Текст книги "Екатерина Великая"

Автор книги: Анри Труайя

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 32 страниц)

Свадьба великого князя Александра отпразднована 28 сентября того же года. Чета оказалась настолько милой и обаятельной, что молодых прозвали «Амуром и Психеей». Екатерина надеется вскоре стать прабабушкой. Это было бы, думает она, еще одной гарантией будущности государства. Итак, она созидает не только в пространстве, но и во времени. Прежде всего надо удостовериться в намерениях Александра. Наслушавшись прекрасных идей от Лагарпа, он произносит во время одного из приемов взволнованные слова о «правах человека», приведя в смятение присутствующих. Это безответственный порыв молодости, считает Екатерина. Гнусная казнь Марии-Антуанетты, последовавшая за гильотинированием Людовика XVI, быстро заставила замолчать либерального швейцарца и его ученика. Ужасный результат вызывает сомнения в правильности самих принципов. Спасение в монархии. Екатерина хочет убедить в этом Александра и одновременно рассказать, какие планы на будущее она ему составила.

Первые же разговоры ужаснули ее. Александр не хочет править. Он обличает деспотизм, насилие, придворные интриги. Его нежная и покладистая душа стремится к спокойствию и простой жизни, к невинным сердечным добродетелям. Домик в деревне, семейный очаг, добрая жена, милые дети, домашние заботы и радости простого смертного – вот что привлекает его. Вместо будущего царя Екатерина видит мелкого швейцарского буржуа. Тогда она вызывает Лагарпа, чье влияние на ученика ей известно, и требует, чтобы тот внушил Александру чувство императорского долга. Надо не только заставить молодого цесаревича принять свою судьбу, но и сделать так, чтобы он считал себя прямым наследником престола, поскольку отец его от наследования отстранен. Последнее условие возмущает Лагарпа. Он считает, что может стать соучастником грубого нарушения правил нравственности, уговаривая сына захватить место, по праву принадлежащее тому, кому он обязан жизнью. Как воспитатель Александра, не для того внушал он ему уважение к родителям и любовь к ближнему, чтобы затем толкать на столь гнусный поступок. Короче говоря, он отказывается стать орудием политики царицы. Та не стала настаивать, надеясь привлечь на свою сторону если не Лагарпа, то простодушную супругу Александра. Однако теперь Лагарп старается наладить сближение между Павлом и сыном. Он даже выдает ученику содержание своего тайного разговора с императрицей. Потрясенный Александр с еще большим почтением стал относиться к отцу, не упуская случая высказать уважение и польстить ему. Предвосхищая события, он даже называет его «императорским величеством», как бы подчиняясь порядку престолонаследия. Узнав о таком порыве сыновней любви у молодого человека, Екатерина вызывает Лагарпа и объявляет ему о его отставке. Вернувшись в комнату для занятий великих князей – а Александр, даже женившись, продолжал учебу, – Лагарп был мертвенно бледен. Со слезами на глазах он рассказывает о беседе с императрицей. Александр рыдает и кидается на шею учителя. Оставшись один, он пишет душераздирающее послание: «Прощайте, любезный друг, чего мне стоило сказать Вам это слово. Помните, что Вы оставляете здесь человека, который Вам предан, который не в состоянии выразить Вам свою признательность, который обязан Вам всем, кроме рождения… Будьте счастливы, любезный друг, это желание человека, любящего Вас, уважающего и почитающего выше всего… Прощайте в последний раз, лучший мой друг, не забывайте меня. Александр». Позже он скажет: «Всем, что во мне есть, я обязан швейцарцу».

