Текст книги "Аландская Звезда (СИ)"

Автор книги: Антон Перунов

Соавторы: Иван Оченков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Глава 9

Странное дело – дворцовый этикет. С одной стороны, все четко расписано и регламентировано, с другой, если государь-император чего возжелает, возражать не принято. В общем, так получилось, что наша встреча с августейшим братом весьма затянулась, и на домашний обед в Мраморном дворце я безнадежно опоздал. Как, впрочем, и на совещание Адмиралтейств-совета, которое сам же, не подумав, назначил на послеобеденное время.

– Все собрались? – вопросительно посмотрел я на заждавшегося меня Юшкова.

– Так точно, – кивнул адъютант. – Вас ждут!

– Передай, что сейчас буду. Вот только переоденусь.

Увы, обильно изукрашенный золотым шитьем, эполетами и орденами парадный полукафтан – не самое удобное одеяние. Так что, покинув Зимний, я первым делом постарался переодеться во что-нибудь более практичное. К слову сказать, мундиры такого покроя только что введены. Унаследовав трон, император Александр, как, к сожалению, принято в нашей семье, тут же занялся введением новой формы. Не то чтобы мне сильно нравился прежний фасон вицмундира фрачного типа, но вот ей богу, именно с этими нововведениями можно было и подождать!

Но стоило мне накинуть сюртук с эполетами и одиноким орденом святого Георгия на шее, как в меня с громким буханьем врезался мальчишка, в котором я не без труда признал своего сына и наследника Николая.

– Бабах! – громко заявил он, с победным видом поглядывая на меня снизу вверх.

– Что? – удивился я.

– Его императорское высочество изволили вас таранить! – с легкой усмешкой поведал мне камердинер.

– Озорничает? – усмехнулся я, подхватывая сорванца на руки.

– С вашего позволения, еще как!

– На абодаж! – завопил он, размахивая руками.

– Ну, брат, это никуда не годится. Команды надо подавать, четко выговаривая каждую букву. Ты, кстати, у нас кто? «Не тронь меня»?

– Нет! «Певенец»!

– Ах, да. Таранами же у нас Голенко развлекается… а вы, молодой человек, недурно осведомлены для своего нежного возраста!

– Это ваши матросы из охраны, – поморщился камердинер, происходивший из потомственных дворцовых служителей и потому относящийся ко всем, кто не принадлежал к этой касте, с толикой пренебрежения. – Уж я им, аспидам, говорил – негоже дитя такому учить, да куда там, кто же меня, старика, послушает?

– Понятно, – засмеялся я, глядя на удобно устроившегося у меня на руках «абордажника».

Странное дело, Коленька для меня, если подумать, совсем чужой. Но при этом я искренне люблю этого сорванца. Хотя вижу, конечно, не так часто как хотелось бы.

– Сейчас хоть так нападает, – продолжал увлеченно ябедничать камердинер. – А сначала пытался стул приспособить. Наклонит его, значит, и вперед!

– Он же тяжелый? – удивился я, припомнив громоздкие стулья из красного дерева с латунными накладками и сиденьями, обитыми полосатым ситцем в стиле «Жакоб». К слову сказать, работы мастерской того самого Гамбса, в которых спрячет драгоценности теща Кисы Воробьянинова.

– Так ведь паркет воском натерт, стало быть, скользкий!

– Вот что, юнкер! – строго посмотрел я на юного правонарушителя. – Предлагаю немедленно прекратить нарушения правил мореплавания и таранить впредь только неприятельские суда!

– Слусаюсь! – приложил тот растопыренную ладонь к виску.

– А за это обещаю, что возьму тебя на «Первенец» и представлю команде!

– Ула!!!

Насчет юнкерства я нисколько не шутил. Все великие князья с детских лет приписаны к разным полкам и считаются находящимися на действительной военной службе. Мой Коля, например, числится Конногвардейцем. Правда, дисциплина пока что не самое сильное его качество, а потому слезать у меня с рук он не пожелал. Так мы вместе с ним и вышли, чтобы тут же наткнуться на жену.

