Текст книги "Битая карта (сборник)"
Автор книги: Ариф Сапаров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)
Спустя день или два пополз зловещий слушок. Из избы в избу, из деревни в деревню. Настойчиво твердили, что вдова покойного богатея бесстыдно спит с младшим его братом Михеем, что богатство досталось не ей, а нелюдимому и мрачноватому Михею, ставшему вдруг хозяином в доме. Словом, нечисто что-то у Григорьевых, весьма подозрительно.
А на третий день явилась к становому приставу соседка Егорши – старая Кузьминична. Явилась, бухнулась на колени, запричитала в голос, по-бабьему. Нет ей терпежу и душевного покою с той окаянной ночи, должна она рассказать начальству обо всем, что видела, а там будь что будет.
По словам старухи, получалось, что не удавился вовсе Егорша, как считают добрые люди, а был задушен и повешен родным своим братом Михейкой. Кузьминична будто бы выходила во двор в ту самую ночь, услышала приглушенные голоса у соседей и сама все увидела, а крикнуть или позвать народ испугалась.
– Не врешь, дурища? – прохрипел становой пристав, чувствуя, что Кузьминична говорит истинную правду. Первой его мыслью было тотчас ехать в Стрелицы, скрутить руки Михейке, но тут же, несколько поостыв и собравшись с мыслями, он передумал. Не голытьба теперь этот Михейка, первый в волости хозяин, наживешь еще кучу неприятностей. Вместо Стрелиц становой покатил в уезд, решил посоветоваться.
К вечеру того же дня случилось новое происшествие, всколыхнувшее всю деревню. Воротясь из волости, Кузьминична надумала попариться в баньке, маленько прийти в себя после пережитых волнений. Взяла веник, спустилась в овражек, где стояли по берегу высохшей речки черные деревенские бани, и не вернулась больше домой, сгорела заживо.
Мальчишки, первыми прибежавшие на пожар, не слышали ни криков, ни стонов Кузьминичны. И никто толком не знал, что же помешало старухе выскочить из огня.
Вскоре Михея Григорьева арестовали и увезли в Порхов, а оттуда в Псков. Дознание тянулось с полгода, вину свою он яростно отрицал, благо мертвые обличать не способны, а судебно-медицинская экспертиза констатировала смерть Егорши от удушья.
Освободившись из-под ареста, Михей приехал в Стрелицы, в столицу возвращаться не захотел. С вдовой брата жил не таясь, обвенчался даже в церкви. Был расчетлив, хитер, оборотист, нисколько не уступая покойному Егорше, год от года прикапливал капитал, выбившись в почитаемые начальством персоны.
Каином его звали в народе за глаза, с опаской.
В ту же пору, сразу после тюрьмы, вздумал пристраститься к политике, хотя и не терпел из-за этого сколько-нибудь заметных убытков. Приезжали к нему в Стрелицы чисто одетые господа из Петербурга, шептались о чем-то, неделями гостили на хозяйских даровых харчах, прячась от любопытных взоров. Бывал у него, как утверждали, и Борис Викторович Савинков. Скрывался будто бы от полиции перед своим бегством за границу.
Псковская папка обо всем этом, естественно, умалчивала, поскольку заканчивалась невразумительным прокурорским вердиктом. Все эти сведения Александр Иванович собирал постепенно, накапливая документ за документом.
Выяснил, к примеру, что состоит Колчак, он же Каин, он же Михей Григорьев, при особе руководителя «Союза» как бы в личных осведомителях, старательно выслеживает разуверившихся членов организации, мечтающих вернуться на родину. Таинственную смерть полковника Мерцалова, найденного зарезанным на окраине Варшавы вскоре после съезда савинковцев, молва приписывала холопскому усердию Колчака. Упорно говорили, что полковник вроде бы разоткровенничался с Григорьевым о своем намерении идти в советское посольство с повинной и поплатился за это жизнью.
