Текст книги "Измена генерала (СИ)"
Автор книги: Ари Дале
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)
Глава 5
– Пусти меня, – я бью мужа по спине, когда он поднимается по ступеням вверх. – Пусти, кому сказала!
Естественно, никакой реакции не получаю. Тогда пробую оттолкнуться от его спины, и ударяюсь затылком о потолок. Боль такая резкая, что перед глазами темнеет. И я во избежание повторения падаю обратно.
– Ты в порядке?
Это беспокойство скользит в голосе Димы? Я даже замираю, а в это время он выносит меня из погреба. Но потом снова вспоминаю…
Разум словно красная пелена застилает. Я начинаю вырываться. Дергаюсь, кручусь, бью мужа по спине. Но его руки – тиски. Они так крепко сжимают меня, что просто нереально освободиться.
Охранники, которые встречаются по пути, нервно поглядывают на нас. Но даже не пытаются вмешаться. Один только что-то шепчет на ухо другому, и они оба натягивают на себя маску невозмутимости.
Когда Дима поднимает меня на второй этаж, заносит в комнату и запирает за нами дверь, я понимаю, что все кончено.
Бежать некуда. Договориться не получится. От генерала не скрыться.
Я становлюсь пленницей в собственном доме. С тираном мужем. Как в книжках, которые мне так нравилось читать. Вот только в реальности это совсем не романтично. И явно не здорово.
Дима бросает меня на кровать, и я задыхаюсь. Воздух выбивает из тела, а голова ударяется о кровать. Перед глазами мутнеет, но ненадолго. Через мгновение я уже вскакиваю на ноги прямо на кровати и смотрю на мужа, который своей невозмутимостью еще сильнее выводит меня из себя.
Он наблюдает за мной, словно за игрушкой. Ужасно интересной, которую хочется разобрать, чтобы понять как она устроена. За наши почти два года брака я была послушной женой, толком не спорила, я тут такое диво.
Мечусь взглядом по комнате. Сама не понимаю, чего хочу. Найти путь к отступлению или лучше что-то тяжелое, чем можно зарядить по наглой роже мужа.
Как он смеет говорить, что я ему принадлежу?! Штамп в паспорте не дает ему никаких прав!
Ох, нет! Я так просто не сдамся.
На глаза попадается дверь в ванную.
Делаю обманный маневр – шагаю влево, но быстро разворачиваюсь и прыгаю с кровати в другую сторону. Жаль, что постоянно забываю, что мой муж не простой человек. Его инстинкты обострены, как у животного. Он перехватывает меня прямо в полете. И вместо того, чтобы снова бросить на кровать, падает вместе со мной и наваливается сверху. Его тело вдавливает меня в матрас и лишает возможности двигаться.
Я не сдаюсь. Царапаю ногтями его спину. Он шипит и тянется за моими руками. Перехватывает их, но, прежде чем успевает поднять, я впиваюсь зубами в его плечо.
– Ева, блять!
Мои руки вновь зажаты за головой. Он держит меня за подбородок и прижимает мою голову к кровати.
– Прекрати истерику, – шипит муж сквозь стиснутые зубы.
– И почему я должна это сделать? – пытаюсь покрутить головой, но Дима держит так, что мне не пошевелиться.
– Какого хрена ты вообще творишь? – он впивается в меня взглядом. Это еще больше меня бесит!
– Я какого хрена творю? Ты себе этот вопрос задавал? Сначала заявляешь, что ты спал с другими бабами с самого начала нашего брака? Потом избиваешь моего друга до полусмерти? А после этого еще заявляешь, что я тебе принадлежу? Тебе в плену вообще мозги отшибло? – выплевываю я.
Знаю, что надавливаю на его больную точку. Знаю, что мои слова могут вызвать еще больший гнев. Но остановить себя не могу.
– Ты знала за кого замуж выходила, – Дима смотрит мне прямо в глаза и, кажется, не дышит. Я вообще не уверена, что передо мной живой человек.
– А ты, похоже, совсем не знаешь меня, – слезинка скатывается с уголка глаза.
Пытаюсь отвернуться. Не хочу показывать ему свою слабость. Но он держит меня крепко. Не дает сдвинуться ни на миллиметр. Смотрит прямо в глаза, будто пытается что-то там найти. Какой-то ответ на свой вопрос
– Ты меня совсем не знаешь… – мой голос дрожит, а внутри разливается боль. Тягучая, заполняющая все внутри. Не дающая освободиться и затягивающая в глубь тьмы.