На первый взгляд, великая княгиня Александра Иосифовна выглядела вполне нормально, и только лихорадочный блеск глаз выдавал крайнее ее возбуждение.

– Ну вот ты где! – выпалила она, увидев сидящего у меня на руках сына. – Николас, еще немного, и ты сведешь меня с ума.

– Привет! – ляпнул я и тут же пожалел об этом. Ведь прежний Костя никогда не говорил так с женой.

Решительно подойдя ко мне, она ухватилась за Колю обеими руками и буквально силой отобрала его у меня.

– Иди к маме, малыш, – только и успел сказать я.

– Ты… ты слишком балуешь его, – после краткой заминки заявила мне жена.

– Интересно когда? Я ведь его почти не вижу!

– С ним совершенно не стало сладу, – продолжила, не слушая меня, Александра. – Няня его совсем обыскалась…

– Чему ты удивляешься? Он уже совсем большой. Мне кажется, пора убрать его с женской половины и отдать на попечение дядьки.

– Дядьки? – с ужасом посмотрела на меня Александра.

– Ну да. Какого-нибудь заслуженного матроса или казака. Мальчики, знаешь ли, взрослеют и им нужно мужское воспитание. Сашенька, милая, что с тобой?

– Знаешь, – как-то затравленно взглянув на меня, ответила супруга. – Я иногда совсем тебя не узнаю. Как будто передо мной совсем чужой человек.

– Господи Боже, что за странные идеи?

– Ты никогда прежде не называл меня «Сашенькой»!

– Разве? Хотя да, я звал тебя «жинкой» и сколько помню, это всегда жутко тебя бесило.

– Вовсе нет. То есть, да, мне не нравилось, но лучше бы ты звал меня по-прежнему!

– Здравствуйте-пожалуйста! Вот она женская логика во всей красе…

– И вот опять. Ты говоришь, как чужой!

– Скорее как «хищник», – буркнул я про себя.

В самом деле, возможно, с логикой у Александры Иосифовны и впрямь не хорошо, зато с женской интуицией все в полном порядке. Как говаривал один киногерой – «бабу не обманешь, она сердцем чует!»

– Дорогая, не стану скрывать, ты очень меня беспокоишь. Быть может, тебе следует немного отдохнуть или развеяться? Выйти в свет или съездить на курорт….

– Ты хочешь избавиться от меня?

– С чего вдруг такие вздорные идеи?

– Ответь мне прямо.

– Хорошо, если ты так желаешь, скажу. Я не желаю избавляться от тебя и очень хочу, чтобы ты взялась за ум, успокоилась и стала прежней Санни.

– Но ты не станешь прежним Костей…

Я не сразу нашелся, что ответить, потом вспомнил про время и резко свернул этот бестолковый разговор.

– Мне сейчас некогда, дела зовут. А когда вернусь, обязательно поговорим. Хочешь, прокатимся вечерком на двуколке?

Жинка ничего не ответила и, резко развернувшись, молча ушла.

Увы. Как-то так получилось, что чем лучше у меня идут дела на войне, тем хуже все обстоит на семейном фронте. И самое главное, помощи попросить не у кого. До семейных психологов еще лет двести, почему к слову и процветают мошенники вроде Анненковой. Ведь наверняка без этой гадины не обошлось! Ей богу, иногда хочется ее просто придушить. Только вот самому не комильфо, а поручить столь деликатное дело и некому. Тоже мне, императорская фамилия, а у самих даже штатного киллера нет!

– Юшков! – обернулся я к адъютанту.

– Да.

– Найди мне Беклемишева!

