Текст книги "Сильварийская кровь"

Автор книги: Антон Орлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Кто она такая? – тихо спросила Дафна.

– Шельн? Работает в страховой компании.

Марек запнулся, обнаружив, что он, если разобраться, ничего не знает о Лунной Мгле. Не повторять же сплетни о том, что она бывшая гетера из веселых кварталов.

Над крышами по ту сторону Каянхи взметнулся огненно-розовый куст. Не успел погаснуть, как рядом распустился фиолетовый, потом золотой… На пятом или шестом залпе Марек вздрогнул, как от скользящего ледяного прикосновения к позвоночнику.

Секундой позже он понял, что на него кто-то смотрит в упор, и оглянулся, готовый… в общем, готовый действовать по обстоятельствам. Множество лиц, озаренных цветными сполохами: народ любуется праздничным фейерверком, заказанным и оплаченным магистратом города Кайны.

Ощущение чужого взгляда исчезло.

Что это было? И раньше случалось, что Марек чувствовал чье-либо внимание спинным хребтом еще до того, как замечал заинтересованную личность, но эти ощущения никогда не бывали настолько сильными. Как удар серебристой ледяной молнии… На том конце находится очень опасное существо, в этом он был уверен.

Мешанина лиц, человеческих и не очень. Еще и темнота, сотрясаемая световыми вспышками. Попробуй, угадай, кто из этого столпотворения несколько мгновений назад так на тебя уставился, словно хотел взглядом содрать кожу и выяснить, что под ней спрятано.

С фейерверком в Кайне было негусто. Всего-то дюжина залпов. Не то что в столице, где по праздникам все небо на час-другой превращается в сверкающую мозаику.

– Видали? Красотища-то какая неописуемая!

– Ма, а чего Нгракли поймал и съел крыску, а мне не дал…

– Куда прешь, как тролль безглазый?!

– А кому лепешки с нектаром вечной молодости!..

– Узнаю, кто сделал, – самого туда законопачу, шутники, огр вас задери, помойку нашли…

– Королева алых бутонов и коралловых гротов, как вас, простите, зовут?

– С фавнами не знакомлюсь.

– Вата медовая, ракушечки карамельные!..

– Видишь, ты проспорил. Это не мираж, он настоящий. Что-то невероятное… Неужели на нем нет оберегов?

– Эй, Старбо, так что ты там про свою рыбу толковал, перед тем как начали пулять? Скажешь, вот такая была рыбина – ага, конечно…

– Не, она была вот такая, длиной в полруки… Но это оказалась рыба-зомби!

– Брешешь…

– Трактат «Скажи нет еде», переписан от руки всего в пяти экземплярах! Тайные магические рецепты избавления от пищевой зависимости!

– А вот вата медовая, сама тает во рту!..

– Пиво – это вода. Я хочу нажраться по-настоящему. Я что, многого хочу?

– Дорогу благородной госпоже норг Дипрамут!

– Амулеты от сглаза!.. Сильные амулеты, два последних осталось, отдаю за полцены!..

– Тогда я ему говорю: знаешь, козлик мой ненаглядный, или ты здесь на всем готовом, или с ней…

– Мы обращались с петициями неоднократно, помойку надо было ликвидировать, пока там не поселился этот гребаный огр, а вы это мэру нашему объясните!

– Я тоже хочу крыску! Хочу кушать…

– Здесь нечего делать, пошли в Заречные кварталы – там новые лавки с витринами, стекло, короче, и все такое…

– Дурак ты, Пейг, они в аккурат перед праздником жалюзи гномьей работы везде понаставили, сам видел, и тролля с дубиной наняли, там теперь не повеселишься.

– А потом вытаскиваю еще одну и еще… Все это озеро кишело рыбами-зомби!

– Ты брехать-то горазд, а кому оно надо? Разве какой некромант спятил…

– Не-а, природное явление, понял?

– Хочу крыску и медовую вату…

– Фургул, давай, кинь бутылкой – попадешь вон в ту водяницу? Во, в старую, у которой белые патлы по воде тянутся… Оу-у.. Ты чё?! Сломал же, сука… Болит…

– Э, пошли, пошли скорее… Не видишь, кто это?

– Погоди… Я его трогал?!.

