Текст книги "Печать Индиго"
Автор книги: Арина Теплова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)
Москва, церковь св. Троицы,
1717 год, (7225 лето С.М.З.Х)
Сентябрь, 25.
Церковь Святой Троицы, расположенная на западной окраине города, построенная еще в прошлом веке, была деревянной, с позолоченными куполами и высокой колокольней. Под руку с Семеном Слава, одетая в светло-голубое свободное платье, кружевную плотную вуаль, скрывающую полностью ее голову и лицо, вошла под своды храма. Правый и левый пределы церкви были пустынны. Церковный мрак и тишина наполняли старую церковь.
Сегодня жизнь Славы менялась коренным образом, ибо отныне ее судьба навсегда была связана с Кристианом фон Рембергом. Будущее не страшило ее, а ее существом владело некое нетерпение. С Артемьевым девушка прошла до красной выстланной дорожки, где ее ждал жених, Кристиан фон Ремберг. Невольно подняв голову, девушка через кружевную светлую вуаль окинула взором высокую фигуру молодого человека. Он был гладко выбрит и одет по последней моде в темный бархатный камзол, кюлоты того же цвета, в белую шелковую рубашку и высокие ботфорты и являл собой изысканный образчик интересного молодого мужчины. Кристиан имел исключительно выигрышную фактуру – мощное гармоничное атлетическое телосложение, мускулистые руки и ноги, смелое, красивое, мужественное лицо с ярко выраженными волевыми чертами и дерзким, цепким взглядом. Волосы его темно-русые собранные сзади в хвост, открывали его бледное лицо с плотно сжатыми, словно лезвие губами. Ведь облик молодого человека показался девушке невероятно притягательным и приятным. И она при приближении к жениху, чуть смутившись, опустила голову, пытаясь успокоить свое гулко стучащее сердце. Фон Ремберг подал ей руку, и они вдвоем прошли до аналоя, где молодых уже ждал священник.
Стоя перед закрытыми вратами алтаря, фон Ремберг невольно холодно взирал на свою невесту. Девушка, была с ног до головы закутана в голубую ткань, а ее лицо закрывала кружевная фата. Кристиан чуть повел углом рта, ехидно поморщившись. Он вновь убрал взор на иконы алтаря впереди. Поп начал службу, пропев первый псалом:
– Слава тебе Боже наш, слава тебе…
Немигающим взором, смотря перед собой, Кристиан лишь изредка подергивал кончиком рта, с каким-то цинизмом и насмешкой, но этого никто не видел. Рассматривая позолоченные иконы, молодой человек ощущал непонятный холод, который разливался волнами по его телу. Священник все читал и читал молитвы. Невеста стояла рядом с ним и не шевелилась. Кристиан в очередной раз искоса кинул взгляд на ее изящную фигурку среднего роста. Она показалась ему одной из застывших статуй. Единственная мысль кружилась у него в голове – забрать у нее древний алмаз. Как будто издалека Кристиан услышал последние слова священника:
– Отныне, вы муж и жена, во веки веков. Аминь.
Фон Ремберг оторвался от своих мыслей и повернулся к девушке. Она уже смотрела на него, подняв голову.
– Сударыня, – обратился Кристиан к молодой жене, протягивая ей руку.
Слава вздрогнула от его низкого хриплого баритона. Она знала, что сейчас положено поцеловать невесту. И сердце девушки забилось сильнее, предчувствуя желанный поцелуй от молодого человека. Но фон Ремберг упорно протягивал ей руку, видимо, совсем не собираясь целовать ее. Услышав за спиной удивленные приглушенные возгласы немногочисленных приглашенных, Слава поджала губы и быстро вложила свою ладонь, затянутую в голубую кружевную перчатку в широкую ладонь фон Ремберга.
Кристиан задержал взгляд на кисти девушки и отметил, что ее рука изящна и мала. Однако эта мысль сразу же покинула его голову и он, едва касаясь руки жены, повел ее к выходу из церкви. Они вышли на паперть. Их ожидала карета, к которой фон Ремберг подвел девушку и помог ей сесть. Захлопнув дверцу, Кристиан обернулся к подошедшему к нему Семену.
Слава увидела в окно, что Любаша по велению мужа осталась стоять на паперти. А Артемьев, затравлено выдавив из себя неискреннюю улыбку, угодливо поклонился Кристиану.