– Слушаюсь, – невозмутимо отозвался тот, но я буквально почуял, как он поморщился. Как же-с. Его, офицера флота, белую, можно сказать, кость, отправляют на поиски какого-то жандарма! Да бог бы с ним, просто жандарма, но тот ведь еще и сыском занимается…

Хреново, кстати, занимается. Что-то давно я никаких отчетов не получал. Любопытно, как там идут расследования странной кончины отца-императора, а также появления лже-медиума и прочих непонятностей вокруг моего семейства. И вообще, был бы он порасторопней, эту проклятую фрейлину давно бы на тот свет спровадил, чтобы голову Александре дурным не забивала…

Но нет. Он ведь тоже офицер и никогда на подобное не пойдет. Тут разве что к Дубельту обратиться, но это еще хуже. Давать старому жандарму такое оружие против себя нельзя. Так что все сам, все сам…

Занятый столь оригинальными мыслями, я вошел в кабинет, где уже который час маялись мои соратники.

– Прошу прощения, господа, – изобразил я легкий поклон в сторону подскочивших офицеров, инженеров и предпринимателей с чиновниками. – Задержался у государя. Надеюсь, вам хотя бы чаю предложили?

– Благодарим за заботу, Константин Николаевич, – ответил за всех Путилов. – Все хорошо!

– Ну вот и славно. Тогда предлагаю сразу перейти к делу. У меня для вас, как это часто бывает, две новости. Одна хорошая, другая плохая. С какой начнем?

– Полагаю, все-таки с плохой, – ухмыльнулся в бородку Николай Иванович.

– Как скажешь. Итак, плохая новость заключается в том, что противник, несмотря на все поражения, а быть может и благодаря им, к мирным переговорам пока не готов. Так что нас ожидает, по меньшей мере, еще одна кампания на море.

– Что ж, известие, конечно, не из приятных, однако новостью его не назовешь. Мы в ваше отсутствие тут некоторым образом посовещались и пришли ровно к тому же выводу. Союзники пока не готовы признать поражение и попытаются нанести нам новый удар. Вопрос лишь только в том, где это случится?

– Ну, это как раз понятно. Здесь на Балтике. Еще раз соберут корабли, благо, их у англичан с французами, как у дурака махорки.

– Как вы сказали? – округлил глаза Путилов.

– Что? Ах, не обращай внимания, Николай Иванович. Еще в Севастополе у каких-то матросов услышал, и вот, пожалуйста, привязалась дурная пословица. Не поверите, с утра в голове вертится, слава Богу, хоть при государе не ляпнул!

– Ну почему же дурная? – ухмыльнулся в бородку тот. – Кораблей у них и впрямь более чем достаточно. Кстати, а хорошая новость заключается в том, что кампания будет на Балтике?

– Нет. Хорошая новость в том, что его величество вполне понимает, что первенствующая роль в отражении агрессии будет принадлежать флоту и готов одобрить любое финансирование.

– Прямо-таки любое?

– В любых разумных пределах, господа. Поскольку денег в казне не так чтобы много!

– Ну, это уж у нас обычное дело. А о каких проектах идет речь?

– Нужно построить еще несколько броненосцев. Причем в самые короткие сроки. У наших визави, если верить разведке, в более или менее готовом состоянии находятся девять броненосных батарей. У нас две. Сами понимаете, при таком соотношении сил говорить об активных действиях не приходится. Поэтому нужно еще хотя бы три корабля. Какие будут предложения?

– Впятером против девяти? – покачал головой адмирал Мофет, – так себе пропорция.

– Никто не говорил, что будет легко, – пожал я плечами. – Но есть ведь еще мины, береговая артиллерия, канонерки, наконец. В общем, появляются хоть какие-то возможности…

– Это понятно. Как, впрочем, и то, что новые корабли в столь короткий срок не построить. Значит, будем переоборудовать старые, благо, такой опыт уже имеется.

– Кто послужит донором?

– Вариантов, собственно говоря, только два. Либо наши из числа наиболее побитых, либо трофеи.

– Я против наших! Останемся без кораблей, – весьма резко возразил командир Гвардейского экипажа.

– Помилуйте-с, да какой же в них смысл, если все перейдут на броню? – неожиданно поддержал меня фон Шанц.

– Это когда еще будет! А до той поры как воевать прикажете? Я, господа, вполне ознакомлен с конструкцией новейших батарей и могу сказать, что как вынесенный в море крепостной форт, они, может, и не дурны, а вот как корабли не стоят доброго слова. Медлительные, дурно управляющиеся, со слабой артиллерией, для их размеров, разумеется. Ну и дальность плавания вкупе с мореходностью решительно не хороши! Слава Богу, хоть осадка маленькая, отчего можно действовать на мелководьях

– А может, на них парусную оснастку поставить?