– Пошли, не связывайся. Господа эльфы, не обращайте на него внимания, он пьяный, и мы уже уходим!

– А вблизи это существо еще… Незнакомое слово – судя по звучанию, эльфийское. Чего только не встретишь посреди весеннего столпотворения в Кайне!

– Гил, если бы он носил обереги, мы бы уже почувствовали.

– Нет на нем оберегов, – отозвался тот, который говорил о весеннем столпотворении. – Он наш. Но, кажется, пока еще этого не понял.

До сих пор Марек слушал реплики окружающих, словно процеживая их сквозь фильтр, чтобы вовремя отреагировать, если кто-нибудь из кишащих вокруг фавнов или недоумков человеческой расы попытается пристать к Дафне. Остальное его не касалось. Однако проскочившее во второй раз «обереги» привлекло его внимание – словно царапнул по коже пролетевший мимо камешек.

Фрешта вдруг ссутулился, словно хотел спрятать голову под мышкой на птичий лад, и юркнул в толпу, оставив на парапете на четверть полную бутылку. Удивленный его маневром, Марек скорее обрадовался, чем насторожился: без этого доморощенного остряка, распираемого сознанием собственной значимости, намного лучше. А то надоело созерцать его спину, преисполненную презрения к окружающим, и не менее выразительную задницу в мешковатых штанах. Так и тянет дать пинка.

Дафна сжала губы и вскинула голову. Строгое холодноватое выражение, предназначенное не Мареку, а кому-то другому: взгляд направлен поверх его плеча.

Тут Марек догадался обернуться, но не успел. Вернее, не успел сделать это самостоятельно: чья-то рука взяла его за плечо и бесцеремонно развернула на сто восемьдесят градусов.

Их было трое. Как же он не заметил их раньше?.. Хотя, они, наверное, применили чары личины – эльфы, что темные, что светлые, часто так делают, если не желают выделяться в толпе. И разговаривали на человеческом языке, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, только один раз проскочило эльфийское слово.

Теперь маскирующие чары рассеялись. Раскосые миндалевидные глаза, длинные волосы. Черты лиц изысканно тонкие, но твердые. Скорее всего, это темные эльфы – те, что живут в сильварийском чаролесье.

Вот от них-то Фрешта и сбежал…

Марек дернул плечом, сбрасывая руку высокого черноволосого эльфа. Этот, единственный из троих, носил на голове серебристый обруч с большим овальным сапфиром.

– Что вам надо?

– Откуда ты взялся? – игнорируя его тон, спросил эльф.

– А вас оно касается? Я свободный человек, подданный королевы Траэмонской.

– И что же такому свободному человеку понадобилось в Кайне?

– Не ваше дело, – огрызнулся Марек. – Никому не запрещено здесь гулять.

Словно в подтверждение его слов, мимо прошествовал, расталкивая не успевших посторониться прохожих, пьяный тролль в цветастой женской юбке и нахлобученной на голову конторской корзине для мусора.

– Тебе-то как раз запрещено. Тем более без оберегов.

Речь вроде бы учтивая, но в уголках губ притаилась ухмылка типа «ну все, попался, и куда же ты теперь денешься?». Не только у этого, с сапфиром, – у всех троих.

«Да они принимают меня за своего ! – осенило Марека. – За полукровку, которого можно утащить в Сильварию, инициировать и превратить в настоящего темного эльфа. Влип, как последний дурак…»

Теперь он испугался, и губы черноволосого удовлетворенно дрогнули, выпуская спрятанную до поры ухмылку наружу.

Только испугался Марек не эльфийской инициации, о которой никто ничего толком не знает, но рассказывают всякие ужасы, а совсем другого. Из человека нельзя сделать эльфа. Разобравшись, кто он такой, его отпустят, но это будет потом, когда разберутся, а если они сейчас уведут его с собой, Дафна останется одна в незнакомом ночном городе, посреди разгулявшейся толпы. Шельн куда-то запропастилась, Фрешта удрал, вокруг полно фавнов, троллей, гоблинов, пьяной человеческой шушеры… Поэтому не грубить и не выделываться, а спокойно объяснить оппонентам, что они заблуждаются.

