Текст книги "Пандемия (СИ)"

Автор книги: Аристарх Нилин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

Шаг, который определил судьбу Аркадия, был сделан случайно, а может быть, к этому располагал характер, который за годы работы в клинике полностью сформировался. Он понял, что больные ему совершенно безразличны. Он делал операции и копался в их организме, как механик, ремонтирующий поношенный двигатель старого авто. Только вместо поршней, стартеров и карбюраторов были почки, печенка, селезенка и куча других органов, пораженных десятками недугов или подорванных наркотой, водкой и самой жизнью. Он смотрел на них, резал, пришивал, вставлял новые и все чаще задумывался, с каким жгучим желанием, он просто отправил бы того или иного пациента, с противными глазками, или заплывшей рожей, на тот свет и при этом совершенно не мучился совестью из-за своего поступка. Резать людей было его ремеслом. Именно резать, а не лечить, так для себя Аркадий сформулировал род своей деятельности.

Он вспомнил как дико посмотрела на него Ольга, с которой он начал встречаться, когда на вопрос, – А чем ты занимаешься? – он ответил прямо и четко: – Людей режу вдоль и поперек, иногда зашиваю, иногда, если не получается, их увозят в морг, все зависит от настроения, – и улыбнулся собственной шутке. Но для него это было естественным, истинным пониманием того, что он делает, и в этом была его трагедия.

Летом двухтысячного года, когда после неудачной операции, в результате которой пациент умер спустя трое суток, его вызвал заведующий отделением Осипов, и мрачно посмотрев в глаза, спросил:

– Выдохся?

– Наверно.

– Тогда лучше уходи. Трудно покрывать факты, а они упрямая вещь.

– Верю.

– Ты что спятил?

– Да на такой работе, кто угодно спятит. Я по шесть, а то и восемь часов стою на ногах, и не просто стою, а режу людей.

– Вот именно, режешь. Слово-то какое. А надо не резать, надо лечить, понимаешь? Аркадий, ты же отличный хирург. Я помню как ты мне не раз ассистировал, сколько раз мы вместе делали сложнейшие операции, и я завидовал тому, как мастерски ты оперируешь. Что случилось?

– Ничего, – тихо произнес Аркадий, – не могу больше. Все опротивело, понимаешь, опро-ти-ве-ло. Прихожу в кассу, а дают копейки. Потом как нищему в карманы суют пакеты с деньгами или бутылки с коньяком, а я выхожу на улицу и вижу, как этот самый прыщавый больной садится в Мерс за сто штук баксов и, ухмыляясь, гладит телку, которая готова отсосать ему прямо в машине. Противно, понимаешь противно все.

– Что противно? Жизнь не нравится, хочешь видеть себя на месте прыщавого что ли?

– Поверишь, хочу. Очень хочу. Вот так же как он, сесть в тачку и с ходу сотню, чтоб колеса визжали, по газам и со свистом. Вечером в кабак с огнями и вокруг девки, чтобы на цырлах в очереди.

– Знаешь, по-моему у тебя и впрямь крыша поехала, или может ты кайфанул?

– Нет, кроме местного дрянного спирта, ничего.

– Тогда извини, но я тебя не понимаю. Хорошо, допустим мало платят, не хватает, надоело, только к чему весь этот огород городить? Ищи место, иди в частную медицину, в конце концов, на дворе двадцать первый век, народ делает деньги из воздуха. Если тебе так хочется окунуться в этот мир, какие проблемы? Ты же хирург от бога, займись пластической хирургией, там сумасшедшие деньги платят, или, на худой конец, абортами, будешь упакован так, что и на тачку хватит, и девок накупишь сколько на конец насадить сможешь. Не хочешь хирургией заниматься, так, пожалуйста, займись алкашней. Сейчас из запоя чтобы вывести до двух тысяч берут, а всего-то дел, капельницу поставил, да лекарств, от силы на триста рублей накупил. Взял двух-трех медсестер, натаскал и вперед, стричь купоны.

– Может быть, – тоскливо произнес Аркадий.

