Текст книги "Ада (СИ)"

Автор книги: Аня Меньшикова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Ада

Глава 1. Ада

Сегодня я, конечно, задержалась. Ну и зае@лась. Но ремонт вообще дело небыстрое и нелегкое. Хоть и косметический, но время занимает охренеть как много, а то бы я не приперлась домой в одиннадцатом часу «ночера». Сегодня докрашивали последнюю оставшуюся стену на первом этаже, а завтра наша слаженная компания "бригада «ух, бл@ть» перейдет на второй этаж. Почему мы ей дали такое название? Все просто. Каждые пять минут кто-то из нас непременно произносил эту фразу. И ладно, если тихо. Бывало и на весь коридор орали, особенно, если стремянка-хремянка поехала, или ведро с краской-хераской чуть пол не закрасило, вместо стен.

Спать хочу просто капец как. Я бы сейчас прислонилась к чему-нибудь крепкостоящему и отрубилась. Вооот, я уже согласна спать даже в вертикальном положении. Но эти мелкие Чук и Гек носятся, как угорелые по всему двору. Ну и меня за собой на поводке тащат. На самом деле они никакие не Чук и Гек. Они благородные, мать их, вест-хайленд-уайт-терьеры. Короче, не чета мне. Я на их фоне просто обслуживающий персонал. Клички у них другие, но до того помпезные, что я даже не стала запоминать. Для меня с синим ошейником -Чук, с красным -Гек. Все просто.

С недавних пор мне пришлось учиться жить, ну хотя, конечно правильнее сказать, приспосабливаться к жизни. Деньги, конечно, у меня есть, все же зарплату получаю стабильно... но денег много не бывает! Поэтому пришла мне гениальная идея брать (за оплату, конечно) собак на передержку, пока их «хозяйва» греют свои жо...ээээ... пятые точки где-нибудь на Гоа.

Покорми-напои– поиграй-погуляй. Еще, бл@ть, пузико пощекоти, шерсть почеши. Мне б кто пузико пощекотал, массаж сделал и спать уложил... эх.

Я люблю собак, правда. Больших, сильных. Которые тебя защитить смогут, а не дрожать будут от страха и проситься на ручки. Чук и Гек как раз трусливые, черти. Я их пыталась уже с поводка отпустить, чтобы и они порезвились, и я спокойно посидела. Так они и на метр от меня не отошли, нелюди. Вот и бегаю теперь за ними.

Все, пора домой, а то чувствую, завтра не встану. Завтра хоть и не на работу, на завод этот сраный, но все равно рано вставать. Ремонт сам себя не сделает. К сожалению.

Пошла в сторону подъезда, уже таща за собой уайтиков. Эти четырехлапые еще упираются, им видите ли, в другую сторону.

–Хрен вам, домой пошлите, – шиплю на волосатеньких.

Через подъезд от моего замечаю тени. Трое против одного. Ну не гонд@ны ли? Ненавижу таких. Кто толпой, тот «хэрой», кто один – тот в кусты. А этого щуплого, которого уже ладошкой по лицу приложили и теперь трясут за грудки, я знаю. Ну как знаю, вижу иногда. Этот крендель реально не от мира сего – никого не видит, не слышит. Вечно в телефон пялится, как еще в людей не врезается, хрен знает. Реально видела, идет по двору, а сам в телефоне. Срать тож, наверное, с телефоном ходит. Но умудряется с соседскими бабушками поздороваться и даже обсудить прогноз погоды. Сама слышала!

Не успеваю понять, что происходит, как мои ноги сами собой идут в его сторону.

Ну неееет, только не это. Иди, Адушка, домой. Пожалуйста, просто иди домой. Там тепло, там кровать, пижамка твоя любимая с бегемотиками и твой любимый, хоть и потрепанный временем, медвежонок Потап.

–Эй, мальчики! – говорит мой рот сам по себе. -Девочку вызывали? -демонстративно смотрю на, обнимавшего щуплого, хулигана, – Или вы по мальчикам?

–Что? -поворачивается тот, который щуплого держит. Ну простите меня, Мадонна и Ванесса Паради, но ненавижу эту ужасную щербинку между зубов. Прям так "фууууу". А у этого она такая, что там еще ползуба можно запихнуть. -На х@й пошла, – и сплевывает.

