Текст книги "Колдовские ворота"

Автор книги: Антон Антонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 29 страниц)

63

Когда Барабин проходил через мостовую башню, ему показалось, что в этот раз Рой из графства Эрде точно не выдержит и бросится. Бывший граф напрягся, как хищник перед прыжком, и если выбирать из хищников какого-то конкретного, то больше всего в этот момент Рой напоминал гиену.

Впрочем, гиены, кажется, не прыгают.

Но ведь и Рой из графства Эрде тоже не прыгнул.

Истребитель Народов шел в замок не один. Его сопровождали королевские гейши, а раздражать их – это было все равно, что охотиться на акул, используя в качестве приманки собственную ногу.

Конечно, если бы приказ короля Леона не пускать чародея бар-Рабина на порог, все еще действовал, то Роману пришлось бы пробиваться через мостовую башню с боем. Однако все было гораздо проще.

Он следовал в замок по вызову короля.

О чем принцесса, король и майордом говорили между собой наедине, никто в лагере баргаутов не знал. Но Барабин не удивился, когда королевский герольд примчался в Беркат и передал распоряжение короля срочно явиться к нему.

Дела были хуже некуда, и дону Леону снова понадобился чародей, который уже несколько раз выручал его из самых безнадежных ситуаций.

Хотя никто из посвященных в тайну пока не проболтался (иначе уже к исходу дня о судьбе Турдевана стало бы известно всему войску), раскол в армии короля Леона уже начался.

Граф Белгаон со своими вассалами отделился от отряда майордома сразу, как только узнал о приближении Родерика.

Он был очень удивлен, что майордом после короткого перешептывания с принцессой вдруг без объяснения причин передумал идти вглубь страны навстречу войскам мятежного принца. И страшно обиделся, когда принцесса и майордом отказались доверить ему тайну.

Граф ушел на восток под тем предлогом, что он обязан защитить от самозванца свои родовые земли. И узнав об этом, из долины Кинд потянулись по следам дона Белгаона его вассалы, не входившие в отряд майордома. А к ним охотно примыкали и те, кто не имел к Белгаону и его родовым землям никакого отношения.

Чуть ли не единственным из вассалов графа, кто опять пошел наперекор остальным, оказался барон Бекар.

– Моя земля здесь! – сказал он тем, кто звал его за собой. И обвел рукой вокруг себя, причисляя к своей земле и Беркат, и горы, и долину Кинд, и даже черный замок.

Те же, для кого долина Кинд была чужой землей, вовсе не разделяли готовности старого барона хранить верность королю Леону независимо ни от чего.

А ведь они еще не знали, какой сюрприз приготовил младшему брату мятежный принц Родерик.

Зато король Леон знал и о королевском мече в руках Родерика, и о брожении в собственном войске.

Поэтому он не стал возражать, когда Барабин с порога объявил:

– Единственный надежный отряд, который у вас остался – это королевские гейши. Они дали клятву на Книге Друидов и не изменят, даже если Родерик предъявит хоть десять Турдеванов.

– И что ты предлагаешь? Посадить этих гейш в мостовую башню? Но ты понимаешь, что тогда будет? Рой из графства Эрде уйдет к Родерику в тот же день. И никто из рыцарей его не осудит. Мне даже не дадут казнить его, как изменника.

– А я думал, король может заставить подданных сделать все, что его величеству угодно. Даже забыть имя человека, который известен всем в королевстве.

– Имя! – усмехнулся король. – Что такое имя? Слово, которое нетрудно запомнить и так же легко забыть. Слово – это одно, а дело – совсем другое. Если сказать, что гейши воюют лучше рыцарей и кшатриев, то подобное оскорбление еще можно стерпеть. Но если показать всем на деле, что я ставлю рабынь под началом колдуна выше свободных воинов во главе с благородными рыцарями – этого мне не простят.

Барабин смотрел на короля и думал, что до покойного отца ему все-таки далеко. Хотя Роман провел не так уж много времени рядом со старым королем, он был уверен, что дон Гедеон в такой ситуации не стал бы колебаться.

А впрочем, черт его знает. Представления баргаутов о чести и пользе дела были настолько причудливы, что предсказать их реакцию на тот или иной расклад нормальному человеку было крайне затруднительно.

