Текст книги "«Крот» в окружении Андропова"
Автор книги: Аркадий Жемчугов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)
Аркадий Алексеевич Жемчугов
«Крот» в окружении Андропова
От издателя: много людей хотят в мирное время быть героями. Становятся – единицы.
«Разведка – это высокое искусство.
Это талант, творчество, вдохновение».
Р. И. Абель
«Разведка – это война умов».
Ладислав Фараго
«Шпион – тот, кто взломал сейф и добыл документ, а разведчик тот, кто вошёл в доверие к владельцу этого документа и убедил его показать ему этот документ, а то и сделать копию.
То есть, дело в методах, в технологии: от грубых, бесцеремонных до тонких, бархатных».
Директор ЦРУ США Аллен Даллес
От автора
Разведчиков уважительно называют «бойцами невидимого фронта», рыцарями одной из самых романтических и привлекательных, хотя трудных и опасных, профессий. И это правда! «Боец невидимого фронта» убежден, что есть нечто более важное, чем даже жизнь. Это любовь к Родине и преданность ей. Это освященные присягой честь и достоинство офицера. Наконец, это порядочность, честность и скромность.
И это – не патетика, не звенящие пафосом, словечки. Судьбы разведчиков, их практические дела, о которых рассказывается в сборнике, – наглядное тому подтверждение. Среди них много новых имен, но есть и такие, кто давно уже «на слуху». Вместе они представляют различные специальности, различные профили одной и той же профессии – разведки. Все они работали в «поле», будь то резиденты или просто оперативные сотрудники.
Из бесед с ними, ныне здравствующими, и из очерков о тех, кто уже ушел из жизни, читатель узнает о том, что:
– в окружении Андронова долгое время действовал «крот» – агент иностранной разведки;
– генерал де Голль предлагал Сталину помощь в организации переписки с его сыном, Яковом Джугашвили, томившимся в гитлеровских застенках;
– Дональд Маклейн, один из членов легендарной «кембриджской пятерки», резко осуждал советских руководителей за идейное и моральное перерождение, за измену изначальным идеалам коммунизма и разоблачал внешнюю политику Брежнева как наносившую непоправимый вред интересам Советского Союза.
Впервые рассказывается и о том, как советский разведчик «приклеил» ярлык «агента КГБ» главному контрразведчику Канады и убрал его руками самих канадцев; как в 1967 году с территории Западной Германии была похищена сверхсекретная американская ракета «Сайдуиндер» и многое другое.
Но у разведки есть и иное лицо. Дэвид Корнуэлл, кадровый сотрудник английской разведки, прославившийся на весь мир под псевдонимом Джона Ле Каррэ, мэтра детективного жанра, размышляя как-то о разведке как таковой, заметил:
«Я рискну высказать мнение, которое многим не понравится. По моим наблюдениям, разведывательная деятельность часто привлекает незрелых, несостоявшихся, «сорвавшихся с якоря» людей, ищущих «абсолютные» ответы на свои личные проблемы. Бывает так, что человеческая слабость ищет выхода в комплексе превосходства, состоящем в некоей приобщенности к тайне. Парадокс состоит в том, что в эту как бы героическую деятельность втягиваются ограниченные и довольно беспомощные люди, кичащиеся тем, будто они знают больше, чем обыкновенные смертные, тем, что они якобы лучше их, так как они принадлежат к избранным. Психология исключительности, «любимца семьи» оправдывает любое не очень чистоплотное дело, любую дешевую ложь, любую гнусность, предпринятую якобы во имя неких высших интересов».
К словам именитого писателя-разведчика можно добавить лишь то, что любая разведка, в том числе и наша, – это срез того общества, интересы которого она защищает. И на этом срезе явственно проступают как достоинства этого общества, так и его пороки. Подтверждением тому служат судьбы, в том числе и именитых разведчиков, о которых рассказывается в сборнике. Даже особняком стоящий Калугин, вставший на путь предательства, не является в этом смысле исключением.
И последнее. Сборник вряд ли увидел бы свет, не будь моральной поддержки и неоценимой практической помощи со стороны коллег, со стороны друзей. Я искренне благодарен всем им, хотя, по понятным причинам, могу назвать лишь некоторых: Бориса Александровича Соломатина, Михаила Викторовича Шеиенина, Альберта Ивановича Власова, Юрия Ивановича Царёва.
