Текст книги "Дракон из сумрака"

Автор книги: Анна Жнец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

– Чудовище из Сумрака сюда очень спешило. Видимо, боялось, что ты перехватишь контроль над телом раньше, чем оно успеет провести ритуал.

– Какой ритуал?

– Ты ничего не помнишь?

– Только, как засыпала на твоем плече.

На какой-то миг он испытал нелогичное облегчение, почти счастье от того, что это не настоящая Иданн была с ним так холодна и неприветлива утром после ночи любви, но потом весь ужас ситуации снова обрушился на Эвера снежной лавиной.

– И ты не знаешь, чего Оно добивалось? – Он вкратце описал ей то, что происходило внутри круга из камней.

Иданн покачала головой.

– Понятия не имею.

– Но что, если… Что, если Чудовище из Сумрака нашло способ…

– Избавиться от меня? Окончательно занять мое место? – Иданн посмотрела на Эвера с болью, и он решил не продолжать разговор. Над всеми троими будто нависла тень неведомой угрозы. Угнетенные и напуганные, они окунулись в напряженную тишину.

«Я не могу ее потерять, – в панике думал Эвер. – Что я буду делать, если Иданн станет монстром?»

Его любимая была так раздавлена случившимся, что долго не могла сообразить, как вернуться на исходный маршрут. В конце концов они отправились обратно в деревушку и провели в сарае еще одну ночь: сил двигаться дальше не осталось ни у кого.

Игнорируя осуждающие взгляды Фая, Эвер всю дорогу до поселка, а потом, и под крышей их временного убежища не выпускал эйхарри из рук. Ему казалось: стоит ослабить объятия – и любимая исчезнет, власть над ее телом и разумом тут же захватит жестокая безумица.

– Иданн.

В темноте сарая под звуки хлынувшего дождя он целовал ее пальцы, ее щеки, ее волосы и плечи. Он звал ее по имени, чтобы она откликнулась и он мог услышать тихий знакомый голос. Услышать и убедиться: этот голос не принадлежит Чудовищу из Сумрака. Но и после беспокойство не разжимало свои тиски. Взволнованный Эвер заглядывал Иданн в лицо и с замиранием сердца искал в ее глазах тьму. А потом, не отыскав, снова принимался целовать любимую: ее пальцы, щеки, волосы, плечи…

– Хватит, – в какой-то момент проворчал Фай, потеряв терпение. – Еще и прилюдно. Постыдился бы. Вы даже не помолвлены.

– После всего, что ты видел, мог бы уже и привыкнуть, – отозвалась Иданн. К великому облегчению Эвера, она наконец вышла из своего жуткого ледяного транса. – Неужели у вас там в Троелевстве никто не целуется до свадьбы? Никто-никто? Даже тайком?

– Разумеется, нет. – Фай повернулся к Эверу и добавил, глядя ему в глаза: – Если эльф себя уважает, то не будет с женщиной до брака.

Теперь на Эвера, вопросительно вскинув бровь, смотрела и Иданн.

– Все в порядке, – он улыбнулся ей мягко и чуть печально. – Не слушай его. – А затем поднес к губам ее ладонь и поцеловал.

Любимая не согласится стать его женой, поэтому Эвер будет благодарен судьбе за то, что имеет.

Глава 24

На самом деле слова Фая разбередили старую рану. Все-таки Эвер – дитя своего народа и с молоком матери впитал эльфийские традиции и убеждения. Просто взять и отмахнуться от них он не мог, а потому чувствовал себя неправильным, порочным, павшим от того, что целовал и обнимал женщину, не связанную с ним браком.

Эвер знал, что каждый в Троелевстве осудит его так же, как Фай. Знал, чем подобное распутство грозит у него на родине, в «Воль’а’мире». Он не только спутался с врагом – попрал все законы нравственности, все без исключения нормы эльфийской морали. И собирался зайти дальше, пасть еще ниже: разделить с женщиной постель. Не просто до свадьбы – без какой-либо надежды на оную.

После того как Чудовище из Сумрака вновь явило им свое пугающее лицо, проникло в реальность незаметно и с легкостью, Эвером завладела навязчивая идея. Эта мысль не давала ему покоя ни днем, ни ночью, постоянно маячила на задворках сознания. Нелогичная и абсурдная, она тем не менее поработила его разум и со временем начала казаться не лишенной смысла.

