сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)
— А эти двое что, расстались? Или никак встречаться не начнут?
Повисшую в разговоре неловкую паузу можно объяснить многими способами. Тысяча самых разных событий могут быть причиной обоюдному стеснению. Может, Мико случайно застукала Сеньку, тренирующегося целоваться на помидорах. Или у Мико в бассейне лопнула лямка купальника, и Сенька это видел, а то и оказался подбит отлетевшей застежкой. Или Мико шла по пустому коридору, горланила в полный песенку, на краткий миг забыв о той истории из детства, ну, со слоном и медведем, отплясавшими горячее танго на ее ушах, и тут из-за угла вынырнул Сенька, неумело жонглирующий папками с документами… Они посмотрели друг на друга и поклялись ни словом не обмолвиться об этом позоре. Да мало ли, что могло случиться!
Но людям подавай любовную подоплеку. Любовь все делает пикантнее. Поэтому когда Освальд увидел скульптурную композицию «Неловкое молчание», первым делом он спросил именно об этом.
А я все еще помнила, зачем я сказала Мико просто быть собой.
— Они расстались, — поведала я громким шепотом, — со скандалом.
Люди вокруг будто превратились в одно огромное внимательное ухо. Вот что делает с банкетным залом хорошая сплетня!
Я впервые в жизни запускала настоящий слух. И это было так волнительно! И я не хотела разочаровать слушателей.
— Короче… Освальд, только между нами…
— Клянусь своим вторым именем! — Прижал руку к груди, — Не будь я Клара!
— Не будь ты Кларой, — согласилась я, — так вот. Значит так. Э-э-э… Они встретились, ну… На съемках. Мико же блоггер, правда?
Освальд кивнул.
Я где-то слышала, что чтобы сплетня была правдоподобной, в ней должны быть всякие общеизвестные факты. Я не знала, насколько Сенька известен среди своих коллег, поэтому старалась выискивать те, что можно проверить поисковиком.
— Ну вот, она человеческий блоггер, обозревает человеческие фильмы, и она приехала на его родную планету, чтобы обозреть фильм, который там снимался. А у него там была главная второстепенная роль, типа, летчик, и он носил форму на площадку. Ну, Мико любит мужчин в форме, — меня уже откровенно понесло, — и завертелось. А потом был Чмок, и, короче, Сень… Эрсенину слава в голову ударила, он увлекся с одной ассистенткой. Мико узнала и его бросила. А Сенька едва до конца съемок дождался — и запил, потому что без Мико жить не мог. Вот.
— Подожди, так это тот самый Эрсенин Прекрассо, который в «Лакмусовом чмоке» снимался, что ли? — Освальд с изумлением воззрился на встрепанного Сеньку.
На Сеньку из Чмока тот сейчас походил не больше, чем уличный музыкант за загримированную рок-звезду.
— Тот самый, — авторитетно подтвердила я.
— А почему никто не знал?
— Как почему? Конечно же, он скрывал свою девушку, — фыркнула я, — ты же знаешь этих долбанутых сталкерш-фанаток. Особенно на таком проекте, у Эрсенина их тогда толпы были. Нет, Мико любой сто очков вперед даст, но Эрсенин заботливый и не хотел подвергать ее опасности.
Я вздохнула, пафосно глядя в даль.
— Очень грустная история. Такая была любовь! И так некрасиво расстались…
— Ну, — осторожно начал Освальд, — он же изменил, так что…
— Так она тоже, но Эсенин-то прощал, — пожала плечами я, — она его просто довела и все.
Тут я подумала, что хватила лишку. И за такое Мико, если узнает, открутит мне голову насовсем и навсегда. Вообще я сболтнула жуткую гадость. Даже стыдно… Хотя Мико открутила бы мне голову в любом случае, даже если бы услышала только первую половину истории, все равно…
Тут я решила, что кашу маслом не испортишь. Где девушка-стерва, там и родители-подлецы. Нельзя забывать про прибитые к полу деревянные игрушки, когда режиссер, для чьих ушей и предназначается слух, так носится с собственной травмой детства.
Тогда я как-то не задумалась, насколько болезненна для Сеньки или Мико будет такая вот сплетня. У меня была цель, и я следовала за ней, готовая временно забыть про то, что такое совесть.
К тому же…
В этой части я даже не врала.
— В любом случае, дело мутное, я это только с чужих слов знаю. Говорят, после Чмока Эрсенин улетел на свою планету, к семье, залечивать душевные раны. А они его не приняли. Выгнали к черту. Сказали бросить кино. И это стало для него ударом, таким ударом, что он ушел в запой. Но он смог справиться с этим. И вот — теперь пробуется на роль здесь. Он вообще примечательный человек, я с ним шапочно знакома, вот.
