Текст книги "Сувениры Тьмы (СИ)"

Автор книги: Антон Вильгоцкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)

Глава 8

ШЛАК

В небе над городом лениво ползли с востока на запад тяжелые хмурые тучи.

Хмурым в тот вечер было практически все. Поздняя осень – дама, любящая подуться. Никогда не радует она приятными сердцу пейзажами очей населения российских мегаполисов. Разве вот только в Сочи в этот период бывает интересно…

Но мы сейчас в Ростове-на-Дону.

Стоя на балконе шестого этажа, Эдик Бурносов курил дрянную сигарету и размышлял о том, насколько же дрянной стала в последнее время его жизнь.

Окружающая обстановка, казалось бы, располагала к противоположному настрою. Всего пять минут назад Эдик опрокинул подряд три стопки водки. В глубине квартиры его друзья горланили веселые песни. В компании присутствовало несколько симпатичных, а главное – никем не занятых девушек, с каждой из которых можно было попробовать "замутить".

Но бывают, бывают в жизни каждого из нас такие моменты, когда даже посреди развеселого карнавала в Рио вдруг опускаешь взгляд к носам своих ботинок и начинаешь думать о том, как же, по большому счету, хреново живется людям на этом пропащем свете. И хочется стремглав помчаться прочь от разноцветных боа и сверкающих бедер танцовщиц. Прочь, к морю, которое спокойно примет твою жизнь, сомкнув безмолвные воды над шапкой волос…

Бурносов пока был далек от суицидальных мыслей, но все, похоже, к тому и шло. Если бы Эдуард находился сейчас не на шестом, а, скажем, на пятнадцатом этаже, он, вероятно, в конце концов, сделал бы шаг за перила вниз.

Выбросив дотлевающую сигарету, Бурносов закурил новую. "А ведь курить – вредно", – ернически подумал он при этом. Плевать. Яд от одной лишней сигареты нисколько не повредит человеку, что распахнул свою душу для философского яда рефлексии.

Когда Бурносову было четырнадцать, он был твердо уверен, что уже в семнадцатилетнем возрасте станет звездой экрана. Причем – экрана голливудского, играя главные роли в боевиках, триллерах, детективах и фильмах ужасов. Эдик тщательно готовился к будущей карьере. Штудировал английские словари и разговорники. Яростно наращивал мышечную массу – ведь кумиром и образцом для подражания был для него, ясное дело, Арнольд Шварценеггер. Сам писал сценарии для фильмов, в которых был намерен играть. Уроков драматического мастерства Эдик, правда, не брал. Во-первых, он совершенно справедливо полагал, что навыки, которые при желании можно было бы получить в родном городе, в Голливуде не пригодятся, а скорее наоборот, помешают.

А во-вторых… Арнольд ведь тоже не шибко жаловал учебные аудитории, предпочитая им пахнущие железом и потом пространства спортивных залов.

Эдвард Шторм. Именно такой персонаж должен был возникнуть на заокеанском кинематографическом Олимпе в последнем году двадцатого века…

И что же? Подходит к концу две тысячи восьмой год, а на балконе чужой квартиры стоит и курит паршивые сигареты все тот же Эдик Бурносов. Все тот же? Увы, уже не совсем.

Двадцатипятилетний – Шварц в этом возрасте уже довольно многого добился. С неизбывной печалью в глазах – крах священных надежд юности способен поселить ее в любые зеркала души. Растерявший немалую часть "накачанного" в прежние годы – виной тому были каторжная работа и не слишком правильное питание.

И с целой прорвой мрачных мыслей в голове – прорвой, грозившей в любой момент прорваться, сделав жизнь Эдуарда еще более невыносимой, или же вовсе ее оборвав.

Возможно, именно так и вышло бы, не случись вдруг на глазах Бурносова нечто, казавшееся невероятным девяноста девяти из ста человек, включая его самого.

Нет, на балкон не поднялся, цепляясь за выступы в стене, Стивен Спилберг с тридцатимиллионным контрактом в руках.

Случилось то, чем этот самый Спилберг частенько балует зрителей. С неба, разорвав пелену ноябрьской хмари, спускался на землю неопознанный летающий объект.

