Текст книги "Оноре де Бальзак"

Автор книги: Анри Труайя

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц)

Глава тринадцатая
Попутный ветер

Широкого круга читателей у «Шуанов» не оказалось, но некоторые весьма именитые люди, познакомившись с романом, захотели встретиться с автором. Бальзак, жадный до светской жизни, начинает усердно посещать среды художника Франсуа Жерара, где встречает известных Делакруа, Энгра, Ари Шефера, с увлечением прислушивается к их спорам. Но это утонченное наслаждение не идет ни в какое сравнение с гордостью и счастьем, испытанными им десятого июля 1829 года, когда он получает приглашение присутствовать при чтении Виктором Гюго его новой пьесы «Марион Делорм». В квартире прославленного писателя собрались Альфред де Мюссе, Альфред де Виньи, Сент-Бёв, Вильмен, Александр Дюма, Мериме. Оноре чувствовал себя карликом среди великанов. Пьеса имела настоящий успех, каждый считал своим долгом сказать о гении автора, который в двадцать семь лет создал столь значительные произведения, что может по праву считаться главой нового поколения романтиков. И хотя «Кромвель» для сцены совершенно не годится, «Марион Делорм» ожидает триумф. Бальзак присоединил свой голос к общему потоку похвал, хотя в душе посмеивался над их чрезмерностью. Литературные собрания, без сомнения, привлекали его, но тайную зависть, прикрываемое улыбками лицемерие, темные расчеты и подсчеты, задрапированные блестящей беседой, он осуждал. Посмеивался над грубой лестью в адрес Гюго и страдал, что льстят не ему.

Тем временем герцогиня д’Абрантес обрела временное пристанище в Аббе-де-Буа, в своеобразном «приюте», который содержали монахини, но существовавшем независимо от монастыря. Ее соседкой оказалась госпожа Рекамье. Старая, величественная, без гроша, она царила в крошечной квартирке на четвертом этаже. Ее слава была столь велика, что знаменитости слетались к ней, словно мухи на мед. Полулежа на своей неизменной кушетке, она принимала Бенжамена Констана, Шатобриана, Ламартина…. Бальзак трепетал от уважения, когда эта живая легенда по просьбе герцогини согласилась увидеться с ним. По словам Этьена Делеклюза, он был полон наивного энтузиазма, предвидя встречу с замечательной женщиной, считал себя недостойным подобных почестей. А может, это было страстным желанием юноши, делающего первые шаги в свете, получить благословение известной особы? «Чтобы не броситься в объятия каждого из присутствовавших, ему потребовалось из последних сил прислушаться к остаткам здравого смысла», – напишет Делеклюз.

С удовольствием неменьшим посетит Бальзак креолку, бывшую когда-то «очаровательницей» Директории, Фортюне Гамелен, княгиню Багратион, вдову русского генерала, смертельно раненного в 1812-м во время битвы у Бородина, восхитительную Софи Гэ, за которой ухаживали все корифеи романтизма. Его интересовали знаменитости, являвшиеся в гостиных, и хорошенькие женщины, украшавшие собой салоны. Каждая казалась Оноре такой желанной: новые лица, тайны, в которые хотелось проникнуть, и будь он краше и остроумнее, ни одна не устояла бы перед ним. Но, несмотря на обожание госпожи де Берни, Бальзак прекрасно сознавал свои недостатки: отяжелевшее тело, порой вульгарный ход мысли, юношеское простодушие, страсть казаться значительнее. Удивление перед поведением женщин, восхищение ими заставляют вновь взяться за перо, он сочиняет «Физиологию брака».