– Короче думай сам, только это тебе мое последнее предупреждение. Облажаешься еще раз защищать не буду, выгоню с волчьим билетом, так и знай. Все, разговор окончен.

Аркадий вышел, а через два дня подал заявление об уходе.

Месяц он проторчал дома. Деньги кончились и надо было решать, как жить дальше. Впрочем, решение пришло само собой. Спустя несколько дней ему позвонил один из его бывших пациентов, попросил разрешения подъехать, о чем-то переговорить. Они встретились на следующий день. Оказалось, что у его знакомой проблема, которую он хотел бы решить, но она столь деликатного характера, что не знает с чего начать. Аркадий не сразу понял в чем суть дела, и лишь спустя полчаса, после путаного рассказа гостя тот, наконец, прямо заявил, что его сестре нужна почка для пересадки, ждать значит обречь сестру на верную смерть. И поэтому он готов хорошо заплатить, если Аркадий ему поможет решить эту проблему.

Аркадий хотел было послать бывшего пациента куда подальше, но, подумав, неожиданно сказал, что подумает как помочь его сестре. Это и положило начало новому жизненному пути, который на несколько лет определил деятельность Аркадия. Уже через два месяца он завел знакомства, а спустя короткое время устроился в больницу, где шла достаточно бойкая незаконная торговля донорскими органами. Они продержались почти два года, пока их бизнес не прикрыли. Ему чудом удалось избежать наказания, но с Питером пришлось расстаться раз и навсегда, и он перебрался в Тверь.

Захолустный по его понятиям городок был лишь транзитом для переезда в Москву, но для этого нужны были деньги. Вот тут-то на горизонте и появился Борис с проектом, который сулил в перспективе огромные деньги, квартиру в Москве, машину и все остальное. Аркадий воспринял это как само собой разумеющееся и без колебаний сделал новый шаг в своем движении на пути, который вел либо к заветной мечте разбогатеть, либо прямо в Ад.

Аркадий потянулся, спираль его жизни как-то странно скрипнула и оборвалась, и он заснул мертвецким сном, забыв на время обо всем, что было и что ждет его впереди.

Глава 10

Павел сидел в своем кабинете все еще находясь под впечатлением новости, которую ему только что сообщила Лиза.

– Нет, надо же, майор её дядя, а никто об этом, в том числе и он, не знает. Впрочем, наверняка кто-то и знает, только не он. А Лиза, какова, молчала как партизан и ни слова.

В этот момент мобильный телефон замурлыкал знакомую мелодию. Павел вытащил телефон и посмотрел на экран. Звонил Волин, номер которого он уже занес в блокнот.

– Алло.

– Павел, привет, это я, Артем. Слушай, я завтра возвращаюсь, ты часам к десяти, подгребай ко мне.

– Что-нибудь раскопали?

– Так, мелочь, но все же хоть что-то чем ничего.

– А что мне начальству доложить?

– Просто отметься и все, я приеду и все улажу, возможно, тебя к нам заберут.

– В смысле?

– В прямом. Ты что, до пенсии хочешь сидеть в своем отделении?

– Да нет, я как-то об этом не думал, и вообще…, – он чуть не брякнул насчет Лизы, но вовремя остановился и добавил, – Я все понял, завтра буду в десять.

– Добро, до завтра.

Павел щелкнул крышкой и задумался.

– Ну и денек выдался, лучше не придумаешь, одна новость за другой. То-то еще будет впереди. Честное слово, с ума сойти можно.

* * *

Остаток дня прошел гораздо спокойнее, чем утро, и когда Лиза заглянула в его кабинет и спросила, не собирается ли он домой, он живо убрал папку с делом в сейф, и тут же собрался.

Они вышли на улицу. Теплый вечер высветил звезды на небе и на душе было легко и спокойно.

– Какие на сегодня планы? – спросил он.

Лиза рассмеялась и ответила:

– То же самое я хотела спросить у тебя.