Впрочем, Бурносов сперва подумал, что это американская бомба. Больно уж напряженная обстановка царила в мире.

Сигарета выпала изо рта Эдика. Первой мыслью было броситься в глубь квартиры и предупредить остальных. Толку в том, конечно, не было никакого – будь наблюдаемая им штуковина и впрямь орудием массового поражения, спастись не успел бы никто из жителей всего микрорайона. Именно здравый смысл заставил Бурносова остаться на балконе и начать готовиться к свиданию с Всевышним.

А в следующий миг Эдику стало ясно, что небеса могут подождать. Никакая то была не бомба, а самая настоящая "летающая тарелка". Ну, и не тарелка, конечно – тут же поправил себя Бурносов. Что-то навроде увеличенной в десятки тысяч раз пластмассовой упаковки, в какие кладут игрушки для "киндер-сюрпризов".

Аппарат спускался очень медленно и абсолютно бесшумно. Эдику подумалось, что пришельцы выбрали не слишком-то удачное место для посадки. По его расчетам выходило, что яйцо должно приземлиться аккурат посреди пустыря перед домом, прямо на растущие там полудохлые березки.

Так оно и случилось. Несмотря на то, что на верхней части корабля инопланетян наличествовали исторгавшие бесцветное пламя дюзы числом четыре штуки, вопросами навигации космические гости явно озабочены не были. Инопланетное яйцо тяжело рухнуло на деревья, придавив их своей гигантской массой. Четыре березовых кроны теперь симметрично торчали по краям его днища.

"Да ведь это же и есть мой звездный час! – внезапно понял Бурносов. – Я могу стать первым в мире человеком, вступившим в контакт с инопланетной цивилизацией. Прославлюсь на весь мир! Меня начнут приглашать на ток-шоу! А от телевидения недалеко и до киностудий. Эх, надо же, как подфартило!".

Но для того, чтобы вступить в контакт с пришельцами, Эдику необходимо было спуститься вниз. Идти через пол-квартиры, потом спускаться на лифте, обходить половину дома? Ни в коем случае! За это время его запросто может опередить кто-нибудь другой. Упускать, возможно, последний шанс прославиться и изменить свою жизнь было нельзя. И Эдик Бурносов, перебравшись через перила балкона, начал спускаться вниз по водосточной трубе. На уровне второго этажа она, не выдержав его веса, оборвалась, и парень полетел вниз. Но это было не страшно. Подумаешь, второй этаж – пара царапин. Так он даже быстрее достигнет заветной цели.

Эдик поднялся на ноги, отряхнулся и бросился к инопланетному кораблю. Упал он очень неудачно, и от серьезных травм его спасло лишь то, что падать пришлось с небольшой высоты. Да еще то, что он успел в самый последний момент выставить руки перед собой. Отделался несколькими ссадинами, хоть и весьма болезненными. "Ничего. До свадьбы заживет", – думал он, держась за ушибленную скулу и глядя снизу вверх на звездолет.

Конструкция эта напоминала в большей степени не сам космический корабль, а спасательную капсулу с такого корабля. По крайней мере, если вспомнить образы межзвездного транспорта, описанные в литературе и воссозданные на экране кинематографом. Но почему бы и нет? Вполне возможно, это и есть спасательная капсула с потерпевшего бедствие на земной орбите инопланетного корабля. А в ней сидит пришелец, и первым, кого он встретит на Земле, станет, конечно же, Эдуард Бурносов!

– Эге-гей! – замахал он руками, остановившись у подножия металлического яйца. – Добро пожаловать на Землю! Прогрессивное человечество в моем лице приветствует вас! – он даже не задумывался в этот момент, насколько смешными выглядят его действия и слова.

Ничего не происходило. Пришельцы – если они там были – вовсе не торопились показываться на свет.

"Да там же дверь заклинило! – осенило Эдуарда. – Их же спасать надо!".