А. Жемчугов
ИНТЕРВЬЮ. БЕСЕДЫ /1998-2000 г.г./
Коллегам, друзьям, ушедшим в мир иной и ныне здравствующим ПОСВЯЩАЕТСЯ
Конец «Неистового Джима»
В Канаде такого еще не случалось. Джим Беннет, третье лицо в Королевской канадской конной полиции (КККП), был публично обвинен в сотрудничестве с КГБ и с формулировкой «за связи, порочащие честь офицера КККП» уволен без права на пенсию. Тогда, в 1972 году, его травили все: коллеги по работе, политики и ведущие СМИ страны. А 21 год спустя, в июле 1993-го, правительство Канады официально признало беспочвенность предъявленного Беннету обвинения, извинилось перед ним и согласилось в качестве компенсации за причиненный моральный ущерб выплатить 150 тысяч канадских долларов.
«Вся эта чертова история была трагична с начала до конца», – комментировал правительственное заявление Джон Старнс, занимавший в те давние годы пост директора КККП и по существу отдавший одного из своих ближайших помощников на съедение недоброжелателям. Более откровенно высказался один из бывших сотрудников ЦРУ, некто Р.С, близко знавший Беннета: «С этим человеком поступили ужасно. Его уволили, от него ушла жена. Его жизнь практически закончилась на этой точке, а он – абсолютно невиновен».
Кто же затеял всю эту «чертову историю»? Кому Джим Беннет обязан ярлыком «агента КГБ»? На эти вполне закономерные вопросы ни в правительственном заявлении, ни в последовавших за ним комментариях невозможно было найти вразумительного ответа, который способен дать Владимир Августович Меднис, полковник в отставке, а в те годы – резидент КГБ в Монреале.
ПТИЦА ВЫСОКОГО ПОЛЕТА– Джим Беннет, или, как его называли за глаза его же сослуживцы, «неистовый Джим», был одним из тех, про кого говорят: «Этому палец в рот не клади», – вспоминает Меднис. – Достаточно сказать, что он сумел поставить под контроль деятельность нашей резидентуры в Оттаве. Правда, не без нашей помощи.
Еще во время подготовки к отъезду в Канаду я, естественно, знакомился с оперативными делами. И в одном из них совершенно неожиданно для себя обнаружил копию документа ЦРУ, в котором наш резидент в Оттаве характеризовался как жадный до денег, беспринципный человек, бабник и пьяница. Вывод «цэрэушников» был однозначен: объект перспективен для вербовки. Я немедленно доложил об этом моему начальнику Олегу Калугину. Он оставил копив документа у себя, а через несколько дней возвратил со словами: «Начальству доложено». На мой вопрос, будут ли приняты какие-то меры, Калугин ответил, что, мол, «начальству виднее».
– Значит, вы работали с Калугиным?
– Да. Мы почти одновременно получили назначения. Я – начальником североамериканского направления, а он – заместителем начальника внешней контрразведки, моим прямым и непосредственным руководителем. И мы как-то сразу с ним сработались.
Практически он поддерживал все мои предложения по активизации работы против главного противника – США и их союзников по НАТО. За достаточно короткий срок нам удалось успешно провести несколько острых оперативных комбинаций против ЦРУ, приобрести ряд новых источников информации. Агентура стала действовать лучше, эффективнее. Нас ставили в пример другим. О Калугине заговорили как о молодом, перспективном руководителе, принципиальном, не стесняющимся высказывать свое мнение начальству. Вот почему меня удивила его туманная отговорка: «Начальству виднее».
– Но может быть, документ ЦРУ был умело составленной фальшивкой, запущенной для того, чтобы скомпрометировать нашего резидента?
– К сожалению, документ отражал как раз истинное положение дел. Вскоре после приезда в Монреаль я получил добытые оперативным путем документальные данные о том, что канадская контрразведка, КККП, а значит и ЦРУ, досконально знали, чем занимается каждый из наших оперативных работников в Оттаве. Агентурный аппарат резидентуры был напичкан подставами, которые в любое время могли быть, как мы выражаемся, реализованы, то есть использованы в провокациях для захвата с поличным.
