Текст книги "No Fate'"

Автор книги: Анри Бертьен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

* * *

...Зашевелились ближе к обеду. В комнате уже было жарко, и Вероника открыла окна. Свежий бриз шевелил шторы. Пока хозяйка хлопотала на кухне, гости сидели, смотрели телевизор. В одном из сюжетов показали валку леса в Сибири. – Классическая техноцивилизация...– обречённо махнул рукой Джерри.Которая, при всей своей обречённости тупо кичится своими 'достижениями'... – Обречённости?– Несколько удивлённо переспросила Карина. – Техноцивилизация не может быть вечной по определению – она разрушает среду обитания, и, следовательно, обречена. Это... что-то типа змеи, заглатывающей собственный хвост – такой процесс не может продолжаться долго...– С улыбкой прокомментировала Лин.– С тех пор, как у нас признали это, прошло несколько столетий. За это время почти полностью исчезли крупные города, крупные потребители энергии и природных ресурсов... Мы уменьшили нагрузку на среду до минимума и пытаемся снижать её дальше. – Ну, у нас охрана природы – тоже модная тема,– с несколько ироничной улыбкой заметил Том. – Хорошо сказал,– рассмеялся Джерри.– Именно – 'модная тема'. Вы даже не пытаетесь сохранить природу – только говорите об этом... – Процесс развития требует жертв...– хмыкнул Том.– В частности,– он кивнул на экран,– развитие культуры требует бумаги... А её производство,– он развёл руками,– пока не может обойтись без этого. – Уничтожение леса – признак техноцивилизации, а не культуры.– Заметила Лин.– А все ваши 'переделки природы' на самом деле означают её погибель. Люди, звери и деревья уцелеют на Земле только в том случае, если ваша цивилизация подчинится культуре. Или разуму, что, в общем-то, почти одно и то же, ибо разум не может существовать и развиваться без повышения уровня культуры... – Эта цивилизация не может подчиниться культуре,– пожал плечами Джерри.– У них отсутствуют и механизмы, и предпосылки для этого... Одна система выборных органов власти чего стоит – трагедия, замаскированная под бродячий цирк... – А у вас?– Не особо желая выслушивать критику в свой адрес, попытался я спровоцировать их на рассказ. – Что у нас?– Поинтересовалась Лин. – Ну, как проходят выборы на Челле? – Да нет у нас такого... Вы ведь выбираете якобы тех, кому доверяете, тех, кого считаете наиболее порядочными? Начисто игнорирую профессиональные и деловые качества... А это уже есть бред с самого начала. – То есть? – Ни одна система управления не может рассчитывать на порядочность входящих в неё людей – жизнеспособная система должна быть построена так, чтобы человек был просто заинтересован поступать в интересах общества в целом, вне зависимости от уровня его порядочности... Если он достаточно умён и образован – он, понимая свой интерес, так и будет делать, если его уровень недостаточен – система должна предусматривать способы избавления от него... – И предусматривает? – Предусматривает... Только у нас больше занимаются не методиками избавления от тех, кто случайно оказался в системе управления, а методиками воспитания новых поколений таким образом, чтобы лиц с низким уровнем образованности среди них просто не было... Это – дешевле... Не говоря уже о том, что именно этот подход и определяет, в основном, разницу в темпах развития наших цивилизаций... Остальное – в той или иной мере его следствия...– улыбнулась Лин.– О нашей системе обучения мы как-то уже говорили... Основные принципы примерно следующие: к тому моменту, когда человеку могут понадобиться в жизни какие-либо знания, он уже должен их иметь. Или, на худой конец – знать, где их можно достаточно просто получить... Поэтому обучение в... скажем так: в начальной школе заканчивается умением ученика самостоятельно пользоваться библиотеками знаний, имеющимися в системе. Всё дальнейшее обучение всё больше и больше сводится просто к самостоятельной работе в системе, с всё меньшим и меньшим контролем учителей... К совершеннолетию человек должен знать всё, что нужно для самостоятельной, то есть – независимой от родителей – жизни в нашем обществе. Короче – он не должен нуждаться в опеке... – Ну, этого, пожалуй маловато...– поморщился Джерри.– Я бы сказал шире: он должен быть достаточно самостоятельным, чтобы развиваться дальше без внешней инициативы, получая необходимые знания от системы, или, через её посредство, от людей, занимающихся исследованиями... Ну, а лучшие – те способны заниматься исследованиями самостоятельно. – Пассивное общество жить и развиваться не может – это азы социологии.Мягко продолжила Лин.– И то, как именно оно развивается, зависит от того, насколько разумна правящая группа. У нас нет 'избираемых' правительств, ибо там должны работать профессионалы управления, а не профессионалы-говоруны. Но – у нас есть свобода выбора правителя, территории и т.п., включая свободу создания новых структурных образований – стран, государств – если ни одно из существующих тебя не устраивает и есть достаточно много желающих жить по придуманным тобой законам. Эта 'страна' будет создана в той зоне, законы которой она признаёт. Если такой зоны нет – будет создана новая зона. Но этого практически не бывает – как только человек, желающий творить общественное устройство, узнаёт обо всём, что сделано до него – он обычно легко находит место, где ему доставляет удовольствие 'доделывать' – то есть находит единомышленников, не доведших дело до конца или просто ещё не успевших его закончить. А присоединиться к уже начатому процессу, согласись, проще, чем всё начинать одному и сначала... – У нас все захотят творить...– с сожалением произнёс я.– И – каждый обязательно своё, ни на что не похожее... – Ну, да,– с иронией произнёс Джерри.– У них это принято: вначале века доказывали, что кухарки могут править государством, теперь пытаются доказать, что студенты могут играть определяющую роль в промышленном производстве... Основной принцип, видимо, таков: 'Чем больше шума и экзотики – тем лучше'. Умение при этом не учитывается... – Ну, хорошо...– пропустил я мимо ушей обидные слова,– а если у вас будет слишком много желающих творить государства – что произойдёт? – Беда не в том, что много таких желающих,– рассмеялся Джерри,– беда будет, если каждый из них сумеет найти достаточное количество единомышленников, желающих жить по придуманным им законам, чтобы образовать государство... Но это уже нереально. – По статистике, более 80% челлан полностью устраивает существующее положение дел. Государственная система управления с таким показателем более, чем стабильна...– прокомментировала Лин. – В теории революций есть крылатая фраза, гласящая, что при любом преобразовании следует опираться на беднейшие слои, которым нечего терять...– глубокомысленно произнёс Том.– Насколько я понимаю, разница в доходах разных граждан Челлы составляет несколько порядков... что, в общем-то, не в диковинку и здесь, на Земле... Следовательно, 'движущая сила' революций имеется... Интересно, как вы решаете эту проблему? – У нас принято жить не на доходы, а на проценты от дохода. То есть – все заработанные тем или иным способом деньги поступают на счёт, а трачу я только проценты, начисляемые на эти деньги. Это – не закон: никто мне не запретит снять больше; но это – повсеместно сложившаяся норма, к которой стремится большинство... Человек начинает зарабатывать деньги ещё в процессе обучения – как только за результат его труда кто-то согласен заплатить, на его счету что-то появляется... Но тратить эти деньги ему, в общем-то, не на что – живя с родителями, он может вообще не обращать на эти поступления особого внимания. Нормой считается ситуация, когда к совершеннолетию, то есть – к моменту избавления от родительской опеки, на счету у гражданина есть сумма, позволяющая ему не голодать, живя только на проценты с неё... – И многие попадают под эту норму?– Живо заинтересовался Том. – Более 70%...– После недолгой паузы ответила Лин. – А остальные? – Живут как-то... В принципе, система построена так, чтобы никто не умер с голоду... – Каким образом? – А гибкое кредитование... мелкий текущий кредит в размере минимальных затрат на питание предоставляется автоматически, и, если его размер в текущем году не превышает среднегодового дохода, то это вообще никого не интересует. – А если превышает? – Тогда система обратит внимание финансистов на это явление. Обычно они либо не обращают внимания на первое предупреждение, либо, если им сейчас как раз нечего делать, могут поинтересоваться, что происходит и не нужна ли какая-то помощь. Если ситуация повторится на следующий год поинтересуются обязательно. – И он начнёт им рассказывать о своей тяжёлой жизни,– высказал предположение я. – Да нет... Его пока никто и спрашивать-то не будет... Они просто просмотрят все его текущие дела, все связи, попытаются определить, что явилось причиной его неплатёжеспособности... Если разберутся и увидят, что просто обстоятельства были против него – подыщут работу из тех, за которую ему уже кто-либо когда-то платил... Они ведь заинтересованы, чтобы он вернул деньги... – И проценты,– язвительно добавил Том. – Разумеется,– улыбнулась Лин.– Я ведь говорила, что система управления не может рассчитывать на порядочность людей – она должна исходить из увязки их интересов... В данном случае в интересах финансовых кругов поддерживать стабильность в обществе, избегая банкротств, не плодя нищих, не только не провоцируя конфликтов, но и гася те, которые возникают по независящим от них причинам... Поэтому и кредитуют понемногу 'на питание', некоторых даже пожизненно... – Почему?– Поинтересовался я. – Ну, например, если есть неплохой художник, картины которого никто не покупает – не вписываются они в интерьер... А творчество его интересно, маранием не назовёшь... Они потихоньку и вешают ему в системе разрешение на пожизненный кредит, в размере, позволяющем ему не только не голодать, но и одеваться, и покупать то, что нужно для работы... Если попадётся кто-то, кто займётся изданием и распространением его работ – кредит вернётся быстро... Бывает, правда, и так, что при жизни такой благодетель не сыщется – так в системе и остаётся должок... на столетия... Зато потом – с каждого издания будет возвращаться сторицей... Так что,– ухмыльнулась Лин,– непризнанные гении у нас голодной смертью не умирают... – И ситуации, когда через день после похорон начинаются активнейшие публикации, которых человек не мог добиться при жизни, тоже маловероятны, согласись...– добавил Джерри. – Да... у нас как раз это модно – не успела земля на могиле подсохнуть, как на публикациях о нём заработали больше, чем он – за всю жизнь на публикациях своих работ...– грустно подытожила вошедшая тем временем Вероника.– Ладно, ребята, пошли завтракать, а то уже и обедать пора... Рассевшись за столом, мы принялись уплетать зажаренную целиком индейку с молодой картошкой. Надо сказать, что в этом деле мы достигли немалых успехов, и пробравшийся на кухню хозяйский пудель вскоре уже перестал реагировать на попадавшие время от времени в его тарелку недообглоданные останки важной птицы. – Кстати, а если художник и жил при деньгах, и умер не нищим – как распорядятся его авторским вознаграждением после его смерти? – Лицевые счета аннулировать не принято.– Пожала плечами Линда.– Разве что – если несколько столетий по нему не будет никаких изменений, или – если по завещанию все средства поступают на счёт другого лица... Обычно же авторские деньги продолжают поступать туда, как ни в чем не бывало – либо на старый счёт, либо на тот, куда ушли все средства по завещанию. – Ну, а если они поступают на старый счёт, то они там что – будут лежать вечно?– Поинтересовалась Вероника. – Или ими с успехом распорядятся банкиры, как у нас?– Иронично предположил её супруг. – Ни то, ни другое,– разочаровал их Джерри.– Поступившие средства считаются его собственностью и распоряжаются ими наследники на тех же основаниях, что и остальным его имуществом. – То есть?– Поинтересовалась Карина. – То есть – при наличии завещания – в соответствии с оным, а при отсутствии – по общим правилам наследования...– Дожёвывая ножку, прокомментировал Джерри. – Правда, случаев с отсутствием завещания я что-то не припоминаю,проглотив кусочек грудинки, вставила Лин.– Дело в том, что система с самого начала предлагает его составить, а потом буквально каждый год напоминает-переспрашивает, не хотите ли, дескать, изменить текст завещания... При такой настойчивости надо быть завещаниененавистником, чтобы помереть без оного... – Кстати, понятие 'прямого наследования' у нас и у вас несколько различны...– заметил Джерри.– Так, например, прямым наследником мастерской художника будет не его семья, а его лучший ученик... И, если семья художника не голодает, на ученика это вообще не накладывает никаких финансовых обязательств... – А пай в промышленности вообще не наследуются по родственному признаку,добавила Лин.– Там всегда стараются выбрать того, кто лучше сумеет распорядиться наследуемыми средствами... Чаще всего преемником такого пая становится приглянувшийся 'подрастающий' коллега. – А не бывает, что в результате таких 'традиций' семья умершего останется без средств к существованию?– Поинтересовался я. – Видишь ли, Гарри...– Линда рассматривала остатки индейки, прикидывая, что бы ей ещё уничтожить.– У нас без средств к существованию остаться очень трудно. Почему – мы сегодня уже обсуждали. Наверное, это возможно если сидеть, плевать в потолок и вообще больше ничем не заниматься. А так – практически любая деятельность приносит доход, заметно превышающий необходимые затраты на питание.– Она наконец выбрала шейку и принялась с хрустом её отламывать.– По крайней мере, ни об одном нищем художнике я не слышала. Бывает, конечно, что артисты, художники, поэты и прочая братия живут 'в долг' годик-другой, бывает, что и три-пять... Бобби, кстати, четыре с половиной года просидел 'на бобах', пока не стали появляться его выставки,– философски размахивая шейкой, рассуждала она.– Собственно, ранние его работы тоже были недурны, но – выставку ведь из десятка работ не сделаешь... Да и на незнакомые имена не очень-то народ раскошеливается... А сейчас... Джерри поинтересовался, где и какие работы его выставлены – получается, что он должен просто купаться в деньгах... Так что – бывают, конечно, тяжкие периоды, но – чтоб голодать или помереть нищим – не слышала ни разу, заключила она и продолжила трапезу. – Собственно, дело даже не в том, кто какой доход имеет,– вытирая рот и руки салфеткой, продолжил её линию Джерри,– дело в том, кто и сколько на себя тратит. А в этом деле Земляне нас несказанно перещеголяли... В чревоугодиях, в развлечениях – абсолютно, кстати, бессмысленных с нашей точки зрения, в иных бесполезных тратах ваши расходы превышают наши примерно на три порядка. Но, если у нас есть специальная структура, которая занимается анализом психики людей, склонных к...– Джерри задумался,– марнотратству?– Неуверенно произнёс он,– то у вас никому и в голову не придёт, что склонность бросать на ветер шальные деньги – есть серьёзное психиатрическое заболевание... У нас является нормальным и привычным, что сказочно богатый человек тратит на себя ненамного – может, раза в два больше, чем его сосед со средним достатком. И немыслимыми финансовыми средствами считается нормальным распоряжаться как-нибудь иначе – уж, по крайней мере, они не пойдут на 'гудёж в кабаках'... – Мой отец, например, тратит немало средств на поддержку отдыха детей из малоимущих семей.– Закончив расправу с шейкой, снова перехватила инициативу Лин.– Только не путай – голодных на Челле нет,– блеснув глазами, напомнила она.– Просто – я думаю, понятно, что не все имеют финансовую возможность отдыхать там, где им следовало бы по их состоянию здоровья. Речь идёт, прежде всего, о людях из холодных районов, которые не в состоянии обеспечить своим детям отдых в тёплых краях, а для нормального развития им это необходимо. Отец построил и оборудовал несколько... 'домов отдыха', как у вас говорят... и обеспечил их окупаемость тем, что две трети отдыхающих платят за это по сложившимся ценам... А остальная треть – как у вас говорят, 'льготники'. Вот только со злоупотреблениями не получится: как врач, отец прекрасно понимает, кому и в какой мере нужен подобный отдых, и отбирает из беднейших тех, кто более нуждается в нём. Для этого ему достаточно разок за сезон запросить в системе информацию о состоянии здоровья детей в интересующих его районах да потратить один вечер на просмотр этой информации... Как видишь – каждый тратит свои 'большие' деньги так, как считает нужным... Кстати, если бы я, как это часто бывает на Земле, потребовала бы от него вместо этого приобрести для меня или для семьи шикарный лимузин – думаю, что он бы, не поверив своим ушам, просто поначалу бы не понял, о чём я говорю...– Джерри поперхнулся, поставил стакан и долго откашливался, мотая головой – видимо, идея Лин ему понравилась... – Надо будет попробовать когда-нибудь – интересно посмотреть на результат...– Ухмыльнулась Вероника. – Ну, на Земле у людей с большими доходами другие проблемы,– заметил её благоверный,– как доходы спрятать, чтоб налоги на платить... Интересно, а как ведут себя ваши налоговые ведомства, когда обнаруживают большие доходы? – Да никак,– с некоторым недоумением ответила Лин.– Эти деньги не облагаются... – А что же облагается?– Изумился он. – Расходы на потребление... Собственно, можно считать, что у каждого есть два счёта – назовём их 'производственный' и 'личный'. Все поступления попадают на 'производственный' и никакому налогообложению не подлежат. С этого счёта можно, кроме затрат на научную или производственную деятельность, разве что купить дом или землю – всё остальное можно оплачивать только с личного, перебросив на него какую-либо сумму. Но – при этом около 10-15% уйдёт на налоги... – То есть, формально говоря, всех жителей можно считать частными предпринимателями со своими счетами в банке? – Да. Хотя по-настоящему пользуются этими счетами не очень многие. Большинство же просто держит на них деньги, понемногу сбрасывая на личный – на текущие расходы: чтобы, таким образом, отсрочить уплату налогов. Дивиденды-то начисляются на обоих счетах одинаково. Следовательно, чем дольше у меня лежат деньги на производственном счету, тем выше будет сумма дивидендов...– Джерри наконец откашлялся и смог вступить в разговор: – Хотел бы я посмотреть на выражения лица главы семейства Эдинсонов, услышь он от дочери предложение купить лимузин... – Думаешь, стал бы твоим пациентом?– Улыбнулась дочь. – Как знать, как знать...– качал головой, продолжая понемногу откашливаться, бородач... – А передержка средств на производственных счетах не считается нарушением?– Робко поинтересовалась Карина. – Нет. Каждый волен распоряжаться своими деньгами по своему усмотрению. Какой же ему смысл бросать деньги на 'личный' счёт, если он, может быть, ребёнку дом покупать или строить будет? – Так ведь налоги на этом теряются...– удивилась Вероника. – Почему же?– Усмехнулась Лин.– Всё равно – всё, что он потратит на себя, попадёт под налогообложение. Днём раньше или позже – несущественно. А то, что он не потратил – осталось на счету, положительно повлияв на курс денежной единицы, что тоже соответствует интересам финансистов. – А проценты они заплатят больше...– Не унималась Вероника. – Так ведь и денег на счету лежало больше,– возразила Лин.– Финансисты отнюдь не внакладе... – А те, кто получает налоги? – Они могли испытать некоторую нехватку средств в первую неделю-другую после начала внедрения системы. Потом – всё скомпенсировалось: когда бы эти перечисления с 'производственного' на 'личный' не происходили, всё равно за любой период будет обложено налогами ровно столько, сколько потрачено населением. Конкретные сроки перечислений ничего не меняют не только в масштабах Челлы, но и масштабах зон – при большом числе налогоплательщиков всё равно всё смазывается... Сроки получения у всех разные, траты – практически постоянные, так что – закон распределения поступления налогов напоминает 'белый шум'. А 'белый шум' сколько ни перемещай вдоль оси времени – энергия любого промежутка останется практически той же... Следовательно, никакие меры по принудительной формализации момента перечисления на сумму налогов, получаемых в конкретный период времени, не влияют... Какой же смысл бороться с ветряными мельницами?– Усмехнулась Лин. – Смысл есть...– глубокомысленно заметил Том,– для того, кому за эту борьбу – точнее, за сам её процесс – платят...– закончил он. Все рассмеялись. Вероника между тем убрала блюдо с жалкими остатками индейки и народ начал понемногу группироваться возле крана с водой. – Кстати, а на что идут налоги?– Поинтересовалась Карина. – Примерно на то, на что, как утверждают ваши правители, идут они и у вас,– протягивая ей мыло, улыбнулся Джерри.– Вот Лин пусть поведает, сколько тратят на медицину... – Обычно – 1-2%, иногда – до 10-15%,– ответила она. – А общая сумма налогов?– Не удержался я. – От 10 до 20% – в зависимости от вида деятельности. – И медики могут забрать 15% из 20?– Удивился я. – Не совсем так...– поморщилась Лин.– Медстраховка обычно, как я уже говорила, ограничивается 1-2%. Для тех, кто живёт себе тихо в своём домишке у реки. А вот у тех, кто работает в космоцентре – доходит и до 10, и до 15. У ребят из службы безопасности – тоже 15%. Всё зависит от степени риска – если вероятность непредвиденных повреждений больше, то и процент выше... У нас, работающих здесь, процентов 20, наверное – я даже не считала... Но для нас это – и не налог, собственно; скорее производственные расходы. Космоцентр их компенсирует полностью. Кстати служба безопасности для своих сотрудников – тоже. – А кто реально распоряжается этими деньгами?– Раздался голос Томми. – Тот терапевт, который 'ведёт' налогоплательщика. – Что значит 'ведёт'?– Не понял я. – Значит, делает всё от него зависящее для того, чтобы эти деньги не пришлось тратить на лечение.– Улыбнулась челланка.– То есть – чтобы его клиента не приходилось лечить. Он заинтересован вести пропаганду здорового образа жизни, обучать пациента, сообщая тому нужные сведения – короче, делать всё для того, чтобы тот был здоровым, закалённым, крепким человеком, не нуждающимся во врачебной помощи. Если он будет вести так сто человек, то уже обеспечит себе средний доход. А это немало. Ну, а на самом деле они 'ведут' гораздо больше: триста, пятьсот, а то и тысяча человек на одного терапевта – вполне распространённые цифры... – А если лечить всё же придётся? – Это уже – его проблемы. Здесь он должен чётко понимать, что от того, насколько профессионально он будет это делать, зависят все его будущие доходы: обычно все его клиенты живут неподалёку, большинство из них знают друг друга – так что, 'залечив' одного, он может быстро потерять почти всех. Поэтому он и старается учить, объяснять, закалять – чтобы всё было в порядке... – Кстати, у меня вначале жуткое изумление вызывало именно нежелание ваших лекарей что-либо объяснять.– Вставил Джерри.– Создавалось даже впечатление, будто они и сами ничего толком не знают. Поначалу, было дело, мы именно так и подумали... Потом увидели, что это не всегда так: бывает, что он знает, но упорно не хочет объяснять. Почему?– Он пожал плечами,вот уж чего не понимаю... Какая уж там 'Клятва Гиппократа' – чистейшее желание произвести впечатление, временами переходящее в откровенное вымогательство...– Понемногу отмывшись от индейки, народ в довольно благодушном настроении стал выбираться в сад. Заметив под деревьями и на ветках некоторые детали своей одежды, Вероника с Кариной переглянулись и маленько зарделись, но – проходили мимо, уверенно делая вид, что всё именно так и должно быть. – Ну, хорошо...– Напомнил тему я,– а если лечить всё же надо – например, оперировать? Не будет же терапевт это делать сам? Тогда – кто и как за это платит, и – кто оплачивает лекарства? – Примерно две трети полученных денег терапевт разбросает тем специалистам, которым он доверяет – а доверяет он тем, о ком знает наверняка, что они умеют прекрасно работать. Среди них будут лекари всех специальностей. Они тоже заинтересованы в том, чтобы человек был здоров в противном случае они просто не в силах будут обеспечить всех своих клиентов, абсолютное большинство из которых они даже не знают в лицо. На счёт моего отца поступает оплата за поддержку нескольких миллионов людей а видел он несколько тысяч: тех, кого оперировал. Но – он тоже заинтересован в здоровье своих клиентов, поэтому регулярно рассылает тем терапевтам, которые избрали его для поддержки, описание своих взглядов, результаты исследований – чтобы у тех сформировалось корректное мнение о том, каким именно образом можно снизить статистику тех или иных хирургических вмешательств... В этом заинтересованы все – и он, и терапевты, и налогоплательщики... – А медики могут рассчитывать на что-либо сверх этих денег? На оплату лекарств, например? – Юридически – нет. Этически – они, пожалуй, даже обидятся, если им предложить,– пожала плечами Лин. На самом деле – бывает, конечно, что в районе эпидемия, а потому средств и людей остро не хватает. Тогда срабатывает система взаимной поддержки и там работают люди из других районов... Как и деньги, впрочем. Потом сочтутся. У них там между собой довольно сложная система взаимозачётов в таких случаях... Они продумывают свои финансовые отношения сами, заранее, и – так, чтобы методика не зависела от того, кто кому помогает – хоть лично, хоть финансами. Пока всё в порядке – у них вполне достаточно времени продумать эти отношения... Ну, а когда 'гром грянет' – система взаимоотношений уже давно известна, и они просто работают – вот и всё. Не боясь быть обойдёнными. Видимо, всё действительно глубоко продумано – я ни разу не слышала о каких-либо конфликтах, в том числе и финансовых... Ну, а оплата лекарств просто входит в те деньги, которые мы платим врачам. Они сами выбирают то, что нужно – и, сам понимаешь, совсем не заинтересованы завышать цены... Им нужно не потерять пациента, а для этого у него не должно быть проблем. По мере возможности. А чтобы он адекватно оценивал поведение врача – он должен быть достаточно образован сам. – А если пациент захочет сменить врача? – Нет проблем. Всякий пациент имеет право обращаться к любому врачу. Если это – терапевт, то вся сумма поступлений за медицинское обслуживание этого пациента впредь будет поступать именно к этому врачу. Остальные специалисты обычно остаются те же, но он может переопределить их по-своему... Если же пациент напрямую обращается к хирургу, например 'доля хирурга' впредь будет поступать именно к этому хирургу. – А как учитывается тот факт, что поддержка хронических больных требует гораздо больше денег? – Так за них и платят больше... – То есть – они платят больший налог? – Да нет...– Лин поморщилась.– Размер налога зависит от занятий человека, то бишь – от вида деятельности и степени связанного с ней риска. А расходы на его медицинское обслуживание – от его текущего состояния. Для всех нормальных людей коэффициент затрат равен 1, а если за человеком, например, числится какое-либо хроническое заболевание – этот коэффициент может быть равен и двум, и трём, и больше... Предельная величина не ограничена, но этот коэффициент устанавливает консилиум экспертов произвольно собранных по планете врачей, причём каждый из них изучает историю болезни и формирует свою точку зрения независимо от других. Потом система усредняет коэффициенты, выставленные экспертами, и выводит среднюю величину. Сумму налога по планете делим на сумму коэффициентов – так узнаём сумму затрат на 'нормальных' людей, то есть – на тех, кто имеет коэффициент затрат 1. Для остальных эта сумма просто умножается на их коэффициенты – вот и всё. – Тогда терапевт заинтересован набрать тех, у кого коэффициенты выше...заметил Том. – Не совсем так,– хмыкнул Джерри.– Если мне интересны экземпляры с запутанной психикой – так я именно таких и подбираю. У меня есть один подарок с коэффициентом 250... Это – моё хобби, моя научная деятельность, я специализируюсь именно по сложным случаям – потому, что они мне интересны. А вот те, кого больше интересует профилактика, чем клинические случаи – подберут стандартных, у которых проблем быть не должно. Часто бывает так, что, добившись присвоения нового коэффициента для своего пациента, врач пытается его передать кому-нибудь более опытному – для того и заявку на повышение коэффициента давал... – То есть, если я правильно понимаю – 'студент' может набрать народу попроще и жить спокойно, пока кто-то из них не заболеет – тогда он больного быстренько сплавляет кому-то поумнее – кто может лечить, а сам подыскивает новых...– Ухмыльнулся Том. – Почти...– Рассмеялся Джерри.– По крайней мере – не слишком далеко от истины. 'Студент' действительно набирает, кого попроще – ему ведь кормиться надо, а сложных он может пока и 'не потянуть'. Потом, спустя годы, он, может, и станет подбирать случаи посложнее... А пока – работает 'попкой': если кто-то заболевает так, что 'студент' опасается за свою репутацию – он просто мчится к учителю за помощью. Если тот может помочь сам – помогает, нет – зовёт следующего и так далее. Для пациента ведь всё равно, кто его в итоге вылечит. Ему важно, чтобы всё было сделано как следует. А это система обеспечивает. Учитель, кстати, тоже получает свой процент за поддержку учеников – по общим принципам распределения доходов, связанных с образованием... – А кто ещё кормится с налогов?– Полюбопытствовал я. – В эти 10-15% входят и представители в органах управления, и персонал обслуживания и развития системы, и службы безопасности – как внутренней, так и внешней; и образование... – А как оплачивается образование?– Ухватилась за своего конька Карина. – Так же, как и медицина. Только коэффициент выводится не по болезненности, а по потенциальной пользе обучаемого для общества.Улыбнулась Лин.– Собственно, и преподаватели будут подобраны ученику тем квалифицированнее, чем выше коэффициент его потенциальной полезности – они ведь обходятся дороже... – А как выводится этот коэффициент?– Живо поинтересовался Том, явно задавшись целью найти всё же 'прокол' в системе распределения финансов на Челле. – По оценкам...– улыбнулась Лин.– Если ребёнок 'слишком хорошо' занимается в школе... – Слишком хорошо – это как?– Не выдержал Том. – По вашей системе оценок – если средний балл выше 4.5,– пояснил Джерри. – ...то его постараются передать более сильным преподавателям. Коэффициент этот накапливается всю жизнь, поддерживается в системе и может быть использован, например, для оценки квалификации специалистов при подборе кадров. Хотя – именно в этом случае он вряд ли будет объективным...Продолжила челланка. – Согласен...– хмыкнул Томми. – Но для оценки перспективности обучения – это очень удобный коэффициент. Потому и успешно используется в образовании.– Заключила Лин. – Кстати, доход учителя только наполовину определяется вышеназванной суммой...– добавил Джерри.– Вторую половину он получит, когда его ученики подрастут и сами начнут платить налог на образование: половина налога будет тратится так, как в медицине, а вторая – делиться между теми, кого он считает своими учителями. – А как делиться?– Заинтересовался Том. – Как он сам распишет.– Хмыкнул Джерри.– Система представит ему список тех, кто его когда-либо учил – а он определит вес роли каждого в формировании его, как личности, как специалиста, как гражданина... 'По делам и воздаша'... – А если он намеренно кого-то обделит?– Поинтересовалась Карина. – Пусть это останется на его совести...– улыбнулся Джерри.– В крайнем случае, доход обделённого станет на одну-две десятых процента меньше... – Из 4%, затрачиваемых на образование,– проинформировала собравшихся 'представитель главного управления статистики',– на одного учителя приходится 2% непосредственно во время обучения и 2% – как процент с дохода учеников пожизненно. В итоге – в начале своей деятельности учитель имеет доход ниже среднего – для среднего ему нужно иметь одновременно 50 учеников, а у него их – не более тридцати, значит, его доход не превышает 60% среднего дохода на планете. Каждый год учитель выпускает 30-100 учеников. За 10 лет работы это – 300-1000, к концу жизни – 1200-50000. Ученик имеет в своём списке где-то десятка два-три учителей – значит, из этих 2% на каждого учителя в среднем приходится 0.1-0.06%. Отсюда следует, что средний доход учителя по процентам с дохода его учеников должен быть 72-5000% среднего дохода по планете. Плюс те 60%, которые он получает сразу, в процессе обучения – вот и выходит, что доход работающего учителя к концу жизни вряд ли может быть ниже 72+60=130% от среднего дохода на Челле. Даже если учесть, что около 30% этого дохода учитель вынужден тратить на поддержание учебного процесса, остаётся диапазон 91-3542%, что вполне прилично. ...Тем временем участники дискуссии успели добраться до берега моря и, удобно расположившись на песочке, принялись поглощать солнечные лучи. Интерес к теме постепенно затих, и на последние выкладки Лин все только согласно кивали с некоторой долей участливого понимания, граничащего с безразличием. – Кстати – следует отметить, что высшего образования в Земном понимании на Челле нет. После получения т. н. 'общего' образования, то есть – такого, имея которое, человек может быть полноправным гражданином, он предоставлен сам себе. К этому времени он уже умеет достаточно свободно общаться с системой и вправе сам искать нужные ему знания, знакомясь с лекциями или докладами тех научных работников, чьи темы его интересуют. – А живёт на что?– Поинтересовался Том. – Что-то скопил, что-то дали родители, понемногу начинает работать, может жить в долг – система всегда даст немного на питание, а кроме того – есть люди, добавляющие 'студентам' денег – чтобы те ни в чём не нуждались. Под процент с дохода. Это просто вид финансовой деятельности – они присматривают сообразительных студентов, подкармливают их, подыскивают им работу по интересам и кормятся с процента их дохода. Кстати – такое 'обустройство мыслителей' считается одним из самых прибыльных видов деятельности. – И 'мыслитель' сидит себе, учится – до бесконечности? – Если он имеет что сказать – он публикует свои работы или вступает в полемику... В процессе этого, если его деятельность кого-то интересует его 'коэффициент интеллекта' и 'коэффициент полезности' растут. – Каким образом?– Почти безразлично поинтересовался Том. – Если мне понравилась работа Гарри – я ему 'подброшу' 1-2 единички к коэффициенту полезности. Если я хочу отметить высокий уровень его работ добавлю что-нибудь к коэффициенту интеллекта... Когда так сделают все, кого интересует его деятельность – изменения этих коэффициентов станут заметны для него...– Щурясь на солнце, не менее вяло прокомментировала Лин. – Ха! Так ты ему сразу дашь все 100 – и он станет 'самым умным' на планете!– Том немного оживился, даже приподнялся на локте. – Не совсем так,– повернул голову Джерри.– А точнее – совсем наоборот: это его погубит. – То есть?– Заинтересовалась даже Вероника. – Если дашь сотню – ты сразу станешь самым щедрым из всех его 'оценщиков'. Все остальные мигом будут нормированы к этой сотне, и их вес упадёт. Повышает же эти коэффициенты не абсолютные цифры, а... коэффициент рассеянности, что ли... То есть – если один человек даст сто – это просто ничего, а вот если сто человек дадут по 1 – это уже очень неплохо. А если несколько тысяч дадут по 5-6 – считай, что твоя работа жутко актуальна, очень нужна и вообще – что ты – почти гений... – И можно лежать на солнышке, жрать мандарины и плевать в потолок...Закончил Томми тем же тоном мысль Джерри. Все рассмеялись. – И Через год-два стать последним из всех, чья деятельность может интересовать научную общественность...– саркастически заметила Лин. – Почему?– Заинтересовалась Карина. – Так ведь коэффициенты эти границ-то не имеют... Каждый набирает их в жизни, сколько может – как и денег... Как только кто-то перестаёт набирать – он сразу же начинает отставать от других, которые продолжают работать... Отставание происходит очень быстро и его очень трудно бывает восполнить... – Хто не йде вперед – той йде назад: сидячого стану немаї...Прокомментировал Джерри.– Иван Франко, кстати...– выждав паузу, добавил он. Все глубокомысленно промолчали. – Всё это как-то... слишком хорошо – и в системе, и в обществе...– Наконец заметил Том.– Одного я понять не могу – неужели до сих пор не нашлось негодяя, задавшегося целью всё это сломать? – Пока Бог миловал...– Улыбнулся Джерри.– А вообще – непонятно, зачем ему это. – А для самоутверждения... – Тогда он болен и нуждается в опеке психопатолога...– заметила Лин. – А вы можете быть уверены, что в вашем обществе таких людей нет? Или хотя бы в том, что вы всех их знаете?– Совершенно искренне удивилась Вероника. – Система построена так, чтобы никому не было необходимости пытаться её взломать.– Чётко, почти по слогам, начала Лин.– Если же кому-то это и придёт в голову – для этого существует защита. Как её тестируют и совершенствуют – отдельная тема, мы с Гарри уже как-то её обсуждали... Людей мы тоже воспитываем так, чтобы вести себя непорядочно им было несвойственно – потому, что с такими людьми приятнее общаться. Но, тем не менее, при определении системы общественных отношений всё сделано для того, чтобы вести себя непорядочно было просто невыгодно – потому, что иная система отношений будет способствовать возникновению негодяев. Таким образом, возможные огрехи системы воспитания мы можем просто не заметить... С одной стороны – это удобно: не сталкиваясь с грязью, жить легче. С другой – плохо, ибо, если эта грязь где-то поблизости всё же есть – хотелось бы заранее знать, где именно... Поэтому службы безопасности, бывает, устраивают что-то вроде 'проверок на вшивость' – это так называемый 'метод провокации'. Для человека искусственно создаётся ситуация, гораздо более провоцирующая его на проявление низменных качеств, чем его обыденная жизнь. Если он устоит – скорее всего, никогда и не узнает, что это была проверка. Если нет – полная видеозапись всех событий станет достоянием гласности. Дальше – суд и соответствующие последствия. При этом тот факт, что это была провокация, а не 'настоящее преступление', суд не интересует. – Ну, так это – лучший способ уничтожить неугодную тебе фигуру,– пожал плечами Том.