Тут он увидел, что по стенке космического корабля уходит вверх ряд скоб, образующих своеобразную лестницу. Она выглядела несколько грубовато, но Эдик не стал долго размышлять на эту тему. Он просто полез по скобам вверх, напевая себе под нос "Песню о друге". И, взобравшись на самый верх, увидел, что яйцо увенчано крышкой – прямо как те самые пластмассовые контейнеры с игрушками из детских конфеток. Это уже совершенно шло вразрез с его представлениями о том, как должны выглядеть космические корабли. Но Эдик был, во-первых, навеселе, а во-вторых – слишком увлечен, чтобы отвлекаться на такие мелочи. Раз есть крышка – стало быть, надо ее открыть. Вцепившись в нее снизу, Эдик начал изо всех сил толкать вверх. Тут-то и пригодились те давние тренировки в зале, поведенные им в стремлении стать новым Шварценеггером. Кто бы только знал, что это будет так…

Внутри космической капсулы что-то щелкнуло. Удалось ли Бурносову сдвинуть крышку с места силой своих рук, или то началась внутренняя разгерметизация – но верхняя часть спустившегося с небес аппарата приподнялась и плавно поехала в сторону. Эдик радовался как ребенок. Когда крышка отошла на достаточное расстояние, он нагнулся над кромкой недр космического яйца и заглянул внутрь.

Эдик успел увидеть лишь как навстречу ему метнулось какое-то щупальце, увенчанное покрытой острыми зубами четырехпалой клешней. В следующее мгновение она вцепилась ему в лицо, и Эдуард Бурносов перестал что-либо видеть, слышать, чувствовать и понимать.

Ростовский бомж Левон Смеян, известный среди себе подобных как Лёва-Свинорыл вошел в аптеку, где он всегда покупал настойку боярышника. Бродяга находился в приподнятом расположении духа – денег, которые он настрелял сегодня у прохожих в окрестностях кинотеатра «Плевен», хватило на пару бутылок пива и пачку «Примы», да еще осталось на пузырек любимой настойки. Вечер обещал быть плодотворным – в отличие от трех предыдущих, когда Лёве не удалось заработать ничего, кроме нескольких зуботычин от каких-то скинхедов. Сегодня его ждала своеобразная компенсация.

Купив боярышник и доукомплектовав таким образом свой "джентльменский набор", Свинорыл некоторое время стоял перед витриной с бальзамами, скользя взглядом по этикеткам и шепотом повторяя написанные на них названия. То был его давний ритуал – Левон лелеял мечту накопить однажды побольше денег и попробовать одну из этих настоек.

Вдоволь налюбовавшись разноцветными флаконами и насладившись своими фантазиями, Свинорыл позвякивая пакетом, двинулся к выходу. Когда бомж оказался на улице, взгляд его уперся в здоровенную металлическую конструкцию, стоявшую рядом с многоэтажным домом через дорогу. В груди ёкнуло.

"Все. Допился", – подумал Свинорыл, тоскливо поглядев на свой пакет. Загадочный предмет, более всего напоминавший гигантское металлическое яйцо, не мог быть чем-то иным, кроме как галлюцинацией. Лёва хотел было вернуться в аптеку и попросить девушку-провизора вызвать ему неотложку для транспортировки в дурдом. Как вдруг понял, что он – не единственный, кто видит эту странную штуку.

Хотя, конечно, это тоже могло быть элементом галлюцинации. Какой-то парень рухнул на землю рядом с домом, выпрыгнув из окна или с балкона, но тут же вскочил и со всех ног бросился к непонятной хреновине. Если бы Лёва Свинорыл обладал более высоким культурным уровнем, чем это было на самом деле, он не преминул отметить, что происходящее выглядит сюрреалистично. Но слов таких Смеян, увы, не знал, а потому воскликнул просто: "Них…я себе!".

Мужик подбежал к конструкции и принялся размахивать руками, что-то крича про пришельцев. "Так это что – космический корабль? – подумал Свинорыл. – Настоящий, или у меня и вправду белочка?".

