Текст книги "Измена генерала (СИ)"
Автор книги: Ари Дале
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)
Измена генерала
Глава 1
– Милый, тебя сегодня ждать? – приторно-сладкий голосок вырывает меня из полудремы. – Я купила красное белье. Кружевное. Тебе должно понравиться.
Резко распахиваю глаза и смотрю на экран. Номер незнакомый. И телефон не мой, а… моего мужа. Я сажусь на кровати и прикладываю телефон к уху. Одеяло сползает к ногам, обнажая грудь, прикрытую лишь белой кружевной ночнушкой.
– Не могу забыть вчерашний вечер. То, как ты меня брал, м-м-м. У меня до сих пор между ног горит, и уже начали проявляться синяки. И отпечаток твоей ладони на попке остался, – девушка чуть ли не мурлыкает. – А еще-е-е… свяжи меня снова. Ну-у-у, пожа-а-алуйста. Или может, я тебя?
Хихиканье растворяется в стуке моего сердце, который отдается в ушах, и смешивается с шумом душа.
Я хмурюсь и снова смотрю на телефон. Наверное, это какая-то ошибка. Я уже тянусь к кнопке отклонить, как слышу приглушенное:
– Ди-и-имочка.
Сердце останавливает. Всего на секунду. Но этого хватает, чтобы понять – не ошибка. Руки трясуться, когда я откидываю одеяло. Не глядя, нахожу тапочки на холодном полу и встаю.
– Дима, – вся приторность из голоса неизвестной девушки исчезает, теперь слышна обеспокоенность. – Ты меня слышишь?
Я нажимаю на отбой и бросаю телефон на кровать. Он тонет в пуховом одеяле. А я не могу отвести от него взгляда. Хочу убежать, скрыться, забыть. Но лишь смотрю на телефон и осознаю.
Нет! Не может быть! Не может!
Шум душа стихает, и я разворачиваюсь, чтобы пойти к мужу, когда его телефон пищит.
Невольно, медленно я смотрю на кровать. Экран телефона светится. А на нем появляется зеленый значок, пришедшего сообщения. Я не осознаю, что делаю, когда тянусь за телефоном, когда беру его, когда ввожу пароль мужа, когда открываю сообщение.
«Позвони, когда освободишься».
И фото… фото, из-за которого я сажусь прямо на пол. Заправляю темные волосы за ухо и снова смотрю на изображение, из-за которого вот-вот должна измениться моя жить.
Голубоглазая блондинка с растрепанными волосами, красными губами и, явно перекаченными буферами, лежит на мужского груди. На груди с кельтскими татуировками. С татуировками, которые были только у меня мужа. И я не могла ошибиться. Не могла.
Глаза начинает жечь, горло сводит, дыхание застревает в груди. Я кусаю губу. Сильно. Так сильно, что становится больно.
Я… я… я…
Нет.
Только не это.
Шаги раздаются в ванной, соединенной со спальней.
Я резко встаю. Голова кружится, но мне не до этого. Я кладу телефон на прикроватную тумбочку и бегу к двери. Нужно скрыться. И быстро. Но тапочек слетает с ноги, и цепляюсь за ручку дверцы шкафа, чтобы не распластаться на паркете.
Мимолетно смотрю на себя и осознаю, что я полная противоположность блондинки. У меня нет третьего размера грудей, и глаза немного раскосые карие – спасибо маме и ее татарским корням.
Ручка на двери в ванну начинает опускаться, и я срываюсь с места, наплевав на тапочек. В два шага добегаю до двери и выскакиваю в коридор ровно в тот момент, когда напротив распахивается дверь душа и на пороге появляется муж в одном полотенце. Его подтянутое тело блестит от воды. Сердце колотится. Но останавливаться я точно не собираюсь. Не тогда, когда захлопываю дверь прямо перед мужем. Снимаю тапочек, беру его в руки и бегу по длинному коридору с белыми стенами к лестнице. Дверь за дверью по обе стороны коридора остается за спиной, когда я кладу руку на перила и начинаю быстро спускаться по деревянным ступенькам, в которых можно увидеть отражение. Я пару раз даже проскальзывала по ним, когда спускалась в носках. Но босые ноги не дают мне прокатиться до первого этажа на заднице. Зато каменная плитка, которой выложен пол на первом этаже, встречает меня холодом. Я его почти не чувствую. Мне нужно убежать. Нужно скрыться. Нужно решить, что делать дальше.