– Понятно. Я этих оберегов никогда не носил, мне они просто не нужны, потому что я не полуэльф и не четвертьэльф. Меня зовут Марек Ластип, я из Траэмона. Возможно, вы слышали – торговый дом «Волшебная стирка», семейное предприятие Ластипов. Если у вас есть списки тех, кто вас интересует, можете проверить. То, что я похож на эльфа, – это какая-то примесь в прошлом, седьмая вода на киселе. Генетический казус, все мои родственники сильно удивлялись, что я так выгляжу. И знаете, я тут не один, со мной моя невеста, – взгляд на Дафну, бледную, превратившуюся в живое изваяние, только шевелятся от дуновений легкого ветерка выбившиеся из гладкой прически пряди волос. – Я не могу оставить ее одну, поэтому свяжитесь, пожалуйста, со своим архивом прямо отсюда, у вас же есть магия дальней связи.

– Да мы прямо здесь проверим, – собеседник Марека вскинул изящно изогнутую эльфийскую бровь. – Это проще, чем ты думаешь.

Насмешливые нотки из его голоса не исчезли, но добавился оттенок досады. Значит, почти удалось убедить.

Чуть не полез в драку – рефлекторно, поддавшись рванувшемуся наружу протесту против посягательства на личное пространство, – когда эльф бесцеремонно взял его за руку и завернул рукав.

– Давай подергайся, – хватка усилилась, и все-таки Марек сумел не скривиться. – Действительно, оберегов ты не носил, даже ни разу не надевал… После них остаются следы, которых не скроешь. Невидимые для человеческого глаза, но неизгладимые.

Эльф разжал, наконец, пальцы.

«Синяк, наверное, останется. Вот скотина… Надеялся, что ли, что я заору на всю площадь?»

– Я и сам мог это сделать, – процедил он, только теперь дав волю злости. – Убедились, что я не помесь? И сделать из меня эльфа не получится.

– Очень жаль, – черноволосый улыбнулся ему с неожиданной теплотой. – Было бы лучше, если бы ты оказался эльфом, хотя у тебя, кажется, иное мнение на этот счет. Леди, приношу извинения за беспокойство.

Безупречно грациозный полупоклон в сторону Дафны. Как будто он только сейчас заметил ее присутствие!

Секундой позже эльфы, все трое, растворились в толпе. Вероятно, опять применили чары личины.

– Эльфяра позорный… – пробормотал Марек услышанное от гоблинов ругательство.

– Тише, – попросила девушка, испуганно стрельнув глазами по сторонам. – Знаешь, кто это был?

– Мерзавец, который пришел в человеческий город, хотя его сюда никто не звал, и еще цепляется к людям, словно он тут хозяин…

– Это Гилаэртис, повелитель темных эльфов, – сообщила Дафна, прежде чем Марек успел перевести дух и высказаться дальше. – Я видела их портреты. Обошлось ведь. Ты действительно очень похож на них, и он не сразу понял, что ты полностью человек. Ничего же не случилось.

«Не считая того, что этот тип чуть мне руку не раздавил!»

Со стороны это было незаметно, и Дафна об этом не знает. Мысль о том, что рядом может происходить много такого, чего мы просто не видим, потому что оно происходит украдкой, на мгновение поразила Марека – словно его внимание сковало тонким ледком, но в следующий момент вернулось саднящее чувство оскорбленного самолюбия.

– А если бы даже я был наполовину эльфом – ну и что? Это, что ли, дает им право хватать меня и тащить с собой, не спрашивая, согласен я или нет?

– Если бы ты был полуэльфом или четвертьэльфом, ты бы носил обереги и не ездил в такие места, где можно их встретить, – рассудительно ответила девушка.

– Я не об этом. Кто дал ему право ко мне цепляться?

– Эльфам нет дела ни до чьих прав. И вообще, что такое права, понимают только люди и еще гномы– вольнодумцы – те, которые уходят из своих общин, а все остальные смотрят на вещи иначе. Я читала, что в языке троллей слово «кырат», которое означает «право», никогда не используется самостоятельно, только в составе сложных слов – «право сильного», «право дележа добычи», «право первого куска», а у фавнов такого понятия нет вообще, вместо него употребляется слово, которое правильно переводится как «отсутствие запрета на осуществление желаемого».