Штришок подбирался к штришку, факт к факту, рисуя вполне законченный портрет братоубийцы, полицейского филера, кровавого бандита. Неизвестно было, пригодятся ли когда-нибудь эти материалы, помогут ли судьям вынести справедливый приговор. Александр Иванович не думал об этом, продолжал работу с привычным упорством и методичностью. Врага нужно знать – это первейшее условие, нарушать которое никак нельзя, а раз так – значит, пригодятся его материалы, лишними не будут.
И вот судьба устраивала ему личное свидание с пойманным Колчаком. Поезд прибывал в Псков в половине седьмого. Рановато, конечно, для допроса, тем более разговор у них неизбежно затянется. Недурно бы чуточку отдохнуть с дороги, часик хотя бы, или полчасика. Только вряд ли что из этого получится. Слишком многого ждал он от допроса Колчака, чтобы позволить себе отдых. Нет, начинать придется сразу, несмотря на ранний час. Псковские товарищи его встретят, предложат ехать в гостиницу, а он скажет, что великолепно выспался в поезде и готов немедленно приступить к допросу.
Минут за пятнадцать до Пскова, когда за окнами мелькнули давно знакомые строения пригородной станции, в купе заглянул проводник.
– Товарищ комиссар, прибываем почти по расписанию. А вы никак и не заснули совсем?
– Успеем, дружище, – весело сказал v Александр Иванович. – Выспаться никогда не поздно…
Допрос Колчака
Наивное охотничье начало. – Мессинг рекомендует поторопиться. – «Счет» предъявлен сполна. – Колчак, он же Каин, он же Скобарь. – Пилюлю преподнесут через двое суток
(Следственная комната с зарешеченным окном. Конвоиры вводят арестованного.)
Следователь. Устраивайтесь, пожалуйста, удобнее. Вот сюда, на этот стул. Ногу можете вытянуть. Перевязка, как мне доложили, сделана хорошо и страшного ничего нет. Хирург, по крайней мере, спокоен за ваше здоровье. Итак, давайте знакомиться. Фамилия моя Ланге, я старший оперуполномоченный Петроградского ГПУ и прибыл, кстати, ради разговора с вами. При задержании вы назвали себя Никандром Самойловым, уроженцем Новгорода. Продолжаете настаивать на своей версии?
Григорьев(морщит лоб, непонимающе). Неграмотные мы, батюшка… Чевой-то не разберу…
Следователь. Ваша фамилия, имя и отчество? Сословие? Когда и где изволили родиться? Словом, как записывать в протокол?
Григорьев(облегченно). Вон чаво, а я-то никак не могу сообразить! Так ведь сказывал начальникам, записано все на бумагу. Никандр, стало быть, Самойлов, по отцу Иванов. Пятьдесят девять годков мне, на покрова сполнится шестьдесят… Сословия крестьянского либо мещанского, это как тебе понравится. Еще чаво надобно?
Следователь(с видимым удовлетворением). Прекрасно, Никандр Иванович, так все и запишем… А чавойкать, между прочим, не следует, напрасно себя затрудняете…
Григорьев. Чаво, милый? Не возьму никак в толк…
Следователь. Тут и брать нечего. Не затрудняйтесь, говорю, зряшные это хлопоты… С какой целью прибыли к пограничному кордону, в деревню Пустой Лог?
Григорьев. Охотники мы, батюшка… На медведя ходим, на волка…
Следователь(весело). С гранатами и маузером? Это становится занятным, Никандр Иванович! Не приходилось что-то слышать про такую охоту… Выходит, медведи ваши жительствуют возле Государственной границы?
Григорьев. Кто ж его знает, граница там либо чистое поле. Вывески нету… Схватили ночью, ремнями вяжут, а за что – не говорят…
Следователь(сочувственно). Ай-я-яй, какое безобразие! Чистейшей воды произвол! Схватили человека, к тому же раненого, смелого охотника на медведей! Ранение, кстати, получили на охоте?