Сама не понимая, как оказываюсь на кухне. Современный интерьер подбирал дизайнер. Муж не дал мне заняться обустройством дома самой, поэтому я вынуждена наслаждаться серостью в разных ее оттенках: серые шкафчики, серый стол, серые стены. Только пару черных пятен в виде плиты и посудомоечной машины выделяются среди этого уныния.
Я огибаю стол и уже хочу выбежать на террасу, а потом на задний двор, чтобы впервые за утро вдохнуть полной грудью, как через стеклянную дверь замечаю дождь. Он стеной стоит, буквально.
Это осознание позволяет мне немного замедлиться.
Нельзя принимать поспешных решений. Не с моим мужем.
Если сбегу, он найдет меня. Где угодно. Генерал же чертов.
Нужен план.
***
Вместо того, чтобы выбежать под ливень и смыть с себя аромат предательства, который пах точно также, как мой муж: хвоей и мускусом, я просто распахиваю дверь.
Глубокий вдох наполняет мои легкие прохладным воздухом, наполненным озоном. Он медленно, словно накрывая с головы до ног, помогает остудить сначала разум, а потом и тело, разгоряченное после бега.
Нужен план.
Я разворачиваюсь на пятках и направляюсь к кофеварке. Несколько отточенных движений, и аромат кофе накрывает кухню. Я сажусь за стол и наблюдаю за тем, как коричневая жидкость заполняет дно прозрачной кружки, а после чего становится молочно-коричневой. Кофемашина перестает жужжать.
Я беру теплую почти горячую кружку обеими руками и снова подхожу к распахнутой двери. Руки больше не трясутся. Сердце не стучит, как бешеное. Бьется ровно, размеренно, а я делаю глоток мягкой с легкой горчинкой жидкости и смотрю, как заливает идеально подстриженный газон, как стебли ивы опускаются почти до земли, как гамак, висящий между двух груш, промокает до нитки. Шум бьющего по крыше дождя заглушает все мысли, из-за которых ком подкатывает к горлу и не хочет сглатываться. Глаза жжет, но слезы не льются. Все, что я могу делать – так крепко сжимать кружку в руках, что пальцы начинают гореть.
Я смотрю на нескончаемый поток воды, льющейся с неба, но не вижу его. Перед глазами другая картина.
… обнаженная блондинка привязана к изголовью кровати…
… мой муж, сжимающий ее бедра так сильно, что остаются следы…
… член, входящий в разгоряченную плоть резкими толчками, такими сильными, что даже силиконовая грудь подпрыгивает…
… стон, переходящий в крик, после которого срывает голос…
… стон хриплый, сдержанный, грубый…
– Доброе утро, – большие ладони сжимают мои плечи, а на щеке остается след от горячих губ.
Я сжимаюсь, задерживаю дыхание, но не вздрагиваю. Зато блеск молнии и следующий за ним гром скрывает мой шумный выход, когда я перестаю чувствовать присутствие мужа. Когда его хвойный мускусный запах начинает исчезать.
– Доброе, – удается выдавить из себя.
Напряжение все сильнее сковывает тело. Дождь не может скрыть тяжелые шаги за спиной. Я слышу каждый хлопок дверью, каждое шуршание целлофановой обертки от продуктов, каждый звон посуды, ударяющейся друг о друга. Пытаюсь дышать ровно и размеренно, но тело меня подводит. Из меня вырываются короткие вдохи и слишком длинные выдохи.
– Ты завтракать будешь?
Я качаю головой, надеясь, что муж за мной наблюдает и мне не придется еще что-то произносить вслух. Боюсь, потому что в этот момент не знаю себя. Кажется, стоит хотя бы слову вырваться, меня будет не оставить. А мне нельзя… нельзя показывать, что я знаю.
Слышу глухой стук и скрип стула по полу.
Вдох.
– Почему ты босиком?
Черт! Черт! Черт!
Выдох.
Я пожимаю плечами. Дождь постепенно начинает стихать. Я цепляюсь за кружку с почти остывающим кофе. Меня начинает бить дрожь, но не из-за холода. Перед глазами стоит фото. Фото, которое доказывает, что…
Я кусаю язык. Сильно. До боли.
Металлический привкус появляется во рту, но не может унести воспоминания.