После отъезда Лагарпа, лишенный духовной поддержки, Александр испытывает чувство нерешительности, трагического одиночества. Продолжая вести себя как почтительный сын, он удручен странностями, глупостью и мелочной злобой отца. Глядя же на бабку, он восхищается ее работоспособностью, умом, властностью, благожелательностью – и расстраивается, видя ее старческую слабость к молодому любовнику Платону Зубову. «Я чувствую себя несчастным, находясь в обществе людей, которых не хотел бы видеть среди своих слуг», – признается он своему другу Кочубею. Однако – и в этом проявляется одна из черт его податливого характера – он ведет себя тише воды, ниже травы с фаворитом. Более того, он терпит его наглые и настойчивые ухаживания за своей молодой женой. Но как осадить столь важную персону? И как помешать женщине воспламенять сердца одним видом своей красоты? Елизавете Алексеевне не в чем себя упрекнуть. Она чувствует себя по-настоящему неловко, слушая комплименты, расточаемые ей на людях Платоном Зубовым. Кстати сказать, ухажер, кажется, говорит их от чистого сердца. Устав от императрицы, он сгорает страстью к великой княгине. Он готов пожертвовать всем, лишь бы утолить эту страсть. Назревает скандал, которого Александр опасается больше, чем другие. У него всегда вызывали ужас контрастирующие цвета. Это человек, не умеющий сказать ни да, ни нет. Он признается задушевному другу Кочубею: «Жена моя ведет себя, как ангел. Однако вы согласитесь, что поведение, которого надо придерживаться с Зубовым, ужасно обременительно… Если относиться к нему хорошо, то покажется, будто его любовь одобряют, а если относиться к нему холодно, чтобы его исправить, то императрице, которая ничего не знает, может не понравиться, что не ценят человека, которому она благоволит. Очень трудно придерживаться необходимой середины, особенно на людях, все они так злы и так расположены делать зло».[154]154
  Оливье Д. Екатерина Великая.


[Закрыть]

Когда Екатерине сообщают об этой неприятной истории, она глотает пилюлю не поморщившись. Разве может она сердиться на красавца Платона за то, что тот время от времени бросает взгляд на соперницу посвежее? Остановив свой выбор на столь молодом любовнике, она согласилась с тем, что он может ей иногда мысленно изменять. Но что за мысль ему взбрела в голову выбрать для такого дела великую княгиню? Решительно, русские люди не перестают удивлять Екатерину: отсутствие логики – это их стихия. Взять хотя бы Платона Зубова. Этого человека она безумно любит, она осыпает его почестями, она доверяет ему самые ответственные политические дела – а он готов отказаться от своего счастья и отдаться предосудительному и бесполезному чувству. Рядом с ним еще один человек, Александр, у которого в жилах тоже течет русская кровь, она предложила ему самый великий трон в мире, а он отказывается от славы, потому что ему, видите ли, хочется жить в спокойствии, вдалеке от превратностей государственных забот. Она вспоминает о Потемкине, который, будучи на вершине славы, мечтал уйти в монастырь. Поистине, следует привнести немного германского здравого смысла в славянскую нелепицу. Екатерина решает урезонить и любовника, и внука. В конце концов первый соглашается не волочиться более за великой княгиней, а второй – не дуться из-за проявления к ней каких-то мимолетных чувств.

Остается решить вопрос о наследовании. Екатерина вновь берется за дело. Всей своей волей и всей своей нежностью она воздействует на податливый дух Александра. Она убеждает его, что если к власти придет Павел, то он будет слепо противиться любой либеральной реформе, тогда как если Александр прямо унаследует корону, то сможет беспрепятственно применить к своему народу мудрые заветы Лагарпа. В противоположность кровавой Французской революции он покажет, чего может добиться в великой стране просвещенный монарх. Предназначенный и рождением, и воспитанием к выполнению этой великой задачи, он не имеет права отказываться от трона по причинам личного характера. Он должен согласиться, и тогда она проведет конец своих дней с миром в душе. На этот раз Александр поддается. Как обычно, он не дает определенного ответа. Однако интуиция подсказывает Екатерине, что дело пошло на лад.

