницы, собравшиеся на кухне, кокетливо хихикают, пальчиками в печеные письки тыкают. Одна только пышнотелая шикарная Регина отломила у одного из членов головку и хищно жует ее, урча от удовольствия.

Кулинар Ничко стоит в сторонке и улыбается блаженно. Молодец, порадовал девочек!

Глава 3. Свое дело

Меньше, чем за неделю все кактусы были распроданы. Когда у Вовы в комнате осталось не более 25 экземпляров, мы решили, что тема с экзотическими растениями исчерпана. Раздарили остатки девчонкам в общежитии. Мы больше не хотели заниматься кактусами, нужно было искать новую тему. Успешные рейды в Ухошино и Крым привели нас к долгожданной цели. Мы не только рассчитались со всеми долгами, но и приобрели необходимый капитал для начала собственного надежного и стабильного бизнеса.

Первым делом мы оформились как частные предприниматели. Что дальше? Дальше нужно было выбирать направление деятельности. Вышли мы с Македоном в город, посмотреть чем люди торгуют. Шмоточные рынки нас не вдохновили, не серьезно как-то двум молодым, энергичным мужчинам тряпками заниматься. Цветами торговать тоже не хотелось – скоропортящийся продукт, головняк с ними. Продуктовая тема отпадала по той же причине. И тут вдруг у метро мы наткнулись на стеллажи книготорговцев.

– Аркаша, а ведь ты неплохо разбираешься в литературе… – рассуждал вслух Македон.

– Ну, что значит разбираюсь, читаю много, вот и все.

– Если ты много читаешь, значит, должен ориентироваться в мире книг, – уверенно заявил эстонец.

– Я, Саня, читаю в основном всякую фигню. Психология там и прочая шняга. От таких книг расстройство одно. Они мешают человеку нормально жить в реальном мире, – ответил я.

– Вот это направление мы и сделаем ведущим в нашем бизнесе. Психология – сейчас это модно. Магию еще добавим, астрологию, – Македон уже все решил.

Доверяя феноменальному деловому чутью Македона, я согласился. Мы начинаем карьеру книжных торговцев.

Прежде чем начать работу, мы с Урмацем решили провести маркетинговое исследование предполагаемых торговых зон. Учитывалась «проходка» людей, интеллектуальный уровень населения, наличие тусовочных мест.

Район метро «Петроградская» представлял для нас в этом свете наибольший интерес. Там находится медицинский институт – «Первый Мед», в котором учится масса народу, потенциальных покупателей. Кроме того, сама Петроградская сторона гуще заселена образованной, читающей публикой, чем, например, Лиговка или Гражданка. Немаловажным было наличие подземного перехода, что делало торговые точки всепогодными.

После «Петроградской» на плане-схеме метрополитена идет станция «Горьковская». Ее тоже следовало взять в обработку, окучить, как говорил Македон. Да и как же можно было упускать такое бойкое, перспективное место! В окрестностях этой станции располагаются такие объекты как: Петропавловская крепость, зоопарк, Артиллерийский музей, что гарантирует наличие туристов и другой праздношатающейся публики, готовой потратить денежки. Подземных переходов на Горьковской даже два! Это еще один неоспоримый плюс.

На этих стратегических точках мы остановили свой выбор. Приложив некоторые усилия и дав чиновникам незначительные взятки, мы получили нужные документы и стали готовиться к открытию розничной торговли. Решено было открыть одновременно четыре точки. Две на «Петроградской», две на «Горьковской».

Нам были нужны столы, на которых будут разложены книги. Такие столы в магазине не продаются, только на заказ делаются. Специфика. Тут, очень кстати, вспомнилась нам с Македоном одна случайная пьянка со столярами.

Тогда мы еще учились в институте, и было у нас пять бутылок великолепного выдержанного коньяка. Мне их проспорил Махарадзе. Предмет спора я уже не помню, кажется, что-то из биохимии. Цикл Кребса как будто бы. Я в тот день предоставил грузину неопровержимые доказательства своей правоты, и тот вынужден был выставить проигранные пять бутылок. Пить с нами он отказался, не простил мне своего поражения.

Так вот, спиртное лежало в сумке, а пить его было негде. В кафе со своим коньяком не пойдешь. Неприлично. Мы с Урмацем стали обследовать территорию института, искать укромный, интимный уголок. Коньяк призывно и нетерпеливо булькал в сумке. И вот на окраине, около железнодорожного полотна мы заметили покосившуюся избушку. Выглядела она гостеприимно. Постучали. Открыл угрюмый мужик.

– Чего надо? – недовольно спросил он.

– Нам выпить негде, – честно признались мы.

– Леха меня зовут, – представился неприветливый.

– Ну, так что, Леха, накатим? – предложил я.

Уговаривать себя он не заставил. Мы очутились в столярной мастерской. По углам просторной комнаты стояли недоделанные рамы, какие-то деревянные конструкции. В глубине, около верстака прятался в полумрак еще один угрюмый дядька, Лехин двойник. Мы поздоровались. Мужик недовольно посмотрел на нас, сплюнул на пол и отвернулся.

Леха крупно порезал хлеб, щедро его посолил, достал помятые алюминиевые кружки. Мы вчетвером уселись за верстак и в полчаса выпили все пять бутылок сортового коньяка, закусывая его черным хлебом. Строго, по-мужски. За все время не было произнесено ни единого слова. Столяры были очень серьезные, приученные, видимо, следить за базаром. Им бы не деревяшки стругать, а трупы криминальные расчленять. Может, они и этим занимаются, в свободное от основной работы время. Инструменты есть, характеры подходящие…

Только когда мы с Македоном уже уходили, Леха сказал, что если будет работа по столярке, он сделает. Вот сегодня как раз и подвернулась халтура. Мы с Македонским вновь появились в мастерской. С собой у нас была бутылка водки и чертеж нужного нам стола. Леха опять был предельно лаконичен. Он отобрал у нас бутылку, бросил беглый взгляд на чертеж и, назвав цену, назначил прийти через неделю. Столы будут готовы.