Татуировка. Та самая, края которой я обводила вчера ночью. Та самая, к которой муж прижал мою ладонь. Та самая, под которой чувствовалось биение его сердца и скрывался глубокий шрам. Ровное. Сильное. Мощное. Не чита моему. Тем более сейчас.
Сердце начинает биться еще сильнее, когда я слышу скрип стула, а за ним звон посуды, поставленной в раковину.
Я больше не чувствую пальцы. Даже теплый кофе их не согревает. Руки заледенели, как и я изнутри. Я будто ледяной коркой покрываюсь. Но она такая тонкая, что готова треснуть под волной эмоций, которые застряли где-то в горле. Нужно всего одно слово или неловкое движение, и будет взрыв.
На плечи ложиться что-то мягкое и теплое. Я невольно опускаю взгляд и вижу плед. Тот самый, в который я укутывалась, сидя на террасе теплыми вечерами, читая книгу. Тот самый, который принес мне муж, когда заметил эту мою привычку. Тот самый, которым я накрывала его много раз, когда он засыпал прямо в кресле, засиживаясь за работой.
Глаза начинает наполнять влага. Но ни слезинки не проливается.
– Ты же помнишь, что через три недели прием у шейха, на который нас пригласили?
Я машинально киваю, хотя сложно сообразить, о чем вообще речь. В голове крутится только один вопрос: «Почему?».
Боже, как же мне хочется его задать. Он рвется из меня. Но я молчу. Впиваюсь зубами в язык еще сильнее, и молчу. Нельзя. Не сейчас. Никогда.
– Надеюсь, ты уже начала продумывать свой образ? От этого приема зависит очень важная сделка, – муж гладит мои плечи и проводит по рукам.
Благо, плед становится барьером между нам. Потому что каждое его прикосновение напоминает только об одном – он прикасается не только ко мне!
Я так сильно сжимаю кружку, что становится больно. Сделка? Вот, что на самом деле для него важно. Работа. Нескончаемые сделки. Контракты для минобороны.
– Буду поздно. Не жди меня, – он оставляет едва ощутимый поцелуй на моей макушке, и я вздрагиваю, когда чувствую его щетину.
Тишина на кухне становится оглушительной. Даже дождь стихает, оставляя меня наедине со своей ошибкой. Если муж заставит меня сейчас повернутся, он все поймет. И у меня не останется ни шанса.
– Все в порядке? – голос вкрадчивый, настороженный.
Я быстро киваю, впиваясь зубами в нижнюю губу. Задерживаю дыхание.
Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста.
– Ладно, – Я выдыхаю. – Увидимся, скорее всего, только завтра.
Он гладит меня по рукам, после чего отпускает и я слышу шаги. Хлопок входной двери. Звук, заведенного двигателя. Гравий под шинами.
Я разворачиваюсь и бросаю кружку в стену. Осколки градом сыплются на пол, оставляя на стене влажное стекающее вниз пятно.
Бежать! Бежать! Бежать!
Глава 2
«Помоги мне», – я отправила это сообщение почти сутки назад.
С тех пор, не находила себе места. Пыталась отвлечься в саду, но постоянно что-то роняла, разливала и даже обрезала стебель моей любимой красной кустовой розы. Кофе, который обычно успокаивал, на этот раз почему-то вызвал лишь дрожь в руках. И чтение тоже не помогало – буквы разбегались. Мне снова и снова приходилось возвращаться к одному и тому же предложению, пока я вовсе не захлопнула книгу.
Даже сейчас, лежа в кровати, я смотрю в потолок, освещаемый рассветными лучами, проникающими через окно, и все, о чем могу думать – муж не ночует дома. Он не удосуживается позвонить. Предупредить. Хотя я-то знаю, где он и что делает. Всю ночь мечусь по смятым простыням и отгоняю картинки, которые подсовывает воображение. Последнее, что мне нужно – представлять, как муж трахает надувную блондинистую куклу в красном кружевном белье. Но мозг похоже не собирается останавливаться, дорисовывая новые и новые подробности.
В итоге, я откидываю одеяло и спускаюсь вниз, чтобы сварить себе кофе. Может, на этот раз он поможет?