Вся наша жизнь была ложью. Все было ложью. Все…
– Думаешь? – один уголок губ Димы поднимается вверх. – Не знаю?
Его голос наполняется хрипотцой. А мои глаза расширяются.
Я знаю это тон… Знаю…
Дима отпускает мой подбородок. Но вместо того, что слезть с меня скользит ладонью вниз: по шее, ключице, груди…
– Что ты делаешь? – шепчу я.
Не могу отвести взгляда от его глаз, которые под темными бровями кажутся почти черными.
– Я знаю тебе лучше, чем ты думаешь, – шипит он и сжимает мою грудь.
– Пусти меня! – я брыкаюсь, пытаюсь вырваться из железной хватки мужа. Но не могу. Вместо того, чтобы внять моей просьбе, он наваливается на меня и скользит рукой по моему боку вверх, пока не захватывает обеими руками мои запястья. Его горячее дыхание обдувает мои губы, горящие глаза присваивают себе мой взгляд, жар его тела опыляет меня.
Дима молчит.
Я тоже.
Дышу часто, с каждым вдохом втягивая его мускусный, с нотками хвои аромат. Этот аромат, свойственный только ему. Этот аромат, который всегда сводил меня с ума. Но сейчас… сейчас он будит во мне лишь гнев.
Я стискиваю губы и с гордо поднятым подбородком встречаю его наполненный тьмой прошлого взгляд. Он меня никогда не пугал, всегда вызывал желания разгадать, что же за ним скрывается, и сейчас не вызывает ни доли страха. Я готова дать отпор!
Дима склоняет голову на бок, словно наблюдает за новой зверушкой, которую привели ему на перевоспитание.
– Почему я этого раньше в тебе не замечал? – спрашивает он, скорее себя, чем меня.
Но я чувствую, как в моей груди что-то закипает. Сердце начинает стучать быстрее, а жар, который передается мне от мужа, собирается расплавить тело. Ему мало просто изранить душу. Ему нужна я вся.
– Может, потому что предпочитал трахать шлюх вместо того, чтобы уделять время жене?
Дима усмехается. Усмехается!
– Возможно, ты права, – улыбка пропадает с его лица, а тело напрягается. – Нужно это исправить.
Я не успеваю ничего предпринять, как его губы обрушиваются на мои. Он кусает меня за нижнюю губу, я вскрикиваю то ли от резкой боли, то ли от неожиданности. И Дима пользуется ситуацией, его язык проникает в мой рот.
Не могу дышать. Не могу двигаться.
Ничего не понимаю.
Но всего лишь мгновение.
В следующее миг, я впиваюсь зубами в его язык. Сильно! Так, чтобы причинить не просто боль, но и вред. Вот только ничего не получается. Дима не отпускает меня. Наоборот, он сильнее впивается в мой рот.
Он целует меня. Жестко. Как никогда не целовал.
Между нами всегда скользила лишь нежность. Казалось, он боялся меня сломать. Но что в итоге? В итоге, он нашел ту, кого можно было «ломать» как ему всегда хотелось.
Я кусаю его. Снова. На этот раз за губу.
Дима шипит и отстраняется.
– Отвали от меня, – хочется закричать, но голос подводит, и из меня вырывается писк.
Я пытаюсь выгнуться, но Дима слишком тяжелый, чтобы я могла пошевелиться.
– Шлюх своих трахай, – я не оставляю попыток и начинаю выкручивать руки. Кожу жжет, но хватка мужа покрепче любых оков, которые могли придумать специально для меня. – А ко мне не прикасайся.
Обхватываю Диму ногами, пытаюсь перевернуть, но вместо этого лишь еще сильнее сближаю нас. Его твердый член оказывается прямо между моих ног. И я замираю.
Наше дыхание смешивается: мое – быстрое, поверхностное, а его – спокойное и тяжелое.
Мои попытки избавиться от него не повлияли даже на его дыхание. Что уж говорить об остальном?
– Сегодня я хочу тебя, – еле слышно произносит он, а я теряю дар речи.