Мы тем временем старались найти достойных продавцов. Составили объявление и повесили его на доску в деканате. Адрес – общежитие №2, ТОО «Дебют». ТОО «Дебют» – это пока только два человека. Я и Урмац. Офис наш располагался в подвале общаги. Комендантом ее с недавних пор стал наш бывший однокурсник по фамилии Заяц. Я подозревал у Зайца гирсутизм – тяжелое заболевание, связанное с нарушением гормонального фона. Все его рыхлое тело обросло черными, толстыми волосами. Я на физкультуре видел его один раз. Неприятное зрелище.

Гирсутист выделил нам в подвале крохотное помещение с телефоном, за которое драл немыслимую цену. По дешевке мы купили старую мебель – диван, пару кресел, письменный стол. Здесь же, в подвале, дислоцировался книжный склад.

Уселись мы с Македоном в продавленные кресла. Сидим, ждем претендентов на рабочие места. У нас имелось четыре вакансии, предполагался конкурсный отбор. В первый день не пришел ни один человек. Мифы о бедных студентах давно канули в Лету, в наше время в институтах не учатся малоимущие молодые люди. А в медицинском-то уж точно их нет, да и не было никогда. Студенты здесь, в основном, дети обеспеченных родителей. Поэтому на наше объявление с предложением работы никто не откликнулся, не там мы его повесили.

Македон решил пойти другим путем. Он завладел телефонным аппаратом, покрутил его диск и связался с редакциями газет, дающими информацию о наличии свободных рабочих мест. Вот уж тогда повалили… Мы даже стали прятаться от назойливых кандидатов.

Через неделю мы развезли по намеченным местам книги, торговое оборудование, расставили продавцов. Товар, то есть книги, закупили в ДК имени Крупской на книжной ярмарке. Мы с Македоном решили работать на обороте, поэтому накинули на закупочную стоимость всего 75%, а не 100, как это делало большинство книжников в то время.

Так мы ворвались в книжный бизнес Санкт-Петербурга. Бывалые книжники содрогнулись, мы поразили их обилием товара и низкими ценами. ТОО «Дебют» – серьезный конкурент, дали мы понять коллегам по бизнесу.

Первый рабочий день мы провели, инспектируя поочередно своих продавцов. Через два часа после начала работы появились кровососы. Одновременно на обе станции метро нагрянули менты. Они обходили свою территорию и вдруг с радостью обнаружили новые кормушки. Проверили документы – все в порядке, на законных основаниях мы здесь стоим. Дальше начался обычный милицейский разговор. Зарплата маленькая, денег не хватает, а у нас семьи и т.д., и т.п. Как будто это мы их загнали работать в ментовку. Ну ладно, договорились о посильной помощи семьям сотрудников милиции, а то ведь действительно – голодают.

Мне лично честные менты встречались только в сериалах, там они с преступниками борются, а не карманы у поддатых мужиков вычищают. Правда, все дубиноголовые, вроде Толи Дукалиса.

После благородных рыцарей в серой форме нас посетили пожарники и налоговики, эти тоже испытывали перманентный финансовый кризис. После проверки властными структурами можно было работать спокойно. С бандитами мы договаривались заранее, бритоголовые ковбои в спортивных костюмах дали добро. До армии я довольно долго занимался борьбой и потому знал многих бандюганов (раньше они занимались со мной в одной секции). Как бывшему товарищу по татами рекетиры предоставили мне льготный тариф. Совсем не брать с меня денег они не могли – понятия не позволяли. Теперь я был для них не бескорыстный дзюдоист, а обыкновенный барыга.

Мы с Македоном зашли в кафе – отметить первый рабочий день. Полчаса посидели и опять отправились на точки. Нам очень интересно было наблюдать за процессом торговли. Когда у наших столов не было потенциальных покупателей, мы подходили сами, брали книги в руки и делали вид, что хотим купить. Торговались, деньгами трясли. Ажиотаж создавали. Тут же рядом появлялись книголюбы, смотрели, что это здесь продают и, поддавшись стадному чувству, покупали сами. Разогрев публику, мы отходили в сторону. Такой вот психологический прием. «Создавать толпу» – называл эти действия Македонский.

Трудовой день мы закончили к семи часам вечера. Собрали со всех точек деньги, пересчитали. Результаты нас порадовали, выгодное дело торговать книгами.

Следующую неделю мы посвятили составлению ассортимента. Мы старались, чтобы выбор книг на наших прилавках не совпадал с позициями конкурентов. В книготорговле редко возникают трения с коллегами – это бизнес для «белых». Букинисты, как правило, люди интеллигентные, мягкие, образованные. Всегда и обо всем можно договориться. Это не овощами торговать или водкой. В продовольственной сфере сильно влияние нерусских «петербуржцев», которые держатся агрессивными кланами. Тягаться с ними тяжело.

К выходцам с Кавказа и из Средней Азии я отношусь неоднозначно. С одной стороны, мне, как и любому коренному жителю, не очень нравится их присутствие в нашем городе. Чужаки. Их быт и обычаи мне неизвестны, язык непонятен. С другой стороны, я вижу определенную пользу для города: эти люди грамотно занимаются овощной торговлей, работают на строительстве, укладывают асфальт, выполняют другую «черную» работу, на которую петербуржца не заманишь никакими деньгами. И уж для нас-то с Македоном они не представляют никакой, даже теоретической, угрозы – в книжном бизнесе «кавказцев» не будет еще очень и очень долго.