В отношениях с Платоном Зубовым также наступило улучшение. Перестав ухаживать за великой княгиней, Зубов решил заняться осуществлением дорогих сердцу Екатерины замыслов в отношении Греции, но в несколько иной форме. Как и Потемкину, ему захотелось увеличить территорию империи смелым завоеванием, с которым будет связано его имя. Почему бы не начать с Персии? Оттуда можно будет продвинуться до Индии. Операцию надо поручить брату Платона, Валериану Зубову, который воевал в польскую кампанию простым поручиком и потерял ногу. Тем временем Суворов направится к Константинополю через Балканы. Русский флот войдет в Босфор и осадит турецкую столицу с моря. Для воодушевления моряков можно сделать так, чтобы эскадру вела лично Екатерина. Окружение императрицы приходит в смятение. Такая экспедиция кажется всем опасной фантазией. Даже Александр с трудом скрывает скептицизм. Ну не может его бабушка еще раз поверить какому-то миражу! Но нет! Уставшая и потерявшая способность ясно рассуждать, Екатерина ни в чем не может отказать обожаемому Платону. Если уж ему захотелось повоевать, то нельзя же быть настолько жестокой, чтобы запретить ему это!

В последние дни февраля 1796 года Валериан Зубов выступает в поход с двадцатью тысячами солдат. Он обещает войти в Исфахан в сентябре. Однако после взятия Дербента и Баку, не оказавших ему никакого сопротивления, он останавливается. В конце лета его все еще отделяют от персидской границы шестьсот верст пустыни, в которую ему было страшно вступить. Из Санкт-Петербурга к нему послали инженера с географическими описаниями и инструкциями. Склонившись над картой, он понимает безумие затеянного предприятия и решает не трогаться из Баку.

И опять мечта Екатерины о господстве над Востоком лопается. Но она надеется прожить достаточно долго, чтобы увидеть падение Византии. Ей шестьдесят семь лет, силы ее ослабевают, сердце бьется аритмично, а ноги так раздулись, что ей трудно взойти даже на три ступеньки, так что некоторые придворные, принимая ее у себя, устраивают на входе наклонные помосты, чтобы она могла войти. Заплывшее лицо ее несет на себе, по мнению современников, «явные знаки разложения и водянки». Тем не менее она отказывается признавать себя старой и немощной. «Я весела и подвижна, как птичка», – пишет она Гримму. Почувствовав недомогание, она сама определяет его причину и лечит на свой лад. «Я думаю, что у меня в желудке образовалась подагра, – говорит она одному из приближенных. – Я изгоняю ее перцем и стаканом малаги, который выпиваю каждый день».

Как и прежде, ее день расписан с беспощадной точностью. Она работает с исступлением. Однако Платон Зубов постоянно рядом с ней. Ни одно решение без него не принимается. Ночами он приходит в ее спальню. Она знает, что это последний ее любовник. И тем благодарнее она за усилия, что он прилагает для того, чтобы удовлетворить ее. Шведский посол Стединг приводит в донесениях некоторые соображения по поводу такого политического и одновременно чувственного единения: «Значение фаворита повышается тем, что императрица, кажется, решила более уж никогда его не менять… Зубов проходит к императрице в любое время. Именно у него происходят обсуждения. Именно из его канцелярии вершится большинство дел. Императрица уже не собирает более совета у себя… Фавор Зубова растет и увеличивается в той же мере, в какой падает уважение, которое ему оказывают». К именинам фаворита поэт Державин написал оду, в которой сравнил Платона Зубова с Аристотелем, а молодые воспитанницы Смольного института преподнесли ему вышивку ручной работы с надписью: «Ваше Высочество, Вы радость родины, Ваши благодеяния наполняют нежностью наши сердца».