Более того, с подачи ЦРУ канадским контрразведчикам даже удалось организовать специальное заседание правительства по вопросу «О деятельности в стране советской разведки». На нем был показан фильм – проведенные людьми Беннета негласные съемки разведывательных операций, осуществлявшихся сотрудниками оттавской резидентуры, а также «картинки» поведения оперсостава в быту и на досуге. Дружный хохот канадских министров вызвал, например, эпизод загородной пьянки: несколько оперативных работников, сами едва держась на ногах, бережно несли упившегося резидента и заботливо укладывали на заднее сиденье автомашины. Когда смех в зале утих, тогдашний премьер-министр Пьер Трюдо, обращаясь к членам своего кабинета, заявил, что вряд ли можно считать серьезной угрозой для безопасности Канады такого рода деятельность советской разведки, тем более что она надежно контролируется.
Но мы отвлеклись. Давайте вернемся к теме нашего разговора – к Джиму Беннету. У нас тогда не было сомнений в серьезности намерений «неистового Джима» и в отношении нашей монреальской резидентуры. Тамошняя служба наружного наблюдения вела тотальную слежку за всеми сотрудниками Генерального консульства СССР, включая членов их семей, стремясь выявить наши источники информации и агентуру. Но это было еще не все.
Рядом со зданием нашего Генконсульства возвышалась гора, довольно высокая. И Беннет самим серьезным образом взялся за проработку операции в духе фильмов про Джеймса Бонда. Идея была такая. С вершины горы в ночное время запускается дельтаплан, который, пролетая над Генконсульством, сбрасывает на крышу здания специальное зажигательное устройство. Вспыхивает пожар. В объятое пламенем здание вместе с пожарниками проникают люди Беннета и устремляются с вполне понятной целью туда, где работают шифровальщики, где расположены резидентура и сейфы с секретной документацией.
Аналогичную операцию с пожаром он провел (и, нужно сказать, небезуспешно) против консульства Кубы, а теперь вот хотел ее повторить против нас. Но почему-то у него это не получилось.
В Монреале у нас не было прямой оперативной связи с Москвой. Поэтому все информационные материалы, которые мы получали от агентуры, а также всю оперативную отчетность мне приходилось доставлять на автомобиле в Оттаву, причем в специальном самоуничтожающемся контейнере – на случай аварии или провокации. А о том, что провокации следует ожидать, сообщил один из находившихся у меня на связи агентов. Мои регулярные поездки в Оттаву давно уже вызывали подозрение у «неистового Джима». И он всерьез подумывал о том, чтобы организовать мне «случайную» аварию на трассе и посмотреть, что же я вожу из Монреаля в столицу. Еще более насторожило меня сообщение агента о том, что Беннет почти открыто заявлял: в канадской контрразведке действует «крот» – агент КГБ. И требовал от руководства КККП, чтобы на поимку этого «крота» были мобилизованы все силы и средства. Наш ценный источник оказался в числе подозреваемых, над ним нависла угроза провала. Одним словом, «неистовый Джим» стал для меня той самой костью в горле, от которой необходимо было избавиться. И как можно скорее. Но как?
ОПЕРАЦИЯ «ГРИДИРОН»Лесли Джеймс Беннет родился в 1920 году в семье шахтера из Южного Уэльса. В мае 1940 года был призван на военную службу, которую проходил в подразделении радиоразведки на Мальте, в Италии и Египте. После окончания военной службы приехал в Лондон, где поступил в Британскую службу правительственной связи и вскоре был командирован в Стамбул. Там ему довелось какое-то время работать под началом резидента МИ-6 Кима Филби. В 1950 году Беннета перевели в Австралию, где он женился на местной гражданке по фамилии Хизер. В июле 1954 года Беннет вместе с женой перебрался в Оттаву и устроился на работу в штаб-квартиру Королевской канадской конной полиции (КККП), самой престижной в Канаде службы контрразведки.
Высококлассный профессионал, Беннет стал уверенно, ступенька за ступенькой, подниматься по служебной лестнице. К 60-м годам он уже дослужился до ранга супер-интенданта и должности заместителя начальника КККП. На него возлагалась вся работа, связанная с выявлением и пресечением «подрывной деятельности» советской разведки в Канаде.
Но если профессионализм Джима Беннета, его деловая репутация и многоплановый опыт ни у кого не вызывали сомнений, то присущая британцу самоуверенность и заносчивость, манера общения с окружающими и даже внешний вид порождали совсем иные эмоции. Длинные, как у хиппи, волосы и всегда один и тот же твидовый пиджак с нашитыми на локтях замшевыми заплатками вызывали у с иголочки одетых аккуратистов элитной королевской полиции едва скрываемое раздражение. В КККП свято чтили старые традиции и на «варягов», таких как Беннет, смотрели зачастую как на «обслуживающий персонал», которому неведома суровая школа строевой муштры.