Если бы Барабина спросили, где должен находиться старший военачальник в момент, когда штурм хорошо укрепленного опорного пункта противника еще не закончен, Роман не задумываясь ответил бы: «На командном пункте, который расположен на таком удалении от места боев, чтобы гарантировать, с одной стороны, надежную связь и возможность наблюдения, а с другой – максимальную безопасность».

Если перейти с абстракций на конкретику, это означало, что король до полного завершения штурма должен был сидеть в заговоренной крепости Беркат, куда не только вражеские стрелы не долетают, но и никакое колдовство проникнуть не может.

А вместо этого дон Гедеон в разгар боя полез в самую гущу событий, и удивительно было только одно – что для его устранения понадобились колдовские ворота и прочие чудеса. Если рассуждать здраво, то у него было гораздо больше шансов просто попасть под шальную стрелу или лихой клинок.

И сын его дон Леон тоже был далек от того, чтобы рассуждать рационально. Иногда в его словах и идеях мелькали проблески разума, но их сводили на нет предрассудки, суеверия и странности местных обычаев.

Поэтому, приступая к изложению своего плана, Барабин всерьез опасался новых заморочек. Но другого варианта он предложить не мог.

– Мне в принципе все равно, кто будет сидеть в мостовой башне – Рой из графства Эрде или хоть черт с горы. Но при одном условии – если тот, кто будет там сидеть, даст клятву верности на Книге Друидов. И все рыцари должны дать такую клятву прежде чем узнают про Турдеван в руке принца Родерика. А если останется время, хорошо бы привести к присяге всех кшатриев, оруженосцев, янычар и рабынь.

Судя по реакции короля, ему такая идея не приходила в голову в принципе. Да и вообще массовые клятвы на Книге Друидов в Баргауте не практиковались. А между прочим, зря – может, это способствовало бы укреплению дисциплины в королевстве вообще и в королевском войске в частности.

Воинская присяга приобретает особый смысл, если она подкреплена молнией, что в любую минуту может ударить с неба прямо в темя.

Но может, потому массовые клятвы и не практиковались, что никому особенно не хотелось укрепления дисциплины.

Недаром король ответил на идею Барабина уверенно и однозначно:

– Они не согласятся. Не требуется клятвы от того, кому порукой рыцарская честь.

– Тогда черт с ними с рыцарями. Не в них сила. Если привести к присяге тех, у кого нет рыцарской чести, благородные доны никуда не денутся. Что им за радость уходить к самозванцу без своих оруженосцев, слуг, гейш и янычар?

И раз уж зашел разговор про мостовую башню, Барабин добавил:

– А начать можно с Роя из графства Эрде. Он-то уж точно не откажется, если узнает, что без клятвы его отряд с позором выпрут из мостовой башни и заменят рабынями.

Король присел на краешек трона и задумался почти как роденовский мыслитель. А потом послал ближайшую из рабынь меча Флегарна за Книгой Друидов и Роем из графства Эрде.

Но когда рабыня была уже у двери, он остановил ее, сказав:

– Не надо Роя. Только Книгу. Я сам пройду в мостовую башню.

64

Самозванец приближался, и войско его росло, как на дрожжах, а между тем дела с присягой на Книге Друидов в лагере короля Леона шли туго.

С Роем из графства Эрде все вышло удачно, как и предсказывал Барабин. Сам Истребитель Народов в мостовой башне не появился, но когда король сказал Рою, будто он убежден, что удержать мост смогут только воины, давшие клятву на Книге, бывший тридцать третий граф Эрде сразу понял, к чему его величество клонит.

Во всем войске на тот момент был только один отряд, давший такую клятву. И состоял он из рабынь, опозоривших себя потерей королевского меча.

Стерпеть даже намек на возможность замены его отряда презренными рабынями гордый Рой не мог. Это напоминало ему о том, что он сам потерял свой именной меч, а такие мысли заставляли его скрежетать зубами и кидаться на стенки.

А особенно бесило Роя то, что рядом с королем стоял барон Бекар – тот самый, который еще на «Торванге» попрекал его потерей меча, но теперь почему-то не отказал в верности дону Леону, на глазах которого враги похитили клинок его отца.

Правда, в этом не было ничего странного. Ведь свой собственный меч Флегарн дон Леон сохранил в неприкосновенности, а значит, сохранил с ним и рыцарскую честь, и королевское достоинство.

