Текст книги "Мальчик-менестрель"

Автор книги: Арчибальд Кронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

– Мадам, я потрясен вашим мужеством!

– Вот почти и все, мой дорогой Десмонд, – сказала она, убирая руку. – Ну а в заключение я получила последний – самый сокрушительный – удар. Больше двух месяцев я находилась в состоянии чудовищного нервного напряжения, а когда пришла в себя и немного оправилась, то обнаружила, что у меня пропал голос; как мне сказали, я никогда больше не буду петь. Ну и что с того?! – улыбнулась госпожа Донован. – Ведь я стойкий оловянный солдатик. Я взяла на себя управление всеми делами, втрое расширила бизнес, открыла филиал в Швейцарии, сократив налоги вполовину. И вот я перед вами – как птица Феникс, возродившаяся из пепла.

XI

Вернувшись домой, Десмонд обнаружил каноника в кабинете на втором этаже: тот пил кофе перед камином, где весело полыхали брикеты торфа. Никто лучше преподобного Дэниэля Дейли не умел обращаться с этим капризным топливом.

– Похоже, тебя привезли на машине. Я слышал, как она подъехала, – сказал каноник и, бросив вопросительный взгляд на Десмонда, добавил: – Минут десять назад.

– Я решил сперва пойти в церковь. Возблагодарить Господа за чудесное Светлое воскресенье. Помолиться за своих маленьких причастников, за вас и, естественно, за госпожу Донован.

– Молодец! Ты правильно поступил. А теперь как насчет чашечки кофе? Вот видишь – я держу обещание. Я уже выпил свою дневную норму «Маунтин дью» и больше ни-ни. Сходи-ка на кухню, налей мне еще кофе, да и про себя не забудь. Миссис О’Брайен вышла, но кофейник на плите.

Когда Десмонд вернулся, держа в каждой руке по чашке, каноник придвинул ему кресло поближе к огню.

– Спасибо, Десмонд. Очень неплохой кофе, хотя из-за него и приходится лишний раз вставать ночью. Ну как, вкусный был обед?

– Да так, на скорую руку. У кухарки сегодня выходной.

– А у нас было замечательное седло барашка. Ничего лучше я еще не пробовал. Миссис О’Брайен весьма огорчило твое отсутствие. Она даже оставила тебе кусочек на завтра. И заметь, седло барашка с печеным картофелем в холодном виде даже вкуснее, чем в горячем. – Каноник замолчал, чтобы глотнуть кофе. – Кстати, я слышал, ты устроил там небольшой концерт.

– Каноник, – улыбнулся Десмонд. – Вы узнаете о событии даже раньше, чем оно произошло.

– А вот и нет, приятель. Мне рассказал Патрик, когда звонил доложить, чтобы мы не ждали тебя к обеду. От его восторгов телефонная линия чуть было не вышла из строя. Знаешь, приятель, чем больше я слышу о твоих успехах, тем больше расстраиваюсь. Поскольку для меня это значит только одно: что совсем скоро я могу тебя потерять. Вот уже и архиепископ говорит о тебе, о твоих талантах, о твоих хороших манерах, о твоей яркой личности. Он хочет забрать тебя в Дублин, чтобы ты вошел в его окружение. Или в окружение кардинала. Что мы тогда будем делать? Я и госпожа Донован. Ты ведь знаешь, Десмонд, как она тебя любит. Ну и я тоже. – И после небольшой паузы каноник спросил: – Кстати, как она сегодня?

– Как обычно. Хотя поначалу действительно выглядела расстроенной.

– И у нее есть на то основания. – Каноник допил кофе и поставил чашку на каминную полку. – Она звонила мне вчера вечером, но просила ничего тебе не говорить, чтобы не портить Светлое воскресенье. – Каноник сокрушенно покачал головой. – В субботу вечером она получила срочное сообщение от директора школы в Швейцарии. Несмотря на все приложенные ею старания сгладить ситуацию, ее племянницу все же отчислили, – сказал каноник и неодобрительно вздохнул. – Оказывается, в этой истории задействован еще и некий итальянский джентльмен – если, конечно, можно так выразиться, – из Милана, где у него какой-то прибыльный бизнес. Джентльмен этот богат и уже не столь юн – лет двадцать восемь или около того, – разъезжает на самой шикарной и дорогой итальянской машине, живет – вероятно, из соображений сокрытия от налогов – в самом фешенебельном швейцарском отеле на Женевском озере. Так вот он, как и следовало ожидать от подобного, с позволения сказать, джентльмена, трижды склонял Клэр, племянницу мадам, к ночным вылазкам из пансиона – с неизвестной целью, – после чего девица возвращалась в дортуар только на рассвете. – Закончив это достаточно едкое высказывание, каноник уже обычным тоном добавил: – На третий раз эту маленькую сучку застукали. И поделом ей.