Он должен возлечь с Иданн. Должен заняться с ней любовью.

Теперь Эвер не мог вспомнить, когда эта идея пришла ему в голову впервые, но по прошествии нескольких дней он уже свято верил, что физическая близость способна изгнать из души его возлюбленной тьму.

«Если мы соединимся, наши чувства уничтожат Чудовище из Сумрака».

Он был так напуган. Боялся потерять Иданн до безумия. Ему надо было во что-то верить, и он поверил, слепо и бездумно, как фанатик. Тем более новая цель давала иллюзию контроля над ситуацией.

«Мы займемся любовью – и все будет хорошо».

Он слишком, слишком устал чувствовать себя беспомощным.

Сегодня их дорога закончилась у неглубокого оврага. Больше переночевать было негде – насколько хватало глаз тянулась унылая каменистая пустошь: ни деревьев, ни скал с пещерами, на горизонте серое небо соединялось с черной землей, образуя совершенно прямую линию.

– Привал, – сказала Иданн и начала спускаться по пологому склону. – Внизу должно быть менее ветрено.

И тут же, словно в ответ на упоминание о себе, ветер сильным порывом швырнул волосы Эверу в лицо.

«Как только Фай заснет, я предложу ей себя», – подумал эльф и последовал за драконицей в овраг. Страх в нем боролся с предвкушением, но предвкушения было капля, страха же – океан.

– Не очень-то уютно, – заметил Фай, оглядывая их временное пристанище: неровные, осыпающиеся стены ямы, твердую, бугристую землю под ногами.

– Сейчас поправим. – Иданн замерла, прислушиваясь к собственным ощущениям. – Да, сейчас все будет, – кивнула она самой себе, а потом оторвала от туники широкую полосу ткани.

– Что ты делаешь? – спросил Эвер.

– Чары трансформации – разновидность бытовой магии. Помнишь, я говорила: нельзя создать что-то из ничего? – С этими словами она разжала пальцы, и тряпица медленно спланировала к ее ногам и тут же, упав на землю, начала меняться. Под тихий шепот драконицы обрывок черной материи стремительно удлинялся, становился толще, обретал объем, прямо на глазах превращаясь в пушистую перину, устлавшую дно оврага. Настоящая кровать!

Довольно оглядев результат своего труда, Иданн перекинула волосы через плечо, затем острым когтем отсекла от них прядь сантиметров двадцать. Эвер даже охнуть не успел. Онемевший от удивления, он наблюдал за тем, как отрезанные волосы поднимаются в воздух, там преобразуются в толстые нити и начинают плести над головами путников купол из ткани: нити прилегают друг к другу все плотнее, закрывают все больше неба, света становится меньше и меньше – и вот Эвер уже внутри маленького шатра. Несколько минут – и из собственных волос Иданн наколдовала им уютный домик. Теперь никакой ветер не страшен!

– Ты удивительная, – прошептал Эвер с восхищением и любовью.

– Мороз по коже, – буркнул себе под нос Фай.

Втроем они улеглись на постель, которую эйхарри создала из клочка своей одежды. Фай тут же отодвинулся от влюбленных подальше. Эвер раскрыл Иданн объятия и весь обратился в слух, дожидаясь, когда их недовольный спутник уснет и можно будет приступить к своему плану.

«О, Светлоликая, – думал он с горечью, – как низко я пал – делать это при свидетеле. Любиться с женщиной, когда рядом спит посторонний мужчина. Наверное, Фай прав. Недаром опороченных эльфов отправляют в Кипящие болота. Случившееся в том лагере изменило меня, я стал бесстыдным».

Но отступить Эвер не мог. И дело не в том, что он хотел Иданн, – он ее любил, так сильно, что казалось, сердце не выдержит столь огромного чувства.

«Я не отдам ее этому чудовищу. Никому не отдам. Она – единственное, что у меня есть».

– Ты дрожишь, – заметила Иданн.

– Холодно, – соврал Эвер и, набравшись храбрости, опустил ее ладонь на свой голый живот.

Любимая удивленно приподняла голову.

– Хочешь? – прошептала она одними губами и покосилась на Фая, лежащего к ним спиной. – Чего именно? Как в прошлый раз?

