Текст книги "Пандемия (СИ)"

Автор книги: Аристарх Нилин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

Глава 6

К ночи дождь прекратился, но погода по-прежнему оставалась пасмурной. Николай посмотрел в окно – небо заволокло тучами. Он задумался, как быть и решил, что если уходить, не сейчас, а под утро. Он расположился возле окна. Время потекло медленно, а отсутствие часов вообще растворило понятие, вечер-ночь. Спать не хотелось, да это и понятно, он и так проспал весь день. Лежа на соломе, он думал, как ему лучше выбраться из поселка незамеченным и куда направить свой путь.

– Эх, знать бы хотя бы где я нахожусь? Скорее всего, где нибудь в Подмосковье, а может, нет? Тогда совсем плохо. Денег нет, одежда вся грязная и вонючая, до Москвы будет добраться трудно.

За размышлениями незаметно прошло время. Он снова посмотрел в окошко и решил, что пора действовать, но прежде переодел футболку наизнанку, чтобы не было видно цифр, написанных на ней. Спустившись по лестнице, осторожно выглянул за дверь и, выскочив, затаился.

– Главное, чтобы собаки особо не брехали, – решил Николай, раздумывая в какую сторону пойти и решил, что, пожалуй, стоит идти как бы обратно по направлению к дому, где его точно никто не будет поджидать. Он с трудом прошел все еще затопленной водой подобию дорожки, увидел сломанную калитку, которая так и валялась на земле, и затем направился вдоль двух заборов. Не доходя поворота, остановился и выглянул. Никого не было. Подумав, он повернул направо и пошел по дорожке, стараясь держаться как можно ближе к забору. Один участок, второй, перекресток. Он снова остановился и при свете фонаря прочитал название улиц. Сообразив, что номера начинаются от станции или от центра поселка, он шел в противоположном направлении. Значит, он угадал. Перебежав дорогу, снова пошел вперед. За последним забором начиналась насыпь. Обогнув её, оказался под мостом через железную дорогу. Теперь направление, куда идти было известно. Надо держаться вдоль железнодорожного полотна и тогда он сможет как можно дальше уйти от поселка и добраться до следующей станции.

Он посмотрел на небо, на котором сквозь пелену облаков еле проглядывали звезды, и пошел вдоль полотна в надежде уйти как можно дальше от проклятого места.

Рассвет уже наступил, когда вдали показался семафор. Это означало, что это, либо переезд, либо он дошел до ближайшей станции. Идти было тяжело, но, несмотря на усталость, Николай прибавил шагу и вскоре увидел, что не ошибся, обогнавший его поезд замедлил бег и остановился. Вслед за семафором потянулись станционные пристройки, а где-то вдали уже маячила станция.

Когда он подошел к станции, поезд уже исчез из виду. Николай поднялся на пустынную платформу и, подойдя к вывеске, прочитал «Бологое».

– Блин, как в анекдоте. Бологое, что за Бологое? Вертится на языке, а где это, черт его знает. То ли рядом с Питером, то ли где-то в Подмосковье? Вот тебе и знание географии родной страны.

Ему показалось, что на дальнем конце платформы кто-то идет, и он почти машинально спрыгнул с платформы, шмыгнул под неё и затаился. Сидеть пришлось не долго, человек прошел, спустился по ступеням и пошел вдоль полотна. Потом перешел на другую сторону и удалился.

– Черт возьми, скоро собственной тени бояться буду, – подумал он, – может в отделение милиции податься? Нет, страшно. Вдруг они сообщников имеют или приметы мои сообщили, дескать, бежал больной, которого надо срочно задержать до их приезда. Поди докажи, кто ты, документов-то нет. Нет, надо думать что делать.

Одна за другой стали подходить и уходить электрички, а Николай продолжал сидеть под платформой, не решаясь вылезти наверх. Он понимал, что там наверху люди и чем дольше он будет сидеть и ждать, тем хуже. Надо было что-то делать. В этот момент он услышал гудок, приближающегося поезда. Выглянув, он понял, что это не электричка, а пассажирский. Состав подъехал к платформе и остановился. Николай вылез и побежал к последнему вагону на ходу размышляя что делать. В этот момент проводница, стоящая у двери, начала складывать лестницу. Он понял, что другого шанса, может не представится. Рванувшись к ней, он чуть не сбил её с ног, прыгнул и оказался в тамбуре рядом с ней. Одновременно с этим состав дернулся и поезд поехал.