– Ага, нам это тоже на лекциях говорили. Но эльфы – это все-таки не фавны и не тролли, и если они утверждают, что понимают больше нашего, могли бы хоть иногда соответствовать своим самохарактеристикам!

Бывало, что они пускались в такие дискуссии, но сейчас обстановка не располагала. Балкончик над замусоренной Каянхой. Из пасти каменного дракона с шумом и плеском извергается вода, на некотором расстоянии от водопада по сморщенному черному глянцу ползут кружевные лохмотья пены. Водяницы исчезли – Марек не заметил, когда; наверное, пока он общался с Гилаэртисом. Толпа на набережной поредела, но все равно гуляющих много, и народ охвачен взрывоопасным хмельным возбуждением. Теплый ветерок не спасает от духоты, только снова и снова перемешивает густые запахи пива, мочи, пота, кофе, заиленной реки.

Хорошо бы поскорее оказаться в другом месте, в каком-нибудь уютном кафе, но Лунная Мгла сказала ждать ее здесь и до сих пор не вернулась, а без нее Марек с Дафной в два счета заблудятся.

Шельн появилась через секунду после того, как он о ней подумал. Соответствуя своему прозвищу, она скользила в толпе, подобно блуждающему лунному лучу, и, казалось, была окутана своим собственным мерцающим маревом. Иллюзия. Блузка строгого покроя и струящаяся до щиколоток юбка с боковыми разрезами сшиты из блестящего белого атласа, отражающего свет фонарей. Хотя вполне может быть и так, что одежда Шельн зачарована – это дорогое удовольствие, но если она и вправду была гетерой высшего разряда… И ничего удивительного, что все уступают ей дорогу, ведь она такая красивая.

Следом за Шельн появился Фрешта. Взял бутылку, которая так и ждала его на парапете, придирчиво осмотрел, принюхался и допил содержимое. Не пропадать же добру. Пустую бутылку швырнул в реку – и не просто так швырнул, а неспешным уверенным жестом парня, знающего себе цену. Немного подумав, туда же плюнул.

«Как ни в чем не бывало, – невольно восхитился Марек. – Как будто не ты полчаса назад от темных эльфов драпанул!»

Когда проходили под фонарем, он приостановился и завернул рукав рубашки: ожидаемого синяка все-таки не осталось. Все равно сволочь.

Длинная широкая улица, слева тянутся однообразные постройки, похожие на склады. Фонари, подвешенные на ржавых кронштейнах в виде отводящих беду драконьих лап, озаряют лепные карнизы: орнамент– заклинание, оберегающий от покражи имущества. Все выглядит запущенным. Справа парк, из душистых потемок доносятся визги, треск ветвей и шорох травы, блеющий смех фавнов, страстные стоны. Марек даже различал смутно мелькающие за стволами силуэты. Он хорошо видел в темноте. Наверное, не хуже кошек и эльфов.

Улица вывела к побитой каменной лестнице, уводящей вверх. Судя по музыке и иллюминации, там, наверху, протекало веселье более цивилизованное, чем в чащобе городского парка.

Три марша зигзагом, на нижней из лестничных площадок засела компания гоблинов. Марек почувствовал, как напряглась Дафна, которую он поддерживал за локоть, чтобы не оступилась, и взялся за рукоятку пристегнутого к поясу кинжала.

– Госпожа, у нас есть, чего ищете! – плутовато– счастливым голосом сообщил поднявшийся навстречу людям субъект, наряженный в малиновый камзол с позолоченными пуговицами и пятнистые коричнево– зеленые штаны, снятые, скорее всего, с какого-то невезучего лесного гнома. Впрочем, камзол тоже явно был с чужого плеча. – Знамо дело, за деньги… Мы старались!

– Показывайте, – велела Шельн.

Марек расслабился. А гоблины повытаскивали замызганные коробочки, мешочки, жестянки – у кого что было – и при свете повисшего над площадкой магического шарика начали демонстрировать Лунной Мгле их содержимое.

Желуди. И не подумал бы, что их столько разновидностей: кроме обыкновенных дубовых есть еще полупрозрачные – как будто сделанные из стекла, и крапчатые, и крохотные золотистые, и черные размером с кулак. Шельн каждый придирчиво рассматривала, нюхала, прижимала к уху, словно морскую раковину, и в конце концов откладывала: не то.