– Не стоит! – поспешил я вмешаться. – Большого толка от рангоута не будет, а вот верхний вес и связанные с этим проблемы увеличатся совершенно точно. Что касается недостатков наших броненосцев, то я знаю о них лучше вас всех вместе взятых. Но давайте все же решать проблемы по мере их поступления. Сейчас нам нужно отбиться от вражеской эскадры. Батареи вроде «Первенца» и «Не тронь меня», несмотря на свой неказистый вид, вполне подходят для этой цели. К тому же предстоящий бой в любом случае будет происходить вблизи наших берегов и при поддержке легких сил. Так что дальностью плавания и мореходностью пока вполне можно пренебречь. Итак, спрашиваю еще раз, какие предложения?

– Если ваше императорское высочество позволит, – начал руководивший постройкой первых наших броненосцев подполковник Чернявский [1], – я бы все-таки ознакомился сначала с состоянием трофеев. Во-первых, они, насколько мне известно, и без того сильно пострадали, так что разбирать их все равно придется. А во-вторых, «блокшипы» они ведь, мягко говоря, не новые. Долго в любом случае не прослужат…

– Не выйдет, – пробурчал Мофет, – Побиты сильно. На одном котлы взорвались, на другом машины покалечило…

– Так что с того? Соберем с двух одного. К тому же помимо приведенных в порт кораблей есть затонувшие на плесе перед Моонзундом. Может, стоит попытаться их поднять?

– Непременно стоит, – поддержал я его. – Там в любом случае найдется немало ценного, а глубины не велики. Я, кстати, думаю, что надо будет озаботиться созданием специальной службы на нашем флоте. Как раз для подобных целей. Все же на море случается всякое, корабли и суда тонут, а вместе с ними и содержимое трюмов. Назовем организацию просто – Экспедиция подводных работ особого назначения. Сокращенно – ЭПРОН. Но это дело будущего, а пока займемся подъемом с прицелом на последующую перестройку.

– Разумно, – закивали собравшиеся.

– Далее, – продолжил я. – Нужно определиться с объемами и стоимостью предстоящих работ. До копейки считать не надо, но порядок цифр мне нужен как можно скорее.

– Тут такой вопрос, Константин Николаевич, – задумчиво протянул Путилов. – Три корабля для предстоящей переделки мы в любом случае найдем. Машины с котлами тоже соберем, благо за прошедший год кое-чему научились. И даже с вооружением проблем не будет. Как показала практика, против деревянных кораблей достаточно и старых пушек, а по паре нарезных уж как-нибудь сыщем. Остается только один вопрос, где брать броню? Мы ведь и без того на «Первенце» большую ее часть из рельсов сделали.

– Хороший вопрос, Николай Иванович. И ты сам дал на него ответ!

– Из рельсов⁈

– Ну а почему бы и нет? Видишь ли, после прихода эскадры в Ригу я лично побывал на «Первенце» и осмотрел его. В общем, можно сказать, что импровизированная из рельсов защита со своей задачей справилась. Не без огрехов, разумеется, но тем не менее.

– Даже носовой каземат?

– Понимаю, не самый лучший вариант, но другого выхода все равно нет. Сделаем толще деревянную часть, укрепим, сколько возможно. В общем, как-то так…

– Но ведь рельсы где-то брать надо.

– Ну, это как раз не проблема. Если понадобится, с Царскосельской дороги снимем. Благо, ее все равно рано или поздно переделывать придется.

– Зачем? – удивленно посмотрел на нас контр-адмирал фон Шанц.

– Затем, Иван Иванович, – усмехнулся я. – Что ее изначально сделали слишком широкой. Целых шесть футов [2]

– На Николаевской дороге хватило пяти, – пояснил адмиралу мгновенно сообразивший, о чем речь, Путилов. – Но ее нам никто разбирать не даст, а вот… кстати, есть и другой вариант.