Григорьев. Истинно так, на охоте. Вдвоем мы были, с суседом моим Тимохой… Стрельнул дурак неаккуратно, испужался и сбег, бросил меня одного пропадать…
Следователь(перестал улыбаться, испытующе смотрит на Григорьева). Ну вот что, Михей Григорьевич, пора и честь знать. Человек вы неглупый и, надеюсь, соображаете, что комедиями дело не кончится…
Григорьев. Какими такими комедиями? Истинно говорю, как перед господом богом…
Следователь. Пятеро из вашей банды нами арестованы. Чувствуете, что это означает? Пятеро! И показания дают с огромным усердием, не придуриваются… Таким образом, опознание вашей личности никакого труда не составит. Да вот вам и доказательство, если желаете! (Протягивает Григорьеву его фотографию.) Варшавская, обратите внимание, новейшая. Узнаете себя?
Григорьев(после долгой паузы). Ошибка это, товарищ Ланге, не знаю я ничего…
Следователь. И учтите, Михей Григорьевич, что запирательство обычно усугубляет вину. За вами и без того вполне достаточно грехов. Стоит ли навешивать на себя лишнее?
Григорьев. Товарищ Ланге, вы послушайте…
Следователь. Давайте условимся, Григорьев, чтобы не было между нами недоразумений. Товарищем вам я быть не могу и не желаю. Вы убийца, бандит, наемный слуга международного капитала, а я честно служу своему народу.
Григорьев(опустил голову). Извиняйте, если не так сказал. Только не убийца я и в бандитах не был.
Следователь. Хорошо, с этим у нас хватит времени разобраться. Давайте уточним формальности. Ваша фамилия, имя и отчество?
Григорьев(глухо). Сами знаете…
Следователь. Итак, вы Михей Григорьевич Григорьев из деревни Стрелицы Порховского уезда? Год рождения тысяча восемьсот шестьдесят третий? Так я говорю или не так?
Григорьев. Все правильно.
Следователь. Хорошо. Теперь скажите, где и когда перешли Государственную границу? Кто вам помогал? Сколько человек насчитывалось в банде?
Григорьев. Господи, да не было этого! Не было! В лесу жил, в землянке, от власти скрывался, конокрадством промышлял – это правда, это все было, а границу никакую не знаю…
Следователь. Ну и чудеса на белом свете! Выходит, по-вашему, гостиница «Брюль» расположена в лесу? А мне-то говорили, что на Запольной улице в городе Варшаве… Этак, чего доброго, вы и Бориса Викторовича не знаете?
Григорьев. Не слыхал про такого…
Следователь. А он вас, представьте, числит в своих приятелях. Михей Григорьевич, говорит, доподлинный представитель трудового крестьянства и украшение нашего «Народного союза защиты родины и свободы»…
Григорьев. Мало ли кому взбредет в голову…
Следователь. Ну, к Борису Викторовичу мы еще вернемся. Скажите, Михей Григорьевич, за что это вас прозвали Колчаком? С покойным адмиралом вы, надеюсь, не в родстве?
Григорьев. Затрудняюсь объяснить. В деревнях вообще любят давать прозвища…
Следователь. Решили, значит, отпираться напропалую? Дело хозяйское, вам виднее. Обязан, однако, предупредить: ничего хорошего это не даст. Отвечать так и так придется за все, что числится у нас за бандитом по прозвищу Колчак…
Григорьев(угрюмо). Насчитали небось много?
Следователь. Изрядно, Михей Григорьевич. И суд к тому же будет знать, что стоит перед ним враг неразоружившийся, упорствующий, а потому особой социальной опасности…
Григорьев(с внезапно прорвавшейся злобой). Все равно живым от вас не уйти! Расстреливайте! Хоть сейчас можете, смерти я не боюсь!