Они уже вышли за ограду райотдела и направились по дорожке вдоль пятиэтажек, которые должны были скоро снести. В палисадниках росли деревья, а возле одного из домов была выложена красивая клумба из камней и посажены цветы. Павел держал Лизу за руку и не знал что сказать. Вернее, он знал, но слов было так много, что они нагромождались друг на друга, а хотелось выделить главные слова, те, которые отразили бы смысл всех остальных. Но вместо этого он произнес:

– Волин звонил с Петровки, меня вроде как хотят забрать туда работать, – произнес он, с грустью в голосе.

– На Петровку, здорово. Значит, ты им понравился. Слушай, Паша, ты прямо растешь не по дням, а по часам. Глядишь, через год повышение дадут.

– Брось Лиз, я серьезно.

– И я серьезно, радоваться надо, а ты?

– Так ведь там тебя не будет, чего же мне радоваться.

Она остановилась.

– Ты серьезно?

– Конечно.

– Глупый, я действительно рада, что у тебя так здорово все складывается. А то что видеться не будем, так ведь это только на работе, не так ли?

– А разве может быть иначе?

– Тогда о чем грустить, наоборот, это надо отметить.

– Точно, а как?

– Тебя же повысили, тебе и предлагать.

– Еще нет, может еще все изменится или начальство не отпустит.

– Брось. Раз твой Волин намекнул, значит все решено, а стало быть твое повышение дело времени.

– Ты так считаешь?

– Конечно.

Павел подумал и вдруг, произнес:

– А как ты смотришь, если мы отметим у меня дома и я познакомлю тебя со своими родными?

– Как, прямо сейчас?

– Ну да, а что такого?

– Да нет, во-первых я в форме, и вообще, надо подготовиться. Представляю как они воспримут меня в таком наряде.

– Очень даже хорошо воспримут, уверяю тебя. И потом, рано или поздно надо познакомиться, а следующий черед будет мой.

– Ты считаешь, что в таком наряде я не очень их шокирую?

– Совершенно нет, ты не знаешь моих предков, особенно батю, мировой мужик.

– Значит, говоришь, надо идти знакомиться?

– Так ведь я вроде как сделал тебе предложение и ты вроде как не отказала? – с юмором в голосе произнес Павел.

– Когда?

– Вроде как вчера.

– Вчера, ах да, это когда мы, точнее я в кино ходила? – шутливо в тон ему ответила Лиза.

– Да-да.

– И что же я ответила?

– Что согласна со мной на край света и прямо сейчас идти под венец.

– Чего ты плетешь, не было этого.

– Как не было. Я под присягой на библии, нет, лучше на УК РФ готов поклясться, что было.

– Клевета.

– Лиз, ну скажи что ты согласна? – произнес Павел, глядя в её смеющиеся глаза.

– Дурачок, конечно же согласна, давным-давно согласна, – и нежно поцеловала его.

– Тогда пошли?

– Пошли. Стой, а может, ты позвонишь и предупредишь родителей, что мы придем?

– Зачем?

– Как зачем? Может они уборкой заняты, да мало ли чем, или отдыхают, а мы припремся и скажем, – здрасьте вам с кисточкой, мы вот знакомиться пришли, харч на стол и бутылку к пьянке принесли, – она задорно рассмеялась.

Павел достал телефон и набрал домашний номер.

– Алло, батя, привет. Мама дома? Слушай, я домой собираюсь и не один, понял? Короче ты маме скажи, мы где-нибудь через полчасика будем. Хорошо? Нет, торт и бутылку мы купим по дороге. Все, пока.

– Ох, торт и бутылку мы купим по дороге, а то они не догадаются и прямо сейчас побегут?

– Запросто.

Они пошли по направлению к магазину. Лиза сама выбрала торт пока Павел покупал шампанское и хотя он всю дорогу пытался узнать, бисквит или песочное она взяла, она так и не сказала, ответив, что ему понравится.

Павел не стал открывать дверь своим ключом, а нажал на кнопку звонка. Дверь открыл Юрий Николаевич – отец Павла. Лиза смело вошла в прихожую и Павел представил её отцу. В этот момент в прихожей показалась мать – Лидия Петровна. Она посмотрела на Лизу, потом на сына и, протянув руку, неожиданно произнесла:

– Так вот вы какая, Лизавета?