Рой из графства Эрде находился в другом положении и не мог даже бросить в лицо королю обвинения, которые все шире распространялись по замку и лагерю.

Рыцари говорили между собой, что не может править королевством принц, по вине которого пропал отцовский меч. Но кшатрий не мог повторить такие слова безнаказанно.

И хотя меньше всего на свете он хотел связывать себя клятвой верности королю Леону, другого выхода у него просто не было.

Отказаться от клятвы означало признать себя виновным в измене или как минимум в намерении изменить.

Эта дилемма и невозможность решить ее в свою пользу, а в особенности наглый вид королевских гейш, готовых зарубить его за измену по первому знаку его величества – все это настолько разозлило Роя, что он вырвал тяжелую Книгу Друидов у служительниц храма и прокричал дону Леону в лицо:

– Клянусь, что буду верен королю моему Леону пока жив и не предам его, даже если небо упадет на землю. Не перейду на сторону врагов короля моего, даже если родной его брат позовет меня под свое знамя.

Но королю было мало этого, и он продиктовал продолжение клятвы:

– Клянусь, что пока жив, не допущу, чтобы войска короля моего вошли в черный замок через главные ворота, и не позволю отряду моему отступить, изменить или сдаться.

Пришлось Рою повторить и эти слова, после чего к присяге были приведены все воины его отряда.

А дальше начались осложнения.

Рыцари не хотели давать клятву, потому что им порукой рыцарская честь, а оруженосцы, янычары и рабыни отказывались присягать без приказа или согласия хозяев.

Без возражений присягнули только рабыни меча Флегарна и королевские янычары – но от них это как раз не очень-то и требовалось. Они подчинялись дону Леону не как королю, а как хозяину и нанимателю соответственно, и вряд ли могли изменить даже без всякой клятвы.

Кшатрии Кипруса Лонга после некоторых колебаний согласились дать клятву, немного изменив ее текст. Они поклялись хранить верность королю Леону на время боев за черный замок.

Королевские янычары, рабыни Флегарна и кшатрии Кипруса Лонга представляли собой грозную силу. А после того, как майордом Грус заставил своих вассалов привести к присяге их оруженосцев, наемников и рабынь, у дона Леона заметно прибавилось уверенности в себе. Настолько, что он даже решился объявить всему войску:

– С тех пор, как недостойный брат мой учинил измену в королевстве, измена поселилась и в войске. Дабы пресечь ее, я требую, чтобы все, кто верен мне и славному дому королевы Тадеи, дали клятву на Книге Друидов, что не покинут меня, пока мятеж не будет подавлен. И поскольку многие рыцари не только сами отказываются присягнуть, но и запрещают делать это своим вассалам, слугам и рабыням, мне ничего не остается, кроме как считать их пособниками самозванца и распространителями измены.

По рядам войска, собравшегося перед крепостью Беркат на склоне, ведущем в долину Кинд, побежал глухой нарастающий ропот. Но король, повысив голос, перекричал шум.

– Сегодня я отдал приказ моим гейшам и отряду дона бар-Рабина, барона Дорсета, закрыть ворота крепости Беркат с обеих сторон и не выпускать никого из долины Кинд, пока измена не будет подавлена и клятва не будет дана.

Вассалы майордома со своей свитой сомкнулись вокруг короля. Рабыни меча Флегарна шеренгами встали перед воротами заговоренной крепости, а рабыни меча Турдевана закрыли тяжелые ворота изнутри.

Барабин стоял на крепостной стене и напряженно ждал реакции войска. Если тех, кто внутренне готов изменить Леону уже сейчас, не зная ничего о судьбе Турдевана, окажется слишком много, то они вполне могут пойти на штурм.

Но нет. Войско не двинулось с места. Главные смутьяны успели уйти раньше – вместе с графом Белгаоном или сами по себе.

«Настоящих буйных мало – вот и нету вожаков», – подумал Роман, довольный, что на этот раз пронесло.

Теперь под страхом смерти за измену присягать стали даже рыцари, но процесс продвигался медленно. Книга Друидов была одна, а воинов – много.

Время было упущено, и Родерик явился под стены заговоренной крепости раньше, чем успела дать присягу хотя бы половина королевского войска. И в той половине, которая не присягнула, остались многие из тех, кто категорически не хотел этого делать.