Написанная «молодым холостяком» книга появляется в магазинах двадцатого декабря 1829 года. Бальзак вдохновлялся своими романами с госпожой де Берни и герцогиней д’Абрантес, несчастьями сестры Лоранс, разочарованиями сестры Лоры, горечью матери и сотнями других историй, которые услышал от доверившихся ему женщин. Книга была выдержана в разговорном ключе, философия молодого автора сводилась к осуждению замужества как заложника социальных условностей, вследствие которых мужчинам в большинстве своем нет дела до чувств женщин, по прихоти родителей переходящих из положения ничего не знающих девственниц в положение отверженных рабынь. Непонятые духом и телом, они подчиняются грубым мужьям, которые не в состоянии дать им утонченное наслаждение, и находят утешение в заботе о детях, ведении дома или погружаясь в пустую светскую жизнь. Единственное спасение из этого ада – адюльтер. Но если мужская измена позволительна и простительна в глазах правосудия, женская считается преступлением. Исследуя противостояние полов, Бальзак встает на сторону хрупких жертв закона, условностей и традиций. Даже описывая лживых, распутных женщин, находит им оправдание перед лицом тупой самоуверенности мужей. Вывод: замужество, выдаваемое за требование природы, в большинстве случаев противоречит ее законам. Взаимопроникновение, физическое и душевное, двух столь разных созданий не может принести счастья при подавлении одного из них. Тогда супружество обретает гармонию, когда мужчина отказывается от своей главенствующей роли, роли хозяина собственной жены, находит в себе силы попытаться понять ее душевный настрой и то, что может внушать ей отвращение в интимной сфере, то есть начинает относиться к ней, как к равной.

Зюльма Карро была шокирована цинизмом этого осуждения супружества и написала автору, высказав свое негодование. Тот отвечал: «Отвращение, испытанное вами при чтении первых страниц книги, которую я вам принес, доказывает, что вы не принадлежите миру лжи и неверности, что вы не знаете общества, в котором увядают все чувства, что вы достойны одиночества, возвеличивающего, облагораживающего и очищающего любого человека». Большинство же читательниц были в восхищении от этой «дьявольской книги»: в ней с такой силой прозвучали требования, которые сами они никогда не решились бы высказать вслух. Бальзак проиллюстрировал свою теорию примерами неудачных союзов, взаимных обманов, сломанных судеб, которые не могли не волновать женщин, бравших в руки «Физиологию брака». Они находили в ней не только сделанные с натуры наброски, но отклик, защиту, поддержку.

Успех книги заставил Бальзака пожалеть, что не опубликовал ее под своим настоящим именем, в конце концов он решил открыться: нельзя было не воспользоваться симпатией читателей, которую приобрел в качестве защитника прав женщин. Более того, Оноре решает на волне успеха этой темы отвлечься на время от исторических романов и заняться рассказами о нравах современного общества.

Он думает о коротких, правдивых историях, предназначенных прежде всего для журналов. Местом действия будет Париж или провинция, темой – семейная жизнь с ее тайнами, огорчениями и компромиссами, скрытыми за маской респектабельности. Большая часть «Сцен частной жизни» будет посвящена несчастьям этой самой жизни, духовным и физическим, о которых автор мог судить по собственному опыту: семейство Бальзаков, разрушительные последствия адюльтера, безразличия и ненависти; сестра Лоранс, обманутая и разоренная мужем; другая сестра, Лора, вынужденная смириться с весьма унылым существованием; мать, обожающая Анри, дитя ее грешной любви; отец, распутство которого было бегством от чудовищной скуки и бесконечной ругани. И деньги как движущая сила этих губительных процессов. Навязчивую идею разбогатеть воплощает собой ненасытный Гобсек, одержимый страстью к манипуляциям с деньгами, которые делают человека всемогущим. То же стремление к наживе мы находим во всех шести рассказах, составивших сборник: «Вендетта», «Гобсек», «Загородный бал», «Дом кошки, играющей в мяч», «Побочная семья», «Супружеское согласие». В каждом возвращается к мысли о неудаче союза между мужчиной и женщиной, когда между ними стоит социальное неравенство, тщеславие и неудовлетворенность. Книга превращается в горестный перечень обманутых надежд.

«Сцены частной жизни» вышли из печати тринадцатого апреля 1830 года в двух томах ин-октавио у Марма и Делонэ-Валле. На титульном листе значилось имя Оноре Бальзака, получившего за сборник тысячу двести франков векселями. Ироничный тон «Физиологии брак» отпугивал многих читателей, но нельзя было не признать, что автор прекрасно знает женское сердце и продемонстрировал это в своих новых рассказах – жестоких и нежных одновременно. Теперь Бальзак не ошибся с выбором темы: книга была нарасхват в читальных залах, издатели выстраивались в очередь за его новыми произведениями, самые престижные газеты и журналы предлагали публикации. Оноре писал для «Le Voleur», «La Silhouette» и «La Mode» Эмиля Жирардена. Комментарии всегда остры, но он не решается, например, подписать рецензию на «Эрнани» Гюго, в которой осмеливается его критиковать, пока не чувствует себя на равных с литературными знаменитостями, среди которых особенно выделяются Гюго, Виньи и Нодье. И прежде всего Бальзака удручает собственная физическая непривлекательность. Вот что писал о нем молодой Антуан Фонтанэ: «И вот, наконец, я вижу это новое светило: толстый парень с живыми глазами, в белом жилете, с внешностью аптекаря, манерами мясника, жестами золотильщика, очень импозантного. Это великолепный деловой человек от литературы».