Только открываю рот, но оттуда ничего не вылетает. Даже забываю пошевелиться, когда Дима перехватывает мои запястья одной рукой, а второй – пробирается между нами и пытается расстегнуть пуговицу на моих джинсах.
О боже!
– Нет! Не прикасайся, – я пытаюсь сдвинуться, но не могу. Он все еще дприжимает меня к кровати, оставив между нами лишь небольшой просвет для своей руки.
– Дима, прекрати! Что ты делаешь?
Голос срывается, когда пуговица расстегивается.
– Дима! – я пытаюсь извиваться, но бесполезно.
Он – скала. Мне не сдвинуться. Его сила становится для меня проклятьем. Хотя раньше я ею восхищалась. Чувствовала себя защищенной. Чувствовала его власть и отдавалась ей.
Думала, что такой сильный мужчина принадлежит мне.
Но, когда звук расстегнутой ширинки разноситься в тишине комнаты, все уходит на второй план. Остается лишь одно желание – выбраться.
Я не могу быть с ним. Не после других. Больше не могу…
Тяну руки на себя, причиняя себе жгучую боль. Отталкиваюсь пятками от кровати, пытаясь повернуться. Выгибаюсь, надеясь, что смогу сбросить его с себя. Но мое сопротивление дает ему лишь больше возможностей для маневра.
Он стаскивает с меня джинсы вместе с трусиками и опускает их середины бедер, тем самым блокируя мои движения. Но не продолжает. Не пытается меня раздеть полностью. Не двигается. Лишь снова ловит мой взгляд и тяжело дышит.
– Дима… – шепот смешивается с глубоким дыханием.
Кажется, его глаза потемнели еще сильнее, когда он начинает пробираться под мою футболку. Медленно, очень медленно поднимает, пока не обнажает кожу и белый лифчик.
– Не надо, – я задерживаю дыхание, когда он стаскивает чашки лифчика вниз.
– Ты сказала, что я тебя не знаю, – Дима с каждым словом еле касается губами моих губ. – Ты даже не представляешь, как ошибаешься.
Он двумя пальцами сжимает мой сосок, а из меня вырывается всхлип. Не боли. Нет. По телу проносится волна тепла. А Дима проводит языком по моим губам.
Я пытаюсь отвернуться, но он ловит мою нижнюю губу зубами. Несильно сжимает, но достаточно, чтобы легкая боль пронеслась еще одной волной по телу. Дима разжимает зубы и зализывает место укуса. На этом не останавливается. Проводит губами по щеке. Едва касаясь. Почти невесомо. Горячее дыхание мужа оставляет на коже следы. А когда его язык касается мочки уха, я забываю, как дышать.
Легкое прикосновение заводит еще сильнее, когда оно сменяется укусом.
Стон вырывается из меня, стоит зубам сомкнуться на мочке, а после этого я снова чувствую влажное тепло его языка.
Муж губами скользят по моей шее, оставляя невесомые укусы и такие же невесомые поцелуи. Он спускается ниже и ниже, пока не достигает груди. Берет в рот один сосок, а второй снова зажимает, а я не могу сдержать стон.
А стоит ему начать сосать его, мир растворяется. Глаза сами закрывается, а порывистые вдохи начинают слетать с губ. Тепло рта в сочетании с легкими посасываниями и сильными укусами, разносит тепло по моему телу.
Я даже не чувствую, когда Дима отпускает мой сосок. Только его прикосновение к клитору заставляет меня очнуться. Но только до тех пор, пока он не начинает кружить по чувствительно бугорку. Размеренные движения заставляют мое дыхание сбиться. А когда он скользит внутрь меня сначала одним пальцем, а потом добавляет в нему второй, я вовсе забываю, что такое «дышать».
Движения мужа ровные, четкие, уверенные. Длинные пальцы проникают глубоко в меня. Так чертовски глубоко. Я закусываю губу, когда основание его ладони касается клитора. И с каждым движением пальцев трет его.
Забываю обо всем, чувствуя, как внизу живота нарастает жар.
Хочу сосредоточиться на этих ощущениях. Хочу позволить себе отпустить контроль. Хочу забыть.
Дима снова нависает надо мной. Он не пытается меня поцеловать или как-то еще прикоснуться. Его пальцы скользят во мне, пока он смотрит на меня. Лишь смотрит, а я понимаю, что в первый раз вижу его взгляд таким… затуманенным.