Слухи, что Турдеван – в руке у мятежного принца, поползли по лагерю где-то за день до того, как Родерик прошел через Таугас. Утечка информации случилась сравнительно поздно – но все-таки случилась и вызвала новое брожение в войске.

В последние сутки продолжение присяги было фактически сорвано. Барабин попытался арестовать наиболее активных противников клятвы, но силы были практически равны, и войско раскололось.

Мятежники пошли на штурм крепости Беркат со стороны долины Кинд как раз в тот самый момент, когда на высокой скале по другую сторону крепости появился принц Родерик в красном плаще и с обнаженным мечом в руке.

Что это за меч, с такого расстояния не было видно, но королевские рабыни на стенах Берката не сомневались, что это может быть только один клинок. Тот самый Турдеван, который они поклялись отбить или умереть.

Барабину стоило большого труда удержать гейш от самоубийственного броска.

– Что толку в этом мече, если самозванец захватит замок и короля?! – кричал он, но гейшам плевать было на замок и короля.

Их интересовал только меч Турдеван, и это большое счастье, что хоть какие-то проблески разума сохранялись в их головах.

Рабынь удалось убедить, что их поголовная гибель при попытке снять Родерика со скалы, не приведет к возвращению меча, а это противоречит духу клятвы.

А потом гейшам стало уже не до этих мыслей.

Мятежники атаковали крепость со стороны Кинда, воины Родерика наступали по горной дороге с другой стороны, и чтобы дожить до главного боя за королевский меч, рабыням Турдевана приходилось яростно отбиваться по всем фронтам.

65

Черный замок мог продержаться долго.

Король Гедеон захватил его с первой попытки за один день – но у него было небывалое войско, заговоренный от смерти принц Леон, чародей из неведомой страны, прозванный Истребителем Народов, и друид, открывающий колдовские ворота.

Принц Родерик не был заговорен от смерти и не имел небывалого войска. Правда, друида мог заменить союзник принца – Ночной Вор, который тоже умел открывать колдовские ворота. Но настоящий друид пообещал королю Леону, что любое колдовство Ночного Вора будет бессильно в пределах замка.

Еще людям короля Леона так и не удалось поднять мост, который вывели из строя боевики Ночного Вора, с помощью колдовства захватившие на короткое время обе мостовые башни.

Но теперь по крайней мере одна мостовая башня – внешняя, которая ближе к Беркату – была под надежной охраной. Король перевел туда старый гарнизон заговоренной крепости и усилил его своими гейшами.

Рабыни меча Флегарна получили приказ при первой же угрозе захвата башни сделать все, чтобы расклепать цепи, держащие мост. Если пролет рухнет в пропасть – это будет даже лучше, чем поднять его. Поднятый мост можно опустить, а разрушенный быстро не восстановишь.

Правда, защитники внешней башни в этом случае оказывались на положении камикадзе – но рабынь Флегарна это не волновало.

Так что замок мог продержаться долго.

Раскол королевского войска, переросший в стихийный мятеж почти половины его, был предсказуем, но не смертелен. Король собрал в черном замке лучших из тех, кто у него еще остался, и заставил всех дать клятву на Книге Друидов.

За пределами замка ситуация была другая. Тут мятежники, уклонившиеся от присяги, оказались в большинстве – особенно после того, как к ним примкнули воины, просто не успевшие дать клятву.

Эти последние хотели только одного – выбраться из долины Кинд раньше, чем туда начнут падать молнии Вечного Древа. Но на пути их лежал Беркат, и они отчаянно ломились в его ворота.

Новый гарнизон Берката во главе с Барабиным оказался в ловушке. С одной стороны заговоренную крепость атаковали изменники, с другой – сторонники самозванца.

Но Беркат тоже мог держаться долго. Крепость, втиснутая между двумя неприступными утесами, имела высокие стены и крепкие ворота.

Мятежники, сгрудившиеся на каменистом склоне между Беркатом и мостовой башней, оказались расколоты воинами, которые сохранили верность королю Леону. За пределами замка они были в меньшинстве, но они дали клятву на Книге и в страхе перед молнией Вечного Древа дрались отчаянно.

Те из мятежников, которые мечтали прорваться через Беркат и разбежаться по своим поместьям, были уже не рады, что ввязались в эту заваруху. Попав под град стрел и камней, они были готовы откатиться обратно в долину Кинд, но их прижали к стенам заговоренной крепости воины, верные Леону.

