Текст книги "Колдовские ворота"
Автор книги: Антон Антонов
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 29 страниц)
51
Рабыни королевского меча должны сражаться на стороне короля, но гейши свиты покойного дона Гедеона клялись в верности не абстрактному королевскому мечу, а конкретному Турдевану.
По мнению молодого короля Леона разрешить это противоречие могла только немедленная смерть всех королевских гейш.
Единственной альтернативой было возвращение Турдевана. Но где его теперь искать, не мог подсказать королю даже признанный чародей по прозвищу Истребитель Народов.
Что касается именного меча самого дона Леона, то он не мог в полной мере считаться королевским до тех пор, пока не передалась ему сила прежнего царственного меча.
Сила меча передается через мирное прикосновение, и казалось бы, тут перед доном Леоном тоже встает неразрешимая проблема. Ведь коснуться Турдевана никак нельзя.
Но оказалось, что как раз эту проблему не так уж трудно решить.
На могиле каждого из прежних королей Баргаута лежит именной меч. И сила любого из них ничуть не меньше, чем сила Турдевана.
Беда только в том, что ни одной такой могилы нет поблизости.
Баргаутских королей положено хоронить там, где застала их смерть. И как-то так вышло, что ни одному из потомков прекрасной королевы Тадеи не довелось умереть по соседству с черным замком на неприступной скале.
И вот это была уже проблема.
Наследник престола вправе коснуться меча, лежащего на могиле, своим именным клинком. Больше того – другим рыцарям это тоже позволено. Есть поверье, что такое прикосновение наделяет рыцарский меч пусть не королевской, но все же особой силой.
Однако меч нельзя унести с могилы. Только священнослужитель может взять его в руки – например, при уборке могилы, но с этим мечом он не посмеет отойти от места погребения даже на несколько шагов.
Любой младенец в Баргауте знает, что если унести с могилы рыцаря его именной меч, то дух рыцаря будет преследовать святотатца до тех пор, пока тот не сдохнет в страшных мучениях. А на что способен в этом деле призрак короля, страшно было даже подумать.
Когда весть о гибели дона Гедеона и утрате меча Турдевана разнеслась по замку и выплеснулась за его пределы, сразу пошли разговоры, что душа погибшего короля не успокоится до тех пор, пока клинок не будет возвращен и возложен на могильный холм.
По поводу того, станет ли мятежный дух гоняться за Ночным Вором, похитившим меч, или нет, среди баргаутов разгорелись споры.
С одной стороны – вроде бы должен, поскольку покойный дон Гедеон нрав имел суровый и такую обиду не простил бы никому. Но с другой стороны – меч ведь утащили не с могилы. Да и сделал это не сам Ночной Вор, а кто-то из его подручных.
Знатоки не исключали вариант, что мертвец обратит свой гнев как раз на этого подручного. Или вообще, виня во всем себя, станет бродить в тоске по черному замку, стеная во тьме и пугая бывших подданных.
А хуже всего – если он возложит вину не на врагов, а на братьев по оружию, которые допустили, чтобы враги не просто убили короля, а еще и похитили самое святое, что у него есть, высшую ценность, которая превыше жизни – именной королевский меч.
От мысли о том, что по черному замку будет ходить поехавший с горя крышей мятежный дух короля Гедеона, которому ничего не стоит открутить голову любому из бывших подданных, становилось жутковато даже Роману Барабину, не замеченному прежде в суевериях.
В самом деле – черт его знает, вдруг в этом чужом и более чем странном мире с двумя лунами покойники и впрямь имеют привычку гоняться за своими обидчиками и делать им кирдык, не спрашивая имени и звания.
Когда выжившие благодаря вмешательству Барабина гейши выносили тело короля из тронного зала, покойник вел себя более чем смирно, но это ничего не значило.
Ночь еще не наступила.
52
Его честь великий господин дон король Леон позволил гейшам королевской стражи остаться в живых только до похорон отца.