Засовываю два пальца в рот и оглушенно свищу. Или свистю? Короче, мой свист, наверное, вся округа слышит. После чего отпускаю поводок с пёселями, уверенная, что они никуда не денутся и бью ближайшего хулигана в спортивном костюме ладошкой в нос, снизу-вверх. Знаю, пацан, больно, самой ни раз прилетало. Пока он дезориентирован, бью по кокушкам. Все, минус один.

Второй хулиганчик, мать его за так, проворный оказался, схватил меня за плечо и к себе разворачивает.

–Ты че, бл@дь, творишь? -рычит, брызжа слюной мне в лицо.

Фууу, я же брезгливая. Беее.

Пытаюсь провернуть фокус с носом и с этим чибздиком, но он успевает схватить меня за руку. А так красиво она к нему летела в морду. Эх, такой удар упустила.

На миллисекунду отвлекаюсь на щуплого, которому прилетел кулак в лицо, и пропускаю такой же кулак в своё милое личико. Фак.

Так, потом пожалею себя, соберись.

И где этот паразит носится?

А вот он ты, мой сладенький. Айк, мой доберман, черной тенью несется через черную ночь на помощь своему Аду. Аде, то есть, мне.

Айка боятся все. Я сама его первый месяц боялась до жути. Так что, когда из темноты выпрыгивает мой демон и впивается в руку хулигану номер два, тот визжит, как баба. Хотя нет, я вот так никогда не визжала, значит, визжит, как свинья.

Пока Айк дожевывает хулигана номер два, я подрываюсь к хулигану, который "по мальчикам", но тот, подняв руки вверх, быстро ретируется по большой дуге. Ну нааадо жеее, умный...

Короткий свист и Айк отпускает свою косточку. На самом деле, он не кусает насквозь, но прикусывает довольно ощутимо. Он вообще суперумный пес, не нарадуюсь ему. Айк, кстати, первый, кого я взяла на передержку полгода назад.

За ним не вернулись.

Он стал такой же никому ненужный, как и я. В общем, мы два сапога пара. Зато теперь мы есть друг у друга.

–Щуплый, ты как? – наблюдая, как смелые хулиганы, помогая друг другу под грозный рык моего пёселя, сваливают, сверкая пятками, подхожу к пареньку. Синяк у него уже наливается, да у меня, скорее всего, тоже. – Ты, бл@ть, хоть бы блок поставил. Не знаю, увернулся бы, – потираю скулу, которая ужасно ноет и вижу на руке кровь. -О, ну чудесно, мне же пиз@ц как нужен был новый шрам на роже, – ворчу. -Все, Щуплый, бывай. И это... сходи, что ли в качалку, или на бокс там, каратэ.

Разворачиваюсь и охереваю.

–Где, бл@ть, Чук и Гек???.

Глава 2. Ада

-Какая милая девочка, – слышу ворчливое сзади.

Мммм, как приятно слышать, что я девочка, обычно все пацаном называют. Не о том думаю, где мои собакены?

–Слушай, Щуплый, ты не видел куда два дебила побежали?

–Почему Щуплый?

–Ну а какой ты? – искренне удивляюсь. А Щуплый делает глубокий вдох.

Щуплый, он красивый, правда. Молодой, как я, может, на год-два старше. Выше меня на сантиметров десять, а я – сто шестьдесят восемь сэмэ. Модная прическа с выбритыми висками, а на макушке собранный хвост. Нравятся мне такие прически. Волосы темные, но в темноте все кошки серы. Красивый пацан. Но худой, просто капец!

–Ты их добивать собралась, что ли? – спрашивает с большими глазами.

–Та я не о тех отмороженных, а я пёсиках.

–Пёсиках?

–Ну, собачках. Беленьких таких.

–Вроде на детскую площадку побежали.

–Ок. Спасибо, – и разворачиваюсь в нужную сторону. Рядом со мной семенит Айк. – Не насрали бы в песочницу, – тихо бурчу.