И даже когда другие мятежники, гораздо более целеустремленные и решительные, с криками «С нами небо и Родерик!» прорвались во внешнюю мостовую башню, ситуация еще не казалась угрожающей.

Выбитые при прошлом штурме ворота башни были восстановлены наспех, и не стоило даже сомневаться, что при первом серьезном напоре их сломают. Но внутри башни уже ухал молот.

Самый сильный мужик во всем войске, бывший кузнец, спешил расклепать цепи, удерживающие мост, а рабыни меча Флегарна стояли стеной на пути штурмующих.

И тут случилось непредвиденное.

У воинов, переведенных в эту башню из заговоренной крепости, не выдержали нервы. Прав был Барабин, когда предлагал оставить их в Беркате, а в башню посадить королевских гейш, которым не привыкать к роли камикадзе.

Для гарнизонных латников эта роль оказалась непосильной, даже несмотря на данную ими клятву. А может быть, именно из-за нее. На них давил двойной страх – страх неминуемой гибели и страх перед молнией Вечного Древа.

Кто-то сорвался и с воплем побежал по мосту к замку. Навстречу ему из внутренней мостовой башни выскочили люди Роя Эрде. И поначалу они вели себя, как и положено. То есть остановили беглеца на полпути и, преодолевая его сопротивление, поволокли его обратно к внешней башне.

Вот только там они задержались дольше, чем надо – а кузнец прекратил работу, дожидаясь, пока кшатрии уйдут назад.

Рой Эрде что-то кричал им из внутренней башни, а потом сам бросился через мост в сопровождении еще нескольких воинов.

Латники решили, что бывший граф хочет помочь им сдерживать напор мятежников, с которым уже не справлялись рабыни Флегарна. Это противоречило всем приказам, но чего только не бывает в горячке боя.

Однако Рой Эрде остановился в центре башни и несколько секунд прислушивался к крикам изменников, которые доносились сквозь звон клинков, бессмысленную ругань, и вопли боли. А потом вдруг сам заорал во всю глотку с перекошенным лицом:

– С нами небо и Родерик!

Взгляд его стал безумным и вообще могло показаться, что он спятил – прямо здесь и сейчас, но латники и гейши, и даже его собственные спутники и друзья никак не успели на это отреагировать.

Меч Роя Эрде пропорол воздух и с разворота вонзился в живот молотобойцу. Будто наслаждаясь, Рой с оттяжкой потянул клинок на себя и еще до того, как молотобоец упал, с нечленораздельным криком набросился на гейш, которые никак не ожидали удара в спину.

Латники первыми поняли, что все это значит, и выдержка покинула их окончательно.

Рой Эрде нарушил клятву на Книге Друидов, и сделал это не случайно, а преднамеренно и демонстративно. И латники решили, что сейчас в башню ударит молния, которая испепелит здесь все.

Они ломанулись на мост все сразу. Отстали только самые тормознутые, до которых еще не дошло, к чему идет дело. Или самые ответственные – но таких было мало и они очень быстро погибли, пытаясь закрыть бреши в рядах гейш.

Когда гейши опомнились и попытались дать отпор свихнувшемуся кшатрию, тот немедленно отступил. И бросился по мосту к той башне, которую ему было поручено защищать, потрясая мечом и крича не очень внятно, но так, что можно было разобрать:

– С нами небо и Родерик!

Его спутники, остолбеневшие в первый момент, пришли в себя и ринулись за ним. И в эту самую минуту мятежники окончательно прорвали ряды защитников внешней башни.

После бегства латников и удара в спину гейшам, защитников практически не осталось, и мятежники без помех прошли башню насквозь.

И получилось, что Рой Эрде, бегущий впереди с боевым кличем изменников, фактически оказался во главе их.

Его люди во внутренней башне тоже боялись молнии, но не рискнули встать на пути обезумевшего командира. А это значит – они не стали оборонять главный вход замка.

Бывший тридцать третий граф Эрде не только пропустил мятежников в черный замок, но и сам очутился в их рядах.

По всем представлениям баргаутов, теперь молния должна была ударить неминуемо, и силу ее удара невозможно себе представить.

Гнев Вечного Древа страшен, и он не разбирает правых и виноватых.

Ужас охватил не только воинов из отряда Роя, но даже и тех мятежников, которые не давали никакой клятвы.

Все ждали молнии.

Но молнии не было.