– Ты чего сдурел, а ну быстро прыгай, пока поезд скорость не набрал, а то живо вызову милицию и загремишь в детдом, или того лучше в колонию.

– Вызовете, пожалуйста, вызывайте милицию, я вас очень прошу, – умоляюще произнес Николай, и заплакал.

– Да ты чего, больной что ли?

– Нет, я беглый из тюрьмы, только не из той, где срок дают, а где заложников держат.

– Чего? – удивленно спросила она.

– Я один сумел вырваться, а там еще пятеро. Если милиция не придет им на помощь, они все погибнут.

– Погибнут? – глаза проводницы округлились. Она стояла в проходе, забыв, что давно пора закрыть дверь, поскольку поезд отъехал от станции и во всю набирал скорость, и не знала, верить пареньку или нет.

– Я клянусь вам, что говорю правду, – сквозь слезы произнес Николай.

– Да ладно, чего уж там, проходи ко мне в купе, сейчас разберемся, – и она, закрыв вагонную дверь, повела Николая к себе в купе.

Сев на край дивана, он с жадностью посмотрел на стаканы из-под чая, стоящие на столе и горку сахара, лежащую рядом. Она заметила, как он смотрел, и спросила:

– Голодный что ли?

– Ага, произнес он, продолжая как загипнотизированный смотреть на сахар, – добавил, – нам кроме воды, ничего не давали.

– Давно не давали-то?

– Я шестой день без еды, а ребята по-разному. Есть, кто третью неделю сидит.

– Ладно, сейчас кипятка налью, поешь, но я милицию все равно вызову, – и словно проверяя реакцию Николая, посмотрела на него.

– Зовите, зовите, я без них домой ни шагу не сделаю.

– Чего так?

– Если они меня найдут раньше, убьют и все дела.

– Кино, честное слово, – и она пошла за кипятком. Титан стоял прямо возле двери её купе, и она краем глаза видела, как Николай неотрывно смотрел на сахар, но не решается без разрешения взять.

– Ты сам-то откуда?

– Из Москвы.

– Из Москвы? Это чего ж, они тебя из такой дали-то взяли? Видать из новых русских будешь?

– Нет, – ответил он, – Они берут всех подряд, лишь бы здоровый был.

Она передала по внутренней рации, чтобы к ней в купе подошел милиционер, сопровождающий состав и, посмотрев на Николая, спросила:

– Может хлеба дать?

– Если можно.

Николай не успел еще допить стакан чая, но хлеб, порезанный кусками, словно проглотил. В этот момент в купе вошел пожилой милиционер. Судя по погонам, сержант.

– Так, Галя, что тут у тебя произошло?

– Да вот, паренек вскочил на предыдущей станции, утверждает, что его похитили. Короче, Михеич, ты с ним сам погутарь, а я пока пойду чай разносить пассажирам.

Милиционер снял фуражку и присев рядом, произнес:

– Да ты не боись, рассказывай.

– А я и не боюсь. Это раньше страшно было, а теперь нет, – и он стал рассказывать все, что с ним произошло. За время их разговора проводница всего раз заглянула к ним, чтобы взять стаканы и сахар и снова, прикрыв дверь в купе, ушла.

– Вот собственно и все, что со мной произошло, – закончил свой рассказ Николай, – а скажите, куда мы едем?

– В Москву, – задумчиво произнес милиционер, – и добавил, – Да, пожалуй, тебя до самой первопрестольной охранять надо, как бы чего не вышло. Ну дела, ешкин кот.

Поезд, стуча колесами, приближал Николая все ближе к Москве. Он смотрел в окно, потом перевел взгляд на продукты, разложенные на столе и, повернувшись к проводнице, которая к моменту когда они кончили разговаривать вернулась и копалась в сумке, стоящей на полу, доставая и перекладывая в ней разные кульки, спросил:

– А можно, я еще поем?