Следователь(миролюбиво). Зачем же куражиться, Михей Григорьевич? Тем более в вашем-то возрасте… А смерти вы, между прочим, боитесь. Бандиты, они ужасно храбрые, когда других убивают, а сами обычно расстаются с жизнью пакостно, не по-людски… Все равно, говорите, живым не уйти. Ну что ж, попробуем внести полную ясность и в этот вопрос. Лично я, будь моя воля, расстрелял бы вас без малейшего колебания. Как заклятого врага рабоче-крестьянской власти, как убийцу и предателя. Но решение суда предугадывать не возьмусь. Всякое бывает в судебной практике…
Григорьев(после паузы). Чего вы хотите?
Следователь. Правды, Михей Григорьевич! Одной лишь правды, и ничего больше. Нет, пожалуй, хотелось бы еще почувствовать ваше желание хоть как-то исправить вред, нанесенный вами народу…
Григорьев. Спрашивайте, гражданин Ланге.
Следователь. Вот это другой разговор. Прежде всего, сами должны понять, мы не имеем намерения упустить кого-либо из вашей банды. Следовательно, фамилии, клички, пароль, шифр, адреса конспиративных квартир и явок. Все абсолютно точно, без вранья. Это – во-первых. Далее – секретные документы, взятые вами в Демянске, деньги. У кого они, где спрятаны. Это – во-вторых. Для начала, полагаю, хватит…
Григорьев(неловко опустил раненую ногу, стонет). Не подвезло мне, гражданин Ланге. Подстрелили с самого начала, как куропатку…
Следователь(сурово). А учителю отрадненской школы, которого вы убили? Повезло, считаете? Парню было двадцать три года, жить бы да жить… Словом, давайте ближе к делу. Сколько человек перешло границу?
Григорьев. Шестнадцать.
Следователь. Прошу перечислить по фамилиям.
Григорьев(мнется). Всех вряд ли назову… Всех командир отряда знает, мое дело маленькое…
Следователь. Бросьте врать, Григорьев! Вас назначили командиром, нам это известно.
Григорьев. Видит бог, не меня, гражданин Ланге! Командиром был у нас полковник один…
Следователь. Фамилия полковника?
Григорьев. Это мне неизвестно. Звали его Артемием Петровичем…
Следователь. Не полковник ли Мерцалов случайно?
Григорьев(остолбенело, после паузы). Нет, не он.
Следователь. Правильно! Как же я мог запамятовать? Ведь полковника Мерцалова зарезали в Варшаве. За что его так? Не приходилось слышать?
Григорьев(спокойнее). Разное люди болтали. Скорей всего, драка получилась, по пьянке…
Следователь. Вот оно что, стало быть, по пьянке. А не за то, что собрался идти в советское посольство?
Григорьев. Не слышно было об этом…
Следователь. Эх, Григорьев, Григорьев! Ничего-то вы не слышали, ничего не знаете… Придется, видно, освежать вашу память, другого выхода не вижу… Ну ладно, сейчас мы устроим небольшой перерыв. (Нажимает кнопку звонка. Входит конвойный.) Придвигайтесь поближе к столу, пишите…
Григорьев. Что писать-то?
Следователь. Сами знаете что, не маленький. Все по порядку описывайте. И про документы непременно. Где мобпланы, где копии приказов Реввоенсовета?
Григорьев. Откуда же мне знать об этом? Документы с командира спрашивайте, с Артемия Петровича.
Следователь. А командир где? В общем, советую особенно не ломаться, Михей Григорьевич. Вы не в том положении, когда можно заставлять себя упрашивать. Вот бумага, вот перо, садитесь и пишите все без дураков…
(Допрос прерван в девять часов утра.)
Александр Иванович. Дежурная, соедините меня с ноль шесть! Благодарю. Это товарищ ноль шесть? Докладывает Печатник!
Мессинг. Здравствуй, дорогой! Ну, что там у тебя?
Александр Иванович. Все правильно, ошибки никакой нет. Встретились, тихо беседуем. В общем, принюхиваемся друг к другу, как положено для начала…
Мессинг. Впечатление какое?
Александр Иванович. Трудно пока сказать, но думаю, все будет в порядке. Осторожен, конечно, неглуп. Прикинулся сперва дурачком, изображал из себя охотника…
Мессинг. Кого? Не понял, повтори, пожалуйста!