– Мне ужасно жаль госпожу Донован, – отозвался Десмонд. – А она, эта девица, что, неужели настолько испорченна?

– Похоже, она вся в мать. Своенравная, смазливая и охочая до мужчин. В любом случае к восемнадцати ей надо окончить школу, причем под более строгим контролем. Вот об этом-то госпожа Донован и просила меня.

– А разве она не может сама о ней позаботиться, раз уж отправляется к себе в Швейцарию?

– И чтобы итальянский прохвост не давал девчонке проходу?! Нет, нет и еще раз нет. Ее необходимо оградить от его дурного влияния. Не сомневаюсь, уж кто-кто, а я смогу вправить ей мозги, и ты мне в этом поможешь. Послезавтра я встречаю ее в Дублине. Меня отвезет Патрик.

– А разве молодой девушке пристало одной отправляться в такое путешествие?

– Да ладно тебе! Все уже устроено, приятель. В Женеве ее посадят на поезд, в Париже встретят и посадят на экспресс до Па-де-Кале. Там она пересядет на пароход, а в Лондоне служащий из лондонского офиса мадам посадит ее на поезд до Холихеда. А я буду ждать ее на причале в Дун-Лэаре.

– Так или иначе, ей ведь не впервой такие поездки, – заметил Десмонд. – А госпожа Донован скоро уезжает?

– В дополнение ко всем ее напастям парни из департамента внутреннего налогообложения интересуются, не собирается ли она сменить швейцарское местожительство. Так что, как только она устроит девчонку в «Маунт-Вернон», ей надо будет срочно вернуться в Швейцарию.

– Надо же, какие перемены! – воскликнул Десмонд. – Не нравится мне все это. Каноник, если вы еще не собираетесь ложиться, я хотел бы посоветоваться с вами насчет письма, которое получил сегодня утром.

– Ах да. Я видел конверт с обратным адресом в твоей почте. Десмонд, лучше не связывайся с ними. Или с их движением.

– Каноник, скажите, что вы об этом знаете?

– Немного, но кое-что знаю. Они рассылают прокламации молодым священникам с призывами присоединиться к движению против обета безбрачия духовных лиц. Фу! Кучка ублюдков, неспособных обходиться без женщин.

– Каноник, а вы за целибат?

– Мои взгляды на обет безбрачия можно выразить так. Взялся за гуж – не говори, что не дюж. Десмонд, мы, священники, конечно, мужчины, и временами нам приходится нелегко. Но мы – последователи, ученики Господа нашего Иисуса Христа, который тоже был мужчиной и тоже соблюдая целибат. И с практической точки зрения, какой от жены толк в пресвитерии? Очень скоро она наденет ризу и станет принимать исповеди. А разве ты, как исповедник, не знаешь, сколько сейчас несчастных браков, которые влекут за собой множество напастей – вечное нытье, свары, потасовки, измены, в результате чего поганую сучку выгоняют из дому к чертовой матери. Сегодня только десятая часть браков, если не меньше, более или менее держатся. А дети?! Неужто ты хочешь обзавестись полдюжиной ребятишек, которые только и будут делать, что орать, визжать и играть в прятки в исповедальнях?

– «Высокая»[43]43
  «Высокая церковь» – направление англиканской церкви, тяготеющее к католицизму.


[Закрыть] англиканская церковь, весьма близкая нам по взглядам, похоже, разрешила священникам жениться, что оказалось вполне успешным начинанием.

– У них, приятель, все немножко по-другому. Мы, католические священники, живем при церкви. Дом же англиканского священника иногда находится за несколько миль от нее, да и расположен весьма уединенно. Для них семейная жизнь – это совершенно отдельная вещь. Нет, Десмонд, розовые мечты молодых священников о браке весьма далеки от реальности. В этом случае они руководствуются не тем, что в голове, а тем, что болтается у них между ног. И все дела.