Выбившемуся из низов сыну шахтера явно не хватало ни такта, ни выдержки в отношениях не только с подчиненными, но и с начальством. Его строгость граничила с грубостью, а настойчивость и пунктуальность – с мелочной придирчивостью. Одним словом, «неистовый Джим», что называется, достал многих. И хотя он входил в число ведущих офицеров контрразведывательных служб западного мира, появись на него компромат, в желавших реализовать его недостатка не было бы…
Один из советских дипломатов в Монреале, которого Беннет считал сотрудником КГБ, регулярно выезжал из Канады в страны Южной Америки. Решив выяснить, с кем он там встречается, «неистовый Джим» обратился в контрразведку ЦРУ с просьбой во время очередной поездки дипломата установить за ним наружное наблюдение по всему маршруту.
Случилось так, что через пару-тройку недель Беннету нанес визит Хайнц Херре, представитель западногерманской разведки (БНД) при ЦРУ. К великому удивлению Беннета, немец рассказал ему о своей поездке в Южную Америку, причем по тому же маршруту, что и советский дипломат. Со свойственной ему прямотой Беннет поинтересовался у собеседника, не пересекались ли их дороги. И хотя ответ был отрицательным, Беннет все-таки связался с ЦРУ, изложил суть разговора с Херре и подчеркнул, что у немца «лицо побелело», когда ему пришлось отвечать на «каверзный вопрос».
Не отреагировать на такой сигнал американцы не могли. И за представителем БНД было установлено негласное наблюдение, которое, однако, не выявило ничего предосудительного. Херре был чист.
Надо сказать, что службу контрразведки ЦРУ в тс годы возглавлял Джеймс Энглтон, которому везде и всюду мерещились «кроты». Сначала он навел порядок в советском отделе ЦРУ – добился перевода на несекретную работу или даже увольнения 60 из 300 сотрудников отдела, имевших российские корни или родственников в Советском Союзе. Затем взялся за Англию, Францию и прочих союзников США. Действовал с размахом: под подозрением у него оказались руководители английской разведки – МИ-5, западногерманской БНД и ряда других стран. На британского премьера Гарольда Вильсона как на «установленного агента КГБ» было заведено специальное досье под кодовым названием «Оутшиф». В причастности к советской разведке был заподозрен Вилли Брандт, занимавший в 1969 – 1974 годах пост канцлера ФРГ. Не обделил своим вниманием Энглтон и высокопоставленных соотечественников. К числу «возможных агентов КГБ» были отнесены Генри Киссинджер, советник по национальной безопасности при президенте Ричарде Никсоне, и Арманд Хаммер, создатель и многолетний президент нефтяной компании «Оксидентал петролеум». Бывший посол США в Москве Аве-релл Гарриман считался «советским агентом еще с 30-х годов».
Зацикленность Энглтона на борьбе с «кротами» переросла в паранойю после того, как он узнал, что Ким Филби, с которым он поддерживал не только служебные, но и достаточно близкие личные отношения, оказался советским разведчиком. Так что главный охотник на «кротов» не мог оставить без внимания тот факт, что Беннет, бросивший тень подозрения на благоверного Хайнца Херре, когда-то работал под непосредственным руководством Кима Филби в английской резидентуре в Стамбуле. И в 1967 году по личному указанию Энглтона служба внешней контрразведки ЦРУ завела дело на «неистового Джима» как на возможного агента КГБ, хотя никаких прямых или хотя бы косвенных улик против него не было.
Следующий шаг Энглтона – подключение к этому делу руководства КККП. В 1969 году там была создана группа из нескольких специально отобранных ветеранов, которым предписывалось в условиях строжайшей секретности тщательно проверить все оперативные дела, к которым был причастен «неистовый Джим», и дать однозначный ответ на вопрос, является ли заместитель начальника КККП советским агентом. Чтобы не вызвать подозрений у самого Беннета, его повышают в должности и назначают руководителем специально созданной службы «И» (наружное наблюдение и технические операции). Одновременно на него заводится сверхсекретное дело оперативной разработки, которая вскоре получила кодовое название «Гридирон» – «Решетка для пыток».