– Какая? – смутившись, растерянно ответила Лиза.

– Красивая, как сын вас и расписывал.

– Ой, да ну что вы, скажете тоже, – совсем смутилась Лиза.

– А что красоту скрывать и смущаться. Я в молодости тоже ничего была, а Юра, что скажешь?

– А ты и сейчас краше прежнево, правда, Паша? А что же мы стоим в коридоре, проходите, будьте как дома.

Павел и Лиза прошли в комнату, где уже был накрыт стол. Павел невольно удивился и, не выдержав, спросил:

– Елы палы, а когда это вы все успели приготовить?

– Слушай Лизок, – по-матерински обнимая Лизу и глядя на Павла, спросила Лидия Петровна, – Вот ты скажи честно, что ты в нем нашла? Это же детский сад. И как его в милиции держат, не понимаю, просто не понимаю. Откуда все это? Пашенька, магазин в двух шагах от дома. Отец сгонял и в кулинарии все купил за пять минут. Пока он бегал я тарелки поставила и разложила. Даже резать ничего не надо было, – она улыбнулась и рассмеялась.

– А между прочим, Павел идет на повышение, его пригласили работать на Петровку, – гордо произнесла Лиза.

– Как на Петровку? – спросил Юрий Николаевич.

– Вот так, батя, детский сад, по выражению мамы, может в скором будущем до генерала дорастет – гордо произнес Павел.

– Так уж и до генерала? – чуть хмуря брови, переспросила мать Павла.

– Лидия Петровна, до генерала может и не скоро, а вот до старшего лейтенанта рукой подать, я нисколько не сомневаюсь, – произнесла Лиза глядя на Павла влюбленными глазами.

– Заранее погоны и повышение не обмывают, а то сглазим чего доброго, а вот за знакомство не грех, – пробасил Юрий Николаевич.

– За чем дело встало, – и Павел протянул отцу бутылку шампанского, а Лиза торт.

– Тогда мойте руки и к столу, – подытожила разговор Лидия Петровна.

Ужин прошел, как говорят телекомментаторы, в непринужденной обстановке. Шутили, смеялись, делились воспоминаниями о детстве, вспоминали смешные случаи, подымали тосты за молодых, любовь и здоровье родителей. Одним словом, знакомство прошло так, как водится в обычных семьях.

После ужина Павел с Лизой удалились в свою комнату и как только остались вдвоем, он обнял её и нежно поцеловал.

– Паш, ты что, предки за стенкой, еще подумают чего. Давай лучше собирайся и проводишь меня домой, – тихо произнесла Лиза.

– Лиз, они же понимают, что мы не дети, что ты так переживаешь?

– Представь себе, переживаю. Что подумает обо мне твоя мама – только познакомилась и сразу, так сказать, в постель лезу.

– Так ведь мы с тобой уже сколько знакомы?

– Знакомы давно, а у твоих родителей первый раз.

– Может быть ты и права, только… Только я так тебя хочу…, – и он снова поцеловал Лизу.

– Верю, я тоже.

– Ах, ты тоже, – с энтузиазмом произнес он, – а может тогда останешься?

– Нет, давай не сегодня, хорошо?

– Понял, и готов ждать хоть целую вечность.

– Паш, целой вечности не надо, но сегодня, согласись, неудобно.

– Да я все понимаю, я так, в шутку говорю. Все, одеваюсь и идем.

– Вот, другое дело, – и она, обняв Павла, нежно поцеловала, но потом нехотя отпустив, поднялась, подавая ему руку.

Павел снял форму и переоделся в штатское.

– Мам, мы пошли, – крикнул он, стоя в коридоре. Родители попрощались с Лизой и в последний момент, когда Павел уже открывал дверь, Лидия Петровна, потянув Лизу за рукав, что-то шепнула ей на ухо. Та улыбнулась и так же тихо ей что-то ответила. Павел с удивлением посмотрел в их сторону.

Выйдя из подъезда на улицу, он не выдержал и спросил:

– Слушай, о чем это вы там шептались за моей спиной?

– Какой ты любопытный. О своем, о женском, – смеясь и загадочно улыбаясь ответила она.