Спасая свою репутацию, Барабин поспешил объявить, что прибыл он из страны чародеев, где многие обычаи гораздо разумнее баргаутских, но прозвучало это не слишком убедительно.
Тем не менее, чародейские подвиги Барабина обеспечили ему такую славу, что баргауты не могли запросто и без сомнений отмахнуться от его слов. Особенно если эти слова касались предметов конкретных – вроде судьбы пропавшего Турдевана.
И молодой король был вынужден сдаться после того, как Роман заявил:
– Я чувствую, что меч всплывет очень скоро и где-то очень близко. И я знаю точно, что без этих гейш нам его не вернуть.
Намек был совершенно конкретный. Или король разрешает рабыням свиты покойного отца дожить до решающего боя за обладание Турдеваном, в котором они вернут меч или погибнут – либо не видать Леону отцовского клинка, как своих ушей без зеркала.
А на возражения вроде того, что рабыни Турдевана должны будут перейти на сторону человека, который держит этот меч в руке, Барабин ответил просто:
– Я тут неподалеку видел Книгу Друидов. Надеюсь, ее еще не успели украсть.
– При чем тут Книга Друидов? – не понял дон Леон.
– Мне говорили, что если дать клятву на Книге Друидов и нарушить ее, то виновного поразит молния Вечного Древа. Причем сразу же.
– Тебе сказали правду, – согласился король. – А разве в стране чародеев молния не поражает клятвопреступников?
Барабин усмехнулся, но ничего на это не ответил. Он предпочел продолжить свою главную мысль:
– Если гейши дадут клятву не переходить на сторону врага, а сделать все, чтобы отнять у него Турдеван, то они никак не смогут повернуть оружие против нас. Либо они будут драться на нашей стороне, либо их поразит молния.
Самому Барабину было смешно с этих слов, однако резон в них был. Важно ведь не то, что молния и в самом деле ударит, а то, что гейши будут искренне в это верить.
Что касается короля Леона, то он больше верил как раз-таки в молнию, а не в психологию. Но это не имело значения.
Главное, что доводы Барабина произвели на короля впечатление, и он согласился отложить гекатомбу до похорон отца.
Правда, шансы на то, что славный меч Турдеван вновь появится на сцене так скоро, казались Роману призрачными.
Молодой король Леон мог сколько угодно верить предчувствиям и предсказаниям чародея из далекой страны, но сам Барабин прекрасно знал, что никакой он не чародей.
«Скоро» в его устах вовсе не означало «завтра».
Впрочем, как понял Барабин из разговоров в замке, траурная церемония намечалась тоже не на завтра. И даже не на послезавтра.
В похоронах короля непременно должна была участвовать его жена и все его дети, коих, включая Леона, было, как известно, три.
И именно последнее обстоятельство напрягало Барабина больше всего. Сам он не имел чести знать двух других отпрысков короля Гедеона, но о подвигах его старшего сына Родерика был наслышан в достаточной мере, чтобы ожидать неприятностей еще и с этой стороны.
В черном замке на краю страны все называли дона Леона королем, обращались к нему «грант мессир о хонести дон роял» и демонстрировали почтение и повиновение. Однако Барабин сильно сомневался, что в другом замке – в вотчине принца Родерика неподалеку от столицы королевства – царят такие же настроения.
Если принц Родерик без малейших угрызений совести смертельно враждовал с отцом и был готов с ним воевать, то крайне маловероятно, что он поспешит выразить покорность дону Леону, который по закону, но против обычая занял место наследника престола, по праву рождения принадлежавшее старшему брату.
С обычаями вообще опасно шутить. А с обойденными наследниками – тем более.
53
Те немногие баргауты, которые сочувственно отнеслись к идее Барабина оставить живыми боевых рабынь, не спасших королевский меч, очень вовремя вспомнили, что поблизости имеет место не только Книга Друидов, но и целый живой друид.
Его, правда, никто не видел с того самого момента, когда он скрылся за дымом огненной арки, через которую штурмовая группа проникла в мостовую башню. Так что он вполне мог быть уже где-нибудь в Гиантрее.
