Текст книги "Коралловые четки"

Автор книги: Антуан Вильм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Госпожа Делиль протянула руку мужу.

– Благодарю вас за вашу доброту, – сказала она. – Я хорошо знаю, что вы никогда не отказали бы мне в сочувствии; но не имею права требовать от вас слишком большой жертвы. Я – ваша жена, и у меня есть обязанности по отношению к вам. Невозможно подвергать ваше имя сплетням; лучше вернуть вам свободу, покинув эту жизнь; она и так уходит от меня. Прошу у вас прощения за то, что не была вам женой, как должна была; Богу известно, что на то была моя добрая воля, но не хватило сил.

– Жертва, которую я приношу, дорогая Люси, велика, и я был бы очень нелюбезным, если бы не преувеличивал ее тягости; но она не останется без награды. Я буду другом, помогающим собственной жене вернуть себе свободу; для того, чтобы оценили эту роль, не нужно, чтобы казалось, что я себе хочу освобождения. Напротив, необходимо, чтобы я являлся примером самоотречения и преданности; я должен потерять вас, соглашаясь на это, но с достоинством и с горестью. Так будет очень хорошо.

Позвольте мне, поэтому, выказывать вам горесть, полную самоотречения, и бескорыстную преданность; мы одни будем знать, что они до некоторой степени преувеличены. Я говорю лишь «до некоторой степени», дорогой друг, потому что нельзя отказаться от прелестной женщины без известной грусти, и, не правда ли, вы вспомните, что я терял вас с сожалением, хотя мне и доставляет большую радость спасти вас, вернуть вам здоровье и счастье?

Люси готова была расплакаться, и я счел уместным вмешаться в разговор.

– Такого решения и следовало ожидать от вашего супруга. Я разделяю его мнение; поступок, на который он решился, чрезвычайно деликатен. Он обеспечит ему сочувствие всех женщин и победы, к которым вы отнесетесь без ревности. Позвольте нам теперь узнать мнение вашего отца; мы ничего не можем предпринять без его согласия. Кажется, есть основание надеяться, что нам удастся убедить его. Все пойдет хорошо; вспомните, что я вам говорил раньше. Лечитесь и старайтесь избегать слишком частых обмороков и припадков экстаза; они вам приносят страшный вред. Я сейчас же к вам вернусь.

Госпожа Франшар вышла с нами и спросила меня о состоянии своей дочери.

– Ваша дочь скоро поправится, если господин Франшар согласится действовать разумно. В противном случае, она проживет недолго. Она умирает от горя и анемии.

– Я пойду с вами к мужу, – сказала госпожа Франшар, стискивая зубы.

Я попросил справиться, может ли барон Франшар принять меня; он тотчас пригласил нас в библиотеку, где я его уже видел. Бедняга очень постарел; как всем, придающим чрезмерное значение общественному мнению, ему было чрезвычайно неприятно, что о нем так много сплетничали соседи. Правда, ничего не знали о неудачном браке его дочери; но очень скорое возвращение новобрачных, продолжительная болезнь госпожи Делиль и постоянные приезды различных врачей возбудили любопытство соседей. Рассказывали о видениях госпожи Делиль, искажали их и считали молодую женщину неизлечимо помешанной. Иные даже осуждали барона за то, что он скрыл от своего будущего зятя прискорбное отсутствие умственного равновесия у Люси. Все эти сплетни дошли до барона и крайне огорчали его.

Поспешный отъезд доктора Понтарлье отнял у барона надежду, зародившуюся при первом его визите. Отказ доктора продолжать леченье грубо вернул Франшара к мрачным выводам, сделанным Кенсаком и мною; лишенный малейшего воображения, со средним умом, руководствуясь лишь узкими буржуазными предрассудками, барон Франшар был сбит с толку. Он видел лишь один исход из запутанного положения, в котором находился: смерть своей дочери, предсказанную Кенсаком. Несчастный любящий отец отчаянно страдал и дрожал при мысли о том, какие «его свет» выскажет суждения, если, действительно, произойдет несчастье.

Несмотря на свое горе и на свои опасения, он продолжал упорствовать; есть же такие люди! Они обращаются ко всевозможным средствам, чтобы исправить косвенным образом свою ошибку, но никогда не подумают о том, чтобы признать ее формально и загладить свой дурной поступок.