Я могла бы заливаться соловьем еще долго, но в этот момент я увидела, как Варус беседует с бодигардом. Освальд как-то удивительно удачно повернул меня за локоть и привлек мое внимание. Хотя он так изящно это сделал, что я поняла, что не сама все заметила, а мне помогли, уже сильно после.
Иногда этот парень в черном около Варуса подозрительно посматривал в мою сторону. Наверное, нашептывал ему в ухо всякие гадости про бедную-несчастную меня.
Я решила, что это ерунда. Но все равно стало не по себе.
— Да, интересная история, — вывел меня из задумчивости Освальд, — ты не против, если я укажу тебя как источник?
— Против. Я с тобой как с другом, а ты хочешь всему свету раструбить, — картинно обиделась я.
В мою сторону, кажется, направлялся один вежливый человек в костюме. Я потянула Освальда за руку.
— Давай-ка отойдем к тому столику… Как едят те фрукты?
Вежливый человек сменил траекторию движения. Нет, я не ошиблась — следовали за мной. Я заметила второго — тот решительно направлялся в сторону Мико.
Варус как ни в чем не бывало беседовал с группкой гостей и уже даже не смотрел в нашу сторону. Тот бодигард, с которым он разговаривал, куда-то испарился.
Все во мне кричало, орало, тряслось и жужжало на ухо: «драпать, срочно, срочно драпать!»
Освальд разломил ярко-алый фрукт пополам.
— Не нервничай так, — сказал он куда-то в пустоту, но я сразу поняла, что мне, — всех когда-нибудь в первый раз выставляют с фуршета. Наверное, додумались поискать блог Мико. Которого нет.
— И что потом?
И откуда Освальд знает?
— Ну, штрафанут чутка, не такое уж закрытое мероприятие. Мико же ради Эрсенина пришла, верно? Поговорить? А вела себя как журналистка… Я вот поверил. Пробил даже блог конкурентки… А его такого нет. Ждал вот, когда же вас раскроют, интересно же. Хоть какой скандал. Между нами — интервью было так себе.
Он протянул мне половинку и улыбнулся.
— Мы вроде говорили о сталкерах? Так позволишь указать тебя, как источник?
— А мне что за это будет?
— Я отвлеку во-о-он того парня, и ты сможешь пробраться к подруге до того, как ее перехватят. Кстати, кожуру ни в коем случае не жуй, она ядовитая.
— Ладно, указывай меня как Таню-школьницу, если хочешь, — вздохнула я, понимая, что если нас сейчас загребут, то личность наша станет известна всем и сразу. Как и клонское происхождение.
— Как… кого?
Я рванула к Мико, оставив вопрос без ответа.
У нее как раз кончился виноград.
А у Сеньки его голубое средство для мытья посуды.
Я-то спасала их от страшной участи быть пойманными местной службой безопасности и оштрафованными на огромные деньги.
Но спасла я их от другого.
От вынужденной необходимости разговаривать друг с другом.
Возможно, не стоило этого делать. Но у меня не было выхода, кроме как ввалиться в их фуршетный тет-а-тет, как ввалился бы незваный принц к принцессе в башню во время сеанса воспитания воров сковородкой.
Судя по их лицам, меня никто не ждал.
Судя по их лицам, я была как дождь посреди пустыни. Не просто приятная неожиданность, а чудо, явленное не иначе как Богом.
Поговаривают, что Моисей сорок лет водил свой народ по маленькой, в общем-то, пустыне, чтобы умерло поколение рабов, и на новую землю пришли свободные люди. Я бы с радостью оставила Мико с Сенькой наедине хоть на сотню лет, чтобы они наконец смогли хоть до чего-нибудь договориться.
Но, увы, у нас не было времени.
Перед решающей битвой частенько затевают небольшую передышку с фуршетиком. Ну, чтобы герои успели поговорить о своих мечтах и стремлениях перед смертью. Увы, ее основной недостаток в том, что она коротенькая и быстро кончается.
========== 13. Привет, мир! ==========
Я едва-едва успела добраться до этой ежиной парочки, прежде чем к ним подошел тот самый вежливый человек. Моего сбил с ног Освальд: даже хлюпик может уронить шкаф, если вовремя поставить подножку.
— Некогда объяснять, Мико, нас раскрыли! — Рявкнула я шепотом.
— Нас?! — Дернулся Сенька.
— Нас, а не тебя, дебил! — Быстро сообразила Мико, — Ты-то журналистское удостоверение не подделывал!