– О чем ты?

– Я про Варшавскую дорогу. Ее ведь только Гатчины довели.

– И что? Все равно какие-то грузы, наверное, возят. А в Царское село только без… праздная публика катается!

– Это верно. Только Варшавскую дорогу с самого начала стали делать двухпутной. Если один путь снять, перемещению поездов это особо не помешает.

– А ведь и верно, – кивнул я, – сколько до Гатчины расстояния?

– Сорок две версты. Одна сажень, сколько я помню, весит около четырёх пудов. Стало быть, две нитки рельсов – это грубо 168 тысяч пудов кованого железа. С учетом неизбежных потерь при перековке… в общем, должно хватить, причем с запасом.

– А сколько надобно на один броненосец? – уточнил фон Шанц.

– Порядка шестисот тонн. [3] Или почти 38 тысяч пудов.

Увы, я так быстро считать, используя традиционные для России меры, так пока и не научился. Поэтому когда это делают умные люди, предпочитаю с многозначительным видом помалкивать, в надежде, что и сам сойду за такого. И лишь потом, оставшись один, быстренько перевожу в привычные тонны, килограммы и метры.

[1] В исторической реальности Чернявский в 1855 году был откомандирован из Николаева в Санкт-Петербург для постройки 125-пушечного корабля «Император Николай I» и 10 броненосных плавучих батарей. За успешное выполнение этих задач получил чин полковника.

[2] Колея Царскосельской железной дороги действительно изначально была целых шесть футов или 1829 мм. Затем она была уменьшена до общепринятых в России 1524 мм или 5 футов.

[3] Применяемые в кораблестроении английские тонны составляют 1016 кг.

Глава 10

Глядя на благообразную физиономию Шарля Пэно, было трудно представить, что этот безукоризненно воспитанный и вежливый господин является отчаянным авантюристом. Наверное, ему стоило родиться раньше, во времена религиозных войн или кардинала Ришелье. Чтобы драться на дуэлях, или скакать во весь опор за подвесками королевы, или даже пиратствовать под началом Жана Бара. Возможно, он неплохо вписался бы во времена революции или Первой империи, оказавшись на палубе рядом с Сюркуфом.

Увы, родившийся практически одновременно с первым годом нового века [1] Шарль Эжен впервые вышел в море только в 1815 году, сбежав для этой цели из дома и поступив юнгой на корабль, отправляющийся возвращать Мартинику Бурбонам. С тех пор он успел поучаствовать во многих военных и научных экспедициях, дослужиться сначала до капитана, а потом и до адмирала, но нигде не задерживался слишком надолго.

Жажда приключений и вера в собственную счастливую звезду даже не вела, а скорее тащила его навстречу судьбе. В прошлом году, во время несчастливой Балтийской кампании, он едва не угодил к русским в плен, но и это не могло остановить немолодого уже искателя приключений. Так что когда на следующий год ему предложили возглавить новый поход к русским берегам, Пэно ни секунды не сомневался.

Правда, перед самым отплытием его вызвал к себе министр и дал весьма противоречивые инструкции. С одной стороны, адмирал должен был поддержать пошатнувшуюся после недавних поражений честь Франции, а с другой, по возможности не рисковать вверенной ему эскадрой. В конце концов, боевых кораблей у Второй Империи не так уж и много, а вот враги есть и будут всегда. И вполне может статься, что главные из них вовсе не в заснеженных лесах дикой Скифии, а гораздо ближе. Буквально через пролив…

– Его величество будет весьма рад, если основные тяготы этого похода лягут на наших союзников, – с трудом справившись с кашлем, сформулировал, наконец, свою мысль Дюко. [2]

– Вам нездоровится? – вежливо поинтересовался адмирал.

– Благодарю, но беспокоиться не о чем.

– Должен ли я участвовать в сражениях?

– Надеюсь, до этого не дойдет, – дипломатично ответил высокопоставленный собеседник. – У островитян достаточно сил, чтобы решать свои проблемы самостоятельно.