Он наблюдает за моей реакцией, когда ускоряет толчки пальцем. Не упускает, как учащается мое дыхание, когда он сильнее прижимает ладонь к клитору. Ловит взглядом тот момент, когда дыхание застревает у меня в груди.
Он делает еще один толчок. Ладонь снова трет клитор.
Узел внизу моего живота взрывается.
Я ловлю ртом воздух. Перед глазами темнеет. Каждая мышца в моем теле напрягается. И также резко расслабляется. Тело содрогается.
Веки начинают закрываться, но я слышу рык:
– Нет, смотри на меня!
Подчиняюсь.
Смотрю в его глаза, когда он делает еще один толчок.
Он посылает еще одну волну удовольствия по моему телу. Кусаю губу.
Он снова толкается в меня, после чего вытаскивает из меня пальцы и начинает кружить ими по клитору. Раз за разом. Круг за кругом. А я уже не могу сдерживать не только стоны – я не могу сдерживать себя.
Начинаю метаться на кровати. Запрокидываю голову. Стону в голос, когда узел снова начинает собираться внизу живота. Он растет. Растет. Растет.
Пока…
Дима не делает последний круг.
Мир разлетается к чертям.
Тело охватывает дрожь. По венам проносится невыносимый жар. Спина выбивается.
Я не вижу и не чувствую ничего. Только истинное удовольствие. Дыхание такое частое, что я не могу быть уверена, попадает ли в мое тело воздух. Все, что я могу – лежать. Лежать и теряться в наслаждении, блаженстве, тепле.
– Посмотри на меня! – приказ мужа звучит отдаленно, но я подчиняюсь.
Еле могу разлепить веки и встречаюсь с его черными глазами. Они так сильно темнеют, что больше напоминают демонические. А полуулыбка добавляет еще пару очков к образу.
Дима подносит пальцы, которые совсем недавно были во мне, к лицу, засовывает их в рот и облизывает.
Я забываю, как дышать. Снова.
Внизу живота что-то сжимается. Снова.
– Мне всегда нравился твой вкус, – протяжные нотки в хриплом голосе, заставляют меня слететь с катушек.
Дима все еще держит меня. Не отстраняется. Не двигается. Но меня это не останавливает. Я тянусь к его губам, и сама целую его. Чувствую свой вкус: терпкий и одновременно мягкий. Теряюсь в ощущениях. Хочу его всего. Хочу прикасаться к нему. Хочу его в себе!
Дима прерывает поцелуй, мгновение смотрит на меня и тянется к своей ширинке, когда… стук сотрясает дверь в спальню.
– Дмитрий Геннадьевич, у нас проблема.
Сквозь шум в голове, я узнаю голос одного из охранников мужа.
Дима замирает. Его лицо моментально становится жестким. Скулы заостряются, а из глаз исчезает дымка.
– Что случилось? – произносит он громко и спокойно, что не соответствует огню, полыхающему в его взгляде.
– Ш-шейх… он хочет с вами срочно поговорить, – голос за дверью звучит слишком взволнованно. – Мы пытались сказать, что вы заняты, но…
Дима набирает в грудь воздух и закрывает глаза. Странно, что я не слышу скрипа его зубов.
– Сейчас буду.
Это облегченный выход раздается за дверью? Но он тут же скрывается за чередой быстрых шагов. А вместо жара в глазах мужа вижу только обычное для него спокойствие. Он медленно отпускает меня. Встает. Поправляет одежду, не отводя от меня взгляда. Про член, выпирающий через джинсовую ткань, тоже не забывает.
И все это пока я лежу на кровати и пытаюсь понять, какого хрена только что произошло.
Объяснений не жду. Ни от него. Ни от себя.
Мысленно молю о том, чтобы Дима оставил меня одну. Мне нужно подумать. Нужно понять, как дальше жить… со всем этим.
Но вместо того, чтобы сразу уйти, Дима опять нависает надо мной, опираясь руками по обе стороны от моей головы, и оставляет быстрый поцелуй на моих губах. Снова захватывает мой взгляд в плен, долго смотрит, прежде чем обрушить на меня правду, которую я всеми силами запихивала подальше:
– А говорила, что я не знаю тебя. Твое тело говорит об обратном.
Глава 6
Гад! Какой же он все-таки гад!
Знает он меня! Ага! Сейчас!