Когда я выхожу на веранду и устраиваюсь в любимом кресле, делаю первый глоток кофе. Теплая, немного терпкая с молочным привкусом жидкость разливается по языку. Закрываю глаза и сосредотачиваюсь на прохладном воздухе. Он обдувает лицо. Холодит кожу. Забирается под тонкую ткань белой ночнушки. И я наконец-то забываюсь. Но ненадолго. Приходит долгожданное сообщение: «готово». Сердце пропускает удар и пускается вскачь. Скоро. Скоро все закончится.
Вот только вместо облегчения, в груди что-то сжимается. Глаза наполняются слезами. Я зажмуриваюсь. Нет. Не сейчас. Позже можно будет расслабиться и пожалеть себя. А сейчас нужно собраться с силами и осуществить план.
Я допиваю кофе, совсем не чувствуя вкуса, и иду наверх. Вещи давно собраны в маленький рюкзак. Там только самое необходимое. Пару комплектов сменной одежды, нижнее белье, документы и, конечно же, деньги. Жаль оставлять свою коллекцию платьев, про туфли я вообще молчу, но вызвать подозрение охраны точно нельзя. Иначе мне не удастся скрыться.
А уйти нужно… нужно…
Хорошо будет, если никто не обратит внимания на джинсы, которые я собиралась надеть. Хотя обычно предпочитаю носить платья.
Еще около часа уходит на то, чтобы принять душ и скрыть синяки под глазами, которые появились в результате бессонной ночи. И конечно, без сомнений не обходится. Если муж меня найдет…
В зеркале на фоне белой плитки я вижу девушку с волосами, собранными в конский хвост, легким макияжем и в белом шелковом топе. Она выглядит милой, но в глазах поселилась грусть. Ведь она теряет все, во что верила.
Делаю последний вдох, выдавливаю из себя улыбку и спускаюсь вниз.
– Хорошо выглядите, – охранник и по совместительству водитель, которого представил ко мне муж «для моей безопасности» открывает заднюю дверцу машины.
Уже давно не замечаю его бритую голову и шрамы от ожогов, которые покрыли всю кожу правой щеке. Тем более они никак не влияют на его профессионализм. Он даже в жару носит черный деловой костюм. И мы с ним каждый раз спорим из-за дресс-кода. Но я всегда проигрываю перед авторитетом мужа, который установил такую форму для охраны.
– Спасибо, Слава, – я сажусь в машину, но не позволяю себе расслабиться.
Ставлю рюкзак на колени и прижимаю к себе. Там моя новая жизнь. Мне нельзя ее потерять. Остается одна маленькая деталь и можно начать сначала.
– Куда едем? – Слава садиться за руль и его голубые глаза смотрят на меня в зеркало заднего вида.
– В аутлет «Черная грязь», мне нужно найти платье для приема, – удивительно, но голос не дрожит.
Я смотрю в отражение окна, которое мелькает на фоне домов, и мне удается рассмотреть в нем спокойную девушку. Ее глаза сухие, хотя слезы так и подкатывают, а ком в горле не дает нормально глотать. Дышу я ровно и размеренно, вот только почти не вижу пейзажа за окном. Перед глазами стоят воспоминания. Наш свадебный танец, когда я не могла оторвать взгляда от почти черных глаз мужа. Наша первая ночь и его нежность. Никто и никогда так ласково ко мне не прикасался. Наша первая годовщина, на которую перенесли свадебное путешествие из-за работы мужа. До второй мы не дотянули совсем чуть-чуть…
За окном мелькают дома, деревья, машины, а я пытаюсь сдержать слезы.
Не мог же он меня разлюбить так быстро?
Или мог?
А любил ли изначально?
Если нет, то зачем тогда женился?
Зачем было добиваться меня, хотя я с самого начала сказала Диме «нет»?
С отцом военным у меня устоялось мнение, что никаких людей в форме в моей жизни больше не будет. Но тут появился он. Смотрел на меня так, будто я была единственной девушкой на планете. Я стала его целью или даже вершиной, которую он обязан был покорить.
Дима «дежурил» у моего университета, чтобы подвести домой.
Привозил подарки из командировок.
Обнимал, когда я поругалась с подругой.
Дима стал моим лучшим другом. И я сама не заметила, как отдалилась от остальных людей в своей жизни. Только с одним человеком я не потеряла контакт, и то все ограничивалось перепиской раз в полгода.
Хотелось проводить время только с мужем. Но чаще всего я проводила время наедине с собой. Читала. Занималась садом. Готовила.