Александр Иванович. Охотника на медведей и волков… Заблудился, дескать, случайно был ранен товарищем и тому подобное…
Мессинг. Вот сукин сын! Ну, а ты что? По биографическим моментам спрашивал?
Александр Иванович. Нет еще, не успел. Кое-что, правда, дал почувствовать. Мерцалова проглотил с трудом, едва не подавился со страху. Сидит сейчас, пишет… Все новое вам сообщат без промедлений.
Мессинг. Ты особенно с ним не затягивай. Чует мое сердце, готовят они нам пилюлю… Будь здоров, желаю успеха!
Александр Иванович. Вас понял, до свидания.
(Допрос возобновляется в девять часов сорок минут.)
Следователь. Много ли успели написать, Михей Григорьевич? (Берет исписанный Григорьевым лист, внимательно читает.) Да, негусто, негусто у вас… Границу перешло шестнадцать человек, а здесь всего пять фамилий.
Григорьев. Кого лично знаю, того и вписал…
Следователь. А документы? У кого они сейчас? У кого деньги, украденные в Демянске?
Григорьев. Не знаю. Должно быть, все у Артемия Петровича…
Следователь. Когда вы с ним расстались, с этим Артемием Петровичем?
Григорьев. Меня приказано было отправить обратно. Поскольку стал бесполезен и вообще лишняя обуза для отряда. Артемий Петрович лично распорядились в прошлую субботу…
Следователь. Выходит, вы и в налете на Демянск не принимали участия?
Григорьев. Какие налеты… С раненой-то ногой?
Следователь. Вы знаете, Михей Григорьевич, ложь часто бьет по ее автору. Причем с беспощадной силой. Ведь мы располагаем свидетельскими показаниями участников вашей же банды. Например, о том, кто пытал старого часовщика в Демянске, кто его допрашивал.
(Григорьев молчит.)
Следователь. Я вас честно предупреждал, что врать не стоит. Кстати, при обыске не был обнаружен кожаный мешочек с золотом. Куда вы его спрятали?
Григорьев. Не было у меня золота.
Следователь. Значит, опять врете?
Григорьев. Правду говорю, истинную правду.
Следователь. Дело хозяйское, можете продолжать в том же духе. План ваш в общем-то примитивный и совершенно несостоятельный. Дескать, я всего лишь рядовой участник банды, к тому же ранен, в особо опасных преступлениях участия не принимал… Короче говоря, спрос с меня маленький. Так, что ли, Михей Григорьевич?
Григорьев. Хотите – верьте, хотите – нет…
Следователь. А примитивный он по той причине, что всех нас считаете за глупцов. Сбежал, мол, Михей Григорьев три года назад к Булак-Балаховичу – и концы в воду. Но вы заблуждаетесь, Колчак!
Григорьев. Какие за мной концы? Нет за мной ничего!
Следователь. Есть, есть, Григорьев! Все помним, память у нас хорошая. Мятеж, к примеру, в Городовицкой и Верхнешелонской волостях…
Григорьев. То народ восстал против большевиков. С народа и спрашивайте…
Следователь(с подчеркнутым спокойствием). Народ, говорите? А кто же, в таком случае, объявлял «Директорию Порховского уезда», за что и прозван Колчаком? Народ? А кто зверски замучил семерых питерских рабочих из продотряда, коммунистов Выборгской стороны? Кто глаза им выкалывал и в животы напихивал зерно?
Григорьев. Самосуд был, известное дело… Всеобщее возмущение крестьянской массы…
Следователь. Нет, Григорьев, не выйдет это у вас! За спины других спрятаться нельзя, и крови с рук не отмоешь.
Григорьев. Не убивал я никого.
Следователь. Лжете, именно вы и убивали! (Достает из папки какую-то бумагу.) Вот, между прочим, акт от четвертого июня тысяча девятьсот девятнадцатого года, составленный комитетом бедноты деревни Петровка Городовицкой волости. Той самой Петровки, где погибли наши товарищи. Прошу познакомиться.