У Барабина мелькнула шальная мысль, что друид, владеющий тайной колдовских ворот, мог бы помочь не только оставить в живых рабынь из самого боеспособного отряда баргаутской армии, но и вернуть королевский меч – примерно таким же способом, каким его украли.
Друиды ведь умеют открывать колдовские ворота лучше, чем кто бы то ни было – и наверное, не только с одного края пропасти на другой.
Информация о друидах, которую Барабин смог почерпнуть из разговоров вокруг, не оставляла сомнений в том, что эти люди в белом чувствуют себя в Гиантрее, как у себя дома и нередко удаляются туда отдохнуть от трудов праведных и пополнить запас божественной силы и мудрости.
Однако друид, сопровождавший войско короля Гедеона, нашелся гораздо ближе.
Через несколько часов после того, как тело короля Гедеона вынесли из тронного зала и все остальные тоже покинули его, друид был обнаружен сидящим на троне посреди зала в состоянии глубокой медитации.
Не исключено, что он все-таки успел побывать в Гиантрее, потому что охрана у всех дверей уверяла, что обычным способом он в зал не входил. Но ничем не хуже был и другой вариант. Друид мог через колдовские ворота переместиться в тронный зал из любого места в замке и за его пределами.
Когда его обнаружили сидящим на троне, многоопытный барон Бекар как раз объяснял Барабину, почему надеяться на активную помощь друида не стоит.
– Друиды не воюют сами и не участвуют в чужой войне, – говорил он. – Они делают только то, что нужно Вечному Древу.
Барабин давно уже догадался, что «этернал трей», то есть Вечное Древо, с ветвей которого слетают молнии, поражающие клятвопреступников, и источник божественной силы друидов Дендро Этерна – это одно и то же.
Кроме того, Барабин неоднократно слышал про дерево, на ветках которого, подобно грушам или алыче, созревают планеты.
А теперь к этому лесу добавилось еще и гигантское дерево Гиантрей. Где, между прочим, те же самые друиды подзаряжаются упомянутой божественной силой.
Очень соблазнительно было предположить, что весь этот странный лес состоит из одного дерева. Иначе был риск заблудиться в трех соснах и оказаться на положении Ньютона, получившего однажды яблоком по голове.
Если яблочко окажется размером с планету, жертве его точно не поздоровится – будь он хоть сам Энштейн.
Роман Барабин не был Энштейном, но все же Ночной Вор не зря при первой встрече назвал его умным воином.
Посмотрев на червоточины в древесине Гиантрея и оценив их размеры, он уже мог прикинуть масштаб всего дерева. И в результате осознания этих масштабов ему вдруг очень захотелось поговорить с друидом о космогонических мифах королевства Баргаут.
Правда, барон Бекар выразился по этому поводу буквально теми же словами, которые употребил несколько дней (а кажется, целую вечность) назад староста деревни Таугас Греган, когда говорил о том, как трудно пообщаться с королем.
– Многие хотят говорить с друидом, – сказал старый барон. – Но не со всеми хочет говорить друид.
Аналогичную формулу в отношении короля Барабин за эти дни уже успел опровергнуть. Ему, правда, так и не удалось побеседовать по душам с доном Гедеоном, но зато с его наследником Роман имел удовольствие общаться накоротке. И даже утвердил за собой право называть его на «ты».
И хотя друид, судя по тону речей Бекара, был кое в чем даже круче короля, Барабину очень быстро удалось найти с ним общий язык.
Хотя могло показаться, что друид обращается сразу ко всем, кто прервал его медитацию, первые же его слова были адресованы персонально Барабину, который немного опоздал.
Остальные опасались беспокоить друида и терпеливо ждали, когда он выйдет из транса сам. А Барабин вошел со второй группой, в которой был сам король, и рыцари громко топали сапогами. Впечатление было такое, будто друид очнулся именно из-за этого, но едва открыв глаза, он произнес:
– Меч Турдеван вернется к подножию черного замка раньше, чем многие ожидают, и совсем не так, как можно предположить. Если кто-то ждет появления у ворот Ночного Вора с Турдеваном в руке, он будет разочарован.