В кабинете повисла напряженная тишина, которую нарушил звук закрывающейся на засов входной двери, затем шум шагов миссис О’Брайен, которая прошла к себе в комнату на первом этаже и тихонько прикрыла за собой дверь.

– А вот и ответ на твой вопрос, Десмонд. Кто сможет ухаживать за нами лучше, чем эта достойная, непорочная, да-да, непорочная женщина?! – Каноник встал с кресла и потянулся. – Что-то я сегодня притомился. Я, с твоего позволения, пожалуй, первым приму ванну.

– Тогда я смогу помокнуть там подольше, – засмеялся Десмонд. – Мне выключить здесь свет?

Каноник кивнул и ласково произнес:

– Спокойной ночи, приятель. Мой дорогой, самый дорогой друг.

– Спокойной ночи, каноник. От всей души желаю вам всяческого благополучия и приятных снов.

Вот так закончилось Светлое воскресенье в Килбарраке. Последнее счастливое воскресенье Десмонда в этом доме.

XII

Итак, как и предвидел каноник, все необходимые приготовления были сделаны, и в четверг, в восемь тридцать, отслужив мессу для горстки преданных прихожан и плотно позавтракав, этот достойный служитель Церкви отбыл в Дублин на «Ландолете», за рулем которого сидел Патрик. На канонике был его лучший воскресный костюм, а поверх него – длинное, плотное, свободное черное пальто на случай, если придется стоять на открытой всем ветрам дублинской пристани. Выражение лица его было суровым и сдержанным, хотя для служителя Церкви, нечасто покидавшего свою епархию, подобное предприятие было не только источником для волнений, но и суровым испытанием.

– Все будет хорошо, – успокоил каноник Десмонда, вышедшего его проводить. – К четырем мы уже вернемся. Хотя не могу гарантировать, что почтовый пароход не опоздает.

– Каноник, только не забудьте перекусить по дороге, – с искренним беспокойством в голосе заметил Десмонд.

– Если успею, загляну в «Хибернианз». Там меня хорошо знают, – важно ответил каноник с видом искушенного человека. – Но если время будет поджимать, – сделал он неопределенный жест куда-то влево, – у меня есть сэндвичи, что миссис О’Брайен дала мне с собой.

Десмонд посмотрел в ту сторону, куда указал каноник, и с облегчением обнаружил на сиденье увесистый сверток из промасленной бумаги. Да уж, теперь каноник точно не умрет от голода.

– Береги себя, приятель, пока меня не будет! – успел крикнуть каноник, и машина отъехала.

До чего же достойный человек этот старый приходской священник, обладающий изрядной силой духа и полным набором бесспорных добродетелей! Так думал Десмонд, шагая к церкви. Отслужив мессу, он решил заглянуть в школу, где не был уже довольно давно. Поболтав с учителем, Десмонд обошел классы. Он ласково беседовал с детьми, радуясь про себя утренней свежести детских личиков и радости, с которой они его приветствовали.

Довольно улыбаясь, Десмонд вернулся в дом священника. Там его уже ждала миссис О’Брайен.

– Святой отец, вам звонили из «Маунт-Вернон», – сообщила Десмонду экономка. – Сама госпожа Донован. Она ждет вас сегодня на ланч сразу же, как только освободитесь. Легкий второй завтрак. Так она сказала. – Миссис О’Брайен покачала головой: – Какая жалость, а я как раз «сладкое мясо» собиралась делать. Вы такого еще не пробовали. Специально для вас все готовила.

– Какая жалость! Но оно не пропадет. Мы с каноником с удовольствием съедим его за обедом.

– Конечно, конечно. Но учтите, канонику это на один зуб. Пожалуй, сделаю к нему пару отбивных. Вас там еще к больному вызывают. К старой миссис Конрой с Пойнт. Бедняжка прикована к постели и хочет, чтобы вы ее причастили. Я соберу вам для нее гостинцев, она ведь совсем нищая, хоть и любительница поговорить, каких свет не видывал.

