Текст книги "Это ты, Африка! (СИ)"

Автор книги: Антон Кротов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 22 страниц)

– А не может человек один раз узнать обходный путь и потом всегда бесплатно ездить?

– Это ты хороший вопрос задал, – улыбнулся водитель. – Вот сейчас историю расскажу. Было то года полтора назад. Ночью, стук в дверь. Кто? На пороге человек. «Помнишь Митьку, своего одноклассника? так вот я – брат его». Ну ладно, а что ночью приспичило? Отвечает: груз в Россию. Нужно провести. Хорошо, я его предупредил, только это будет не бесплатно. Наутро мы с ним идём к начальнику таможни (ну, городок маленький, все друг друга знают), так мол и так, друг это мой, Митькин брат, помните… В общем, с этой процедуры я ни копейки не поимел. И вот, уехал. Проходит год. Вдруг, ночью, стук в дверь. Кто? Тот же самый человек, весь такой из себя, руки трясутся: помоги! В чём дело? Рассказывает. После того случая они с друзьями уже пять раз в Россию гоняли в обход таможни, дорогу узнали, и вот опять поехали. А везли рентгеновскую плёнку. Поехали, как всегда; на посту, ещё перед границей, остановили их: что везём? мол, рентгеновскую плёнку, в соседнюю деревню. Ну, пропустили их, хотя ясно, что зачем в деревню «Камаз» рентгеновской плёнки? И как поехали они в обход таможни, там – хлоп! стоят! «Ну, ребята, попались!» Машину опечатали, в Шостку сообщили… И вот он: помоги! Я отвечаю ему: конечно, мы сделаем всё, что можно, но скорее всего это бесполезно. Здесь ты виноват сам – решил сэкономить и попался. Пошли мы к начальнику таможни, туда, сюда, но – поздно: сообщили уже начальству, и в Шостку, и сделать было ничего нельзя, плёнка ворованая оказалась, ну и сел он. Так что мораль: можно в обход ездить, можно и самому, без проводника, но дороже обойдётся.

Так, в основном слушая рассказы водителя о его приграничной жизни, мы проехали сотню километров. Настал мой черёд рассказывать о сущности и методах автостопа. Как тут видим мы впереди, на трассе, длинную волосатую фигуру в жёлтой куртке.

– Ну, а у вас и девушки автостопом ездят?

– Конечно, бывает, давайте подберём, – отвечал я, увидев в «девушке» последователя В.Шанина Макса Антоненко из подмосковного Долгопрудного. И впрямь, это оказался он, едущий из Киева домой.

Было так приятно встретить коллегу, что я быстро передумал ехать на железнодорожную станцию Зёрново. «Ладно уж, ещё не так холодно, поеду дальше по трассе, узнаю от Макса новости», – подумал я.

Водитель свернул на своё Зёрново, а мы выгрузились на трассе километрах в сорока от трассовой таможни. Новостей оказалось не очень много. Никто из известных людей далеко не ездил. На собраниях РАКА (российской ассоциации клубов автостопа) привычные раздоры и неорганизованность. Традиционная майская «Эльба» (встреча автостопщиков) пройдёт, как всегда, близ деревни Ижицы (несмотря на жаркие дебаты о переносе места). Доллар стоит 24 рубля – ровно столько, сколько и в дни нашего отъезда, а буханка хлеба – около четырёх. Всё по-прежнему, как будто и не уезжал никуда.

С поворота на Глухов, где мы с Максом оказались, нас вывез необычный деньгопрос. Всего в машине было уже трое: водитель, его жена и пьяный пассажир; он-то и пристал к нам: а сколько платить будете? Водитель получил от меня один египетский фунт. Однако, всю дорогу до таможни недовольный пьяница пытался выцыганить из нас дополнительную оплату в более полезной, по его мнению, СКВ.

Перед таможней мы попрощались со странными деньгопросами (они свернули на окольную дорогу) и пошли на выход с Украины. Попутно оказалось, что у Макса осталась одна украинская гривна, и мы можем её проесть. Зашли в придорожное кафе перед самой границей; Макс купил хлеба, а я достал румынские консервы с паштетом. Какой-то нетрезвый богатый человек активно предлагал нам подарить денег, но нам они уже не требовались. Заварили каркаде и славно отметили последнюю границу.