ИЗ РОССИИ С ПОДАРКОМА ничего не подозревавший «неистовый Джим» продолжал вести борьбу с резидентурой КГБ в Монреале. Стремясь во что бы то ни стало внедрить своего человека в ее агентурную сеть, он направил в Москву одного из своих проверенных агентов – В.Ш., уроженку СССР. Легенда ее поездки выглядела безупречно: желание повидаться с матерью, проживавшей в одном из южных городов России. По прибытии в Москву, В. Ш. поспешила на Лубянку, где добровольно заявила, что, мол, служит интересам канадской контрразведки, а хотела бы служить интересам своей исторической родины в лице Комитета госбезопасности. Она рассказала все, что знала о Беннете и других монреальских сотрудниках КККП и о своем задании. Чекисты благожелательно восприняли рассказ В. Ш., помогли навестить мать. Перед возвращением в Канаду порекомендовали ей приобрести (естественно, за счет Лубянки) традиционные русские сувениры и вручить их в качестве подарков тем, кто ее готовил и отправлял на задание. Это, мол, будет способствовать укреплению личных отношений, в какой-то мере повысит ее авторитет и «вообще может пригодиться в будущем». Особое внимание предлагалось уделить «неистовому Джиму» и подарить ему не расхожую побрякушку, вроде матрешки, а солидный малахитовый письменный прибор.
Вернувшись в Монреаль, В. Ш. доложила Беннету об успешном выполнении задания – она почти внедрилась в агентурную сеть КГБ в Канаде. Ей дан пароль, обусловлены места встреч, оговорены в деталях условия связи с резидентурой в Монреале.
Мечта «неистового Джима», казалось, становится явью: в агентурной сети русских у него есть свой человек! Однако ни через месяц, ни через два, ни через полгода на связь с В.Ш. никто не вышел.
«ГРИДИРОН» РЕАЛИЗУЕТСЯ…Тем временем ЦРУ продолжало разработку по делу «Гридирон». По сведениям от нашего источника в ЦРУ, – продолжает свой рассказ Владимир Меднис, – Джим Беннет стал для Энглтона «объектом № 1», которого следовало во что бы то ни стало разоблачить. С этой целью в служебном кабинете Беннета была установлена видеоаппаратура, а в его квартире, включая спальню, – микрофоны. Однако ни то, ни другое ничего не дали, равно как и тщательный анализ всей служебной деятельности Беннета в КККП. Тем не менее Энгл-тон на этом не успокоился. По его указанию была разработана и проведена операция под названием «Встреча в пургу». Суть ее заключалась в том, что из Лэнгли в адрес Беннета с грифом «сов. секретно, только для личного сведения» была направлена шифровка о том, что в Монреаль прибывает важная персона – перебежчик из Советского Союза, который на несколько дней поселится в одной из самых дорогих гостиниц города. Беннету рекомендовалось встретиться с ним в баре отеля. Сообщались приметы перебежчика и пароль. Расчет цэрэушников был прост: если в указанное время в баре появятся русские и попытаются предпринять какие-то шаги, то станет ясно, что единственным источником, откуда русские могли получить информацию о перебежчике, является Беннет. А это уже улика.
«В наших интересах было подыграть Энглтону. Поэтому мы с одним из сотрудников консульства появились в баре гостиницы примерно за час до назначенного в шифровке времени. Оставив машину возле гостиницы, я заметил, что неподалеку припарковались «наружники». Меня это вполне устраивало. В баре мы заказали по порции виски и затеяли ничего не значащий разговор, изредка демонстративно поглядывая на часы. Далее произошло то, на что я, конечно, не мог рассчитывать: внезапно, в один миг разразилась снежная буря. Таков уж климат в Монреале! Повалил такой густой снег, что буквально в двух шагах ничего не было видно. Грех было не воспользоваться подарком природы, чтобы покинуть гостиницу незамеченными «наружниками», которые терпеливо сидели в своей машине. Именно это мы и сделали.
Несколько дней спустя один из моих источников передал, что в отчете бригады наружного наблюдения говорилось, что в гостинице они нас потеряли, и поэтому не могут сообщить, что же мы там делали. Тем не менее наше посещение гостиницы увязывалось ими с приездом перебежчика. Значит, наша задумка сработала. «Кстати, позднее это подтвердил и сам Энглтон. На проводившемся в здании посольства Канады в Вашингтоне секретном совещании представителей ЦРУ, ФБР, КККП и МИ-5 главный охотник на «кротов» в своем выступлении специально отметил, что «в ходе операции «Встреча в пургу» было зафиксировано появление на месте встречи установленного сотрудника КГБ и это является неоспоримым доказательством того, что Беннет – советский агент».