Только пусть появится передо мной!
Но нет же, муж оставил меня одну в спальне почти на сутки. Только своих собачонок посылал, чтобы те принесли мне еду. Она, конечно, тут же оказывалась на их головах и, видимо, мужа это устраивало, с учетом того, что через пару часов другая собачонка появлялась перед моей дверью.
Как только он вернется, я ему устрою!
Вытаскиваю из-под головы подушку и запускаю ее в дверь. Глухой удар, и она падает на пол к еще двум. Силы стучать в дверь кулаками, требовать встречи с мужем, кричать во все горло уже давно оставили меня. Я могу лишь лежать на кровати и думать, как моя жизнь превратилась в сказку о красавице и чудовище. Почему я раньше не замечала, что вышла замуж за чудовище?
Я же любила Диму. Правда, любила.
И даже представить не могла, чем моя любовь обернется для меня же.
Сутки взаперти заставляют меня переосмыслить жизнь. Я четко осознаю, что мне нужно уйти от мужа. Неважно как! Главное, это сделать. Иначе, он меня сломает. Жестокое прошлое сделало его таким, какой он есть. И вряд ли это можно исправить.
Ключ поворачивается в замочной скважине, и я сажусь на кровати. Волосы в полнейшем беспорядке, поэтому я заправляю их за уши. А когда дверь открывается, и на пороге появляется совсем не муж, то еще и одеялом прикрываюсь: джинсы валяются на полу посреди комнаты, а на мне остались только футболка и белые хлопковые трусики.
В спальню входит девушка в берцах и идеально сидящем на худощавой фигуре деловом костюме. Ее темные волосы затянуты в тугой пучок, что делает ее и без того острые скулы еще острее, и выделяет глаза, в которых отчетливо видны азиатские корни. Военная выправка от меня тоже не скрывается, особенно, когда она останавливается у двери и заводит руки за спину.
– Добрый день, Ева Алексеевна, – девушка смотрит прямо мне в глаза, но меня не покидает ощущения, что не видит вовсе. Ее взгляд безэмоциональный, я бы даже сказала расфокусированный. – Меня зовут, Зарина. Теперь я буду вас охранять вместо Вячеслава.
Мои брови ползут вверх, а мысли скачут. Но я не успеваю их сформировать во что-то разумное, когда девушка продолжает:
– Также Дмитрий Геннадьевич приказал передать вам, что сегодня состоится встреча с шейхом. И вам нужно быть готовой к поездке через час.
Я открываю рот и тут же закрываю его. Мои глаза сужаются, что не скрывается от охранницы. Она напрягается. Изменения едва заметны, она стала всего на пару миллиметров выше. Но этого достаточно, чтобы я откинула одеяло и встала, забыв о мнимой стеснительности.
Я подхожу к девушке. Мне приходится запрокинуть голову, чтобы заглянуть ей в глаза.
– А больше Дмитрий Геннадьевич тебе ничего не приказал? – цежу сквозь стиснутые зубы и вижу, как мускул на щеке Зарины дергается.
– Никак нет, – она смотрит поверх меня, и я чувствую ее пренебрежение. Охранница, явно, восхищается моим мужем. Оно-то понятно. Каким бы он не был мужем, начальник из него отличный. Или тут что-то большее?
Я хмыкаю и разворачиваюсь. Но в тот же момент снова поворачиваюсь обратно и отпихиваю Зарину в сторону. Она не ожидает от меня такой подлянки, делает несколько шагов, пытаясь восстановить равновесие, но мне хватает мгновения ее промедления, чтобы вылететь из спальни.
Сразу бегу к лестнице. Слышу «стой» и быстрые шаги за спиной. Ускоряюсь. Спускаюсь по лестнице так живо, что сама удивляюсь, как по дороге не поскользнулась и не свернула себе шею. Но останавливаться рано. Тем более тяжелые удары берцев о ступени приближаются.
Входная дверь прямо у лестницы манит к себе. Но я быстро отметаю вариант сбежать. Бесполезно. Вместо это несусь по коридору, но не в сторону погреба, а в противоположную. Пока не попадаю в гостиную и не вижу нужную дверь.
Возле нее замерли те же две собачонки, которых я видела в винном погребе. Они сразу замечают меня и переглядываются. Но ничего предпринять не успевают, потому что я подлетаю к ним.