Другого человека подобное напутствие, возможно, заставило бы немного придержать свой энтузиазм, но только не Пэно!

К тому же пока он добирался до Балтики, случилось еще два события. Во-первых, проклятый принц Константин в очередной раз заманил англичан в ловушку и, по меньшей мере, ополовинил их эскадру. А во-вторых, скоропостижно скончался передавший ему волю императора Дюко. А поскольку все инструкции были устными, а свидетелей разговора не имелось, Пэно решил, что его ничего не связывает. Тем более что положения имевшегося у него официального приказа позволяли весьма вольную трактовку.

В общем, адмирал решил, что настал его час, а победителей не судят. Именно поэтому он и настоял на рейде Легких сил, с которым хоть и нехотя, но согласились его британские коллеги. Но вот чего они точно не ожидали, так это того, что французский командующий решит лично возглавить экспедицию.

Свой флаг Пэно поднял на славящемся своим хорошим ходом корвете «дʼАссас» и, присоединив к нему шлюп «Эгле», хотел было отправиться в путь, когда англичане объявили, что не отпустят его одного, и добавили к нему «Тартар» и «Коссак». Француз не стал возражать, и вскоре корабли маленького отряда подняли паруса.

– Я все же не понимаю, какого черта мы это сделали? – вопросительно посмотрел на своего начальника Бейнс, проводив взглядом уходящих.

– Что вы имеете в виду, Генри?

– Почему бы не дать лягушатникам возможность облажаться самостоятельно?

– Знаете, этот Пэно довольно-таки везучий сукин сын! Поэтому вряд ли его ожидает фиаско. А мы сможем хоть немного реабилитироваться.

– Хотите сказать, что француз удачливее Черного принца?

– Вот и узнаем.

– Все-таки забавная штука жизнь…

– О чем вы?

– Я про уходящие корветы. Вы ведь знаете, что их строили для русского флота и даже частично оплатили?

– Что-то слышал. Но потом они отказались и даже потеряли аванс, из-за чего адмиралтейству пришлось достраивать за свои. А что?

– Ничего. Просто приходилось слышать, что русские отозвали свой платеж в последний момент. Еще бы неделя, и они остались бы без кораблей и без денег…

– Повезло.

– Может быть, поэтому я не хотел бы соревноваться с ними в удачливости.

Маленькая эскадра Пэно, не задерживаясь, прошла западную часть Балтики и скоро оказалась близ берегов Финляндии. В отличие от более спокойных шведских вод, здесь не было видно ни единого паруса. Безжалостная война и действия каперов с обеих сторон отбили у купцов желание ходить по местным водам, и только рыбаки рисковали отправиться на промысел, чтобы иметь возможность кормить своих детей.

У полуострова Гангут или, как его называли финны, Ханко союзникам впервые улыбнулась удача – сидящий на мели барк. Впоследствии выяснилось, что на нем был груз продовольствия, предназначавшийся для гарнизона Бомарзунда, что придавало законность действиям подчиненных Пэно, но в тот момент о таких «мелочах» никто не думал.

Увидев вражеские корабли, финские моряки предпочли оставить судно на милость неприятеля и укрыться на своем берегу, благо, тот был недалеко. А перед союзниками встала дилемма. То ли сжечь нечаянный трофей и продолжать рейд, то ли воспользоваться попавшей в руки удачей в надежде получить призовые. Как часто бывает в таких случаях – победила алчность.

В принципе, сдернуть с мели попавший в беду барк не такая уж и сложная задача, особенно если у тебя под рукой сразу несколько пароходов. Правда, сначала следовало убедиться, что вокруг достаточная глубина, а потому англичане, взявшие на себя эту часть работы, спустили шлюпки и приступили к промерам. А французы, если можно так выразиться, охраняли «спасательные» работы.

Когда одна из британских шлюпок слишком уж приблизилась к берегу, ее неожиданно обстреляли из нарезных ружей, из-за чего был легко ранен рулевой Коллинз и погиб старшина Меллоу. Решив, что это дело рук бежавших финнов, англичане вознамерились наказать их, для чего с корвета «Коссак» сделали несколько выстрелов по близлежащему поселку, после чего туда отправились две шлюпки с десантом.