Эвер мотнул головой и повел ее руку вниз, пока та не накрыла твердую выпуклость у него в паху.

– Этого? – Иданн чуть сжала пальцы на его промежности.

Эвер не смог заставить себя ответить. Во рту пересохло, губы онемели, язык отказывался ворочаться.

– Хочешь успеть заняться этим, пока я еще я? – по-своему восприняла его порыв Иданн.

«Хочу заняться этим, чтобы ты и дальше была ты», – ответил он мысленно.

Перегнувшись через Эвера, Иданн взмахнула рукой. С кончиков ее пальцев сорвалась золотистая пыльца и, будто подхваченная ветром, полетела в сторону Фая. Осела на его волосах. Дыхание эльфа стало размеренным и тихим, тело расслабилось и обмякло.

– Сонные чары, – объяснила Иданн. – Хватит с нас лишних ушей и глаз. Ты точно готов?

Эвер готов не был, совершенно точно, но кивнул, по-прежнему не способный сказать ни слова.

«Чтобы удержать тебя, я пойду на все».

Близость драконицы приятно волновала, но, когда эйхарри нависла над ним еще больше, в груди будто закопошился клубок ледяных змей.

– Прости, – прошептала Иданн, спохватившись. Она немедленно отстранилась и легла рядом, прижавшись к Эверу горячим боком. – Забыла, что ты этого не любишь.

Не любишь – мягко сказано. Целых две минуты ему понадобилось, чтобы успокоить взбесившееся сердце и перестать возвращаться мыслями к той ужасной ночи: женщина сверху – угроза.

Но вот дыхание выровнялось, кровь перестала грохотать у Эвера в висках, и Иданн снова к нему прикоснулась. Ее пальцы легли на обнаженный живот и скользнули ниже, очень медленно, так, что бы Эвер понимал: в любой момент он может перехватить опускающуюся руку, остановить Иданн, если захочет.

Он не хотел.

Но боялся.

Боялся приступа паники. Того, что не сможет оправдать ожиданий любимой. Ее разочарования и своего собственного. А еще где-то глубоко внутри зашевелилось недоверие. Она ведь не сделает ему неприятно? Прекратит ласку, если он попросит?

Иданн прерывисто дышала Эверу в висок. Чем ниже опускалась ее ладонь – солнечное сплетение, круглая ямка пупка, пояс штанов – тем сильнее напрягалось тело эльфа. Когда же пальцы уверенно нырнули под одежду и двинулись дальше, по гладкому лобку, Эверу отчаянно захотелось услышать от Иданн то же, что и в прошлый раз: о том, что она его любит. Это бы его успокоило, помогло бы расслабиться.

Но Иданн сказала другое:

– Ты сводишь меня с ума. Можно я поласкаю твои соски? Осторожно, никаких укусов. Я просто умру, если этого не сделаю.

Не те слова, что Эвер хотел услышать. Жадность и страстность Иданн его пугали, но он кивнул и тут же ощутил на себе ее вторую руку. Одна – была у него в штанах, вторая – легла на грудь и сквозь ткань туники потеребила сосок.

– Никогда не думала, что желать кого-то – так мучительно.

Треск ткани, разрезанной драконьим когтем, ударил на напряженным нервам и заставил Эвера дернуться.

– Тише, – раздался жаркий шепот на ухо.

Обнаженной груди коснулся холодный воздух, а затем и теплые губы. Мягкая влажность окутала сосок, и от удовольствия Эвера выгнуло в спине, будто пронзило молнией.

А ведь именно этот несчастный комок плоти терзала зубами одна из его насильниц, чуть не оторвала. Сейчас наслаждение было таким же острым, как тогда – боль.

Рука Иданн, та, что замерла у Эвера в штанах, на лобке, снова пришла в движение. Пальцы сомкнулись вокруг окрепшего члена, и это был еще один взрыв, еще одна молния, ударившая в тело Эвера. Его губы распахнулись в беззвучном крике. Бедра дернулись вверх, навстречу ласкающей ладони.

– Ты весь мокрый, – с особым удовольствием, смакуя, произнесла драконица, и Эвер не сразу понял, что она имеет в виду, а когда понял, покраснел до кончиков острых ушей.

Да, мокрый. Рука скользила по его плоти легко, с влажным смущающим звуком.