– Нужного нет, – вздохнула она, перебрав все приношения. – Вот вам за труды, – несколько купюр, не крупных, но и не самых мелких. – Купите себе кофе. Если найдете что-нибудь еще, несите, только не вздумайте таскать одно и то же. Вот у тебя и у тебя было несколько штук, которые вы показывали в прошлый раз. Последнее предупреждение, поняли?

Гоблины пристыженно забормотали оправдания. Вся эта шатия выглядела сейчас покладистой и неопасной. Один из них поймал, словно комара в воздухе, и спрятал в карман светящийся шарик.

– Я знаю в Траэмоне одного коллекционера, который помешан на желудях, – вполголоса объяснила Шельн своим спутникам, когда поднялись наверх. – Богатый аристократ, из моих, гм, бывших клиентов. Ему нужны такие, каких у него в коллекции еще нет, но он, по-моему, уже собрал все на свете. Готов платить сумасшедшие деньги за ерунду… – она рассмеялась мягким снисходительным смехом.

– Никогда не думала, что есть дубы с такими разными желудями, – светски поддержала беседу Дафна.

– Это не обязательно дубы. Те, что похожи на стеклянные безделушки, растут на ползучих побегах вроде плюща, а черные – на деревьях в три-четыре обхвата, с листьями жесткими, как свиная кожа.

Улица в двойном ожерелье фонарей, в конце виднеется городская площадь с ратушей, охваченной розово-золотым магическим заревом. Приличная публика чинно прогуливается, не совсем приличная – слоняется зигзагами, обнимается с фонарями, потягивает пиво из бутылок или поедает сладости, расположившись прямо на тротуарах под стенами домов. Один гоблин пытается вскарабкаться на фонарный столб, горланя, что хочет на луну.

– Сколько же он чашек кофе в себя влил? – заинтересованно хмыкнула Шельн.

В витрине лавки, освещенной несколькими тусклыми лампочками, из кусков мыла выстроен замок, а коробки порошка «Волшебная стирка» изображают крепостную стену. Даже здесь его продают, с легким удивлением отметил Марек.

– И каких только диковинных тварей не встретишь в Кайне праздничной ночью!

Знакомый – теперь уже знакомый – голос заставил его резко повернуться. Те же трое эльфов, которые привязывались к нему около Драконьего Каскада.

– Это вы, случайно, не нас имеете в виду?

– Не тебя. – Гилаэртис одарил его почти ласковой, но в то же время пренебрежительной усмешкой. – Шельн, ты, говорят, повадилась ужинать на скотобойне и теперь питаешься падалью? Ну и как оно, понравилось?

– Настоящей падали, Гил, я еще не пробовала, – губы Лунной Мглы растянулись в ненавидящей улыбке, в глубине светлых глаз вспыхнули огоньки. – Настоящая падаль – это ты!

– Последняя кровопийца из клана Тхаориэнго стала стервятницей, занятная развязка…

– Не смейте ее оскорблять!

– А тебя не учили, что вмешиваться в разговор старших невежливо?

Гилаэртис был выше и смотрел на Марека сверху вниз. Казалось, даже в синем камне его головного обруча пляшут насмешливые искорки, хотя на самом деле в сапфире просто отражался свет ближайшего фонаря.

– Вы должны извиниться.

– Марек, не надо, – раздался сбоку голос Шельн. – Это личные счеты, которые тебя не касаются.

– Пусть извинится, иначе ему придется со мной драться!

Не сводя глаз с противника, Марек вытянул из ножен кинжал. Не то чтобы он совсем не боялся, но поднявшаяся злость пересиливала страх.

– Напрасно, – улыбнулся эльф. – Такие штуки иногда ведут себя непредсказуемо. Не знаешь об этом?

Рукоять из драконьего дерева шевельнулась. Как будто поймал змею, и та пытается высвободиться – осторожно, но настойчиво. Содрогнувшись, Марек отбросил извивающееся оружие.