– Человека можно просто заставить – есть масса способов... – Заставить как раз нельзя,– покачал головой Джерри.– Это должно быть не вымогательство, не шантаж, а именно – провокация. Игра на слабостях объекта с целью выявить эти слабости... Если же СБ применит 'силовые методы' – участники 'эксперимента' сами легко могут оказаться на скамье подсудимых. Судьи подвластны только закону – уровень власти подсудимого их не интересует... Даже наоборот – чем выше уровень власти, тем более строго будут оцениваться его действия... Так, халатность для уборщицы скорее всего, закончится штрафом. Для командора – лишением права работать в космоцентре... – Почему?– Удивился я.– Ведь его знания и умения, насколько я понял, практически уникальны. Собственно – реально его некем заменить... – 'Лицо, от деятельности которого напрямую зависят жизни других лиц, при доказанном обвинении в халатности теряет право заниматься этой деятельностью... В случае, если в результате халатности был причинён какой-либо ущерб – дополнительно предъявляются иски отдельно по каждому случаю имевшего место ущерба.' Том второй свода норм ответственности, норма 215.– Процитировала Лин. Беседа затихла. Море потихоньку шумело, солнышко грело, индейка в брюхе создавала ощущение благополучности, хотелось лежать, молчать, да слушать щебетание птиц. – Интересно, а как у вас обстоит дело с помощью семьям с детьми? Особенно, когда детей – куча?– Проявила вдруг интерес Вероника – видимо, уже посчитала, что, ежели кроме двоих имеющихся, они с Томми сегодня ночью 'сделали' ещё парочку, то это может оказаться туговато... – Расходы на содержание детей принимает на себя общество,– нехотя отвечала Линда.– Делается это 'вскладчину': все 'сбрасываются' по четверти облагаемого дохода, а затем эта сумма делится на всех детей – с учётом коэффициента перспективности в образовании. Для среднего челланина со средним ребёнком это практически ничего не меняет: что отдал, то и возьмёт. Для нашей семьи, конечно, цифра отъёма детских денег велика – мы по доходам входим в первую сотню на планете... Но – коэффициент перспективности у меня рос довольно быстро – спустя два года после начала обучения он уже был больше всех в нашей школе, а к моменту получения самостоятельности я уже 'вернула' почти все деньги. Родители их все отправили на мой счёт: они считали, что прокормить ребёнка как-нибудь сумеют и без общественной помощи. – У нас в семье было 12 детей,– повернул голову Джерри.– Мать занималась в основном детьми, хотя в юности неплохо писала. После четвёртого ребёнка писать почему-то расхотелось,– все понимающе улыбнулись,– а после двенадцатого она большую часть времени проводила с нами, гуляя по окрестным лесам. Обычно на эти прогулки собиралась компания всей округи: соседская детвора любила её и охотно принимала участие в наших вылазках. Мать прекрасно поёт, играет на...– Джерри запнулся,– ну, это что-то вроде вашей скрипки... Прекрасно знает психологию, особенно – детскую, помнит названия почти всего, что растёт в лесу... Так что – вылазки наши были весьма полезными и интересными. Когда пошли в школу – коэффициент перспективности у нас у всех быстро стал расти – благо, на сообразительность не жаловались... Фактически в нашей семье выплаты на содержание детей превышали доходы отца в 10-15 раз – грех жаловаться... – Насколько я знаю, на ребёнка с самым низким коэффициентом перспективности выплачивается сумма, достаточная для обеспечения неголодного существования при минимуме одежды. Остальное – проблемы родителей.– Добавила Лин. – Что-то у вас всё так скрупулёзно подсчитывается, что становится страшно – получается, что человек полностью несвободен от общества,– задумчиво проговорил Томми. – Почему?– Удивился Джерри. – Налоги плюс детские – итого почти половина дохода личности контролирует и перераспределяет общество... – Чем выше уровень общества, тем большую часть личного приходится считать общественным...– Пожал плечами Джерри.– Хотя – высокая доля перераспределяемых обществом доходов ещё не говорит о высоком уровне общества. – У вас, например, не меньше...– С улыбкой добавила Лин. – У нас – около 10-15%, остальное – наше.– Возразил Том. – У вас – небольшое государство, правительство которого для самосодержания промышляет международным туризмом, не имеет толком ни армии, ни служб государственной безопасности... Не вкладывает в науку, не поддерживает содержание и воспитание детей, большинство из которых имеют интеллектуальный уровень ниже среднего даже по Земным меркам... У вас платное медицинское обслуживание... Фактически – у вас просто нет общественного управления. Сожительство на общей территории – вот и всё.Возразила Лин. – Ну, у нас до 80-х годов тоже было 10-12% – а имели и детские, и бесплатное медицинское обслуживание, и бесплатное образование...– пытался похвастаться я. – Побойся Бога,– перевернулся на спину Джерри. Вы вообще никогда не видели сумм своих доходов... – То есть?– Изумился я. – Да очень просто,– ответила Лин,– ваша так называемая зарплата не имела ничего общего с созданными вами материальными ценностями. Реально она представляла собой 10-20% от объективной цены вашего труда. Фактически речь идёт о завуалированной чрезмерной эксплуатации – только и всего. У вас же государственная промышленность – чего ж вы хотите... – Ну, Америка вроде выкрутилась-таки: и эксплуатация меньше, и государство вроде бы существует... и действует...– попыталась вставить слово Карина.– Их 'Американская Мечта' о 'Рае на Земле' вроде как осуществилась... – Американская мечта? Каков же мечтатель...– пробормотал Джерри.– Мечта: набить желудок, и – чтобы ещё осталось. Мечта: тратить, сколько хочешь, и – чтобы ещё осталось. Желательно – чтобы много оставалось... Боже, как мелко... Мечта о 'рае' – о каком рае? Финансовом? Он даже в этом отношении неразумен. Просто там меньше доля государственной или крупной монополистической промышленности – значит, меньше неработающих и выброшенных денег, чем у вас. – Представь, что было бы, если бы на Земле вообще не было неработающих и выброшенных денег...– с тоской добавила Лин.– Темпы развития цивилизации выросли бы просто ошеломляюще... А так – вы... подобны толпе алчных безумцев, рвущих в полуразрушенном доме остатки одеяла друг у друга и разрывающих его в клочья. При этом речь не идёт не только о создании новых одеял или ремонте отопления – никому даже не приходит в голову просто прижаться потеснее друг к другу под одним – общим, хотя и старым, одеялом: каждый хочет непременно получить свой клочок, пусть совершенно бесполезный – им невозможно даже прикрыться, но – зато свой, собственный... – Вами правит алчь и грубая сила, неспособная к созиданию.– Джерри встал и подошёл к воде.– Всё, чего вы достигли – это не благодаря ей, а вопреки её стараниям,– продолжал он, пытаясь поднять ногой такой фонтан брызг, который мог бы основательно намочить развалившиеся на песке тела.– Если вы сумеете убить в себе алчь, убрать эту силу, это принуждение – у вас появится шанс действительно стать свободными – тогда вы сможете спокойно творить и созидать. А пока – у вас даже нет общественных систем с разумным началом – есть разные системы, с большим или меньшим количеством глупости, более или менее учитывающие интересы составляющих их алчущих скорпионов этим они, собственно, и различаются: от меры учёта интересов и зависит их выживаемость. Но – систем с разумным началом просто нет. Хотя – сделать их ничего не стоит: надо просто не бояться. Не бояться думать и не бояться делать. А у вас – если кто и выйдет в люди с таким предложением – все слушатели наверняка отклонят его – из страха быть обмишуренными. Смешно, но эта боязнь быть обманутыми мешает им видеть собственную выгоду... Ну, а некоторые забьют эту идею просто потому, чтобы её автор или кто-то другой не заработал больше их... Потому до сих пор и рвёте одеяло... – Посмотри на нас – мы такие же люди, у нас полностью совместимый генокод, мы можем иметь детей друг от друга,– продолжила, нехотя поднимаясь, Лин.Бор даже предпочёл вашу планету – она красива, а он – художник... Он любит землянку и она рожает ему детей. Так почему же вы всё время боитесь думать, считать, понимать? Зачем вы упиваетесь ажиотажем? И в еде, и в жизни, и в доходах, и в исследованиях... Это же просто глупо... Зачем вы кормите толпу мерзавцев, которая, крича о том, что она вами управляет, на самом деле пьянствует беспробудно и развратничает не в меру? Неужели в кормёжке этих лживых свиней вы видите своё предназначение? Они же смеются над вами, на словах уповая за какую-то, придуманную ими для вас, мораль, а на деле – бесцеремонно её попирая... – Например?– Не выдержал я. – Например – попытки принудительной установки моногамии предпринимаются у вас уже много веков, но приводят, естественно, только к вранью.– Заметил Джерри, помогая разомлевшей на солнце Карине подняться.– Причём, что характерно – более всех на словах ратуют за неё именно властьимущие правители да церковники, то есть – как раз те, кто на деле как раз менее всех её придерживается... Более того – никто в обществе не ведёт себя настолько разнуздано, как они: здесь и инцест, и педифилия, и насилование специально содержащихся для этих целей слепых девушек – полное сонмище грехов, ими же громогласно осуждаемых. – Да, мы признаём, что человек может не ограничиваться любовью только к одному себе подобному,– продолжила Лин,– поэтому о принудительном законодательном – ограничении численности семейного круга речь у нас не идёт: с Любовью действительно не спорят, хотя бы уже потому, что это бесполезно. Не говоря о том, что просто безнравственно... Но говорить о том, что эти ваши 'морализаторы' всё это,– Лин брезгливо передёрнула плечами,– делают 'от любви' – согласись, просто смешно. – Что может быть проще нормального общества, где отсутствует какая бы то ни было регламентация числа взрослых членов семьи, кроме взглядов самих её участников?– Пожал плечами Джерри, поднимая Веронику и увлекая обоих девчат в воду.– Если какие-либо взгляды общество никому не навязывает история сама выберет правильные: в таких семьях будет легче и проще жить, большинство довлеющих над вами сексуальных проблем там просто не появляются. В этих семьях лучше психологический климат, растут здоровые и уравновешенные дети. Со временем их просто станет большинство – вот и всё...– Джерри не смог продолжать: девчата в отместку за то, что он потревожил разморившую их после недавнего чревоугодия леность, погрузили его в воду. Нельзя сказать, что, пока ему хватало воздуха, он сильно сопротивлялся – но, просидев под водой почти минуту, сделал попытку вырваться. Вот тут-то и завязалась настоящая борьба между жаждущим воздуха бородачом и разыгравшимися не в меру нимфами... Закончилась она тем, что, наглотавшись всё же воды, Джерри встал и, подхватив отчаянно отбивающихся девчат под мышки, вытащил их на берег. – Собственно, правящие круги именно потому и навязывают невыполнимую мораль, чтобы человек, будучи не в состоянии её придерживаться, всегда чувствовал себя виноватым...– Отфыркавшись, продолжил он.– Тогда ими помыкать легче... даже будучи полным ничтожеством. Это чтобы управлять свободными – нужно быть великим. А у вас... – 'Жизнь идёт. Водку хлещут, как воду. Ни просвета – дожди за дождями. И вожди недовольны народом. И народ недоволен вождями'.– Со смешливой торжественностью продекламировала Лин. – 'Справедливости нет. И не будет. И, не ведая, что он творит, Каждый сам свою душу погубит. Свет задует. И дверь затворит'.– С ироничной улыбкой подытожил Джерри. – Чьё это?– Поинтересовался я. – Некто Ирина Моисеева, твоя соотечественница...– ухмыльнулась Лин. Недавно наткнулись. Неплохо сказано, а? – Да уж...– вынужден был согласиться я. – Хочешь ещё?– В озорных глазах Лин мелькнули искорки. – Хочу. – 'Ни одна личность не может быть умней народа, но может его обманывать'.Выдала она. – 'Ни одна личность не может быть сильней народа, но может его запугивать'.– Добавил Джерри. – 'Ни одна личность не может быть лучше народа, но может ему нравиться'.Торжественно провозгласила Лин. – 'Статистика – это наука о том, сколько всего приходилось бы на каждого человека, если бы всё делилось по справедливости'.– Рассмешив Лин, подытожил Джерри. – А это кто?– Поинтересовалась Карина. – Некто Константин Мелихан – тоже 'ваш'.– Усмехнулся челланин. – Знаешь, мы сначала думали, что цивилизация совсем безнадёжна.Призналась Лин.– Потом поняли, что она – 'на грани': в ней есть всё, чтобы продолжать развитие в любом направлении. – Проблема только в том, какое направление она выберет...– Хмыкнул Джерри. ...На этом очередная кассета закончилась. На вопрос, что там было дальше, Гарик махнул рукой – дескать, ничего интересного: дурачились просто. До вечера. Расходиться не хотелось, так что расстались, когда уже стемнело. Довольны все были неимоверно, отдохнули от души, да ещё хозяева нагрузили всех авоськами с мандаринами. 'Самое поганое,– говорил Гарик,– началось дома, когда мы с Кариной переглянулись и оба с сожалением вздохнули, понимая, что долго это продолжаться не может – всего через пару месяцев нам предстоит расстаться, чтобы больше не увидеть их никогда... Карина снова ревела в подушку 'перед сном', а я лежал, тупо созерцая потолок. Вот на такой ноте и закончился для нас этот праздник...' Глава 16: Командор. ...Как-то незаметно закончился март и постепенно вступил в свои права апрель. Теперь Линда стала появляться чаще: дела экспедиционные шли к концу, занимая не так уж много времени. По выходным мы обычно выбирались 'на природу' и целыми днями бродили по окрестным лесам да полям. Ей это нравилось. Прохладный весенний ветер трепал её вечно неприкрытые волосы, я называл её минингитчицей, а она, с удовольствием подставляя лицо ветру, тихо улыбалась. Карина предпочитала проводить время у Вероники. 'Там теплее',– говорил она. Я улыбался, понимая, что основная причина явно не в этом: просто там был Джерри... Пару раз они присоединялись к нам Джерри, вдохновлённый рассказами Линды о красотах средней полосы, решался променять на них свои любимые субтропики, чтобы 'немного остыть'. Тогда с нами бывала и Карина. Как-то раз довелось видеть даже командора. Наверное, никогда не забуду этот насквозь пронизывающий взгляд: как будто и тебя, и всю твою сущность насквозь видит. Чувствуешь себя мошкой под микроскопом, на препаратном стекле... В то же время – какого-либо ощущения ожидаемой от него опасности нет. Просто сразу как-то понимаешь, что врать, например, этому человеку и бессмысленно, и бесполезно. И скрывать от него что-то тоже. Поражает ощущение его силы... Собственно, появился он только раз чтобы забрать Лин: ей тогда стало не по себе, голова закружилась... Беременность, куча новых запахов, ветер, вид сверху на огромную долину всё это вместе должно было дать – и дало – головокружение. Она опустилась на траву, взяв голову руками, и сказала: – Мне плохо... кажется...– И буквально через секунду запищал талкер: оператор интересовался её состоянием. – Система не даст скрыться,– виновато улыбнулась она.– Всё, что со мной происходит – в том числе и в организме – у неё 'под колпаком'... И всякий раз, когда что-то, с её точки зрения, не так...– начала было объяснять Лин, но ей не дал договорить появившийся в небе флайер – небольшая, как мы говорим, 'тарелочка', которая, быстро приближаясь, тихо жужжала... Звук такой, как у полёта пчелы. – Этот флайер так и называется – 'пчёлка'.– Усмехнулась челланка. Зависнув ненадолго неподалёку и повернувшись несколько раз вокруг своей оси – как бы оглядываясь, тарелочка опустилась на землю. Из неё выбрался – подумать только – сам командор и почти бегом направился к нам. Кивнув мне, как будто старому знакомому, он наклонился над Линдой. – Всё в порядке,– побелевшими губами шепнула она.– Просто голова закружилась...– Командор огляделся вокруг, как бы оценивая обстановку. Взглянул на её талкер, что-то там нажал, посмотрел... – Пульс почти нормальный, но наполнение слабое...– Произнёс он каким-то таким голосом, каким у нас в фильмах принято имитировать озарение свыше.Сердце не болит? – Нет... – Ладно... Полежи пока...– Он вынул из нагрудного кармана какую-то пластинку, напоминающую визитку, и пристроил её потерпевшей под левой грудью. – Ну, как?– Спросила она, когда он принялся рассматривать изображение на 'визитке'. Он только удовлетворённо кивнул. После непродолжительной беседы по талкеру – по-видимому, чтобы успокоить врача – он обратился ко мне: – Вы назад пойдёте пешком или отправить Вас в Ваш пассер? – А Вы говорите по-русски?– Удивился я. – А Вы думали, что Ваши друзья среди нас – исключение?– Усмехнулся он.Или – что у меня не нашлось для этого свободной ночи? – Бессмысленно изучать планету, не изучая её языков,– с трудом улыбнувшись, прокомментировала Лин. Судя по реакции командора – это было одно из его любимых изречений. – Ну, так как – пешком или в пассер?– Повторил он свой вопрос. – Вы знаете...– Я нерешительно помялся на месте,– мне бы не хотелось оставлять её в такой ситуации...– Лин улыбнулась: – Ты говоришь так, будто оставляешь меня в лесу одну... – Понимаю,– вздохнул командор,– эта девчонка и тут всем головы вскружила... И где ты только взялась на мою голову,– снова вздохнул он и осторожно, как будто опасаясь своей огромной ручищи, потрепал её по волосам. Лин как-то измучено, но довольно и благодарно улыбалась, по-кошачьи подставляя свою голову для поглаживания. – Ладно. Делаем так: я вас обоих отправляю к Вам домой,– сказал, обращаясь ко мне, командор.– Туда же отправлю и Джерри – сами и разбирайтесь. Нужен будет врач – не стесняйтесь вызвать Сейлу: она сейчас не здесь только потому, что в момент объявления тревоги я был в шлюзе, а она – у себя в комнате.– С этими словами он осторожно поднял Лин и легко понёс её к тарелке, кивком головы пригласив меня следовать за ним. Дальше всё было до обидного просто – буквально возле входа был пассер, куда мы и направились. Я даже ничего не сумел рассмотреть! Увидев мою раздосадованную физиономию, командор только понимающе улыбнулся. – Ну, что – стоять можешь?– Поинтересовался он у Лин. – Да... Кажется... Неуверенно пробормотала она, сползая с кресла, образованного его ручищами. Меня совершенно поразило, какой он огромный даже в пассер входил, пригнувшись. Лин встала на ноги и, пошатнувшись, обхватила меня за шею: – Вот так вроде могу,– попыталась сыронизировать она. – Вот и прекрасно,– улыбнулся 'начальник'. Выйдя из пассера, он протянул руку и набрал на панели код: – Отправляйтесь и ждите Джерри. А я, с вашего позволения, своими делами займусь...– Двери захлопнулись, едва он успел выдернуть руку. Через секунду мы выходили у меня дома. Лин уже немного оклемалась, но меня не отпускала: – Я так себя чувствую увереннее,– с виноватой улыбкой объясняла она. Не успел я довести её до кресла, как дверцы пассера снова распахнулись и оттуда вылетел встревоженный Джерри: – Где она? – Вот,– немного испуганно пробормотал я – столько энергии было в его движениях, что возникало желание посторониться, чтобы не быть им сметённым, точно ураганом. За ним выскочила Карина. – Что с ней?– Тихо спросила она. – Господи, да всё в порядке! Что вы все так переполошились! Даже начальство вызвали!– Возмутился я.– Беременной девке плохо стало – так переполох устроили на всю Галактику!– Мой возмущённый тон слегка умерил их пыл, озабоченность и тревога на физиономиях сменились облегчением и улыбкой. – Да это всё Караентенкит, будь он неладен,– отмахнулся Джерри, уже держа руку Лин в своей и вручную, не доверяя приборам, прощупывая пульс.– Дал по общей связи сообщение, что у неё,– он кивнул на 'потерпевшую',– почти совсем пропал пульс... в смысле – давление... причём – на поверхности планеты, вдали от магистралей и скоплений людей... В принципе, это может означать смерть – вот он и расшумелся... О твоём присутствии он, разумеется, не подозревал,– ухмыльнулся в мой адрес Челланин.– Ну, а командор как раз был в шлюзе, устраивался в кресле флайера. Понятно, что он тут же по общей и ответил, что вылетает лично. Мне уже не было особого смысла шевелиться – с берега моря до пассера Вероники мне было добираться дольше, чем ему – до вас... Ну, 'пчёлка' – машина умная, она всегда транслирует на базу всё, что происходит с вышедшими из неё людьми, если они находятся в пределах видимости... Когда я услышал, что он даже предлагает тебе выбор, то понял, что ничего особо серьёзного у вас не произошло. А когда он сам понёс Лин, даже не прибегая к услугам аварийной эвакуации – я уже совершенно успокоился и побежал к пассеру. Сообщение от командора принял уже на ходу. Кстати, надо сказать, что Карина у тебя тоже неплохо бегает – я впопыхах совсем забыл о ней, а она влетела за мной в пассер раньше, чем я успел набрать код...– Явно довольный этим, улыбнулся ей Джерри. – Ну, как именно ты 'совершенно успокоился', мы видели, когда ты из пассера вылетал,– махнула рукой постепенно оживающая Лин. Все заулыбались: мы – многозначительно, Джерри – смущённо. – Ей бы выпить чего-нибудь...– Оглянулась кругом Карина. – Так надо ж было пару цитрусов прихватить,– съязвил я. – Ладно, щас исправимся...– Джерри, видимо, удовлетворённый прощупыванием, отпустил, наконец, руку подруги и, на ходу застёгивая рубашку, пошёл к пассеру. Через пару минут он принёс кувшин с соком и несколько мандаринов. – Выбирай,– выгрузив всё это на стол, констатировал он. Лин выбрала сок. Карина быстро вытащила из серванта бокалы – видимо, дабы не бегать за посудой на кухню. – Аскорбиновая кислота в таких случаях спасает лучше всего,удовлетворённо причмокнув, произнесла челланка, ставя опустевший бокал на стол и по-колхозному, смачно, вытирая губы рукавом. 'Наверное, в этом деле все беременные одинаковы',– с тёплой улыбкой подумал я, вспоминая, как пару дней назад кормил Карину клубникой: наевшись, она утёрлась точно таким же способом. И это – при её помешанности на 'интеллигентности'... Я украдкой взглянул на неё – она стыдливо улыбалась. 'Помнит, шельма...'ухмыльнулся я. Джерри тем временем очистил по мандарину и вручил каждой: – Примите для лечения... А вам – для профилактики...– прокомментировал он. Девчата с удовольствием впились в мякоть. – Ну, вот мы снова и собрались.– Удовлетворённо откинулся в кресле челланин.– О чём нынче философствовать будем? – А тебя тянет пофилософствовать?– Удивилась Лин. – Да как тебе сказать... Скорее – просто привычка: каждый раз, как мы собираемся, дело обычно кончается философскими беседами,– хмыкнул в бороду он. – Тогда давайте поговорим... о Любви – вполне нейтральная тема,предложила Карина. – И, главное – не философская!– Иронично развёл руками Джереми. – Не цепляйся...– Улыбнулась Лин.– О любви – так о любви...– Она скопировала его движение,– надо же о чём-то поговорить... – Сложно говорить о возможности зарождения этого чувства в обществе, члены которого даже толком не умеют общаться...– Вздохнул Джерри.– Да и учиться не очень-то хотят... – То есть?– Вскинул брови я. – Понимаешь... Обычно люди, общаясь, подсознательно ожидают какого-то удовлетворения от общения. Понятно, что их надежды не всегда сбываются, и тогда вместо удовлетворения общение порождает проблемы. Когда, общаясь с конкретным человеком, они получают больше удовлетворения, чем проблем они, разумеется, подсознательно тянутся к нему, хотят с ним общаться. Если же это общение порождает, напротив, больше проблем, чем удовлетворения они стараемся этого человека избегать. И это нормально, так как есть такое понятие, как 'эксплуатация общением' – своего рода психологический вампиризм – когда человек, общаясь, старается извлечь как можно больше удовольствия для себя, нисколько не интересуясь удовлетворением собеседника. Или даже вообще – стараясь, по мере возможности, этого удовольствия собеседнику не доставлять. Тогда собеседник начинает его избегать настолько активно, насколько ему позволяют это делать обстоятельства и уровень его интеллигентности. Косвенно это должно обучать паразитирующую личность задуматься и об удовлетворении собеседника. Если паразитация была случайной – обучение происходит быстро и вся история, если и будет вспоминаться в будущем, то – лишь как досадное недоразумение. Если же паразитация была сознательной... То тут начинается игра интересов... Своего рода торги, в процессе которых вампир постепенно учится давать собеседнику ровно столько, сколько достаточно, чтобы тот не разрывал отношений и не проявлял слишком явно своего неудовольствия. Именно – достаточно. Но – не больше. Упаси Боже, чтобы он бескорыстно это самое удовлетворение кому-то доставил! Это – торгаши. Я подчеркну: не торговцы, в смысле – люди, занимающиеся торговлей. Именно торгаши – люди, любящие торговаться. Они не могут Любить. То есть – они могут любить, как вещь, как деньги, как уют, достаток... – Ну, если любовь подразумевает корысть – какая же это Любовь...Задумчиво вставила Карина. – Они не только не могут Любить бескорыстно – они не понимают, считают неполноценными тех, кто имеет 'такой недостаток'. Это – типичные паразиты. Или 'вампиры' – называй, как хочешь. Суть – та же... И проявляется это, конечно, не только в общении... Это – стиль их жизни, их жизненные ценности... Это больные люди. И болезнь их вряд ли излечима... По крайней мере, мне неизвестен ни один метод... Разве что – 'не заболевать'... А беда вашего общества – в том, что слишком многие больны этой болезнью... Слишком многие ведут себя так – стараются дать собеседникам, партнёрам, окружающим – ничуть не больше, чем достаточно. Достаточно для того, чтобы их не избегали, чтобы иметь возможность при случае брать – средства, удовлетворение, власть – всё, что удастся. И, по возможности – целиком, без остатка. Или – столько, 'сколько возможно унести', а потом приходить ещё и ещё... Сама мысль, что можно видеть удовольствие в том, чтобы что-то давать, даже не приходит им в голову... А, будучи высказанной в их присутствии, кажется им абсолютно абсурдной, вызывает полное недоумение и часто просто поднимается ими на смех. Потому-то система, именуемая вашим обществом, и нестабильна – ибо как может быть стабильной система, состоящая большей частью из потенциальных акцепторов? Стабильность системы обеспечивается балансом между донорами и акцепторами... А у вас с донорами... ох, туговато...– С тоской уставился в окно челланин. – Ну, а при дисбалансе в сторону акцепторов неизбежно возникает напряжённость, неустойчивость. Отсюда – раздоры, революции, войны...Продолжила за него Лин. – Ну, в последнее время появилась масса пацифистских движений... Борьба за мир стала далеко не последней темой, интересующей землян...– робко попытался оправдываться я. – Как всегда – боретесь не с причиной, а со следствием... – Не понял? – Война внутри вас – вот война, которая должна вас беспокоить... Та, что вне вас – это только следствие... далёкое следствие... Просто отголосок...– Вздохнула Лин. – Кстати... В свете обсуждаемого не вызывает удивления, что в нашем обществе практически невозможны немоногамные браки.– Нерешительно произнесла Карина.– При такой концентрации акцепторов удивительно, что ещё существуют хотя бы моногамные... – Больная тема для землян, как я понимаю...– Вздохнул Джерри. Все только заулыбались в ответ. – Помнится, меня долго поражали пристрастия ваших правителей регламентировать половую жизнь своих подданных...– Чуть погодя вспомнила Лин.– Я тогда долго не могла понять, зачем они пытаются не только определить общие правила взаимоотношений между полами в обществе, но и чуть ли не расписать, как именно надлежит этим заниматься в семье... При этом те правила, что они пытались навязывать, были совершенно глупыми, необоснованными и бессмысленными, если только не исходить из того, что целью их введения было – смешно сказать – повышение озабоченности членов общества этим вопросом. Когда эта мысль меня впервые посетила, она показалась мне настолько нелепой, что я даже прибежала советоваться к Джерри... – И что же сказал Магистр?– Поинтересовался я. – Они там как раз о чём-то беседовали с командором... Я влетела со своей идеей, как школьница... Ну, послушали они меня, потом этак с улыбкой переглянулись, и командор, ласково погладив 'школьницу' по головке, произнёс: 'Во всём этом самое смешное, девочка, что на самом деле именно так оно всё и есть.'– Я была просто ошарашена: 'Как? Неужели? Да не может этого быть!'.– 'Может, может...',– успокаивал командор. А Джерри только улыбался... – А у вас это вообще никак не регламентируется?– Поинтересовалась Карина. – У нас никакие правила поведения, никакие взгляды прежде всего не навязываются: если не найдёшь зоны (считай – страны), законы которой тебе подходят – ищи единомышленников и создавай собственную: никто тебе мешать не станет, пока ты не начнёшь надоедать другим. – Помню, помню...– Поспешил вставить я, дабы не дать уйти от темы. – Ну, а что касается сексуального воспитания – то считается нормальным, когда система ничего не навязывает воспитуемому, а просто информирует его – как можно шире и подробнее – о том, что и чем обычно кончается. Для умных этого обычно достаточно – им ведь необязательно совершать собственные ошибки... Иные, конечно, пытаются всё на своей шкуре перепробовать – но таких не слишком много. По крайней мере, процент лиц, ведущих беспорядочную половую жизнь, у нас меньше...– она задумалась,– раз в шестьдесят, наверное... И процент этот потихоньку снижается... Хотя специально для этого мы никаких действий не предпринимаем... – Собственно, у их правителей проблема ведь не в том, чтобы образовать население, а в том, чтобы не дать населению достичь уровня правителей... Что непросто, ибо многие уже имеют более высокий уровень...– Глядя за окно, добавил Джерри. – И что же с ними делают?– Поинтересовалась Карина. – С кем? – С теми, кто уже имеет более высокий уровень? – Пока это не бросается в глаза – ничего... – А когда бросается? – Истребляют...– Вздохнул Челланин.– Причём этим занимались практически все ничтожества, дорвавшиеся до власти...– ...На какое-то время в комнате повисла гнетущая тишина. – Кстати, как там насчёт правил, предназначенных для повышения сексуальной озабоченности общества?– Предпринял я попытку вернуть разговор в старое русло. – Ну, правила эти весьма экзотичны, но совершенно однотипны для всех правящих ничтожеств. И пропагандируют они, в основном, воздержание; то есть – то, чему сами эти ничтожества никогда не следовали... – А воздержание вредно? – Как сказать...– Вымолвил Джерри.– Человеческий организм – штука сложная, довольно устойчивая и очень многофункциональная... Он многое может и от многого может отказаться... на какое-то время... Понятно, что, когда человек одержим великой идеей, он забывает не только об эросе, но и о том, чтобы есть, пить, спать... Только ведь это не может продолжаться долго: организм в конце концов взбунтуется и о себе напомнит – тогда и начинается: мимоходом прикорнул на кушетке, мимоходом выпил стакан воды, мимоходом уничтожил пирожок, мимоходом удовлетворил беднягу Эроса... Понятно, что вечно так быть не может, ибо в конце концов появятся проблемы и с желудком, и с кишечником, и с головой, и с Эросом – очень уж они все не любят, когда их удовлетворяют мимоходом... – Ну, а законопослушный землянин, похоже, одержим идеей просто так взять и довести себя до истощения, до озабоченности... Зачем? Ради чего?– Пожала плечами Лин. – А если не с кем? – Это мы не обсуждаем,– улыбнулась Челланка.– Это – серьёзная проблема, которую 'в корне' не может решить ни одно общество – разве только помочь немного, как это делается на Челле... Решать же эту проблему всегда будет сама личность – и я думаю, что проблема эта никогда не будет простой... – Мы говорим об ограничениях, дополнительно навязываемых обществом этой личности, которая, будучи едва-едва способна справиться с естественной проблемой, оказывается абсолютно неспособной противостоять давлению так называемой 'общественной морали' и, в конце концов, окончательно запутавшись, начинает действовать ей вопреки, назло... Чем в итоге загоняет себя в такую яму, из которой сама уже не может выбраться... Бывает, что это не удаётся сделать и при помощи психиатра...– Развёл руками Джерри. – В особенно тяжёлом положении находятся люди, либо не имеющие собственного сексуального опыта – подростки, например; либо – настолько законопослушные, что не смеют противопоставить собственный опыт общественной 'морали', общепринятой точке зрения...– Задумчиво произнесла Лин.– Когда существует такая, искусственно созданная, путаница в умах, когда в сексуальную жизнь пытаются ввести жёсткое разграничение на 'правильно' и 'неправильно' – подростки, не в силах разобраться в этом нагромождении, окончательно запутываются и сами этот клубок распутать уже не могут. – Они-то и хотят любить друг друга, да вот беда: не знают, как.Улыбнулся бородач. – А рассказать о своих проблемах кому-то из взрослых – обычно боятся, потому что, как правило, из личного опыта знают, что от вмешательства взрослых не следует ждать ничего хорошего...– Добавила Карина. – А те, которым повезло и они могут рассчитывать на помощь ближайшего окружения, тоже не решаются рассказать о своих проблемах – чаще просто потому, что, опять-таки, просто не знают, как это сделать...– продолжил Джереми.– В итоге – вся эта тема в их воображении обрастает такой огромной массой всяких страхов и иллюзорных проблем, что сама возможность обсуждения всего этого с кем-либо вызывает чуть ли не священный ужас... – В то время, как единственным опасным местом в сексуальных отношениях было, есть и будет неосторожность и поспешность в выборе партнёров – точно так же, как неосторожность и поспешность при выборе друзей: и то, и другое чревато неприятностями в будущем...– Вздохнула Лин. – И то, и другое обычно является следствием чрезмерной простоты... Простите – пожалуй, точнее – примитивности мышления личности... Что, в свою очередь, может быть защитной реакцией организма на неспособность решить навязываемую ей проблему, разобравшись в ней до конца... Тогда личность примитивизирует понимание проблемы, создавая у себя иллюзию, что она разрешима на таком – более примитивном – уровне. Потом за эту иллюзию приходится расплачиваться. Нередко – очень дорого. – Что ж – недаром говорят, что 'самый лучший учитель – жизнь'. Вот только сетуют, что слишком дорого, дескать, берёт за уроки...– Вздохнула Карина. Все заулыбались. – Есть, правда, и другая крайность: чрезмерная требовательность к окружающим... Тогда человек просто остаётся один...– Добавила Лин. И неизвестно ещё, что хуже... – И как же развиваются сексуальные взгляды личности в условиях отсутствия регламентации?– Поинтересовался я. – Благополучно...– Не обратив внимания на мою иронию, развёл руками челланин.– Благодаря тому, что каждый имеет доступ ко всей информации соответствующего уровня... А когда человек может получить всё, что хочет ажиотажа не бывает... Следовательно, не должно быть и озабоченных... Проблема решается очень просто: полная информированность и отсутствие навязываемых выводов. Ибо выводы homo sapiens предпочитает всегда делать сам, не доверяясь никому другому... – В принципе, у нас ведь тоже можно так...– Пожала плечами Карина. – В отдельно взятой семье – можно. В кругу близких семей – тоже. А вот в обществе в целом – не выйдет. – Почему? – А правители не допустят.– Улыбнулась Лин.– Им ведь нужна ваша озабоченность, не забывай... Потому и навязывают невыполнимую мораль... Когда человек понимает, что его поведение не соответствует, да и не может соответствовать общепринятым нормам морали – он инстинктивно чувствует себя виноватым. А постоянное чувство вины обычно подавляет желание проявлять недовольство – чтобы не высовываться, не быть на виду – чтобы никто не сказал: 'смотрите на него – он ведёт себя аморально!'. Этот страх парализует личность, делая из неё раба. Что, в общем-то, и нужно правителям. – Иногда это, правда, вызывает протест – что-то вроде истерики мышонка, которого кошка загнала в угол.– заметил Джереми.– И тогда мышонок может истерично броситься на кошку, а индивид – выступить против правителя. Обычно с этим индивидом несложно расправиться: как правило, достаточно даже голословного заявления о его 'аморальности', чтобы его вес в обществе упал во много раз... – А если это заявление ещё и подтвердить фактами,– улыбнулась Лин,– то беднягу можно вообще упрятать за решётку... За аморальное поведение... Боже, чушь-то какая... – Нешто и такое бывает?– Изумился я. – Бывает, бывает...– Кивнул бородач.– Линда раскопала один особо интересный случай, когда фотографа посадили 'за распространение порнографии'. И знаешь, что за открытки он продавал? – Ну? – Отпечатки с некоторых кадров официально принятого фильма, который шёл во всех кинотеатрах и отнюдь не считался порнографическим. Просто там эти кадры не были центральными и не бросались в глаза... – И что же там было? – Две подружки, прогуливающиеся по пляжу – страшно подумать – без бюстгальтера... – Видимо, не захотел поделился выручкой...– Заметил я. – Видимо...– Вздохнул Джерри. Мы замолчали. За окном уже сгустились сумерки и в комнате было практически темно. Я потянулся было к выключателю, но Карина меня остановила: – Не надо...– попросила она. – Почему? – Сейчас...– она вытащила из шкафа старую стеариновую свечку.– Так, по-моему, лучше... – По-моему, тоже.– Поддержала её Лин. Подружки с улыбкой переглянулись. – Собственно, основной задачей сексуального воспитания я бы назвал формирование умения выбирать, устанавливать контакт, налаживать и поддерживать отношения...– Задумчиво произнёс челланин.– Собственно формирование умения дружить и любить: с одной стороны, и не доверяясь первому же встречному, совершенно неизвестному тебе человеку, а с другой не настолько боясь ошибиться, чтобы этот страх мог парализовать весь процесс... Если человек уже имеет обо всём этом представление – ему достаточно просто влюбиться, и всё у него получится... – И получается?