Пойнт-стрит находилась на другом конце города, и Десмонд решил взять машину. Умывшись, он зашел в церковь, взял из дарохранительницы гостию и положил в специальный мешочек. Затем сел в старенький «Форд», на заднее сиденье которого миссис О’Брайен предусмотрительно положила сверток с продуктами, и направился в город.

Миссис Конрой – одна из тех старух, что любили извлечь максимум из визита священника, – сидела на кровати, завернувшись в свою лучшую шаль, в кружевном чепце на голове. Эта достойная дама, служившая главным украшением своего домика, где было бедно, но чистенько, приветствовала Десмонда бурным излиянием чувств.

После того как Десмонд совершил таинство, она кивнула ему на кресло, которое по ее указанию специально поставили возле кровати.

– Дорогой святой отец, это такая честь, такая честь. Ну, вы сами все понимаете. Тот, что служил здесь до вас, вот только имя его я что-то запамятовала, да он и не заслуживает, чтобы о нем помнили – уж такой слизняк был, такой слизняк, – он вообще за все время, что здесь был, всего три разочка ко мне и приходил-то. Вы-то совсем другой человек, уж можете мне поверить, это даже я своими старыми глазами вижу, когда смотрю на ваше пригожее улыбчивое лицо, и вообще у нас говорят, будто вы можете всякие чудеса творить: вот давеча двух хрюшек на базаре насмерть грузовиком задавило, а вы наложили на них свои благословенные руки, они и ожили; соседи говорят, все так орали, так орали от радости, даже здесь слышно было. Эй, Лиззи, что там такое? Гостинцы от миссис О’Брайен? Да благословит ее Господь, эту достойную женщину! Именно такая вам и нужна. А что там такое? Лепешки, масло, половинка вареной курицы и целая жестянка чаю! О, спасибо Небесам, да и миссис О’Брайен тоже. У нас как раз весь чай вышел. А мне ведь без чаю никак, чай для меня все. Святой отец, пусть Лиззи нальет вам чашечку.

Чтобы не обижать болтливую старуху, Десмонд не стал отказываться от чая, воздав ему должное. Затем он сидел, терпеливо слушая пустые разговоры, до тех пор, пока не понял, что своим уходом не слишком обидит хозяйку.

Оказавшись наконец в машине, Десмонд опустил стекла, чтобы выветрить запахи спальни миссис Конрой, перед тем как появиться у госпожи Донован. Таким образом, в «Маунт-Вернон» он прибыл к полудню.

– Вы еле-еле успели, – холодно сказала ему та. – Если верить Бриджит, суфле давно готово. Если оно опадет, то станет уже несъедобным.

– Я выполнял миссию милосердия, – попытался оправдаться Десмонд, проследовав в дом за хозяйкой. – У миссис Конрой.

– У этой старой сплетницы! Да она куда здоровее, чем кажется на первый взгляд. И что, по-прежнему жалуется?

– Да, мадам. Что вы не посылаете ей ваших сказочных тепличных помидоров.

– Ну, скоро вы и сами сможете проверить, насколько они сказочные. Так поскольку Патрик в отъезде, завтрак будет совсем легким. Салат и сырное суфле, а потом кофе, – улыбнулась мадам.

Не успели они сесть за стол, где перед каждым уже стояло по овальному блюду со свежим овощным салатом, как помощница Бриджит подала суфле – золотисто-коричневое, прекрасно поднявшееся, пышное, как весеннее облачко.

– Передай Бриджит, что суфле удалось, – сказала мадам, разрезав воздушную массу.

– Невероятно вкусно, мадам, – попробовав суфле, вздохнул Десмонд. – Точно поцелуй ангела.

– А что, они там, наверху, целуются? И крылья не мешают? – усмехнулась мадам, после чего они уже ели в полном молчании, запивая еду все тем же ледяным шабли.

– Сегодня утром нас весьма позабавили звуки маршевой музыки. А если точнее, играл оркестр из дудки и барабана, – закатив глаза к небу, сказала госпожа Донован.

– Вероятно, ирландцы вышли на тропу войны.

– Это был походный марш.

– Возможно.

– Десмонд, мой дорогой Десмонд, – с улыбкой покачала головой госпожа Донован. – Здешняя девчонка, которая ходила к десятичасовой мессе, принесла на хвосте совсем другую историю. Вы уже вошли в круг избранных, переплюнув самого каноника. – Она замолчала и задумчиво подцепила вилкой кусок огурца. – Кстати, он как, благополучно уехал сегодня утром?