Это откровение заметно встревожило Барабина, и он поспешил спросить:
– Значит, возвращения Вора нам ждать не стоит?
Беспокойство Романа не укрылось от цепких глаз друида.
– Он украл у тебя что-то ценное? – спросил он, и улыбка мелькнула на его губах.
Чем-то этот друид напоминал Барабину магистра Йоду из фильма «Звездные войны». Хотя по виду он был обычный человек и даже не карлик, а просто невысокий пожилой мужчина, его манера говорить и вести себя навевала именно такие ассоциации.
– Он украл у меня женщину, которая стоит больше золота, чем весит, – сказал Барабин. – Я, конечно, понимаю, что эта ценность ничего не значит по сравнению с королевским мечом, но я слышал также, что король Гедеон из-за гейши лишил наследства своего сына. Так что я думаю, Вор и правда украл у меня кое-что ценное.
Это сообщение, похоже, заинтересовало друида, хотя остальные присутствующие следили за беседой с нарастающим недоумением.
В самом деле – им было чему удивляться. Пропал первый меч королевства, мир и покой в стране под угрозой, неисчислимые бедствия могут обрушиться на Баргаут со дня на день, если не с минуты на минуту – а иноземный чародей и достопочтенный друид болтают о какой-то гейше!
О том, что Истребитель Народов неравнодушен к гейшам просто до неприличия, знало уже все королевское войско, и догадку дона Леона насчет того, что мать чародея, возможно, была невольницей, воины со смехом передавали из уст в уста.
Однако никто не ожидал, что в разговор о презренных рабынях втянется друид – да еще в тот момент, когда каждая минута на счету.
Правда, и предмет разговора был особый. Не каждый день становится известно о гейше, которая стоит больше золота, чем весит.
– Кого же это вор оценил так дорого? – поинтересовался друид. – Принцессу? Или королеву?
– Принцессу, – ответил Барабин.
Хоть Лев Яковлевич Десницкий и не носил корону, но он все-таки владел приличной финансово-промышленной империей – так что в этом ответе лучший сотрудник его охраны не сильно погрешил против истины.
– Принцессу из моей страны, – сказал он.
– Из страны чародеев, – понимающе кивнул друид, но Барабину показалось, что он опять усмехается.
Можно было сколько угодно дурить баргаутских варваров, впаривая им байки про страну чародеев Россию, что лежит где-то между Гиантреем и Фадзероалем. Но друида на кривой козе не объедешь. Он-то уж точно знает, что между Великим Деревом и Землей Отцов никакой страны колдунов в помине нет.
И тем не менее друид принял правила игры.
– Принцесса из страны чародеев может стоить очень дорого, – согласился он. – Но чтобы больше золота, чем она весит… О таком я не слышал.
– Я привез Ночному Вору выкуп от ее отца. 240 золотых королевских фунтов. Но он продал принцессу Ингеру из Ферна – за 256.
Тут друид тихо, но явственно засмеялся.
– Ингер из Ферна на это способен, – заметил, воспользовавшись паузой, король Леон. – Ни один из монархов не может похвалиться такой жемчужиной в своем гареме.
«Понты», – подумал Барабин и машинально припомнил анекдот про новых русских, один из которых купил пальто за пять тысяч баксов, а другой сказал ему: «Да ты полный лох! Я на соседней улице видел точно такие же по десять».
– Да, тут король Таодара перещеголял бы всех, – согласился с Леоном друид.
Его величество поморщился при словах «король Таодара», как будто съел целый лимон, но друид имел право называть вещи своими именами.
– Однако «Торвангу» Ингер ценил больше, – сказал Барабин. – А в результате потерял и корабль, и женщину.
– Поскольку он жив, говорить об этом так уверенно в высшей степени опрометчиво, – покачал головой друид. – Ингер успел заплатить за женщину?