– Только попробуйте меня задержать, – шиплю я на них и нажимаю на дверную ручку.
Слышу за спиной женское «держите ее», но уже поздно. Я встречаюсь с черными глазами мужа, которые на фоне бежевых стен, кажутся действительно демоническими.
Замираю в двери.
Дима не один.
Вижу лишь седые волосы и серый костюм мужчины, который сидит в черном кожаном кресле напротив стола мужа, и так некстати вспоминаю, как выгляжу.
Собеседник мужа медленно разворачивается, а я уже готова извиниться и закрыть за собой дверь, когда понимаю, кто передо мной.
– Дядя Руслан! – широкая улыбка сама появляется на моем лице, когда я встречаюсь с яркими зелеными глазами сводного брата отца.
Он всегда был для меня не просто дядей. Иногда казалось, что он заменял отца. Именно дядя Руслан приходил на мои утренники в детском саду, водил меня на карусели, а, когда я подросла, пробивал по базе моих парней.
Жаль только, что последние несколько лет, он жил в Санкт-Петербурге. И виделись мы нечасто.
Дядя Руслан широко улыбается и встает с кресла, а я срываюсь с места и бросаюсь в его объятья. Он ловит меня в полете и задорно смеется.
– Мне кажется, или ты за последние несколько лет подросла? – дядя Руслан ставит меня на пол и немного отстраняется.
Я тоже не могу сдержать смешка.
– Ты же в курсе, что я взрослая? – отхожу на шаг назад и приподнимаю бровь. Я могу только стареть.
– И это ты говоришь? – дядя Руслан пытается растрепать мои волосы, но я уворачиваюсь от его руки. Он опускает руку и делает страдальческое выражение лица. – Мне еще пять лет до пенсии, а я уже задыхаюсь, когда поднимаюсь на второй этаж по лестнице.
– Ой, давай не прибедняйся, – я легко толкаю дядю в плечо. – Ты еще своим лейтенантам и капитанам на тренировочным полигоне фору дашь.
Дядя Руслан запрокидывает голову и раскатисто смеется.
– Ты же в курсе, что я только руковожу и в кабинете бумажки перекладываю?
Я открываю рот, собираюсь сказать, что знаю о его «наглой лжи», но моментально забываю о всех словах.
– Ева, ты что-то хотела? – жесткий голос мужа действует на меня, как ушат холодной воды.
Видимо на моем лице что-то отражается, потому что дядя Руслан тут же хмурится и переводит взгляд с меня на мужа. Я же набираю в грудь воздух и поворачиваюсь.
– Да, – металлические нотки пронизывают голос. – Поговорить нужно.
Дима развалился в своем кресле. Его лицо осунулось еще сильнее, будто он не спал совсем. Но джинсы и футболку все-таки сменил на черную рубашку и брюки с кожаным ремнем и серебряной пряжкой.
На столе рядом с разбросанными фотографиями и документами стоит хрустальный графин с виски и два стакана. Если напиток дяди Руслана кажется нетронутым, то стакан мужа опустошен.
Но даже не это привлекло мое особое внимание, а шкаф с документами за спиной Димы. Одна стеклянная дверка была разбита. Похоже, в нее бросили что-то тяжелое, судя по круглой дыре посреди стекла.
– Руслан, подождешь в гостиной? Нам нужно закончить разговор, – муж отрывается от спинки стула и начинает собирать документы с фотографии и засовывает их в черную папку. А мой взгляд цепляется за его руки – они все в мелких порезах.
– Ева, надеюсь, мы успеем еще пообщаться, – дядя касается моего плеча, но я не реагирую. – Обязательно позвони мне на днях. Я задержусь в Москве. Пока не знаю надолго ли, но задержусь.
Я машинально киваю, не отрываю взгляда от рук мужа. Царапины уже начали покрываться коркой. Значит, что-то произошло вчера. Но что?
Хлопнувшая дверь заставляет меня вздрогнуть, и я поднимаю голову.
Дима пристально смотрит на меня. Чувство, будто он готов разложить меня здесь, прямо на своем столе, не отпускает. На мгновение забываю, что нужно дышать. Почти непреодолимое желание отступить, скрыться за дверью и убежать обратно в спальню, где безопасно, захватывает разум. Но все же я беру себя в руки и опускаюсь в кресло, где недавно сидел дядя Руслан.