– Вы исполнили свой долг, – услышала Слава слова новоиспеченного мужа. Семен вновь поклонился. Но фон Ремберг уже отвернулся от него. Девушка в этот миг заметила взгляд Кристиана и напряглась, так как взор молодого человека показался ей ледяным и страшным, а выражение его лица увиделось ей злым, извращая его облик, делая его до крайности неприятным. Он быстро отвернулся от нее и, ловко вскочив в седло, сделал знак своим людям. Карета тронулась и Слава, печально отметила, что ее муж не горит желанием общаться с ней, ибо даже не сел рядом с ней карету.
Спустя час экипаж выехал за границы Москвы, следуя в сторону северной столицы России. Именно там находилось поместье фон Ремберга, как знала девушка. Ведь оставшийся день изнурительной дороги Слава ехала одна в карете. Она не видела ни всадников, ни мужа, которые сопровождали карету. Лишь звонкий мощный лошадиный топот позади кареты, напоминал ей, что неподалеку еще есть люди. Вечером они остановились на одном из постоялых дворов. Кристиан сопроводил ее в отведенную ей комнату и, пожелав ей покойной ночи, стремительно ушел. Около восьми вечера хозяйка трактира принесла ей ужин и заявила, что заберет грязную посуду поутру. Весь оставшийся вечер девушка напряженно ожидала появления в ее комнате молодого человека. Трепещущая она ходила от окна к кровати, так и не раздеваясь, сняв лишь перчатки. В комнате было холодно, поскольку камин не был затоплен.
Солнце давно село, но фон Ремберг так и не появился. Девушка в нерешительности подошла к окну, не зная, что ей теперь делать. Она невольно вспомнила недавнюю свадьбу Семена и сравнила ее со своей. Свадьба брата была веселой, шумной и многолюдной. А ее свадьба скорее походила на похороны. Церковное венчание, длинная утомительная дорога и пустынная комната в придорожном трактире. Ни гостей, ни застолья, ни поздравлений, похоже, не предполагалось.
Уже за полночь, печально вздыхая, Слава сняла с головы кружевную плотную вуаль. Она подошла к кровати и осторожно положила кружево на белое покрывало. Она решила все же раздеться и легла в постель. На удивление она быстро заснула, думая о том, что ее молодой супруг так и не пришел к ней.
Наутро через ту же хозяйку трактира фон Ремберг передал устное послание девушке о том, что он ожидает жену в восемь утра на улице. Слава вновь облачилась в свое светло-голубое платье и, захватив с собой небольшую сумочку, которую брала с собой в комнату, вышла к назначенному сроку на улицу. По дороге они остановились на обед в одном из трактиров, и во время трапезы, фон Ремберг сказал своей жене лишь пару фраз.
Только поздно вечером второго дня, их мрачная кавалькада достигла пригородов Санкт – Петербурга. Обогнув столицу по северной дороге, они въехали в усадьбу фон Ремберга, направляясь по центральной аллее к помпезному мрачному двухэтажному особняку. Карета, подъехав к невысокому каменному крыльцу, остановилась и девушка с любопытством начала через окно разглядывать новое место своего обитания. Неожиданно у окна кареты появился Кристиан и, быстро отворив дверцу, подал руку девушке. Слава вышла из кареты, поблагодарив его. Фон Ремберг неизменный в своем темном одеянии, направился к дому, невольно следя за девушкой, которая шла за ним. Едва они приблизились к крыльцу, как из высоких входных дверей выплыла к ним на встречу сухая высокая женщина средних лет с неприятным лицом. Одетая в коричневое невзрачное платье с чепцом на голове экономка подозрительно прошлась взглядом по стройной фигурке девушки в голубом закрытом платье.
– Господин Кристиан! – вымолвила женщина по-немецки, чуть наклонив голову в знак приветствия. – Мы ждали вас только к зиме. Вы вернулись так скоро.
Кристиан проигнорировал слова экономки и холодно произнес на русском:
– Ядвига, это моя жена.
– Добрый день, – произнесла приветливо Слава на русском, оправляя вуаль на голове, которая была откинута назад.
– Ваша жена, господин? – опешила экономка, и на ее лице отразилось крайнее удивление. Однако через миг Ядвига взяла себя в руки и холодновато на ломаном русском произнесла. – Добро пожаловать в усадьбу, госпожа.
Экономка посторонилась, пропуская молодых людей внутрь дома.
– Ядвига, проводи госпожу Светославу в спальню, – распорядился Кристиан.
– В вашу спальню? – осведомилась Ядвига вновь по-немецки.
– В спальню для гостей, – пояснил фон Ремберг.