–Постой! – кричит Щуплый и я оборачиваюсь. Он делает шаг ко мне, но, глянув, на Айка останавливается. -Спасибо тебе за помощь. Я помогу тебе найти твоих собак. Как их зовут?

–Чук и Гек... Бляяяяя, – как вот мне теперь их звать? – Я не знаю, – удрученно признаюсь.

–Ты не знаешь, как зовут твоих собак? – и я даже не удивлена, что он так удивлен.

–Ну вообще-то, это не мои собаки, они на передержке у меня. И клички у них, пи@ец, какие трудные.

–А ты всегда так много материшься?

Ну началоооось. Девочки не матерятся, блаблабла.

–А тебе не пох@й?-знаю, невежливо, вопросом на вопрос.

–Я – Лука. Тебя как зовут? – вроде, примирительно спрашивает.

–Ада.

А сама думаю о том, что впервые мне, ну нет, не стыдно, а неловко. За все время этот Лука ни разу не сказал матерного слова, а я...ну я так разговариваю, че теперь? Я только при девчонках своих мелких сдерживаюсь и то не всегда получается, но это таааак напрягает.

–И сколько тебе лет, Ада?

–Восемнадцать.

–Думал, лет шестнадцать. Обычно молодежь такой хренью, как фиолетовые волосы страдает, – улыбается.

–Плохо ты думал, – он меня раздражает. И че полезла спасать? Поди так достал своим занудством тех хороших ребят, они и не выдержали. Эх, не тем помогать я стала. – Айк, найди уже этих дворняг, а? Я спать хочу.

–Вон они, -говорит Лука, показывая на МАФ. О, какая я умная. А вы знали, что все эти лазелки, балансиры и горки называются "малые архитектурные формы"? Знайте, не благодарите!

Эти два дебила запутались поводком вокруг перекладин и не могут сдвинуться с места. Видать, в разные стороны решили пройтись. Пока распутываю, краем глаза наблюдаю за Щуплым. Он тихонько руку раскрытой ладонью протягивает к Айку. Добер мой нюхает и запоминает, наверное.

–Все, пошли, Щуплый, провожу тебя до подъезда, пока еще кто на тебя не напал. Айк, домой.

–Я же сказал, как меня зовут, – обиженно тянет пацан.

–Вот как накачаешься, так будешь Лукой, а пока ты Щуплый.

Проводила паренька до подъезда, а сама еле доползла до своего пятого этажа. Лифт у нас в доме есть, но я их боюсь и, если это возможно, хожу пешком. Тем более пятый – не девятый.

Приняла душ, а потом встала напротив зеркала. Оно у меня небольшое в ванной, овальное.

И что ему не понравились мои волосы? Нормальные фиолетовые волосы, коротковаты, конечно, даже, очень короткие, но это уже не моя прихоть. Они длинные были, почти до попы.

Это сучка Колышева в последнюю мою ночь в детском доме, пока я спала, клеем мне все волосы намазала.

Супер. Нет, это не восторг мой. Клей такой – "Суперклей"

Я ей, конечно, руку сломала...но и себя пришлось почти на лысо стричь... ежик лишь сантиметровый остался. Сейчас, через семь месяцев, подросли. А мне захотелось их покрасить. В детском доме не разрешали нам волосы красить, да что там, даже длинные волосы не особо приветствовались. Это же лишняя возня с ними. Только то, что мы выступали на концертах, давало нам преимущество длинных волос.

Сперва я ходила обесцвеченная, потом с розовыми волосами, потом с серыми, сейчас фиолетовые вот.

Не факт, что завтра что-то новое не придумаю...

А нет, уже придумала. Синие хочу.

Ой, нахер я о волосах думаю? Спать надо.

Глава 3. Ада

-Ой, Адушка, что бы мы без тебя делали? – вздыхает Тамара Петровна, поглаживая меня по опухшей щеке. -Ну какая же ты умничка, а! Все ваши же сразу как выпустились отсюда, ни разу не пришли нас навестить.

–Ой, Тамар Петровна, да и пусть не появляются! – сегодня мы поработали на славу! Практически все запланированное успели. -Справляемся же и без них! Может, им так легче, не вспоминать? А у нас вон сколько помощников!