Одновременно, боковым зрением: Дафна отступила к дому, лицо одного цвета с беленой кирпичной стеной, Шельн схлестнулась с другим эльфом, словно их закружил посреди улицы ураганный ветер, а Фрешты след простыл. Смуглый золотоволосый эльф в одеянии леопардовой расцветки наблюдает, не вмешиваясь, за поединком своего товарища и Лунной Мглы.

Марек остался один на один с Гилаэртисом.

– Еще и оружие выбросил, куда это годится… И что дальше, кинешься на меня с голыми руками?

Марек и кинулся со всей дури, чего, наверное, не следовало делать. Отклонившись ленивым грациозным движением, эльф поймал его запястье, резкая боль, а потом долговязые фонари, старинные провинциальные дома, ночное небо – все это крутанулось, после чего Марек обнаружил, что стоит на коленях на мостовой.

– Ты слишком легко поддаешься на провокации, – что самое обидное, противник разговаривал с ним без злости, доброжелательным тоном. – Благородная ярость и никакой выдержки, выпороть тебя мало за такой героизм.

Марек чувствовал себя оглушенным. Стиснув зубы, попытался подняться. Вроде бы рука в порядке… Эльф продемонстрировал, что запросто мог бы ее сломать, и этим ограничился. Якобы пожалел.

Встать он не успел, Гилаэртис сгреб его за шиворот и легко поставил на ноги. Все с той же улыбкой, мягкой и чуть-чуть сожалеющей. Марек готов был зубами ему в глотку вцепиться, лишь бы стереть эту проклятую улыбку.

– Да ты настоящий звереныш! Торговый дом «Волшебная стирка», а гонора, как у высокородного. Смелость без самообладания немногого стоит, прими к сведению.

– Хватит паясничать, и сражайтесь, как мужчина! – сжав кулаки, выпалил Марек застрявшую в памяти чужую фразу то ли из какого-то спектакля, то ли из книжки.

– Рискованное предложение. Как мужчина я бы с удовольствием сразился с тобой в другой обстановке. Если ты понимаешь, о чем я…

Марек понял, о чем он. Не маленький. Если до сих пор его распирала обыкновенная злость, то теперь вскипело бешенство, какое ему всего-то несколько раз в жизни доводилось испытывать.

– А в рыло, харя эльфийская?

Наверное, это было не самое остроумное оскорбление и вдобавок не шибко грамотное – первое, что пришло в голову, зато Гилаэртис наконец-то перестал улыбаться.

– Разве можно отказать в такой просьбе?

Удар по лицу. Марек пошатнулся, но устоял на ногах.

Всего лишь пощечина, хлесткая, с оттяжкой. Опомнившись, он бросился на эльфа с кулаками. Отлетел, растянулся на булыжнике. Оттолкнувшись саднящими ладонями, вскочил, снова бросился на врага, тот опять его отшвырнул.

– Хочешь, чтобы тебя проучили по-настоящему? – поинтересовался Гилаэртис после четвертого или пятого раза. – Если не уймешься, заберем с собой.

Эта угроза подействовала, как ушат холодной воды.

– Мы… с вами… еще встретимся… – сидя на мостовой, прохрипел Марек.

Дыхание сбилось, по горлу как будто прошлись изнутри наждаком. И куда делась Дафна? Неужели златокудрый эльф в пятнистой тунике уволок ее в подворотню – полную чернильной темноты арку в белой как мел кирпичной стене с кирпичными же полуколоннами по бокам?.. Да нет, вот он стоит, и Шельн с ее противником здесь – замерли и скалятся друг на друга, как две дикие кошки.

– Ничего не имею против, – усмехнулся Гилаэртис.

К нему вернулось хорошее расположение духа, чего нельзя было сказать о Мареке.

– Где моя девушка?

– Сбежала, – на этот раз отозвался златокудрый. – Она оказалась умнее, чем ты. Не ушибся?

– Разве что несколько синяков, – возразил Гилаэртис. – Я же его бережно, как хрустальную вазу… А теперь играем в молчанку: если он скажет еще хоть полслова – пойдет с нами.

– Смотри, он все-таки перетрусил, хотя отчаянно делает вид, что это не так, – золотоволосый шагнул ближе, разглядывая Марека с обидным любопытством.