– Давай, давай, – заботливо произнесла она и потянулась, чтобы порезать колбасу и сыр, лежащие на столе.

* * *

Павел вышел из здания на Петровке довольно рано. Он так и не понял зачем его прикрепили к Волину в помощники. Данные, которыми он располагал, можно было и так получить, а о каких-то серьезных подвижках в раскрытии дела по факту пропажи нескольких подростков говорить было рано. Да и вообще, отсутствие каких-то зацепок, на его взгляд, вряд ли сдвинет дело с мертвой точки в ближайшее время.

Он услышал трель сотового и поднес его к уху.

– Алло, это я.

– Привет.

– Ты скоро освободишься?

– Уже.

– Так рано!

– Да. Слушай, может, в кино сходим, я как раз в центре, возьму билет в Пушкинский.

– Давай, а что там идет?

– Не знаю, я перезвоню. На какое время брать билеты?

– Лучше на восемь, а то вдруг я не успею.

– Хорошо.

– Ну все, целую.

– И я целую и люб-лю, – он произнес это так, как накануне ночью и услышал, как она рассмеялась на другом конце телефонной линии и ответила:

– И я тебя, очень, очень.

– Жду у кассы.

– Хорошо, пока.

Счастливый и радостный, он положил телефон в чехол, который был пристегнут на поясе, и не спеша, отправился в сторону кинотеатра.

Взяв билеты, он посмотрел на часы, и поскольку в его распоряжении было около часа, решил немного пройтись по Тверской в сторону Моховой. Ещё было светло, но витрины уже вовсю светили разноцветием неоновых ламп, призывно зазывая прохожих заглянуть внутрь магазина. Народ плотным потоком двигался в обоих направлениях, а нескончаемая лавина машин медленно и чинно продвигалась вдоль улицы. Было празднично и буднично одновременно. Суета, броскость роскоши и фешенебельности, несколько раздражала и в то же время, неумолимо влекла к себе, манила, словно магнит в надежде завлечь тебя в водоворот этой безумной жизни.

Павел давно не был в центре, с тех пор как окончил институт, и поэтому чувствовал некоторую неловкость, да еще милицейская форма, которая была на нем, сковывала движения. Он прошел метров двести от кинотеатра прежде чем вспомнил, что одет в рабочую одежду и выглядит не совсем уместно в этой празднично-вольготной толчее, поэтому развернулся и пошел обратно. Завернув за угол, зашел в небольшое кафе и взял порцию блинов, вспомнив, что так и не пообедал сегодня. Стоя у стола стал наблюдать за прохожими за окном и внезапно, его мысли сами собой перенеслись к тому, чем он занимался последнее время, пропавшим подростком.

– Странно, – подумал Павел, – ведь если их крали с целью использования как доноров, то для этого нужно хорошее оборудование. Надо завтра обязательно поднять материалы по трансплантации, выяснить какое оборудование необходимо для этого, какие органы используются в качестве донорских, как долго они могут существовать вне организма, как осуществляется транспортировка, и вообще побольше узнать по это теме. Возможно, оттуда потянется ниточка. Любая мелочь важна.

Он не заметил, как джем вывалился из блина и упал рядом с тарелкой. Две совсем молоденькие девчушки, видимо школьницы, стоящие напротив него, не удержались и прыснули со смеху. Он не обиделся, а посмотрел в их сторону и сделал мину, словно оправдываясь за свою неловкость, потом улыбнулся и рассмеялся, словно говоря им: «Вот ведь растяпа, а еще в форме. Просто я на свидание собрался, вот и витаю в облаках».

Он посмотрел на часы и пошел к кассам кинотеатра встречать Лизу.

* * *

– Сиди здесь, купе запри на всякий случай, а я пойду, договорюсь в отделении, чтобы тебя сопроводили домой, – произнес милиционер, когда поезд подъехал к Москве, – никому не открывай, если что, у Галины есть ключ. Всё понял? – Николай молча кивнул головой.

Примерно через минут пятнадцать, когда большая часть пассажиров покинула состав, двое милиционеров вместе с сержантом прошли в вагон.