Другие, граф Фаллу, например, упрекали Бальзака в тщеславии, отсутствии вкуса, парадоксальности. Действительно, Оноре выделялся на фоне элегантных, хорошо одетых светских людей своим кругленьким животом, толстыми щеками, одышкой, отсутствием зубов. Но едва он начинал говорить, женщины забывали его вульгарную наружность и приближались, чтобы не упустить ни слова: он пока не принадлежал к их кругу, но был интересен и забавен. Что до мужчин, их больше всего смущала невозможность причислить этого новичка к определенному политическому лагерю: выходец из буржуазной среды симпатизировал либералам, осуждая революционные крайности; обе его любовницы принадлежали к высшему обществу, что не мешало ему высмеивать его нравы, которые превыше всего ставят происхождение, он почтительно относился к церкви, но порицал заблуждения верующих и без малейших колебаний создал в «Побочной семье» образ хитрого священника-карьериста. Однако излюбленной его мишенью была нетерпимость, он не прощал фанатизма любого рода, придерживался точки зрения, что государство должно поддерживать порядок, не прибегая к помощи силы. И народ, и супружеская чета могут обрести счастье только через компромисс.

В свете подобных воззрений покойный король Людовик XVIII, которого Бальзак критиковал когда-то за излишнюю мягкость, видится ему теперь благородным правителем, пытавшимся примирить вчерашних врагов. Он скончался шестнадцатого сентября 1824 года, на престол взошел Карл X, не склонный поддерживать политическое равновесие, опиравшийся на правых экстремистов, что вызывало недовольство части палаты депутатов. Оноре все больше сожалел об ушедшем монархе, хотел бы, чтобы новый король основывался на опыте предшественника, пытаясь приглушить распри, раздиравшие страну. Сторонница республиканцев Зюльма Карро упрекала Бальзака за сочувствие Людовику. Писатель отвечал: «Не обвиняйте меня в отсутствии патриотизма, мне свойственно ошибаться в оценке людей и событий. И я испытываю при этом те же чувства, что другие, обнаружив свое удручающее финансовое состояние. Правительственный гений в эпоху революций состоит в том, чтобы призвать народ к объединению, это сумели сделать талантливые Наполеон и Людовик XVIII». По Бальзаку, правитель должен руководствоваться прагматизмом, по Карро – общими соображениями. Бальзак – воплощение реальной жизни, Карро – на стороне утопии.

Устав от шумной, светской парижской жизни, Оноре всегда возвращался к госпоже де Берни, которая, знал, одобрит его воззрения, поможет продолжить работу. Как женщина она перестала для него существовать: похудела, побледнела, взгляд потускнел, улыбка скорее грустная. Теперь это всего лишь воспоминание юности, но какое воспоминание! Бальзак был глубоко признателен ей за то, что сделала из него мужчину и писателя, в течение многих лет не жалея нежности, терпения, материнского обожания. Только рядом с ней он мог работать. Невозможность вернуть ей ее былую красу заставляла его почти страдать.

Весной 1830 года Бальзак решает удалиться вместе с ней на несколько месяцев в Турень, в Сен-Сир-сюр-Луар, где малышом жил у кормилицы. Он снимает старую, милую усадьбу Гренадьер с видом на долину Луары. Прежде чем осесть здесь, они спускаются по реке, останавливаясь в Сомюре, ле Круазике, Геранде, восхищаются городками, вдыхают океанский воздух, убеждая себя, что счастье разлито повсюду и только в парижском муравейнике его не встретишь. Бальзак заявляет, что покорен Туренью. «Добродетель, счастье, жизнь на берегу Луары за шестьсот франков годового дохода», – пишет он Виктору Ратье, главному редактору «La Revue de Paris». Из глубины сельского уединения подтрунивает надо всем светом, с презрением взирает на суету политиков. «Когда видишь эти прекрасные небеса чудной ночью, хочется расстегнуть штаны и помочиться на головы всех правителей». Чтобы развлечься и заработать, Оноре на скорую руку сочиняет «Трактат об изящной жизни», это шутливая дань уважения праздным людям, которые, подобно денди Брюммелю, превыше любого искусства, любой философии ставят манеру одеваться. Совершенно вторичное, по ее мнению, произведение разочаровало госпожу де Берни, но Бальзак слишком уверен в себе, чтобы обращать внимание на замечания состарившейся любовницы. Уезжая в Париж, она увозит с собой начало рукописи.