– Поинтересовался я. – По-моему – вполне,– улыбнулся он. – Я ведь тебе о себе рассказывала...– улыбнулась Лин.– По-моему – вполне классический пример... – То есть – классика, когда вас трое?– Улыбнулся я. – Нет. Классика – это, когда все в семье, в группе, в кругу общения любят друг друга, поддерживают друг друга, заботятся друг о друге, стараются помочь... Боятся потерять... Это и есть классический пример... – А что может быть поводом, скажем, для разрыва отношений? – Ну, не знаю... Наверное, игнорирование кем-то одним интересов другого... Или – других... Действие вопреки этим интересам... Или – поступки, совершенно непонятные, необъяснимые для другого... или – для других... – А новые партнёры? – Партнёры?– Линда на секунду задумалась.– Может быть, конечно... Если их менять, как перчатки, или – если выбирать таких, что у второй половины волосы дыбом встанут... Если я понимаю, что он,– она кивнула на Джерри,нашёл в своей новой подруге – значит, я его пока понимаю... Если же я этого не понимаю – значит, я уже не понимаю его... – И как – пока понимаешь?– Расплылась в улыбке Карина, обняв Джерри сзади за шею. – Вполне...– Улыбнулась челланка.– Впрочем, мы с Джерри – особый случай: меня сейчас устраивает всё, что угодно – лишь бы он был со мной... – А его?– Пытаясь заглянуть Джерри в лицо, поинтересовалась Карина. – Меня – тоже,– улыбнулся Челланин. – А вообще? – А вообще... Вообще круг общения не принято менять слишком резко и слишком часто. И, по крайней мере, этого явно не следует делать вопреки интересам и представлениям уже сложившегося круга... Если хочешь, чтобы тебя понимали... – То есть? – То есть, если есть такая группа, претендующая на положение семейной... Как, например, Джерри, Бобби и я... То, если у кого-то из нас вдруг складываются близкие отношения ещё с кем бы то ни было ещё, то этот... 'новенький'... я так понимаю, должен быть познакомлен с остальными, то есть – введён в наш круг. Или 'представлен', как у вас говорят. И сексуальные отношения могут возникнуть, я так думаю, только в случае отсутствия каких-либо возражений у всех остальных... – То есть, если никто не выскажет возражений... – Хм...– Улыбнулась челланка,– скажем лучше так: если все так или иначе продемонстрируют одобрение. – То есть – оценка человека по числу его партнёров у нас как-то не принята...– Пробасил Джереми.– Нелогично это вроде, и как-то... глупо даже. А вот по неразумности, неосторожности, поспешности их подбора и замены – это да. Согласись, что такая оценка более логична... – А как у вас относятся к случайным связям – в путешествии, на отдыхе? Или – просто на улице встретил – и голова закружилась?– Блеснула глазами Карина. – С умом...– рассмеялся челланин.– А вообще – настороженно, конечно... Если голова действительно закружилась – это бывает... Раз в жизни, наверное... Ну – может, два или три... А когда голова кружится постоянно это уже больше напоминает флюгер на ветру...– развёл руками он.– Впрочем бывают и исключения... – Например?– Шепнула Карина. – Например – от этой девушки я не смогу, наверное, отказаться, даже если она будет иметь нового поклонника ежедневно...– вздохнул бородач. Линда улыбнулась – тепло так, и, дотянувшись до его пальцев, тихонько сжала их. – А как насчёт венерических заболеваний? – Лечатся...– Улыбнулся Джерри.– Заодно и пациент умнеет... Обычно.Добавил он, вызвав короткие смешки присутствующих. – А СПИД?– Не унималась Карина. – СПИД? Ну, есть вещи и пострашнее СПИДа... – Например? – Только за время нашей экспедиции мы обнаружили на Земле более двух десятков неизвестных землянам вирусов, смертельно опасных для человека...Задумчиво произнесла Лин.– Сейчас все их штаммы активно изучаются на Челле – мы ведь почти наверняка принесём с собой что-нибудь, несмотря на карантины... Вы же против них сегодня совершенно беззащитны. Они все, поголовно, совершенно невосприимчивы к применяющимся у вас антибиотикам... Вирусы вообще настолько быстро мутируют, что найденные против них химические препараты буквально за несколько лет теряют свой первоначальный эффект и спасением может быть только имуносистема человека, которую вы уже с полстолетия активно дезинформируете... – Чем?– Удивилась Карина. – Да массовым и бездумным применением антибиотиков...– Вздохнула Лин. – А вы? – У нас подобные вещи применяются только в экстраординарных случаях... – То есть? – То есть – когда есть явная угроза для жизни, например... И то – все факты применения подобных препаратов фиксируются в системе, и в конце концов 'залечившийся' может получить рекомендацию не заводить детей... – Почему? – А чтобы эта дезинформация не наследовалась...– Лин удивлённо взглянула на собеседницу: дескать, сама не понимаешь, что ли...– Я даже здесь ни разу не применяла ничего подобного, хотя для экспедиционных условий это допускается... – Что именно? – Применение сильнодействующих препаратов. Считается, что заболевание здесь может само по себе нести большую угрозу, чем дезинформация имуносистемы... – Так почему не применяла? Или не болела ни разу? – Да нет – пару раз даже больше недели провалялась...– Лин улыбнулась, вспоминая.– Сейла тогда так интересно колебалась: вводить или не вводить... – Ну, и? – Так и не решилась... – Почему? – Так ведь рожать мне ещё...– С недоумением проговорила Лин.– Вот она и колебалась – понимая, что не только моя имуносистема дезинформирована будет, но и моих детей... – А если бы ты умерла?– Не отставала Лин. – Так вот именно поэтому она и колебалась.– Улыбнулась её настойчивости челланка.– С одной стороны – моя жизнь, умноженная на относительно невысокую вероятность смерти, с другой – имунозащищённость моих детей. Это как раз та самая дилемма, которую любой грамотный врач решает много раз практически всю свою жизнь...– Мы помолчали. – Кстати, о чём мы говорили?– Наморщила лоб челланка. – О мутациях вирусов.– Вспомнил я. – Да... именно... Ну, и плюс к тому – резкие изменения экологического баланса планеты, вызванное вашим 'хозяйствованием'... Варварское уничтожение и тропических лесов, и Сибирской Тайги... Практически полное исчезновение тех видов животных и растений, которые в результате лишаются своей среды обитания... Всё это активизирует мутации вирусов: будучи вынуждены бороться за своё выживание, они ищут новые среды обитания. Одним из вариантов такой среды для многих из них становится организм человека, для них – самого распространённого на Земле объекта питания... – Бррр...– Передёрнула плечами Карина. – Хоть 'Бррр...', хоть не 'Бррр...', а – факт.– Философски улыбнулась челланка.– Ну, и – кроме того, вы так активно занимаетесь разработкой бактериологического оружия... Настолько сильно это ремесло было развито разве что на Фиесте... – Ну, плохо, конечно... Но ведь пока не применяем же...– Попытался оправдываться я. – Извини, дорогуша,– резко возразила Лин,– ты ведь не будешь, надеюсь, возражать, что в подлунном мире нет ничего абсолютного – абсолютной дезинфекции, абсолютной неподкупности, абсолютной разумности, абсолютно надёжной системы защиты, наконец... – Не буду,– согласился я. – Вот и получается, что источником новых штаммов могут быть ваши исследовательские лаборатории – даже если этот штамм, не будучи взят на вооружение, никогда не будет запущен в массовое производство... – М-да...– Теперь уже передёрнул плечами я. – А ты говоришь – СПИД...– Вздохнула челланка. – У нас одно время модной была мысль о том, что СПИД, дескать, стоит на страже морали...– Вспомнила Карина.– 'Теперь мораль правит миром!'торжествовали тогда наши морализаторы... – Да не мораль правит миром, а Любовь...– Вздохнул Джерри.– Не в американском, разумеется, смысле... – Когда вы любите... людей, любите... жизнь; когда вы ставите эту Любовь превыше всего и судите по этой Любви, а не по страху – поступить не так, сделать что-то не так – тогда застой, именуемый вами 'моралью', исчезает...– Тихо сказала Лин.– И тогда вы начинаете приближаться к Истине... – Мы оперируем неопределёнными понятиями,– возразил я. – Например?– Поинтересовался Джерри. – Например – Любовь. – Воистину...– Вздохнула челланка.– Любовь – это жизнь, это – дар Божий. Пользуйтесь им, пока он есть; берегите его, храните его, цените его, взращивайте его, лелейте... Не топчите его ногами, не поступайтесь Любовью ради меркантильных идей, не поступайте вопреки Любви из меркантильных соображений! Не наполняйте сердца ваши понятиями рассудка, ибо понятия эти чужды Любви... Что может рассудок? Его удел – миг... Как может он понять Любовь, суть которой – Вечность? – Вечность?– Вскинул брови я.– По-моему, не так уж часто это длится хотя бы жизнь... – Я же сказала: Любовь – это дар Божий. Подарок, понимаешь? Это чувство... Я бы сказала – это 'ощущение любви'... просто на какое-то время даётся двуногим свыше, дабы могли они узнать, что в мире и такое есть, что оно бывает, и – каково оно... Чтоб знали, к чему стоит стремиться... Чтоб учились Любить, наконец! Не подменяя это понятие достатком, уютом, удобством, привычкой или просто сексуальным удовлетворением, которое есть всего лишь орудие в руках людей, а значит – приносит обычно лишь тот результат, ради которого используется... Что общего может быть между лопатой и цветком? Лишь то, что лопату можно использовать, выращивая этот цветок. А можно и обойтись. Используют же просто потому, что так проще и удобнее. Но – как можно их сравнивать? И – зачем? – Понимаю... – А вы постоянно пытаетесь подчинить Любовь рассудку... Вы пытаетесь наполнить сердца ваши понятиями рассудка, из-за чего они становятся пустыми и выжидающими. Именно рассудок жаждет, ревнует, завидует, держит, разрушает... Именно из-за этого вы не любите – просто, ради самой Любви; вы, скорее, молите, чтобы вас любили... Вы даёте – ради того, чтобы получить; а это есть 'щедрость' рассудка, а не сердца. Рассудок стремится к определённости, к безопасности; так может ли Любовь определяться рассудком? Да как вообще может рассудок, суть которого – время, охватить своими понятиями Любовь, суть которой – Вечность? – Извини... Вот тут – опять не понял... – Что ж непонятного-то? Все понятия рассудка применимы только по отношению к какому-либо времени и месту; к конкретным условиям, в которых они могут быть верны. Меняются условия – меняется и понятия. Любовь же безотносительна... – Не скажи: когда сильно меняются условия, меняется и любовь... – Меняется не Любовь – меняются ваши понятия, суждения, ваши представления о ней. Следовательно, и ваши действия, ваши поступки... Любовь... Да знаете ли вы, что такое Любовь? Как можно держать... да и удержать... облако... в позолоченной клетке... А вы позволяете себе рассуждать, размышлять о Любви... А ведь мысль неизменно отрицает Любовь – мысль основана на памяти, а память – это не Любовь... Мысль неизбежно порождает чувства собственности, обладания, которые сознательно или подсознательно формируют ревность. А где есть ревность – там уже нет Любви... – Увы – для большинства землян ревность – это показатель любви...– грустно сказала Карина. – Увы...– В тон ей вздохнула Лин. – Глупо пытаться объяснить Любовь...– Вздохнул Джерри.– Ибо, на самом деле, мысль – величайшая помеха для Любви... – Трудно спорить...– Вздохнул в ответ и я.– Но... что же делать? Как жить – здесь, в этом мире, сейчас, сегодня? С его дикими понятиями и заблуждениями... – Учитесь...– Пожала плечами Челланка.– Учитесь жить, учитесь Любить – ибо для того и дана вам жизнь... Ищите Истину, ибо она доступна всем, кого не поработила леность мысли... – Легко сказать – 'учитесь любить'... А как? – Ну, не знаю... Да и как я могу советовать тем, кого до конца не понимаю? По крайней мере – хотя бы не пытайтесь использовать чью-то Любовь к вам для извлечения каких-либо благ земных: это же просто глупо, не говоря уже о том, что преступно и безнравственно в принципе. Обидно и больно, когда вечное разменивается на хлеб насущный; на то, что будет употреблено или просто выброшено сейчас же или завтра... – А ведь порой приходится...– Вздохнул я.– И тогда особенно горько бывает осознавать, что поступаешь не так, как должен...– Челланка округлила глаза и покачала головой. Затем медленно, по слогам произнесла: – Запомни: здесь, в этом мире, ты никому ничего не должен. Просто поддерживай то, что нравится тебе – если хочешь. И – противься тому, что не нравится тебе – если можешь. И не морочь себе и другим голову 'ура-патриотизмом'... – Не слишком ли просто? Кому-то вообще ничего не надо – и он живёт, как растение... А кто-то бьётся головой о стену, пытаясь улучшить мир... – А надо ли его улучшать?– Улыбнулся Джерри. – Не знаю... Мне почему-то кажется, что не помешает... Но – как посмотрю, сколько сил и энергии люди тратят на козни, на вырывания у соратников лишнего куска хлеба – начинаю понимать, что говорить с ними о нравственности, о Любви, о вечном – по меньшей мере, наивно и глупо... – Странно устроены люди: кто-то молится о хлебе насущном, кто-то – о счастье для всех: даром, и – чтоб никто не ушёл обиженным... А иной – о бутылке водки или о новом лимузине...– Ухмыльнулась Карина. – Так ведь о человеке как раз удобнее всего судить именно по тому, об чём он хлопочет...– Саркастически ухмыльнулся Джерри.– Именно это наиболее красноречиво его и характеризует. – Мда... Пожалуй...– Пробормотал я. – Почему 'пожалуй'?– Удивился Челланин.– Это и вполне точно, и широко используется... – Да нет, я просто... Знаешь, когда кругом все говорят на белое 'чёрное', нормальный человек просто может сойти с ума... – '100 000 000 леммингов не могут ошибаться!' – так, что ли?– Рассмеялась Линда.– Земной синдром... Я здесь тоже чувствую себя не совсем нормальной... Как будто пытаешься говорить с шакалами о том, как прекрасен закат... – По-моему, нужно просто быть Личностью – спокойной, здравомыслящей и уравновешенной; не принадлежащей ни к расе, ни к стране, ни к идеологии... Только тогда в мире может восторжествовать здравомыслие...– Вздохнул Джерри.– Что касается меня, то, что бы ни говорили вокруг миллионы людей я знаю, кто я есть, и буду идти своим путём. – Куда?– Безразлично поинтересовался я. – К Истине.– Улыбнулся Челланин. – А ты знаешь, куда надо идти? Знаешь Путь к Истине?– Ухмыльнулся я. – Хм... Может, и знаю... А может – и нет: Время покажет... Время – оно многому судия... Я ищу – значит, когда-нибудь найду. Все, кто ищут найдут. Только – в разное Время. И придут туда разными путями. Кому-то для этого нужен год, кому-то – жизнь... А кому-то – Вечность... Последние не найдут. Но не потому, что им не дано; а потому, что не успеют: жизни не хватит. – Как найдёшь – скажи... Мы тогда за тобой пойдём, по проторённой дорожке...– Улыбнулась Карина. – Не выйдет...– Развёл руками Джерри. – Почему?– Удивилась Карина. – Да потому, что у каждого – свой путь. И, как только вы отправляетесь за кем-то – вы теряете путь к Истине. Тот самый – свой, единственный... А чужая колея – не выведет... Путь к Истине долог и тернист... Здесь не бывает гладких, укатанных дорог: все они – мираж, и ведут 'не туда'... – То есть – если всё 'слишком хорошо'...– Начал было я, – ...значит, где-то уже свернул 'не туда'!– Рассмеялась Линда. – А как узнать, что идёшь 'туда'?– Съязвил я. Челланин задумался. – Говорят, что 'Истина разрушает печаль и несчастья мира'...– наконец задумчиво произнёс он.– Так вот... Если твои деяния, поступки, твоя жизнь... так или иначе способствуют... 'разрушению печали и несчастий мира' – я так думаю, что ты, похоже, идёшь туда...– С лукавой искоркой в глазах закончил он. – Это не так просто...– попытался возражать я. – Куда уж проще-то?– удивился челланин. – Да я не в смысле понимания... Я – в смысле... хватит ли сил... Быть добродетельным... в этом мире... – Хм...– Линда снисходительно погладила меня по голове – осторожно так, как будто ершистого ёжика: – А тебе для этого нужно напрягаться? – А это неестественно?– Продолжал с обидой ершиться я. – Видишь ли...– Джерри, пытаясь скрыть ухмылку, почесал в затылке,– Дело в том, что... там, где есть усилие – отсутствует добродетель... Добродетель – она ведь не знает усилия... – Ну, не знаю... Нас как-то учили... бороться за идеалы... – Хм...– Ухмыльнулся челланин.– А без борьбы – никак? – А ведь Идеалы – вещь жестокая...– Задумчиво произнесла Лин.– Сколько невинной крови в борьбе за них пролито... – Я понимаю... Но ведь не может жить человек так, чтобы ни во что не верить? – ...Идеалы, вера, идеология, догмы – препятствуют действию...– вздохнул Джерри.– Они связывают вас по рукам и ногам, заставляя действовать даже не в соответствии с требованиями рассудка... А говорить здесь о Любви просто смешно... Идолопоклонничество сплошное... Нет одного идола – будут поклоняться другому... Не станет и этого – будут поклоняться идее... Придумают целую идеологию, регламентирующую их жизнь от 'А' до 'Я'... – Так оно, в общем-то, и есть...– Вздохнул я.– Вот только, чем критиковать-то... лучше просто скажи, куда идти... если знаешь, конечно...– попробовал уколоть его я.– Узнав хоть что-то, уже имеешь какую-то надежду... – Истина не даёт надежды – она даёт понимание...– Не дав мне закончить, безразлично покачал головой Джерри.– И потом – я ведь говорил, что у каждого свой путь... Судьбу не перехитришь... – Тут... на днях... три благочестивых эгоиста посетили меня...ухмыльнулась Лин.– Часа два говорили... О том, о сём... Слова всё вроде правильные, только какие-то... лакированные, что ли... Наконец разобралась: они будут... с улыбкой, с совершенно искренним убеждением... говорить о чём угодно – чтобы угодить собеседнику, который им зачем-то нужен... Или – если просто хотят добиться его расположения... Если они хотят слыть порядочными – они будут изо всех сил стараться таковыми казаться... Если они хотят выглядеть патриотами – они будут изо всех сил стараться казаться ими... Если им хочется, чтобы все считали их добросердечными – они разыграют и такую комедию... Чтобы показаться приятным собеседником, 'интеллигентным человеком' – будут лебезить перед тем, кого ненавидят... Но – беда в том, что они всегда будут только 'выглядеть', 'слыть', 'казаться'... Лицемерить... Им никогда даже в голову не придёт таковыми стать – зачем?... – По моему, это едва ли не наибольшее зло в нашем обществе... Я даже не представляю, как его победить...– Вздохнул я. – А ты думаешь, что это вообще возможно... в принципе?– Вскинул брови Джерри. – Что именно? – Победить зло? – Ну, мы вроде бы только об этом и говорим... По крайней мере, разве не к этому стоит стремиться?– Удивился я. – Увы... Придётся тебя разочаровать: на самом деле... Зло нельзя победить...– вздохнул челланин.– Ибо борьба с ним – и есть жизнь...произнёс он совсем тихо. В комнате стало настолько тихо, что слышно было жужжание проснувшейся между рамами окна мухи. – Ты так думаешь?– Наконец осторожно спросил я. – Боюсь, что я это уже просто понимаю...– вздохнул он. – П-поясни!– С требовательностью истинного собутыльника заявил я. – Видишь ли...– Улыбнулся он,– мы ведь говорили как-то о том, что мир этот представляет собой ясли для двуногих? – Не спорю. Здравая идея.– Кивнул я. – А раз так, то зло в нём должно быть. По определению. Как щука в озере нужна, чтоб карась не дремал... – Так ведь мы вроде как не караси? Можем ведь и побороть... – Не можем. По определению. Мы, люди, должны научиться бороться хотя бы с тем злом, которое сами порождаем... То бишь – с тем, что внутри нас... И дай Бог, чтоб мы с этим до конца разобрались и справились... – А неужели ему не надо, чтобы мы ликвидировали здесь зло совсем? – Нет. Ему не надо, чтоб побороли... Здесь... Надо – чтоб научились бороться... Чтоб умели это делать... Там... – Тяжело в ученьи?... – Примерно... Ибо – 'что могут добрые – кроме того, чему их обучили злые?'... – Оригинально... Так что же – бороться здесь со злом никому не надо – так, что ли? Достаточно просто учиться... – Почему же...– Усмехнулся челланин.– Надо. – Кому? – Нам.– Просто ответил он. Я обескураженно замолк. – Интересно, а зачем ему всё это надо?– Задумчиво произнесла Карина. – Что именно?– Поинтересовался бородач. – Да вот это... всё... – Это всё – чтобы воспитывать двуногих... Для этой невинной цели пришлось построить такую громадную систему...– Ухмыльнулся Джереми.– Изумительно построена, кстати... По крайней мере, у меня она вызывает восхищение... Особенно, если убрать из неё человека... который только всё портит...улыбнулся он.– По крайней мере – всё то, что делают двуногие, мне нравится куда меньше... – Тогда зачем в ней нужен... Человек? – А Человек понадобился в ней для того... чтобы выполнить то, что не по силам Творцу... И, когда он не выполняет эту роль... потому, что не понимает её или... не хочет понимать – бывает больно... – Кому? – Тому, кто понимает...– усмехнулся бородач. – А... Что не по силам Творцу?– Нерешительно поинтересовалась Карина. – А ты как думаешь?– Улыбнулся ей Джерри. – Ну, не знаю...– смутилась она. – А ты?– Бородач повернулся ко мне. – Как знать...– Пожал плечами я.– Может, абсолютно совершенная система... Уже не может дальше развиваться и... – Теплее, теплее... – должна остановиться в своём развитии... Хм... Парадокс: чтобы система могла развиваться, она должна... включать в себя элементы, способные на ошибку... Так? – Хм...– Наклонил голову челланин.– В общем, и это тоже... А вообще подумай об этом на досуге...– Загадочно улыбнулся он. – Что ж – 'Жизнь – это борьба', как сказал однажды Карл Маркс,– заметила Карина. – И ведь был прав...– Развёл руками Джерри. – А как же тогда Библия? Призывающая искоренять зло?– Попытался спровоцировать его я. – Так искореняйте. Ибо – для того вы и здесь. Просто не надейтесь увидеть конец – вы ведь не для того боретесь со злом, чтобы увидеть его кончину и успокоиться? Чтобы дождаться того момента, когда затихнет борьба, закончится жизнь? Кстати, что касается библии... Мне очень нравится ваша трактовка, что, дескать, это сделано свыше, а потому она просто содержит истину в виде догмы и, следовательно, неоспорима и священна... – Боже, какая чушь...– Вздохнула Лин. – Ну, это декларирует церковь. Почему – догадаться нетрудно. Раз уж люди склонны к поклонению, так надо им найти объект... Вот и нашли...– Пожал плечами я. – Нет, я как раз не собираюсь оспаривать, что это может быть сделано свыше – как не собираюсь отрицать и то, что вообще всё в этом мире сделано свыше...– заметил Джереми.– Просто, если это и является откровением, то сделано это не для того, чтобы рекламировать истину, как это делаете вы... Пропагандировать истину бесполезно уже хотя бы потому, что двуногие недоверчивы... Я бы на его месте... сделал бы это, например, для того, чтобы заставить двуногих... сомневаться, думать, искать истину... А для этого источник как раз и должен быть противоречив... – Так он и противоречив...– заметил я. – Что естественно.– Пожал плечами Челланин.– Ибо сама книга не упала с неба, а была написана людьми. Причём – по-видимому, разными. Я понимаю, что им могли прийти в голову схожие мысли – в виде озарения свыше, но я отрицаю саму возможность того, что эти люди изложат их на бумаге непротиворечиво: они их обязательно переврут, каждый – в силу своего понимания... Но – я так понимаю, что Творцу именно это, в частности, и нужно было... По крайней мере – двуногие получили лишний повод поспорить, подумать, пошевелить извилинами... – Ну, обсуждать логику Творца... – Вполне возможно, ибо Человек сделан 'по образу и подобию'... Труднее обсуждать его знания – они имеют просто иную структуру, иную понятийную базу... А принципы целесообразности в рамках этого мира как раз вполне естественны и понятны... – А Любовь?– Карина затуманенным взором смотрела сквозь Джерри.– А как можно понять и объяснить Любовь? Любовь Творца ко всему сущему и обычную земную Любовь человека к человеку? – Понять и объяснить можно то, что подвластно твоему пониманию...Вздохнул челланин.– Я считаю, что Любовь не есть продукт нашего разума... если, конечно, речь не идёт об обычном половом инстинкте и его следствиях... Это – нечто, даваемое свыше, чтобы двуногий получил какое-то представление о качественных характеристиках этого 'нечто'... Потом, по завершении земной жизни... он получит возможность понять и переосмыслить всё это. И то, к каким выводам он придёт – как раз и является целью этого процесса воспитания, этих 'яслей для двуногих'... Чтобы он мог оценить чужие чувства к нему – он должен сам хотя бы раз испытать подобное... Только после этого он начинает понимать, и уровень этого понимания зависит уже от его умственного развития... Кстати, земляне совершенно безобразно обращаются с чужими чувствами...– Обречённо вздохнул Джерри. -...Чувства Человека, который любит тебя,– задумчиво произнесла челланка,это как ветка Маоры...– она смутилась, запнулась,– ну, скажем – яблони... или персика... Когда на улице Весна – на ней распускаются цветы... Потом первые нежные листочки... Летом она радостно шелестит уже окрепшей листвой... Осенью – приносит плоды. И так повторяется каждый год... Разумеется, 'весна', 'лето', 'осень' – понятия относительные... Любящий, заботливый садовник всегда оборвёт лишнюю завязь, думающий – укрепит ветку, чтобы она не обломилась под тяжестью плодов... У жадного и невнимательного она в урожайный год обломится. И после этого ничего сделать будет уже нельзя: можно её подвязывать, лечить, укреплять – если всё это будет сделано вовремя и правильно – ветка, скорее всего, не умрёт. Но – такой, какой она была с самого начала – она уже не будет. Никогда. Даже шелест листвы уже будет не весёлым и жизнерадостным, как у молодого, цветущего дерева, а каким-то жалким и вымученным, как улыбка тяжелобольного или заунывная песня заброшенного всеми инвалида... бродяги... дряхлеющего старика...– Лин задумчиво глядела в окно.– Человек, которого любят, в чём-то подобен садовнику. По крайней мере – то, какой станет эта любовь в самом ближайшем будущем – в немалой степени зависит от него. У любящего и умного – будет цвести на радость обоим, у жадного и глупого – всё это вскоре рухнет... И он будет лить слёзы и уговаривать, пытаясь убедить в том, что он-де 'не хотел', он 'не думал' или 'и представить не мог, что так получится'... Как будто Любовь можно вернуть силой убеждения или неопровержимостью логических доказательств...– Лин улыбнулась.– Попробуй убедить мотылька, которого ты спугнул, снова вернуться на цветок... А 'хотеть', 'думать', 'представлять' – надо было во время цветения... Или, по крайней мере – до того, как ветка обломилась... Пока изменения ещё были обратимыми... хотя бы частично... – Но... Ведь это полная зависимость...– Задумчиво произнесла Карина. – От чего зависимость?– Удивилась Лин. – От ветки... – Ну, знаешь... Если ты хочешь получить какой-то результат – вырастить цветок, собрать урожай, спеть песню – то как ты можешь быть независимым от всего этого? – Разумеется... Просто у нас тут сейчас независимость – очень модная тема... Все исстрадались от полной зависимости и хотят полной независимости...– Ухмыльнулся я. – Полная независимость?– Вскинул брови Джерри.– Это есть неимовернейшая глупость, ибо неизбежно ведёт к необходимости натурального хозяйства. Жить в обществе и быть свободным от него невозможно. – Может только тиран.– Одновременно с ним закончила фразу Карина. – Не может. Как раз он – не может, ибо совершенно не в состоянии сам себя обеспечить.– Развела руками Линда.– Даже – физиологически, материально. Для удовлетворения же его имперских амбиций ему вообще нужен весь мир... Как же он может не зависеть от того, без чего не может обойтись? – Кстати, именно чувство неполноценности, вызываемое неприятным и неприемлемым для него ощущением зависимости, большей частью и делает из заурядного негодяя отпетого тирана...– Вздохнул челланин.– Власть всегда была одним из самых тяжёлых испытаний для двуногих,– немного погодя, задумчиво продолжил он.– Поэтому предоставление власти и является хорошим способом для оценки личности – всяк начинает вести себя в соответствии с тем, чего он стоит... Человек нормальный сможет понять тех, кто от него теперь зависит, представить себя на их месте и сохранить с ними нормальные отношения... Человек порочный – не сумеет справиться с пороками, для развития которых у него теперь появилось столько возможностей... Человек, страдающий комплексом неполноценности по отношению к каким-либо качествам подвластных ему людей – начинает унижать их, заставляя так или иначе, явно или неявно признавать своё ничтожество... по сравнению с ним – столь великим, просто величайшим...– Джерри ухмыльнулся,– ничтожеством. – Кстати,– грустно улыбнулась Лин,– весьма интересное наблюдение: землянин, настрадавшись вволю от унижений, как только сам получает власть, начинает теперь унижать тех, кто от него зависит, как бы сознательно или подсознательно мстя, почему-то – им, не сделавшим ему ничего плохого, за свои былые унижения. Быть выше этого он, видимо, просто не может. Даже в любви... – То есть? – Понимаешь... Любовь к тебе... делает человека в известной степени беззащитным перед тобой, даёт тебе власть над ним... Вы, Земляне, не умеете обращаться с этой властью и с этой беззащитностью – вы пытаетесь обязательно 'что-то с этого поиметь'. А, если 'не получается поиметь что-то существенное' – так 'хоть покомандовать'... Странно, но вы почему-то считаете себя выше его... И неспособность любящего вас 'достойно' ответить вам, дать отпор – почему-то считаете его недостатком, его слабостью. Вы путаете его беззащитность, точнее – нежелание, неспособность защищаться от вас – со слабостью. Подумать только: считать слабостью способность Любить! Недостатком – считать Любовь... – Ну, я бы не стал так обо всех...– нерешительно попробовал защищаться я. – Я, разумеется, не могу утверждать, что так поведут себя все.Согласилась Лин.– Но – увы: я не видела ни одного обратного случая. Если видел – скажи, где и когда. Мы тоже хотим посмотреть. А пока у нас впечатление такое, что практически все взаимоотношения в вашем обществе основаны на унижении... Именно – не на подчинении, а на унижении, так как вы, похоже, совершенно не умеете подчинять, не унижая... И всякий мелкий человечишко, выбившись в начальнички, тут же начинает орать на подчинённых, выдвигая им совершенно дикие, неразумные требования и отчитывая за невыполнение этих требований... – Впечатление такое,– ухмыльнулся Джерри,– что он просто осознаёт, что не тянет на то место, которое занимает, и потому унижает подчинённых, просто инстинктивно не давая им раскрыть рот, подсознательно панически боясь того, что они могут сказать. А так – они его боятся... точнее – боятся быть униженными и предпочитают не связываться. Он своего добился!... – Пример совершенно потрясающий: ученик – причём неплохой ученик, действительно пошедший в некоторых областях знаний заметно дальше своего учителя, вдруг оказывается в таком положении, что судьба и благополучие учителя от него зависят. При этом у них всегда были вполне нормальные отношения, и учитель, обращаясь к нему, резонно рассчитывал на помощь ученика... Дальше рассказывать?– Насмешливо улыбалась челланка. – Догадываюсь...– Буркнул я. – В общих чертах – догадываешься. Но – вот ведь что характерно: примерно за полгода до этого этот самый ученик приезжал к этому самому учителю ему было трудно, ему нужен был совет и поддержка... Он получил всё, что хотел – и, совершенно удовлетворённый, уехал. Теперь же... В душе его нашлось место только пренебрежению: вот ведь он добился, а учитель – нет. Даже просить у него вынужден... Тут-то гордынюшка его и обуяла... Вообще гордыня у вас один из самых распространённых пороков... Не гордость – с этим как раз встречаться практически не приходится, а именно – гордыня... И – зависть... Абсолютно чёрная, всепоглощающая зависть: почему ему больше дано, чем мне; почему он начальник и может унижать других, а я – не могу; почему, наконец, судьба более благосклонна к нему, чем ко мне – а я ведь такой умный, такой начитанный, такой уникальный... – Строго говоря – каждый человек уникален... Тем и интересен для других... Если не глуп...– Вздохнул Джерри.– На Земле я деградирую постепенно... Теряю чувствительность... Те пороки, с которыми у нас принято бороться в детском возрасте, чтобы личность могла избавиться от них к совершеннолетию, у вас распространены среди взрослого населения повсеместно; и, что особенно прискорбно – им у вас в большей мере подвержены люди, облечённые властью... И общество почему-то совершенно неспособно избавляться от этих порочных властолюбцев... – Хм... Интересно, а как?– Попытался съязвить я. – Человек, находящийся у власти, должен лишаться этой власти после первого же неадекватного действия или бездействия... Эта неадекватность однозначно свидетельствует о непригодности данного человека к дальнейшему использованию в роли властьимущего – вне зависимости от того, является эта неадекватность следствием недалёкости или является сознательной... Точно так же он должен лишаться власти, если будет уличён вообще в любом поведении, не соответствующем условиям предоставления этой власти... Здесь речь идёт уже просто об элементарном несоблюдении условий договора...Пожала плечами Лин.– А у вас этого не происходит. Практически никогда. У вас вообще как-то приятно путать власть с безнаказанностью,– девушка даже как бы сама удивилась своему внезапному открытию,– уровень власти у вас чаще всего понимают, как уровень безнаказанности...– Она задумалась.– Да, пожалуй... Действительно: чем больше он может безнаказанно нарушать закон, тем с большим почтением к нему относятся такие же, как он сам... Тем большим уровнем власти, они считают, он наделён... Уму непостижимо! – Воистину...– Задумчиво вымолвил Джерри, как бы переваривая только что услышанное.– Похоже, что так оно и есть... По крайней мере, объём безнаказанно совершаемых правонарушений... – Действительно резко растёт по мере роста уровня власти нарушающих!– С каким-то даже изумлением почти выкрикнула Лин.– Вот ведь системка-то... Страшно... – А у вас?– Возможно, просто чтобы перевести разговор на другую тему, поинтересовался я. – Да что ты заладил – 'у нас', 'у вас'...– Совсем по-земному отреагировала Лин.– У нас это всё в детском садике проходят... Чтоб потом всю жизнь с ними не маяться... – С кем – с ними?– Надо же мне как-то поддержать разговор... – Да с депутатами вашими... Необразованными... Которые чаще всего сами толком не понимают, о чём говорят... – Ну, проблема образования в обществе...– Начал было я, но Лин перебила: – Да решаема она... Если захотеть, конечно... Когда Ал начинал строить у нас систему, ему тоже сложно было – что ни выдвиженец, то – крикун или просто авантюрист... – Ну, и что он придумал?– Лин задумалась. – Представителем населения в органах государственной власти может быть каждый, кому люди готовы отдать свои голоса...– Наконец начала она вещать, постоянно к чему-то прислушиваясь – как бы в режиме синхроперевода.Обязательным условием выдвижения представителя... Или – депутата, если хотите... является... либо наличие у него необходимого уровня образования, либо наличие достаточно высокого уровня сообразительности, чтобы получить это образование в достаточно короткий срок. В любом случае – к моменту вступления в права представитель должен иметь необходимый для этого уровень знаний, а когда он его получил – раньше или только что – значения не имеет. Возможность получить образование должна быть бесплатной. Место получения образования – по выбору обучаемого... – Это она цитирует выступление Ала на первом 'большом сеансе' – тогда его транслировали все средства связи и все могли переслать ему вопросы, на которые он отвечал... Что-то вроде 'всепланетной пресс-конференции'...Пояснил Джерри. – В депутаты не должны попадать люди алчные, властолюбивые, либо обладающие иными опасными пороками. Это должны обеспечивать сами избиратели. В своих же интересах. Всякий волен отдать свой голос кому-либо или не отдать никому – это его право.– Продолжала Лин.– Если человек ошибся в выборе представителя – он вправе в любой момент изменить своё решение, сообщив имя своего нового представителя либо отказавшись от представителя вообще. – Все эти положения действуют, кстати, и по сей день.– Добавил Джереми. – Но ведь... Получается, что вы должны быстро обучить законодателя, если его выберут? Но ведь это же нереально...– Засопротивлялась Карина. – Представители не являются законодателями. Они не создают законы – они только выражают мнение тех, чьи интересы они представляют. И присматривают за соблюдением законов. Если обнаруживают несоответствие – инициируют процесс разбирательства. Но разбираться будут не они, а профессионалы, которых этому учили. Они же будут присматривать и за разбирательством, и, если что-то, с их точки зрения, снова будет не так – инициируют более тонкий и сложный процесс разбирательства, уже с участием спецслужб, так как здесь речь уже идёт о подозрении в антигосударственной деятельности. У вас эту функцию иногда выполняют журналисты, но выполняют они её не всегда, и – не всегда корректно, ибо это – не их прямая обязанность, для них это просто – возможность заработать на сенсации... А здесь человек выполняет свои прямые обязанности – обязанности представителя, и ему это нравится – для этого он туда и шёл. За что ему, собственно, и платят... – А законодательная власть? – Правом инициировать процесс принятия нового закона обладает каждый. Инициатор должен подготовить описание нового закона, формулировку (если сумеет), цель принятия закона – например, описание ситуации, которую этот закон должен будет устранять, и отослать это всё в законодательный орган той территории, на которой этот закон должен, по его мнению, действовать. Там текст 'причёсывается' юристами – создаётся нормальный, однозначный, легкочитаемый вариант, который окончательно согласовывается с инициатором... На предмет того, не исказилась ли суть... Если автор не сумел или не захотел сформулировать собственно текст закона – это тоже за него сделают. – Хотя – я лично считаю нормальным, когда автор сам находит себе по нраву юриста и вместе с ним готовит проект.