1796 год отмечен для Екатерины еще одним знаменательным семейным событием. В июне Мария Федоровна, великая княгиня-мать и жена Павла, произвела на свет девятого ребенка, сына Николая! Это третий отпрыск мужского пола у плодовитой женщины. Екатерина изображает расчувствовавшуюся прародительницу. На самом деле она раздосадована. Малыш появился на свет слишком поздно, чтобы она успела воспитать его так же, как воспитала Александра и Константина. Увы, он полностью подпадет под вредное влияние отца. И кто знает, какие беды принесет России этот сумасброд в прусском мундире, склонившийся над новой колыбелькой?[155]155
  Николай I (1796–1855) вступит на трон в 1825 году, после смерти старшего брата Александра и подавления восстания декабристов.


[Закрыть]

Глава XXVI
Конец

Хоть бы эпидемия революции ограничилась Францией! С приближением старости Екатерина ничего так не боится, как распространения в России этих либеральных идей, которыми когда-то она и сама вроде бы увлекалась. Грозный бунт Пугачева показал, что русский народ так же способен к насилию, как и французский, а посему она не терпит в стране никакого общественного движения, которое могло бы поколебать стабильность общества или просто нарушить спокойствие умов. Как страж порядка, она с железной суровостью преследует тех верноподданных, которые, по ее мнению, могут впасть в «якобинство». Даже прежние ее друзья выходят из милости, если хоть чуточку уклоняются «влево». Когда-то она приблизила к себе публициста, издателя и просветителя Новикова и даже анонимно сотрудничала в его газете «Живописец», но теперь она недовольна им за то, что он слишком рьяно защищает крепостных и даже стал франкмасоном. Вначале это движение в России было совершенно лояльно к правительству. Но очень скоро в нем развилась мистическая тенденция «озаренности», что вызвало беспокойство Екатерины, она усмотрела в этом первое покушение на ее верховную власть. Наделенная позитивистским умом, она считает, что появление сект вне лона церкви может посеять смущение в темных народных массах, легко приходящих в возбуждение. Говорят, что Новиков и его сторонники планируют использовать склонность Павла к «мартинистским» теориям; великому князю даже предложили быть магистром ордена франкмасонов в Москве. Так не бывать этому! Лучшая формула: одно отечество, одна вера, один монарх. Хватит, нагляделись на то, куда привели французские философы свою несчастную страну! Пока жива Екатерина, русские философы не смогут заниматься пророчествами в ложах, салонах или на улицах. В 1792 году Новикова арестовывают; дело его ведут с исключительной суровостью; Екатерина лично диктует вопросы, которые судьи будут задавать обвиняемому. Приговор суров: пятнадцать лет заключения в Шлиссельбургской крепости; сожжение книг подрывного характера; закрытие всех масонских лож в России. За много лет до того в своем дневнике «Всякая Всячина» императрица писала: «Мы хотим ходить по земле, а не летать по воздуху и тем более – не карабкаться на небо». «К тому же, – добавляет она, – мы не любим меланхолическую писанину».

С такой же строгостью к гуманистским иллюзиям относится она к опубликованию Радищевым книги «Путешествие из Петербурга в Москву». Это произведение, сочетающее в себе черты документа и памфлета, рассказа и раздумий, направлено против ужасов крепостничества и призывает к немедленному освобождению крестьян щедрым жестом правительства. Бог знает, как могла Екатерина когда-то мечтать освободить мужиков! Но пока царствовала, она поняла, как опасно вдруг оставить этот народ, привыкший к рабству, на краю сияющей бездны независимости. Веками был он лишен чувства ответственности и всякой инициативы, так не впадет ли он в безумство от одного только провозглашения освобождения? Не пожалеет ли он о той защите, которой была для него власть всемогущего хозяина-крепостника? Во всяком случае, надо исподволь готовить и барина и крестьянина к предстоящему изменению отношений между ними. Книга Радищева вышла слишком рано. Чтение ее может взбудоражить незрелые умы, коих так много на Руси. Одним словом, считает Екатерина, автор уже самим талантом своим «опаснее Пугачева». Приговоренный к смерти, Радищев царской милостью прощен и высылается на десять лет в Сибирь.