Сразу же замечаю свои голые ноги. Щеки начинают гореть, когда понимаю, что сверкала задницей в белых трусиках не только перед охраной, но и перед дядей Русланом. Закусываю губу и бросаю исподлобья взгляд на мужа. Он не двигается и, кажется, не дышит. Вот только я-то знаю, что он следит за каждым моим движением, за каждой моей реакцией. И если я покажу ему свою слабость, то точно пожалею.
Набираю воздух в легкие и вздергиваю подбородок, прежде чем откинуться на спинку кресла.
– Что ты от меня хочешь? – слова слетают с губ слишком легко, что, в принципе, неудивительно, ведь не совсем то, что я хочу сказать.
Мне больше интересно, какого хрена он вообще женился на мне, если ни о какой любви не идет речи. Но боюсь ответ станет для меня таким сильным ударом, что я его не переживу. А в том, что Дима скажет мне правду, нет ни капли сомнений.
Поэтому я предпочитаю сбежать от прошлого и разобраться, с чем придется столкнуться в будущем. Стараюсь выглядеть уверенной, но пальцы впиваются в бедра и выдают меня с головой. Взгляд Димы на секунду опускается к ним, прежде чем снова вернуться к глазам.
– Мне нужна ты, – тихие, едва уловимые слова, но звучат как гвозди вбиваемые в крышку гроба. Моего гроба.
Прикрываю глаза. Стараюсь дышать ровно. Но ногтями впиваюсь в кожу. Боль немного отрезвляет разум, которые успевает окунуться в панику.
– Зачем? – единственный вопрос, на который я действительно хочу знать ответ.
Дима отрывается от спинки стула и ставит локти на стол, сцепляя пальцы. Смотрит на меня поверх своих рук. Долго. Слишком долго. Я уже начинаю переживать, что не получу ответ. Цепляюсь взглядом за разбитое стекло. Все, что угодно, лишь бы не видеть этот непроницаемый взгляд, который то кипятком обдает мое тело, то в холодный прорубь его окунает.
– Ева, – всего одно слово, произнесенное тихим, но грубым голосом, и я вздрагиваю. – Ты ведь помнишь, что мы женаты?
– Это легко исправить, – говорю быстрее, чем успеваю подумать и тут же жалею, потому что Дима встает со своего места. Как его стул не ударяется об и без того пострадавший шкаф, остается загадкой. Спинке замирает в паре миллиметрах от непострадавшего стекла, в то время как Дима обходит стол.
Вжимаюсь в кресло. Оглядываюсь. Ищу пути к отступлению. Но их нет. Их попросту нет.
Дима же возвышается надо мной, закрывает собой свет, а я теряюсь. Боюсь поднять глаза. Боюсь, что перегнула палку. Боюсь, что моя дерзость закончится плачевно.
Не знаю, чего от ждать от Димы.
Я больше не знаю его. И не уверена, что вообще когда-то знала.
Но к моему удивлению, вместо того чтобы вытащить меня из кресла, бросить на стол и наброситься, как дикарь, Дима садиться передо мной на корточки.
Теряю дар речи. В который раз…
Теперь я смотрю на Диму сверху вниз и даже не чувствую себя, словно в капкане, хотя он положил обе руки на подлокотники.
Непроницаемое лицо мужа становится для меня настоящим проклятьем. Я никогда не могла даже предположить, что у него на уме. И сейчас все, что могу делать – ждать. Ждать, пока Дима соизволит что-то сказать мне. Сообщит очередную «правду».
Я даже не поняла, что затаила дыхание, пока легкие не начали гореть. Резко выдыхаю, одновременно со словами мужа:
– Ты должна понять, я не дам тебе развод.
Слова, обернутые в огранку из спокойствия, заставляют мое сердце пуститься вскачь.
Конечно же, я знаю, что он меня не отпустит. Знала, что скрыться от мужа почти непосильная для меня задача. Но получить очередное подтверждение, глядя в его непроницаемые глаза, это словно удар под дых получить. Также больно и непонятно, что же я такого сделала, чтобы его заслужить.
Мне понадобилось несколько секунд, чтобы взять себя в руки.
Если Дима не хочет меня отпускать, он тоже должен кое-что понять.