– Вот тебе Николай, охрана, они проводят тебя сейчас в отделение, а потом доставят домой, а заодно созвонятся с местным отделением милиции, мать-то почитай в розыск тебя объявила.

– Спасибо большое, – произнес Николай.

– А нам-то за что?

– За то что поверили, домой довезли.

– Ладно, ступай, – по-матерински ответила Галя, – мать, наверное, поседела за эти дни. Ты уж её того, береги, коли ты у неё один.

– Хорошо, спасибо, – снова произнес он, и пошел вслед за милиционерами, которые направлялись к выходу.

В привокзальном отделении милиции, куда они пришли, уже дозвонились до его матери и та вся в слезах, не скрывая своей радости, рассказала, куда и как ехать.

– Да вы главное не волнуйтесь, доставим в целости и сохранности и сдадим с рук на руки. Да, обязательно, все нормально, жив, здоров, вот сейчас сам с вами переговорит.

– На-ка вот трубку, поговори и успокой мать, – капитан передал трубку Николаю.

– Мам, это я.

– Коленька, – только и смогла выговорить Марина Владимировна, и Николай услышал, как она зарыдала.

– Мам, ну все, скоро буду, ты главное не волнуйся, я живой и знаешь, – он отвернулся, словно не хотел, чтобы капитан слышал его, и тихо произнес, – мам, я тебя люблю и вообще, все в порядке будет, честное слово.

Николай еще около часа просидел в привокзальном отделении милиции, пока оформляли какие-то бумаги, затем решали вопрос с машиной и лишь спустя еще час, он обнимал и целовал мать, словно не видел её сто лет. Она смотрела на него. Гладила и все время держала за руку. Словно боялась отпустить и потерять снова и навсегда.

– А похудел-то как, – и она снова заплакала и зажала рот рукой.

– Мам, кости целы, а мясо нарастет. Ты сама так говорила, когда я маленький был.

– Помнишь?

– Конечно, – он обнял мать, и слезы предательски навернулись на глазах Николая.

В это время один из милиционеров попросил телефон и созвонился с районным отделением милиции, сообщив о том, что потерпевший доставлен домой и что необходимо срочно вызвать кого-нибудь, желательно, кто занимался делом о пропаже Николая Гладышева.

* * *

Павел и Лиза прошли в зал и в этот момент раздался звонок по сотовому.

– Черт, надо было отключить, – подумал Павел, – но было уже поздно.

Он вынул телефон и посмотрел. Номер абонента был ему незнаком и он хотел было оставить звонок без внимания, в крайнем случае звонивший оставит сообщение на автоответчик, но в последнюю секунду рука дрогнула и он, продолжая глазами искать ряд, где им сесть, поднес телефон к уху.

– Да, Лебедев слушает.

– Павел Юрьевич, это Волин. Извини, что отрываю, но обстоятельства таковы.

– А что случилось?

– Потерпевший твой нашелся.

– Какой потерпевший? – все еще не понимая о ком идет речь, спросил он.

– Тот самый, Гладышев. Только что доставили по месту жительства. Там сейчас два сотрудника транспортной милиции, ждут нас. По их словам паренек сумел убежать.

– Убежать!?

– Да, прытким оказался. Чудом спасся. По его словам там осталось еще пятеро. Короче, я выезжаю, жду тебя на квартире Гладышевой.

– Пока, – произнес Павел и захлопнул крышку.

– Вот тебе и кино, – смущенно произнес он.

– Что-то случилось? – произнесла Лиза.

– Знаешь Лизок, хреновое это дело, иметь мужа милиционера, – и посмотрел на её реакцию.

Она взглянула на него и, взяв за лацканы кителя, забыв о том, где они и что кругом полно людей, поцеловала его и тихо сказала:

– А мне другого все равно не надо, ты только береги себя, пожалуйста, – и, улыбнувшись, добавила, – я тебе потом сюжет кино расскажу… А это что предложение, или просто к слову пришлось?

– Лиз, если б не служба, я тебя хоть сейчас в загс на руках отнес.

– Ладно, Ромео, беги, вернешься, поговорим.

– Так ты согласна?

Она продолжала держать его за лацканы пиджака, и, глядя в его голубые глаза, ответила:

– А ты сомневался?