Лева хотел уже, было, перейти дорогу и спросить у странного человека, чем и для чего тот занимается. Однако последующие события не только отбили у него охоту делать это, но и заставили пожалеть о том, что он вообще выбрался сегодня на поверхность из своей уютной теплотрассы. Уж лучше было бы, наверное, денек поголодать, чем переживать такое…

Мужик перестал кричать и полез на самый верх конструкции, после чего, по всей видимости, начал пытаться проникнуть внутрь. И это ему удалось – правда, вероятно, не совсем так, как он хотел бы. Верхняя часть аппарата сдвинулась в сторону, а из недр его высунулась… змея не змея – но что-то длинное, гибкое и смертоносное. Тварь вцепилась мужику в лицо – в свете фонарей было видно, как полетели в разные стороны кровавые брызги. В следующий миг несчастный парень, не успев даже закричать, исчез в глубине непонятной бандуры. А из разверзшегося жерла ее высыпали и хлынули вниз по стенам гнусные создания всех цветов, размеров и форм. Даже несмотря на то, что Лева Свинорыл не видел ни одного фильма об инопланетном вторжении, и уже тем более не читал книг на эту тему, он все же сумел понять, что с улицы нужно срочно уходить. Тем более, что одна из тварей уже каким-то образом успела засечь его присутствие и теперь стремительно неслась через пустырь по направлению к месту, где стоял бомж. Выглядела эта зараза как некая помесь паука с осьминогом – но Свинорыл не стал пытаться рассмотреть ее более детально. Пятясь назад и вбок – чтобы ни в коем случае не поворачиваться к монстру спиной – бродяга нащупал ручку аптечной двери и юркнул внутрь, после чего поставил на пол свой заветный пакет и подпер дверь плечом, чтобы предотвратить попытки тварей проникнуть в помещение. Молодая провизорша, болтавшая с кем-то по мобильнику, не обратила на него внимания.

На улице тем временем становилось все интереснее. "Паука", от которого успел улизнуть Левон, сбила машина в тот момент, когда он перебегал дорогу. Визг тормозов отвлек распорядительницу аптеки от разговора. Подняв глаза, она увидела топчущегося возле двери неопрятного мужчину – того самого, что покупал дешевый алкоголь пятнадцать минут назад.

– Это еще что здесь происходит?! – грозно воскликнула девушка.

Каким-то непостижимым образом Левон понял, что если скажет провизорше правду, она сочтет его сумасшедшим и вытолкает на улицу.

– Там погромы! – выкрикнул бомж, полуобернувшись к прилавку. – Скинхеды бьют всех подряд, машины жгут!

– Ой! – взвизгнула барышня. – И что же теперь делать? У нас еврей хозяин, и на вывеске его фамилия написана. Они же теперь и сюда вломятся!

– Есть, чем дверь подпереть? – поинтересовался Свинорыл.

– Да, шкафы и тумбочки в подсобке, – девчонка махнула рукой в сторону двери служебного помещения. – Только у меня сил не хватит их сюда притащить…

– У меня хватит! – обрадовался Левон. – Ты только дверь пока подержи.

В другой ситуации она наверняка до глубины души возмутилась бы самим тем фактом, что какой-то грязный бродяга посмел обратиться к ней на "ты". Но ситуация была критической, и фармацевт просто не обратила внимания. Выскочив из-за прилавка, она подскочила к двери и уперлась в нее обеими руками.

В другой ситуации Лева не упустил бы возможности полюбоваться ее упругой попкой, проступившей под натянувшимся халатиком. Ему, опустившемуся человеку, пребывавшему на самом дне жизни, о девушках с такими формами не приходилось даже мечтать. Но сейчас Смеяну было не до женских ягодиц. Перед ним стояла цель не допустить проникновения тварей в аптеку – иначе и ее прекрасная задница, и его дурная башка разделят судьбу того хвоста от селедки, который Лева обглодал сегодня утром, выудив его из мусорного бака. Поэтому бомж "кабанчиком" метнулся в подсобку, чтоб притащить оттуда увесистый и крепкий предмет мебели. Правда, как только он оказался внутри и пробежался взглядом по полкам, гнилая натура взяла свое, и Лева принялся набивать карманы своего пальтишка флаконами с медицинским спиртом. Отвлечь его от этого занятия смогли только послышавшиеся из торгового зала глухой удар и истошный визг провизорши.

– Ах ты ж…б твою мать! – Смеян схватил первую попавшуюся тумбочку и бросился обратно.