– Думаю, нет. У него не было с собой таких денег и не было времени, чтобы доставить их из Таодара. Заплатить успел я, и Вор забрал мои деньги, но не отдал мне женщину.
– Теперь понятно, почему ты так рвался в замок, – сказал Барабину король Леон.
– Теперь понятно, что Ночной Вор обязательно вернется, – сделал неожиданный вывод друид. – Я полагал, что он собирается переждать междоусобицу наверху. Но золотая гейша все меняет.
– Почему? – спросил Барабин, пока остальные переваривали слова друида о междоусобице.
Его самого эти слова не слишком удивили. Только Роман лишь предполагал, что может случиться в ближайшем будущем, а друид, похоже, знал это наверняка.
А вот почему золотая гейша все меняет – это Роману было непонятно.
– Ночному Вору нужны деньги, – снисходительно пояснил друид. – Много денег. Столько денег, чтобы быть в силе, когда усобица обескровит Баргаут. И эти деньги нужны ему уже сейчас.
– Это понятно. Но он ведь может продать принцессу в Гиантрее.
Судя по тому, что говорил на эту тему король Леон и другие баргауты, рабство существует везде, кроме страны Фадзероаль, где обитают глупые терранцы. А следовательно – и в Гиантрее тоже.
Однако дело было в другом.
– В Гиантрее никто не даст за гейшу такую цену без подтверждения, что столько за нее платили раньше. Так что Вор вернется – либо для того, чтобы завершить сделку с Ингером из Ферна, либо для того, чтобы продать гейшу кому-то еще.
– А как он докажет кому-то еще, что гейша стоит больше золота, чем весит?
Новая усмешка пробежала по губам друида, и Барабин поймал на себе его хитрый взгляд.
– А для этого ему понадобишься ты, – сообщил он Роману, который от этого откровения несколько опешил. – И еще – Книга Друидов, которая есть в любом соборе ордена Дендро Этерна.
– Это орден друидов? – спросил Роман.
Была опасность, что этим вопросом он вызовет у окружающих новые подозрения по поводу своего происхождения, поскольку все, кроме дебильных терранцев, наверняка знали, что это за орден. Но Барабину тоже надо было это знать.
– Это орден служителей Вечного Древа, которые доносят волю его до людей, не посвященных в тайны, – ответил друид, никак не прокомментировав неосведомленность собеседника. – Друидов мало, а служителей много, и какая бы вера ни господствовала в стране, соборы ордена в ней обязательно есть. Даже в долине Таодар, у аргеманов, которые любому глотку перегрызут за своих богов, есть место, которое они называют пещерой клятв. И клятвы, которые даны в этой пещере, нерушимы.
– И что, это правда, будто клятвопреступников поражает молния? – поинтересовался Барабин, приблизившись к друиду совсем близко и понизив голос до шепота.
Друид, однако, ответил еще тише, потянувшись к самому уху землянина. И сказал он совсем не то, что землянин ожидал услышать.
– Когда как, – шепнул друид, и опять, уже в который раз, в его словах Роману послышалась усмешка.
54
Ближайшая Книга Друидов – та самая, которую уже видел Роман Барабин – находилась в Альдебекарском соборе ордена Дендро Этерна. Выносить ее из собора можно было лишь с разрешения друида, но у короля Леона как раз был под рукой друид, который такое разрешение дал.
За книгой поехал барон Бекар со своим отрядом, который был усилен группой протрезвевших янычар. Барабин отлучиться из замка не решился, опасаясь, что в его отсутствие королевских гейш все-таки перебьют, несмотря на предсказания и предостережения, поддержанные друидом.
Барабин был удивлен, что друид не носит священную книгу с собой, но тот ответил просто:
– Я знаю ее наизусть. А для клятвы обычно достаточно моего присутствия. Живой друид ничем не хуже книги. Но тут случай особый. Чтобы перевесить право меча, клятва должна иметь очень большую силу.