К несчастью для англичан, стрелявшими оказались вовсе не бежавшие с барка финны, а русские солдаты во главе с прапорщиком Сверчковым. Убедившись в том, что англичане намерены высадиться, он и его люди устроили засаду и после короткой схватки захватили в плен одиннадцать моряков, а четверых убили. Остальным удалось уйти, потеряв при этом одну из шлюпок. Впоследствии, британские газеты привычно обвинили русских в варварстве, утверждая, что те напали на моряков Королевского флота, когда они оказывали помощь потерпевшему аварию торговому судну.

Впрочем, на этом история не окончилась. Пока союзники суетились вокруг чужого имущества, к месту аварии подошел еще один корабль. На сей раз это оказался русский колесный пароход. Андреевский флаг на корме и блестящие на весеннем солнце орудия не оставляли сомнений, перед ними настоящий противник, оказавшийся к тому же в меньшинстве.

– Мсье Дюваль, – обратился к капитану корвета Пэно, – прикажите поднять пары, мы атакуем!

– С удовольствием, мой адмирал! Если этот русский так безрассуден, что решился приблизиться к нам в одиночку, пожалуй, стоит вернуть его в реальность!

«Эгле» тут же последовал за своим адмиралом, а вот занятые возней с трофеем британцы предпочли не отвлекаться от своего занятия.

– Может, стоит им приказать следовать за нами? – осторожно поинтересовался лейтенант Деми.

– Неужели вы думаете, мы не справимся сами? – фыркнул в ответ Пэно, после чего еще раз приложился к подзорной трубе и принялся внимательно рассматривать неприятеля.

– Будь я проклят, – пробормотал он минуту спустя, – если мне не приходилось видеть этого русского раньше! Только тогда он был под другим флагом.

– О чем вы, мой адмирал?

– О том, что это «Бульдог». Английский, то есть теперь уже бывший английский шлюп. Одна из первых потерь островитян в прошлом году… русские довольно быстро ввели его в строй и использовали против нас у Бомарзунда. Вот будет потеха, если мы захватим его, пока бывшие хозяева заняты грабежами на берегу.

Будучи опытным моряком, Пэно не ошибся. Перед ним и впрямь был «Бульдог», патрулировавший Финские воды. Несмотря на общую устарелость конструкции бывший шлюп, официально числившийся в нашем флоте пароходо-фрегатом, был довольно новым, крепким и неплохо вооруженным боевым кораблем, командовал которым один из самых отчаянных офицеров Балтийского флота – капитан-лейтенант Василий Клокачев 2-й.

В прошлом году он уже успел отличиться. Во время ставшей уже знаменитой ночной атаки у Красной горки находившаяся под его командованием маленькая канонерская лодка «Пчела» ухитрилась потопить шестовой миной английский линейный корабль «Найл». После такого успеха молодой перспективный офицер получил не только очередной чин, но и назначение на «Бульдог».

Вскоре он, уже командуя новым кораблем, отлично показал себя в ходе рейда к Або и боя с «летучим отрядом» Пламриджа, затем провел успешную разведку Аланд и доставил в крепость известие о скором прибытии подкреплений. И затем уже в сражении у Ледзунда жертвой его минной атаки стал 84-пушечный английский парусный линкор «Монарх».

Вот и теперь, при виде противника, он не стал раздумывать, а смело пошел на сближение. Со стороны могло показаться, что русский командир сошел с ума. Но в его активе было отличное знание местных вод, вышколенная команда и еще пара сюрпризов.

Первыми бой начали французы. Пушки «Д´Асса» рявкнули, подняв рядом с противником два невысоких всплеска. Тот немедленно ответил, после чего между противником началась жаркая перестрелка. У союзников было больше орудий, однако русские, как это частенько случалось в этой войне, стреляли лучше, и поначалу бой шел на равных. К тому же, Клокачев старался держаться ближе к берегу, имея при этом солнце за спиной, отчего его противники не могли толком прицелиться.