Девушка изо всех сил держала дверь, в которую с улицы бился… вроде бы, обыкновенный мужик. Но так Левону казалось лишь до тех пор, пока он не подошел поближе.

Лицо, шея и руки мужчины были покрыты омерзительными присосками, из которых сочилась зеленая слизь. Но с виду это был самый обычный человек… Смеян понял, что этот мужик уже поражен той самой инопланетной гадостью, что прилетела в гигантском стальном бочонке.

Незнакомец за дверью причудливо изогнулся всем телом и с размаху ударился грудью в дверь. Провизорша снова взвизгнула и рухнула на пол, прижавшись к двери спиной.

– Скорее! – выкрикнула она, увидев, что бродяга вернулся из подсобки. Левон подсунул тумбочку к двери и помог девушке встать. Он успел заглянуть в глаза человека снаружи. Те были красными от полопавшихся капилляров и… абсолютно пустыми, мертвыми. Свинорыл за годы жизни на улице всякого навидался, но это… это было самым страшным, что он когда-либо видел – совершенно чуждым и неестественным.

Пупырчатый человек посмотрел Левону в глаза и высунул язык. Всего на несколько секунд – но этого оказалось достаточно, чтобы бомжа пробрало холодом до самых костей. Язык свесился до самой груди – да и не язык то был, а какое-то гадкое склизкое щупальце, покрытое такими же присосками, что и кожа мужчины.

– Б…дь, – Смеян бросился в подсобку, чтобы притащить еще одну тумбочку. Лишь после того, как входная дверь была забаррикадирована шестью предметами мебели, он успокоился, отдышался и сел прямо на пол.

– Это не скинхеды, – всхлипывая, произнесла девушка-фармацевт, присаживаясь рядом.

– Да, – кивнул Свинорыл. – На самом деле это конец света.

– И что же теперь делать?

– А давай выпьем! – рассмеялся Левон. – Авось и пронесет.

Павел Маклаков уверенно вел машину по проспекту Стачки. После рабочего дня он ехал домой из офиса, расположенного в центре города. Радио транслировало бессмертный хит «Losing My Religion» от американской группы R. E. M. Радио транслировало эту песню уже двадцать лет кряду, и она словно бы стала символом чего-то вечного, неизменного, непреходящего. Символом того, что жизнь, спокойная и размеренная, будет сегодня такой же, какой была она вчера, а завтра – такой же, какая она сегодня. Небольшой, но успешный бизнес, который вел Маклаков, вполне позволял ему думать, что никаких перемен отрицательного характера в его жизни в ближайшее время не предвидится.

Павел свернул на улицу Зорге. Проехав пару кварталов, он поймал краем глаза какое-то движение с левой стороны. Как будто средних размеров собака бросилась с тротуара под колеса его автомобиля. Раздался влажный, гнусный звук удара. "А, черт!", – видя, что прямо за ним никто не едет, Павел ударил по тормозам. Вышел из машины и направился посмотреть, жива ли псина.

Но псины там никакой и не было. Вместо нее на дороге валялась, раскинув щупальца, какая-то мерзкая тварь. Осьминог – не осьминог, паук – не паук. Одним словом – гадость. Несколько ее конечностей подергивались, будто в агонии. Маклаков подошел поближе. Было совершенно непонятно, откуда такое существо могло появиться на ростовской улице.

Павел пихнул чудище в бок носком своего ботинка. В этот миг щупальца взметнулись вверх и обхватили его лодыжку. Мужчина закричал и затряс ногой, пытаясь освободиться. Тщетно. Монстр залез ему в штанину и полез по голени вверх.

– Господи, нет! – Маклаков бросился к машине, где лежали в бардачке электрошокер и нож. Тут он увидел, что нападению каких-то уродливых жутких тварей подверглись еще несколько человек, оказавшихся в этот час на улице. Павел замешкался, и это промедление стоило ему жизни.

Маклаков испустил дикий крик, когда одно из щупалец чудовища проникло ему в задний проход и устремилось в глубь тела по прямой кишке. Истекая кровью, мужчина рухнул на асфальт рядом с колесами своего автомобиля и затих, не подавая признаков жизни.