Для Барабина это было даже к лучшему. Он попросил барона Бекара захватить из города в обратный путь тех гейш, которых Роман оставил в замке Альдебекара, когда уходил штурмовать логово Ночного Вора.
Истребителю Народов показалось, что в этом логове его гейши будут в большей безопасности, нежели в Альдебекаре, который практически никто не охраняет.
Ехать по горной дороге на ночь глядя было чистым безумием, поэтому Бекар отправился в путь с утра.
Барабин, дошедший до последней степени изнеможения, проспал эту ночь, как убитый, и если бы король захотел исполнить древний обычай в отношении опозоренных рабынь меча Турдевана, то ему никто бы не помешал.
Однако дон Леон устал немногим меньше Барабина, да и вообще в эту ночь все в черном замке спали вповалку, не видя снов.
Если бы не те самые рабыни Турдевана, которых Барабин спас от смерти своим вмешательством, то вообще неизвестно, кто бы охранял замок в эту ночь.
Более удобный момент для внезапного нападения трудно было придумать. Особенно, если вспомнить, что люди Ночного Вора способны появляться во внутренних помещениях, не проходя через внешние.
Барабина удивляла только одна вещь. Если колдовские ворота позволяют проникнуть в любое помещение, то почему друид не пропустил штурмовую группу принца Леона прямо туда, где к началу штурма черного замка находился Ночной Вор? Ведь это наверняка позволило бы избежать очень многих жертв.
Если бы Вора убили в первые минуты боя, то черные гоблины, возможно, не оказали бы вообще никакого сопротивления. Или уж во всяком случае не такое яростное, какое встретили баргауты, атакуя замок по полной программе, начиная от мостовой башни и продвигаясь вглубь через многочисленные препоны и заслоны.
Но Барабин забыл спросить друида об этом. Были темы более важные. Роман вообще привык думать больше о будущем, чем о прошлом – хотя потери баргаутского войска тоже имели к будущему самое прямое отношение.
От внушительного отряда гейш королевской стражи осталась едва ли треть. И другие отряды рабынь меча, самые мощные из которых принадлежали наследнику Леону и майордому Грусу, тоже были изрядно потрепаны.
Многие рыцари, у кого было по две-три боевых рабыни, потеряли всех. У кого было по одной – не стало ни одной.
Не меньше пострадали и янычарские отряды – и тут тоже было чему удивиться.
В этом более чем странном мире лучше и храбрее всех воевали рабыни и наемники.
А хуже всех были благородные рыцари. Потери среди них оказались наименьшими, но это не внушало надежд на благополучный исход следующего сражения.
Рыцари, которые потеряли своих рабынь и янычар, а подчас и оруженосцев, казались Барабину небоеспособным сбродом.
Если судить по словам короля Леона, то он этого мнения не разделял. Но дела его величества не совпадали со словами.
В самых уязвимых точках замка он поставил вовсе не рыцарей. Крепость Беркат помимо ее обычного гарнизона охраняли горцы, дорогу на Таодар оседлали янычары короля и кшатрии Кипруса Лонга, а мостовую башню занял отряд Роя из графства Эрде.
Кшатрии и янычары, впрочем, тоже крепко спали в эту ночь. На страже стояли только гейши. Они сменяли друг друга и дремали урывками, охраняя покой мужчин.
Верная Тассименше тоже оберегала сон своего господина, и ее даже некому было сменить, ибо не осталось у Истребителя Народов других боевых рабынь. Погибла не только Эрефорше, но также и те гейши, которых он не успел как следует узнать.
Они были с ним на «Торванге» и вышли с ним из Альдебекара. Они были с ним в штурмовой группе, и никто из них не дожил до открытия ворот.
Уцелела только Тассименше, которая продолжала винить себя в том, что бросила оружие и притворилась мертвой.
На самом деле в мостовой башне у нее выбили оружие, но она продолжала драться голыми руками.
А потом она и вовсе оказалась голой, но того, кто сорвал с нее непрочную тунику, отнесло толпой.