Он быстро развернулся и вновь вышел наружу. Ядвига казалось вовсе не удивилась словам хозяина и, как-то недовольно поглядывая на Славу, осведомилась:
– Ваши вещи в карете, госпожа?
– Да, – ответила Слава.
– Следуйте за мной, госпожа, – произнесла без эмоций экономка. – Позже Потап принесет ваши вещи.
Осторожно ступая по резной широкой деревянной лестнице из темного дерева, Слава озиралась по сторонам. Богатство и роскошь царили повсюду. Гобелены, изображающие диковинные сцены охоты, деревянные резные панели, мраморные вазы служили украшением внутреннего убранства особняка.
Слава потянулась и открыла усталые веки. Комната, озаренная ярким утренним светом, вся сияла. Утро настало неожиданно и девушка, тяжело вздохнув, села на постели. Всю предыдущую ночь она не сомкнула глаз, ожидая, что Кристиан фон Ремберг придет в ее спальню. Но он вновь не появился, как и в предыдущую ночь на постоялом дворе. Только под утро тревожный сон пришел к ней, а мрачные образы во сне терзали ее существо.
Спустив ноги с высокой кровати, девушка оглядела просторную комнату, стены и интерьер которой был выдержан в бледно-лиловых и голубых тонах. Вчера вечером в полумраке, она почти не разглядела убранство спальни, ибо единственная горящая свеча едва не освещала большое пространство. Сегодня же утренние лучи золотили переливающимся светом спальню. Удивленно раскрыв глаза, девушка начала осматриваться вокруг. Роскошные бархатные портьеры, ажурный барочный столик у окна, светлый мягкий ковер на полу и картины в позолоченных рамах с обнаженными нимфами и фавнами, шелковые обои и гобелены – все показалось Славе необычным и удивительным. Встав с кровати в ночной рубашке, Слава прошлась по комнате, восхищенно прикасаясь к шелковым тканям, в которые были затянуты, кресла, стены и маленькие пуфики.
Приблизившись к кувшину с водой и большой миске, она проворно умылась. Раскрыв свой немногочисленный багаж, который так и стоял в углу комнаты, девушка достала темное закрытое до горла платье из плотного сукна и облачилась в него. Она не носила ни фижмы ни корсет, как того требовала мода, и ее платье простым стройным фасоном скорее напоминало облачение монахини, чем светской дамы. Затем она взяла шапочку-косынку, наподобие монашеского апостольника с круглым вырезом для лица светло серого оттенка, приготовив его для одеяния, и положила на спинку кресла. Подойдя к трюмо с большим овальным зеркалом в причудливом цветочном обрамлении из лепнины, Слава одобрительно оглядела свой скромный наряд и начала расплетать толстую косу. Она взяла в руку мягкую щетку для волос и принялась расчесывать свои светлые пряди. В этот момент в комнату громко постучали.
– Войдите, – ответила девушка и, обернувшись к двери, устремила взор на вошедшего, чувствуя, как забилось сильнее ее сердце от предвкушения встречи с мужем. Но в спальню чопорно вплыла мадам Ядвига. Кинув недовольный взгляд на нетронутый поднос с вчерашней едой, экономка заявила на ломаном русском:
– Доброе утро, госпожа. Это ваша камеристка – Ульяна.
Слава увидела, как за спиной Ядвиги топчется стройная высокая девушка в черном строгом платье, белом переднике и чепце на темных волосах. Девушка, которой на вид было около двадцати лет, заискивающе улыбнулась и присела в реверансе.
– Здравствуйте, барыня, – произнесла Ульяна, очень тихо по-русски.
Мадам Ядвига важно прошествовала на середину комнаты и, обращаясь к Ульяне, распорядилась:
– Убери кровать, разбери вещи госпожи и приберись в комнате.
– Слушаюсь, – ответила Ульяна, вновь угодливо присев в реверансе и проворно подошла к кровати. Ядвига обернулась к Славе и, все тем же надменным тоном, спросила:
– Вы спуститесь вниз, госпожа, или подать завтрак сюда?
– Я спущусь.
– Как вам будет угодно, – сказала холодно Ядвига и уже направилась к двери.
– А мой муж? – окликнула Слава экономку. Женщина медленно обернулась.
– Вы что-то сказали, мадам? Я не расслышала, – желчно произнесла Ядвига.
– Мой муж он уже встал? – повторила громче Слава.
– Он уехал из поместья еще вчера вечером.
– Он оставил для меня записку или письмо?
– Нет, госпожа.
– А господин фон Ремберг не говорил когда вернется? – не удержалась от вопроса Слава.