Григорьев(в смятении отталкивает от себя бумагу). Вранье все. Никого не убивал.
Следователь. Читайте, читайте, там сказано, что вы делали! Ах, не желаете? (Берет бумагу, читает.) «…Вышеуказанный Михей Григорьев, кулак и мироед из деревни Стрелицы, схватив штык от винтовки, выколол оба глаза комиссару отряда за то только, что комиссар крикнул, что взойдет опять заря Советской власти. Вышеуказанный Михей Григорьев выкалывал глаза и кричал, что тебе, мол, жидовское отродье, не видывать ясного солнышка…» Читать дальше?
Григорьев. Хватит… Я все объясню…
Следователь. Тошно, значит, слушать?
Григорьев. С восстанием была история, впутался сдуру… Многие тогда колобродили, не я один. Только зачем же лишнее приписывать? Про выкалывание глаз и прочее. Не было этого, не в моей это натуре…
Следователь(насмешливо). Вот оно что, а я, представьте, не догадался! Кроткий, стало быть, имеете характер? Как у ангелочка с крылышками?
Григорьев. Не надсмехайтесь, гражданин Ланге. Воля ваша, можете мне не верить, но рук на человека поднять не могу.
Следователь(тихо, почти шепотом). А на брата если?
Григорьев(растерялся). На брата?
Следователь. Да, да, на старшего своего братца Егора Григорьевича Григорьева, которого вы соизволили повесить, инсценировав самоубийство. Неужто забыли?
Григорьев(после паузы). Сам он. Сам… (Начинает всхлипывать, почти в истерике.) Сам себя порешил Егорша…
Следователь. Странно и непонятно… С чего бы вдруг Егорше вешаться? Приехал младший брат в гости, праздник в избе, водку все пьют, пляшут, а он ни с того ни с сего в петлю…
Григорьев. Помутнение разума нашло.
Следователь. И старуха соседка сожгла себя в помутнении разума? Не многовато ли совпадений, Михей Григорьевич?
Григорьев(кричит). Но меня оправдали! Разве вам неизвестно об этом? По суду оправдали!
Следователь. Потише, пожалуйста, глухих здесь нет. Не оправдали вас, а выпустили за недостатком улик, хотя улик этих было вполне достаточно. Чем-то вы приглянулись начальству. Послушайте, Григорьев, а в царской охранке вы не служили?
Григорьев(в страхе). Нет, нет! Что вы!
Следователь. И про это, значит, успели забыть? Агентурную-то хоть кличку помните?
(Григорьев молчит.)
Следователь. Забыли? Ничего не попишешь, надо опять напоминать. (Достает из стола документ.) Вот ваша карточка. Не копия, между прочим, подлинная. Вот и фотографии. Все честь по чести – в профиль и в фас. Узнаете себя? Молоденький еще, симпатичный… Что ж тут написано? (Читает.) Итак, кличка ваша Скобарь, отделение агентурное, завербованы были бароном Остен-Сакеном, служили старшим дворником в Петербурге, на Малой Дворянской, в доме госпожи Садыриной. Все ли правильно записано, Михей Григорьевич? Могли ведь напутать.
(Григорьев молчит.)
Следователь. А получали как? Помесячно или за отдельные услуги? Рубликов, наверно, по десяти?
(Григорьев упорно молчит.)
Следователь. Язык отнялся? Понимаю, Михей Григорьевич, это иногда случается. Вот только сочувствовать нет охоты… Так сколько же кличек было у вас? Не много ли для одного человека? Начали со Скобаря, затем стали Колчаком, почти адмиралом в волостном масштабе. Кроме того, деревенские окрестили вас Каином. Весьма метко, согласно библейскому сюжету. Кого Каин убил? Кажется, брата своего Авеля…
Григорьев(тяжко вздыхает). Жизнь меня закрутила, окаянная… Как смолоду началось, так все и крутила до конца…
Следователь. Что верно, то верно: покрутило вас сверх всякой меры. И заметьте, Михей Григорьевич, всегда в одном направлении. От мелкого услужения в охранке до убийства родного брата и открытого бандитизма… Скажите, Григорьев, а Борису Викторовичу известно о вашем сотрудничестве с царской охранкой?