– Вставил Джерри. – Готовый проект рассылается всем представителям и те, ознакомившись с ним, принимают решение. Каждый, разумеется, голосует полным списком голосов своих избирателей. В результате всего этого закон либо будет принят, либо нет. Закон считается однозначно принятым, если за него отдано более 75% голосов. Не принят – менее 60. В пределах этих 15% решение принимает правитель. Лично. – А кто этот человек и как туда попадают?– Поинтересовалась Карина. – Основные критерии при оценке правителя – ум, порядочность, жизненный опыт. Всё знать, разумеется, невозможно – но, чем больше он будет знать сам, тем лучше. В таких вопросах, как методология управления, построение эффективных систем управления – он должен разбираюсь лучше, чем кто-либо. Чаще всего туда попадают люди из системщиков. В любом случае – это высокий профессионал, в любом случае – его квалификацию признаёт всё окружение и ему все доверяют. Без этого его не признают и он не займёт этого места. – И надолго он его занимает?– Блеснула глазами моя подруга. – Хоть на всю жизнь.– Пожал плечами бородач.– Вот только... Больше десяти-пятнадцати лет никто не выдерживает: сам он устаёт, а вокруг подрастает молодая поросль... Тяжело управлять теми, кто соображает быстрее тебя... Они и уходят... – На пенсию? – Нет.– Широко улыбнулся челланин.– В консультационный совет. Без разрешения этого органа ни одно серьёзное изменение произведено не будет. То есть – молодёжь вроде бы и правит, но 'наломать дров' ей не дадут: чуть что не так – право запрета консультационным советом любого решения никто оспорить не посмеет. – А это не мешает работать? Не тормозит сам процесс принятия решений?Карина, похоже, всерьёз заинтересовалась структурой политической власти на Челле. – Консультационный совет всегда в курсе всего, что происходит в правительственных верхах. Это естественно: ведь там везде работают их ученики и воспитанники, они их и информируют... Поэтому, когда готовое решение уже оформлено в виде проекта и требуется только согласие консультационного совета – это минутное дело: проголосовали, и всё... – А если случается так, что проект... каким-то чудом выплывает вдруг, неожиданно? – Юридически консультационный совет должен одобрить либо отвергнуть проект в течение суток с момента его представления. В особо сложных случаях, когда необходимо привлекать экспертов из других структур – срок может быть увеличен до 10 суток. – И часто так бывает? – Не знаю...– Пожала плечами челланка.– Не помню ни одного случая... Обычно они вообще укладываются в полчаса, да и то – только потому, что закон требует, чтобы каждый член совета непосредственно перед принятием решения лично прочёл текст – вне зависимости от того, насколько он имел возможность ознакомиться с ним ранее. – Признаться, Челланская система организации власти мне кажется вполне разумной...– Пробасил Джерри.– По крайней мере, случайный человек туда попасть не может – это совершенно исключено... – Элита?– Насмешливо поинтересовалась Карина. – Да, если хочешь...– Пожал плечами бородач.– По крайней мере, это лучше, чем алчущие неучи... – Классовость пропагандируешь?– Улыбнулся я. – При чём здесь классовость?– Брови у челланина поползли вверх.– С чего это ты взял? Там есть выходцы абсолютно из любых слоёв населения... – Наиболее хваткие? – Наиболее сообразительные, умные, образованные... Понимаешь, на каждом этапе жизни у человека есть кто-то, играющий роль воспитателя, учителя, наставника... И если этот кто-то видит, что его подопечный подаёт надежды действительно целостной личности, озабоченной проблемами цивилизации в целом – он всегда постарается пристроить его дальше – чтобы тот получил более широкое и полное образование, более основательные и глубокие знания, жизненный опыт... Это начинается с детского сада и продолжается всю жизнь. Каждый старается подсадить наверх того, кто будет править более умно, более объективно... Кто же захочет выдвигать продажного судью? Чтобы завтра тяжбу у тебя выиграл не тот, кто прав, а тот, кто богаче тебя? – А подсадить того, кто мне потом будет способствовать?– Попробовал съязвить я.– Или сумеет тебя хорошо отблагодарить? – Хм... Чтобы это увидели и поняли все окружающие?– Удивился Джерри.Тогда его карьера быстро закончится – уровень доверительности резко упадёт... Есть такое понятие – баланс доверия... Вычисляется в системе, как соотношение числа лиц, которые ему доверяют, к числу лиц, которые ему не доверяют. С учётом уровня доверия каждого лица... И падение уровня доверительности твоего правителя резко рухнет, как только он сумеет тебя отблагодарить. Скрыть подобное очень сложно: собственность-то вся учитывается... Да и отблагодарить-то тебя он получит потенциальную возможность только лет через двадцать... а то и через тридцать – когда доберётся до реальной власти... Люди обычно на такой срок не планируют...Усмехнулся он. – Кстати – у Джерри – полный набор: его толкали в эти круги все, начиная с воспитателей детского сада...– Улыбнулась Лин. – Так чего ж ты?– Удивился я. – Что – чего ж?– Не понял Челланин. – Сидишь здесь – вместо того, чтобы крутиться в правительстве!– Смеясь, подсказала Лин. – Рановато, я думаю... Неинтересно мне это пока... Вот командор – тот уже подумывал об этом. Недавно ему, кстати, уже явно предлагали... – Ну, и? – Побаивается... – Чего?– Не понял я. – Видишь ли...– Вздохнул Джерри,– при всей его грандиозности... он всю жизнь провёл в экстремальных условиях, требующих волевых, быстрых, точных... хотя – и не всегда всеобъемлющих решений... Править планетой в мирное время так нельзя. И он это прекрасно понимает. – Ему бы подошла роль главнокомандующего,– улыбнулась челланка.– По крайней мере, в его послужном списке не числится ни одной тактической ошибки – даже когда он действовал вопреки мнению экспертов системы – при последующем анализе всегда была очевидна его правота. А ведь решения-то принимались порой за считанные секунды... Поэтому все эксперты, оценивавшие его действия, и поставили его уровень выше своего... Ибо в спокойной обстановке, в результате обсуждения, они сумели только понять решение, которое он сумел принять – там, один и очень быстро. – А о чём это?– Поинтересовался я. – Да были там проблемы...– Вздохнул Джерри.– На Энквисте их группу заманили в каменный мешок и замуровали там: аборигены решили, что пришельцы явились, чтобы поработить их. – Ну, и? – Он сумел связаться со мной... Телепатически... И передать ситуацию... Что довольно непросто – ведь передаются не понятия, а образы и эмоции... А дать описание пещеры, суметь определить и передать координаты – я до сих пор поражаюсь, как он сумел до этого додуматься... – А потом? – Потом им пассировали немного плазмы в верх пещеры, чтобы он мог видеть вспышки огня и корректировать координаты... Затем туда переправили 'пчёлку' с оборудованием, закрепили на стенках несколько координаторов, после чего проблема эвакуации уже не стояла – через полчаса всё кончилось... – Представляю себе удивление аборигенов...– Усмехнулся я.– И за это его обсуждали? – Нет, этим восхищались... Обсуждали другое... Когда их туда вели, он сказал аборигенам, что высшая справедливость – а в неё те истово верят не простит им такой бессмысленной и глупой расправы над невиновными. Он видел, что там правит бал просто жаждущий власти подонок, и считал, что это – удачный способ его свергнуть. Сказано это было перед замуровыванием, слышали это все присутствующие... Весть разнеслась молниеносно и всё племя со страхом ждало – что будет... Настроение было однозначное: если правитель ошибся и провидение покажет это – его ждала примерно та же участь... – Ну, и? – Ну, и – дальше начинается шоу,– усмехнулся челланин,– в самых лучших традициях вашего Голливуда: гора на глазах у всех начинает медленно оседать, разрезаемая слой за слоем и превращаемая в пыль... Не знаю, чего они испугались больше – гнева провидения или силы пришельцев – но владыку своего разорвали на куски раньше, чем наши ребята поняли, что там происходит. – И? – И посадили на трон какого-то старца, который увещевал их не трогать пришельцев, утверждая, что это – друзья... – Ну, мудрый старец – не так уж плохо... – Не знаю, насколько он был мудр,– развёл руками Джерри,– но одно он умел делать совершенно безукоризненно: различать людей. – В смысле? – В смысле – отличать друзей от врагов, умных – от глупых... Он просто видел... или ощущал... пороки людские... Он элементарно мог видеть ложь, алчь, подлость... Ему просто не представлялось случая это продемонстрировать столь наглядно, поэтому он и не пользовался безграничным доверием толпы... Командор понял это и, по сути, сделал 'государственный переворот': после разрушения 'каменного мешка' ещё пыль не улеглась, как старец уже был правителем этой земли. И, когда командор снова пришёл туда с дарами, тот с улыбкой спросил: 'А вот гору... Надо ли было разрушать?'.– И это понял... – Может, он просто мысли читал?– Нерешительно произнесла Карина.– Так же, как ты, например?– Вытянув подбородок вперёд, она выжидающе заглянула в лицо Джерри. – Да нет,– вздохнул челланин.– Там – что-то иное... Он не мог сказать, о чём человек думает, не умел предсказывать его действий... И потом – для этого нужно время – а он определял порочность или затаённую враждебность мгновенно, едва взглянув в лицо собеседнику... – Ничего себе... – Именно... Он просто 'видел' всю пространственную связь событий, хотя и не мог объяснить, как... Наши ребята потом пробовали его изучать, но он недолго прожил... Сейчас там один из его учеников правит – неглупый малый, но без каких-либо 'сверх-способностей'... – А командор тогда что ответил? – Командор? Улыбнулся и говорит: 'а вам хотелось продолжения власти тирана?'. Тот тоже улыбнулся в ответ, кивнул головой – короче говоря, они друг друга поняли... – И что там сейчас? – На Энквисте? Наша миссия там есть. Туристы путешествуют... Аборигены охотно демонстрируют им местные достопримечательности... Условие одно: мы не должны пользоваться ресурсами планеты в своих целях и не должны облегчать им жизнь настолько, чтобы они деградировали... Учить – можно, чем миссионеры и занимаются... – Интересно...– Сокрушённо покачал головой я.– Значит, стайка необученных аборигенов с Энквисты для контактов с вами подходит. А Земля с её относительно развитой цивилизацией – нет... – Стайка необученных аборигенов имела свою точку зрения. 90% из них только ждали случая, чтобы свергнуть тирана и посадить здравомыслящего. Что они и сделали, едва им подвернулся удобный случай. При этом посадили на трон того, кому доверяли, а не прибежали с поклонами к нам, 'всемогущим'. Даже потом, когда командор приехал к 'новопомазанному' с дарами, мужчины не выказывали ему своего преклонения, хотя многие догадались, что это не провидения, а его рук дело... Воины стояли, слегка склонив головы в знак признания вины – но не преклонялись и не пресмыкались перед тем, кто мог запросто превратить их в пыль. Подумай, как отреагирует любое Земное 'цивилизованное' общество на подобный инцидент? – Война? – Если можно уничтожить – война. Если нет – ползание на брюхе. Гордости, как таковой, нет... Там это было свойственно одному – тому, кого тут же свергли. Здесь – свойственно слишком многим... И свергнуть их некому... На базе их общества можно построить общество по Челланским принципам – это не только наша, это и их точка зрения: старейшины внимательно изучили эти принципы и пришли к выводу, что всё это пригодно и для них. Пропагандировать всё это они начали тут же, но – следует отдать им должное – очень осторожно: в виде обычных рассказов о далёкой земле пришельцев. Они считают, что через два-три поколения можно будет реально говорить о полном принятии Челланского законодательства практически в полном объёме. – Колонизация?– Сочувственно поинтересовалась Карина. – Колонизация.– Ухмыльнулся челланин.– Только не по Земным принципам. Мы никогда никому ничего не навязываем. Мы изучаем цивилизацию, и, если считаем для себя целесообразным с ней связываться – предлагаем вступить в коалицию. Если не считаем – делаем заключение о нецелесообразности, чтобы лет через 100 очередная группа исследователей заглянула туда и, возможно, приняла уже иное решение. – А если цивилизация не желает вступать в коалицию? – Точно так же: лет через сто всё повторится сначала: сначала экспедиция, оценивающая целесообразность с точки зрения Челлы; затем, если смысл есть – предложение. Если оно будет принято – планета вступит в систему... – И такие случаи бывают?– Поинтересовался я. – За время моей работы в статуправлении к системе подключали три новые планеты.– Вспоминая, произнесла Лин.– И ещё о семи было принято предварительное решение. Одна из них – Энквиста. Кстати, тогда я впервые услышала о нашем командоре.– Улыбнулась она.– Его очень живо обсуждали, как 'организатора дворцовых переворотов'. – Но ведь он... – Он прекрасно понимал, что и зачем делает. А это легко счесть вмешательством во внутренние дела другой цивилизации. – А ваше полуторагодовое присутствие здесь – не есть вмешательство?Улыбнулась Карина. – А кто об этом знает, кроме специально и тщательнейшим образом отобранных контактёров?– Пожал плечами челланин.– Я не думаю, что какое-либо наше действие здесь может заметно повлиять на историю планеты... Из всех землян, с кем мы когда-либо о чём-либо разговаривали, только контактёры знают, кто мы. И те – не знают, откуда... – Знаем. С Челлы.– Улыбнулась Карина. – С тем же успехом вы можете сказать, что мы – с Корриды-5 или с Лианы-9!Развела руками Лин. Все заулыбались.– Или – что приезжала тут группа на отдых из сумасшедшего дома, сказки разные рассказывали, бурную фантазию демонстрировали...– Добавила она.– Суть дела это не меняет. – И всё же...– продолжал я проявлять заботу о колонизируемых планетах,– не является ли колонизация прямым вмешательством? – Колонизация по Земным правилам – является. Ибо представляет собой навязывание более сильной стороной своих законов и правил поведения более слабой стороне. Среди этих правил главное – вынужденная обязанность слабой стороны содержать и поддерживать сильную сторону. Таким образом, колонизация по Земным правилам есть, по сути дела, элементарное порабощение, иногда прикрываемое сказками о 'распространении цивилизованности'. Колонизация же по нашим правилам не является даже вмешательством, ибо тогда придётся считать вмешательством и обычные торговые отношения.– Ухмыльнулся Джерри.– Здесь речь идёт об обычном договоре, основанном на взаимном согласии сторон: мы предлагаем, а они вольны либо принять, либо отвергнуть. Если примут – то уровень знаний планеты будет подтягиваться миссионерами до нужного уровня, потом наиболее целостные личности получат доступ к системе, и через три-четыре поколения там уже может быть полностью сформирована нормальная законодательная зона по Челланским принципам – с системами финансов, безопасности и так далее... – И ты уверен в её безукоризненности? – Нет. Но я не знаю лучшей. И потому – пока по мере сил способствую распространению этой. И – совершенствованию её, когда представляется такой случай. – Понимаю... Только вот мне она кажется почему-то слишком зарегламентированной... Никуда не прорвешься, ничего не сделаешь... Не согласовав всё с десятком-другим разных органов... – Элементарная защита от глупостей. – А если суть предложения – такая 'умность', что все окружающие этого не понимают? – Надо полагать, эта 'умность' – преждевременна, раз до неё не доросли окружающие...– Широко улыбнулся челланин. – А если серьёзно – так вспомни о праве каждого создавать свою законодательную зону.– Тихо произнесла Линда.– Если не забыл, именно так и был создан сегодняшний космоцентр – проект был отклонён консультационным советом из-за невозможности финансирования в полном объёме, а инициаторы, обратившись ко всему населению, нашли достаточное количество сторонников проекта... Была создана новая зона, подчиняющаяся правительству только в плане служб обеспечения безопасности... Многие из сторонников перебрались в эту зону – кто работать, а кто и жить... Те, кто не видел себя в этой структуре, но разделял её взгляды – помогли деньгами... Сегодня только 22% затрат космоцентра – за счёт правительства, остальные – от сторонников... – Безвозмездно? – Зачем?– Удивилась челланка.– Нет, конечно... Как рисковые вложения. – То есть? – То есть – кредитор даёт денег на идею, которую хочет поддержать. Но долговые обязательства при этом не наступают – эти деньги кредитор не может требовать назад ни одним из законных способов. – То есть – он всё же отдал их безвозмездно? – Да нет же... не перебивай...– Челланка задумалась.– Например, деньги, потраченные на нашу экспедицию, были отданы нам на тех же условиях... Они все будут просто потрачены – как на закупку оборудования, так и на оплату труда каждого из нас. Но... ведь каждый из нас получит ещё что-то, кроме прямой оплаты наших услуг организаторами проекта... Верно? – Например? – Ну, из каждой экспедиции обычно что-нибудь да привезёшь... Хотя бы виды планеты... Или – копии картинных галерей, если там есть приличная цивилизация... Всё это потом оформляется, как экспедиционный отчёт и выставляется в системе... И каждый может с этим ознакомиться... – Бесплатно? – Почти. Это стоит 'копейки', как у вас говорят. Цена всегда такова, чтобы человеку было дешевле запомнить, где оно лежит, и ещё раз взять там же, заплатив повторно, чем хранить это всё у себя, на своих носителях памяти... Вот из этих 'копеек' за счёт любопытствующих обычно формируются суммы, в несколько раз превышающие затраты на экспедицию. По неписаным законам космоцентра, половина этих денег должна уходить на возмещение затрат 'сочувствующих', чтобы те не забывали о нас и не считали свои затраты на наши экспедиции напрасными. Согласись, что, подарив на строительство театра сотню, получить через год-полтора две или три приятно, так ведь? – Соглашусь... – Вот и они соглашаются... Поэтому я практически не помню случая, чтобы человек, уже получавший такие 'возмещения' его финансирования прошлых экспедиций вдруг не оказывался бы в числе тех, кто финансирует следующие... При этом – мне объективно безразлично, делает это он из сочувствия или из меркантильных соображений. – Обрати внимание, кстати,– подал голос Джерри,– это – один из основных принципов разработки законодательства на Челле: организовывать что-либо следует так, чтобы не было противоречий между высокими устремлениями и меркантильными соображениями... То бишь, чтобы то, как человек поступит, не зависело от того, какими соображениями он руководствовался – высокими или меркантильными... Всегда, когда это удаётся, получаются самые жизнеспособные системы... Видимо, в глубине души каждого из двуногих теплятся всё же оба эти чувства...– Хохотнул он.– По крайней мере, ни одна из систем, основанных только на одном из них, долго не существует: обычно за взлётом в благоприятных условиях следует сокрушительное падение. Космоцентру же недавно исполнилось 150 лет, а его обороты только растут... Точно так же обстоят дела и в гильдии врачей, от которой я получаю доход раза в два больший, чем от космо, и в её,– он кивнул на Линду,– любимом статуправлении... Короче – везде, где действуют эти принципы. – Постой, постой... погоди...– ухватился за проскользнувшую мысль я,– ты только что заявил, что от гильдии врачей ты получаешь доход раза в два больший, чем от космо... Линда постоянно упоминает, что работает на стат... Я что-то толком не пойму, где же вы работаете?– Челлане заулыбались: – Видишь ли...– Лин покусывала губы, подбирая слова.– У нас Человек обычно не 'продаётся в рабство', будучи принят на работу и обязавшись делать чуть ли не всё, что ему прикажут. Он просто заключает с нанимателем договор, суть которого сводится к тому, что работник выполняет в интересах нанимателя указанную в договоре работу в течение определённого договором времени, за что наниматель выполняет указанные в договоре действия в интересах работника. Чаще всего – просто платит. Но никто не возбраняет, например, за выращенный урожай рассчитаться его частью, а за построенный дом – например, остатками стройматериалов. Это – дело только договаривающихся сторон. – Ну, у нас вроде бы так же... – Вроде бы... Да вот только соблюдается не всегда... Практически всегда у вас наниматель платит за процесс труда, а не за его результат. Поэтому и возникают такие условия, как восьмичасовой рабочий день; такие понятия, как 'явка на работу'... Поэтому и могут инженеру предложить погрузить что-то в машину, не только не предложив при этом денег, но и не поинтересовавшись, как он к этому относится... – У вас это, конечно, не так? – У нас это, извини, совершенно не так. Принципиально не так. Я, например, занимаюсь статистикой – не потому, что за это больше платят, а потому, что мне это интересно. Некто Гринвейт, возглавляющий одну из структур в статуправлении, заключил со мной договор и платит мне – потому, что его интересуют результаты моей деятельности и он не хотел бы, чтобы я бросила эту деятельность и стала заниматься, например, выращиванием фруктов. При этом ему безразлично, где я нахожусь и чем занимаюсь – ему нужно, чтобы я удовлетворяла его потребность в работах на соответствующие темы. Насколько я удовлетворяю её – настолько он и раскошеливается. Это – его право. Далее. Я пошла в космоцентр, чтобы иметь возможность посещать другие цивилизации – потому, что мне это было интересно. Глава статистического ведомства Космоцентра – Крайнит – заключил со мной договор и платит мне, потому, что результаты моей деятельности ему интересны. Обрати внимание: нигде речь о нормировании рабочего времени или о выполнении каких-то иных работ вообще не идёт: мне платят только за то, чем я и так занимаюсь, и платят для того, чтобы я не перестала этим заниматься, будучи вынужденной искать работу ради хлеба насущного... И – будут платить до тех пор, пока результат моей деятельности будет им нужен. У нас принято платить только за результат. Никому не нужны мой труд, мой пот, слёзы и кровь сами по себе, никому не интересно, скольких бессонных ночей мне стоила та или иная работа... Я могу сделать её за час, а могу – за год. Это – моё личное дело. Скульптор может избить руки в кровь, а может не получить ни одной царапины – но платить ему будут не за кровь, а за результат его труда. И мне платить будут только за результат. Сейчас я – на Земле, в составе экспедиции, инициированной и финансируемой в основном центром исследований истории Фиесты. Казалось бы – что ещё должно меня заботить? Но за это время по просьбе Гринвейта я уже оформила и сдала ему две работы по истории Челлы, три дополнительных статистических исследования по результатам моих прошлых экспедиций... Для Крайнита уже сделано с десяток работ по истории Земли и даже одну совместную с Джерри работу по статистическому распределению психических особенностей на Земле – в классовых, геологических, политических разрезах... Я создала здесь целую галерею видов Земли... Ну и, наконец – я скопировала здесь все картины Бора и переслала их отцу – он их посмотрел и тоже пришёл к выводу, что их стоит показать на Челле... Опять-таки – я это делаю потому, что мне это интересно. Я хочу, чтобы люди на Челле могли видеть то, что делает их соотечественник, живущий на Земле. Я хочу, чтобы он знал, что на Челле всякий может видеть его работы... Тем более, что там есть, что посмотреть... Разумеется, я понимаю, что одна эта операция может дать мне больше денег, чем я заработаю за всю свою жизнь. Но, ты знаешь... Может, тебе это и покажется неестественным – я об этом подумала только сейчас, во время нашего разговора... Я не гонюсь за деньгами и не ищу их. Я делаю всё это просто потому, что мне это интересно. Я не знаю, сколько заплатят мне за ту или иную работу и, даже – заплатят ли вообще. Просто, если уж я попала на эту жилу, на этот поток информации – я должна его оформить, суметь подать его в более сжатом, компактном, удобном для восприятия виде. Чтобы человек, который будет это читать, сумел за полчаса получить обо всём этом примерно такое же представление, какое получила я за полгода-год работы. Если мне это удаётся – я считаю работу удачной: я сумела сэкономить чьё-то время и оно может быть потрачено на то, чтобы идти дальше. Если же текст вышел неудобочитаемым или в результате его прочтения мнение формируется неверное – значит, моя работа мне не удалась. Явно неудачных работ у меня пока нет. Не совсем удачная – есть одна, и меня уже с полгода мучает мысль о том, что её надо бы переделать. Может, и соберусь... А деньги... Деньги нужны для того, чтобы о них не думать. Чтобы не быть вынужденным работать ради хлеба насущного – это действительно тяжело... И я бы очень не хотела жить в обществе, где так работает большинство... – Собственно, основное различие в отношении к работе у нас и у вас заключается в том, что вы работаете в большинстве своём для того, чтобы получить деньги.– Встрял в разговор Джерри.– Мы же – для того, чтобы получить удовлетворение от результата. Хорошо, конечно, когда кто-то, тоже удовлетворённый результатом твоей работы, даст тебе денег... Но признаться, бывает даже неуютно, когда он даёт слишком много. Когда мало понятно: ты ведь делал это для себя, это тебе было интересно – из этого ведь совсем не следует, что это должно быть интересно и ему. А когда много... начинаешь чувствовать себя как-то неуютно... – Поэтому, кстати, на Челле и действует общее этическое правило: всякий, кто даёт кому-то за что-то денег, обычно присылает 'диапазонный запрос': 'от сколько' и 'до сколько' он готов дать.– Перехватила инициативу Лин.Нижний предел – это столько, столько он даст тебе в любом случае, даже если ты на этот его запрос не отреагируешь. Верхний предел – это тот максимум, больше которого он за это заплатить не готов. Если ты берёшь по нижнему пределу – значит, ты либо совершенно не нуждаешься в деньгах, либо хочешь его унизить. Если берёшь по верхнему – значит, ты либо очень нуждаешься в деньгах, либо считаешь, что он не понял, за какое сокровище платит... То есть – опять-таки ставишь его в неловкое положение. Если берёшь строго посредине – это означает твоё индифферентное отношение к происходящему, типа дежурного 'спасибо'. Чаще всего так и делают. Особенно, если деньги пришли от незнакомого человека. – Ваш способ найма на работу мы называем проституирующим,– продолжил тему челланин.– Как правило, факт такого найма означает, что работник будет делать то, что ему скажут, в течение оговорённого времени. Вы это понимаете и вам это не нравится, поэтому обычно вы пытаетесь оговорить, чего вы делать не должны – а это не всегда получается гладко – ваши работодатели до сих пор не прочь примерить на себя роль рабовладельцев... Оговорить же, что вам будут платить за результат труда, а не за имитацию процесса – обычно вообще не удаётся. По мере роста цивилизованности общества уровень такого проституирующего найма снижается. – Я так понимаю, что у вас такого просто нет? – Скажем так: у нас он самый низкий среди всех известных нам цивилизаций. – Но всё же существует? – А ради какого удовольствия будет работать тот, кто прокопает мне возле дома канаву для водопровода?– Удивился Джерри.– Я понимаю, когда копается котлован для строительства – там ещё можно предположить ожидание удовольствия от законченной стройки – если она удалась, строителю всегда приятно... А вот с такой – простой канавой – как быть? – Согласен... – Понимаешь... Я занималась статистикой и тогда, когда мне за это не платили.– Задумчиво продолжила Лин.– Сюда я тоже поехала бы даже за свой счёт. Я увезла бы с собой коллекцию видов Земли и коллекцию картин Бора, даже если бы мне пришлось за это заплатить. Но – Стат мне платит, чтобы я это делала, а не занялась, скажем, рытьём канав. Платит столько, во сколько оценивает для себя ценность результата моего труда. Космо платит мне за то же. И – из тех же соображений. Сейчас – из тех денег, которые получает от организаторов экспедиции за результаты, которых те с нетерпением ждут... Всякий, кто получит удовольствие от картин Бора, тоже заплатит за это удовольствие – сколько сочтёт нужным. Заплатит для того, чтобы я впредь всегда привозила с собой подобные вещи, если они мне когда-нибудь где-то ещё попадутся... – А могут не заплатить? – Могут. Может, у человека сейчас просто нет денег. Или он не разделяет моих восторгов по поводу этих картин. Но мне это неинтересно. Я это делаю не для того, чтобы мне заплатили. Я просто хочу, чтобы те, кто думает примерно так же, как и я – те, кто видит мир 'моими глазами', имели возможность тоже получить удовольствие от созерцания того, что я могла повидать здесь. – Люди всегда поддерживают того, кто занимается тем, что им нужно – чтобы он не бросил этим заниматься.– Продолжал развивать тему Джерри.Поддерживают, кто как может: кто – морально, кто – материально: ведь все эти поддержки ему совсем не помешают... Конечно, при этом сытый больше ценит благодарственные письма, а голодный – хлеб насущный... В нормальном, цивилизованном обществе такая поддержка доведена до совершенства и человеку уже не угрожают ни унизительное рабство, ни вынужденная проституция... Мы стремимся быть таким обществом. Мы делаем всё, что знаем, для того, чтобы так было. Поэтому у нас это – почти так. Вы этого не делаете. Вы часто говорите об этом – видимо, просто для того, чтобы о говорящем думали так, как ему хочется. Но – вы ничего для этого не делаете. Ни в масштабах стран, ни, тем более – в планетарном масштабе. И пока вы не начнёте делать, а не просто говорить – ничего здесь в лучшую сторону не изменится. – Не говоря уже о том, что меня совершенно поражает их жизненная неопытность, доходящая до беспомощности...– Как-то обречённо вздохнула челланка. – Например? – Например – никогда не держал в руках сколько-нибудь приличной суммы денег а потом получил – проблема: деньги утекают. Хотя это и обучает, конечно... Или – никогда не держал в руках очень больших денег, в том числе и чужих, а потом получил – тоже проблема. Это тоже обучает, но потери здесь уже значительно выше. Плохо, когда человек всю жизнь имеет настолько мало денег, что, взяв однажды в руки сколько-нибудь приличную суму, начинает просто сходить с ума... создавая при этом проблемы всем окружающим... – Ну, не гоняться же за деньгами, в самом деле... только затем, чтобы иметь их много или очень много...– Пожал я плечами. – Но мы-то ведь тоже не гоняемся...– Возразила Лин.– Просто запас денег это некоторый запас стабильности. Чем больше их есть – тем как-то спокойнее, безопаснее... – До некоторых пор.– Усмехнулся Джерри.– После превышения критической массы деньги могут уже представлять немалую опасность для своего хозяина... – Что-то не заметила...– Передёрнула плечами Лин. Джерри улыбнулся: – На Челле. На Земле ситуация несколько иная... Или я не прав? – Здесь всё 'несколько иное'...– Вздохнув, согласилась его подруга.– Здесь даже понятие 'пенсионер по возрасту' часто ассоциируется с понятием 'нищий'. А ведь у нас это – самые обеспеченные люди... – Как это?– В один голос выразили недоумение мы с Кариной. – Ну, понимаешь... У нас нет такого понятия, как 'фиксированные пенсии' или 'государственная помощь пенсионерам по возрасту'...– усмехнулась челланка.– Если человек проработал всю жизнь в системе обучения – так к концу жизни поток денег от его учеников может в несколько раз превышать его возможный прямой доход от самого процесса обучения... то есть – от зарплаты, ежели по-вашему... Устав от жизни, он может просто в один прекрасный день 'уйти на заслуженный отдых', сохранив при этом статус вполне обеспеченного человека... – То есть – стукнуло ему 65, он и ушёл 'на пенсию'. При этом платёжноспособность государства и возможность платить ему пенсию его не интересуют...– Попытался уточнить я. – Нет, что ты!– Замотала головой Лин.– На самом деле всё гораздо сложнее... Ни один серьёзный педагог не может просто так взять и уйти 'в одни день' – ведь это же его жизнь и он без этого просто не сможет... Обычно к тому времени, когда ему уже пора 'на отдых', вокруг него уже создалась своя 'школа практической педагогики', он окружён учениками, которые его любят, ценят, уважают... Но которым, разумеется, хочется поработать самостоятельно... Вот он и передаёт им часть своих объёмов работ, с каждым годом всё уменьшая и уменьшая свою долю... Если сравнивать с вашими возрастными метками, то процесс 'снижения нагрузки' на учителя начинается где-то лет в 50 обычно, а заканчивается – когда в 70, а когда и в 90... Кстати, он не просто снижает нагрузку – он просто переориентирует свою деятельность: вместо того, чтобы заниматься лично прямым обучением, он теперь обучает тех, кто этим самым прямым обучением занимается... Это сложнее, это требует большего опыта – но ведь должен же он кого-то после себя оставить... Как правило, после 60 прямым обучением уже никто не занимается. Сидит этак в уголочке... 'на задней парте' – и наблюдает. Пока видит, что у 'молодого' есть шанс разобраться самому – только ждёт да улыбается. Как поймёт, что шансов уже, похоже, не осталось – найдёт способ вмешаться. И прямой доход его в это время уже формируется не за счёт прямого обучения, а за счёт отчисления процента от дохода этих 'молодых', которых он 'ведёт'... Ну, а косвенный – как процент от дохода всех, кого он учил – я уже говорила, может быть в несколько раз выше. Так что – если устал, 'выйти на пенсию' совсем не страшно: и не беден, и умереть от скуки не дадут: даже если последователи работают вполне самостоятельно, всё равно ведь ходят, рассказывают... Понимают, чем наставник живёт... Кстати, никакая другая поддержка учителей у нас не предусмотрена: что заработал за жизнь, то и получишь в старости... – А для остальных? – Для остальных – нормальное состояние, когда после 'выхода на пенсию' они могут жить за счёт процентов от вклада. – Ты как-то говорила, что это – нормальное состояние для человека, достигшего совершеннолетия... – А разве не так? Просто к совершеннолетию не все это имеют. Для тех, кто не имеет – действует правило принудительного формирования страхового фонда. – То есть? – То есть, если я имею на счету сумму, соответствующую требованиям пенсионного законодательства – на меня просто не обращают внимания, а на эту сумму начисляются проценты, как по обычным вкладам. Если же сумма на счету меньше, чем должна быть, исходя из моих прошлых доходов – то часть текущих доходов будет принудительно у меня изъята на тех же условиях. Иными словами, я не могу иметь на счету сумму, меньшую, чем того требует положение о страховании нетрудоспособности, в том числе – и по возрасту. Мне просто не дадут снять столько денег. А по достижении пенсионного возраста процент от 'пенсионного вклада' и определит размер моего 'пенсионного содержания'. – А сам вклад? – Не возвращается. Но может наследоваться в качестве составляющей страховочных вкладов наследников. По иному эти деньги использовать невозможно. – Кстати, в её семье доход от 'страхового' вклада превышает все иные уже несколько поколений.– Улыбнулся Джерри.– Хорошая семейная традиция...– С ухмылкой добавил он. – Могли бы и не работать...– Усмехнулся я. Глаза у челланки стали круглыми и она даже встряхнула головой, как бы стряхивая наваждение: – А ты бы не работал, если бы... совершенно не нуждался в деньгах? – Издеваешься? – Вот и мне казалось, что ты в своей лаборатории не ради денег ночами сидел... Так что – извини, но реплика твоя мне не совсем понятна... Как будто под 'среднего землянина' маскируешься... Да, моя семья имеет достаточный процентный доход. Более, чем достаточный. Такой доход имеют очень немногие. Но я на него жить почему-то не могу. Да меня никто и не поймёт, если попробую... Я сама имею вполне приличный процентный доход от своих прошлых работ. Не слишком большой, но уже приличный. Достаточный, чтобы спокойно на него жить. К пенсии такой имеют практически все, ибо подобные отчисления, как уже говорилось, производятся принудительно. Считается, что человек должен выйти на пенсию с вкладом достаточной величины, чтобы нормально жить на проценты. – 'Достаточной величины' – это сколько? – Ну, если он работает, скажем, с 17 до 67 – это 50 лет. Если отчислять по 10% – получится сумма дохода за 5 лет. При 10% годовых процентные выплаты по этому вкладу уже представляют собой половину среднего дохода за всю жизнь. Для пенсионера, который содержит только себя, это означает более высокий уровень благосостояния, чем для среднего работающего взрослого, который, к тому же, растит детей. – А если вдруг всё это рухнет? – Кто рухнет? Система? – Ну, курс рухнет... Деньги вдруг обесценятся... – Ну, такое мы только у Вас наблюдали... И всегда это было следствием безответственных поступков людей, имеющих большую власть, чем им можно было позволить...– Пожала плечами челланка.