– Нет. Он никогда не докладывает о своих планах. Он может вернуться и завтра и через год. Это в его духе.
Ульяна уже заправила кровать и принялась развешивать немногочисленные платья Славы в резной деревянный шкаф. Мадам Ядвига удовлетворительно отметила, что камеристка делает все правильно и вновь взялась за ручку двери. Слава вновь окликнула ее:
– Мадам Ядвига, могу я попросить вас?
– Да? – домоправительница недовольно обернулась к девушке.
– Вы могли бы после завтрака показать мне дом?
– Наверное. Если у меня будет время.
– Спасибо, – улыбнулась ей Слава и вновь принялась расчесывать волосы. Мадам Ядвига, сделав каменное выражение на лице, окликнула Ульяну:
– Ульяна, помоги госпоже фон Ремберг причесаться! – с этими словами экономка исчезла за дверью.
Когда девушки остались одни, Слава улыбнулась Ульяне и приветливо попросила:
– Ульяна, а ты могла бы мне показать, где у вас здесь баня?
– Конечно, барыня.
Усадьба фон Ремберга была небольшой, но довольно просторной. Двухэтажный помпезный особняк в барочном стиле, являл собой главное строение вотчины Кристиана. Большая часть слуг, которые служили в усадьбе фон Ремберга, были вольными. В основном это были приезжие немцы, привезенные Кристианом из Пруссии и которым фон Ремберг выплачивал небольшое жалование. Третью часть слуг составляли дворовые крестьяне крепостные, приведенные из соседних деревень. Около трех дюжин человек служили в доме и еще столько же обсуживали небольшую усадьбу, небольшой яблоневый сад, конюшню с лошадьми и кожевенную мастерскую, которая приносила небольшой, но постоянный доход.
День Славы прошел незаметно, так как девушка посвятила все свое время на знакомство со слугами, изучению особняка и прогулке по усадьбе фон Ремберга. Еще утром познакомившись и разговорившись с приятной полной кухаркой Матильдой, Слава узнала, что владения мужа не ограничиваются одной усадьбой. И его вотчина довольно обширна и включает в себя деревни, земельные угодья, леса и поля, простираясь на несколько верст на юго-запад от усадьбы. Как ранее уже рассказывал ей фон Ремберг, он со всеми слугами жил в России уже более двух лет. И только год назад фон Ремберг закончил строительство особняка и жилых построек на этой окраине новой столицы России и переехал сюда со своими приближенными слугами. В те времена Санкт-Петербург был провозглашен столицей несколько лет назад, указом царствующего Петра Алексеевича и в настоящее время город активно застраивался служебными зданиями, промышленными предприятиями, церквями и частными особняками вельмож.
Матильда поведала девушке, что в прошлом году фон Ремберг так же приобрел во владение четыре близлежащие деревни с крепостными, всего около тысячи душ. Крестьяне снабжали усадьбу продуктами, кожами, лошадьми и другими натуральными изделиями, а также на полях выращивали зерно, гречу и рожь на продажу. В поместье имелся управляющий, который редко показывался в усадьбе и в основном занимался некими торговыми делами, обустройством деревень и надзором за выращиванием урожая. Тридцатилетняя немка Матильда была вполне довольна своим существованием в северной стране и поведала Славе, что, наконец то, у нее есть жених – один из русских мужиков – вдовцов, работающий в кожевенной мастерской.
Несмотря на весь скептицизм Ядвиги, Кристиан фон Ремберг вернулся в усадьбу под вечер. И Слава смогла немного поговорить с мужем за вечерней трапезой. Он был, как и обычно приятен, немногословен и методично расспрашивал девушку, чем она занималась весь день. Слава приветливо отвечала ему, немного смущаясь, и с интересом разглядывала его, пытаясь привыкнуть к своей новой роли жены, ибо нынче молодой человек невероятно нравился ей. В эти интимные моменты, когда они трапезничали одни в мрачноватой столовой, Слава в глубине души мечтала о том, что уже вскоре они с Кристианом заживут, как настоящие супруги и будут спать в одной спальне.