– Да нет, только… Слушай, я действительно болван. Все я, побежал.

Павел повернулся и опрометью бросился из зрительного зала, понимая, что теперь дело принимает совсем другой оборот…

Глава 7

– Вы идиоты, полные идиоты, дать полудохлому мальчишке убежать не только из подвала, а из дома, – гневно произнес Логачев, глядя на охранников.

– Как произошло, что дверь оказалась открытой?

– Я воду носил, когда электричество вырубило, а этот гад меня ногой ударил, – и словно в подтверждение показал опухший глаз.

– Жаль, что он тебе мозги не вышиб, что теперь делать будем?

– Может Борису позвонить?

– Ах, Борису позвонить, и что я ему скажу, что у нас, видите ли один из доноров сидел без жратвы неделю и сумел свалить, а четверо здоровых дармоедов, которые только и умеют, что в карты играть и три раза в день в подвал спускаться, упустили парня. Так?

– А если он доберется до милиции?

– Дошло наконец-то.

Логачев, с размаху грохнул стакан, которой все это время держал в руке, об пол.

– Б…дь, такое дело завалили. Столько сил было потрачено, чтобы наладить работу, можно сказать на золотую жилу сели, и на тебе, все коту под хвост, – он нервно прошелся по комнате и, подойдя к окну, достал телефон и набрал номер.

– Алло, это я. Да, у нас ЧП. Нет, дело серьезное. Что? У нас один домой подался, нужно решать что делать. Я понимаю. Да, да. Хорошо, жду.

Он закрыл крышку и швырнул телефон на журнальный стол. Угрюмо посмотрел на охранников, которые стояли рядом.

– Будет через три часа, а пока, пакуйте вещи, да не свои, а лабораторные.

– Что переезжаем?

– А ты думал, будем сидеть и ждать, когда сюда милиция нагрянет или ФСБ?

– А может, пронесет?

– Нет, точно тебе надо было не глаз, а мозги выбить, потому как без них ты не очень пострадал бы. У кого их нет и терять нечего, – посмотрел исподлобья и уже спокойней произнес, – все, айсинг, нечего стоять истуканами, живо в лабораторию, я сейчас подойду, и будем решать что делать.

Охранники ушли, а Аркадий, обеими руками обхватил голову и сел на диван.

– Все, спокойствие лопнуло как мыльный пузырь, – подумал он, – а как все прекрасно было еще два часа назад. Накануне благополучно отправили целую партию донорских органов, которые взяли у парня, проходящего под 27 номером. Задержка, которая была вызвана болезнью пациента, обошлась тому в круглую сумму. И вообще все было поставлено на поток и бесперебойно работало почти целый год. И вдруг из-за таких дурацких стечений обстоятельств все срывается. Нет, надо же так все наслоилось, что именно в тот момент, когда погас свет, этот козел Гоша понес им воду, и пацан, не жравший всю неделю, умудрился в темноте врезать ему ногой, а потом сбежать. Представляю какую истерику устроит Борис. И в принципе будет прав. Сто раз прав. Угробить такое дело, – Аркадий тяжело вздохнул и посмотрел на часы. Было начало второго ночи. Поиски беглеца ничего не дали, но к утру, надо было во что бы то ни стало устроить засаду на станции и автобусной остановке, вдруг объявится и попытается удрать из города, ведь наверняка он где-то отсиживается.

Поднявшись, он отправился в лабораторию, которая находилась в подвале с противоположной стороны здания. Пройдя по коридору, свернул налево и спустился вниз. Свет ярко освещал большую комнату. Охрана ждала его, тихо переговариваясь между собой.

– Так, пока не приехал Борис, давайте складывайте все инструменты, пакуйте в пенопластовые коробки, которые у нас остались из-под реагентов, ты Слав, – он обратился к одному из ребят, – возьми инструмент и начинай откручивать штативы и вообще все, что прикручено к полу, стенам и потолку, понял меня?

– Понял, – угрюмо произнес он.

– А что с остальными делать будем? – спросил Гоша.

Аркадий хотел крикнуть, что это не его ума дело, но подумав, произнес, – Борис приедет, ему и решать.