О, как я полюбила готовить. Только в последнее время почти все ужины оказывались в мусорке. Муж не приходил домой…
Я сильнее прижимаю рюкзак к себе. Осталось совсем чуть-чуть. Чуть-чуть, и я смогу позволить эмоциям выбраться наружу. А пока нужно быть сильной.
Машина останавливается у ряда бутиков, и я бросаю Славе улыбку, надеясь, что он получит не сильный нагоняй от мужа, когда тот поймет, что я исчезла.
Выхожу из машины и направляюсь к аутлету, который больше напоминает средневековый замок из кирпича, чем место, где собрались магазины разных брендов.
Слава уезжает на парковку. Хорошо, что у мужа не появилась привычка посылать за мной охрану. Водителя оказалось достаточно. И то, у нас на эту тему возник спор, потому что я не хотела сопровождения. Зря что ли права получала? Но спорить с мужем, все равно, что со стеной. Если он что-то решил, то его мнение уже не поменять. Никакие ссоры, скандалы и даже слезы не помогут. Лучше подчиниться или сделать вид, что сдалась, а потом сделать по-своему.
Водитель не мешал мне. Раньше. Сегодня же я бы предпочла уехать сама. Но выбора у меня нет. Поэтому пришлось придумать многоэтапный план.
Стеклянные двери разъезжаются передо мной, и я окунаюсь в гвалт из разговоров, приправленный громкой музыкой. Из-за слишком сильного сладкого аромата меня начинает мутить, а желудок бурлит, напоминая, что в нем кроме кофе с самого утра ничего не было. Я кладу руку на живот, успокаивая бурление и делаю шаг к свободе.
Прохожу витрину за витриной, напоминающие старые американские магазинчики. Не останавливаюсь ни у лавочек, ни у фонарей, которые будто бы вытащили из старинных фильмов. Глиняные горшки с деревьями меня тоже мало интересуют. Я вижу свою цель и иду к ней.
Останавливаюсь у охранников у заднего входа и ловлю на себе их внимательные взгляды. Сжимаюсь перед ними и опускаю голову. Меня не покидает ощущение слежки. Оно мурашками спускается вниз по позвоночнику и заставляет постоянно оглядываться. Но я не вижу знакомых лиц. Вот только, зная моего мужа, он мог послать за мной кого угодно: хоть бомжа, хоть девушку с грудным ребенком. У этого человека в руках слишком много власти. Раньше меня это не волновало. Но сейчас…
Я последний раз окидываю взглядом людей позади. Две брюнетки в сиреневом и красном шифоновых платьях сидят на лавочке, что-то живо обсуждая. Мужчина с сединой в сером деловом костюме, стоит с несколькими бумажными пакетами в руке и скучающе рассматривает витрину. Из магазина выбегает девчушка лет восемнадцати, прыгает на шею мужчине, целует его в щеку и передает пакет. Она с двумя русыми косами и драных джинсах разительно отличается от мужчины, который расплывается в улыбке, берет ее за руку и идет к следующему магазину. Другие люди тоже не вызывают подозрение. Все заняты своими делами. Но что-то явно не так. Интуиция меня редко подводит.
Поэтому я быстро ныряю в проход и оказываюсь под затянутом тучами небом. Достаю телефон из кармана. Отправляю сообщение: «я на месте». Не проходит и минуты, как рядом тормозит джип.
Я машинально делаю несколько шагов назад. Сердце стучит так сильно, что заглушает визг тормозов.
Я оглядываюсь и хочу рвануть обратно в торговый центр, в относительную безопасность, когда пассажирская дверца распахивается и из темноты машины показывается знакомое лицо со щетиной и русыми волосами. Голубые глаза впиваются в меня, губы поджаты.
– Садись, у нас мало времени! – Артем оставляет дверцу открытой, а сам цепляется за руль.
Как только я забираюсь внутрь, машина срывается с места, а мне на колени падает пухлый конверт. Я открываю его и достаю несколько маленьких книжечек.
– Новые паспорта и водительские права, – Артем резко поворачивает, и мне приходится вцепиться в сиденье, чтобы меня не выбросило из кресла. – Билет на самолет тоже там. Ты летишь во Владивосток, а потом уже сама решишь, куда направишься. Сначала нужно убраться подальше из Москвы. Ты наличку приготовила?