Что касается Княжнина, автора двух нашумевших комедий, «Хвастун» и «Чудаки», то гнев императрицы обрушился на него уже после его кончины. Княгиня Дашкова, президент Российской академии, опубликовала посмертно трагедию Княжнина «Вадим Новгородский». Екатерина, прочитав ее, находит в ней республиканский душок и велит арестовать и уничтожить весь тираж брошюры. Узнав об этом, княгиня Дашкова восклицает в присутствии царицы: «А что мне за беда, Ваше величество, если рука палача и бросит книги в огонь? Краснеть-то не мне придется!» Такое предупреждение нисколько не убавило решительности Екатерины. Тираж был уничтожен. Пепел «Вадима Новгородского» развеян по ветру. После такого позора княгиня Дашкова демонстративно подает в отставку со своей академической должности и решает покинуть Санкт-Петербург и обосноваться в Москве. Но перед отъездом просит у Екатерины прощальную аудиенцию. Ведь они – старинные подруги! Ее величество, прежде чем принять визитершу, заставляет ее ждать целый час в приемной. Наконец обе остались с глазу на глаз. Пока княгиня Дашкова молча отвешивает глубокий поклон, она сухо говорит ей: «Счастливого пути, мадам». Больше ни слова не вытянула из нее бывшая подруга. Но другим Екатерина объяснит свою строгость в части цензуры. «Театр – это школа для нации, – скажет она. – Он обязательно должен быть под моим наблюдением; я первый учитель в этой школе, ибо первый мой долг перед Господом – отвечать за нравы моего народа».[156]156
  Ло Гатто Э. История русской литературы.


[Закрыть]

А в целом, будучи заинтересованной и по собственным наклонностям, и по должности, в расцвете русской литературы, она проявляет властность, окрашенную презрением, по отношению к писательской братии. Горячая поклонница французской и немецкой культур, она видит спасение культуры своей страны только в подражании западным образцам. Во время ее царствования мало известных имен добавилось к знаменитостям времен Елизаветы, таким, как Ломоносов, основатель русского литературного языка, умерший в 1765 году, Сумароков, умерший в 1777 году, автор басен, сатирических стихов и театральных пьес, вдохновленных Расином и Вольтером. Есть, конечно, придворный поэт Державин, автор бурно лирических произведений, но его длиннющая поэма «Фелица» не более чем заказное произведение, где панегирик императрице соседствует с критикой окружающих ее придворных. Со временем Державин опустится до того, что станет воспевать Платона Зубова. Есть еще Херасков, он подражает французам, особенно Вольтеру, зарифмовав «Россияду»; Богданович пытается украсить свою «Душеньку» чертами, заимствованными у Лафонтена в его романе «Любовь Психеи и Купидона». Гораздо оригинальнее Фонвизин, прозванный русским Мольером; он высмеял в комедии «Бригадир» московских галломанов вроде Троеглуповых,[157]157
  Труайя имеет в виду героя комедии Мольера «Ученые женщины» Трисотэна. (Прим. перев.)


[Закрыть] а в «Недоросле» заклеймил праздную и грубую жизнь русских помещиков. Главная идея этого последнего произведения: русское общество не выживет, если не возвысит свою душу и не отточит ум. Вполне «екатерининская» концепция. Однако Фонвизину пришлось бороться с цензурой, которая первоначально запретила представлять комедию. Вмешался великий князь Павел. «Недоросль» была поставлена и имела огромный успех. Но после нее Фонвизин ничего значительного не написал. В возрасте сорока восьми лет он умирает от тяжелой болезни. На Екатерину эта смерть производит меньшее впечатление, чем кончина Вольтера или Дидро. Всех этих русских писателей она почитает за подмастерьев. По-видимому, не разгадала она нарождающийся гений Карамзина, чьи «Письма русского путешественника» и сентиментальные рассказы уже восхищают многих читателей, не замечает она и восхитительные опыты Крылова, начинающего в жанре сатирических эссе и достигшего совершенства в жанре басен.