Столица бурлила. Ультраправое правительство, назначенное Карлом Х, возглавил князь де Полиньяк, известный приверженностью абсолютизму. Ослепленный победами французского экспедиционного корпуса, он рассчитывал на поддержку общественности, распуская Национальную ассамблею, подписывая указ об изменениях в законе о выборах, налагая ограничения на свободу прессы. Большинство выборщиков проголосовало против этих неосторожных решений, партия роялистов набрала лишь сто сорок три голоса против двухсот семидесяти четырех, отданных либералам. С этого момента противостояние монарха и страны стало неизбежным. Бальзак прекрасно знал о происходящем, но не собирался покидать свое убежище: предпочитал быть над схваткой, которая издалека, с берегов Луары, казалась смехотворной.

Двадцать первого июля он решает немного проветриться и отправляется в окрестности Тура, в Саше, здесь живут его друзья Маргонны. Жара стояла чудовищная, земля пылала. Обливаясь потом, тяжело дыша, прислушивался Бальзак к скрипу мельниц, этому голосу долины Индры, восхищался прозрачными водами реки и старался убедить себя в том, что никакие политические соображения не стоят того, чтобы ради них отказаться от наслаждения природой. И все-таки слухи из Парижа до него доходили, он не мог оставаться совсем в стороне, хотя волновали его не устремления отдельных партий, а борьба бедных против богатых за лучшую жизнь. Оноре опасался мятежа бедных, которым не повезло в жизни, с кем обошлись несправедливо, крови, могущей пролиться, как во времена революции. Впрочем, восстание в Париже с баррикадами, перестрелками и прокламациями продолжалось недолго, да и размах был не тот. Три дня – 27, 28 и 29 июля, прозванные славными, ознаменовались двумя сотнями убитых со стороны сил правопорядка и почти двумя тысячами – восставших, но победа осталась за теми, кто вышел на улицы. Король вынужден был отречься от престола, Луи-Филипп, герцог Орлеанский, назначен был сначала наместником, а потом избран согласно хартии. Говорили, что он республиканец по духу. Как бы то ни было, он не стал именовать себя «королем Франции милостью Божьей», но «королем французов», не стал короноваться в Реймсе, а только принес присягу. Издалека Бальзаку это показалось вполне приемлемым решением.

Госпожа де Берни умоляла Оноре вернуться в Париж: три «славных дня» нисколько ее не тронули, она прислушивалась только к биению своего влюбленного сердца. В ее письмах нет ни слова о политических бурях, только о чувствах: «О, моя нежная и милая надежда, вернись в мое сердце, в котором я ласкаю тебя, покажись, мой дорогой, мой властелин, извести о своем приходе».

Но Бальзак хочет возвратиться в Париж не раньше, чем будут закончены рукописи, которые можно обсуждать с издателями. Можно было бы попытаться воспользоваться сменой режима и получить какую-нибудь должность, но подобная перспектива его не привлекает: он посмеивается над некоторыми своими собратьями, устремившимися на освободившиеся места. Вокруг раздают награды сочувствующим: Жирарден назначен генеральным инспектором музеев и художественных выставок, Стендаль – консулом в Триест, Дюма – хранителем библиотеки, Мериме – чиновником в Министерство торговли и общественных работ, Филарет Шаль – атташе посольства в Лондоне, Огюст Мине – сотрудником архива Министерства иностранных дел… Бальзак составил себе мнение об этой новой революции, еще не добравшись до порога дома на улице Кассини: ее совершили молодые и бедные ради того, чтобы старые и богатые жили спокойно под защитой закона. Тем не менее не мог не признать, что структура общества несколько изменилась, средний класс приобрел определенное влияние, готовый под руководством осторожного короля и боязливой палаты депутатов мудро, следуя традициям, служить на пользу стране. Следуя этим целям, необходимо было как можно скорее устранить тех, кто до сих пор подавлял средний класс, и одновременно бдительно следить, чтобы его не смели темные народные массы, вернувшиеся, к счастью, после стычек в свои мастерские и трущобы.