Стиснуть зубы и молчать. Опасность достаточно серьезная. Они же сейчас начнут нарочно провоцировать…

– Ты кое-чего не заметил: пока он на меня кидался, его девушку увели какие-то фавны. Кажется, она сопротивлялась.

Марек закусил губу. Молчать, молчать, молчать… Если его утащат с собой темные эльфы, Дафне он ничем не сможет помочь.

Нетвердо встал, озираясь.

– Они уже далеко ушли, не догонишь, – пряча в мерцающих раскосых глазах улыбку, посочувствовал Гилаэртис.

Марек ответил ему бешеным взглядом. Главное – молчать.

– Тебя не интересует, в какую сторону они пошли? Если интересует – спрашивай… К моему великому сожалению, тебя нельзя превратить в эльфа, но зато с тобой можно сделать много всякого другого. Рассказать, что мы с тобой сделаем?

– Гил, сука, не знаю, как с Мареком, а со мной вы трое точно еще встретитесь! – прошипела Шельн. – Растерзаю и потроха по округе разбросаю, поняли?!

Никто не успел ей ответить. Пронзительные трели полицейского свистка. Гилаэртис что-то бросил вполголоса, и эльфы исчезли, словно скользнувшие в темноту тени. Марек увидел приближающихся со стороны площади служителей порядка в парадных мундирах и в придачу здоровенного тролля с дубинкой, на его налобной повязке тоже сверкала начищенная кокарда муниципального служащего. А впереди этой группы бежала Дафна, живая и невредимая, только очень бледная.

Ноги подкосились, теперь уже от облегчения, и он снова уселся на мостовую. В самый раз, чтобы увидеть, как из-за мусорного бака возле стены высунулась голова Фрешты.

– Марек, с тобой все в порядке? – склонившись над ним, спросила Дафна.

– Ерунда. Пара синяков. А с тобой?

– Я решила позвать полицию, – девушка понизила голос. – Они сначала отмахнулись, но я показала им королевский перстень, и сразу побежали, целой толпой! В первый раз этим воспользовалась…

Значит, не было никаких фавнов. Гилаэртис морочил ему голову.

Фрешта выпрямился в полный рост, огляделся, степенно отряхнул штаны. Облил презрением получившего трепку Марека.

Тот тоже поднялся с тротуара, отрицательно мотнув головой, когда один из полицейских попытался ему помочь.

– Идемте отсюда. – Шельн, несмотря на свой поединок с темным эльфом, выглядела безупречно – и волосы лежат гладко, и на сияющем белом атласе ни пятнышка. – Вот это не забудь, – она подобрала кинжал.

Марек машинально протянул руку и тут же отдернул, как от змеи, хотя сейчас кинжал вел себя смирно.

– Да бери, не бойся. Трюк Гилаэртиса. Эльфы обладают властью над всем, что сделано из дерева, – разве ты не слыхал об этом? Никогда не используй против них оружие с деревянными элементами.

– Запомню, – пробормотал Марек.

Ушибы заныли только сейчас. Вдобавок кровоточащие ссадины на ладонях, и колени, наверное, разбиты.

– Пошли туда, где народу побольше, – распорядилась Шельн. – Даже если опять нарвемся на Гила, в присутствии почтенной публики он обычно не выходит за рамки. Благодарю вас, господа!

Она одарила спасителей такой ослепительной улыбкой, что лица у всех счастливо размягчились. Потом полицейские неспешно двинулись по улице, заглядывая в подворотни. Тролль лупил дубинкой по каждому попадавшемуся по дороге мусорному баку, и замирающий металлический гул вплетался в какофонию праздничной гулянки.

На площади столпотворение, раздача бесплатных лепешек с медом и сыром, общий хоровод вокруг выгоревшего до углей кострища. Дальше, в огороженном решеткой сквере, квартет пожилых фавнов играет танцевальные мелодии. Вход платный – десять дубров.

– Нам сюда, – решила Лунная Мгла.

Под деревьями расставлено множество плетеных кресел. Удалось отыскать пару свободных – для дам, а Марек и Фрешта устроились на камнях.