– Как вы находите мадемуазель Франшар? – спросил он после беглого приветствия.

– Ее состояние ухудшилось со времени моего последнего посещения, милостивый государь; теперь нужно действовать возможно скорее.

– Что же делать, Боже мой! что делать?

– Вы юрист, барон; необходимое средство исцеления должен дать закон. Слабый организм вашей дочери гибнет от горя вследствие ее замужества; необходимо уничтожить этот союз. Таково мнение господина Делиля.

– Как, господин Делиль согласен на развод!?

– Пока еще нельзя говорить о разводе. Прежде всего необходимо уничтожить церковный брак. Можно ли просить о его расторжении?

Господин Франшар раздумывал некоторое время: ему до сих пор никто еще не указал этой возможности спасения; как большая часть мирян, он и не подозревал гибкости канонического права, брачная доктрина которого бесконечно гуманнее, чем было наше гражданское право еще лет двадцать тому назад.

– О расторжении брака? – повторил он. – Это невозможно: по каноническому праву браки нерасторжимы.

– Согласен; но нерасторжимы лишь действительные браки. Фиктивный брак не может быть нерасторжимым, так как на самом деле это – не брак.

– Нужно бы посоветоваться со священником, знающим эти дела.

– Кажется, я не ошибусь, милостивый государь, если скажу вам, что папа имеет власть расторгать браки лиц обвенчанных, но не сочетавшихся, как в данном случае, госпожа Делиль.

Господин Делиль утвердительно кивнул головой.

– Я не знаю, легко ли добиться подобного расторжения, – сказал господин Франшар. – Повторяю, необходимо посоветоваться со специалистом по каноническому праву.

– Вы правы; но, в случае, если бы можно было надеяться добиться законным путем расторжения брака, позволили бы вы вашей дочери обратиться с подобной просьбой в духовный суд?

Господин Франшар подумал еще немного; он колебался дать согласие; несомненно, он раздумывал о пересудах, которые вызвало бы подобное дело.

Тут вмешалась госпожа Франшар с энергией, на которую я не считал ее способной. Самые робкие люди выказывают иногда наиболее смелости, раз решив действовать.

– Не нужно колебаться, – сказала она мужу. – Мы и так уже слишком долго ждали. Я не хочу приносить в жертву каким-то диким предрассудкам жизнь моей дочери. Если брак может быть расторгнут, необходимо возможно скорее добиться этого расторжения.

Господин Франшар был поражен твердостью своей жены. Соображая с трудом, он не сразу додумался до ответа и в каком-то ужасе вертел своими большими глазами навыкате.

Господин Делиль пришел к нему на помощь.

– Что касается меня, я уже решился. Я начну процесс о расторжении брака, так как очень люблю свою жену и не остановлюсь ни перед чем, сделаю все, что от меня зависит, чтобы вернуть ей свободу, необходимую для ее жизни.

– Если вы так смотрите на дело, сын мой, – сказал господин Франшар, – то вопрос решен, и мое вмешательство бесполезно.

– Оно не бесполезно, барон, – отвечал я, – так как ваша дочь желает покориться вашей воле; позвольте мне прибавить, что процесс о разводе только тогда не вызовет сплетен и внушит уважение, если он будет начат обоими супругами, живущими отдельно, но сохраняющими взаимную привязанность и доверие. Святой Отец затруднится принять какое-либо решение, если кто-либо из супругов будет бездействовать; ведь, не правда ли, всегда легче высказывать суждение при наличности одинаковых показаний, чем при их отсутствии?

Господин Франшар начинал понимать. Он уступил, но счел нужным объяснить свое снисхождение самой нежной отеческой любовью:

– Здоровье моей дочери слишком дорого мне для того, чтобы я отказывался от какой бы то ни было жертвы. Если расторжение ее брака может вернуть ей силы, я употреблю все свое влияние, чтобы его добиться.

– Уполномочиваете ли вы меня, барон, довести об этом до сведения самого Святого Отца, если я найду возможным сделать это?

Господин Франшар взглянул на меня. Каким образом простой врач мог прямо обратиться к папе, тогда как у него, барона Франшара, не было никаких непосредственных связей с курией? Я счел нужным прибавить из предосторожности:

– Я прошу вас об этом полномочии лишь на тот случай, если мне удастся найти какую-нибудь комбинацию.