Императрица не доверяет также и русским архитекторам. У нее «мания строить», она уверяет, что никогда никакое землетрясение не разрушит столько зданий, сколько возведено по ее приказанию. Она с увлечением возводит дворцы, украшающие Санкт-Петербург и его окрестности. В столице при ней построен Малый Эрмитаж, Смольный институт, великолепный фасад Академии художеств, Мраморный дворец и Таврический дворец, предназначавшийся Потемкину, перестраивается старая Троицкая церковь. В Гатчине она возводит Большой дворец; в Петергофе расширяет дворец Петра Великого, сохраняя при этом его версальский стиль; в Царском Селе вносит множество усовершенствований и возводит Александровский дворец. Большинство этих зданий построено по проектам итальянских или французских архитекторов. Из русских можно упомянуть лишь Старова, Баженова, Казакова… Во всяком случае, стиль ее строений никак нельзя назвать национальным; не учитывая ни местного климата, ни окружающей среды, он полностью копирует итальянскую и французскую школы. Иван III в XVI веке приглашал в Москву архитекторов из Болоньи и Милана, но требовал от них оригинального замысла, отвечающего русской традиции; Екатерина же, идя по стопам Петра Великого, перенесла на берега Невы здания, великолепные сами по себе, но созданные для других горизонтов.

Среди приближенных к трону художников, скульпторов и ученых русские в меньшинстве. Екатерина не оказывает им поддержки и проявляет к ним чувство, среднее между снисходительностью и презрением. Живя в России, Фальконе возмущался грубостью царицы по отношению к отличному художнику Лосенко. «Бедняга, униженный, без куска хлеба, хотел уехать из Санкт-Петербурга и приходил ко мне изливать свое горе», – пишет он. Путешествовавший по России Фортиа де Пилес удивляется, что Ее величество допускает, чтобы талантливый скульптор Шубин ютился в тесной каморке, не имея ни моделей, ни учеников, ни официальных заказов. За все свое царствование Екатерина сделала заказ или дала субсидии очень немногим русским художникам, зато не скупилась на закупки произведений иностранных авторов.

Из-за рубежа приезжают и именитые ученые: Эйлер, Паллас, Бёмер, Шторх, Крафт, Миллер, Вахмейстер, Георги, Клингер… Если исключить знаменитые экспозиции натуралиста Палласа, исторические исследования Миллера и несколько трудов по биологии, пребывание всех этих ученых в Петербургской академии наук не обогатило сокровищницу человеческих знаний. Заслуга Екатерины в том, что она поощряла публикацию многочисленных древних рукописей, например, таких, как «Слово о полку Игореве». Под ее эгидой собирают и издают первые «Былины», передававшиеся до того из уст в уста, из поколения в поколение. Интерес царицы к истории проявляется и в том, что она пишет «Воспоминания, касающиеся Империи Российской». В этих наспех сделанных записках она насобирала ошибочных сведений, выдумок о каких-то «финляндских королях», женит их на маловероятных княжнах новгородских, впутывает Рюрика в немыслимые обстоятельства и пытается доказать всемирное значение древней Московии. Позже она напишет о своих исторических и лингвистических исследованиях: «Я насобирала множество сведений о древних славянах и смогу скоро доказать, что они дали названия большинству рек, гор, долин и местностей во Франции, Испании, Шотландии и в иных странах».

Впрочем, скоро ей надоедают эти труды, и она поручает профессионалам-исследователям Щербатову и Голикову создать серьезное и долговечное творение. Затем, под влиянием возраста и Французской революции, она начинает с подозрением относиться ко всем ученым. Когда-то Екатерина мечтала создать кружок академиков и беседовать с ними мирно и любезно на абстрактные темы. И вот, неожиданно, она видит в них поджигателей бунта. Всякая новая мысль пугает бывшую ученицу энциклопедистов. В 1795 году она узнает, что содержание Петербургского Экономического общества обходится в четыре тысячи рублей в год, а выпускает оно издания «одно глупее другого». Она возмущена, обзывает «жуликами» членов ученого общества и лишает их субсидий.