– В результате каких-то ошибок финансистов курс может, конечно, уплыть – на пару-тройку процентов в год, например... Но для этого существуют займы – 'живых'-то денег у тебя нет, почти всё вложено, причём – веером, 'по капельке'... и предприятия-заёмщики ведь в один день все не рухнут... – У нас может в один день рухнуть целая страна... – Понимаю... Только тогда, когда это нужно кому-то, кто стоит у руля. Или – группе тех, кто правит и хочет за счёт этого нажиться. Мы сначала подозревали простую некомпетентность, но потом пришли к выводу о преобладании в этом доли алчной беспринципности... А вся система... в один день рухнуть не может – она построена по 'сотовому' принципу и в целом неподвластна лицу или группе лиц, которые могут сознательно или в результате ошибки к этому привести. Каждый гражданин имеет активы тысяч предприятий, по тысячным долям процента от каждого. Если какое-то одно предприятие рухнет – он этого даже не заметит... Заметят это только ребята из службы финансового надзора – их будет интересовать, не инспирировано ли банкротство... Если они ничего не обнаружат – факт останется фактом, если обнаружат – дело будет передано в суд. Причём – не по месту жительства 'банкрота', а в центральный суд, занимающийся именно финансовыми махинациями. – И такое бывает? – Бывает... Двуногие, видимо, не могут быть совершенными... Примерно 10% банкротств – инспирированы. – Это много? – Ну, у вас таких – больше половины. Так что, много или мало – рассуждай сам. – Хм... И все эти 10% будут сидеть? – Нет. Примерно пару процентов случаев доказать не удаётся. И тогда виновный не осуждается. Просто – кто же ему теперь доверит предприятие или деньги? Я, например, не знаю человека, у которого в системе стоит разрешение на использование его финансовых средств людьми с небезупречной репутацией. – То есть? – То есть, если у того, кто хочет занять, в жизни был хотя бы один эпизод с обвинением, закончившийся передачей дела в суд – я не хочу доверять ему свои деньги. И не знаю ни одного, кто хочет. А система проверяет просто: не было передачи дела в суд – репутация считается безупречной. Была значит, небезупречной. – Но ведь человека можно и подставить? – Он может обратиться в спецслужбы за реабилитацией. Причём – если хочет, чтобы это было эффективно – сразу, ещё во время следствия. Тогда ребята из безопасности пронаблюдают за следствием, оценят ситуацию... Своими методами, разумеется... Как-то раз, помню, рассказывали мне, что такое имело место. Действительно, ситуация была умело инспирирована, но организатора 'почитали'... ребята типа Джерри... и на суде выступил 'неизвестный обвинитель' от служб безопасности, который подробно рассказал, как именно это было проделано. Это не может быть доказательством, конечно; но виновник был настолько поражён подробностью изложения, что у всех присутствующих вопросов просто не оказалось. Теперь он может работать только по найму: даже вопросы организации производства ему никто уже не доверит. – А общество не потеряет от этого? В смысле, если он – золотой работник, но жадноват?– Улыбнулся я. – А оно не потеряет от того, как он, в результате своей 'жадноватости', в очередной раз умело всё грохнет? Примерно так же, как это обычно происходит у вас? – Ну, у нас... У нас это – почти правило... Я даже поражаюсь, как человеку, постоянно заваливающему работу, но умеющему красиво убеждать, продолжают почему-то верить, считая все его неудачи случайными... В то же время – тому, кто ни разу ничего не завалил, у которого всё всегда получалось – почему-то не спешат доверить большего – только потому, что он 'двух слов связать не может'... Выходит, что платят не за умение делать дело, а за умение уговаривать... – Один из ваших парадоксов...– Вздохнул Джерри. Кстати, весьма характерных для нестабильных систем вообще. Нестабильность вашей системы, кстати, и была наиболее весомым фактором при принятии решения о нецелесообразности контакта... – То есть? – Если вверху иерархии находятся лица, менее умные и образованные, менее... сильные, что ли... в моральном отношении... чем внизу, под ними... то эта система нестабильна по определению, ибо это означает отсутствие реальной власти. Есть только её видимость. Как только кто-то действительно сильный внизу это поймёт и начнёт действовать – ситуация резко обострится, трон зашатается и вся система может рухнуть. Мы не контактируем с нестабильными системами. Их можно изучать, конечно... – Как кроликов?– Улыбнулась Карина. – Как вас...– Ответил широкой улыбкой Джерри.– Но устанавливать широкие контакты нельзя: это просто опасно, так как снижает стабильность и нашей системы... – То есть – решение о нецелесообразности контактов было принято из-за того, что наша система общественного устройства нестабильна?– Попытался уточнить я. – Не только...– Поморщился Джерри.– Это был, пожалуй, наиболее весомый фактор – но не определяющий. – А что же было определяющим? – Ничто одно само по себе определяющим не было. Была группа факторов, каждый из которых сам по себе оставлял слабую надежду. Все вместе – не оставляли никакой. Самый весомый, на мой взгляд, я назвал. – А следующий?– Не унимался я. – Следующий...– На секунду задумался челланин.– Следующим я бы назвал ложь. Ложь – везде... Особенно – наверху. – То есть? – Хоть одно высказывание любого высокопоставленного лица можно считать правдой?– С какой-то обречённой грустью спросила Лин.– Они у вас хоть когда-то вообще правду говорят? Они говорят только то, что, как они считают, сказать в нужный момент и в нужном месте надо. Чаще всего – надо для них, а не для всех вас. И – далеко не всегда даже им самим это на самом деле выгодно – они просто заигрываются до такой степени, что часто сами до конца не понимают, что говорят... А сказать правду? Хм... Попробуй их заставить... Даже если кто-то из них захочет это сделать – не сможет: правда практически всегда будет не в его пользу. Обычно она для него слишком убийственна... И он лжёт, надеясь за этой маской скрыть свою меркантильность, свою никчемность, свою беспомощность, как лидера – лжёт, пытаясь запугать возможных сильных внизу... Глупец: если ему позволяют так лгать – значит, их – сильных – там, внизу – просто нет пока... Их таким способом не запугаешь... Он просто обманывает сам себя. В итоге постепенно у него 'съезжает крыша' и он начинает жить в каком-то придуманном им мирке, начиная сам верить в то, что говорит... верить – в только что им же придуманную ложь... Вариант шизофрении...– Вздохнула Лин. Джерри только улыбнулся. – Создаётся впечатление, что у вас вся планета купается в разумности и в деньгах...– С какой-то тоскливой и безнадёжной завистью произнёс я. Джерри расхохотался. – Да нет, почему же... И изолированные зоны у нас есть – для тех, кто мешает жить окружающим: должны же мы дать им возможность жить так, как они хотят...– ухмыльнулся он.– Вот их и изолируют, чтобы они там делали, что хотели... И далеко не все у нас богатые – я, например, говорил тебе, что большую часть дохода моих родителей составляло пособие на содержание детей... – А ты не боишься? – Чего? – Ну, вы с Линдой... Вроде как из разных семей... Проблемы там, и так далее... – Я понимаю. Проблемы такого рода и в нашем обществе действительно бывают. Когда люди привыкли к разным уровням трат, например. Но мы уже достаточно долго вместе и я пока не заметил, чтобы взгляды на то, сколько и на что стоит тратить, у нас как-то отличались... Так что,– улыбнулся он,– с этой стороны я каких-то особых проблем не жду. – Ты хочешь сказать,– в голосе Карины слышалось недоумение, граничащее с недоверием,– что в одной из богатейших семей планеты траты на жизнь были на том же уровне, что и в одной из беднейших? – Ну, не в одной из беднейших – это слишком сильно сказано... Но – с доходами ниже среднего. По крайней мере, доходы моей семьи были ниже доходов моего тестя на несколько порядков. А вот расходы... как оказалось – отличались не более, чем в полтора раза. – Так что – околофинансовых споров в молодой семье пока не ожидается.– Со смехом резюмировала Лин. – У нас бы все были уверены, что это есть женитьба на деньгах...Попробовал поддеть я. – Не получится: за свою жизнь он заработал уже вдвое больше меня.Ухмыльнулась Линда.– Так что я могу быть на этот счёт совершенно спокойна,– со смехом закончила она, прижав его руку к своему животу. – Что – брыкается?– Поинтересовался Джерри. – Да нет – просто волнуется, чтобы ты моих денег не оттяпал...– Сокрушённо вздохнула челланка. Когда смех стих, Карина, смахнув слезу, вздохнула: – Завидую я вам, ребята... – Зачем?– Заинтересованно склонил голову набок Джерри. – Не знаю... Просто кажется, что у вас там всё до того идеально и гладко... Прямо как в раю... Будто бы и неприятностей никаких не происходит... – Если бы это было действительно так, то профессия моего отца была бы никому не нужна...– Задумчиво проговорила Лин. – Да и заурядная халатность – не такое уж редкое явление...– Буркнул Джерри.– Ну, не так уж совсем постоянно и повсеместно, как у вас – но не без этого... – Например?– Живо поинтересовался я, ожидая услышать что-нибудь, что успокоит тщеславие землянина. – Например, бегство Иво и Клиры.– Пожала плечами Лин.– Зачем далеко ходить... – Один случай за всю экспедицию?– Обречённо спросил я: 'новость' явно не оправдала моих надежд. – Ну, почему...– вздохнул Джерри.– Ещё мы потеряли шестилапого... – Ко-о-о-го?– Не понял я. Лин удивлённо взглянула на Джерри – видимо, проговорился. – Шестилапого.– Повторил тот.– Да не смотри на меня так, они ведь его нашли...– Виновато отреагировал он на немой вопрос подруги. – Что значит 'нашли'?– Не поняла она. – Труп нашли. Его вынесло морским течением аж к Тасмании. Там и нашли. – Там же, где и...– Обречённо начала Лин – видимо, это было для неё новостью. – Именно.– Вздохнул Джерри.– У шестилапых хорошо развито чувство пространственной ориентации и телепатические способности. Он, похоже, просто 'убедил' оператора отправить его на Землю.– Пояснил он нам. – Зачем?– Не понял я. – Лет сорок назад, в одной из первых групп, на Земле потерялась его подруга.– Задумчиво произнесла Лин. Шестилапые умны и понятливы – по характеру они немного похожи на ваших слонов... В длину они достигают 3-5 метров, весят – от одной до четырёх тонн. Поэтому их часто используют там, где нужна их сила. Когда самка исчезла – никто не понял, как именно это произошло. Похоже, её просто смыло волной в океан... Плавают они примерно так же, как ваши белые медведи, так что примерно сутки она была ещё жива. А через сутки он начал беспокоиться – там, на Челле. Разбил ограду, ушёл в лес... Через год пришёл назад – тощий, обречённый какой-то... Живут они лет 200-300, поэтому год для него немного... С тех пор он стал живым укором космопорту: придёт к операторам, уляжется в углу, положит морду на передние лапы и смотрит. Гипнотизирует. Ребята работать не могли. Многие жаловались, что будто бы слышат его голос – что-то типа 'отправьте меня туда, к ней...'. Почти сорок лет продолжалась эта пытка. Видимо, кто-то в конце концов не выдержал и отправил. И вот – через сорок лет он попал на Землю и пошёл по её следам... Не в буквальном смысле, конечно – какие следы на воде... Здесь речь может идти только о поразительной пространственной ориентации шестилапых. За что их обычно и ценят: эти твари не могут заблудиться. Даже на совершенно незнакомой планете. Он просто поплыл за ней, и всё. Он знал, куда надо плыть. И – так же, как и она сорок лет назад, не выдержал путешествия. И нашли его, как мы с вами только что услышали, на том же берегу, что и её... Что ж – 'Жизнь – это долг, исполните его...',– грустно произнесла она.– Он свой долг исполнил, как он его понимал. Или пытался исполнить,– вздохнула в ответ Лин.– А мы до сих пор не можем до конца понять этих зверей... 'Жизнь – это тайна, познайте её.' – так, кажется?– Она задумалась.– Ни одно живое существо в мире не обладает такой ориентацией и не может так общаться с человеком... Когда сидишь на спине шестилапого, буквально чувствуешь себя им... Если он доверяет тебе – он, похоже, позволяет тебе непосредственно твоим разумом управлять его телом... Сколько было случаев, когда он успевал отбить лапой ветку, которую ты заметил слишком поздно, чтобы пригнуться... Он ведь несётся, как вездеход – она ему опасности не представляет... Если ты её не заметишь и не пригнёшься – останешься лежать на земле. Если заметишь поздно и испугаешься – он может либо увернуться от неё, либо просто сломать её лапой... У него паршивое зрение, и сам он не может обращать внимание на такие мелочи – он их не замечает. А мы до сих пор не знаем, как он умудряется пользоваться информацией наездника...– Лин вздохнула.– А ты говоришь – 'как в раю'...– С грустью закончила она. Все удручённо молчали. – А... шестилапые – кто они?– Наконец тихо спросила Карина. – Кто их знает...– Пожала плечами Лин.– Никто не знает, откуда они пришли и кто их ближайшие родственники... – Кстати, на Земле их помнят – так что не исключено, что их родина Фиеста или Земля...– Вставил Джерри. – Что значит 'помнят'?– Удивилась Карина. – В сказках Америки эти твари фигурируют, как жители пещер. И – с тем же описанием...– Вздохнул челланин.– Почему пещер – понятно: на Земле для них слишком яркое солнце. Они и так не блещут остротой зрения, а это солнце их просто слепит. Я готов допустить, что с времён постоянных контактов с Фиестой здесь осталась популяция шестилапых, которая выродилась просто в пещерных тварей, а затем деградировала и вымерла... Они почему-то не живут сами – им нужен человек. Шестилапый сходит с ума от радости, когда ему удается найти хорошего проводника. И – тоскует, когда видит, что проводник 'не тот'. По его меркам...– Он помолчал.– Когда Линда входит в загон, ей приходится быстро вскакивать на спину к кому-нибудь из них – каждый хочет мордой потереться, выразить своё расположение...– Вдруг вспомнил он.– При их массе они рискуют просто затереть её. Причём – они понимают это, стараются осторожничать – но задние напирают, и сдерживать их трудно... Закон толпы... Раз даже драка началась – передние, возмутившись поведением задних, решили высказать тем всё, что о них думают... Еле выскочила... – 'Жизнь – это игра, сыграйте в неё...',– мрачно пошутила Лин.– Если не успела – значит, проиграла... – Афоризмами увлекаешься?– Улыбнулся Джерри. – Земные россыпи коллекционирую,– показала язык Лин. – Покажи!– Лин вытащила из кармана куртки небольшого формата журнал, открыла на нужной странице и протянула Джерри. Тот углубился в изучение кладези нашей Земной премудрости, эпизодически похмыкивая. Глава 17: Земные портреты... – Оставь...– видимо, почувствовав неловкость ситуации, Лин отобрала журнал у Джерри.– Мне его подарили. Дома почитаешь...– Как ножом резанули меня её последние слова, невольно напомнив о предстоящей разлуке. Сообразив, что неосторожно сболтнула лишнее, Лин взяла мою руку в свою. Карина уткнулась в плечо Джерри, который тут же начал поглаживать её по голове. – Ладно, ребята...– Наконец вздохнул он.– Если всё время об этом думать, то и жить будет некогда... – Кстати...– Лин запнулась, глядя на Джерри – будто спрашивала, говорить или нет. – Кстати, срок вчера чуток перенесли...– отрешённо взглянув в окно, произнёс он. – Какой срок?– 'Очнулся' я. – Отлёта... Или – отъезда...– Улыбнулась Лин. – На... раньше или на позже?– Осторожно поинтересовалась Карина. – На позже,– взглянув на неё, улыбнулся челланин. – Надолго?– В моём голосе промелькнула надежда. – Не очень...– вздохнула Лин.– На 19 июня. – Так значит...– Начал было я, но Джерри решительно перебил: – Хватит, ребята. Больше ни слова об этом. До 18 июня. Договорились? А то у нас других тем для страданий больше не будет...– Все согласно закивали головами, хотя выглядели при этом довольно-таки удручённо. – А давайте разные истории рассказывать!– Через силу улыбнулась Карина. – Например?– Вопросительно взглянула на неё Линда. – Ну, например, чем ты в последнее время на Земле развлекаешься...Улыбнулся Джерри. – Да наблюдаю... За местной экзотикой...– расплылась в улыбке челланка.Раньше как-то всё времени не хватало, так что подобные наблюдения были чисто случайными... А теперь – наверное, только и делаю, что хожу да смотрю... – Ну, и?– Заинтересовался я. – Ох...– Картинно вздохнула челланка.– В целом – озабоченная планета... – Чем?– Удивился я. – Да в основном... 'Обмани ближнего своего, ибо он обманет тебя прежде и возрадуется...'– Воздев очи к небу, процитировала Лин. Все понимающе усмехнулись.– Ты знаешь,– обращаясь ко мне, продолжала она,– я ещё месяц назад даже не представляла, насколько глубоко этот девиз проник в души землян и насколько истово он ими исповедуется... – Мы же договаривались – не обобщать...– Взмолился было я, но Лин только устало махнула рукой: – Больше или меньше – но не свободны все... Всё равно... Это идёт с детства... Мы не нашли ни одного землянина, который бы после достижения совершеннолетия ни разу никого не обманул... Ложь бывает большой или малой, изощрённой или примитивной, почти невинной, вынужденной или доходящей до абсурда по своей бессмысленности – но она всё равно остаётся ложью... При этом большинство чуть ли не искренне считают себя абсолютно порядочными людьми, своей лжи и в самом деле, похоже, не замечая настолько 'вживаются в образ'...– Челланка замолчала. – Уже и мы 'наобщались'...– Вздохнул Джерри.– Вчера с командором обсуждали методы и сроки 'нравственной реабилитации' разведчиков... – Что его так встревожило?– Удивилась Лин. – Что разведчики начали во время разговоров 'привычно' отводить глаза...Усмехнулся Джерри. – Хм... А ведь действительно... И какие прогнозы? – До полугода изоляции по возвращении... В реабилитационном центре на Актиане... – Ого!– Изумилась челланка.– Так серьёзно? – Похоже, что да... – А что там, на Актиане – очень серьёзное заведение?– Поинтересовалась Карина. – Общий для всех цивилизаций, входящих в систему, реабилитационный центр по восстановлению психики космонавтов, побывавших в сложных... или – в стрессовых ситуациях.– Вздохнула Лин.– А я думала, что хоть дом скоро увижу...– Тоскливо добавила она. – Собиралась на два года – вот два года и будешь путешествовать,улыбнулся Джерри.– Не всё равно – по Земле или по Актиане... – Я бы предпочла по Земле...– со вздохом опустила глаза челланка. – Я тоже.– Развёл руками бородач.– Да вот беда – у всех у нас появилось здесь немало привычек, которых просто не поймут на Челле... – Хм... Это – в результате 'сложных или стрессовых ситуаций', в которых Вы оказывались на Земле?– Поинтересовалась моя язвочка. – Нет,– улыбнулся челланин.– Это – в результате привыкания к вашим нормам поведения...– Мы снова заулыбались. – Ты, кажется, собиралась что-то рассказывать?– Напомнил Джерри. – Да, кажется...– Наморщив лоб, вспоминала Лин.– Что-то о лжи... Да... Изолгались... Себе – и то лгут... Даже молясь своим кумирам, придуманным ими всесильным богам, которые 'знают всё' – и то пытаются их объегорить, обвести вокруг пальца... Ложь стала настолько привычной, что не задумываются даже о целесообразности, о безопасности, о возможности остаться неуличённым – мимоходом солгал, и всё... А другой – так же мимоходом всё это съел, чтобы не выглядеть дураком... С ума можно сойти... – Мрачная картина...– пробормотал я.– Наверное, чтобы её рисовать, неплохо было бы привести примеры? – Да сколько угодно... – А всё же? Например? – Ну, например...– Лин ненадолго задумалась.– Наблюдали мы тут недалеко от вас одну пару... Ещё с первых экспедиций, так что – почти в течении всей их жизни... – Расскажи...– Лин улыбнулась: – А не боишься знакомых в ней узнать? – А что – есть повод? Опасаться-то? – Да не без этого... – А чего мне бояться-то? Себя ещё, может, узнавать и неприятно, а так... – Ну, про тебя я и не стану рассказывать,– улыбнулась Лин,– ты у нас далеко не самый страшный представитель цивилизации и не самый анекдотичный... Да и пользы от этого особой не будет: это – твоё дело, ты с ним сам и управляйся... – Что именно моё дело?– Не понял я. – Твоё самосовершенствование.– Улыбнулась челланка.– Твои мозги. Содержимое, как у вас тут говорят, твоей черепушки. И вмешиваться мне в это – уж извини, как-то не с руки...– передёрнула плечами она.– Я тебе лучше буду рассказывать истории о других... Истории, которые у тебя самого примерно те же эмоции вызовут, что и у меня. Ладно? – Ладно,– усмехнулся я.– Рассказывай. – Жил был парень. Он был самым старшим братом в семье. И ему с детства... ну, не то, чтоб твердили, но подразумевали... что он самый умный, самый красивый... Девки окрестные тоже это приметили и слетались к нему, как мотыльки на огонёк... Он не возражал. Он спокойно ими пользовался. Обычно – по одному разу. Реже – дважды. Трижды его внимание ни смогла привлечь, по-моему, ни одна... 'Ох, смотри, чтоб какая-нибудь нам под двери в подоле не принесла'– качала головой мать. Не принесла... Почему – не знаю. Может, ему просто везло. А, может – он просто не знал о девичьих проблемах... точнее – не желал знать. И они всё решали сами. А кто видел девичьи слёзы?... Подрос он и покинул родительский дом – поехал учиться. Ну, на вид он действительно был неплох – и неглуп, и небезобразен... Да и не ленив, вроде... Короче говоря, внешне он представлял собой примерно то, что средняя женщина охотно выбрала бы, как спутника жизни. Понятно, что все те женщины, которым уже пора было выбирать, относились к нему весьма благосклонно... Ему это было приятно и он по-прежнему охотно этим пользовался. Теперь уже – и более длительное время: отдельные 'романы' с отдельными 'мотыльками' длились по полгода и больше... Надо отдать ему должное: он им ничего не обещал. Он просто пользовался – и всё. Но им и этого было достаточно... какое-то время... Потом они начинали догадываться, что значат для него не столь много, чтобы быть возведёнными в ранг жён. Тогда они с ним расставались. Некоторые – сами: их заставляли это сделать остатки самоуважения; с иными расставался он – когда они пытались показать ему, что хотели бы большего, а не простой интимной связи... Тогда он их бросал: не потому, что они ему не нравились, нет; просто... он хорошо помнил напутствие отца: 'Не твоя жёнка, сынку, та девка, на которую ты сейчас смотришь... Твоя – вон где, ещё пешком под стол ходит...'– Отец был старше матери на 10 лет. У него это был второй брак. Удачный. С первой женой – своей одногодкой – он перед этим расстался. И считал теперь, что, 'нагулявшись вволю', парню нужно жениться на молодой... Нетронутой... – Да, это одно время было очень модно... 'нагуляться' вдоволь, а затем взять в жёны девственницу...– Ухмыльнулся я.– Даже теорию такую придумали, о моральности такого правила: дескать, более опытный муж сумеет научить всему свою совершенно неопытную супругу... – Да, об этой глупости я тоже наслышана,– кивнула Лин.– Смешно, но многие свято верят в это до сих пор. Ладно... Короче говоря, парню стукнуло уже 25, вроде как уже и 'нагуляться', по отцовским меркам, пора; уже и отец спрашивает, не пора ли сыну жениться... Да только окружающие его девчата уже знают, что жениться он не собирается, и потихоньку выходят замуж за других: пусть и не за таких видных, но – те хоть замуж охотно берут... А обычная женщина, чтобы иметь возможность нормально вырастить ребёнка, со многим готова смириться... В итоге – самый видный жених – смешно сказать теперь уже не может найти себе жену: более молодые уже наслушались от его одногодок, что 'этот только гулять горазд, а жениться не станет'. Может, так и остался бы он старым холостяком, да появилась на горизонте новенькая: пришла на занятия 18-летняя девчушка и села так незаметно сзади. Уже на второй день он подсел, познакомился... Пару недель посидели вместе, вдруг – бац: 'Давай поженимся?'... Ну, девка – в слёзы, к мамке побежала, плачется... А у мамки у самой в доме – такое же чудо... – Что ж,– говорит,– доля наша женская такая... Он хоть как там из себя? – Мама!– Ревёт дочка,– да он же лысый! – То есть – как 'лысый'?– Не поняла мать. – Ну... стриженый... налысо...– А он как раз медкомиссию очередной раз проходил – всё никак его в армию забрать не могли – давление низкое... Хотя в жизни он никогда,– она подчеркнула,– на это не жаловался. Смекаешь?– Я кивнул. – Ну, это – не беда,– успокаивает мать,– зато волосы хорошие будут, когда вырастут... ...Короче – худо ли, бедно ли, но получилось так, что они поженились. Любил ли он её? Не знаю: чужая душа – потёмки... Может, и думал, что любил. А скорее – она его просто устраивала: как может устраивать хорошее жильё, удобный диван, опытная кухарка... Кстати, последнее к ней не относилось,– улыбнулась Лин,– она была совершенно в этом смысле беспомощной. Он увидел то, что искал: молодую, неопытную... И решил, что это – именно то, что ему нужно. И поступил так, как учил его отец... Но за эти годы он привык жить один. Привык вести себя так, как хотел, ни на кого не оглядываясь. Привык сам тратить свои деньги. Даже, когда семья его родителей покупала дом, собирая с 'миру по нитке', он написал матери, чтоб они на него не рассчитывали: ему, дескать, ещё надо жениться... Хотя они ему даже не намекали на то, что как-то рассчитывают на его деньги... Кстати, к женитьбе он так ничего и не скопил.– Лин ухмыльнулась. – Не слишком удивляет...– Ухмыльнулся и я. – После женитьбы он не стал изменять своим привычкам: по-прежнему после работы, не заходя домой, отправлялся 'по филателистам'. Домой приходил, когда темнело. 'Ты видишь, какие я марки достал?',– спрашивал он жену. Она видела. Марки ей нравились. Но она не понимала, зачем нужно тратить столько времени и почти все деньги на это, вместо того, чтобы... хотя бы просто побыть вдвоём. Любила ли она его? Кто знает... Может, по-своему и любила. Как надежду. Как возможную опору в жизни. Как будущего отца своих детей... Как, наконец, человека, к которому уже привыкла... Который спас её от одиночества, в которое она попала, покинув родительский дом... Но она не понимала, зачем ради марок нужно заигрывать с продавщицами в магазине: не проще ли просто не иметь этих марок, если их нужно так сложно покупать? Тогда он стал приносить домой книги. 'Ты видишь, какие я книги купил?'– спрашивал он. Она видела. Книги ей нравились. Она была совсем не прочь иметь в доме шикарную библиотеку. И ради этого была готова терпеть, как он флиртует с продавщицами: ведь в результате этого в дом попадали книги, которых не было и не могло быть в свободной продаже... – Мда...– Карина задумчиво посмотрела на меня, как бы примеряя на себя эту роль и решая, стала бы она это терпеть или нет. 'Наверное, стала бы',подумал я и улыбнулся ей потеплее: дескать, не грусти – не твоя это судьба. Она, потупив взор, улыбнулась в ответ. – Он её постоянно хотел.– Продолжала Лин.– И днём, и ночью, и утром, и вечером... Приходя в обед домой, он старался обязательно 'отметиться'. Утром, вечером и ночью – тоже. Она не хотела так много и так часто: он у неё был первый, она ещё просто не вошла во вкус, и столь частые эпизоды её попросту тяготили... Он же давно привык к тому, что с женщинами можно не церемониться: все предшествующие знали, чего хотели, и охотно демонстрировали ему своё обожание, что бы он не делал... Она же просто не могла этого хотеть так же, ибо ещё не знала толком, что это такое... Не знаю, задумывался ли он об этом, но это его не останавливало. А может, ему и в голову не приходило, что она всё это может воспринимать по-другому... А она просто боялась... Боялась вскрикнуть – чтобы не услышали соседи и не стали её обсуждать... Боялась, что в разгар событий к ним заглянет квартирная хозяйка, которая любила заглянуть, едва заслышав скрип кровати... Потом, конечно, делала вид, что смущалась – дескать, не думала я, что вы этим сейчас занимаетесь... Но – от этого не становилось легче... – Боже, как я её понимаю...– передёрнула плечами Карина. – Не до конца.– Улыбнулась челланка.– Ибо ты не была в такой ситуации... – Бог миловал... – Ну, а наша молодая постепенно всё, что связано с сексуальным действом, стала связывать со страхом. И болью – потому что ей было больно: она не только не могла толком получить удовольствие, она не могла даже расслабиться... А он, как разгорячённый жеребец, фактически её насиловал... В результате – всё, что связано с сексуальной жизнью, извратилось в её голове, превратившись в боль и страх. Даже когда они были в относительной безопасности, даже когда они уже имели отдельное жильё она просто привычно исполняла свои обязанности, буквально 'отвернувшись к стенке'. Нельзя сказать, что она ничего не хотела: любая женщина хочет... Любви, ласки, нежности... Внимания, наконец... Иногда, когда он бывал нежен, ей даже нравилось... Не так чтоб сильно – но она была совсем непрочь, чтобы это продолжалось... В принципе, у них был шанс – нужно было просто немного любить друг друга... немного заботиться друг о друге, немного пытаться угадывать желания друг друга... А угадав – выполнять... чтобы доставить радость ближнему... Это ведь всё так просто... и так естественно... – 'Жизнь – это возможность, используйте её...',– подал голос вновь углубившийся в изучение Земных премудростей Джерри. – А они жили как-то... каждый – сам по себе, относясь к присутствию рядом другого не как к дару Божьему, а, скорее, как к неизбежному злу, с которым приходится мириться, чтобы избежать одиночества...– Продолжала Лин. – Знаешь...– Карина задумчиво глядела на меня,– а ведь и наш союз, похоже – тоже, в какой-то мере, был бегством от одиночества... – Насколько я могу судить, бегство это было более удачным...– ухмыльнулся Джерри. – По крайней мере, я благодарна тебе за то, что ты есть...– Тихо произнесла Карина, обвив мою шею руками и разглядывая моё лицо так, как будто видела меня впервые.– И я благодарна судьбе за то, что мы имеем счастье быть рядом... – 'Жизнь – это блаженство, вкусите его...',– торжественно процитировал Джерри. – По крайней мере, я всегда мечтала о том, чтобы безоглядно любить и быть любимой...– Запустив руки мне в волосы, тихонько продолжала откровенничать Карина.– Не знаю, имею ли я то, о чём мечтала,– улыбнулась она,– но то, что я имею, мне нравится... – Хм... Так ведь – 'Жизнь – это мечта, осуществите её!',– продолжал сыпать афоризмами челланин. – А я, признаться, до сих пор сомневаюсь, сможем ли мы прожить нашу жизнь так, чтобы потом, на склоне лет, не было 'мучительно больно'...– вздохнул я.– И больше всего боюсь, что – вдруг не сумеем... – Так ведь 'Жизнь – это вызов, примите его!',– продекларировал Джерри, приняв позу оракула. – И всё же я радуюсь... Мне приятно видеть и ощущать рядом это чудо, без которого жизнь моя была бы серой и невзрачной, как осенний дождливый день...– Почти шёпотом закончила Карина. – Что ж – 'Жизнь – это красота, восхищайтесь ею!',– резонно заметил Джерри. – Твои афоризмы сегодня закончатся?– Улыбнулась Лин. – Надеюсь. У меня в запасе ещё с десяток, не больше...– невинным голосом ответил её благоверный, окинув взглядом страничку. – И... самый сильный из них?– Неожиданно поинтересовалась челланка. – Гм... Умеешь загадки загадывать...– Джерри задумался.– Пожалуй, этот: 'Жизнь – это счастье, сотворите его...',– почти виновато улыбнувшись, произнёс он. На какое-то время в комнате повисла звенящая тишина. – Ну, так как они там? Что дальше-то?– Наконец нерешительно спросила Карина. – Кто? А, эти... Создав семью, они так вот и жили... Иногда вспыхивали ссоры, потому что каждый почему-то полагал, что именно другой обязан угадывать его желания... Она хотела, чтобы он продолжал это делать, как это бывало раньше, до женитьбы; а он полагал, что теперь – её очередь... Жена, дескать, должна ублажать своего мужа... Глупые... Они никак не хотели понять, что в этом мире, вообще говоря, никто никому ничего не должен... Каждый делает то, что считает нужным – вот и всё... Просто, если то, что он делает, нужно или нравится его окружению – он приобретает друзей... Если не нравится – наживает врагов... Умный человек понимает это и может предвидеть возможные последствия своих поступков... Если они его устраивают – он считает поступок допустимым, если не устраивают – то нет... Конечно, не всегда и не всё можно предугадать правильно... – Что ж – 'Жизнь – это приключение, решитесь на него...',– Вздохнул Джереми. Мы заулыбались. – Ну, а они пытались жить так, как им было удобно... Не столько утруждая себя необходимостью поддержания контакта с ближним, сколько заботясь о том, чтобы... Ну, 'друзья завидовали', что ли... То есть – слишком часто понятие 'быть' они заменяли понятием 'казаться'. Как будто в жизни главное – это мнение окружающих... Его постоянно видели на людях – и в тех же книжных магазинах, и на филателистических выставках... Словом, у него это лучше получалось – 'казаться'... Он по-прежнему приходил домой попозже, наобщавшись и наболтавшись вволю, пока она вертелась на кухне. Ей это не нравилось – она совсем не собиралась приносить себя в жертву...– грустно улыбнулась Лин.– Он же и вовсе не склонен был жертвовать. Ничем. Они даже деньги поделили: он сказал, что пусть она на свои деньги кормит семью, а за его, дескать, деньги, 'будем всё покупать'. То есть – мебель, вещи... книги... марки... постепенно в этот список, таким образом, всё больше попадало то, что ему больше нравилось... А она продолжала кормить семью на свои деньги...– Лин затихла. Какое-то время все удручённо молчали.Забеременела она сразу, не успев понять, что теперь связана по рукам и ногам, не будучи ещё даже в состоянии оценить, насколько надёжен её благоверный...– Наконец продолжила рассказчица.– Однажды утром она почувствовала, что пора: говорят, что женщина всегда это чувствует. Тревожно как-то становится, что ли... А может, уже первые схватки – пусть несильные – эту тревогу вселяют... 'Ты сегодня недолго, ладно?'– Просила. Объясняла, почему. Ждала его к пяти часам – знала, что к этому времени он работу заканчивает. Думала, что примчится – его ведь ребёнок всё-таки... После обеда начало хватать посильнее... Надо бы бросить всё да идти в роддом – всё оттягивала: вот, дескать, подожду ещё немного – вдвоём и пойдём. Вдвоём – оно как-то спокойнее... Вот уже и пять часов – его нет. Полшестого, шесть – его всё нет. А хватает уже так, что, того и гляди, родишь... Не дождалась – с трудом оделась, пошла. Пешком. Шла, оглядываясь: не идёт ли благоверный? Не шёл... На ступенях роддома воды отошли, головка сразу показалась... Слава Богу, подхватили под руки, занесли... родила... Раньше, чем он, наболтавшись с продавщицами, домой пришёл... Ты знаешь,– сверкнула глазами Лин,– я ведь это чудо даже не осуждаю... Я понять его пытаюсь... И – не могу... – 'Разве можно понять логику Землянина?!' – чьи слова?– Вздохнул Джерри. – Мои...– улыбнулась Лин.– Это я ещё в самом начале изрекла... Но не думала, что это может оказаться настолько серьёзно... А здесь... Мда... Ну, ладно. Дальше – ещё интереснее: забрав жену с ребёнком домой, он снова не стал изменять своим привычкам: ему нужно было отдохнуть после работы, и он это делал – не спеша возвращаться домой, в этот орущий и воняющий ад, к нестиранным пелёнкам и задёрганной жене... По-прежнему каждый из них пытался максимум возможных обязанностей переложить на другого... Семья не состоялась... 'Кукушата' – скорбно прозвала их свекровь. Продержались они с этим ребёнком до четырёх месяцев. Работа, учёба, сессия – это действительно сложно... В конце концов ребёнком занимались бабушки. По очереди – какую на сколько удавалось уговорить. Жаль, что мы не наблюдали весь процесс – интересно было бы посмотреть на точные цифры: где и сколько он пробыл... Но любопытен момент: когда родители приехали забирать четырёхлетнего ребёнка у бабушки, тот долго решал проблему: как ему их узнать? К стыду своему, он совершенно не помнил, как они выглядят, и, идя на вокзал с бабушкой за ручку, никак не мог придумать, как же ему их встречать... И ему было ужасно стыдно... Настолько, что это воспоминание осталось в его памяти и во взрослые годы... – А как мы их узнаем?– Поинтересовался он у бабушки. – Что значит – 'как узнаем'?– Не поняла та.– Мы ведь их знаем? – Но там ведь будет так много людей...– Выкрутился внук. Не мог же он признаться, что совершенно не помнит, как выглядят родители... – Ничего,– успокоила его бабушка.– Как-нибудь узнаем... – Ты узнаешь?– Продолжал допытываться внук. – Конечно, узнаю,– успокаивала его бабушка,– это ведь моя дочка...– И он успокоился: ведь бабушка-то их узнает... На привокзальной площади бабушка радостно сказала: – О! Они уже приехали! Мы даже немного опоздали... – Где, где они?– Тревожно оглядывался внук. – Да вон же – не видишь, что ли?– Удивлялась бабушка.– Там и людей-то больше нет...– Ей, похоже, и в голову не приходило, что внук сейчас лихорадочно ищет... не знакомые лица, а 'людей, возле которых других людей нет' – чтобы по этому признаку определить, что это и есть его родители... – Ну, беги!– Подсказала бабушка, не подозревая, какую непосильную задачу решал сейчас её внук. Внук побежал. Будто бы и в ту сторону, куда она показывала... – Ой, вы, мои родненькие, ой, мои хорошенькие,– вопит он – от ужаса, что не сможет их узнать... От чувства вины – своей – за то, что не может узнать родителей... – Да не туда, вон же они!– И внук сворачивает в сторону. – Да не туда, не видишь, что ли?– И внук совсем остановился посреди площади, окончательно растерявшись. Мгновение, другое... Сейчас все поймут, что он их просто не знает... Какой ужас... Как стыдно... Он готов сквозь землю провалиться... А они, как назло, стоят, не идут к нему, не хотят его выручить... Хотят, чтобы ОН к НИМ прибежал – чтобы все увидели, как сын ИХ любит... – 'Жизнь – это трагедия, преодолейте её...'– Вздохнул Джерри. – Наконец маленький мозг находит единственно правильное решение: сорвавшись с места, он пробегает несколько шагов примерно в том, что нужно, направлении – и – со всего размаху – падает на асфальт. И – ревёт. Не потому, что больно: боли он совсем не чувствовал. Это были слёзы облегчения: он решил задачу, он справился. Теперь они к нему точно подойдут...-...Лин вздохнула.– Они подошли... Но не сразу. Хотя теперь все видели, как ИХ любят: даже споткнулся, даже упал – так бежал... Вся площадь собралась – подняли, обсуждают: 'так бежал, так бежал – к 'своим родненьким, своим хорошеньким' – что даже на асфальте растянулся'... Подняли на ноги, поставили: 'Ну, всё – беги дальше!'. А он не бежит схватился за коленки, воет. 'Неужели так больно?'– Иронично удивляется какой-то дяденька. Да при чём здесь больно – он просто не знает, что дальше делать... 'А где ж они?'– Спрашивает какая-то тётенька. 'А кто их знает...'– отвечает другая. 'Мальчик, а где ж они?'– А он только пуще ревёт: не может же он признаться, что он ТАКОЙ ПЛОХОЙ: родителей не знает! 'Ну, что ж они не подойдут?' – 'Граждане, чей это мальчик?' 'Мальчик, это – они? Ну, что ж ты молчишь?'– А он снова в рёв единственное его спасение... Пока ревёшь – тебя ни о чём не спрашивают, никаких вопросов не задают... А если и спрашивают – так слёзы будто бы глаза застилают, ничего вроде бы и не видишь, значит – можно не отвечать, где эти самые 'родненькие' да 'хорошенькие'... 'Вроде и не сильно ушибся...'– прохожие обсуждают... Фффуххх... Подошли, наконец – неужто не выдержали? И – с осуждением вроде даже: 'Ну, что ж ты – не добежал?'