Ближе к пяти, во дворе послышался шум подъехавшей машины. Кто-то из ребят, побежал открывать ворота. Крытый фургон марки Форд, въехал и остановился перед домом. Из кабины вышли двое. Аркадий узнал в одном из них Бориса и поспешил ему навстречу.

Они пожали друг другу руки и удалились на кухню.

– Рассказывай, что у вас произошло, – жестко произнес высокий, черноволосый мужчина с усами и в очках.

Аркадий вкратце рассказал о случившемся.

– Да, ловко вас объегорил паренек, – он усмехнулся и, ехидно посмотрев на Аркадия, спросил, – И что теперь предлагаешь делать?

– Я не знаю, но здесь оставаться небезопасно. Если парень доберется и сообщит в милицию, могут и найти…, – он замолчал и посмотрел на Бориса.

– Полагаешь, могут найти?

– Думаю что да.

– А тут и думать нечего, процентов девяносто, если не все сто, что через сутки, максимум двое, здесь будет свора мусоров, а возможно и фээсбешников. Теперь ты понимаешь, чем это пахнет?

– Срочной эвакуацией.

Борис снова усмехнулся.

– Знаешь, какие бабки мы здесь оставим? Ты думаешь, что деньги, что мы заработали, я в кубышку клал на черный день? Или у меня заранее все готово для организации новой точки? Ты хоть представляешь, во что обошлось все это, – он развел руки, – десятки тысяч. Участок, дом, оборудование, транспорт, продолжать дальше?

Наступила пауза, после которой Борис, произнес, – я еще с долгами за всё это не рассчитался. Если мы сейчас временно прервем поставку органов, меня поставят на счетчик.

– На счетчик?

– А ты думал, мне деньги в банке дали под нулевой процент на десять месяцев? То чем мы занимаемся, пахнет вышкой. Слава богу, что нам Европа помогает, и её заменили пожизненной. Только это мало утешает. Если я вовремя не отдам долги, меня, а заодно и тебя, Европа не спасет, ты понял?

– Куда понятнее. Так что ты предлагаешь?

– Сколько времени потребуется на сборы?

– Часов десять не меньше. Нужно все упаковать, погрузить и потом…

– Что еще?

– Что с донорами делать?

– Усыпить и забрать. Сырье беречь надо не меньше оборудования, а может и лучше. Я для этого специально фургон пригнал.

– То-то я смотрю, ты на нем приехал.

Борис провел по лицу рукой и, вздохнув, добавил, – главное, самым тщательным образом проверь, чтобы ни одна мелочь не могла дать возможность выйти на нас. Лично проверь все.

– А может поджечь дом и дело с концом.

– У тебя мозги и руки золотые, только не в плане финансов. Неужели ты не понимаешь, что когда все утихнет, за дом можно будет через подставных лиц, большие деньги выручить.

– Верно.

– Верно, – передразнил он. – Господи, ну где найти людей, на которых можно железно положиться.

– Знаешь что…

– Знаю! Ладно, проехали, присмотри за этими болванами, чтобы они все аккуратно упаковали и форсируй. Время сейчас не на нашей стороне.

– Я понял. Я все проверю сам, можешь не беспокоиться.

– Хорошо. Я оставлю тебе фургон и водителя. Он поможет грузиться и поведет машину. Возьму твою тачку, мне надо кой-куда съездить и переговорить.

– Когда вернешься?

– Часа через четыре не раньше. Потом вместе все проверим и отчалим.

– А может быть все же утром попробовать сделать облаву и у станции покараулить, вдруг пацана удастся поймать, тогда и эвакуация не потребуется?

– Слабо верится что этот пацан так легко даст себя провести и попрется с утра на станцию. Если он сумел воспользоваться случаем удрать, он наверняка уже рванул из поселка, вот только в каком направлении? В любом случае он доберется до ментов и, уверен, ему поверят и нагрянут к нам. Поэтому нечего терять время. Лучше постарайся как следует замести следы и отчаливаем отсюда. Понял меня?

– Понял, – неуверенно ответил Аркадий.

– Хорошо, что понял, – оба поднялись и распрощались. Борис ушел за машиной, а Аркадий пошел помогать паковать и грузить оборудование.