– Я даю вам его, доктор, – сказал г. Франшар.

Я отправился к Люси с господином Делилем и госпожой Франшар; мы сообщили ей о добрых намерениях ее отца, но бедняжка лежала совершенно без сил. Ее нервное истощение сильно обеспокоило меня. Я решил внушить ей, чтобы припадки экстаза прекратились, и приказал ей спать без сновидений с шести часов вечера до девяти утра. Предписав ей расстаться с письмом господина Леира и попросив ее положиться на меня, я ушел.

Господин Делиль сам отвез меня домой в своем автомобиле; он хотел немедленно начать все, что необходимо для получения развода.

Вернувшись домой, я написал длинное письмо профессору Кенсаку, прибавив к нему полный отчет о странных приключениях господина Леира и мадемуазель Франшар, указал обстоятельства брака молодой девушки с господином Делилем, причины, по которым расторжение этого брака являлось необходимым и просил Кенсака вместе со мной обратиться к нашему общему другу, лейб-медику папы, с просьбой рассказать, при случае, Святому Отцу историю молодых людей и вызвать его интерес к участи госпожи Делиль. Немедленно отослав свой объемистый труд профессору Кенсаку, я отправился к господину Леиру.

Ему я рассказал о своей поездке в Бализак и сообщил, что дело приняло хороший оборот, но что ему необходимо прекратить свидания во сне в интересах госпожи Делиль и для собственной пользы. Я заявил, что не отвечаю за его жизнь, если он будет продолжать растрачивать свою нервную энергию. Надежда, поданная мной, образумила Леира; я убедил его отдать мне коралловые четки и внушил ему продолжительный, крепкий сон.

Прошло две недели. Я несколько раз был в Бализаке, каждый раз с успехом прибегая к гипнозу. Мне удалось заставить Люси спать, совершенно естественным путем, восемнадцать часов в сутки. Еще более чем отдых и сон, укрепляла ее силы надежда. Господин Леир поправился еще быстрее и уже через неделю начал вставать. Тем временем, мне удалось побывать у архиепископа и у главных викариев и добиться вмешательства влиятельного духовного лица, бывшего моим другом, что обеспечило сильную поддержку прошению супругов Делиль.

Несколько времени спустя, я получил из Рима письмо от своего друга. Он рассказал историю моих протеже Святому Отцу, который выслушал его с большим интересом. Папа потребовал себе изложение дела, присланное Кенсаком нашему коллеге, и обещал последнему переговорить с ним об этом деле через две-три недели.

Время шло; я сообщил Люси известия, полученные из Рима; она им очень обрадовалась; выздоровление ее подвигалось медленно, но неуклонно. Странные сны исчезли, может быть, под влиянием гипноза, а может быть, и вследствие исчезновения той связи между молодыми людьми, которая прежде поддерживалась письмом господина Леира и коралловыми четками.

К концу мая госпоже Делиль тоже можно было встать, и несколько дней спустя я разрешил ей выходить в другие комнаты. Ее первое появление за семейным столом подало повод к небольшому торжеству, на котором присутствовал и я с господином Делилем и аббатом Жога. Муж Люси вошел в свою роль и высказывал чрезвычайную дружбу своей молодой жене; он постоянно сообщал ей все подробности о ходе процесса. Архиепископ получил послание от римской курии, предписывавшее более быстрое производство предварительного следствия; также предписывалось отобрать показания у Кенсака и у меня; далее, выставлялось требование назначить меня экспертом, чтобы я выдал медицинское свидетельство и сообщил все подробности о странных явлениях, наблюдавшихся мною, а также, чтобы дал заключение о состоянии здоровья госпожи Делиль и о последствиях, которые имело бы для нее оставление брака в силе. Узнав об этом у архиепископа, господин Франшар стал относиться ко мне с большим почтением. Может быть, именно этому посланию римской курии больше, чем своим трудам, я и был обязан приглашением к семейному завтраку, данному по случаю выздоровления моей прекрасной пациентки.

Господин Делиль был в великолепном настроении; он очень насмешил нас рассказом о бесконечных формальностях процесса, необходимых в римской курии: ему тайно подавал советы отец Фюрстер, чрезвычайно точно исполнявший свои обязательства.