К тому времени Екатерина уже отпустила Лагарпа и всячески старается убедить Александра принять корону Российской империи. Юный цесаревич, давно мечтавший удалиться от двора и мирно жить-поживать в сельской местности, где-нибудь на берегу Рейна, постепенно уступает настойчивым требованиям бабушки. Летом 1796 года он разбирает свои поступки в письме бывшему наставнику: «Вы знаете о моем желании покинуть родину. Сейчас я никак не могу его реализовать. Несчастная судьба моего отечества направила мои мысли совсем в другом направлении». Это «другое направление» явно нацелено на трон. Однако Александр и брат его Константин с некоторых пор зачастили в Гатчину, где Павел приучает Александра к военной службе. И вот юноша одет в прусскую форму с высокими сапогами, он с удовольствием обучает новобранцев, участвует в маршах, бросках, в артиллерийских стрельбах, упражняется во владении шпагой и мушкетом. Ему нравится атмосфера военного гарнизона, но удивляет, что хозяин замка приказал снести все дома, вырубить лес, разровнять бугры, с тем чтобы часовым, охраняющим замок, легче было наблюдать за местностью на большом расстоянии вокруг. Подъезд к резиденции великого князя охраняется кордонами полиции. Чтобы проехать, надо числиться в списке друзей цесаревича. Ему мерещатся шпионы за каждой дверью. Императрица имеет все основания считать его полоумным. Но к нему тянутся люди. Александр колеблется: хочется ему и в солдаты поиграть с отцом, и наследником трона побыть в обществе бабушки. Впрочем, он совсем не одобряет политику, проводимую ею. Он еще под влиянием воспоминаний о Лагарпе. Новому своему другу, молодому поляку Адаму Чарторыйскому, он признается во время прогулки в своих сомнениях. Вот что тот пишет в своих «Воспоминаниях»: «Цесаревич признался мне, что он вовсе не разделяет взгляды и идеи правительства и двора; что он далеко не одобряет политику и поведение своей бабушки, что он осуждает ее принципы… Он сказал, что ненавидит деспотизм повсюду и в любой форме, что любит свободу и что ею должны пользоваться все люди, что он очень заинтересовался Французской революцией, осуждая ее ужасные преступления, он все же желает успехов Республике и радуется им… Признаюсь, уходил от него я сам не свой, глубоко взволнованным, не веря, во сне это было или наяву. Как? Великий князь России, наследник Екатерины, ее внук и любимый ученик, которого она мечтала бы посадить на престол, отстранив собственного сына, тот самый Александр, о котором говорили, что он продолжит дело Екатерины, отрекается от ненавистных ему принципов своей бабушки, осуждает порочную политику России, высказывает страстную приверженность к справедливости и свободе, сочувствует Польше и желает ей счастья! Не чудо ли это?..»