Через несколько минут он поднялся на ноги – но пошел почему-то не к машине, а к двери расположенной поблизости аптеки…

Вечеринка на квартире рок-промоутера Дмитрия Малышева была в самом разгаре. Звон бокалов, музыка, сигаретный дым, взрывы хохота после того, как кто-нибудь расскажет анекдот. По пятницам здесь собирались представители творческой интеллигенции Ростова-на-Дону, а также некоторые их друзья, принадлежавшие к другим социальным слоям.

Хозяин вечеринки, тридцатипятилетний Дмитрий, был одним из самых активных и успешных в городе организаторов рок-концертов. В последние годы именно он обеспечивал ростовчанам регулярные встречи с такими всенародно любимыми артистами, как Земфира, Вячеслав Бутусов, Борис Гребенщиков, группы "Мумий Тролль", "Сплин", "Улица Морг" и многими другими. А начинал свою деятельность Дима с квартирных концертов, которые проходили в этой самой квартире. Хоть Малышев вращался теперь в высших кругах городского общества – но многие из тех, с кем он когда-то начинал, были рядом до сих пор. Сегодняшний состав гостей мало отличался от того, что собрался на квартире Малышева шесть лет назад, чтобы послушать ростовского барда Олега Панкратова. Даже сам Панкратов сегодня присутствовал здесь – но уже не в качестве артиста, а как простой гость.

Хотя, конечно, такому человеку, как Олег, нельзя было задержаться где-либо дольше десяти-пятнадцати минут, чтобы его кто-нибудь не попросил сыграть. Он и сейчас что-то бренчал, сидя на диване в гостиной, окруженный затаившими дыхание поклонниками своего таланта.

Хозяин квартиры с бокалом вина в руке курсировал между гостиной и кухней, следя, чтобы гости были всем довольны. В момент одного из таких вояжей, проходя через прихожую, он услышал сигнал домофона.

– Кто там? – спросил Дима, снимая трубку.

– Это я, – глухо проговорил гость. По голосу Малышев узнал Эдика Бурносова. "Странно, он ведь, вроде, не уходил никуда, – подумал хозяин квартиры. – Хотя, за всеми разве уследишь?". Дмитрий надавил на кнопку. Через несколько минут снаружи раздались шаги, а потом – стук в дверь.

– За бухлом ходил, Эдди-бой? – усмехнулся Малышев, открывая дверь.

– Нет, – буркнул, заходя, Эдуард. Малышев сразу заметил, что с его другом что-то не так. На Бурносове не было куртки и ботинок. А на его лице и кистях рук виднелись крупные ссадины.

Глаза парня готовы были вот-вот закатиться.

– Эй, ты чего? С балкона, что ли, упал? – Дмитрий схватил его за плечи.

– Да, – Эдик уставился на него бессмысленным взглядом.

– Так. Пойдем на кухню. Это как же тебя угораздило? – Дима повел Бурносова по узкому коридору к дверям кухни, откуда доносился чей-то пьяный смех. Эдик не отвечал, но хозяин квартиры списывал это на шок, который тот только что пережил. Поди-ка, шестой этаж. А ведь вроде и не пил особо.

– Не понял, – поднялся из-за стола мускулистый парень с бритой налысо головой. – Что это с ним? На него напали, что ли?

То был известный в городе представитель движения скинхедов, Алексей Морошкин по прозвищу Боров.

– Нет, – покачал головой Малышев. – С балкона он шлепнулся. – согнав с табуретки какую-то девицу, он усадил Бурносова на освободившееся место. Тут Эдуард отключился, и его голова упала на грудь.

Сидевшие в кухне люди окончательно притихли. Стало слышно, как за стеной надрывается Панкратов.

– Нихрена себе! – присвистнул Боров. – Ну и что делать будем?

– "Скорую" надо вызывать, – пожал плечами Малышев. – Сами-то мы чем ему поможем?

– Он там дышит хоть? – спросила одна из девушек.

– Да, – кивнул стоявший ближе всех к пострадавшему Дмитрий.

– Водки ему надо выпить, – предложил панк по прозвищу Дикобраз. – Хоть не так больно будет.