Угу, у него только диплом профучилища был липовый. Но тогда-то мы об этом не знали.
Вежливый человек заступил нам дорогу.
— Простите, пожалуйста, за беспокойство, — сказал он, — вы не могли бы предъявить документики?
— Я сумочку забыла… в дамской комнате… — проскрипела Мико.
Вышло не очень убедительно. Примерно как у нерадивого троечника, когда тот рассказывает про съеденную собакой домашку. К тому же у доморощенного Штирлица на локте болталась кричаще-алая сумочка.
Мико это тоже заметила.
— Это запасная, — честно-честно пояснила она.
— Может быть, там есть запасная распечатка документов? — предположил невесть откуда взявшийся Варус.
Он успел сменить смешную маску с медвежонком на стильную черную. Видимо, давал понять, что он опасный парень и с ним шутки плохи.
Я нервно хихикнула.
— Что вы имеете…
— Ну, настоящих-то у вас нет и быть не может. Вы же клоны, — Варус развел руками, — хроноклонам не выдают документы, — постучал пальцем по карману своих широченных шаровар, — вижу, милгу вы так и не съели, Танья.
Вокруг моего кармана, оказывается, давным-давно расплылось мокрое пятно гадкого зеленоватого цвета. А я и не заметила. Зря только в кучу салфеток завернула… Но как он догадался, что мы с Мико клоны?
Наверное, он разглядел те огромные знаки вопроса, которые были написаны на моем лице, потому что пояснил.
— Я тебя узнал. Твоей подруге хватило ума замаскироваться, но ты ведешь себя точно так же, как и на первом туре. Могла бы хоть футболку сменить.
В тот раз на мне была совершенно другая футболка цвета хаки. Ворот был другой формы, и вообще… Я задохнулась от возмущения.
— Вы смотрите шоу для домохозяек? — Фыркнула Мико.
— Я смотрю шоу с клонами, — парировал Варус, — семейный бизнес. Слежу за обстановкой.
— Кровопийца, — брякнула я.
— Нет, — Варус грустно вздохнул, — вы, клоны, сотворенные людьми. А мы, люди, сотворены Богом. Улавливаете разницу?
— Вообще-то нет, — Мико скривилась, — я вообще в бога не верю.
— Если я не верну вас хозяину, — пояснил Варус терпеливо, — я понесу административную ответственность. Я не хочу нести административную ответственность. Образно говоря… Лучше съесть милгу вовремя, Танья, чем оставить ее умирать в мучениях.
— Понятия не имею, че такое эта милга, — зашипела Мико, вставая между мной и Варусом, — но ты, (истошный писк переводчика), ее саму спросил, че она сама хочет: быть съеденной или сдохнуть? — Она поднялась на цыпочки, заалела лицом, она уже орала, — ты ся че, Богом возомнил, творец недоделанный, брак, …, производственный? За других, …, решать!
Такого мертвого, неподвижного лица как у Варуса тогда я не видела больше никогда в жизни. Бейся, ори, кричи, умоляй — не дрогнет застывшее, посмертная восковая маска.
Наша с Мико маска.
Меня трясло.
Кажется, это был конец.
Выхода нет. Выхода просто нет.
Нас обступили вежливые люди.
Даже Сеньку обступили вежливые люди.
Шоу окончено.
Мертвая тишина накрыла зал пологом.
А потом упала дверь.
И в потрясенном безмолвии звонко прозвучал стук смертоносных когтей по каменному полу.
На мое плечо легла тяжелая лапа.
Вторая лапа отодвинула в сторону Мико.
Выточенная из бирюзы инопланетным Данилой-мастером морда замерла в сантиметре от черной маски. Я чувствовала тепло, идущее от мощной шеи, я слышала дыхание. Напряженная поза, отточенная, хоть сейчас на обложку. Впервые за все то время, что я была знакома с Крейгом, он по-настоящему замер, как диковинная статуэтка, даже кончик хвоста не двигался.
Позер.
Даже в такой момент я не могла не восхищаться Крейгом. А может, я восхищалась им именно потому, что он появился — так появился, такой появился! Именно сейчас, я не знаю.
Крейг улыбнулся.
Несколько бесконечно долгих секунд они просто смотрели друг на друга. Ящер и человек. Разумный и разумный. А потом Варус отвел глаза.
И это будто было сигналом: Сенька умудрился сигануть метра на два, приземляясь Крейгу на спину. Хвост Крейга оказался молниеносен, я сама не поняла, как оказалась позади Сеньки. Мико ухватилась за протянутую Сенькой руку, мы втащили ее вместе, уже на ходу.