– А он ткнулся в колени, снова до жути боясь, что не в те – и ревёт: 'Ой, вы ж, мои ж родненькие... Мои хорошенькие...'– 'Какой чувствительный мальчик...',– шепчутся в толпе. ...Вот такой эпизод...– Задумчиво произнесла челланка. Мальчик вырос, уже выросли и его дети. Но этот день он так и не забыл. – 'Жизнь – это борьба, выдержите её...'– Снова вздохнул бородач. – Ты знаешь, мне всё-таки почему-то кажется, что они друг друга в высшем, истинном смысле никогда и не любили...– Вдруг задумчиво заключила Лин.Они просто слишком сильно – до самолюбования – любили себя. – Он?– Вскинул брови Джерри. – Ты знаешь... и она тоже. Иначе трудно объяснить тот факт, что она пыталась изжить из дома цветы, которые он пытался выращивать, аргументируя это тем, что, дескать, ей трудно вытирать пыль с подоконников, передвигая горшки... А так, дескать – быстро смахнул, и всё... А однажды... по-видимому, разозлившись на него за что-то, она их все вышвырнула... Просто – в окно. – Как – в окно?– Не поняла Карина. – Да вот так – просто сгребла с подоконника все горшки, да и вышвырнула. В окно. С третьего этажа. А может, и по одному бросала – я не знаю. Знаю только, что он пришёл домой и увидел пустые подоконники. 'А где цветы?'спрашивает. А она ему: 'А я их выбросила.'– отвечает. – Там подоплека была...– Подал голос Джерри.– Я уже просматривал эту историю... Дело в том, что цветы эти попадали в дом в основном в виде отростков, подаренных ему теми же продавщицами из магазинов... – Как я её понимаю...– Улыбнулась Карина.– Вот только – при чём здесь цветы?– Грустно вздохнула она. – Цветы, как обычно бывает в таких ситуациях, просто подвернулись под руку...– развела руками Лин.– А вот при чём они здесь... Он этого тоже не понял. И просто не мог понять, как ему на это реагировать... Бешенство переполняло его, и он прекрасно понимал, что, стоит ему только дать волю своему гневу – и он запросто может её пришибить... Закончилось это всё тем, что он загнал её в конец длинного коридора и долго метал в неё попадавшуюся под руку обувь, высказывая при этом всё то, что он – вообще о ней – и об этом, в частности – думает. Когда же под рукой уже ничего не оставалось...– Лин развела руками, как бы приглашая нас особо насладиться этой деталью,– он подходил к ней – и тогда она сжималась от страха подбирал валяющуюся около неё, уже 'летавшую', обувь – и снова шёл назад, в противоположный конец коридора, чтобы продолжить процесс. – Собственно, мы этого не наблюдали,– вставил своё слово Джерри.– Просто это было найдено в памяти ребёнка, который при этом присутствовал – того самого, который не мог узнать своих родителей...– В комнате повисла тишина. Мне почему-то было стыдно. До жути. За всех нас. Как тому пацану, которому было стыдно, что не знал своих родителей. Живых. – Кстати, вот ведь анекдот: уже когда он вышел на пенсию, сын ему как-то позвонил. Тот самый, что не знал, как ему узнать родителей.– Вспомнил Джерри.– Так отец его не узнал. Даже – когда тот назвал своё имя. 'Что? Андрей? Какой Андрей?'– в недоумении спрашивал он. 'Да был у тебя такой когда-то...'– Сказал сын. И снова почему-то почувствовал себя виноватым... Наконец – будто бы понял отец, кто это – узнал, то есть. И первое, что сказал – так это: 'А я недавно брата похоронил...'– Как будто не знал, что сыну об этом уже известно – почти месяц прошёл, как родичи – соседи сына с похорон вернулись. Как будто норма это, что сыну о смерти дядьки не он – в канун похорон, а те самые родичи, да через неделю, сказали... Просто в данный момент ему было важно, что он, именно он брата похоронил. Не то важно, что брат умер, а то, что он его похоронил. То есть – то, что жалеть, разумеется, нужно его. Живого. – Любят земляне быть центром вселенной – что делать...– Вздохнула Лин. Это ещё не самый отпетый экземпляр... – А какой самый отпетый?– Поинтересовался я. – Не знаю...– Пожала плечами челланка.– Надеюсь, что мне не довелось с ним встречаться...– Ухмыльнулась она, вызвав нерешительные улыбки присутствующих. Несколько удручённый услышанной историей, я, видимо, подсознательно искал повода перевести разговор на другую тему. – Кстати, Лин...– Наконец нашёлся я,– интересно, а если бы то, что произошло с тобой сегодня, произошло с кем-нибудь... где-то на Челле... Чем бы это кончилось? – В каком смысле?– Встряхнула головой, совершенно, видимо, не готовая к столь крутому изменению темы, челланка. – Ну... Там тоже талкер поднимет тревогу и буквально через пару секунд в небе появится тарелочка со спасателем?– Уточнил я. – Не совсем...– Улыбнулась девушка.– На Челле нет глобального контроля за состоянием всех – это слишком дорого обходится и большинство просто не может себе этого позволить. Статуправление, естественно, финансирует эту функцию для своих сотрудников, и я могу ей пользоваться постоянно. Но... признаться, включаю её только тогда, когда попадаю в незнакомые места. Словом – когда страшновато. Или неуютно как-то. А с такой поддержкой спокойнее. Ну, а дома или в хорошо знакомых, 'обжитых' местах – как-то не хочется... – Почему? – Не знаю. Наверное, чувствуешь себя как-то свободнее... Понимаешь, человек ведь, прибегая к помощи чего-то, что сильнее его, как правило, вовсе не хочет постоянной опеки – он просто хочет защиты в ситуациях, когда самому страшно... А быть постоянно 'под колпаком' – этак можно и вовсе свихнуться... Человек, как и всякая животина, должен иметь возможность побыть один, когда хочет. Поэтому практически все, кто имеет возможность пользоваться полной опекой системы, отключают эти функции всякий раз, когда уверены в своей безопасности. Дома, например. Или – на станции. Но обходиться вообще без системы довольно сложно. Да и неудобно: к единому информационному пространству, например, очень быстро привыкаешь... Отвыкать трудно. – А здесь? – Что 'здесь'? – Ну, здесь ты – постоянно 'под колпаком'? – Разумеется... Как и все остальные разведчики. Это – условие контракта. Те, кто занимается безопасностью и страховками, на других условиях участвовать во всём этом просто не будут. – Слушай, а если на Челле... На поверхности планеты, где-нибудь в лесу, скажем... Простой смертный, не имеющий денег, чтобы платить за подобную 'опеку' со стороны системы, вдруг попадает в сложную ситуацию? – Например? – Ну, например... Как ты – тогда, на берегу. Возле 'Магнолии'... – Чудо ты...– улыбнулась челланка.– Да разве такое бывает... Ты ведь помнишь, как я была ошарашена... У нас унижение – уже нонсенс, а унижение группой одного – я о таком и не слышала... Помнишь, как я пыталась понять – зачем это им? Так, кстати, до конца и не поняла... – Ну, ладно.– Не давал ей уйти в сторону я.– А ежели кто-нибудь из подобных существ как-нибудь туда прорвётся? Или – хищник какой? Или просто деревом придавит? Да мало ли, что ещё может с одиноким путником в диком лесу случиться... Или у вас там диких лесов совсем не бывает – все 'цивилизованные'? – Нет, почему же...– пожала плечами Лин.– У нас и джунгли есть... И саблезубые тигры, и единороги, упоминания о которых у вас только в сказках остались... – Не понял? – Вот и наша первая группа тоже этого не поняла... Откуда, дескать, на Земле могут знать о единорогах... Или о саблезубых тиграх... Или о шестилапых... Не может же сказочник просто так взять и выдумать то, что существует в неведомом ему мире, да ещё и описать с такой точностью... Особенно – единороги: их вообще очень точно изображают... Вот и выходит, что здесь они, похоже, тоже когда-то были – да вымерли... Значит – были, видимо, общие корни... Стали копать. Оказалось, что на Челлу они попали с Фиесты. Собственно, этому событию наша экспедиция обязана своей численностью: если б не центр изучения истории Фиесты, финансирование было бы меньше раз в пять, я думаю... – Мы снова уклонились от темы...– Улыбнулся я.– Так что же всё-таки происходит, когда на Челле кто-то вдруг попадёт в такую ситуацию, как ты тогда на берегу? Или,– поспешил добавить я,– попросту попадёт в пасть к саблезубому тигру? – Если он не успеет испугаться – тогда ему никто помочь не сумеет – чудес не бывает.– Развёл руками Джерри. – А если успеет? – Тогда импульс страха, излучаемый живым существом, принимается системой, его источник пеленгуется и – менее, чем за секунду оператор службы безопасности уже получит возможность наблюдать ситуацию на экране...Ответила Лин. – У вас там – что, вся планета телекамерами обвешана, что ли? Чтоб никто не спрятался?– Лин улыбнулась: – Нет, конечно... Это слишком дорого. Просто система, вычислив координаты излучения импульса страха, выбирает вверху над ним небольшой столбик пространства, в ближайшем окружении которого нет каких-либо объектов птиц, флайеров, деревьев и т. д. и начинает его быстро пассировать между этим местом и таким же столбиком внутри телеприёмника... с периодом, в течение которого свет проходит длину столбика. В итоге оператор на экране видит то, что он бы видел, находясь в той точке, где система разместила пассируемый столбик... То есть – зонд, собственно... – Ничего себе... А если этот 'столбик' зацепит что-нибудь? – Это 'что-нибудь' будет разрушено. Поэтому система всё время ведёт радиолокационное наблюдение за ближайшим окружением зонда, вычисляя безопасную часть пространства, где он может находиться. То есть – зону, в которой оператор может свободно его перемещать, рассматривая то, что ему нужно... Если поблизости появляется какой-либо объект – границы зоны автоматически корректируются. Если в результате такой коррекции зонд выходит за пределы зоны – система принудительно перемещает его в зону, в пределах которой оператор может совершенно произвольно им манипулировать. Если система сдвинула зонд, чтобы обеспечить, например, пролёт птицы – она тут же вернёт его назад, как только опасность минует. Если же появившийся объект обосновался там надолго – оператор просто выберет новую точку наблюдения. – И так он может наблюдать где угодно и за чем угодно? – Разумеется... Для того и создавалась система безопасности... Она никому не подчинена и оплата её услуг, как часть налога, поступает непосредственно от налогоплательщика на её счёт. Всякий может выбрать любое отделение службы или не выбрать ни одного – это его право. Но деньги с него всё равно снимут. Просто они останутся в системе невостребованными. Когда он надумает – он может их потратить, но – только на обеспечение безопасности. Этот фонд наследуется, как и 'пенсионно-страховой', но тоже только как целевой, то есть – эти деньги нельзя использовать для иных целей... – А если проблема возникла в помещении? – В помещениях работать с таким зондом очень сложно – сложно внедриться, ничего не повредив: ведь появляться там нужно 'вслепую' – радары не помогут. И зонд там другой – в виде пассируемого шара, принимающего и излучающего по всем направлениям. Если внедрился удачно – система дальше ведёт себя точно так же, как и при обычном зонде. Кстати, и вне помещений в последнее время всё чаще используют шаровой зонд – он просто удобнее: более полно и точно контролирует ближайшее окружение. Но он и разрушительнее, если будет ошибка пассирования – объём пространства-то больше... – А такое когда-нибудь было? – Пока – нет, слава Богу... Но – сам подумай, что будет, если, внедряясь в помещение, попадёшь в точку, где расположен какой-нибудь объект? Поэтому в помещениях обычно стремятся 'появится' в каком-нибудь верхнем углу, а затем уже 'осваиваться'. Ну, а координаты и размеры всех помещений в системе есть, разумеется... – Тотальная слежка... Бррр... – Мда? Хм...– Бородач, казалось был удивлён этой моей реплике настолько, что был просто обескуражен и не знал, что сказать. – Извини, конечно... Но ваши спецслужбы тратят на наблюдение только за вашей личной жизнью примерно раз в пятнадцать больше времени и ресурсов, чем по всей системе тратится у нас на все виды наблюдений... Так что фразу насчёт тотальной слежки я позволю себе не заметить...– Развела руками Лин и, удовлетворившись моим смущением, продолжила: – Потом, если оператор увидел, что события развиваются действительно слишком опасно для жертвы – туда будет брошена по тревоге группа ребят из службы безопасности, которые... обычно просто валяются на травке возле флайера... Так что – от момента 'испуга' до момента появления на этом месте группы 'быстрого реагирования' проходит буквально секунд 10-15, не больше... – Не знаю...– Нерешительно произнесла Карина.– Всё-таки неуютно как-то осознавать, что за тобой в любой момент может кто-то подсматривать... – Хм... А на Земле вы свободны от этого? – Нет, конечно... Но – не таким же способом... – Интересно... А что – способ что-то меняет? По сути дела? Или ты предпочитаешь, чтобы за тобой подсматривали исключительно при помощи телекамер? – Те хоть можно обнаружить...– Пожал плечами я.– А здесь... Я так понимаю, что факт активности такого зонда я обнаружить просто никак не могу? – Тонкого – да. А шаровой виден в виде тёмного пятна: в приёмнике-то темно... – Вот и получается, что служба может контролировать всю мою жизнь, посадив её под колпак. – Ой, земляне... Какие вы всё-таки запуганные...– Вздохнула Лин и потянулась за мандарином.– У нас это никому и в голову не приходит – зачем? – Теперь ты понимаешь, почему ребята из групп развития системы так алчут твоих Земных отчётов?– Ухмыльнулся Джерри.– Они-то думали, что система совершенна – а оказалось, что только пусти туда землянина – и хлопот не оберёшься... – М-да... Я только сейчас начинаю понимать их панику... ну, когда они начали получать описания логики поведения землян...– Задумчиво произнесла Линда, высматривая, где бы пристроить очистки. Карина – то ли в шутку, то ли всерьёз – подвинула ей бокал. Прыснув, челланка начала деловито наполнять его мандариновыми корками. – Сами признаёте, что система не совершенна, но сами же не можете без неё шагу ступить...– Пробормотал я. – Извини, конечно, но – ты пользуешься в своей жизни только тем, что совершенно?– Удивлённо произнесла Лин и принялась поглощать мандарин. – Нет, конечно... Но я говорю не об этом... – А о чём?– Проглотив очередной кусок, деловито осведомилась она. – Я говорю о том, что ваша несовершенная система имеет над вами практически неограниченную власть. А это – страшно.– Челлане переглянулись. – Хм... Скажи... когда ты летишь на самолёте – он имеет над тобой неограниченную власть?– Осторожно спросил Джерри.– Или ты от него независим?– С плохо скрываемой иронией добавил он. – Ну, ты сравнил...– Начал, было, я, но он перебил: – А когда ты плывёшь на корабле? Или летишь в жестянке с примусом, именуемой здесь космическим кораблём – ты тоже независим от этих объектов? – Нет, но я говорю о системе... – Извини,– снова перебил меня Джерри,– но, может быть, ты можешь считать себя совершенно независимым от служб безопасности своей... да, прочем, и другой страны? – Нет, конечно...– Вздохнул я. – Таким образом, ты постоянно используешь то, что менее надёжно, чем наша система – ибо реальная частота отказов всего этого выше. И – ты больше рискуешь попасть под колпак – ибо оперирующие вокруг тебя службы более многочисленны и – их постоянно уличают в подобных действиях; в то время, как в пределах нашей системы такого пока вообще не зафиксировано. Так кто из нас больше рискует? – Ну, не знаю...– пробормотал я. – Не знаешь?– Склонив голову набок, удивился челланин. – Меня пугает возможность попасть под такой 'глобальный колпак', против которого ты – песчинка. – А здесь ты – не песчинка? – Здесь есть шанс спрятаться. – Не думаю.– Покачал головой челланин.– Если ты просто путался у них под ногами – спрятаться тебе, может, и удастся – искать толком не будут... Но, если ты им хорошо насолил или упорно продолжаешь этим заниматься – всё равно найдут. И сделают с тобой то, что на Челле никому и в голову прийти не может... – Что именно?– Вздохнул я. – А я откуда знаю?– Удивился бородач.– Их фантазия в этом направлении безгранична... – Мда...– вынужден был согласиться я.– А вы сами не боитесь системы? – А почему мы должны её бояться?– Снова по-колхозному утёршись рукавом и поглядывая на очередной мандарин, поинтересовалась Лин. – Ну, я не говорю, что должны... Но – всё же? – Послушай...– управившись с утиранием, начала она.– Безопасность личности и независимость её от системы строится на принципах ненавязчивости. Согласен? – Вполне. – И на невозможности одной личности делать гадости другой личности, используя при этом систему. Так? – Так. – В нормальной системе ни одна личность не должна иметь доступ к информации другой личности вопреки желанию оной. Так? – Так. – На основании того, что ты слышал о системе – это всё выполняется? – Вроде да... – Далее. Никакое действие системы не должно лишать человека свободы выбора. Это – тоже выполняется, ибо никакое решение не принимается самой системой и ни одно коллективное решение, принятое с помощью системы, не является обязательным для человека. – Да, я помню... Только, если его не выполнишь – будут проблемы... – Извини – проблемы будут только в том случае, если никто не поймёт, почему ты его не выполнил... Да и то – только на работе. На такой, как наша. Иными словами, если ваш вояка по телеграфу получит приказ убить президента – вряд ли его не одолеют сомнения... И, если он не выполнит такой приказ, решив, что это – ошибка или глупая шутка, то это ещё не обязательно означает трибунал, разве не так? – Ну... В общем, так, конечно... Всё будет зависеть от того, была ли это действительно ошибка или глупая шутка...– Вынужден был согласиться я. – Тогда чем это принципиально отличается от взаимоотношений между косморазведчиком и советом экспертов, решение которого он нарушит? – Ну...– Замялся я, а Лин, удовлетворённо кивнув головой, продолжила: – Далее. Всякий человек должен иметь право как использовать систему, так и не использовать её. И это выполняется – у нас просто нет никаких законов или правил, обязывающих использовать систему с какой бы то ни было целью... Все просто пользуются ей – потому, что так удобнее; вот и всё. Так что же именно тебе не нравится? – Её глобальность... – Извини – а глобальность космоса тебя не пугает? – То – природа. А система сделано людьми... – Ага,– кивнул головой Джерри,– при этом, будучи сделана людьми и подробно ими описана, она предсказуема больше, чем любой из нас. Чего нельзя сказать о природе: попробуй поручиться, что в ближайшее десятилетие твою планету не разнесёт в клочья невесть откуда взявшийся огромный метеорит? Можешь? – Не могу...– Вынужден был согласиться я. – А предсказать поведение любого известного тебе человека в той или иной ситуации можешь? – Ну, не знаю... Думаю, что смогу. – Ага... Это бывает...– Вдруг прыснула Лин. – Что именно?– Не понял я. – Когда думают, что могут предсказать поведение человека, а он вдруг выкидывает такое, что... – Ну, если человек уже тысячу раз бывал в аналогичных ситуациях, и всё было нормально – то что он может выкинуть?– Перебил её я. – Хм... А можешь представить себе ситуацию, в которой директор школы, проработавший на этом месте полжизни, вдруг отмочил такое, что стал посмешищем даже для первоклассников?– Интригующе поинтересовалась Лин. – Не могу.– Упрямо сказал я. – И зря...– Улыбнулась челланка. – Ладно уж, не томи – рассказывай...– вынужден был сдаться я. – Поехал как-то директор сельской школы в город, за зарплатой... Провожали его все – и учителя, и уборщицы... Радовались: долго зарплаты не было, почти полгода их 'завтраками кормили'... Теперь все будут 'при деньгах': обещали всё сразу выдать... Приподнятое у всех настроение, радостное... Ну, к обеду он должен был уже вернуться – обычно всегда успевал. Обед прошёл – его нет. Уже вечер – его нет. Народ переполошился: 'уж не получил ли наш директор по голове?'– думают... – И? – А ведь получил-таки... – И что в этом удивительного? – А его поведение... – Кого? – Да директора... Как ты думаешь, от кого он по голове-то получил? – Ну, от грабителя, как я понимаю... – Правильно понимаешь... Только вот откуда этот грабитель взялся? – Лин, не томи – ты и меня уже заинтриговала...– Нетерпеливо пробасил Джерри. – Короче говоря,– вздохнула Лин,– встречает этот деятель в городе 'друга детства', с которым 'сто лет' не виделись... Ну, слово за слово, от 'как живёшь' и 'какими судьбами' перешли к делу: решили отметить два радостных события – встречу и зарплату – как водится, обильным возлиянием... Разумеется, собутыльнику было известно, что дипломат директора набит деньгами... Теперь,– ухмыльнулась Линда,– уже можешь предсказать результат – или дальше рассказывать? – Могу,– вздохнул я. – Рассказывай, рассказывай...– проявил заинтересованность Джерри. – Рассказывать, собственно, нечего: утром директор очнулся в канаве – и, естественно, без дипломата с деньгами. Собутыльника нашли быстро... – А деньги?– Со смешинкой в глазах поинтересовался Джерри. – А деньги ищут до сих пор.– Ухмыльнулась Лин.– Это в начале января было вот с тех пор и ищут... Пока ещё не нашли... – А ты говоришь – предсказуемость поведения личности...– Вздохнул Джерри.Интересно, кто мог такой вариант предвидеть? – Ну, ты и экземпляры выбираешь...– с улыбкой покачала головой Карина. – Не я их выбираю – они меня сами находят...– картинно разведя руками, вздохнула Лин.– И это – не самый экзотичный... – Ну-ка, ну-ка...– предвкушая пищу для профессиональной деятельности, демонстративно потёр руками Джерри. – Да ладно,– попробовала было отмахнуться Лин, но коллектив её не поддержал: – Давай-давай, рассказывай! Начала уж – так не томи!– Практически в один голос высказались все. – Как хотите,– пожала плечами челланка.– Жил-был один...– она замялась,ну, короче – одно существо мужского пола. И он... в смысле – оно... то есть – существо это... жило и было в своё удовольствие. То бишь – так, как ему хотелось. Не считаясь особо ни с родителями – в юности, ни с женой после свадьбы, ни с детьми – когда они появились. Нельзя сказать, что он никогда ничего для окружающих не делал: нет, почему же – бывало и так... Например, когда ему хотелось выглядеть лучше, или – чтобы к нему относились лучше... Тогда такое и бывало... – То есть – поступок 'на благо ближнего' диктовался не внутренней потребностью или просто сочувствием к ближнему, а ожидаемой реакцией этого ближнего... или – зрителей?– Как-то – сокрушённо-снисходительно, что ли уточнил Джерри. – Именно,– кивнула головой Лин.– Я просмотрела весь доступный мне для наблюдения период его жизни и не нашла ни одного явно бескорыстного поступка. Все они... в смысле – поступки, которые так или иначе выглядели, как благо кому-то из ближних... скажем, так: далеко не всегда на самом деле являлись для них благом – даже в его понимании... Но зато – всегда позволяли ему выглядеть в лучшем свете или, что чаще – заставляли других быть ему обязанными. Ему всю жизнь были обязаны все – и родители, и жена, и дети... Даже внуки... Которым он любил повторять, что 'старших надо уважать'... А те никак не могли взять в толк, почему они должны уважать старого себялюбца больше, чем кого-то иного – пусть молодого, но живущего для других, для окружения, для Людей вообще... Для человечества, наконец... Им почему-то казалось, что такие люди более достойны их уважения... А его это не устраивало. И он, когда почувствовал, что остаётся совсем один, стал всячески пытаться обязать их относиться к нему с уважением, с сочувствием... Пытался играть на обострённом чувстве долга этих подростков... При этом его совершенно не интересовал тот факт, что он, по сути, толкал их к помешательству, озадачивая противоречием, которое они разрешить при текущем уровне своего сознания не могли: ведь их действительно воспитывали в стиле 'уважения к сединам'... – Классика...– Вздохнула Карина. – Не так уж редко встречаемый тип...– с таким же тяжёлым вздохом подтвердил я. – Малышню жалко.– Констатировал Джерри. – Мне тоже.– Кивнула головой челланка.– Поэтому я и... – Что – 'и'?– Насторожился бородач. – Что, что... А как ты думаешь?– С вызывающей тоской в голосе Лин откинулась в кресле. – Опять?– Обречённо поинтересовался Джерри. – Да, опять!– Неожиданно чуть ли не со злостью, вызывающе ответила Лин.Да что я, наконец – чучело бесчувственное, что ли?– Неожиданно разревелась она. 'Беременные, сэр...'– как бы произнеся эти слова, развёл руками Джерри, и, присев на корточки возле подруги, начал поглаживать её по голове.– Да я ж не каменная, в конце-то концов...– глотая слёзы и всхлипывая, пыталась оправдываться челланка.– Придумали тоже: 'свободен от эмоций'... Вот и набирали бы биороботов на эти роли... – Ладно, ладно...– Утешал её Джерри.– Мы никому пока не скажем... Только давай, рассказывай... мастерица нарушать устав...– Добродушно усмехнулся он. – То есть?– В один голос выразили своё недоумение мы с Кариной. – То есть – 'разведчик должен быть свободен от эмоций'...– Вздохнул Джерри.– И, действуя самостоятельно в изучаемой зоне, он не имеет права сообщать кому-либо какие-то сведения, которые те не могут получить иным путём... Исключения составляют только 'официально утверждённые' контактёры – вроде вас... Таким – немного... ну, совсем немного – рассказать можно.Улыбнулся он. – Совсем немного – это сколько?– С ухмылкой поинтересовался я. – Столько, сколько могло вам присниться... Об инопланетянах...– Улыбнулся Джерри.– Или – столько, сколько вы могли узнать и сами, случайно получив здесь, на Земле – ту или иную информацию...– Немного помолчав, закончил он. – А Линда?– Нерешительно поинтересовалась Карина. – А Линда у нас болтушка...– с улыбкой развёл руками Джерри.– И она спешит выручать всякого, кто попадает в сложные ситуации... Даже ценой нарушения информационной этики...– Вздохнул он. – А что считается 'нарушением информационной этики'?– Давая Линде время успокоиться, тянул время я. – Например, передача кому-то здесь сведений, которых он иным путём получить не может. – Почему? – Да потому, что всякое знание любого участника событий так или иначе меняет ход этих событий. И предсказывать возможные изменения с приличной степенью точности не по зубам никому из известных мне аналитиков... Поэтому в уставе и оговорена очень жёстко 'политика невмешательства'... То есть – всякое признанное целесообразным вмешательство должно быть минимальным, осмысленным, обдуманным и принятым группой экспертов и...– он помолчал,– выглядеть так, чтобы всё это легко походило на обычную выдумку – или просто сон – аборигена... – А она вмешивается... по своему усмотрению?– Как-то взволнованно – за судьбу подруги, что ли – поинтересовалась Карина. – Бывает...– Вздохнул бородач. – И что ей за это будет?– Продолжала трепетать моя половина. – Не знаю. Всё зависит от того, как это будет расценено.– Бородач снова вздохнул.– Пока её всегда 'проносило'... – Мимо чего? – Мимо неприятностей.– Улыбнулся он. – Почему? – Потому, что ни одно из её прошлых нарушений не было сочтено 'явно способным изменить путь развития цивилизации'. – А теперь? – А вот мы её послушаем – там и решим...– Джерри прижал её голову к плечу. – Я только... рассказала им...– начала, пытаясь подавить всхлипывания, Лин. – Кому?– Подбодрил её Джерри. – Да внукам его...– Лин утёрла нос рукавом.– Они все там – от 10 до 15... – От 10 до 15 – чего? – Лет.– Лин с благодарностью схватила подсунутый Кариной платок.– Они стояли там... озадаченные такие... обескураженные даже... После встречи с ним как раз... Он их в очередной раз пытался убедить, что это плохо... – Что плохо? – Что они его не любят... Интересная логика: оказывается, внуки должны любить деда... А дети – отца... Нет, ты представляешь,– она просто вскипела,– должны! Кто б мог подумать... Ну, 'должны улыбаться' – это ещё ладно: заурядное лицемерие, и всё... Но 'должны любить' – это как? 'Внутреннее душевное лицемерие', что ли?– Лин замолкла, используя поданный Кариной платок по прямому назначению.– Они стояли и переглядывались,наконец продолжила она,– при этом каждый пытался понять – только он один не может разобраться в ситуации или все остальные – тоже... – Ну, и?– Улыбнулся бородач. – Оказалось, что все.– Развела руками Лин.– Они, в общем-то, всё правильно понимали – детишки по земным меркам довольно грамотные были, образованные... Они просто хамить не умели, да и послать хама куда подальше – тоже... А он пользовался этой их беззащитностью, убеждая их в том, что они ему что-то должны... – И ты их, естественно, просветила?– Хмыкнул Джерри. – А как ты думаешь?– Как-то беззащитно спросила Лин. – Думаю, что просветила.– Вздохнул психолог команды.– Только пока не знаю, как. – Я просто рассказала им, что люди бывают разные – то есть совсем разные. И что ни один человек, вообще говоря, ничего никому в этом мире не должен – по крайней мере, если он у него ничего не брал... Просто каждый вправе поддерживать тех людей, которые ему нравятся, и – заботиться о тех, кого любит; при этом не считая, что за эту его поддержку или заботу те ему что-то должны. Вот и всё... – И всё?– Переспросил бородач. – Ага...– С надеждой кивнула головой провинившаяся беременная Линда.– По крайней мере, по сути – всё. – А не по сути?– Хмыкнул Джерри. – Скажем так: я никакого другого смысла в свои высказывания не вкладывала. Я могла не всё пересказать сейчас дословно, но ни о чём другом мы с ними не говорили. Я просто хотела немного облегчить участь этих детей... – А это нужно было?– Философски заметил Джерри.– Может, их судьба сложена была так, чтобы заставить их самих в конце концов во всём этом разобраться? – А может, судьбы были сложены так, чтобы именно в тот день и именно я им в этом чуток помогла?– С надеждой спросила Лин и мы все, как-то облегчённо вздохнув, заулыбались. – И каков будет приговор?– Неуверенно спросила Карина. – Не думаю, что что-то серьёзное...– Пожал плечами Джерри.– Скорее всего как обычно, минус две-три единицы в показателе предсказуемости – и всё... – Это серьёзно? – Для неё – нет.– Джерри ненадолго задумался.– Сейчас у неё этот показатель – 327, так что ожидаемые изменения – меньше процента... Обычно такое легко сходит с рук. Скажем так: слегка пожурили, и всё.– Улыбнулся в бороду он.– А вообще с излишней эмоциональностью пора заканчивать,– уже более серьёзно посмотрев на подругу, задумчиво произнёс он.– Пять случаев за одну экспедицию – многовато: в другой раз могут и не пригласить... – Да мне и этой на полжизни хватит...– Как-то тяжело вздохнула Лин. – Не скажи... Вот ежели, скажем, годика через три-четыре да вдруг подвернётся ещё какая-нибудь працивилизация, куда наша корнями уходит так можешь ли ты быть уверенной, что сумеешь спокойно усидеть на месте?Иронично ухмыльнулся челланин. – Ну... не смогу, наверно...– со вздохом согласилась Лин. 'Боже,– думаю,как же они стали похожи! Как понесла – так куда девалась её уверенность в себе, ощущение непогрешимости и так далее... У неё это ещё больше заметно, чем у Карины... Беременность всех сравняла – теперь она больше напоминает простую беременную женщину, жаждущую мужской поддержки, а не непостижимую фею...'– Джерри, улыбаясь, смотрел на меня и согласно кивал... – Но мы забыли о дедушке...– Вспомнила Карина. – Каком дедушке?– Встряхнула головой Лин. – Тех внуков...– Улыбнулся Джерри. – А... Ну, да... Поговорила я с ними – гляжу, посветлели малость поддержку почувствовали... И, хоть ещё и не приняли до конца идею в целом, но уже заметили, что она разумнее тупого догмата о том, что 'старший всегда прав'... Короче, я ставила целью поддержать их мысль о том, что выбирать людей для общения лучше в основном не по возрасту, а по уму, порядочности, доброте и т. д. – и мне это, похоже, удалось... – Будем надеяться, что группу детёнышей аборигенов ты спасла от грозившей им опасности...– Развёл руками Джереми. А как насчёт всего остального его окружения? – С остальным окружением несколько сложнее...– Задумчиво изрекла Лин.Несколько человек поняли, что он может только потреблять... скажем так: положительные эмоции... а создавать их для других способен только тогда, когда впадает в панику по поводу того, что 'его уже не любят'... Тогда он лихорадочно пытается 'восстановить отношения', убеждая всех в 'своей предельной искренности' и при этом между делом умудряется перессорить между собой их всех... Так вот... некоторые это уже поняли. Но – увы, не все...– Вздохнув, челланка замолчала, глядя куда-то вдаль. Карина, проследив её направленный сквозь стену взгляд, с улыбкой поводила ладошкой туда-сюда перед остекленевшими глазами. 'Очнувшись', Лин отвела её руку в сторону и встала. Подойдя к столу, она взяла в руки кувшин. – Не слишком редкая и не такая уж удивительная история...– пожала плечами Карина.– Я думаю, что и остальные люди из его окружения со временем разберутся – и он просто останется один. Люди обычно всегда разбираются, только одни – раньше, другие – позже... – Некоторым для этого не хватает жизни...– бесстрастно заметила Лин, наполняя соком бокал. – Ну, я думаю – не в этом случае...– пожал плечами Джерри. – Увы...– Вздохнула челланка. – То есть?– Удивился бородач. – То есть – одному жизни уже не хватило... Другой едва не пошёл следом, да чисто случайно пока проскочил – его просто выручили, и всё... – Не ты ли?– Настороженно спросил Джерри. – Да нет – я взрослых не опекаю... Своим умом пора жить...– Вздохнула челланка. – А кому... жизни не хватило?– Осторожно поинтересовалась Карина. – Жене его... – То есть?– Этот вопрос задали, казалось, все трое. – Понимаешь... Она понимала, в принципе, что он играет... Всю жизнь... Как невыросший мальчик... PlayBoy... Но она считала себя очень интеллигентной женщиной... А в её понятиях устраивание семейных ссор, сцен, скандалов и разбирательств как-то не вязалось с интеллигентностью... Нельзя сказать, чтобы ей всегда удавалось этого избежать – но ей это всегда было больно и неприятно: даже чтобы просто уличить человека во лжи, ей нужно было пройти через боль разочарования... Поэтому она старалась многого попросту не замечать. Делала вид, что всё у них хорошо... Что отношения – просто прекрасные. Многие верили. А о тех случаях, когда сил не хватало и она срывалась – почти никто никогда не знал. Окружающие думали, что у них и в самом деле всё прекрасно. А он думал, что она 'такая дура, что ничего не замечает'. И – гордился своими способностями обвести её вокруг пальца. Но терпение человеческое – не бесконечно... И однажды она ему, шипя, сказала, что давно уже живёт с ним 'только ради детей'. Как только вырастут – пусть ищет себе 'другую дуру'. Он взбесился – 'Ах, так?!!' – и нашёл. Так ему показалось. Но та была не столь 'интеллигентной' и вскоре сказала, что он может, конечно, перебраться к ней – но надо сперва развестись с женой, разменять квартиру и разделить имущество. А без имущества ей как-то не очень хочется кормить чужого мужчину только за то, что тот гуляет по городу с его дочкой... Он сразу сделал вывод, что здесь нужен не он, а 'его имущество' – и связь быстро затихла... Собственно, это было не совсем так – мужик в том доме как раз нужен был, даже без имущества – просто его там почти раскусили и хотели проверить... А для него попытка 'посягнуть на его собственность' или на 'его независимость' показалась кощунством, святотатством...– Лин ненадолго замолкла, задумчиво рассматривая бокал.– С женой 'что-то как-то решать' было надо. Но разводиться и делить имущество он, разумеется, не собирался – не это входило в его планы... – Интересно...– Пробормотал Джерри.– А что же? – Он с детства немало слышал о колдунах.– Задумчиво произнесла Лин.– О ведьмах. О 'бабках', которые могут за умеренную мзду извести со свету кого угодно... – Но это же – чушь?– Неуверенно предположила Карина. – Не совсем.– Заметил Джерри.– Но давай дослушаем... – Кое-что он мог делать сам... По крайней мере, курс общей психологии, включая основы гипноза и методы эмоционального воздействия на собеседника, он в своё время прослушал. Многое не забыл...– Джерри удовлетворённо кивнул, превратившись во внимание. – Короче говоря, чтобы не тратить сил понапрасну, он, как и все эти 'деревенские колдуны', начал, естественно, с того, что болит – туда проще бить и больнее получается... – Разумеется,– кивнул Джерри. – У неё начали сдавать глаза. Понятное дело – возраст. Но была она женщиной энергичной, привыкшей не замечать своих недугов. Поэтому долгое время упорно не обращала на это внимания – даже замечая, что ей стало до боли трудно читать. Вот тут он её и достал: понимая, что для человека, привыкшего постоянно получать и обрабатывать массу информации, потеря зрения может означать, по сути, интеллектуальную смерть; он сумел внушить ей страх того, что она ослепла. Она уже очень давно замечала симптомы ухудшения зрения и инстинктивно боялась этого, так что подобная процедура не составила ему особого труда: зрение она 'потеряла' быстро, буквально за пару недель. – Как такое возможно?– Недоверчиво изумилась Карина. – Увы – это слишком просто...– Вздохнул Джерри. На свою беду в комнату зашёл, поигрывая хвостом, соседский кот. Вдруг он ни с того, ни с сего встал, боясь сделать очередной шаг. Потом попытался лапой смахнуть что-то с глаз. Затем, жалобно мяукая, стал лапой тереть глаза и хлопать веками, явно не понимая, что с ним происходит. – Как видите – всё очень просто...– Снова вздохнул челланин. Карина с ужасом уставилась на него. Неожиданно кот, к тому времени уже начавший было буквально скулить да кататься по земле, как бы пытаясь что-то с себя скинуть, вдруг перестал жаловаться на жизнь, нерешительно встал, недоверчиво пожмурился и, осторожно потрогав лапой пол впереди себя, неуверенно сделал несколько шагов. Поняв, что наваждение уже кончилось, он стремглав бросился вон из комнаты. – Зачем?– Озадаченно взглянув на Джерри, спросил я. – Чтобы показать, что в этом нет ничего сложного.– Пожал плечами Джерри.Не только для меня, но и практически для любого вашего 'колдуна', 'ведьмака' – или как вы там их величаете – примерно средней квалификации... То есть – не для явного шарлатана... Разница состоит в том, что кот забудет об этом очень быстро. А если и не забудет – то не станет делать из этого никаких далекоидущих выводов – потому, что не умеет. А человек – умеет. И в этом – его уязвимость. Ожидая этого и увидев, что это произошло – он впадёт в панику, испугавшись, что это навсегда. – Что, собственно, с ней и произошло.