– Какой водки? Он и так без сознания, – отмахнулся Малышев. В этот момент Бурносов пришел в себя. Но то, что за этим последовало, никого не обрадовало.

Из головы Эдика выскочили и метнулись в разные стороны длинные тонкие щупальца с зубастыми головками на концах. Одно из них вцепилось в горло Дикобразу, второе – воткнулось в висок стоявшей возле холодильника полноватой брюнетке. Воздух над столом наполнился кровавой пылью. А само помещение наполнилось криками искалеченных людей. Хозяин квартиры сделал несколько шагов назад, запнулся о порог и упал.

Третий отросток метнулся через стол к Борову, но тот успел перехватить щупальце. Несколько секунд скинхед ошарашенно наблюдал, как перед его лицом щелкают кривые, похожие на акульи зубы. Потом он схватил со стола большой нож, которым некоторое время назад нарезал сервелат на закуску, и рассек щупальце пополам. Обрубок задергался, разбрызгивая зеленую жидкость. Но зубастый фрагмент щупальца, упав на стол, как ни в чем ни бывало, пополз дальше, по направлению к паху Алексея. Чтобы покончить с тварью, Морошкин с размаху всадил нож в зубастую головку, из которой при этом вырвался еще один фонтанчик зеленой крови. Выдернув нож, Боров бросился на помощь Дикобразу и девушке, с которой он не был близко знаком, но знал, что она носит прозвище Рыбка. Но, хоть он и обрубил вцепившиеся в них щупальца, ребят это уже не спасло. Из разорванного горла Дикобраза толчками выплескивалась кровь. Голова Рыбки была пробита насквозь.

Эдик Бурносов продолжал сидеть на табуретке, уставившись бессмысленным взглядом в никуда. И пускай еще никто не понимал толком, что же происходит, одно было ясно наверняка – Эдик вдруг стал источником смертельной опасности.

Большинство из находившихся в комнате, вероятно, так и не сумели бы ничего предпринять и просто погибли вслед за Дикобразом и Рыбкой. Но не таков был Боров, отточивший в уличных драках против кавказцев и африканцев повышенное чувство опасности и скорость реакции. Он сразу понял, что от Эдуарда надо поскорее избавиться, иначе все может закончиться очень и очень плохо.

Поэтому сразу после того, как он обсек мерзкие щупальца, Морошкин метнулся к продолжавшему неподвижно сидеть на табурете Бурносову, сгреб его в охапку, подтащил к раскрытому окну и вышвырнул прочь.

– Ну ни хрена себе, – пробормотал Малышев, вставая с пола.

– Эта квартира видела всякое, – произнес он в следующий миг, окидывая взглядом окровавленную комнату. – Но вот такого не было еще никогда.

– Как ради всего святого, ты можешь оставаться таким спокойным?! – заверещала блондинка в вязаном свитере с большой нашивкой в виде британского флага на груди. – Твои друзья погибли, а ты…

– Заткнись, сучка! – Боров успокоил ее увесистой пощечиной. – Не время для сантиментов. Мы в полном дерьме!

На шум подтянулись люди из гостиной. При виде залитого кровью пола и двух трупов, лежавших на нем, все приходили в ужас и смятение.

– Ребят, что это у вас тут происходит? – спросил известный городской журналист Андрей Простецкий.

– Сами не знаем, – развел руками Малышев. – Но это совсем не приятная штука.

– Ай! – вскрикнула девушка, что несколько минут назад журила Диму за излишнее хладнокровие. Как оказалось, кусок щупальца, убившего Дикобраза, отцепился от его разорванного горла, подполз к ее ноге и укусил за палец. Похоже, что этот небольшой кусочек чужеродной плоти был способен функционировать как самостоятельный организм.

Нож мгновенно вернулся в руку Борова. Присев, скинхед точным ударом пригвоздил мерзкую тварь к полу.

– Черт, еще один должен где-то прятаться, – сказал он, вспомнив о щупальце, пронзившем голову толстушки. Но ни на полу рядом с мертвой Рыбкой, ни на ней самой, ничего не было.

– Уполз, гнида, – Боров выпрямился, сжимая в руке нож.