– Нет, ну правда?

– Много будешь знать, скоро состаришься.

Павел остался в полном недоумении относительно этой таинственности и желание узнать, о чем они шептались занозой засела в его мозгу, но он решил повременить и пока не спрашивать об этом Лизу.

До её дома было недалеко. Они добрались всего за полчаса. На часах было начало первого ночи. На улице не было ни души. Они остановились у подъезда держась за руки. Она приподнялась на цыпочки и поцеловала Павла. Потом еще раз.

– Иди, а то уже поздно.

– Слушаюсь и повинуюсь, товарищ ефрейтор и приложил руку к голове.

– К пустой голове руку не прикладывают. Это только в американских фильмах так делают. Ты что, забыл?

– Лиз с тобой что угодно забудешь не то что руку к…, – в этот момент зазвонил телефон и оба машинально потянулись за сотовыми. Звонил Лизин телефон.

– Подожди, это мама звонит.

– Твоя?

– Конечно, не твоя же.

– Алло, мам, что случилось? Когда, завтра? Во сколько? Хорошо. Нет, я задержалась на работе, но уже стою возле подъезда. Хорошо-хорошо, сейчас обязательно полью. Все, целую, папе привет передай.

Она посмотрела на Павла, и тот без слов понял, что Лизины родители еще не вернулись и они не сговариваясь бросились к ней домой.

Павел лежал и отрешенно смотрел в потолок. Минуты блаженства, которые он только что пережил, еще оставались в его памяти и он переживал их снова и снова. Лиза лежала рядом, обняв рукой и тесно прижавшись к нему.

– Как ты думаешь, что сказала мне твоя мама?

– Когда? – словно не понимая о чем идет речь спросил он.

– Когда мы уходили.

– Не знаю, наверно сказала, чтобы ты меня берегла или что я тебя так люблю или что ни будь в этом духе. Угадал?

– Нет.

– Нет?

– Представь себе, нет.

– Тогда даже не представляю, что она могла сказать, – его вновь распирало любопытство, но он старался делать вид и говорить, словно ему совершенно это безразлично. Лиза приняла эту игру и спокойно ответила:

– Правильно, к чему тебе знать наши маленькие секреты.

– Секреты? Какие еще секреты? Лиз, не мучь меня, ты же видишь, что я сгораю от любопытства как ни стараюсь.

– Что ты говоришь, – она рассмеялась и, слегка приподнявшись на руках, оказалась на нем. Он обнял её и поцеловал.

– Лиз, не томи, скажи.

– Знаешь, она спросила меня не собираемся ли мы с тобой в ближайшем будущем сделать её бабулей.

– Что?

– Что слышал.

– Ну, мать дает. А ты что ей ответила?

– Не знаю, как получится, мы как-то об этом не думали, не так ли?

Павел пристально посмотрел на Лизу, но в комнате света из окна практически не было и ему трудно было разглядеть её глаза. Он провел рукой по её волосам и спросил:

– Лиз, ты выйдешь за меня замуж?

– А ты возьмешь меня в жены?

– Возьму.

Он обхватил её руками, перевернул на спину и стал покрывать поцелуями, как в первую ночь. Она неподвижно лежала и чувствовала как растет напряжение, и она начинает возбуждаться. Желания переполняют ее, и она протягивает к нему руки и чувствует, как невольный стон вырывается из груди.

Утром они позавтракали и отправились на работу. Она в районное отделение, а Павел на Петровку.

Ему недолго пришлось ждать Волина. Тот появился возле своего кабинета как и обещал к десяти.

Завидев сидящего в коридоре Павла сходу произнес:

– Ты чего здесь как бедный родственник сидишь, привыкай к новому месту работы.

– Да я…

– Понял. Твой перевод к нам решен.

– Так быстро?

– А ты как думал. Смышленые работники попав в поле зрения шефа, без работы не останутся. Насчет оформления документов не волнуйся, раз начальство решило, даст кому надо команду, а ты пока заходи и располагайся.

Они зашли в кабинет и Волин, не раздеваясь, достал из сумки папку с документами и протянул её Павлу.