Последняя граница выпускать нас не хотела. Оказалось, пропуск людей осуществляется не по мере прибытия оных, а оптом один раз в час. Вечерело и холодало. Я одел под куртку палаточный тент, но всё равно начал замерзать. Так же охладился и Макс, поэтому по прибытию в Россию мы забрели в другое кафе – есть оставшийся хлеб с консервами и пить каркаде с сахаром. Когда мы вернулись на трассу, стало уже совсем темно и зябко.

Макс испускал желание стопить в ночь, я же не возжелал этого. Отправился в лес и впервые за три месяца поставил палатку на своей, российской земле.

4 мая, вторник.

«Славная осень: здоровый, ядрёный воздух усталые силы бодрит», – вспомнил я слова поэта, вылезая из палатки наутро. Наружный воздушок был явно ноябрьский. Кое-как собрался и пошёл на трассу.

С неба сыпалось что-то снегоподобное, только в очень малых дозах, и сразу же, коснувшись земли, таяло. Снег?! Чтобы не замёрзнуть, пошёл пешком, подголосовывая.

Вскоре проехала мимо физиономия Макса Антоненко в «Камазе». Значит, тоже не стал рубиться в ночь, а залёг спать, как и я.

Холодным майским утром я стою на повороте на Севск. Ну и погодка!

Может, зря я туда еду? Может, лучше вернуться назад, пока не поздно?

В тёплую, счастливую Африку, где манго и бананы… и фуль… и никуда не надо спешить…

«Не везёт сейяра нас, побредём пешком.» Опять замёрз и пошёл по трассе на север. Может, надо было вчера пересесть на железную дорогу? впрочем, это сделать не поздно и сегодня.

В тридцати километрах от киевской трассы находится ж.д. станция Суземка.

Отсюда ходят прямые электрички на Брянск. Ну а Брянск – это уже почти Москва, каждый понимает. Решаю ехать в Суземку и вскоре оказываюсь в ней.

Позвонил домой (одна минута стоит два пятьдесят – 0.3 египетских фунта), купил буханку чёрного хлеба за четверть фунта и перебрался на вокзал, где был дважды проверен бдительными стражами порядка.

В электричке ко мне подсел попутчик – только что освободившийся зек. Он добирался с Украины, где отбыл пятнадцатилетний срок, в Тюмень, где когда-то жил. Зек интересовался хождением электричек по направлению Москва—Тюмень и угощал меня салом.

Приехали в Брянск. Оказалось, что дальнейшая электричка (на Сухиничи) будет только завтра утром. Зек решил пребывать на вокзале, а я напросился в гости к знакомому автостопщику по имени Эдик, проживающему на улице Фосфоритная.

«Если, возвращаясь домой, вы чувствуете себя уставшим и имеете характерный запах, – остановитесь на расстоянии дня пути от своей исторической родины, отъешьтесь, отмойтесь и являйтесь к родителям в благоустроенном виде» («Практика вольных путешествий», глава «Общение с родителями»).

Очень кстати было применить собственное учение. У Эдика дома была горячая вода, горячий чай и пища – а что ещё надо автостопщику, вернувшемуся в холодную Россию на 94-й день дороги? Поведав Эдику и его подруге Лене о жизни суданского и иных народов, я повалился спать.

5 мая, среда.

В то время как жители Брянска досматривали свои последние, утренние, самые интересные сны, я направлялся по предрассветным улицам на железнодорожный вокзал. Всё происходящее казалось мне тоже не более чем утренним сном.

Атбара, сыр Бабикер, калям: мумкен.

Порт – рельсы – старые вагоны – море – дамба – солнце – старой постройки каменные амбары – старые грузовики – море.

This is not good. За всё тавать один фунт.

Виза выдаётся только резидентам Иордании.

What is first – God or goverment?

Аттани, менфазолек, альф гиней.

Это камера отдых.

Ребята, – амнистия!

Три месяца, три месяца позади, как целая жизнь! Сколько случаев, событий, приключений, глупостей наконец! невероятно!

В утренней электричке вчерашнего зэка не оказалось. Видимо, задержали ночные вокзальные стражи и прибавят денёк-другой к его пятнадцатилетней отсидке. Жалко его. А я вытянулся на лавке (в суданском поезде это было бы сделать труднее) и перешёл из сна в сон.

В Сухиничах электричка завершила свой путь, и я вместе с другими пассажирами перетёк в другую, которая привезла меня в Калугу.

От Калуги до моего дома оставалось меньше 200 километров, и я сел возле окна, рассматривая километровые столбы. Только явление контролёрши отвлекло меня от этого занятия. Девушка хотела билет или рубли, а я предлагал ей на выбор румынские леи, египетские пиастры, иракские динары, сирийские лиры и даже приблудную копеечку из Бахрейна. Девушка смотрела на меня широко открытыми глазами.