– Да, – шепчу я, пока пытаюсь пристегнуться, что выходит крайне плохо с учетом, что Артем обгоняет машину за машиной. Он так крепко сжимает руль, что необъятные бицепсы под черной футболкой напрягаются. – Спасибо тебе. Если бы не ты…
Мне приходится прикусить губу. Перед глазами мутнеет, а грудь сжимается. Скрываемые последние два дня эмоции начинают рваться наружу, как только я оказываюсь в безопасности. Пока рано. Я сильнее впиваюсь зубами в нижнюю губу. Мне наконец удается пристегнуться. Откидываюсь на спинку кресла и цепляюсь в новые документы. Они —мой единственный шанс.
– Я же говорил, когда ты замуж за него выходила, что что он – не тот человек, каким кажется, – Артем в очередной раз перестраивается.
Остается совсем недалеко до аэропорта.
– Не напоминай, – я прикрываю глаза. – Не сейчас, пожалуйста.
Мой голос еле слышен. А я готова сорваться в бездну. Желудок сводит, глаза горят, нижняя губа трясется. Я сильнее сжимаю челюсти, делаю глубокий вдох и отрываюсь от спинки кресла.
Засовываю документы в рюкзак, и смотрю на Артема. Он сосредоточен на дороге. Его движения хоть резкие, но уверенные. А взгляд не отрывается от цели. Артем – единственный человек, к кому я могла прийти с любой проблемой. Но никогда не думала, что придется просить помощи, чтобы сбежать от мужа.
– Прости, что втянула тебя в это, – я снова обнимаю рюкзак, будто он – мой спасательный круг. – Если Дима узнает, что ты…
– Ничего не будет! – ответ Артема резкий, как и очередной поворот. – Он не всемогущий.
– Надеюсь, ты не ошибаешься, – мой шепот в тишине машины оглушает.
Не хотелось бы, чтобы Артем пострадал из-за меня.Если бы я обратилась к отцу, тот передал бы меня прямо в руки мужу. Тем более тот стал приемников его должности, когда мы поженились. Первое время я думала, что Диме как раз от меня нужно расположение моего отца, но быстро отмела эту мысль. Слишком уж искренним он казался, когда я дала ему шанс. Видимо, зря…
В кармане джинс звонит телефон. Я вздрагиваю. Пальцы дрожат, когда я вытаскиваю его из кармана. А когда смотрю на экран, вовсе роняю гаджет себе на колени. Он продолжает вибрировать, а с экрана меня прожигают карие осуждающие глаза мужа. Да, это была просто фотография, но сомнений не осталось:
«Он знает. Он точно знает. Боже»
Я быстро беру телефон и нажимаю на кнопку сбоку. Экран гаснет, вибрация прекращается. Но… звонок повторяется.
– Он? – голос Артема напряжен, как и я сама.
Переворачиваю телефон экраном вниз и киваю. Только потом вспоминаю, что Артем меня не видит.
– Кажется, он знает, – слова срываются с моих губ.
– Я и не думал, что твой побег надолго от него укроется, – бормочет Артем больше для себя, чем для меня и прибавляет газа.
Я все еще не могу перестать смотреть на белую заднюю крышку телефона. Взгляд натыкается на три камеры, и непонятно откуда появляется ощущение, что Дима может следить за мной через них.
Я отклоняю вызов и выключаю телефон быстрее, чем могу сообразить, что делаю.
«Твою же, мать. Теперь он точно знает!»
Но вернуть уже ничего не получится. Тем более, что Артем останавливается у здания аэропорта. Он выскакивает наружу и, пока я отстегиваюсь, огибает машину. Открывает дверцу и протягивает мне руку, которую я моментально принимаю.
– Тут нельзя парковаться, – только успеваю сказать я, когда понимаю, что Артем тащит меня к стеклянной двери.
– Потом разберусь, – шаги Артема широкие и быстрые, мне приходится бежать, чтобы успевать за ним.
Я забрасываю рюкзак на плечо и цепляюсь в шлейку, удерживая от падения. Мы вместе с другими людьми заходим в аэропорт. Теряемся в толпе. Голос диспетчера звучит из динамиков и, кажется, объявляет мой рейс.
– Артем… – я тяну его за руку, но он только ускоряет шаг.
– Не волнуйся, все схвачено, – Артем тащит меня непонятно куда, огибая куча людей, которые либо решили отдохнуть, либо тоже пытаются скрыться. Возможно, от себя самих.