Тем не менее, французы добились, по меньшей мере, трех попаданий, одно из которых немного повредило колесную плицу. Русские ответили пятью, но не одно из них не нанесло французскому кораблю слишком серьезных повреждений. Тем временем «Эгле» попытался обойти русский корабль, чтобы взять его в два огня. И пусть на французском шлюпе имелось всего четыре пушки небольшого калибра, дело могло кончиться плохо.

Однако Клокачев был не из тех, кто безропотно переносит удары судьбы. Колесный «Бульдог» вдруг резко прибавил ходу, выйдя с мелководья и оказавшись между двумя французами, заставив тем самым их замолчать. Затем он приблизился к более сильному противнику вплотную, пройдясь по его палубе картечью, после чего, выставив вперед длинный шест с висевшей на нем бочкой, погнался за ним.

– Черт возьми, опять эти проклятые мины! – заорал Пено. – Право на борт, право на борт и полный ход! Иначе этот негодяй поднимет нас на воздух!

– Я слышал, это очень опасная взрывчатка, – с трудом выдавил из себя Дюваль. – Может, удастся ее подстрелить?

– Попробуйте, но главное, не давайте ткнуть нас этой штукой!

К счастью для французов, в последний момент им удалось отвернуть и пройти совсем рядом с отчаянным русским. Казалось, еще минута и ужасная адская машина все же дотянется до их борта, но…

Все дело в том, что на «Бульдоге» не было шестовых мин! То есть раньше они были, но после одного неприятного инцидента я распорядился впредь до особого распоряжения сдать их в арсеналы. Все же динамит (чуть не названный каким-то восторженным идиотом «константинитом») со временем теряет свою стабильность. И при неправильном хранении может стать опасным.

В общем, я подстраховался и велел мины убрать. Однако шесты остались, и хитрец Клокачев решил использовать их, чтобы напугать превосходящего противника. Что и увенчалось полным успехом. При виде привязанной к шесту бочки французы потеряли самообладание и принялись удирать, паля по «адской машине» из всех стволов. После боя из несчастной бочки выковыряли несколько ружейных и револьверных пуль, выпущенных открывшими необычайно плотный огонь французами. Это и был первый сюрприз, на который рассчитывал потомок знаменитого адмирала.

Второй заключался в том, что «Бульдог» находился в патруле не один и вскоре на горизонте показался корвет «Громобой», при виде которого французы поспешили ретироваться. Что же касается англичан, то… их уже не было. Сдернув с мели финский барк, просвещенные мореплаватели поспешили удалиться, прихватив с собой доставшийся им трофей.

В общем, можно сказать, что этот эпизод стал хоть и небольшим, но все же успехом союзников. Как ни крути, рейд они провели, приз под носом у нас захватили и сумели вместе с ним уйти.

– Василий Федорович, – обратился к своему командиру совсем недавно выслуживший первый офицерский чин мичман Чагин, – наверное, жалеете, что у нас не оказалось настоящей мины?

– Господь с вами, голубчик, – усмехнулся капитан-лейтенант. – Если желаете свести счеты с жизнью, для этого есть куда менее болезненные способы.

– Почему вы так говорите?

– Да потому что ничем иным дневная атака против вражеского корабля не кончится. Особенно, если речь идет о таких малышах, как моя «Пчелка»…

При этих словах в насмешливом голосе офицера появилось нечто вроде нежности. Ведь для настоящего моряка воспоминания о первом корабле могут быть куда более волнительны, нежели даже о первой женщине…

– А вы слышали о новом секретном оружии? – вернул его в реальность голос мичмана.

– О каком именно? В последние два года его столько появилось, что я, право, теряюсь.

– О метательных минах! – выпалил довольный прикованным к нему всеобщим вниманием юноша.

– И как же, позвольте осведомиться, их метают?

Этого, к своему сожалению, юный мичман точно не знал. Но когда это кого-нибудь останавливало?

– Господа, вы знаете, что такое катапульта?

– Древнее орудие, что-то вроде требушета?