Тамара Петровна – это мой лучик света. Если б она не появилась в нашем детском доме, я бы, наверное, окончательно озверела бы. И тоже бы не появилась тут больше.

В детский дом я попала в девять. Херня это – при живых родителях в детдоме жить. И родители, которым важнее бутылка горячительного, чем собственный ребенок – тоже та еще хрень. Нас у них двое было. Я – старшая. Ада и Лада. Назвали же еще.

Ладушка на три года младше была. Умерла от пневмонии в шесть лет. Просто ни женщина, которая нас родила, ни мужик, который должен был нас защищать ценой своей жизни, не захотели сестренку в поликлинику отвезти. А вызвать врача боялись. Если бы врач увидел, в каких условиях мы живем, то нас бы, детей, забрали.

Так в почти девять лет я осталась одна. Потому что, кроме Ладушки и никого не было у меня. Мы всегда с ней – купались вместе, играли вместе, готовили вместе. С пяти лет я уже яичницу жарила и макароны варить умела. Сколько маленьких шрамов от ожогов на моем теле – страшно считать даже.

Получали мы с Ладушкой тоже вместе. Я, конечно, как могла, пыталась ее прикрыть собой. Но не всегда выходило защитить сестренку. Бывало, ее первую бить начинали.

Сссук, не люблю вспоминать, грустить сразу начинаю. Единственная причина моей печали – мои воспоминания.

Как Ладуня моя померла, так и меня в скором времени в детский дом определили. И началась моя почти что тезка. Ад начался. Ад для Ады. Смешно, да? Единственное, что меня успокаивало, что Лады тут нет. Она бы не пережила этого. Да я сама вахуе, что я пережила. И умом не тронулась.

Иногда до сих пор кошмары снятся, хотя нет, не кошмары – моя жизнь. Мое прошлое. Слава яйцам, прошлое – в прошлом.

Били... больно и не раз. За то, что не подчинялась, за то, что не унижалась, за то, что не плакала. А чем плакать, если все слезы над Ладушкой выплакала. За справедливость и ответственность мою били. И за то, что маленьких в обиду не давала.

В двенадцать с половиной лет я уже мастерски научилась разбивать носы. Не сама, конечно, помог мне мальчик местный. Альберт. Он был на четыре года старше и говорил, что я на подругу его похожа. Жили они на одной площадке, и он часто за ней присматривал.

Защищал меня Альберт в меру возможностей. И учил драться. К нему особо не лезли, потому что он был всем очень выгоден невредимый. Если кому-то что-то надо было, просили его. И он доставал. Сколько бы я не спрашивала, как, не признавался. Лишь лохматил мои волосы и щелкал по носу.

Когда мне было тринадцать, Альберта не стало. Передоз. Он обещал, что, когда стукнет ему восемнадцать, он пойдет работать, а потом меня заберет. А я ждала. Мечтала, что мы потом с ним поженимся и будем самыми счастливыми.

Так как, бл@ть, я не поняла, что с ним что-то не так? Как не заметила?

И как, бл@ть, не материться?

Альберт бы мне ладошкой приложил бы по губам, не разрешал мне материться. "Где бы ты не была, кто бы тебя не окружал, не забывай, что ты девочка! Хорошая, славная девочка. А хорошие девочки не ругаются матом и не курят!"

Не курю... но матом разговариваю.

Когда Альберта не стало, ко мне уже никто не лез. Потому что я уже и руки научилась ломать...

В это же время, примерно, меня взяли в хор. И мы с ребятами даже ездили на концерты. Бывало, занимали призовые места... надеюсь, не из жалости...

Нас человек десять от силы со всего детского дома было таких, кто пытался жить, как "на воле". Мы старались держаться.

А потом, когда старшие, которые любили всем показывать кто в доме хозяин, выпускались, мы просто установили свои правила. Не разрешали никого бить и унижать. Даже некоторым педагогам, любившим поднять руку, объяснили, что так делать плохо.

Когда мне было почти семнадцать у нас появилась новая директриса. Тамара Петровна. Ангел наш.

Мы, наконец-то, стали нормально кушать.

Мы, наконец-то, стали нормально одеваться.