– Ребят, если что – это не я, – сказал он, заметив, что гости, не видевшие, как погибли Рыбка и Дикобраз, пристально смотрят на лезвие ножа. – Это вот эта гадость, – острием кухонника Алексей указал на кусок дохлого щупальца.

– Это что, пришельцы? Или демоны? Как в кино? – спросил кто-то из толпившихся в коридоре.

– Мы что, в фильм ужасов попали? – усмехнулся Простецкий.

– Уж я не знаю насчет "фильма", – повернулся к нему Малышев, – но вот в плане "ужасов" всё верно. Нужно пойти покурить. Собраться с мыслями.

В течение нескольких минут компания переместилась на балкон, чтобы решить, как быть дальше – главным образом, как объяснить полиции появление двух трупов с вопиющими признаками насильственной смерти. Тем, кто не застал начала кошмара, Дима рассказал, что именно произошло. Конечно, в это было сложно поверить – но омерзительный зубастый отросток видели все.

Это импровизированное собрание продолжалось недолго. С улицы раздался истошный женский крик. Все посмотрели туда и увидели такое, в сравнении с чем трансформация Эдика Бурносова показалась детсадовской игрой.

На пустыре рядом с домом разворачивалась совершенно ужасающая сцена. Фиолетовый монстр, походивший на помесь бегемота с крокодилом, заживо пожирал какую-то пожилую женщину. Вокруг, истошно лая, носилась лохматая дворняга. Должно быть, тварь напала на ее хозяйку во время прогулки.

Но это было не единственным, за что цеплялся глаз. На дороге можно было увидеть несколько брошенных машин с распахнутыми дверцами. Какой-то тип, рыча, ломился в дверь аптеки на противоположной стороне улицы. То там, то тут пробегали, крича, перепуганные люди – а за ними деловито гнались разнообразные монстры, которых раньше только в фантастических фильмах и можно было увидеть.

Апофеозом этого хаоса стало появление на пустыре Эдика Бурносова. Обросший целым ворохом зубастых щупалец, он вышел из-за угла, пошатываясь, приблизился к погибающей женщине и вонзил в нее сразу несколько десятков отростков. Собачка, в тщетной попытке защитить свою хозяйку, вцепилась в его ногу, после чего на глазах людей, наблюдавших за этим с балкона, произошло еще одно отвратительное событие.

Голень Бурносова разошлась, как будто рассеченная гигантским лезвием. Собаку, успевшую только коротко взвизгнуть, затянуло в образовавшееся отверстие, после чего ткани вновь соединились – и о существовании собачонки напоминал теперь лишь поводок, торчавший прямо из ноги Бурносова!

– Какая мерзость, – произнес, наблюдая за происходящим, Олег Панкратов. – Откуда они появились?

– Похоже, что вон оттуда, – Боров указал на громадную бочкообразную конструкцию, невесть откуда взявшуюся посреди пустыря. Чтобы увидеть ее с балкона квартиры Малышева, нужно было слегка высунуться влево.

– Эта хреновина здорово смахивает на инопланетный корабль, – отметил Простецкий.

– И, похоже, нас там заметили, – добавил скинхед. – Валим с балкона, быстро!

Участники тусовки уже поняли, что происходящее с ними сегодня – это не веселый розыгрыш, а самая настоящая жуть. Поэтому они поспешили убраться с балкона, как только прозвучал такой призыв. Увидеть, чем же именно угрожает странный предмет, удалось, кроме Борова, только Малышеву. И это было не лучшим зрелищем в его жизни.

Из раструба в верхней части бочонка выскочило ужасное существо, выглядевшая как поросшая множеством щупалец змея с головой, похожей на человеческую. Соскользнув по стене летательного аппарата вниз, это создание, способное одним лишь своим видом напугать до седых волос, устремилось по направлению к той секции дома, где стояли на балконе люди.

– Быстро, быстро, быстро, атас! – кричал, размахивая рукой, Боров. Особой необходимости в этой дополнительной мотивации, впрочем, не было – но все же, среди присутствовавших нашелся человек, чей инстинкт самосохранения был недостаточно силен.