Крупных камней с блестящими вкраплениями, стеклянистыми прожилками и торчащими сростками нежных продолговатых кристаллов – словно иные из глыб зацвели, как столетние кактусы, – здесь было чуть ли не больше, чем деревьев. Медная табличка на воротах сквера сообщала, что это дар вольному городу Кайне от народа Кочующей гряды, в благодарность за продовольственный обоз в приснопамятном году, когда темные эльфы, в ту пору еще не истребленные, заблокировали выходы из подгорного царства и чуть не уморили гномов голодом. Чего они не поделили, табличка умалчивала.

Дафна хотела уступить кресло Мареку как пострадавшему, но он наотрез отказался – еще чего не хватало.

Сквер освещали гирлянды желтых, розовых и оранжевых магических фонариков в виде цветочных бутонов. Среди дареных камней, незатейливо подстриженных деревьев и расположившихся в креслах посетителей сновали официантки, одетые сказочными феями – в блестящих колпаках, кружевных платьицах и с проволочными крылышками, обтянутыми белым шелком. Предлагали всем желающим мороженое и игристое вино в бумажных стаканчиках. На просторной шахматной площадке кружились и топтались пары танцующих, гирлянды наполненных теплым светом бутонов сплетались у них над головами в цветной узор.

Марек зажмурился, стиснул мягкий стаканчик, расплескав остатки вина. Только сейчас, спустя полчаса после инцидента, он почувствовал себя униженным. Ощущение было острым, как будто бритвой полоснули. Он впервые в жизни получил пощечину. Дома его почти не били, не считая шлепков в младшем возрасте; в школе дрался с переменным успехом, но никогда не оказывался в положении беспомощной жертвы, и все знали, что за ним не пропадет дать сдачи. Чтобы кто-то с ним обошелся, как эта сильварийская сволочь, – такого еще не бывало.

– Забудь об этом, – Лунная Мгла словно угадала, о чем он думает. – И на будущее – не связывайся с эльфами, особенно с этими. Тебе в общем-то повезло. За «харю эльфийскую» Гилаэртис мог убить. Наверное, его остановило то, что ты похож на эльфа, рука не поднялась. Если еще когда-нибудь с ним столкнешься, больше ничего такого не говори.

– Ага, а что он мне сказал, вы слышали?

– У него, естественно, разные мерки для себя и для других, – невозмутимо пояснила Шельн. – Он может позволить себе то, что другие позволять по отношению к нему не должны.

– Вот это я ненавижу, – угрюмо сообщил Марек, сжав в кулаке пропитанный вином бумажный комок. – Когда разные мерки.

– Ненавидишь или нет, но ты ведь не можешь ничего с этим сделать. Поэтому послушай моего совета: забудь. А за оскорбления в мой адрес я как-нибудь сама расквитаюсь. Я работаю в «Ювентраэмоне», и мы для Гилаэртиса – как хорошая кость в горле. Мы с Раймутом не единожды отнимали у него кусок, который он собирался проглотить, – она подмигнула. – Все, закрыли тему. Праздник в разгаре, и мы, между прочим, пришли на танцы. Сейчас начнется мариньеза, умеете?

Марек кивнул: студенты филологического колледжа раз в неделю посещали танцкласс в обязательном порядке. Дафна тем более умеет, она же вращается при дворе. Фрешта тоже важно кивнул – еле-еле, чтобы голова, не ровен час, не отвалилась и не закатилась под соседнее кресло, – и издал утвердительное междометие.

Мариньеза, «танец морской волны», вошла в моду недавно. Ее ритм от начала к концу несколько раз меняется: то медленный и плавный, то «штормовой».

Станцевать мариньезу с Лунной Мглой, великолепной и манящей, как волшебные дали сновидений… Вот теперь Марек забыл о Гилаэртисе. Или, вернее, почти забыл. Мысленная картинка, запечатлевшая повелителя темных эльфов с его издевательской улыбкой, перестала быть такой мучительной, даже вовсе потеряла значение. Пусть не насовсем – Марек понимал, что она еще вернется, и ему теперь жить с этим воспоминанием, как с неистребимой ссадиной. Но здесь и в этот момент что-то значила только Шельн с ее безмятежно сияющими опаловыми глазами. Шельн, окутанная странным, почти неуловимым будоражащим ароматом, навевающим грезы о невозможном полете в ночном небе над залитыми лунным светом дебрями чаролесья.