– Вздохнула Линда. – Ты хочешь сказать, что он просто заставил поверить её в то, что она ничего не видит?– Осторожно поинтересовалась Карина. – Нет. Я хочу сказать, что он мог это сделать. А мог достигнуть того же и иными методами. Дать ей что-нибудь выпить, например. В природе есть масса вещей, которые ухудшают зрение на какое-то время... Так что последнее гораздо вернее. И – проще. А дальше – уже дело её воображения: она просто поверила в то, что ослепла. Вот и всё. – Так просто? – А зачем усложнять? – А может, он просто подсыпал чего-то такого, что лишило её зрения навсегда? – Зачем?– Пожала плечами Лин.– При её мнительности достаточно было 'надолго'. Потом она начала лечиться, и, видя, что ничего не получается уверила себя в том, что это – уже конец. – Ты так думаешь?– Неуверенно спросил Джерри. – Хм...– Многозначительно склонила голову набок Лин.– Через год она приехала к сыну. Весь этот год она жаловалась на то, что зрение очень слабое – 'как будто темнота',– подчёркнуто медленно произнесла рассказчица. Джерри удовлетворённо кивнул, подняв указательный палец кверху.– И вдруг она легко различает встречающих её людей – стоящих в толпе, в сумерках, на перроне – сквозь грязное окно вагона... Сын даже подумал, уж не заурядная ли это симуляция... Оставим это на его совести он слишком многого не знал. – А... как это объяснить?– Недоумевающе спросила Карина. – Просто она была сильно взволнована – долго не видела сына – вот и всё...– Вздохнул Джерри.– В это время её мозг работал очень напряжённо, а в таких ситуациях внешние воздействия практически не замечаются – так что, если 'проблема' была 'наведённой', как у этого,– челланин кивнул на дверь,– кота – то она просто на это время перестала существовать; если же проблема была создана самовнушением – то, опять-таки, в это время из-за эмоционального всплеска она об этой проблеме попросту забыла – и та попросту перестала существовать. До тех пор, пока она сама об этой проблеме не вспомнила... – В любом случае, кто бы ей это не внушил – она сама или посторонний источник – из этого случая видно, что проблема 'внушённая'.– Развела руками Лин.– Собственно, именно с этого эпизода я и начала 'раскручивать' всю историю: сын был так изумлён, что его 'изумление' даже я услышала... При моей-то 'тугоухости'...– Улыбнулась рассказчица. – Что ж ты её не разубедила?– Иронично поинтересовался Джерри. – Я ж говорила, что не няньчусь со взрослыми.– Пожала плечами Лин.Особенно, если они не желают слышать о том, что проблема легко разрешима... И – не желают знать, как именно...– Задумчиво закончила она. – Следует ли это понимать так, что ты всё же пробовала?– Не унимался Джерри. – Не-а...– Покачала головой Лин.– Я наблюдала, как это делали другие. Из их окружения. Те, которые думали, что поняли. На самом деле – не всё поняли, конечно; но – они были гораздо ближе к истине, чем она... – Ну, слава Богу...– Вздохнул бородач.– Может, когда-нибудь и ты научишься не вмешиваться... чтобы со временем стать настоящим разведчиком,улыбнулся он.– Ну, и чем эта история закончилась? – Для неё она уже закончилась...– как-то обречённо констатировала Лин.– А для других она продолжается... – А для неё чем закончилось?– Тихо спросила Карина. – Мне сразу конец рассказать – или по порядку?– Поинтересовалась челланка. – Мне – по порядку.– С улыбкой заявил бородач. Мы не возражали. – Ну, для начала она начала бегать по врачам.– Продолжила свой рассказ Лин.– Глазники... или – как их там? – окулисты – единогласно ничего не находили. По всем обследованиям выходило, что она – абсолютно здоровый человек. И она уже начала с иронией называть себя 'симулянткой'. – Психиатр ей хороший нужен...– Вздохнул Джерри. – Был нужен...– Поправила его Лин.– Но она упорно продолжала искать физиологическую причину... Сначала её убедили в том, что проблема её – в девитаминозе... И – начали колоть витамины. По пять кубиков в день. – Ого! И как долго?– поинтересовался Джерри. – Несколько месяцев. Всё ждали результата...– Вздохнула Лин. – Думаю, результаты они получили...– Покачал головой Джерри. – Может, даже – те, на которые рассчитывали.– Многозначительно произнесла челланка.– А потом её стали убеждать в том, что причина – в сужении кровеносных сосудов, питающих глаза...– после небольшой паузы продолжила она. – Так это можно проверить минут за двадцать даже простым Земным 'методом тыка'...– Заметил бородач. – А вот и нет.– Возразила рассказчица.– Оказывается, что для этого нужно минимум полгода вводить сосудорасширяющее, причём – в таких дозах, что я бы лично и один раз ввести не решилась... И это – на фоне того, что она убеждала их, что сосуды у неё были таковы всю жизнь, сколько она себя помнит, а зрение рухнуло практически мгновенно... – Значит, она им это говорила...– Задумчиво произнёс Джерри.– Ну, тогда я не понимаю хода событий даже с точки зрения 'особо одарённых' умельцев от врачевания... – Я – тоже.– Кивнула челланка.– Дальше – больше: все варианты, которые могли дать положительный результат, почему-то однозначно оказались невозможными. Так, она долго не могла попасть к приличному врачу: один неожиданно перебрался в другой город и найти его живущие там родственники не смогли; к другому она собиралась ехать больше года, а приехав – была настроена так, что не выполнила ни одного его предписания... И такая 'цепь случайностей' преследовала её весь этот период. – Не верю я случайностям...– Вздохнул Джереми.– Одна случайность ещё может считаться таковой, две – это ещё может быть совпадением... Если же их хотя бы три – я бы уже искал в этом систему... Здесь же – целая цепь... – Именно,– кивнула челланка.– И цепь эта очень длинна... Я даже не пытаюсь всё перечислить – я просто выбираю наиболее яркие моменты...– Джерри согласно опустил веки: не возражаю, мол. Лин помолчала.– Ну, а с другой стороны – супруг её ни с того, ни с сего стал вдруг очень участлив, всячески подчёркивал своё внимание, даже уважение к ней... Начал всем рассказывать, как они всю жизнь – !!! – хорошо с ней жили... Это – после склок на глазах у детей, это – после его истерики, вызванной тем, что жена в один год сумела-таки взять отпуск одновременно с ним и радостно ему об этом сообщила... – А он?– Поинтересовался я. – Когда истерика стихла, он заявил, что 'они уже обо всём договорились', и, не объясняя, о чём и с кем именно, уехал отдыхать с какой-то подружкой... А там встретил другую и поехал с ней куда-то ещё на две недели, не удосужившись даже сообщить домой, что задерживается... Я уже молчу про сцены типа: 'Откуда у нас эта простыня, Петя?' – 'Что ты, Вита – разве не узнала? Ведь это же НАША простынка!'... – Дальше можешь не рассказывать...– Вздохнул Джереми.– Я бы охотно 'послушал' этого супруга. Думаю, что причина именно в нём. – Нет проблем,– развела руками Линда.– Мне самой интересно узнать, от чего она на самом деле умерла... А загружать систему такой мерзостью почему-то не хочется...– Челланка на секунду задумалась,– его номер в моём каталоге наблюдений – 2415. Действуй!– И, сверкнув белозубой улыбкой, девчонка потянулась за последним мандарином. Джерри на какое-то время ушёл в 'переживание' событий. Девчата уже успели очистить, поделить и уничтожить мандарин. Предлагали и мне – да я отказался: дескать, последний. Да и не до того, согласитесь, было... Наконец челланин открыл глаза, встряхнул головой и произнёс: – М-да...– Все взгляды устремились на него. Джерри встал, прошёлся по комнате, будто бы пытаясь осмыслить узнанное. При этом он сосредоточенно массировал шею – от озадаченности, что ли... Наконец он обернулся к нам и изрёк: – Это – её благоверный. И цена её жизни – их квартира. Это же справедливо для всех, кто на эту квартиру, или на то, что в ней находится, может так или иначе претендовать. Собственно, я примерно так и думал...– Вздохнул челланин.– Вот только зачем это ему – никак не мог взять в толк... Какой смысл нагромождать такое количество мелких событий и так тщательно маскироваться, если всё можно было решить проще?– Пожал плечами он. – Ты хочешь сказать,– Карина замялась, не решаясь высказать страшную догадку,– ему это всё понадобилось лишь для того, чтобы... – Не делить имущество.– Разведя руками, констатировала Лин.– Тебе же сказали: цена её жизни,– она повторила, подчеркнув:– цена человеческой жизни – это квартира. И имущество. Купленное за все эти годы. Когда она на свои доходы содержала всю семью – и здорового мужика, и себя, и детей... – То есть?– Я, по-видимому, был последним, до кого доходил смысл этой истории. – Слушай дальше,– махнула рукой челланка,– нормальному человеку это так быстро не понять – по ходу разберёшься...– И она кивнула Джерри: продолжай, мол. – Мда...– Снова озадаченно встряхнул головой челланин.– Нет, ну – всяко видел, конечно... И – грязь, и – мразь... Но такой чудовищной, многоэтажной, совершенно беспринципной лжи, такой профессиональной маскировки под добродетель... на фоне серии связанных между собой и тщательнейшим образом продуманных и спланированных преступлений... Бред. И – ради чего? – КВАРТИРА! Это была ЕГО квартира, это ОН её получил. И он не собирался её ни с кем делить... Бред... Цена человеческой жизни квартира! – Не томи – это мы все уже услышали. Хоть и не ручаюсь, что поняли.Скривилась в ухмылке Лин.– Ты лучше скажи: это он её уморил? – Не совсем,– покачал головой челланин.– Он просто сделал всё, от него зависящее, он использовал все подвернувшиеся возможности, чтобы помочь ей отправиться в мир иной... Он говорит о христианстве – даже крестил её перед смертью... Бред: ни во что он не верит: ни в Бога, и в чёрта... Он верит только в возможность объегорить своё окружение... Ради каких-то благ для себя... – Никак, снова эмоции?– Улыбнулась Лин.– Как там, в уставе – 'свободен от'... – Ладно, не юродствуй...– отмахнулся бородач.– Это ещё тот фрукт... Когда все 'глазники' и невропатологи от неё отказались – у неё уже было весьма пошатнувшееся здоровье – методы лечения сказывались...– Продолжил он.Вообще-то – вся эта история представляет собой прекрасное руководство о том, как за несколько лет свести в могилу совершенно здорового человека... А если это не удастся – то, по крайней мере, сделать недееспособным и упрятать в психушку... – А это ещё здесь при чём?– Удивилась Лин. – Ох...– Вздохнул Джерри.– При квартире, как я понимаю... Мда... Так вот, когда они от неё отказались – нужно было придумать что-то поновее: умирать она совершенно не собиралась, а один из сообщников... в белых халатах... в порыве откровенности однажды сокрушённо заметил: 'у неё очень сильное сердце'... Тогда на сцене появляется новая идея: опухоль гипофиза. И, якобы, именно она ЗА ДВЕ НЕДЕЛИ ПЕРЕДАВИЛА ГЛАЗНОЙ НЕРВ ТАК, ЧТО ЗРЕНИЕ УПАЛО ПОЧТИ ДО НУЛЯ. Если вокруг есть здравомыслящие люди представьте, каково должно быть при этом давление на мозг и какие зверские головные боли должна она была бы испытывать, если бы это предположение было правдой. А у неё таких симптомов никогда НЕ БЫЛО. В этом была одна из многочисленных ошибок 'злого гения'... – А была ли опухоль?– Поинтересовалась Лин. – Была, не была – какая разница...– пожал плечами Джерри.– С такой опухолью и по двадцать, и по сорок лет живут, если есть голова на плечах... И ему показывали человека, прожившего уже больше двадцати лет, и – рассказывали, как это достигнуто... Но, как собеседник ни старался – он упорно стоял на своём: Вита хочет идти на операцию, чтобы избавиться от опухоли раз и навсегда. Хотя ежу понятно, что избавиться от опухоли оперативным путём можно только тогда, когда та удаляется вместе с куском окружающей ткани, которая на вид совершенно здорова... В данном случае – с куском гипофиза, надо понимать...– Хмыкнул бородач.– Хорошая идея... Главное – что Вита сама этого хочет. Хотя Вите не кто иной, как он сам, эту идею и внушил... В конце концов собеседник махнул рукой: делай, дескать, операцию, раз так хочешь – что я тебя, отговаривать буду, что ли... 'Неровен час – помрёт, так я ещё и крайний окажусь'– подумал он про себя. А Петя потом всем врал, что во время того разговора ему якобы ПОСОВЕТОВАЛИ делать операцию. Здорово, правда? Просто 'опухоль' – это была настолько своевременная и удобная идея, что, не будь её – её стоило бы выдумать: ведь теперь можно говорить об операции, и 'проблема здорового сердца', казалось, обретала своё решение... – Боже...– Круглыми глазами глядя на рассказчика, прошептала Карина.– Это как же нужно ненавидеть... – Совсем нет.– Возразил тот.– Если бы она просто ушла от него – сама, куда угодно – с глаз долой – она бы просто перестала его интересовать. Повторюсь: цена этой трагедии – квартира. Против операции возражали все разумные люди из окружения. Но – он каждому из них лгал, что тот – в одиночестве: остальные, дескать, 'за'. Она вела себя также – она давно уже была под его полным контролем... – Как тот кот?– Хмыкнул я. – Не совсем...– Поморщился Джерри.– Кот не мог сопротивляться – слишком неравны силы. Она же – просто не хотела, так как... как это ни странно видимо, всё ещё любила его. Или – мечтала о том, чтобы любить и быть любимой. И, когда он вдруг неожиданно стал ласков и предупредителен – она вдруг ухватилась за эту идею фальшивого рая и стала активно её поддерживать... Стремясь вызвать у всех окружающих веру в то, что всё это 'так и есть'. Похоже – она просто хотела, чтобы им завидовали... Завидовали их любви, которая могла существовать, как я понимаю, только в её воображении... Завидовали её мифическому счастью... – Но он, тем не менее, использовал свои эзотерические возможности?Уточнила Лин. – Почему только свои?– Пожал плечами Джерри.– Он обегал всех известных ему 'бабок', 'колдуний', 'ведуний', 'шептуний' – и всех просил ему помочь... Не задаром, разумеется... – Ну, и?– Выжидающе взглянула на него Лин. – В конце концов – ему это удалось. Надо сказать, он был хорошим психологом: тех, кто явно не согласится помочь ему угробить жену, он просил... помочь её 'приворожить': то есть – сделать так, чтобы она в нём души не чаяла... – Зачем?– Изумилась Карина. – А чтоб не только ни о чём не догадывалась, но и не пыталась в чём-то его подозревать...– Сокрушённо вздохнул бородач, как бы оправдываясь за чужую подлость чудовищную... Настала неловкая тишина.– Операция закончилась для него ничем,– вздохнув, продолжил рассказ челланин,– хирурги открыли, посмотрели – да и закрыли череп. Таким образом, она эту операцию пережила. Хоть на столе совершенно неожиданно и наступила клиническая смерть – но бригада была неглупая и пациент остался жив. А вот почему её абсолютно здоровое сердце вдруг на столе остановилось – они до сих пор могут только догадываться...– Скривился рассказчик. – А почему?– Иронично поинтересовалась Лин. – А как ты думаешь?– Вопросом на вопрос ответил бородач. – Я думаю, что это была одна из тех случайностей, которые все вместе и составили ту самую цепь...– Грустно произнесла челланка. – Правильно думаешь,– подтвердил бородач.– Но она выжила. И это его не устраивало. К тому же – опухоль гипофиза должна характеризоваться большим количеством симптомов, которые у неё упорно не хотели возникать. Это – и произвольное мочеиспускание, и расстройства координации, и головокружения... Там их много больше – но я назвал основные, без наличия которых вряд ли можно подтвердить диагноз. Он спохватился, когда ему об этом намекнули. И – лихорадочно начал искать, как бы это сделать. С одной стороны – он вместе со своими 'бабками' пытался ей это всё внушить, с другой – поскольку от такого объёма эзотерических функций он начал уже уставать, то не побрезговал и более простыми средствами... – То есть?– Удивлённо подняла глаза Лин, по-видимому, считавшая, что влияния данного субъекта на все эти события были полностью эзотерическими. – То есть – одна 'бабка' просветила его, что и недомагание, доходящее до головокружения, и расстройство координации; а при долгих сроках, когда уже начинаются потери сознания – и произвольное мочеиспускание – могут быть следствием длительного применения малых доз одного яда...– Джерри замялся, пытаясь подыскать нужное слово названия.– Ну, у вас им обычно крыс травят...– Наконец выкрутился он. Мы с Кариной могли только пожать плечами, ибо нам никогда ещё не приходилось травить крыс.– Ладно, это несущественно,– наконец махнул рукой рассказчик.– Существенно то, что именно таким способом он окончательно и убедил всё окружение в том, что у неё была именно опухоль гипофиза... При этом сумел сделать так, что, когда она уже была почти неподвижной, с ней по очереди сидели практически все её подружки – и практически все из них, таким образом, были уверены в правильности диагноза и 'объективности' смерти. Тех же, кто в этом сомневался – он заботливо пытался заранее выставить дураками, формируя общественное мнение так, что само сомнение в 'объективности' смертельного исхода уже ставило сомневающихся в дурацкое положение... Ну, а, поскольку все они мнили себя людьми интеллигентными – попадать в это самое положение никто из них, естественно, не хотел. Выходит – он оказался прав. В смысле – всё предусмотрел,– поспешно поправился Джерри.– Кстати, это уже не единственная смерть на его счету... – То есть?– Удивилась Лин. – Когда-то он приревновал к своей жене – смешно сказать – брата. Случилось так, что они одновременно купили туристические путёвки и попали из разных городов в одну группу. Случайно. Он устроил ей скандал: 'Это вы договорились!'. У неё глаза лезли на лоб от удивления. Но земные плейбои в большинстве своём неисправимые эгоисты. Следовательно – не могут быть не ревнивы. Чрезмерно. В конце концов, основательно её избив, но так ничего и не добившись, он сделал вид, что поверил. Но злобу затаил. Через год-полтора брата не стало... – Каким образом? – Он сумел сделать так, что третьи лица продали жене брата лекарство, которое та долго искала. Дальше рассказывать?– Мы молчали.– В беседах с остальными родственниками он до сих пор обвиняет её в передозировке... Ну, а с женой... Он не был до конца уверен, что у него всё получится: всё-таки слишком здоровое сердце. Тогда он, выдав ей однажды дозу несколько выше обычной, пригласил нескольких лечивших её врачей, включая невропатолога и психиатра. Видя её полную невменяемость – передозировка, элементарное отравление – они даже не удосужились сделать какие-либо анализы – диагноз 'опухоль' висел над ней, как Дамоклов меч: ситуацию сочли очевидной. И – сочли её инвалидом первой группы. По причине невменяемости. То есть – недееспособной. Теперь, если бы она и выжила – ни на квартиру, ни на иное какое имущество она претендовать уже не могла: разве что на койку в психушке... Ему нужны были гарантии – и он их добивался: если бы за несколько лет ему не удалось свести её в могилу он мог попросту отравить её в психушку. Он заранее беспокоился и о том, чтобы его и при таком исходе событий не осудили: эпизодически он, дав ей соответствующую дозу, выводил её 'в люди' – чтобы весь город знал о 'его горе'. Иногда отпускал в таком состоянии одну – а потом бегал и 'разыскивал' по всему городу. Чтобы все знали... Заодно – если где под машину попадёт – все будут ему сочувствовать, никому и в голову не придёт истинная причина происшествия... Не попала...– Развёл руками Джерри.Самое смешное,– после недолгой паузы продолжил он,– что, хоть он и не верит, якобы, ни в Бога, ни в чёрта – но кое-что и на этот случай предусмотрел: бабки сказали, что крещёная душа после смерти якобы мстить не может, а некрещёная – ещё как может. Ну, а поскольку после смерти она всё это узнает – то берегись, дескать: устроит она тебе ещё ту жизнь. Тогда он её, всю жизнь бывшую убеждённой атеисткой, за месяц до смерти, практически в бессознательном состоянии – покрестил. А всем рассказал, что это было её 'неожиданное желание'... – А это... правда?– Нерешительно поинтересовалась Карина. – Что именно?– Удивился Джерри. – Что крещёная душа после смерти мстить не может, а некрещёная – может?– С трудом выговорила, залившись румянцем, моя подруга. – Чушь...– Улыбнулась Лин.– Ни одна душа, отошедшая в мир иной, мстить просто не станет: месть ведь основана на гневе, на обиде – на эмоциях... – Ну, и что?– Выразил своё недоумение я. – Дело в том, что страх, обида, горечь, восторг – там просто неестественны. И неинтересны. Нехарактерны. Там не нужны эмоции – там нужен разум. Свободный от эмоций...– Медленно пробасил в бороду Джерри.Разум, способный к всеобщей, Вселенской Любви... – Тогда... как же сама Любовь?– Склонив голову набок, поинтересовалась Карина.– Или это – не эмоции? – Любовь земная – это просто преамбула, это – шаг в обучении. Да – она нестабильна и эмоциональна; но – не испытав её в полной мере, возможно ли постичь Любовь Вселенскую, Вечную? Как может человек, который всю жизнь никого не любил, кроме себя – вдруг, ни с того, ни с сего, полюбить все Творения Божии? Чтобы уметь так Любить – надо понимать. Чтобы научиться понимать – надо всё это испытать. На себе, на своей шкуре. Для начала нужно просто полюбить. Кого-нибудь. Больше, чем себя. Увы, для многих уже это невозможно... Затем нужно понять, что тот, кого ты любишь – ничем тебе в связи с этим НЕ ОБЯЗАН. А это доступно уже очень немногим... Ну, и последнее, о чём знаю я, это – суметь относиться с любовью – не с поклонением или обожествлением, но – с пониманием причин и основанным на этом пониманием и прощением к объекту твоей любви, который... пусть даже презирает тебя – незаслуженно, и – топчет, пинает тебя ногами – как в переносном, так и в прямом смысле... Просто – потому, что не достиг ещё нужного уровня понимания и не ведает, что творит. Просто – потому, что не понимает тебя. Я не знаю, что там следует дальше – какие ещё этапы нужно пройти, чтобы достичь понимания – но, не пройдя эти три этапа, достичь его невозможно,– развёл руками челланин.– Даже будучи уверенным, что всё понимаешь правильно – ты будешь ошибаться. Даже проживя долгую и насыщенную жизнь, слывя 'стреляным воробьём' или 'прожжённым знатоком жизни' – ты будешь ошибаться, до конца не понимая Сути. Ибо – невозможно постичь Истину, не сумев понять Любовь – одну из обязательных её составляющих, позволяющую – всего лишь – приобщиться к пониманию Вечности... Человек – сущность уровня Творца Вселенной: именно для этого он создавался и этим должен заниматься. Но – перед тем, как начать творить, он должен пройти свой земной путь. Пройти, чтобы понимать. Чтобы осознавать каждое своё действие, каждый свой шаг. А не играться чужими судьбами, как ребёнок кубиками в песочнице... – Кстати, если рассматривать этот мир, как 'ясли для двуногих',усмехнулась Лин,– то нельзя не заметить одной его интересной особенности: мир этот изменяется в зависимости от того, как меняемся мы. И, если исходить из того, что это – ясли, то он должен всегда быть адекватным нашему текущему состоянию, то есть – создавать для нас те условия и те события, которые должны способствовать нашему развитию и пониманию нами сути вещей... Так что фраза 'когда изменяемся мы – изменяется мир' отнюдь не только поэтический образ...– с улыбкой закончила челланка. – Интересная методология обучения...– Не в силах переварить услышанное, только и сумел буркнуть я. – Это ещё не методология...– Ухмыльнулся Джерри.– Наши психоисторики недавно добрались до интересных особенностей применяемых здесь методик... Так они в шутку провозгласили основной принцип – 'подвергай всё сомнению'. То есть – что целью обучения есть, на самом деле, обучение способности сомневаться...– Добродушно рассказывал он – так, как мы обычно рассказываем в компании новый анекдот.– Казалось бы – парадокс: чем больше человек уверен в чём-то, тем больше вероятность, что судьба когда-то заставит его поступить вопреки этой уверенности... Те же, кто, вопреки изменившимся условиям, будут упорно продолжать исповедовать старые взгляды, либо становятся смешными, либо будут вынуждены убедиться в своих заблуждениях – никто заранее не знает, какой именно оборот выберет судьба... Похоже, что каждый наш шаг меняет всё наше будущее, меняет нашу судьбу... Но закон этих изменений слишком громоздок для нашего понимания... И нам остаётся просто жить, в каждый конкретный момент принимая решение в соответствии со своими взглядами и убеждениями... на тот момент времени...– Усмехнулся он.– При этом, ежели кто меняет свои убеждения слишком быстро и просто, или же слишком круто – это говорит о поверхностности и непродуманности; если же кто их вообще никогда не меняет – это свидетельствует либо о великой мудрости, либо о великой упёртости... или тупости...– Разрядив обстановку, со смехом закончил он. – Интересно, чему учился в этой жизни Петя?– Задумчиво произнесла Лин, когда весёлость несколько поулеглась.– Изощрённо лгать, лицемерить? Выдавать за чёрное – белое, и наоборот? Уничтожать всё, что угодно – хоть весь мир – в угоду своей минутной прихоти? И при этом обвинять в своих грехах тех, кто пытался помешать ему? – 'Особенно опасны духи зла, принявшие обличье духов света...'– Тихо процитировала Карина.– Это не я, это – Шекспир...– Улыбнулась она, заметив на себе вопросительные взгляды собравшихся. – Хм... А ведь человек, сказавший это, должен быть и знатоком любви...Задумчиво произнёс челланин. – А он и был...– Зарделась Карина.– По крайней мере – одним из лучших... Если не самым лучшим из них...– Запищавший талкер Джерри прервал её Сейла требовала кардиограмму Лин. Челланин нехотя встал; смачно, с хрустом потянулся и, вытянув из кармана брюк 'визитку', пристроил её Линде под грудью. Вечер кончился. За окном горели фонари. Свеча догорала. Лин сидела с покорностью ягнёнка, приготовленного на заклание. Джерри попытался было что-то считывать с экрана, но закончилось дело тем, что он назвал Сейле номер своей 'визитки' и попросил, как я понял, обойтись без него. Спустя какое-то время Сейла снова связалась и сообщила, что 'всё в порядке': естественно, мы единогласно расценили это, как индульгенцию на всю ночь. – Надо бы навестить Томми,– взглянув на часы, вспомнила Карина.– Не думаю, что, промчавшись по дому, мы нигде не оставили следов... – Хм... А ведь и правда,– качнул бородой Джерри,– не думаю, что они сейчас спокойно спят...– И виновники погрома, пробормотав что-то типа 'мы недолго', быстренько исчезли в пассере. Мы остались одни. Чушь какая-то: мне вдруг захотелось погладить Линду по животу... Какой-то необъяснимый прилив нежности к чужому неродившемуся ребёнку... А она даже не удивилась – вроде так и надо. Увидев моё недоумение, сменившее страх и нерешительность, сказала: – Не бойся... Для нас это просто нормально... Привычно... Когда в обществе появляется беременная – все мужики шалеют просто: всяк норовит устроить её поудобнее, утешить, ежели чего; по головке погладить... Или – по животику...– усмехнулась она, поглаживая своё чрево, по которому ещё ничего не было видно.– Как ты думаешь, чем моё чудо с твоей Кариной на пляже развлекается?– Хмыкнула она.– Уляжется головой на чуть повыше чрева, а чрево-то самое рукой и поглаживает... А та – млеет... Это нормально, Гарри... – Что нормально? – Такое отношение к беременным. Им нужно благожелательное отношение окружающих к их чреву – то бишь, собственно, к тому, что там копошится... И нормальный инстинкт велит мужику эту самую благожелательность показывать. При этом, чей ребёнок – роли не играет: человек ведь существо стайное... Роль играет отношение к беременной: если она нравится – как человек, как женщина – как самка, собственно... с точки зрения подсознания... то он будет испытывать к ней желание опекать. Чтоб выжила и чтоб нормально родила, значит. Если не нравится – в том смысле, что не хочется ему жить в обществе исшедших из чрева её – так понятно, что и опекать её он не станет...– Створки пассера распахнулись и оттуда вывалилась вся компания: и Джерри, и Карина, и Том с Вероникой. – Ну да, конечно!– Саркастически кивал головой Томми, ухватившись за руку Линды,– устроила переполох на пол-планеты! Прикинь: мы приходим домой и видим разбросанные стулья, сорванную штору на входе из сада, ваза с цветами стояла на столике в коридоре – так ваза лежит, а цветы – вдоль всего коридора... – Спокойный ты мой, уравновешенный...– Иронично поглядывая на благоверного, пропела Лин.– Как там, в уставе? – 'Свободный от эмоций и личных привязанностей?'– Увидев смутившегося погромщика, все дружно заулыбались. Но руку Линды Том отпустил, похоже, только тогда, когда удостоверился, что умирать она явно не собирается. 'Инстинкт...'Вздохнул про себя я. Линда улыбнулась. – Ну, а ты как? В обморок падать не собираешься?– Вспомнил Томми о второй беременной. Или у нас на берегу беременным лучше, чем в степи? – Может быть...– потупила очи Карина. Ну, а я, понятно, не стал распространяться, как мы недавно семь остановок на автобусе в три приёма осиливали... Вероника тем временем уже зажгла захваченную из дому толстую сиреневую свечку – видимо, Карина пожаловалась, что 'запас иссякает'; поставила её на стол и уселась на диванчике рядом со мной, пристроив голову на моём плече. – Интересная у нас компания получается,– заметив это, хмыкнул Томми.Почти 'семья по-челлански'...– земляне в ответ заулыбались, челлане же только вздохнули. – Ты знаешь... Я просто устала поражаться...– В ответ на мой вопросительный взгляд обречённо произнесла Лин. – Чему?– Поинтересовался я. – Зацикленности Землян на сексуальных проблемах.– Челланка помолчала видимо, что-то обдумывая.– Даже само обсуждение любой околосексуальной темы тут же вызывает у них резко повышенный интерес... Впечатление такое, что из всего, что они узнают о Челле, их интересует только словосочетание 'свобода сексуальных отношений' и то, что с этим напрямую связано. – Немоногамные семьи, например...– Улыбнулся Томми. – При этом большинство из них совершенно не склонны отличать свободу от распущенности.– Продолжала челланка.– Получается, что возможность вести себя распущенно – их самая желанная составляющая понятия 'свобода'...тяжко вздохнула она. – Признаться, я только за последние полгода на Земле уделил этой теме больше внимания, чем за всю свою жизнь.– Пробасил Джерри.– И, как только земляне начинают обсуждать Челлу – действительно: первое, о чём они вспоминают – так это немоногамные семьи. Как будто там больше нет ничего для них интересного...– улыбнулся он. – У нас принято считать, что не может человек любить сразу двоих.– Пожал плечами Том. Признаться, мне тогда показалось, что он их просто провоцирует. – Может,– Спокойно и твёрдо сказала Лин. – А ты сам-то как думаешь?– С немалой долей ехидства поинтересовался Джерри. – Ну, по крайней мере – он должен выбирать...– Продолжал 'забрасывать крючки' Томми. – Что выбирать-то?– Поинтересовалась Лин. – Одного... кого-нибудь...– Подсказал я. – А зачем?– Склонив голову набок, поинтересовалась челланка. – Ну, чтобы проблем не было... – А если не выбирать – то они, эти проблемы – что, обязательно будут?Спросила Лин. – А если выбрать, то все проблемы автоматически решатся?– С сарказмом поинтересовался Джерри.– С глаз – долой, из сердца – вон? Или как? – Просто с одним – проще...– Неуверенно улыбнувшись, сказала Карина. – Хм...– Изучающе взглянула на неё челланка.– А если создали семью – от одиночества, затем – привыкли, подружились; детей завели, живут да радуются – и вдруг влюбился кто-то из них? Без памяти, до дури, до головокружения? Или такого быть не может? – Да нет, почему же – может... вроде... – Так что же теперь – старого друга бросать? Или – детей? Или мучаться всю жизнь, пытаясь забыть свою единственную в жизни Любовь?– Иронично поинтересовалась Лин. Повисла неловкая тишина – никто из нас так и не сумел придумать хоть сколько-нибудь логичный ответ. – Кстати,– вдруг что-то вспомнив, нарушил тишину Джерри,– больше половины землян в этой ситуации хотели бы сохранить все связи – и старые, и новые. Смею вас уверить.– Улыбнулся он в ответ на недоверие, промелькнувшее на наших лицах.– Большинство в этом не признается, правда – уж очень привыкли земляне держать свои мысли при себе... Особенно, когда те идут вразрез с общественными стереотипами... Лицемерие – штука 'общественно моральная'... И – привычная...– Иронично закончил он. – Хм... тогда как же ты об этом узнал?– Поинтересовалась Вероника. – Метод провокации. Во сне. – То есть? – Я провоцирую ему коротенькое сновидение с подобным сюжетом. И – фиксирую первую посетившую его мысль – именно она и определяет его действительное отношение к теме. Потом уже он пытается её корректировать с учётом общественных стереотипов и т.п., но первая мысль – это как раз то, чего стоит сама личность. – Ну, и? – Что? – Что же думает большинство? – 'Ну, и шут с ним!', причём – с каким-то отчаянием даже... Так или примерно так начинают многие. Потом они начинают думать о том, скрывать это или не скрывать; оценивают возможные проблемы, возможное отношение общества и т. д.; но – суть первой мысли обычно сводится к тому, чтобы оставить всё, как есть. А там, дескать, видно будет... – Что ж – людям не свойственно желать терять друзей. Или любимых.Улыбнулась Линда.– А сближения и отдаления в человеческих отношениях неизбежны, в том числе – и в семейных. Мы считаем это аксиомой. А на Земле это почему-то принято отрицать... Да вот только... на Челле окончательные разрывы отношений между родителями встречаются где-то раз в 600 реже, чем на Земле. И, несмотря на то, что земляне упорно не признают правомочность треугольников – они здесь реально существуют, как и в любом человеческом обществе; сколько бы люди не закрывали на них глаза и как бы им не хотелось обратного. Разумеется, отношения в треугольнике заметно сложнее, чем в паре – это справедливо и на Земле, и на Челле. Но здесь эти отношения дополнительно усложняются 'общественной моралью'. Я понимаю, когда общество порицает родителей, не поддерживающих должным образом своих детей, но – не понимаю, какая обществу разница, сколько взрослых членов в той или иной семье и чем они там занимаются? – Лишь бы не инцестом...– Хмыкнул в бороду Джерри. – Короче, среднеземные стереотипы таковы: любовь может быть только 'на двоих', ибо так проще. А больше – не бывает, ибо так сложнее. А если на самом деле где-то и бывает – так мы ничего не хотим об этом знать, ибо это – 'аморально'. И – их, 'аморальных' – принудительно, под наше представление: к ранжиру! Ибо – ничто в мире не может быть сложнее, чем нам того хотелось бы. А если может – так мы его быстренько упростим! До уровня нашего понимания – чтобы было доступнее... А то, что на самом деле оно не опускается – нам неинтересно и мы его опустим! – Беда только, что на самом деле Истину нельзя опустить... и всякий, кто хочет её постичь, рано или поздно вынужден будет к ней подняться...– пожал плечами челланин.– А Землянам свойственно бояться Истины, бояться Правды. Видимо, она им просто не нужна. То есть – каждый, в общем-то, совсем не против, чтобы ему не лгали – иные даже пытаются этого добиться... Но всякому хотелось бы сохранить всё же за собой возможность лгать, когда ему это 'нужно', и – объегоривать других. По мере необходимости. А ведь так не бывает... Пока вы не сумеете установить Закон – один для всех, мораль признаваемую всеми разумной, желательную для всех и не ограничивающую свободы выбора – ничего у вас толком не получится.– Джерри взял у Линды бокал и залпом опрокинул его в себя.– Видите ли,– чуть погодя продолжил он,– всё то, чего земляне не делают публично, исходя из требований их пресловутой 'общественной морали', но при этом вовсю делают 'втихаря' мы, в большинстве своём, просто не делаем вообще – исходя из отсутствия потребности. То, чего здесь не делают лишь потому, что боятся вызвать осуждение окружающих, у нас не делают потому, что с детства хорошо информированы о возможных последствиях. Вместо вашей системы запретов у нас действует свобода выбора. Выбора, осуществляемого грамотными, образованными, хорошо информированными людьми. Ибо – обучая, мы информируем как о взглядах тех, кто провозглашает принципы воздержания, так и о взглядах тех, кто является приверженцем 'теории 'стакана воды''. Мы пытаемся заставить обучаемых думать и научить строить прогнозы – чтобы они умели и, следовательно, могли впоследствии выбирать. Таким образом мы пытаемся растить свободную личность.– Мы молчали – в основном потому, что просто не знали, что говорить и стоит ли говорить что-либо вообще. Джерри же, похоже, просто размышлял вслух.– Так, например,– говорил он,– вы говорите обучаемому, что групповуха ужасно развратна и ей занимаются низко павшие люди. Но это не содержит ровным счётом никакой информации. Это даже не описывает толком вашу личную точку зрения. Следовательно, это вовсе не гарантирует, что воспитанник не захочет этого попробовать. Но – пробуя, он будет испытывать угрызения совести: его не тому учили. А угрызения совести совсем не способствуют нормальному, хладнокровному анализу происходящего... Если же случится так, что в реальной жизни он вдруг окажется участником треугольника или даже квартета, в котором все действительно любят друг друга – теоретически он мог бы быть счастлив. Но – не в Земном обществе, где угрызения совести, заложенные вашим порочным воспитанием, испортят ему жизнь. Как, впрочем, и всей четвёрке, участники которой не будут счастливы, будучи вынуждены осознавать свою 'порочность'. В чём? В том, что они любят?– Пожал плечами Джерри, наполняя бокал.– Зато тех, кто плевать хотел на вашу мораль – эта ваша фраза о развратности совершенно не остановит.– Констатировал он, рассматривая сквозь бокал пламя свечи.– И они будут этим заниматься – не любя, просто развлечения ради. Сначала им это понравится, ибо 'запретный плод – всегда сладок'. Но для них это действительно будет означать падение, ибо они, пресыщаясь, будут включать в свою компанию всё новых и новых членов, не заботясь ни о моральном облике членов этой компании, ни об их чувствах, ни об отношениях между собой – какая там любовь! Не смешите...– Джерри взглянул в бокал сверху и так же, залпом, опорожнил его.