Екатерина хорошо осведомлена о республиканских мечтаниях Александра. В его возрасте она придерживалась таких же взглядов. Это болезнь молодости, и она пройдет так же, как прошла у нее. Инстинктивно она чувствует, что он создан из истинно монархического материала. И потом, выбора-то у нее нет. Все, что угодно, только не отвратительный Павел с его пруссачеством и ненормальностями. Надо торопиться, чтобы не опоздать. Ничего не оставлять на авось. Письменный акт, черным по белому, чтобы было бесспорно. С помощью Безбородко она втайне готовит манифест, отстраняющий сына Павла от наследования в пользу внука Александра. Она предполагает опубликовать этот манифест в начале будущего года, а пока кладет его в личную шкатулку. До этого, по совету Платона Зубова, она хочет выдать замуж старшую из внучек, Александру, за молоденького короля Швеции Густава IV. Четыре года тому назад был убит Густав III, прозванный ею «Братом Гу», и с тех пор, несмотря на все усилия дипломатов, отношения между Стокгольмом и Санкт-Петербургом никак не наладятся. Женив восемнадцатилетнего короля Швеции на тринадцатилетней Александре, можно было бы по-семейному решить много политических проблем. Тем более что у Густава, как говорят, «очаровательное личико, говорящее о уме и доброте», а Александра – самая хорошенькая, самая простодушная и милая из всех европейских принцесс на выданье. Поскольку возраст еще не позволяет поженить их сейчас же, свадьбу отложат на пару лет. А обручение совершить можно хоть сейчас. Переговоры ведет Платон Зубов как министр иностранных дел. Надо сказать, переговоры нелегкие. Шведы считают обязательным, чтобы принцесса приняла протестантскую веру, а Екатерина, наоборот, полагает, что ее внучка по своему рождению достаточно высокого ранга, чтобы не выполнять это условие. Будучи принцессой императорских кровей, Александра должна остаться в своей религии и иметь в Стокгольме свою православную часовню со священнослужителями. Такая непримиримая позиция царицы объясняется, по-видимому, тем тяжелым путем, который прошла когда-то немецкая принцесса захудалого рода, вынужденная отказаться от лютеранства, чтобы выйти замуж за наследника российского престола. Какой блестящий реванш за свое прошлое! Платон Зубов и его советник Марков пытаются лавировать в переговорах со шведами. Споры то разгораются, то утихают, запутываются и заканчиваются с той и с другой стороны полуобещаниями, отнюдь не проясняющими обстановку. С обеих сторон рассчитывают, что в суете последних минут смогут преодолеть сопротивление противной стороны и «скомкать» церемонию обручения, как надеется Марков.

В августе 1796 года юный король Швеции и его дядя, герцог Судерманский, регент королевства, прибывают в Россию. Взрослые еще насторожены, а между Густавом и Александрой – уже любовь с первого взгляда. Густав предстал перед девицей как сказочный принц из раннего детства. Это подтверждает и княгиня Головина в своих воспоминаниях: «Черный костюм шведского короля и волосы до плеч добавляют к благородному облику нечто рыцарское…» Екатерина же в письме Гримму пишет: «Это прекрасный юноша, и в нынешней Европе наверняка ни в одном королевстве не найдется никого, кто мог бы с ним сравниться». Через несколько дней она же продолжает: «Все в восторге от юного короля, и взрослые и дети. Он изумительно воспитан, отлично поддерживает беседу в самом приятнейшем духе. У него очаровательные черты лица, большие, очень живые глаза, величественная походка, рост высокий, он строен и гибок, любит танцевать, легко прыгает, все движения ловки. Кажется, ему здесь нравится… Барышня тоже ничего против него не имеет, некоторая скованность первых дней прошла, и, по-видимому, ей очень хорошо со своим возлюбленным. Признаюсь, это – редкая пара».

Чувствуя, что весь двор за ними следит, молодые пожирают друг друга глазами, говорят между собой очень быстро и ищут малейший способ побыть вместе. Екатерина потирает руки. «Любовь торжествует», – говорит она. Еще несколько дней – и дело будет сделано. После бала в австрийском посольстве она пишет Гримму: «Бал был очень веселым, прошел слух, что обо всем договорились окончательно на словах. Не знаю уж, как это случилось, из озорства или еще как, но, танцуя, влюбленный решил слегка пожать ручку суженой. Побледнев как полотно, она сказала гувернантке: „Вы только представьте себе, что он сделал! Он пожал мне руку во время танца. Я не знала, как поступить“. А та спрашивает: „И что же Вы сделали?“ Девочка отвечает: „Я так испугалась, что чуть не упала!“»