Бодигарды вдруг вспомнили, что у них вроде как есть кобура, но нас в зале уже не было.
— Мог бы и стремена прицепить, крокодилище, — буркнула Мико, отчаянно цепляясь в плечи Сеньки.
— Я надел трико, — на выдохе сказал Крейг, — и шарф.
— Не трогайте шарф, задушите! — Рявкнула я.
Обычно Крейг не носил одежды. Мы с Мико не воспринимали его голым, потому что люди вообще не воспринимают голыми никого, кроме других людей. Его народ надевал вещи только во время всяческих церемоний. И войн. И боев.
Когда я говорила о том, что Крейг замечательно смотрится в костюме, я имела в виду его классное черное трико для занятий боевыми искусствами. Почти единственная полностью закрытая одежда у кее-ци — и та обтягивает, как вторая кожа.
Когда-то давным-давно в ящерином додзе древний гений народа кее-ци понял, что размечать удары передними и задними лапами, с их-то когтищами, гораздо удобнее на ткани. Не так травматично.
И создал трико, которое теперь у кее-ци носят бандиты, военные, спортсмены и те, кому очень нравится идея одежды. Таких там не очень много: все-таки в их культуре это достаточно свежее явление, которое стойко ассоциируется со всяческим насилием.
К нынешнему времени создано множество самых разных вариаций этого трико.
В тот раз Крейг надел пуленепробиваемое. Не потому, что боялся, что в него будут стрелять, хотя и это тоже. Просто он рассчитывал, что за него будет удобно цепляться, оно такое… шершавое.
Стремена он надеть не мог. Во-первых, он вообще слабо ассоциировал себя с ездовым животным, и потом долго удивлялся, как же такая странная идея вообще пришла ему в голову, и почему он не подумал, что у него спина треснет, когда на ней плотненько усядутся килограмм этак сто семьдесят секхе. Во-вторых, это было бы подозрительно.
Странно получилось, да? Казалось бы, зачем Крейгу так вмешиваться?
Крейг хотел скандала. Он хотел попасть на первые страницы газет, и, что немаловажно, пропихнуть туда Сеньку. Ему надоело быть скучным, и когда ему выпал шанс — он его не упустил. Пустился в авантюру, как мальчишка. Все-таки, он был каскадером, а все они немного адреналиновые наркоманы.
Он и не думал, что Сенька сможет сниматься у Варуса, или что мы с Мико окажемся способны уговорить Варуса снимать Сеньку. Он хорошо оценил коммуникативные навыки Мико и Сенькины исходные данные. Он знал, что нас повяжут.
Он хотел, чтобы вышло громко. И у него получилось сделать громко.
И красиво.
Красота не требует жертв или особых расчетов. Просто небольшой микрофончик в Сенькиной счастливой рубашке, возможность посидеть в кафе на виток ниже, динозаврья пробивная сила, заранее разведанные пути отхода и умение развивать скорость до семидесяти километров в час на коротких дистанциях. С нами на спине он выдавал где-то сорок.
И вот он несется по коридорам в неведомом направлении, ветер бьет нам в лицо, я цепляюсь на Мико и за трико, Мико цепляется за Сеньку, а Сенька пытается не свернуть случайно патрону шею.
В какой-то момент мы свернули в совсем темное и запыленное ответвление. Сенька булькнул севшим голосом:
— Крейг, у тебя на спине три человека, помнишь?
Крейг только фыркнул.
Есть что-то дьявольски захватывающее в профессионалах, не находите? Настоящий мастер всегда найдет возможность сплясать где-то на границах разумного.
Крейг впервые за долгое время рисковал. Но Сенька доверял ему, и нас заразил своей уверенностью.
Только обмотал шарфик вокруг руки и сунул оставшийся кончик Мико.
— Нужно будет — зубами цепляйся. Ты тоже, — уже мне, — Придушите и поделом.
Я с трудом его расслышала, а он вряд ли увидел мой кивок, но мы друг друга поняли.
А потом мы вылетели из коридора.
На краткий миг я подвисла в невесомости над бездной, в которой горели огни, слишком упорядоченные для звезд: лампочки в выходящих в огромный прогрызенный гигантским червем вертикальный голодец технических коридорах. Где-то в центре, бесконечно далеко, по переплетению тросов и трубок скользнул вверх лифт. И тогда я осознала.
Крейг, не желая наматывать километры по спирали до портовых этажей, просто прыгнул в лифтовую шахту.
Да уж, такого от него точно не ожидали ни преследователи, ни мы.