Мы, наконец-то, стали учиться быть нормальными членами общества.

Оказывается, чтобы дети в детском доме кушали нормально, надо было просто сменить состав кухни. Вот прошлые повара и их родня точно хорошо кушали.

Оказывается, чтобы нормально одеваться, надо было просто всю ту одежду, которую приносили в детский дом неравнодушные люди и на которую выделяло деньги правительство, отнести в общий зал и под присмотром Тамары Петровны, раздать детям. Наконец-то, вещи для детдомовцев стали носить детдомовцы, а не дети сотрудников детского дома.

А еще с ее руки, и с руки новых поваров нас, девочек, стали учить готовить. Супы, второе. Торты, печенья...

Один раз в неделю, в выходной, мы все готовили печеньки. Раз в месяц у нас был "деньрожденный день". Мы готовили много вкусняшек и поздравляли всех, кто был рожден в этом месяце.

Мы стали похожи на обычных подростков. Мы играли в настольные игры по вечерам, и даже в карты. Мы учились танцевать по роликам из ютуб. И даже краситься мы учились.

Тамара Петровна стала нам мамой. Всему детскому дому, каждому ребенку. Мы могли у нее спрашивать что угодно, она всегда готова была объяснить, подтолкнуть. Она дарила нам всю себя, свое время и внимание. Она поменяла почти весь состав работников. Оказывается, много людей, которые и к чужим детям могут относиться, как к своим. Которые не делят детей на «домашних» и «беспризорных».

Поэтому сейчас, когда я уже выпустилась, работаю и вроде могу жить своей жизнью, я по-прежнему цепляюсь за Тамару Петровну.

Я помогаю девочкам, которые сейчас в хоре. Ну как помогаю, просто езжу с ними на концерты, подбадриваю и помогаю по необходимости с прической, или там платья погладить, снять видео с их выступления.

Я помогаю делать ремонт. Я даже материал для ремонта покупаю на свои деньги. По финансам, конечно, но все равно стараюсь.

Потому что моя душа и сердце рядом с Тамарой Петровной.

Глава 4. Ада

Не люблю работать во вторую смену, до часа ночи, но за это платят больше... Я штамповщица. Ага, очень женственная профессия. Как и я сама. Тут мой громкий хмык.

Все, домой сейчас отправлюсь. Мне уже даже переодеваться лень, устала сегодня. Айк заждался уже, наверное. Хорошо, что он и сам погулять может, я же на скамеечке посплю возле дома.

Всю дорогу иду и думаю, что мне сделать, чтобы изменить свою жизнь. Надо идти учиться. После выпуска меня отправили на курсы парикмахера. Хоспадяяяя, где я и где ножницы? Я даже челку не могу подстричь ровненько... хотя, вроде это называется "рваная стрижка"

Хочу стать кондитером. Не хочу хвастаться, но пироженки у меня в самом деле обалденные и красивые. Да и в интернете насмотрелась на эти новомодные десерты. Руки чешутся, как хочется все это повторить. Но прихожу домой и вырубаюсь, а на выходных у меня ремонт и мои любимые девочки. Не у меня, конечно, в детдоме.

Но в следующем году точно буду поступать в кулинарный колледж. Не всю же жизнь за станком работать. Деньги на обучение я коплю.

Вот сейчас коридор второго этажа доделаем и начну изучать, что там необходимо абитуриенту. Слово какое-то дебильное. Как будто матерное.

Зря я ушла так глубоко в свои мысли, а то бы услышала шаги сзади.

Не услышала – поплатилась.

Резкий толчок и я, не удержавшись, падаю на четвереньки. Твою мать, все ладошки счесала. Тут же меня хватают за волосы и задирают голову вверх.

Оказывается, коротенькие волосы в этом плане намного удобнее. В смысле, хватать не за что.

–Да-да, справились с маленькой девочкой, – шепотом, но так, чтобы услышали. – Вот них@я не сомневалась, что это любители "трое на одного", – говорю им с улыбкой, чтобы побесить. -Поздравляю, теперь вы переименовались в "трое на одну".

–Слышь, ты? Ты то ли еб@нутая на всю голову, то ли смелая такая? – любитель пообниматься с парнями.