* * *

После звонка Волина прошло меньше часа, когда Павел нажал кнопку звонка в квартире Гладышевых. Марина Владимировна открыла дверь и сразу узнала молоденького лейтенанта. Бросившись к нему с распростертыми объятиями, захлебываясь от счастья, произнесла:

– Он живой, представляете, живой. Сам удрал от них и поездом добрался до Москвы, а ведь ему всего семнадцать.

Павел снял фуражку и заглянул в комнату.

– А где сын-то?

– На кухне, отъедается, его ведь пять дней на одной воде держали без еды. Похудел так, прямо не узнать.

– Ничего, набрать вес куда проще, чем потом его сбросить, недаром все каналы забиты рекламой, как похудеть.

– Вы проходите, там и товарищи из милиции, что его привезли.

Павел открыл дверь и зашел на кухню. Перед парнем стояла большая сковородка, видимо он, пока матери не было, доедал остатки того, что было в ней, поскольку пустая тарелка, стояла рядом.

– Ты как? – спросил Павел, – Отошел немного?

– Ага, – произнес Николай, глядя на лейтенанта.

Лебедев достал свои документы, и милиционеры стали собираться, оставив парня на его попечительство.

– Ты того, больше не пропадай, – прощаясь, произнес один из них и, подмигнув Николаю, удалился вслед за товарищем. Павел присел на табурет.

– Давай знакомится, Лебедев Павел Юрьевич, инспектор райотдела милиции, занимаюсь твоим делом.

– Николай, – произнес тот и добавил, – Витальевич.

Павел решил, что пока не подъехал Волин, не стоит расспрашивать парня, к чему его травмировать, задавая одни и те же вопросы дважды. Марина Владимировна, предложила Павлу чашку чая, и тот, чтобы скоротать время, согласился. Как раз, когда Павел поблагодарил за чай, в дверь позвонили, и на кухню вошел Волин. Поздоровавшись и представившись, он попросил Марину Владимировну оставить их наедине с её сыном и тот стал рассказывать им подробности того, что с ним произошло и как ему удалось бежать.

– Значит, ты говоришь сел на станции Бологое?

– Да, там так было написано.

– А шел со стороны Питера?

– Выходит что так, раз сел в поезд, который приехал с той стороны откуда я шел.

– А дорогу сможешь найти, хотя бы приблизительно?

– Не знаю, темно было, хотя… Наверно смогу. Я постараюсь.

– Это хорошо, что постараешься, а не страшно туда снова возвращаться?

– Так ведь там ребята остались. А когда?

– Прямо сейчас.

– На вертолете летать приходилось?

– Нет. Круто. Я готов, – и Николай вскочил из-за стола.

– Вот и отлично, – произнес Волин и пошел договариваться с Мариной Владимировной насчет поездки сына на место преступления.

– А это не опасно? – услышал Николай возглас матери из комнаты.

– Мам, они же без меня могут не найти дом, а там еще Виктор, Илья, Олег, Ира и новенький остались, – крикнул он, выбегая из кухни.

– Хорошо, хорошо, я только спросила.

– Да вы не беспокойтесь. Он только место покажет. Там будет целая оперативная группа. Ему даже в дом идти не надо, и с ним постоянно кто-то будет.

– Я все понимаю. И когда?

– Прямо сейчас, я уже доложил и жду, когда за нами прибудет машина и прямо в аэропорт.

Пока ждали машину Павел и Артем спрашивали приметы врача и охранников, их имена или клички. Волин записывал все сказанное Николаем в блокнот, постоянно переспрашивая и уточняя отдельные моменты. Вскоре позвонили и сообщили, что машина у подъезда и можно ехать.

Николай переоделся, открыл холодильник и, посмотрев, чтобы такое взять с собой из еды, произнес:

– Мам, можно я яблок с собой возьму в дорогу?

– Сынок, что же это, в самом деле, я тебе ничего не собрала, подожди, сейчас положу в пакет, и еще бутерброды возьми и сок.

– Марина Владимировна, да вы не волнуйтесь, накормим мы вашего сына, голодным не оставим.

– Правда, мам, ты только несколько яблок положи и все.