– А в метро вы как будете проходить?

– Пристроюсь за каким-нибудь толстым человеком, – отвечал я.

Контролёрша ушла, вертя в руках какую-то монетку, а я пристроился к окну. Пролетели километровый столб: 124. До Москвы осталось всегодва с половиной часа.

Москва!

И вот началась обычная, домашняя жизнь.

Паша Марутенков, Вовка Шарлаев и Костя Шулов, как мы и подумали, просто опоздали на поезд. Они задержались в Судане ещё на неделю и благополучно уплыли в Египет, куда прибыли 29 апреля. Вовка одолжил-таки Шулову денег на билет, он улетел домой и вовремя поспел в свой институт, волнения о котором его одолевали. Трёхмесячное отсутствие ему, отличнику, практически не повредило.

Паша с Вовкой поехали, не торопясь. В Иордании они, как и мы, получили сирийские виды «в виде исключения». Путь через Болгарию и Румынию был прост и недолог. В середине мая они оба вернулись домой.

Андрей Петров провёл ещё несколько дней в Иордании, несколько дней в Сирии, облазил ещё несколько старинных крепостей и попил чая у местных жителей. Назад он возвращался через Грузию, но не через Батуми, а через другой переход, и проблем никаких не имел.

Самым необычным было житие Саши Казанцева. Он провёл в Египте полтора месяца, объездил почти все дороги страны, достиг закрытого для автостопщиков Абу-Симбела, Ливийской и Израильской границ, причём около последней был арестован и провёл две недели в египетской тюрьме (как предполагаемый израильский шпион). Из тюрьмы он был спасён и отправлен самолётом в Москву при помощи российского посольства в Каире. Впрочем, об этом он подробно рассказал сам, написав самую большую и весёлую главу в сборнике «Уроки автостопа».

Курс доллара в России, к моему глубочайшему удивлению, за три месяца не изменился, но существенно подорожали хлеб и бумага.

Некоторые из наших друзей, наслушавшись наших рассказов о странах Юга, съездили куда поближе – в Сирию, – и вернулись в восторге от этой страны.

А летнее путешествие в Таджикистан, анонсированное ещё из Порт-Судана, также прошло благополучно, о чём тоже можно будет когда-нибудь прочитать.

Послесловие

Мы выезжали из Москвы, намереваясь объехать вокруг Аравийского полуострова по дорогам Турции, Сирии, Иордании, Египта, Судана, Йемена, Омана, Ирана… Поэтому изначально, в русском варианте, мы называли свою экспедицию «Аравийское кольцо».

Однако, когда мы сочиняли название экспедиции на английском языке, для сопроводительного письма, визитных карточек и документов для посольств, – кому-то из нас пришло в голову более обтекаемое название – «К истокам цивилизации», или, в английском варианте, «Колыбель цивилизации» («The Cradle of Civilisation»). Этот заголовок показался нам более универсальным. В самом деле: такие визитки и бумаги нам пригодятся и в следующих путешествиях, ведь жители любой страны с радостью поверят, что именно их страна – самая древняя и историческая.

Более того, маршрут поездки мог измениться по ходу дела (как оно и произошло), а словосочетание «Аравийское кольцо» отдаёт излишней конкретикой.

И эти слова – «Колыбель цивилизации» – оказались символичными. Да, мы так и не завершили своё «Аравийское кольцо», и даже не побывали собственно в Аравии. Но мы побывали у колыбели цивилизации, там, где и по сей день живёт детство человечества.

Там, в стране глиняных домов и соломенных хижин, в этих суданских деревнях, где выйдешь вечером на улицу и не увидишь электрического света;

где люди живут в простоте, доброте и вере, как во времена Авраама; где просящему с радостью дадут, и стучащему с радостью отворят;

там, где многие люди до сих пор не знают, как мы, что такое ДЕНЬГИ

и что такое ВРЕМЯ;

там, под раскалённым солнцем Африки, живёт человеческое детство.

В окружении стран-подростков, забавляющимися компьютерами и крылатыми ракетами – оно неизбежно должно повзрослеть или погибнуть. И даже в далёком пыльном Мусмаре люди вынуждены будут научиться считать деньги, воевать и вечно куда-то спешить.

А пока у них нет часов, над планетой проходят минуты и годы, и порой, в нашей московской суете, мне захочется остановиться

остановиться

подумать:

а что будет завтра

завтра

букра

иншалла