Григорьев. Ну, это лишнее.
Следователь. Так я и думал. Интересовался, знаете ли, вашей персоной, еще до знакомства нашего, просматривал разные документики. Вот ведь до чего занятно получается: единственный крестьянин в организации у господина Савинкова, да и тот на поверку оказался платным полицейским осведомителем! Борису Викторовичу такое совпадение вряд ли понравится… Впрочем, и сам он, как видно, не совсем безгрешен по части сотрудничества с охранкой. Как, согласны со мной, Михей Григорьевич?
Григорьев. Вот уж чего не знаю, того не знаю. Вам лучше знать, гражданин Ланге. Серьезно работаете, обстоятельно. Недаром вас Борис Викторович хвалит, можете гордиться.
Следователь. Вот как! Неужто хвалит?
Григорьев. Самому доводилось слышать. Начнет отчитывать братца своего, Виктора Викторовича, и непременно Чекой попрекнет. Учись, мол, у них, сукин сын, они даром хлеб не едят.
Следователь(усмехается). Пожалуй, он недалек от истины. Однако мы с вами отвлеклись, Михей Григорьевич. Давайте-ка займемся делом. Надеюсь, теперь будете давать правдивые показания?
Григорьев. Показания дать можно, отчего же не дать. (Мнется.) Вот только…
Следователь(резко). Гарантию желаете иметь?
Григорьев. К стенке становиться никому не хочется…
Следователь. Вынужден повторить еще раз: отвечать вам придется сполна, и никуда от этого не уйти! Суд примет во внимание смягчающие вину обстоятельства, если они будут. Это его законное право, а я вам судьей быть не могу.
Григорьев. От вас многое зависит.
Следователь. Не нужно торговаться, Григорьев. Лишняя и бесполезная трата времени. К тому же, должен строго предупредить: разоружаться надо до конца, безоговорочно. Мы, например, осведомлены, что бандитские ваши художества должны служить отвлекающим маневром. Какова основная задача? Что конкретно намечено в Петрограде? Когда, где, имена исполнителей? В общем, выкладывайте все начистоту. Другого выхода у вас нет…
Григорьев. Да уж это так… Достукался, сам вижу…
Следователь. Будете говорить?
Григорьев. Записывайте, гражданин Ланге. Пропадать будем с музыкой и не в одиночку…
(Допрос, с перерывом на обед, длился до шести часов вечера.)
Александр Иванович. Дежурная, срочно соедините меня с ноль шесть! Где? В Смольном? Все равно разыскать необходимо побыстрей… Да, да, совершенно не терпящее отлагательства! Позвони в приемную секретаря, попроси вызвать с бюро! Хорошо, я жду у аппарата…
Мессинг. Слушаю. Это ты, Печатник? Что там стряслось сверхсрочное?
Александр Иванович. Прервал беседу, так складываются обстоятельства. Через полчаса поезд на Питер, прошу разрешения выехать. Остальное доделают местные товарищи…
Мессинг. А в чем, собственно, дело? Питерский вариант?
Александр Иванович. Угадали, питерский. И, что плохо, времени остается в обрез…
Мессинг. С Беглым Муженьком что-нибудь?
Александр Иванович. Нет, совсем другое. Пока я в дороге, вам передадут коротенькую справочку… Сейчас ее готовят, скоро получите…
Мессинг. Пилюля горькая?
Александр Иванович. Неособенно, если принять срочные меры. Комбинация явно авантюрного типа, лезть должны к военным товарищам…
Мессинг. Времени действительно мало?
Александр Иванович. Начинают в воскресенье. Выходит, всего двое суток…
Мессинг. Давай выезжай. И скажи товарищам, чтобы быстрей передавали твою справку…