– О да, мадам. Минута в минуту. Полностью экипированный и обеспеченный провиантом на случай непредвиденных обстоятельств.

– Какой он все же славный старик – простой, преданный, сильный и правдивый! На самом деле, просто святой. Я очень его люблю, – заметила госпожа Донован и, подумав, добавила: – Даже когда он мне докучает.

– А вы оставили хоть каплю любви для его викария?

– Не надо со мной сегодня шутить, мой драгоценный Десмонд. Вы ведь прекрасно знаете, что стали важной частью моей жизни. И я целых три месяца буду безумно по вам скучать. Как бы мне хотелось, чтобы вы могли приехать ко мне в Бурье! У меня там настоящий большой загородный дом. И очень красивый. Я терпеть не могу маленькие участки, так что вокруг чудесные луга, сады, а из дома открывается божественный вид на Женевское озеро. А неподалеку, в Ла-Тур-де-Пельц, женский монастырь, что, заметьте, весьма удобно в протестантской Швейцарии. Там я хожу к мессе в маленькую часовню. Неземная красота, умиротворение и полная уединенность. Но там нет моего Десмонда. И кроме того, боюсь, что постоянно буду волноваться из-за Клэр. – Госпожа Донован замолчала, а потом добавила: – Мне даже страшно думать о предстоящей встрече. Мы все время не ладим. Она точь-в-точь как моя покойная сестра. Такая же упрямая, безответственная и непредсказуемая. Я умоляла каноника попытаться хоть чуть-чуть ее вразумить. И вы, Десмонд, тоже должны постараться. Вы побудете со мной до их приезда?

– Мадам, я в вашем распоряжении. У меня весь день свободен.

– Замечательно! Тогда выпьем кофе в гостиной, а после вы мне немного попоете.

– А вы не хотите… попробовать спеть вместе со мной?

– Я не Трильби[44]44
  Трильби – героиня одноименного романа Джорджа Дюморье (1834–1896), натурщица, полностью лишенная слуха, которую с помощью гипноза таинственный человек по имени Свенгали превратил в выдающуюся европейскую певицу, причем петь Трильби могла, только находясь рядом с Свенгали и исключительно под его гипнотическим взглядом.


[Закрыть], а вы, Десмонд, не Свенгали, если они вообще существовали, – грустно улыбнулась мадам. – Нет, мой диафрагмальный нерв полностью вышел из строя. Слава богу, я хоть не утратила способность говорить. – И как всегда, легко поднявшись со стула, она поспешила сменить тему: – Боюсь, что это все. Нет смысла предлагать вам сыр после суфле.

День прошел, как и было запланировано, в весьма приятной обстановке, и наконец Десмонд с госпожой Донован, выпив чаю, расположились на большом диване в гостиной.

– Десмонд, – томно прошептала она, – это, наверное, лучший день в моей жизни.

– Охотно присоединяюсь к вашим словам, мадам.

– Десмонд, минуты, проведенные с вами, наверное, еще слаще для меня, так как имеют привкус горечи расставания, – проговорила госпожа Донован и, немного помолчав, продолжила: – Я уезжаю буквально через несколько дней, сперва на неделю в Дублин, где мне надо привести в порядок дела, затем в Женеву. Так что, пожалуй, это единственная возможность побыть с вами наедине. – Она нежно сжала его руки. – А потому я хочу, чтобы вы знали, что как только я сумею убедить своих друзей из департамента внутреннего налогообложения, что я вернулась в Швейцарию, я тут же сяду на экспресс до Милана, а там обращусь прямо в фирму «Морено и Калви», лучшим специалистам по мраморным изделиям церковного предназначения. Десмонд, ради вас готова украсить свою церковь алтарной преградой из лучшего каррарского мрамора. Перед ними я буду преклонять колена, принимая от вас Святое причастие.

– У меня нет слов, мадам! А каноник будет просто на седьмом небе от счастья.

– Так что можете получить удовольствие, сообщив ему эту приятную новость. – Она поднялась, не отпуская рук Десмонда. – Десмонд, и вот еще… Быть может, это и грех, но мне все равно. Я хочу обнять вас, как женщина, которая любит мужчину.