– Как раньше больше не будет, – глаза жжет, и я сгладываю ком, который так и намеревается перекрыть горло. – Я не смогу тебя простить.
Не смогу забыть фотографию. Не смогу вычеркнуть из памяти, что наша жизнь оказалось ложью. Не смогу избавиться от воспоминания, что с самого начала он мне изменял.
Лучше бы соврал.
Закусываю нижнюю губу и отворачиваюсь. Лучше смотреть куда угодно, лишь бы не на человека, которого когда-то обещала любить до конца жизни. Лишь бы не видеть того, кто свое обещание так и не сдержал.
– Мне не нужно твое прощение, – тихие слова почти скрываются в шуме моих мыслей, но все же прорываются сквозь них и отдаются болью в сердце. – Мне нужно, чтобы ты была рядом.
Не выдерживаю и снова смотрю на него. Замечаю небольшой шрам, который скрывается за волосками правой брови. Не упускаю из вида морщинки, тянущиеся от глаз к вискам. И поджатые губы от меня тоже не скрываются. Такой знакомый, такой родной, но в то же время такой чужой. Как это возможно?
– Но зачем? – я закусываю щеку с внутренней стороны.
Так хочу знать ответ. Нет, он мне нужен. Необходим. Я должна понимать, зачем весь этот фарс? Зачем все это?
Дима встает и возвращается к своему стулу, опускается на него, а я понимаю, что ответ не получу. Возможно, он сам не понимает, какого хрена держится за наш «брак». Зато отчетливо дает понять, что не отпустит. А зная его, слов на ветер он не бросает. Кроме двух: «навсегда и навеки».
Мысли путаются. Сил не остается. Все, чего мне сейчас хочется, это закутываться в одеяло и уснуть. А когда проснусь, понять, что все произошедшее было просто кошмаром. Спокойная и размеренная жизнь вернется. А ад, который я пережила за последние дни, постепенно забудется.
Вот только это всего лишь мечты. А у меня есть куда более важная проблема, которую нужно решить.
– Ты отправил Артема в больницу?
– А нужно? – Дима тянется к графину с виски.
Я вскакиваю с кресла и опираюсь ладонями о стол, нависая над ним.
– Дима…
Муж поднимает руку, и при этом наливает себе виски.
– Успокойся, все в порядке с твоим Артемом, – он подносит наполненный стакан к губам, но не притрагивается к нему. – Или будет…
Дима смотрит на меня поверх стакана. А я понимаю, на что он намекает. Только от меня зависит, будет ли в порядке человек, который всего лишь хотел мне помочь.
Да, твою же мать!
– Что ты хочешь? – я обхватываю край столешницы и сжимаю ее до боли в пальцах.
– Мне нужно, чтобы на встречах с шейхом ты была идеальной женой, – Дима ставит нетронутый бокал на стол. Немного виски выплескивается на деревянную поверхность, но муж не обращает на это внимание. Он поднимается и повторяет мою позу. Чуть ли не наваливаясь на стол, максимально сокращает между нами расстояние. Я чувствую его горячее дыхание у себя на губах и забываю обо всем. По телу проходит дрожь, и я сама тянусь к мужу. Но вовремя успеваю очнуться и делаю шаг назад.
– Это все? – голос больше напоминает писк, и я прокашливаюсь.
Легкая улыбка появляется на губах мужа и ту же исчезает. Если бы я не смотрела на него, то не заметила бы изменений вовсе.
Дима кивает.
– Сколько мне нужно притворяться идеальной женой? – не знаю, куда деть руки, поэтому хватаюсь за край футболки – мне нужна хоть какая-то опора, а еще я испытываю непреодолимое желание прикрыться. Как же не вовремя я опять вспоминаю, что на мне кроме футболки и трусиков больше ничего нет.
Дима, конечно же, замечает мои попытки прикрыться. Но, как ни странно, предпочитает не комментировать, а просто говорит:
– Месяц.
Я, наконец-то, могу нормально дышать. Всего лишь месяц. Или лучше сказать целый месяц! За это время я придумаю, как исчезнуть так, чтобы генерал меня не нашел. Киваю. Слишком воодушевленно. А может, мне этого всего лишь кажется? Потому что Дима никак не реагирует: не напрягается и в его взгляде ничего не меняется. Я вижу лишь пустоту. Такую глубокую, что в ней можно потеряться.