Она все равно, положила почти все яблоки, что были в холодильнике, пакет сока и две упаковки с нарезкой и сыром.

Когда они вышли, машина ждала их около подъезда. Павел машинально посмотрел на часы. Время было четверть двенадцатого. Опустив стекло, Николай помахал матери рукой и крикнул:

– Мам, ты главное не волнуйся, все будет нормально, я скоро приеду.

* * *

Потом был аэродром, посадка в вертолет, люди в камуфляжной форме с автоматами, два подполковника, один из которых в непонятно какой форме, то ли военной, то ли службы безопасности, какие-то переговоры по телефону и, наконец, вылет. Два вертолета, в одном из которых летели Лебедев, Волин, Николай и еще шесть человек, судмедэксперт, два врача, психотерапевт, криминалист и специалист, который представился, но Павел не расслышал, кто он. В другом вертолете летела бригада спецназа, которая должна была первой произвести захват здания и в случае необходимости, вызволить заложников.

Никакого удовольствия от долгого полета на вертолете Павел не получил. Было шумно и вдобавок никакого комфорта, всю дорогу покачивало. Так что когда вертолет пошел на посадку, он был рад, что наконец-то они окажутся на земле.

Вертолет, а за ним второй, спустились в поле, достаточно далеко от того места, где по заверениям Николая мог находиться дом. Один из бойцов группы захваты, по всей видимости, руководитель, разложил карту и отметил точку, где они приземлились. Затем прочертил жирную линию, которая обозначала железную дорогу, после чего произнес:

– Вот наше местоположение. До моста, под которым ты прошел, – и он посмотрел на Николая, стоящего рядом, – порядка двух километров. Ближе нельзя подлетать, иначе шум винтов может нас выдать. Вот расположение домов на участке, посмотри, какой из них предположительно тот, в котором тебя держали?

Николай склонился над картой и посмотрел. Проведя по ней пальцем, он заметил маленький квадрат.

– Если вот этот квадрат означает колодец, то скорее всего вот этот дом, – и он ткнул пальцем в дом, схематично нарисованный на карте.

– Понятно. Ну что же, будем исходить из предположения, что это так, тогда действуем в следующем порядке. Мы с двух сторон заходим и врываемся в дом. Вы двигаетесь за нами и в зависимости от обстановки продолжаем операцию.

Все согласились и приступили к действиям. Группа захвата быстро поднялась и в темпе отправилась на задание, остальные направились вслед за ними. Идти было достаточно трудно, так как ночь выдалась довольно облачная и звезды лишь кое-где пробивались сквозь них. Шли гуськом, сначала по направлению к железной дороги, а потом вдоль насыпи. Минут через двадцать Волину по рации сообщили, что группа захвата расположилась на позиции перед домом. Судя по первым данным признаков присутствия кого-либо в доме нет, поэтому решено начать захват помещения. Спустя минут десять, снова поступило сообщение, что группа вошла в дом, присутствия людей не обнаружено, до прибытия специалистов никаких дальнейших действий они предпринимать не будут.

Когда вторая группа подошла к дому, у ворот их ждал один из бойцов. Он показал куда надо идти. Павел остановился и осмотрелся. Фонари, установленные вдоль дорожки, освещали выложенную брусчатку. Он повернулся к Николаю и спросил:

– Что-то напоминает?

– Пока не очень.

Вошли на террасу, и тут Николай повернулся и увидел коридор, вспомнив, что именно по нему он бежал, когда поднялся из подвала.

– Вот сюда, там пройти и вниз по ступеням. Три поворота и дверь в подвал.

Павел, Волин и другие, двинулись в указанном направлении. Все так и оказалось, как сказал Николай. Дверь в подвал была открыта. Тусклая лампочка под потолком освещала совершенно пустое помещение.

– Вот гады, они даже вонючие подстилки забрали, чтобы замести следы, – произнес Николай, и Павел увидел на его глазах слезы.

– Ты чего?

– Так ведь они и ребят с собой забрали, или убили…, – он стоял и смотрел на бетонное помещение, в котором провел, пять бесконечно долгих дней и понимал, что они навсегда врезались в его память.