– Кончится эта история тем, что участники этого сюжета просто утратят интерес к жизни, ибо групповуха окажется единственным, что их интересует и что их связывает.– Продолжал рассуждать он, размахивая пустым бокалом.– Ну, а сексуальные травмы, неизбежно периодически наносимые при случайных связях, приведут к огрублению и деградации. Как личностей. Вот вам и несостоятельность Земной системы воспитания, построенной по принципу 'низзззззя!',– закончил челланин, поставив бокал на стол. – Кстати, идеалистичность ваших воспитательных процессов временами просто поражает...– добавила Лин.– Какой смысл утверждать, что заниматься сексом можно только 'по любви', когда больше половины общества занимается этим просто ради развлечения? Какой смысл утверждать, что пить воду можно лишь из горных источников, а есть – только плоды райских дерев, не задумываясь о том, что в реальной жизни это всё недоступно? – В результате – измученный голодом и жаждой, такой вновь обученный 'ценитель' в конце концов напивается из лужи и наедается падали... Так не лучше ли вовремя напиться из ручья и наесться нормальной пищи, приготовленной людьми? Пусть меня назовут прагматиком, но я предпочту последнее.– Хохотнул Джерри. – А при такой...– Томми задумался,– простоте отношений, что ли... Не будут ли процветать ранние связи? – Нет. Ибо ещё до половозрелого возраста каждый узнаёт о том, что при ранних половых связях восприятие самой Любви, всех тонкостей любовных отношений и переживаний заметно упрощается, примитивизируется. Так же, как и о том, что при поздних – усложняется чрезмерно; часто – настолько, что человек уже не может разобраться в этом сам. Истина же, как обычно, лежит где-то посредине – поэтому где-то там её обычно и ищут. Все нормальные люди. – А ненормальные? – А ненормальные,– усмехнулась Лин,– пополняют копилку статистики. И их опыт будет изучать следующее поколение нормальных, чтобы не повторять их ошибок, чтобы ранних связей по возможности избегать – человек ведь тогда не готов ещё к эмоциональному уровню половых отношений, и следствием может быть не только их примитивизация, но и отказ от более высоких целей, переоценка жизненных ориентиров... – А когда же 'пора'?– Скорчив рожу первоклассника на уроке, поинтересовался Томми. – А когда влюбишься...– Несмело подсказала ему из-за моего плеча Вероника и взглянула на меня – дескать, правильно я его поддела? – Тут важно не пропустить тот момент, когда рискуешь просто потерять голову и наделать глупостей.– Поглаживая его по голове, тоном ласковой учительницы произнесла Лин.– Запоздалое начало половой жизни порождает масохистические, эгоистские тенденции, часто усложняя взаимоотношения настолько, что может сделать их невозможными вообще... Всё должно быть разумно – как без масохистического самоистязания – с одной стороны, так и без элементарной распущенности или примитивности – с другой. – И каков же критерий?– Не унимался 'прилежный ученик'. – Твои взгляды.– Пожал плечами Джерри.– И только. Каждый поступает так, как считает нужным. И – каждый впоследствии пожнёт плоды своих поступков. В полной мере.– Хмыкнул он.– Общество же не вправе формировать взгляды индивидуума – это вызывает впоследствии личностную трагедию и внутренний протест. Общество может только помочь ему не делать глупых ошибок – если проинформирует об их последствиях в процессе обучения, например... – Или помочь найти круг себе подобных...– добавила Линда.– Слава Богу, система легко позволяет подобрать круг единомышленников, даже не афишируя себя при этом. – Анонимно?– Поинтересовался Томми. – Да. – А этим нельзя воспользоваться затем, чтобы делать гадости?– Томми был неутомим в попытках найти прокол в челланской системе. – Попробуй...– пожала плечами Лин.– Запрос ты посылаешь анонимный. И те, кто его читают, не знают, с кем имеют дело. Поэтому все, кому твои взгляды покажутся смешными, просто не узнают, что это был ты. Люди же, разделяющие твои взгляды, ответят тебе, указав свой идентификатор. Таким образом, ты с ними познакомишься и, если в их ответе тебя ничто не насторожит, то сообщишь им свой.– Томми молчал.– Кстати, там есть и своеобразная подсистема 'восстановления разорванных отношений': каждый может поставить в системе запрет на приём сообщений от конкретного лица. После ссоры это обычно делают оба – традиция. Если кто-то 'оттаял' – он легко проверяет, стоит ли ещё у другого запрет. Если ещё стоит – что ж, остаётся снять свой и ждать. Ну, а если запрета у другого уже нет – значит, он 'оттаял' раньше – можно идти мириться... – Хм...– Томми идея явно понравилась.– А ведь это – действительно легче, чем, страдая, думать да гадать, или – приходить, чтобы услышать, как тебя послали... Хм... А ведь подсистему 'поиска единомышленников' удобно использовать для установления 'случайных связей'?– Неожиданно догадался он. – Пожалуй...– подумав, кивнула головой Лин.– Только... что касается самих случайных связей... Не знаю... Может, оно и стоит попробовать... разок-другой – как знать... Да только я вот попробовала – и, как видишь, так и не сумела ни с кем из них расстаться... Теперь, даже ежели невмоготу вдруг будет – я уже боюсь пробовать: слишком больно расставаться мне с близкими людьми... А примитивизировать отношения мне как-то не по нраву... Да и не по силам...– грустно улыбнулась она. – Ну, люди-то бывают разные...– Философски заметил Том.– Кому-то – не по нраву, а кому-то – и по нраву, и по силам... – Хочешь поговорить о статистике?– Вскинула брови Лин.– Так ради Бога...Челланка на несколько секунд задумалась.– Я могу дать тебе сейчас даже сравнительную статистику,– с ухмылкой произнесла наконец она.– Так вот... Отношение количества случайных сексуальных контактов к внутрисемейным у вас выше примерно на 2 порядка. Количество контактов одного партнёра, неизвестных другому – на 3. Количество связей с людьми, вообще неизвестными постоянному партнёру – раз в 400... Получил статистику? А теперь можешь сколько угодно разлагольствовать о моральности или аморальности строя, уклада, общества – я послушаю...– Иронично закончила она. Томми молчал. Собственно, по нему видно было, что он и не пытался спорить о чём-то с самого начала – он просто был непрочь побалагурить. И сейчас, когда его вдруг неожиданно лишили повода для шуток – он действительно не знал, что сказать. Так бывает, когда в компании балагур оказывается в неопределённом положении, если неожиданно оказывается, что выбранный им объект для подтрунивания не обладает ожидаемыми характеристиками и всё, что он заготовил, уже нет смысла произносить вслух – это будет просто не смешно... – При этом – заметь: мы никому ничего не навязываем.– Пришёл ему на помощь Джерри.– И не запрещаем. У нас нет такой теории обучения или такой общественной морали, которая основывалась бы на запретах. Мы стараемся информировать обучаемых настолько полно, насколько это возможно, после чего предоставляем свободу выбора. Статистика результатов тебе уже известна. Теперь можно и обсудить, чья мораль 'моральнее'. – Кстати – удельное количество ранних сексуальных контактов у землян – на 2 порядка выше,– продолжала 'вспоминать' Лин.– Количество сексуальных контактов между лицами, не осознающими ответственности – то есть быстро разбежавшимися впоследствии – на 4 порядка. Статистика абортов тяжело сравнивать, ибо на Челле это – вообще практически 0. – То есть?– Предпринял попытку обрести дар речи Том. – То есть – за последний год было 8 случаев на всей планете, из них 7 – по медицинским показаниям, а 1 – 'передумала'. Что-то он там такое утворил, что она просто истерически не желала носить в себе его ребёнка. – Бывает же...– Ухмыльнулся Томми. – Бывает...– Вздохнула Лин.– Земной статистикой абортов не интересуешься?Услужливо спросила она. – Спасибо, я уже сыт...– Галантно ответил Томми.– А это – лучше на голодный желудок...– Попытался восстановить роль балагура он. Не уверен, что у него вышло – но все добродушно заулыбались. – Кстати...– Вспомнил вдруг Джерри,– Лин любит повторять, что 'я бы её устроил, даже если б имел гарем'. Доводилось тебе такое слышать? – Мне доводилось.– Поспешил вставить я. – Так это я к теме о допустимости чего-либо в браке...– Задумчиво запустил пятерню в бороду челланин.– То, что Лин допускает, что я мог бы иметь гарем – ещё не означает, что ей бы это понравилось... Поэтому вряд ли я осмелился бы себе такое позволить, даже будучи одержим этой идеей. Я просто не думаю, что ей это понравится. Хотя – весьма вероятно, что она готова это терпеть. Более того – знай она о подобных моих наклонностях или подобном опыте до того, как впервые осталась у меня ночевать – не думаю, что она так легко решилась бы тогда на это, а ежели б и решилась – не думаю, что это могло иметь какое-то продолжение... – Хм...– Улыбнулась неожиданности трактовки челланка.– А ведь, быть может, ты и прав... Я как-то не задумывалась о разнице между 'допускаю' и 'хотелось бы' по отношению к тебе – сам факт наличия тебя рядом просто значил несоизмеримо больше, чем нюансы между этими понятиями... Может, потому и не задумывалась... А может – просто некогда было...– Наградила благоверного игривым взглядом она. – И заметь: из всего сонмища художников она выбрала именно Бобби,– с довольной улыбкой продолжал тот,– единственного, кто заявил в системе, что испытывает невероятный дискомфорт при смене партнёра и очень не любит этого делать. Разумеется, нет никаких оснований считать, что она выбрала его именно поэтому – но, согласись, что такое совпадение вряд ли можно считать простой случайностью. Я думаю, что формулировка её модели выбора партнёра на самом деле выглядит примерно так: осторожно выбирать осторожных людей... Вот и к тебе,– он кивнул на меня,– она несколько месяцев присматривалась, пока решилась подойти. В то же время – к тем, кто у неё не вызывал каких-то особых эмоций, она легко подходила уже после недели наблюдений: там ведь намечались чисто деловые отношения. А здесь она боялась – боялась сделать больно. Или тебе, или себе. Или – обоим. – Думала даже отказаться, сменить контактёра – да так и не решилась...Грустно улыбнулась Лин. – Так что – судить людей по словам – дело неблагодарное и бесперспективное: слова – всего лишь жалкая, часто – не совсем удачная, попытка передачи средствами речи взглядов и мыслей говорящего. Проще и надёжнее судить по делам. По поступкам. Это – вернее, ибо именно они и характеризуют личность...– И он дружелюбно, но сдержанно – одними веками улыбнулся. – Кстати – меня поражает, насколько Землянам свойственно делить мир на 'однозначно хорошее' и 'однозначно плохое'... То есть – во всём видеть либо 'чёрное', либо – 'белое'...– Задумчиво произнесла челланка. – А это неправильно?– Попытался съязвить я. – Да как тебе сказать...– Она, положив голову набок, задумчиво глядела на меня.– Дело, собственно, в том, что обходиться понятиями 'чёрное' и 'белое' довольно сложно... – Почему это?– Я уже готов был стать в позу и отстаивать 'чистоту нравов'. – Да потому, что мир – цветной.– Вздохнул, совершенно меня обескуражив, Джерри.– Это люди берут любую его часть и произвольно, на своё усмотрение, наделяют её какими-то свойствами, якобы присущими ей; либо – очерняя и низвергая её, либо – обеляя и делая из неё кумира, идола... А она на самом деле от этого не меняется... – Например?– Попыталась прийти мне на выручку Карина. – Например... Я постоянно слышу на Земле, что секс – дело грязное. Потому, дескать, что им увлекаются падшие. Простите – а что, великие этим не занимаются? Они – что, свободны от этого? Или, может быть, никакие падшие никогда не страдают обжорством? – Да нет – вроде, как раз, наоборот...– Ухмыльнулся я. – Но, если они едят – то почему можно есть всем? Ведь этим же занимаются и падшие?– Изучающе глядя на меня, спросил челланин. – А ещё – падшие испражняются...– С вызовом выдала Лин.– Так, может, всем остальным этого тоже делать нельзя? Чтоб не запачкаться?– Завершила убийственную фразу она. Вероника прыснула и смущённо спряталась за моё плечо. -...Участникам треугольников и так приходится несладко, если что-то действительно не складывается и они вынуждены всё же выбирать...Задумчиво продолжал Джерри.– Это – всегда непростой выбор... Но – здесь... Вы знаете, мы прожили здесь полтора года, но так и не поняли, зачем нужно усложнять этим людям жизнь, заставляя их делать этот нелёгкий выбор всегда, даже если взаимоотношения складываются прекрасно?... – Боязнь, что не получится... Страховка...– Пожал плечами Том. – Ну, если так рассуждать,– развела руками Линда,– то и замуж ходить не надо. – Почему? – А вдруг не получится...– Усмехнулась она.– А если серьёзно – так больше половины всех браков на Земле либо распадаются впоследствии, либо считаются их участниками неудачными. И, если оценивать Вашу 'строгую' моногамную семью с той же точки зрения – 'слишком много проблем' – то такая статистика даёт право утверждать, что семью создавать просто не следует – так проще. А детей рожать так просто противоестественно: кто ж его знает, что там такое родится и как с ним потом жить... – Земляне разобщены.– Задумчиво произнёс Джерри.– Они просто не умеют жить вместе и не хотят этому учиться. Они порабощены своим эгоизмом и думают, в основном, только о себе. Земляне действительно разобщены...– Как бы даже с некоторым удивлением повторил он.– Если они когда и объединяются, то непременно против кого-то, кто сильнее их. Или – когда им кажется, что он их сильнее... Здесь даже обыкновенная дружба однополых особей – и та, как правило, тут же разбивается при появлении в этом кругу существа другого пола... При этом им свойственно 'спорить – о вкусе устриц – до хрипоты – с теми, кто их ел' – сами же это признают, когда благодушны; а под свободой любви – понимать свободу распущенности, свободу игнорирования интересов и взглядов тех, кого якобы любишь; под любовью – понимать удовлетворение физиологических потребностей... Нет, ну, разумеется, если их всю жизнь не удовлетворять, а только мечтать об этом – боясь их греховности и восхищаясь чистотой воздержания – они, в итоге, станут идолом, сверхидеей... Если бы все земляне тупо следовали провозглашаемой морали, то это уже давно было бы общество озабоченных... А так – это пока всего лишь общество лицемеров... и лжецов – брррр... – Не слишком круто?– Задумчиво спросил Том. – Ты знаешь,– после некоторой паузы ответил Джерри,– мы наблюдали тут один любопытный процесс... Одна пара... они нашли друг друга... причём – там действительно была любовь. Оба уже имели свои семьи и, к тому же, всё это происходило в окружении стандартной лицемерной толпы сородичей. Так их обвиняли в чём угодно – кто в чём, но никому не пришло в голову порадоваться за них. Порадоваться тому, что они были счастливы... – Это, правда, не 'живая' история – она взята из фильма.– Уточнила Лин.Но Нам было очень интересно наблюдать за зрителями... Так эта история у 99% из них вызывала лишь 'справедливое негодование', но – отнюдь не понимание. Это – при том, что дети в итоге не пострадали. И только у 0.1% это вызвало сочувствие. Вот тебе и характеристика общества...– Вздохнула она. – В плане ответа на вопрос 'не круто ли?'...– Добавил Джерри. – А давайте завтра вывесим на воротах лозунг: 'Долой моногамию!',– в позе клоуна продекларировал Том. Все заулыбались: идея понравилась. И только Лин задумчиво произнесла: – Знаешь... Если на Земле отменить – вдруг, в один день – обязательность моногамии – нормальные люди ведь, в большинстве своём, этого просто не заметят... Участники треугольников – те ещё долго не осмелятся верить своему счастью, опасаясь обратного хода событий... А вот немалая часть озабоченных, но не слишком образованных, людей – обязательно бросится в этот омут, очертя голову – чтобы прикрыть 'официальной версией' свою заурядную распущенность. И только обжёгшись на том, что 'большая семья' это не только и даже не столько возможность развлекаться не с одним партнёром, а, прежде всего, более сложные психологические, финансовые и юридические отношения, гораздо большая ответственность; только столкнувшись со сложностью взаимоотношений в таких семьях, подавляющее большинство из них рухнет. Кто-то сумеет вернуться назад, к привычным парам... А кто-то вообще станет 'волком-одиночкой'... При этом – по большому счёту, они ведь в этом толком не виноваты: виновата их необразованность, вследствие которой они вынуждены учиться не на чужом опыте, а на собственных шишках... – И шишки эти будут особенно болючими именно для Землян, которые и в парах-то жить толком не умеют... Всю жизнь вынуждены учиться тому, чему их должны были научить в школе...– Добавил Джерри.– Земляне озабочены сексуальными проблемами потому, что эти проблемы на них давят. Нас же они толком не интересуют, и обострённый интерес землян к этой теме вызывал поначалу полное недоумение... Пока не разобрались, что к чему и не ужаснулись изощрённости и глобальности постановки этого 'шоу' в рамках целых государств, не поразились, как из заурядных, в общем-то, проблем, можно лихо сделать проблемы вселенского масштаба... – Ну, проблема появления нового члена семьи – всегда проблема...– Пожал плечами Том.– Даже, если это – очередной ребёнок, и то... А если это взрослый? – Послушай, но ведь земляне тоже заводят нового взрослого члена семьи когда, например, его предшественник ушёл? Или – умер?– Осторожно спросила Лин. – Но это – замена...– Пожал плечами Томми. – Хм... А какая разница? Остальным-то членам семьи – как родителям, так и детям – всем, кроме того, кто привёл 'новичка' – ведь этого 'замещающего'-то ничуть не менее сложно принять, чем 'дополнительного'?... Человек ведь – стайное животное, а стая всегда принимает нового члена с осторожностью, с настороженностью даже... Если принимает... И мнения только одного из членов стаи при этом недостаточно... Кстати – особенно недоверчивы обычно дети – взрослые ведь могут хоть как-то надеяться на свою силу, а они – нет, поэтому они больше рискуют быть ущемлёнными в своих правах. Вот и выходит, что появление нового взрослого члена семьи или стаи – менее болезненно проходит для взрослых, чем для детей... А как раз именно с детьми меньше всего обычно и считаются... Реально же – этому новому члену семьи авторитет детей придётся ещё долго завоёвывать добротой, искренностью, элементарной порядочностью... предсказуемостью, однозначностью... то есть – отсутствием двуличности. У детей больше развито чутьё на человеческие качества и появление 'некачественного' взрослого в семье для них уже не неприятность, а трагедия... В частности и потому, что они просто бессильны перед ним, и, если он окажется 'некачественным' – они просто не смогут с ним справиться, не смогут помешать ему развалить стаю... или – семью...– Лин ненадолго замолчала.Собственно, статистика расширения состава семей на Челле такова, что в семьях с несовершеннолетними детьми вероятность появления нового взрослого примерно раз в 50 ниже, чем в семьях, где таких детей уже или ещё нет.Неожиданно вспомнила она.– И – чем это можно объяснить, как не учётом взрослыми интересов детей? – Знаете, я тут пытаюсь вспомнить, какие стереотипы у меня формировались в течение жизни... Или, скажем так, 'в процессе воспитания'...– Вдруг подала голос Карина,– так это выглядело примерно так: дескать, все эти 'треугольники', и вообще – все варианты, когда в любви... или – в 'утехах'... участвуют 'не двое' – так это свойственно либо просто развращённой публике, либо – бездельникам, но – никак не сильным личностям, занятым какими-то серьёзными проблемами, имеющими серьёзные жизненные цели... Ну, и так далее... – Боже, какая чушь...– Пробормотал Джерри. – Нет, почему же,– с едкой иронией возразила Лин,– история Камелота – в частности, короля Артура, леди Ровенны и рыцаря Ланцелотта – тому подтверждение: все трое – типичные бездельники, развратники и ни в коей мере никакими серьёзными делами в жизни не озабочены. Оттого и проблемы...– Увидев улыбки на наших физиономиях, челланка приободрилась: – А ведь это – классический пример, когда лицемерная мораль общества легко создаёт проблемы на ровном месте. При нормальной морали проблема в их истории даже не просматривается – наоборот: ведь ей действительно нужны были оба и она не в силах была отказаться ни от одного из них... Они были разные – кто же спорит; но, может, в её душе они легко дополняли друг друга? К тому же – во времена, когда один из мужей может быть вдруг убит вполне естественно иметь нескольких – тем более, когда они вполне доверяют друг другу, уверены в мужестве и достоинствах друг друга, имеют общие... или сопутствующие друг другу взгляды и цели в жизни... Да любой мужик, рискуя отправиться в мир иной, всегда старается как-то 'пристроить' любимую им женщину – хоть в какой-то мере избавить её от нужды и одиночества... Что ж тут неестественного? Даже на Земле часто можно слышать, когда, умирая, друг говорит другу: 'ты уж позаботься о ней...' или даже попросту: 'возьми её себе, а?'... – В экстремальных ситуациях разум легко становится выше 'морали': ведь 'мораль' просто кто-то придумал, как правила поведения; а разум велит поступать в соответствии с законами жизни... Не позаботишься о самке или потомстве – и генофонд популяции о твоём существовании просто не вспомнит. Элементарно...– Развёл руками челланин.– И при этом тебе будет всё равно, 'твоя' она, или 'чужая'; раба она или свободна – суть только лишь в том, будут ли жить твои дети. А если сам не успел – то хотя бы её дети; ибо она тебе нравится, ты её выбрал, значит – ты хочешь, чтобы в популяции было больше именно таких. Если дети будут жить – то, возможно, ты и был прав. Если нет – то, разумеется, нет... – Сложно разобраться в обществе, где большинство кричит о том, что так делать нельзя – но делают. Когда вырос там, где большинство допускает, что так делать, в принципе, можно, но – практически никто не делает – ибо: зачем? Так что же честнее, что порядочнее?– Размышляла вслух челланка.Кричать, что так делать нельзя, но – всё же делать, причём – тайком от своей второй половины; делая, таким образом, её... или его – рогоносцем? Или – открыто считать, что, если это всех устраивает, то – почему нельзя? Да, такое случается крайне редко – может, раз-другой за жизнь – вряд ли возможно влюбляться чаще... Но меня просто обескуражит, если я узнаю, что кто-то из известных мне на Челле людей имел тайную связь – тайком от своей второй половины; или, даже, вопреки её – или его – воле: зачем?– Окинула всех офелическим взглядом Челланка. – Не волнуйся ты так...– Вздохнул Томми, теперь уже явно пытаясь помочь Лин.– На Земле ведь все романы, почитай, только о треугольниках: они есть, их просто не может не быть... – Да только пишут в них не о том, как нормальным людям нормально жить вместе, а о неудачных попытках всунуть в привычные с детства, кем-то когда-то придуманные рамки то, что в них никак не лезет. И никому в голову не приходит мысль: а надо ли всовывать? Может, надо просто учиться Любить? Да и жить? Вместе...– Возразила она. – Ладно, ребята... Я так думаю, что разговор о Земной логике может оказаться бесконечным...– Вздохнул, с хрустом потягиваясь, Джерри.– Ты, кажется, начинала рассказывать 'разные истории'?– Улыбнулся он своей благоверной.– Может, продолжим? – Только – живые...– Улыбнулась Карина.– Не выдуманные. Не из фильмов или легенд... – Хм...– Задумалась Лин.– Живые, говоришь? Что ж, если хочешь – я рассказу тебе... одну историю... которая кажется выдумкой или страшным сном... Но на самом деле действительно произошла – здесь, у вас, совсем рядом неподалёку...– Вдруг сказала она.– К тому же – совсем недавно... Хочешь? Историю невыдуманную, негиперболизированную, несобирательную – реальную, которую мы проследили от начала и до конца и так и не смогли до конца поверить в то, что увидели? Если захочешь слушать... Если не убоишься леденящего душу ужаса да ощущения пустоты и безысходности... Если не испугаешься слёз тупой ненависти и бессилия что-то изменить... – Расскажи... – Нет, ты действительно хочешь?– Мы молча смотрели на неё. – Что ж – я расскажу. Слушай.– Она вздохнула.– ...Жила-была девочка. Неплохая такая, работящая, добрая... Наивная, к сожалению... Поэтому, когда появился в деревеньке вернувшийся из армии десантник, он легко вскружил ей голову. О том, что всё это может быть напускное, заурядная бравада – она даже не задумывалась. Вскоре они поженились. Десантник как был 'первым парнем на деревне' – так и остался. По-прежнему вокруг него крутились девчата, по-прежнему парни знали, что он всегда угостит их выпивкой... – Такая работа не для меня,– любил говорить он, перебирая, чем бы ему заняться. Наконец уехал с семьёй в Сибирь – там за ту же работу платили в несколько раз больше. Получая заработанные деньги, он мог – 'широкая душа' – поставить парням ящик водки или пива: веселись, братушки! Один раз живём! ...Тем временем у него постепенно рождались и росли дети. Всё, что делалось в доме, делала его молчаливая, добрая и тихая жена. Она была красива... Да, она была очень красива... в юности... Когда ему казалось, что на неё кто-то засматривается – он её бил. Нещадно. Кулаками, ногами... Она терпела. Наверное, любила его. Или – не его, а тот образ, частично придуманный, частично – пригрезившийся ей в своё время: большой, сильный, смелый... Защита и опора... Первый парень на деревне... Он её ревновал. Жутко. Она не могла нормально общаться с людьми – она могла только молча жить в заточении. Она была для него – так он считал. Она не возражала... Она боялась разговаривать с мужчинами – знала, что будет бить. Она боялась разговаривать с женщинами – знала, что скажет: – О гульках договариваешься, сука?– И будет бить тоже. Постепенно она сникала, увядала... Старела... Опускалась... Он опускался быстрее. Пьянство его, ухарство да похвальба привели к тому, что и эту, почти дармовую, работу он вскоре потерял. Пришлось вернуться в родные края. Деньги, заработанные в Сибири, кончились быстро. Но – привычкам своим он изменять не привык. По-прежнему желал бы выставить ящик водки, чтоб братва веселилась... И – пил. С горя – оттого, что не имел возможности показать свою 'широкую душу'... А жена его за всю жизнь приличных сапог не сносила, а дети ходили так, что односельчане оглядывались и с сожалением качали головой... Иногда приносили поношенную одежонку: возьмите, мол – не обессудьте... Она родила ему четверых детей – двух мальчиков и двух девочек. Старший брат был неглуп. При его сообразительности ему мешали только привычки, позаимствованные от отца. Многое он понимал. Иногда пытался вступиться за мать. Это было несложно – спившийся отец был уже гораздо слабее его... Но это было и страшно: в бессильной ярости отец шипел: – Ты думаешь, что стал крутой, да? Ты думаешь, что я с тобой не справлюсь, да? Да я тебя ночью когда-нибудь молотком или топором зашибу!– И парень боялся спать по ночам... Ему повезло – лет в пятнадцать он влюбился. Влюбился в девчонку, которая казалась ему недосягаемой – королевой, мечтой... Может, эта любовь его и спасла тогда... Мечта оказалась реальной: в 18 он на ней женился и покинул 'родимое гнездо'. Попав в общество достаточно неглупых людей, он многое начал понимать и видеть по-другому. Далеко не всё, конечно... И не так глубоко, как мог бы, исходя из своей природной сообразительности... Желание быть или слыть первым парнем на деревне ему сильно мешало... Но – шансов у него больше, чем у всех остальных детей этой семьи. Когда он уезжал, в семье часто не на что было купить хлеба. Когда он уехал, ситуация почему-то не изменилась. Когда второй брат ушёл в армию, ситуация почему-то не изменилась тоже. Хотя теперь на каждого взрослого осталось всего по одному ребёнку. Отец по-прежнему, основываясь на том, что четверых детей поднимать трудно, продолжал пить – с горя – и бить мать. За которую уже некому было вступиться... Подросла старшая дочь – вся в мать: красивая, добрая, работящая – просто умница... Девчонке нечего было одеть, чтобы пойти в школу или к одноклассниками на вечеринку. То, что было в доме, она одевать стеснялась... Парни-одногодки знали, что она умная и добрая; видели, что красива. Красива настолько, что попробовать быть ближе с ней никто не осмеливался. Хотя – 'просто дружить' хотели все. Она же причиной их нерешительности считала свою нищету... Наконец нашёлся один... женатый уже... Жена его была беременна, а ему срочно захотелось девки. Ну, он и положил глаз на эту – дескать, все её чуть ли не чумной считают, а её чуток приодень – и готова первая красавица... Ну, а поскольку она этого не понимает – значит, ломаться особо и не будет. Тем более, что говорит ведь как ласково – значит, хочет... Бог мой,– Лин передёрнула плечами,– какая тупость... Короче говоря, пригласил он её как-то на свидание. Удивилась: с женатиком? Не пошла... Обозлился он: Ах, так! – И нашёл дружка-собутыльника одногодок её, да и недурён собой... Подговорил его малость увлечь девку да в лесок сманить – там, дескать, мы её вдвоём и сделаем... А чтоб не волновалась – с собой местную шалаву прихватим: дескать, видишь – в две пары идём, просто чтоб в лесу не страшно было... А так – каждый сам себе хозяин, никто к тебе приставать не будет... Короче – поухаживал парень за ней самую малость, поводил по деревне – да и стал уговаривать. Добрая она, ласковая, отзывчивая... Вся в мать... И, на беду, такая же наивная... Уговорил быстро – сходили... Шалава держать помогала, а эти двое по очереди девку насиловали... Кричи, не кричи – никто не услышит: лес большой... Только деревья шумят... А шалава на ухо шептала: – Ты думаешь, я грязная, да? Да ты во сто крат грязней меня: тебя вот сразу, с первого раза – двое... Я разве так просто по рукам пошла? Я ведь от горя: первый обманул, второй – тоже обманул... Поди угадай, который не обманет... А ты – видишь, сама пошла...– Девка ошарашенными глазами смотрела на неё.– Что – не сама, скажешь? А чем докажешь? Кто подтвердит? Все видели, как ты с нами ушла. И все скажут – сама пошла. И я, и он, и он – все тоже скажут: сама пошла. И – сама просила, чтоб её хором, сразу. И – в ногах валялась, умоляла. Так-то...– Философски заключила шалава, под шумок накачивая девку водкой: 'Да ты пей, оно легше будет – я знаю...'. После этого события стала девка попивать... 'Чтоб оно легше было'. Да покуривать – тоже шалава научила... Никто о происшедшем не знал – да разве кому такое расскажешь? Отцу? Прибьёт на месте... Матери? Побежит, дура, жаловаться отцу, чтоб тот с парнями разобрался, а у того, как всегда, виноват тот, кто ближе да слабее... Всё равно прибьёт... Брату, который, вырвавшись из нищеты, иногда в белых брючках приезжал? Да разве ж ему такое расскажешь... Спросил однажды, чего это она с шалавой компанию водит. – Да знаю я... Гадость она, гнилая...– ответила. – Так чего ж ты?– Удивился брат. – А кто меня ещё в свою кампанию примет?!– Закричала как-то отчаянно, зло, и, выплюнув чинарик, убежала. 'Грязная я, грязная... А он чистый... Он любил и любит... И жена у него какая... и дочка растёт... А я – я с шалавой спуталась... И сама такой же стала... Теперь мне другого пути нет...'– Сквозь слёзы думала она, всякий раз при встрече кидаясь ему на шею с криком 'Братишка!'... Догадывался он, почему сестрёнка его так встречает, догадывался, почему лопочет, что ближе да роднее его никого нет у неё на целом свете... Как-то вывел сестрёнку за околицу да попробовал разговорить: дескать, как ты – с мальчиками уже пробовала? 'Ага,– она отвечает,– вынув сигаретку изо рта, чтоб сплюнуть,– а то как же!'– И при этом лихо как-то смотрит, вызывающе; а у самой – такая тоска в глазах... 'Бравирует,– думал братишка.– Ох, чует моё сердце – неладно тут что-то, ох, как неладно...' Но так и не смог он сестрёнку разговорить – не посмела она ему – чистому – о себе – грязной – такое рассказать... 'Ты ж, это смотри: не увлекайся этим делом сильно, для любви себя побереги...'пытается увещевать братишка. А у неё – слёзы в три ручья, аж сигаретку выплюнула да в плечо ему вжалась и только 'Иииииууууу'– вой стоит... – Да ты чё, глупая? Да ведь есть любовь на свете – и у тебя будет,– в нерешительности лопочет братишка. А девка только головой качает, да, подвывая, всё ему в плечо вжимается: – Братишечка... Братик мой родненький!– Так и не выведал он ничего в тот раз, так ни с чем и уехал. А через месяц сообщают ему, что утонула, дескать, сестрёнка. Примчался он туда – а гроб заколочен, даже взглянуть не дали: утопленники некрасивы на вид, говорят... В фате хоронили, в платье подвенечном – как положено... Только он ни невесты, ни платья так и не увидел... Сердце ныло – что-то здесь не так... Начал интересоваться говорят, что нашли её утром в воскресенье, а утонула, дескать – в пятницу вечером. Лежала, мол, на берегу, верхняя половина тела – в воде, нижняя на песке... И голая... А одежда – неподалёку в грязь втоптана – так, как будто её демонстративно туда ногами втоптали... А кулаки у неё сжаты так, что разжать их, распрямить так и не смогли, и – почти по локоть в песке... Стал допытываться – как попала туда, с кем была? Говорят, что три мужика было: один – тот парень, что обхаживал её – их часто в деревне видели... Другой – женатик, который, говорят, когда-то подкатывался к ней, да она его отшила... Третий – собутыльник их – тоже женат... А ещё с ними была та самая шалава... Мать говорит, что дочка слёзно просилась – отпусти да отпусти; мы, мол, на речку – с ночёвкой, нас там пять человек будет, я со своим парнем иду – ну, кто тронет? Не хотела мать пускать – может, сердце чуяло... Долго не хотела... Да уж больно слёзно дочка просила, почти умоляла – и сжалилась мать: авось, хоть у дочки с её парнем лучше получится, чем у неё самой жизнь сложилась... Уступила, скрепя сердце, отпустила дочь – а сама до утра не спала, всё ждала, всё ей ужасы всякие мерещились. Уговаривала себя: она ведь не одна – что может случиться? Так до утра глаз и не сомкнула. Время к обеду – нет дочки... Что такое? Вскоре совсем невмоготу стало – пошла по домам тех, с кем дочку отпустила, с рук на руки передала... А они уже все давно дома – ещё утром вернулись – спят, отсыпаются... Не велели будить... Не выдержала мать, парня-то растолкала: где дочка, спрашивает... – Не знаю,– отвечает парень, а сам глаза отводит да снова спать пытается не то и впрямь пьяный до бессоображения, не то – притворяется... – Где дочка?!– Откуда силы взялись – тряхнула эту пьянь за грудки, с отчаянья и душу б вытрясла, кабы силы были... Очнулся на мгновение, даже чуток протрезвел вроде – страх в глазах промелькнул... – Не знаю,– повторил. И отключился.– Может, утонула...– Пробормотал, засыпая... ...Страшно закричала мать, посылая проклятия на свою голову: зачем дочку с таким козлом отпускала, с таким пьяныгой? Пошла по деревне голосить... Собрались соседи, разузнали, куда ходили, где были... Собрались искать да ведь темно уже... Только в воскресенье утром всей толпой на поиски и двинули... Там и нашли... Милицию, как положено, вызвали – так следователь только через сутки приехал: некогда, говорил. Видимо, дела поважнее были... Начали анализы делать – обнаружили алкоголь в крови. 'А – ну, тут всё ясно,– сказали.– Напилась да утонула.' И никого не заинтересовало, зачем пьяной девке одёжу-то снимать да старательно в грязь затаптывать; и как можно утонуть, когда лежишь наполовину на берегу; и почему кулаки у неё не разжимаются; и как оказалось, что руки почти по локоть – это под водой-то – в землю вросли... – Может, стоило им рассказать? – А что я им расскажу?– Махнула рукой Лин.– Как девку сначала водкой накачивали, чтоб сговорчивей была? Как уговаривали, чтоб пила, как тосты провозглашали – за счастье, за будущее, за ребёнка, который уже в чреве копошился? Как этот ублюдок говорил, что завтра, дескать, записываться пойдём, а сегодня – давай гульнём напоследок, отметим это дело? Как, заметив, что девка уже на ногах не стоит, начал к ней приставать? Как она не хотела? Как он её всё же уговорил – и сделал всё, что хотел? Как потом ей водку прямо в глотку заливали, приговаривая: 'Веселись, родимая! Последний разок веселись!'? Как потом раздевали её втроём, под свист и улюлюканье шалавы? Как она, уже почти ничего не соображая, всё же дала по морде женатику, когда он сказал, что напоследок не худо бы и с ним 'попрощаться'? Как он в остервенении всю её одежду тут же собрал и начал у неё на глазах в грязь топтать, приговаривая: 'Она тебе, сука, больше не понадобиться – ручаюсь!'? Или рассказать, как она орала, как грозила, что братья за неё отомстят, и тем самым приговор себе подписала? Как они её раком на берегу поставили, да, пока один насиловал, двое других головой в воду макали, чтоб не орала? Как она упиралась, как отбивалась, как, двух мужиков на себе поднимая, пыталась из последних сил воздух ртом хватать да не могла достать: руки в песок уходили? Как, увидев, что затихла она, насильник спокойно закончил, а затем, с облегчением встав, махнул двум другим: 'Ну, всё – бросайте... Шут с ней – пускай подыхает!'?! Или рассказать, как вся компания назад возвращалась, песни горланя, чтоб страх забить, ибо сквозь хмель до них доходить начало, что что-то, видимо, не так сделали? Это им рассказать? Да при этом в качестве источника моей информации назвать систему внегалактического происхождения, которая всё это отследила и записала? Может, ты думаешь, что следователь, который только что с облегчением закрыл дело о несчастном случае на почве пьянства, после такого рассказа тут же откроет другое – о групповом изнасиловании и убийстве? – Не думаю... – Вот и я не думаю... Скорее, он постарается упрятать меня в психушку... Знаешь, я тут, у Вас, уже всякого насмотрелась... Даже зачерствела как-то... Стала гораздо спокойнее чужую боль переносить... – Но эту историю тебе явно не стоило изучать,– вздохнул Джерри.– На втором-то месяце... – А кто это будет делать?– Пожала плечами Линда.– И потом – меня теперь уже действительно трудно чем-то удивить...– Грустно закончила она.– Да, кстати – я забыла сказать...– После недолгой тяжёлой паузы вдруг вспомнила она.– Тот отец, десантник... Немного раньше... Двух своих детей как-то под горячую руку проклял: как раз эту сестрёнку и этого самого братишку.