Я быстро переставляю ноги, рюкзак подпрыгивает на спине, дыхание прерывается. Но Артем все также тянет меня вперед, пока не останавливается у стойки регистрации в бизнес-класс.
Мои глаза округляются, а лямка рюкзака падает на сгиб локтя.
Хочется достать билет, но и так понятно, что я там увижу. Сколько Артему стоил мой побег?
– Иди! – Артем тянет меня к девушке в синей форме, которая проверяет билеты на регистрацию. – Срочно.
– Но…
Артем не смотрит на меня. Его взгляд скользит по пространству за моей спиной, но нигде не задерживается. И хорошо…
– Тебе нужно идти, – Артем забирает у меня рюкзак и открывает его. – Прямо сейчас. Я свяжусь с тобой, как только смогу.
Он сует мне документы в руки и подталкивает к стойке регистрации. Я автоматически протягиваю документы девушке. Она их быстро просматривает и отдает мне, даже ничего не спросив. Снова оглядываюсь на Артема, он смотрит на меня пристально и… с грустью.
Хочу сделать шаг к нему, но он качает головой.
– Иди, – одними губами произносит он и делает несколько шагов назад.
Я делаю глубокий вдох, говорю тихое «спасибо» и отворачиваюсь.
Не помню, как прохожу досмотр. Меня куда-то ведут. И я просто иду вперед, ни о чем не думая. Получается очнуться только, когда через стеклянную стену вижу, что парни в черном и с наушниками в ушах останавливаются рядом с Артемом. Замираю. Не могу отвести взгляда. Разговор кажется вежливым до тех пор, пока Артем не отталкивает одного из парней, а на второго замахивается кулаком. Второй парень перехватывает его руку и заламывает за спину. Артем пытается вырваться, но на него наваливается первый. Вдвоем они прижимают Артема лицом к полу и скручивают.
Я вскрикиваю и прикрываю рот рукой. Уже начинаю разворачиваться, чтобы вернуться. Но слышу голос за спиной.
– Что-то случилось?
Оборачиваюсь. Молоденький паренек с ямочками на щеках и в синей форме выглядит действительно обеспокоенным.
– Мне нужно… – я снова поворачиваюсь к стеклу, но больше не вижу ни Артема, ни парней в черном. Бегаю глазами по залу. Натыкаюсь на разных людей. Кто-то прощается, кто-то обнимается, а кто-то стоит в одиночестве рядом с чемоданом на колесиках. Но Артема нигде нет. Нигде!
– Вам нужно в самолет. Он ждет только вас, – паренек отступает на пару шагов, освобождая для меня путь. Но я не двигаюсь. – Вы понимаете, что самолет без вас не улетит.
Последний раз смотрю через стекло.
Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста. Только не это.
Внутренний голос кричит об опасности, но выбора у меня не остается. Сейчас только вперед. Нельзя назад. Пусть только с Артемом все будет в порядке.
До самолета дохожу без приключений. Свое место у иллюминатора тоже нахожу без препятствий. В соседнем кресле никого нет. Чему я в тайне радуюсь. Мне нужно хоть немного уединения. События последних двух дней накрывают меня с головой.
Звонок, сообщение, мои фантазии о сексе мужа с надувной куклой то и дело прерываются воспоминанием о Артеме, которого повалили на пол. Смотрю в иллюминатор и почти ничего не вижу. Первая слезинка скользит по щеке. Я быстро стираю ее.
«Потерпи еще немного. Осталось совсем чуть-чуть», – говорю я себе и делаю глубокий вдох.
– Дорогие пассажиры, – взволнованный голос бортпроводницы звучит через динамик. – Прошу прощение за задержку. Возникли непредвиденные обстоятельства. В течение десяти минут мы взлетим.
Сердце пропускает удар. Боже. Боже. Боже. Хватаюсь за ручки кресла и стараюсь размеренно дышать. Но не могу. Тянусь к ремню безопасности. Хочу его отстегнуть, но руки трясутся. Дергаю. Еще раз и еще. Но у меня ничего не выходит! Господи! Это точно он! Он!
Щелчок защелки становится для меня спасительным звуком. Я готова бежать. Выпрыгнуть из самолета. Только не видеть его. Вот только…
Крупный накаченный мужчина в темно зеленой форме опускается в соседнее кресло, а мне на колени падает что-то.
– Золушка, ты потеряла тапочек.