И, раскрыв объятия, она прижала его к себе, словно предлагая ему свое тело, и никаких условностей для нее в тот момент не существовало. Их губы встретились в долгом сладостном поцелуе.

Остается только гадать, как далеко они могли зайти, но тут неожиданно послышался хруст гравия под колесами подъехавшей к дому машины. Они мгновенно отпрянули друг от друга, и очень вовремя, так как в комнату вихрем ворвался каноник в наглухо застегнутом пальто. Вслед за каноником вошла высокая тоненькая девушка, ее бледное лицо было в грязных разводах, перед платья испачкан рвотными массами, большие темные измученные глаза со страхом смотрели на госпожу Донован.

– Итак, каноник, вы вернулись, – прерывисто дыша, выдавила из себя внезапно побледневшая госпожа Донован.

– Как видите, мадам. Целый и невредимый. И со мной молодая леди, которая гораздо хуже перенесла дорогу. И все этот убийственный переход от Холихеда при сильном ветре. Хорошо еще, что я надел длинное пальто. Оно мне очень пригодилось на пристани.

– Каноник, вы все сделали в лучшем виде. И я вам крайне признательна.

– Для меня счастье услужить вам, мадам. И раз уж я оказался в Дублине, то взял на себя смелость заехать на склад за ящиком, который вы мне милостиво обещали.

– Весьма предусмотрительно с вашей стороны, – кивнула госпожа Донован. – Клэр, можешь идти к себе в комнату. Я совершенно уверена, что тебе пока не стоит есть. Сначала прими ванну.

– Спасибо, тетушка. И большое вам спасибо, каноник. – С этими словами Клэр повернулась и вышла из комнаты.

После ее ухода в гостиной повисла неловкая тишина, которую нарушил каноник:

– Мадам, кроме того, я опять же взял на себя смелость и попросил Патрика подождать. Я подумал, что вы разрешите ему отвезти меня домой.

– О чем речь! Конечно, он вас отвезет. Полагаю, вы очень устали, а потому не буду вас задерживать.

Госпожа Донован проводила их до двери, и каноник, откланявшись, стал спускаться по лестнице. Она же, бросив на Десмонда пылкий взгляд, тихо сказала:

– Три месяца пролетят быстро. И помните: я люблю вас.

Когда они вернулись наконец в дом священника, поздоровались с миссис О’Брайен и оставили ящик с «Маунтин дью» в холле, каноник снова стал самим собой и на вопрос экономки насчет ужина задумчиво произнес:

– Я, правда, съел в «Хибернианз» парочку отбивных, потом, стоя на пристани, попробовал ваши сэндвичи, остальное мы с Патриком доели на обратном пути. Однако…

– Каноник, может, что-нибудь легкое? «Сладкое мясо», например?

– Вот-вот. Как раз то, что надо. А потом еще кусочек сыра с бисквитом.

– Надеюсь, отец Десмонд, вы тоже не откажетесь, – улыбнулась Десмонду миссис О’Брайен.

Во время ужина каноник, совсем как Марко Поло, поведал им обо всех ужасах и перипетиях экспедиции. Про племянницу же каноник сказал:

– Бедняжка, она просто неживая после такого жуткого путешествия. Совсем, видать, оголодала. Ведь все, что она съела, тут же вывернула за борт прямо в море.

– Похоже, она до смерти боится своей тетушки.

– И правильно делает. Каждый, кто плохо поступает с госпожой Донован, знает, что его ждет. – Каноник замолчал, чтобы сделать добрый глоток «Маунтин дью», порция которого на сей раз была больше обычного – возможно, благодаря удачному пополнению запасов. – Ну, а как ты сегодня провел время с мадам?

– Чудесно! – Момент был самым подходящим. Десмонд встал из-за стола и произнес: – Каноник, мадам Донован уполномочила меня сообщить вам, что уже до конца года у вас будет алтарная преграда из лучшего каррарского мрамора.

Каноник застыл, словно громом пораженный, а затем вскочил на ноги.