–А вы, значит, ссыкуны? – встаю на ноги, с удивлением отмечаю, что не так сильно меня за волосы держат, раз я смогла встать в полный рост.

–Ты ща договоришься! -рычит "погрызанная рука", – Пса твоего с тобой нет, не спасет тебя, а без него тебе ваще не стоит строить из себя смелую.

–Что, пока этот держит маленькую девочку, -киваю на любителя, – снова ударишь?

И да, хлопает наотмашь мне по щеке ладошкой. Козлина, по той же самой, что и в прошлый раз. Хорошо, что за неделю все зажить успело.

–Все удовлетворены? Один за волосы подергал, второй – пощечину дал. Или ты тоже хочешь меня побить? -обращаюсь к "отбитым кокушкам".

–Ну все, ты сама напросилась! – рычит покусаный и я готовлюсь хоть как-нибудь блокировать удар.

Но тут появляется рыцарь на белом коне, раскидывает этих негодяев, и мы живем долго и счастливо. Конец.

Херню сгородила, знаю.

Вдруг откуда ни возьмись маленький комарик...

Ну реально, Щуплый, он крошечный.

Рукой, с зажатым в ней телефоном, бьет того, кто держит меня за волосы. И это самый верный его расчёт, потому что хулиган выпускает мои волосы из плена и, кажется, у нас уже минус один. А я иду в бой.

В крови адреналин жарит, поэтому боли не чувствую. Зато... "ух как я зол!" Зла!

Щуплый, не по-мужски (но я его за это никогда не упрекну), бьет "покусанного" по яйцам. Минус два.

Я же продолжаю бить и отбиваться от третьего, но из окна напротив нас выглядывает бабулька и орет, что вызвала полицию!

Хулиганы резко в рассыпную...

Жаль, так бы я им наваляла! Или они мне.

–Щуплый, ты прям сегодня геррррой! – говорю и вытираю разбитую губу.

–Да ты и сама бы справилась, – возвращает комплимент. -Пошли, обработаю тебе рану, – берет меня за руку и топает в сторону своего подъезда.

–Та че ее обрабатывать, щас уже все пройдет, -вырываю руку из захвата, и сплевываю на газон кровь из разбитой губы.

Пытаюсь снять с плеч рюкзак, чтобы достать влажную салфетку и понимаю, что дура я бестолковая.

Рюкзак на работе забыла. Сонная тетеря.

–Ну пиз@ееец! – прям от души. Проверяю карман джинсовки, хорошо, что телефон на месте.

–Опять ругаешься, – со вздохом.

–Ты бы забыл ключи от дома на работе, тоже бы не радовался. Бляха муха, туда ж не зайдешь так просто. Долбанные шестеренки, – ворчу.

На работе у нас пропускная система. Пропуск то на груди висит, на ланъярде. Но никто меня после смены уже не пустит, потому что в системе отобразит, что я, умничка такая, опять работаю.

Можно поехать к Тамаре Петровне, но это через полгорода, да и беспокоить неудобно, ночь глухая как никак.

–Тем более пошли ко мне, полечу, накормлю, спать уложу.

–Смелый такой?

–Мы с тобой, считай, уже родные люди. Два раза в драке побывали, – и улыбка у Луки красивая.

–Ну пошли, хули? – ну а что, помыть лицо не мешало бы! И пить хочется очень.

Лука закатывает глаза. Ну прикольно мне его злить. Хотя он не злится, он больше, по-моему, в чисто воспитательных целях, за ремень готов взяться.

–Них@я ж себе! Это кого надо ограбить, чтобы так жить? – восклицаю, когда вхожу в его квартиру. – Слушай, а ты че в этом захолустье живешь, а ни в какой-нибудь крутой новостройке?

Лука живет в трехкомнатной квартире. Обычная панельная трехкомнатная квартира с обычными комнатами средненьких размеров. Но мне в ней уже нравится абсолютно все. Ремонт, мебель, точнее, почти ее отсутствие, освещение. Все в одном стиле, в серо-белых тонах со вставками черного. Да только у черта на куличках наш район. До центра минимум час пешком.