Тассименше оглушили ударом по голове, она упала – но довольно удачно, у стены, где ее не затоптали насмерть. И никто больше не обращал внимания на неподвижную нагую рабыню – потому что, во-первых, все сочли ее мертвой, а во-вторых, не считали ее боевой.
В тот момент в мостовой башне по всем проходам метались голые гейши без оружия. Они разбегались из заслонов, выставленных по приказу Ночного Вора, и гибли от мечей обеих воюющих сторон. И Тассименше приняли за одну из них.
Тассименше так и не рассказала Роману об этом сама, но тому были живые очевидцы. Уцелел оруженосец Барабина, который потерял господина в бою и нашел его снова только после всех событий безумного дня.
Оруженосец утверждал, что спас его волшебный амулет, с которым он никогда не расстается, и Барабин понял, что полку заговоренных от смерти в его окружении прибыло.
Так вот, оруженосец видел, как сражалась Тассименше в мостовой башне, и как потом она, нагая, с окровавленным мечом, носилась по замку в поисках своего господина, который с группой янычар, опьяненных зельем до полной утраты чувства реальности, далеко оторвался от главных сил баргаутского войска.
Что было дальше, Барабин помнил и сам. Непостижимым образом Тассименше нашла его в хитросплетении подземных лабиринтов черного замка.
Это она спасла его если не от гибели, то от позора, подобрав во тьме в который уже раз потерянный хозяином меч Эрефор. И это она подняла своим неистовым криком невольниц Ночного Вора в древесных пещерах Гиантрея, что хоть и не помогло Роману отбить у Вора Веронику – но зато позволило ему живым выбраться из заварухи.
Воистину, Барабину не в чем было упрекнуть свою рабыню. Но сама она все еще чувствовала вину. И пропускала мимо ушей слова хозяина о пользе военной хитрости и о том, что живая она для него во сто крат ценнее, чем мертвая.
Оруженосец, нашедший господина, уснул раньше самого Барабина, и у Романа не было других боевых рабынь, чтобы сменить Тассименше на посту, где она собиралась провести ночь без сна.
Но у него появились другие рабыни.
Когда Роман и Тассименше через колдовские ворота попали из древесных пещер Гиантрея в тронный зал черного замка, некоторые гейши из тех, что по зову Тассименше атаковали самураев, ринулись за ними следом.
Это были обычные рабыни, которым положено заниматься любовью, а не войной. Только одна из них имела татуировку, по которой можно узнать огнепоклонницу, но и это было не слишком важно, поскольку воинственный нрав среди баргаутских горцев проявляли по большей части мужчины.
Суматоха из-за гибели короля Гедеона отвлекла внимание Барабина от этих рабынь, но Тассименше и тут не подвела. Она не дала девушкам разбежаться и всем, кому это было интересно, говорила, что они – боевая добыча Истребителя Народов.
Гейши не возражали. Хотя весть о смерти старого короля заставила баргаутов прекратить бесчинства по случаю победы, считаться боевой добычей Истребителя Народов было как-то безопаснее, чем находиться на положении бесхозной собственности, с которой каждый может творить все, что в голову взбредет.
Этих-то гейш Истребитель Народов и отрядил в помощь Тассименше, приказав им сменять друг друга на посту и будить его и рабыню меча при первых признаках тревоги.
Но никто в эту ночь так и не потревожил сон Барабина. Как видно, у Ночного Вора и правда был план получше, чем кинжальные удары через колдовские ворота – болезненные, но не сокрушительные.
Потери баргаутского войска были велики, но потери в гораздо более малочисленном войске Ночного Вора нельзя было назвать иначе как катастрофическими.
Очень может быть, что у него просто не осталось сил на кинжальные удары. А расходовать последние силы на булавочные уколы Леонард Кассиус Теодоракис Джуниор не хотел.
Он ведь тоже был умным воином, несмотря на то, что его имя и надпись на мече выдавали в нем терранца.