– На вот, почитай отчет с места где ребят держали.

Павел открыл папку. Фотографии дома, подвалов, комнат. Далее шли протоколы осмотра и в конце два листа по собранным уликам с места преступления. Он внимательно прочитал текст.

– Что скажешь? – спросил Волин когда Павел закрыл папку и положил её на стол.

– Ты прав, никаких существенных улик, которые могли бы навести на мысль куда они могли направиться, нет. Если исходить из того, что написано, они уехали на четырех машинах. Две из которых, по всей видимости, грузовые. Словесные портреты врача и четырех охранников составлены, приблизительный возраст подозреваемых определен, вот собственно и все. Да, вот еще, найдены волосы, отправлены на экспертизу и обнаружен один отпечаток пальца, который по данным картотеки, нигде не значится. Прямо сказать не густо.

– И я тебе о том же. Очень умело действуют. И все же есть кой-какие мысли.

– Поделись, если не секрет.

– Секрет. Был бы секрет, не говорил бы. Я вот все размышлял насчет очкастого, как прозвал врача Николай, сбежавший от них. Я так подозреваю, он делал не только анализы, но и проводил непосредственно операции. Раз так, стало быть, он не просто врач, а скорее всего хирург и притом весьма опытный. Я тут почитал, пока ехали назад, кой-какую литературу. Забор органов не такая простая штука как кажется. Необходимо так провести операцию, чтобы не поранить орган, отделить от прилегающих тканей, произвести массу дополнительных вещей, связанных с тем, чтобы не нарушить её функциональное назначение в новом организме. Короче, это должен быть хирург с большим опытом практической работы. Вывод напрашивается сам собой, он работал в клинике или в госпитале и не просто работал, удаляя аппендицит или гланды, усекаешь мою мысль?

– Ты прав. Надо сделать запрос во все городские больницы, кто из хирургов увольнялся за последние, скажем три года.

– Ты погоди насчет запросов. Тут надо все основательно продумать. Хирургов-то тоже тьма.

– В смысле?

– В том смысле, что все они специализируются, поэтому прежде чем дать запрос, надо поглубже узнать, побеседовать с нашими врачами и патологоанатомами на эту тему. Возможно, сузим круг интересующих нас врачей. Теперь второй момент, который меня заинтересовал. Твой подопечный указал, что в разговоре очкастого с охранниками один раз был упомянут некто Боря, судя по всему руководитель или главарь банды. Конечно, имя ничего нам не дает, оно вполне может быть вымышленным, тем не менее, Боря, несомненно, весьма важная фигура в деле.

– Согласен, а что еще?

– А еще вот это, – и Волин извлек из портфеля папку. Открыв её, Павел увидел, что в ней лежит файл с измятым листом бумаги. Судя по всему он многократно был сложен, чтобы потом его можно было куда-то спрятать или засунуть. Это была записка, написанная карандашом.

– Меня зовут Валентин Зуев. Я попал в беду. Жить осталось несколько дней. Мой номер семнадцатый, а это значит, что столько ребят уже постигла та же участь, что ждёт и меня. Нас всех похитили, чтобы сделать живыми донорами. Если кто найдет записку, сообщите матери, что я её очень люблю. Врача зовут Аркадий, а одного из охранников то ли Гарик, то ли Георгий.

Далее шел адрес парня, написавшего записку. Он был из подмосковного города Клин.

– Уже сообщили родным? – спросил Павел.

– Да, туда выехал наш человек, поговорить, может что-то узнает, хотя вряд ли. Они весьма аккуратно все делают. Маловероятно, что удастся что-то узнать, но на всякий случай надо проверить.

– А где нашли записку?

– В холле под диваном. Когда отодвинули, чтобы проверить, нет ли чего, потом диван перевернули, а она зацепилась за ножку. Как она там оказалась трудно сказать. Возможно, когда парня вели или тащили в другой подвал.

– Скорее всего они шли через основное помещение.

– Видимо так. Вот и маленькая зацепка появилась. Имя врача Аркадий. Отсюда и начнем танцевать.