В сентябре Бальзак с сожалением все-таки расстался с Туренью и окунулся в суету парижской жизни. Его звали на помощь Карро: вследствие недавних административных преобразований муж Зюльмы рисковал лишиться своего поста в Сен-Сире. Несмотря на хлопоты друзей, он был назначен инспектором на пороховой завод в Ангулеме, что было, несомненно, плохо скрытым понижением. И все-таки принять решение вернуться в столицу Оноре заставили не неприятности Карро, не мольбы брошенной госпожи де Берни – Эмиль де Жирарден заказал ему для «Le Voleur» серию статей, озаглавленных «Письма о Париже». По настоянию провинциальных читателей он должен был анализировать состояние умов в столице после июльской революции. А это возможно только с места события.

Начиная свое сотрудничество с «Le Voleur», писатель решил для себя, что будет беспристрастен и ограничится лишь ироничными зарисовками некоторых участников мятежа. Он высмеивал так называемых героев, ни разу не вышедших из своей комнаты, пока на улицах шли бои, провозгласивших свои «орлеанские» принципы, едва был наведен порядок, и оказавшихся в результате на самых теплых местах. Считал, что новое правительство ничем не отличается от предыдущего. Понемногу начинал сомневаться в добрых намерениях Луи-Филиппа. Осмелился сказать о своем разочаровании в «Карикатуре». Наблюдая за согражданами, примерившими новый костюм, Бальзак приходит к выводу, что несколько стариков, прочно занявших места у власти, лишают страну всякой надежды на величие. Судьба Франции отнюдь не в руках молодых, энергичных победителей Июльской революции, ею распоряжаются мелочные, эгоистичные лавочники, изворотливые банкиры, главы семейств, озабоченные лишь тем, как продвинуть на ключевые посты свое потомство. Да, кокарда и трехцветный флаг пришли на смену белому, но в основании ничего не изменилось. Луи-Филипп сколько угодно может заказывать Делакруа «Свободу на баррикадах», свобода эта остается только мифом, народ, не удовлетворенный своей победой, вынужден заново мостить улицы. Автор констатирует это с горечью, но вполне философски. Он сердится на отсутствие у народа боевого духа, но его не может не радовать установившийся статус-кво – это позволяет ему спокойно продолжать карьеру литератора. Что, если бы к свержению Карла Х привела кровавая революция? Был бы он счастливее? Вне всяких сомнений – нет. Даже если бы восторжествовали идеи, приверженцем которых он является, ему не хватало бы тишины, столь необходимой писателю. Одно дело рассказывать истории, чтобы развлечь современников, другое – призывать их к восстанию, свержению строя, который, несмотря на все его недостатки, все-таки обеспечивает ваш личный покой. Свое политическое кредо Бальзак ясно изложил в письме к раздражительной Зюльме Карро: «Франция должна быть конституционной монархией, должна иметь королевскую семью с наследственной передачей власти, влиятельную палату пэров, представляющую собственность со всевозможными гарантиями наследования и привилегиями, природу которых надо обсуждать, вторую палату, выборную, представляющую интересы среднего класса, промежуточное звено между занимающими высшее положение в обществе и теми, кого я называю народом. Законы и их здравый смысл должны служить делу просвещения народа, то есть людей, у которых нет ничего, – рабочих, пролетариев, чтобы возможно большее их число стало средним классом. Но народ должен оставаться под достаточно сильным гнетом, все же имея при этом возможность рассчитывать на… помощь, процветание и защиту, и чтобы ничто не заставило его волноваться… Правительство должно быть сильным. Таким образом, правительство, богатые и буржуа должны быть заинтересованы в том, чтобы низшие классы были счастливы, средний класс становился более многочисленным, так как именно в нем истинное могущество государства… Пусть надо мной смеются, называют меня либералом или аристократом, я никогда не откажусь от этих взглядов».

Но каковы бы ни были объяснения, хаос представляется Бальзаку абсолютно неприемлемым для его писательского труда.