– О, благодарю Тебя, Господи! И спасибо тебе, Десмонд! Я знал, я знал, что ты сможешь, что мадам все для тебя сделает. – Каноник положил руки Десмонду на плечи и нежно обнял. – Слава Тебе, Господи! И хвала госпоже Донован! Теперь у нас будет лучшая церковь во всей Ирландии, и притом полностью законченная! Подожди, схожу позвоню в Корк канонику Муни. Он все фыркал по поводу нашей старой преграды. Каррарский мрамор просто убьет его. О нет, сначала, пожалуй, надо позвонить мадам, чтобы поблагодарить ее…

– Нет, каноник. Не спешите. У нее сейчас не то настроение. Все эти дела с племянницей… Лучше напишите ей одно из ваших прекрасных писем, и пусть Майкл завтра отнесет ей.

– О да. Ты, как всегда, прав, приятель. Я что-то сегодня не в форме. Но я все равно пойду позвоню Муни, пусть помучается, поворочается ночью в кровати. И надо срочно сообщить эту замечательную новость миссис О’Брайен. Ох, приятель, вовек не забуду, что ты для меня сделал. Подсаживайся поближе к камину. Я вернусь буквально через пару минут, и мы все обговорим – от начала и до конца.

И, позабыв про «Маунтин дью», каноник ринулся вниз по лестнице прямо на кухню.

XIII

Госпожа Донован уехала, и мир вокруг сразу потускнел. Даже церковь, украшением которой она служила, словно опустела без нее. На ее месте с краю теперь с важным видом сидел Патрик, а рядом – мрачная, надутая Клэр. И, конечно, Десмонду страшно не хватало ее гостеприимного дома.

– Нет, без нее все совсем не так, – не уставал причитать каноник, всякий раз непременно добавляя: – Надеюсь, она не забыла о своем обещании?

Госпожа Донован не забыла. В конце второй недели приехали два архитектора, которые тут же принялись обмерять церковь, что-то вычислять, обсуждать и молча, что, однако, было красноречивее любых слов, игнорировать пожелания и предложения каноника, которые, вне всякого сомнения, только загубили бы весь проект. Они общались исключительно с Десмондом на беглом итальянском, точно эмигранты, по-детски радуясь, что в чужом городе нашелся человек, прекрасно говорящий на их языке. Поговорив с ними, Десмонд мог твердо заверить своего начальника, что все будет сделано в лучшем виде – с точки зрения и качества, и проекта.

И правда, буквально через три дня, уже перед самым отъездом архитекторы вручили канонику умело раскрашенный эскиз, даже не эскиз, а законченный рисунок. Каноник посмотрел и пришел в экстаз.

– Это прекрасно, превосходно! О Господи, это просто божественно!

Десмонд глянул через плечо каноника и тоже пришел в восторг. Безупречная дуга белого с прожилками мрамора, которая опиралась на бледно-желтые балясины, сгруппированные по три, а всю композицию венчали ворота из чеканной бронзы.

– Да, ты был прав, приятель. Они лучше знают. Это настоящие мастера своего дела, художники. Какая будет великая радость, когда они украсят нашу церковь. А они случайно не говорили, когда приступят к работе?

– Практически немедленно, каноник. Они интересовались, где смогут разместиться их люди. Думаю, в привокзальной гостинице.

– А… Там вполне приличные номера. Об этом я позабочусь. Сам переговорю с Доланом.

И схватив эскиз, добрейший каноник тут же отправился на крыльцо церкви, чтобы вывесить рисунок на всеобщее обозрение.

Теперь каждую неделю – по вторникам и пятницам – каноник в сопровождении викария отправлялся в осиротевший «Маунт-Вернон», чтобы проверить, насколько строго выполняются инструкции госпожи Донован.

Во вторник, сразу же после отъезда итальянцев, когда они неторопливо шагали в сторону «Маунт-Вернон», каноник заметил:

– Дом стал совсем как тело без души.

Патрик, словно заранее зная, когда они придут, встретил их прямо у парадного входа.

– Патрик, ну как сегодня твоя подопечная? – поинтересовался каноник.

– Боюсь, все так же, ваше преподобие. Все тоскует, ей здесь и заняться-то нечем, и поговорить не с кем, кроме нас, бродит день-деньской, будто потерянная.

– Письма пишет? Получает?

– Да нет, ваше преподобие. Ни строчки. Я сам проверяю почту.

– А книжку хоть иногда в руки берет?