–Это квартира моего брата. Он сейчас в отпуске, – говорит Лука, возвращаясь с аптечкой из какой-то комнаты, – а сам я живу в, как ты выразилась, крутой новостройке. Но там сейчас ремонт.

–Не вернется сегодня?

–Брат-то? Не, жду его через неделю. Так что все нормально, не переживай, -все это время парень обрабатывает мне разбитую губу. Надеюсь, никакой стоматит не вылезет.

–И кого он убил?

Лука смеется и я вижу, как вокруг его глаз появляются лучики.

–Никого. Он проектирует дома и придумывает им дизайн. И, кстати, в этой квартире все плод его фантазии, – не без гордости сообщает Лука.

–Знаешь, Щуплый... -смотрю ему прямо в глаза, – тебе подкачаться, мышцы в нужных местах нарастить, и ты будешь прям красавцем. Ну не дело это мужику таким дрищом быть. Сколько лет то тебе?

–Двадцать, – бурчит Лука. -И хватит меня Щуплым называть.

Но мне на его просьбу по барабану. Может, будет ему стимулом отправиться в спортзал.

–Можно в ванную?

–Сейчас принесу новое полотенце.

В ванной меня ждет сюрприз.

Ну, во-первых, на двери нету замка. Или он есть, но я просто не пойму, как им пользоваться.

Во-вторых, ванной тоже нет. Есть душевая кабина, в которой, скорее всего, если что-то не то нажать, то можно в космос улететь. Короче, я только в фильмах такую видела. Фантастика, ага.

В-третьих, зеркало. Точнее изображение в зеркале. Там я, да. И без слез смотреть вообще никак. Ладно волосы в разные стороны, меня же за них неплохо так потаскали. Губы распухли, никакого укола не надо. Снова милая синяя скула.

Чучело.

–В следующий раз заставлю Айка их сожрать, -обещаю своему отражению.

–Вот полотенце, оно чистое. Принес тебе футболку, она моего брата, мои тебе короткие будут. Свои вещи засунь в стиралку, я потом постирать включу. Щетки новой, увы, нет. Вопросы?

–Ага. Включить эту адскую машину как? – показываю на душевую кабину

Лука снова смеется и включает воду.

Стремно, что дверь не заперта. Хотя похер. В детском доме постоянно кто-то в душ врывался – и не только девочки. Да и вряд ли Щуплый зайдет сюда, знает же, что втащу потом, что мало не покажется.

Раздеваюсь, запихиваю вещи в стиралку и с удовольствием встаю под струи теплой воды. Каааайф! Первым делом стираю трусишки и стараюсь выжать их максимально. Ходить без белья не собираюсь.

На полочках, ну как-то не сомневалась, мужской шампунь, гель для душа, гель для бритья, бальзам после бритья. Короч, стандартная мужская фигня. Ну деваться некуда, придется мыть тем, что имеется.

Намыливаю волосы, вдыхая аромат пены. Не мой персик, но пойдет. Задрав лицо вверх, подставив их прямо под струи, смываю волосы и попавшую на лицо пену. Очень хочется остаться тут минимум на час, так приятно упругие струи бьют по телу, как будто точечный массаж. Ммммм...

С сожалением выключаю воду и беру полотенце. Наклоняюсь по привычке, чтобы вытереть волосы от воды и...слышу щелчок.

Резко выпрямляюсь, поднимаю глаза и ох@еваю просто.

В дверном проеме стоит мужик.

И это не Щуплый. Нет, это ни разу не щуплый. Это какой-то древний скандинавский викинг в современной обработке. Плечи – воооо. Бицепс – как моя талия. Кулак с мою голову.

Та это же мечта любой девочки от шести до шестидесяти! Все, держите меня семеро, нет десятеро... короче, я влюбилась.

А он стоит и пялится на меня. На минуточку – на голую меня! Только капельки воды на стекле немножко скрывают меня от него. Вру, нихрена не скрывают – его же я вижу отчетливо.

И пока я в немом замешательстве от размеров данной особи, он, просканировав меня взглядом, выдает:

–Разве девушки бывают настолько плоские?

–На х@й пошел, – ну это, по-моему, естественная реакция.