Аббат Жога был очень рад; он выказывал господину Делилю безграничное уважение и называл его «рыцарем Пресвятой Девы». За десертом господин Делиль рассказал в шутливом тоне о происшествии с хироманткой и окровавленным кинжалом. Он упомянул также о ране господина Леира, удивляясь столь странному совпадению. Священник начал возражать.

– Ах, нет! Это вовсе не совпадение, это – явление отражения! – сказал ученый мистик.

– Отражения? – повторил с недоумением господин Делиль.

– Да, – повторил священник, – мистического отражения. Это блестяще подтверждает то, что я вам недавно говорил, господин Эрто. Господин Леир покинул свою телесную оболочку; его душа, вдумчивая и чувствительная, почти безо всяких материальных покровов немедленно перенеслась на очень большое расстояние. Я могу объяснить только вмешательством Пресвятой Девы отсутствие всякого восприятия пространства, всякого чувства прохождения через какую-нибудь местность, так как дьяволу запрещено производить подобные непосредственные перенесения. Повторяю: личности, переносящиеся таким образом, в оболочке полудуховной, могут думать, действовать и чувствовать в этой оболочке. Иногда они даже могут воздействовать на материальные предметы; но примеров таких явлений известно мало. Наоборот, известно, что духовное тело может испытывать ощущения и получать раны и повреждения; даже более: духовное тело как будто является прообразом, родоначальником тела материального. Раны первого отражаются на втором. В этом и состоят явления отражения. Тут передаются телу удары, нанесенные духу. Помните, доктор, историю св. Лидвины? Она душой находилась в святых местах, она раздирала свои члены о шипы кустарников; уколы и царапины появлялись на ее материальном теле. В ее коже оказался даже шип, вонзившийся в духовную оболочку святой.

Подобные факты еще чаще упоминаются в процессах ведьм, и это неудивительно. Разлучение духовного тела с его материальной основою представляет из себя естественное явление, управляемое законами, еще неизвестными человечеству. Этим средством Бог совершает чудеса, которым сатана грубо подражает. Души, преданные злому духу, могут покидать свои тела, подобно великим святым; они подчинены тем же законам; раны, нанесенные этим душам в их полу-материальных оболочках, появляются на телах колдунов; поэтому демонографы учат, что, желая удалить злого духа, его нужно ударить шпагой, кинжалом или вообще каким-нибудь металлическим острием. Отсюда происходят и этим объясняются волшебные свойства всякого острия. Маркиз де Мирвилль приводит в пример знаменитого колдуна, осквернявшего дом священника в Сидвилле; Коттон Мэтьюз, Фэрфекс, Гленвиль, дель Рио, Боден, ле Луайе, де Ланкр также говорят об отражении; некоторые из этих авторов, особенно Фэрфекс, приводят его примеры.

Это явление настолько часто встречается, что оно всюду известно; так, арабы прогоняют привидения, появляющиеся в домах, при помощи ружейных выстрелов или ударов острым кинжалом.

Прибавлю, что современные оккультисты признали реальность этих явлений, указанных мистикой. Ваш друг, полковник Роша, – сказал священник, обращаясь ко мне, – уверяет, что наблюдал явление, которое назвал «внешним проявлением чувствительности»; он объяснял этим возможность наведения порчи. «Внешнее проявление чувствительности» господина де Роша – это лишь неполное разлучение души с телом; оно уже позволяет установить, что материальное тело воспринимает повреждения, нанесенные духовному телу. «Периспри» и астральные тела спиритов и теософов – не что иное, как духовные тела. Вспомните, что рассказывает Аксаков о госпоже д’Эсперанс. Дама эта, духовное тело которой отделялось с большой легкостью, серьезно заболела, потому что неумелый экспериментатор неосторожно дотронулся до ее наполовину отделившегося духовного тела. Другие авторы приводят такие же поразительные примеры; на материальном теле, подобно типу св. Лидвины, находят даже узоры, нарисованные на духовном или флюидальном теле. Все это называется отражением. Флюидальное тело господина Леира было ранено цыганкой, и, посредством отражения, рана передалась его материальному телу.

– Но, батюшка, – сказал господин Делиль, – каким же образом объясняете вы внезапное появление крови на кинжале и последовавшее вслед за тем ее бесследное исчезновение?