– Она у нас не любительница читать, – ответил Патрик и, помявшись, спросил: – А вам не кажется, ваше преподобие, что мадам уж больно строга с ней? Со всем уважением к мадам, мы тут у себя, на кухне, так вот думаем. Она, конечно, девчонка своенравная, но кто из нас не делал ошибок по молодости! Ну, мадам даже запретила подавать ей на второй завтрак бокал легкого вина, к которому она привыкла у себя в школе. А без вина у нее и аппетита-то нет. Как думаете, может, все же разрешить ей хотя бы бокал «Барсака», которое мы и сами время от времени пьем, совсем слабенькое? Нам его поставляет «Финдлейтер» из Дублина.

Каноник замялся и вопросительно посмотрел на Десмонда.

– Я говорю «нет», – твердо заявил тот. – Мы должны слушаться госпожу Донован.

– Ну… – задумчиво произнес каноник. – Я говорю «да». Справедливость следует разумно сочетать с милосердием.

– Спасибо, каноник, – улыбнулся Патрик. – Может, она хоть кушать начнет. Если хотите ее видеть, она на теннисном корте.

Они прошли через дом и вышли сквозь заднюю дверь в розовый сад, за которым находились теннисный корт и домик при нем. На корте они увидели Клэр, одетую в обычные блузку с юбкой, которая развлекалась, как могла, подавая мячи с дальнего конца корта, затем с отсутствующим видом медленно и небрежно собирая их, а затем снова посылая в дальний угол.

– Нет, это не игра! – недовольно пробормотал каноник и после очередных вялых ударов Клэр по мячу, не выдержав, сказал Десмонду: – Ради всего святого, приятель, давай снимай пиджак, возьми ракетку и сделай пару подач.

– Но у меня нет ракетки!

– Их там полно в павильоне, – услужливо сказал Патрик и, на секунду исчезнув в домике, вернулся с новенькой ракеткой. – Вот то, что надо. Фирмы «Спалдинг».

Десмонд снял пиджак и ступил на корт, где Клэр встретила его удивленной, но приветливой улыбкой.

– Я не слишком хороший игрок, – смущенно проговорил Десмонд. – Но постараюсь хотя бы подавать мяч.

Они начали с небольшой разминки. Клэр умерила силу бросков, Десмонд же, со своей стороны, отвечал ей подачей снизу. У Десмонда был верный глаз, и скоро они играли уже во вполне приличном темпе, заслужив даже аплодисменты зрителей. Наконец, они провели целый сет, который Десмонд, продолжавший подавать снизу, проиграл со счетом 6:4.

Клэр чудесным образом изменилась прямо на глазах, с корта она уходила уже совсем другим человеком. Раскрасневшаяся и улыбающаяся, она горячо поблагодарила каноника, Десмонда и даже Патрика.

– Это именно то, чего мне так не хватало, – призналась она.

– И отец Десмонд выглядит теперь гораздо лучше, – заметил Патрик. – Каноник, может, вы позволите ему снова поиграть, когда он придет в следующий раз?

– Разрешаю, – благосклонно кивнул каноник. – Но смотрите-ка, как он, бедный, вспотел. Ему понадобится костюм для тенниса.

– О, этого добра у нас навалом. У мадам здесь в шкафчиках и белые рубашки, и туфли, и брюки – все для парней из ее конторы, которые сюда приезжают. Я скажу Бриджит, чтобы постирала и выгладила комплект.

Глаза Клэр радостно заблестели. «А она не так плоха, как говорила о ней госпожа Донован. Да, уж коли та рассердится, становится твердой как сталь», – подумал каноник, а вслух сказал:

– Понимаю, как вам скучно и тяжело, мисс. Мы сделаем вам некоторое послабление. Если отец Десмонд будет в четверг свободен, он сыграет с вами партию. А теперь бегите, приведите себя в порядок. Вы прямо взмокли.

Они проводили ее глазами до задней двери домика, а она, повернувшись, помахала им с порога.

– Я ничуть не лучше, – улыбнулся Десмонд. – Мокрый как мышь. Может быть, Патрик отвезет нас домой?

– Это бы меня вполне устроило, – ответил каноник, которому вовсе не улыбалось тащиться в гору до дома священника.

– Я позабочусь, чтобы в павильоне включили воду, – доверительно шепнул Десмонду Патрик, когда они уже шли к гаражу. – Тогда в четверг после игры вы хоть сможете помыться.