Около девяти вечера, когда молодые люди сидели напротив друг друга в гостиной, фон Ремберг начал вести себя весьма странно. В тот миг он рассказывал девушке о своей новой задумке, о переустройстве правого крыла дома, как вдруг лицо Кристиана напряглось, а по его телу прошла судорожная дрожь. Он тут же вскочил на ноги и, извинившись перед Славой, стремительно покинул гостиную, заявив, что он вспомнил о некоторых неотложных делах, которые надо было немедленно разрешить. Слава удивленно проводила мужа взглядом, не понимая, отчего он так неожиданно покинул гостиную. В тот вечер она, как и накануне, в десять вечера поднялась в свою спальню. Раздевшись и проворно вымывшись в подогретой воде, услужливо приготовленной Ульяной, девушка отпустила горничную и присев на кровать, принялась ждать мужа. Но, как и в предыдущие две ночи, Кристиан так и не появился у нее. Около полуночи, Слава уснула одна, напряженно размышляя о том, отчего ее муж не желает интимного общения с ней. Тем не менее, она прекрасно видела, что ее общество не тяготит его, а наоборот весьма занимает его. Ведь облик мужа таинственный, интересный, сдержанный и эффектный будоражил сознание девушки. Слава неистово хотела, чтобы они с Кристианом стали близки телесно и мечтала об его объятиях и поцелуях.
Следующий день Славы прошел, как и предыдущий, с той лишь разницей, что девушка помогала кухарке Матильде с обедом, а затем долгое время гуляла по саду. Поговорив с садовником Демьяном, Слава узнала о том, что управляющий никак не хотел закупить новые саженцы. Об этом она решила рассказать Кристиану вечером. Фон Ремберг, как и накануне позавтракав с женой, будучи доверенным лицом прусского посланника, еще поутру уехал на службу. Возвратился он в усадьбу только вечером к ужину. За вечерней трапезой на вопрос жены, может ли она попросить его об одном одолжении Кристиан, удивленно подняв брови, кивнул:
– Разумеется, мин херц. Что вы хотели?
– Ваш садовник Демьян хочет высадить небольшие цветники из роз, но господин Дерюгин, ваш управляющий никак не дает денег на покупку саженцев.
На это заявление фон Ремберг удивленно поинтересовался:
– Светослава, вы, что же, беседовали со слугами по душам?
– Да и не только с садовником. Ваша кухарка Матильда очень приятная женщина. Она рассказывала мне о поместье, пока мы вместе готовили это жаркое.
– Что за манеры, мин херц? – возмутился вмиг Кристиан. – Зачем вы проводите время на кухне со слугами? У вас что, нет других дел?
– Но чем же мне себя занять? Вы весь день на службе, одна я скучаю.
– Читайте, вышивайте, гуляйте по саду. Вы дворянка, не забывайте об этом. И это не дело проводить время рядом с челядью.
– Матушка всегда учила меня не разделять людей на простых и дворян.
– Слава, вы так изысканы и начитаны. Зачем вы опускаетесь до простого люда и ведете с ними задушевные беседы? Отныне вы госпожа фон Ремберг и должны соответствовать своему положению. Оттого прошу вас впредь не говорить со слугами по душам. Ваша обязанность давать им то или иное поручение и только.
– Если вам так хочется, Кристиан, я не буду более общаться со слугами, – тихо ответила девушка, боясь вызвать неудовольствие обожаемого супруга.
– Вот и правильно, мин херц. И упаси вас Бог впредь помогать на кухне. Это никуда не годиться. Вы должны пребывать в неге и спокойствии. Быть мне послушной и вести себя подобающе. Вы поняли меня?
– Да, Кристиан, простите. А могу я кататься верхом?
– Верхом? Зачем это?
– Но у отчима в доме я почти ежедневно каталась верхом.
Фон Ремберга стал напрягать этот разговор. Он понимал, что надо изолировать девушку от всех. От слуг, которые могли сболтнуть лишнее и от посторонних людей, которые так же могли как-то повлиять на его планы относительно этой девицы.
– Я думаю, нет. В моей конюшне всего три рысака. Один жеребец слишком стар, второй постоянно при мне. А третья кобыла слишком норовиста и не раз сбрасывала меня с седла, – умело соврал фон Ремберг и, увидев, как личико девушки совсем сникло, он добавил. – Если вам угодно я могу проводить с вами больше времени. Например, я буду возвращаться чуть раньше, и мы сможем вместе гулять по саду. Что вы об этом думаете?
Он попытался даже изобразить на своем лице подобие улыбки, понимая, что должен играть свою роль как можно лучше, чтобы затуманить ее наивную юную головку. Кристиан жаждал, чтобы Слава быстрее прониклась к нему симпатией и нежными чувствами, ведь только тогда, возможно, ему бы удалось завершить дело, задуманное Верховным.
– Я буду очень рада этому, Кристиан, – ответила Слава и ласково улыбнулась ему.