– Кровь, господин Делиль, – вероятно, главный фактор жизни, и духовное тело нуждается в ее элементах для своего существования. Вера в волшебные свойства крови так же стара, как и само человечество. Когда Одиссей идет вызывать умерших, он роет углубление, наполняет его кровью жертвенного животного, и души, выпив эту кровь, вновь сознают окружающий их материальный мир, живут и говорят. Вспомните, что и тут Одиссей отстраняет их острием своего меча.

Кровь, появляющаяся из ран, нанесенных флюидальному телу, – не есть обыкновенная кровь: она испаряется, вновь становится нематериальной и возвращается в тело, из которого происходит. С ясновидящей из Ку, святой крестьянкой, история которой мало известна, часто случались подобные явления. У нее были стигматы, и в известные периоды открывались раны, подобные ранам Спасителя, так что наступало обильное кровотечение, оставлявшее следы на ее белье; по окончании припадка экстаза, раны исчезали бесследно, и кровяные пятна улетучивались. Это также напоминает ваше наблюдение, господин Делиль. Я не сомневаюсь, что все это происшествие – чудо Пресвятой Девы, – заключил священник, смутившись за продолжительность и горячность своей речи.

Тут вступился в разговор господин Франшар.

– Всемогущество Божие безгранично, – сказал он, – но я боюсь изучать столь сложные пути его проявления. Предлагаю выпить за здоровье нашей дорогой больной; присоединитесь к нам, батюшка: это муммское шампанское 1874 года; я купил его пятьсот бутылок в 1879 году у управляющего фирмы, и вы нигде не найдете лучшего.

Против мнения господина Франшара о шампанском нельзя было спорить.

Немного времени спустя, господина Леира назначили профессором: его условия были приняты. Протеже мои поправлялись; господин Делиль пожелал познакомиться со своим счастливым соперником; но обстоятельства заставляли молодых людей встречаться очень редко, несмотря на их взаимную симпатию.

В июле я получил письмо от своего друга и коллеги из Италии; я был так обрадован этим, что вызвал телеграммой господина Делиля; последний приехал «с быстротой 75-ти километров в час».

Прочитав письмо, он сказал мне:

– Вы непременно должны завтракать у меня в Лаферьере завтра же. Сообщите об этом господину Леиру и передайте ему, что я прошу его оказать мне честь приехать с вами. Я явлюсь за вами на автомобиле. Рассчитываю пригласить семью Франшар и аббата Жога, но не предупрежу их о присутствии профессора. Это моя единственная хитрость по отношению к моей жене.

Господин Леир сначала отказался, но на следующий день принужден был принять приглашение по просьбе самого господина Делиля. Когда мы с большим опозданием прибыли в Лаферьер, господин Делиль быстро втолкнул господина Леира в гостиную. Господин и госпожа Франшар страшно удивились; волнение же Люси вызвало во мне опасение за ее здоровье.

– Предложите руку господину Леиру, – сказал господин Делиль жене, – и хоть на один этот раз будьте хозяйкой в моем доме. Я надеюсь, что вы впоследствии согласитесь поменяться ролями, – весело обратился он к химику.

– Ах! – воскликнула Люси, бросаясь на шею к Делилю, в то время как Леир пожимал руку своему уступчивому сопернику, – позвольте мне обнять вас от всего сердца, вы – идеальный друг.

– Я в этом не сомневаюсь, дорогая Люси, и уже доказал вам это; но, не правда ли, я – нежеланный муж, – сказал он с легким оттенком грусти и хитрости, а затем прибавил:

– Прежде, чем сесть за стол, я попрошу доктора Эрто прочитать нам письмо, которое он получил из Рима.

Тогда я прочел следующее:

«Дорогой друг,

Святой Отец говорил со мной о вашем деле. Он очень благосклонно относится к вашим протеже, и я надеюсь, что брак их скоро будет расторгнут. Его Святейшество предвидит скорое заключение нового союза. Он обещал мне дать свое благословение будущим супругам под условием, что ему пришлют, в знак повиновения его приказаниям, священный предмет, связанный с таким странным происшествием; он велел мне написать вам, что желает получить драгоценные коралловые четки».

– И он получит их по праву! – воскликнул доктор Дюссирон, как всегда, опоздавший к завтраку.