– Горячий, твердый, – продолжала шептать Иданн, опаляя дыханием его грудь и заставляя лицо пылать.

– Хватит, – взмолился Эвер, который уже не знал, куда себя деть от неловкости и безумного желания. – Не надо, пожалуйста. Не говори всего этого.

– Сладкий, готовый, жаждущий, мой.

– Иданн!

В резко наступившей тишине раздался смешок. Звуки влажного скольжения стали громче, ибо ничто другое их уже не заглушало. Зажмурившись, Эвер почувствовал, как наполненные мешочки плоти под его членом напряглись и поджались.

Хорошо! Как же хорошо! Ему с трудом верилось, что его тело, испытавшее такую невыносимую боль, после всех тех травм, полученных во время насилия, по-прежнему было способно наслаждаться прикосновениями женской руки.

– Хочешь меня потрогать?

Когда Иданн отстранилась, Эвер разочарованно застонал. Ему пришлось проморгаться, чтобы сфокусировать взгляд на любимом лице. Сказанное дошло до него лишь через несколько секунд.

Потрогать? Потрогать Иданн? Ее грудь, ее… женское естество. Впервые коснуться женщины… там.

Скулы снова вспыхнули.

– Можно? – Только сейчас он обнаружил, что лежит в разодранной тунике, со спущенными до середины бедер штанами, и низ его живота блестит, измазанный в чем-то мокром и липком.

Рассмеявшись, Иданн откинулась на спину и потянула Эвера на себя.

– Так хорошо?

Так было хорошо. Гораздо-гораздо лучше. Оказавшись сверху, Эвер ощутил себя в безопасности, способным контролировать ситуацию. Иданн лежала под ним, доступная и совершенно не угрожающая. С трепетом, благоговея, он дотронулся до ее груди. Сначала сквозь ткань, затем, осмелев, забрался под одежду и накрыл ладонями оба голых маленьких полушария.

Восторг – вот что он почувствовал, прикоснувшись к Иданн. Чистый восторг. О Светлоликая! Какая нежная кожа, мягкость, упругость! Так и хотелось сжимать и разжимать пальцы, мять в руках все это волнующее великолепие.

– Скажи, – попросил Эвер, не в силах больше терпеть. Ему до дрожи в голосе, до боли под ребрами необходимо было это услышать. – Умоляю, скажи. Скажи еще раз.

Растерянность на лице Иданн сменилась улыбкой коварной соблазнительницы.

– Возьми меня, – мурлыкнула драконица, скрестив ноги на пояснице Эвера.

– Нет, – нетерпеливо повел плечом тот.

– Нет?

– Нет, скажи не это. Скажи, что любишь.

Красивые темные брови Иданн взлетели вверх. Пяткой она надавила ему на ягодицу, и Эвер со стоном погрузился в тугой, невероятный, сладостный жар.

– Люблю тебя, мое остроухое искушение.

Глава 25

Несмотря на всю свою неопытность, Эвер оказался отличным любовником – выносливым и чутким. После ночи страсти я чувствовала себя абсолютно удовлетворенной. Эвер же наутро выглядел так, будто его напоили возбуждающим зельем, а затем как следует приложили по голове пыльным мешком: взгляд расфокусирован, на губах сытая улыбка, руки то и дело тянутся к объекту желания. За пять минут после пробуждения эльф прикоснулся ко мне по меньшей мере раз десять. Просто так, без особой цели, когда – осознанно, повинуясь мимолетному порыву, а порой – безотчетно, даже не замечая того, что делает.

Второй наш спутник также пребывал сегодня в прекрасном расположении духа. Впервые за несколько дней Фай провел ночь не на холодной твердой земле, а с комфортом, на мягкой перине, да и чары, которые я на него наслала, подарили эльфу глубокий и крепкий сон. Было, чему радоваться. Тем более бедняга и не догадывался, какой возмутительный разврат творился на одной с ним постели, в полуметре от него, тихо дремлющего и ни о чем не подозревающего. Знал бы – мгновенно растерял бы все хорошее настроение.

Я мысленно захихикала.

Посвежевший, отдохнувший, Фай бодро шагал впереди нас с Эвером и наметанным глазом высматривал на горизонте чем бы позавтракать – искал сухие деревья с грибами и колючие ильди.

С самого утра нам на удивление сопутствовала удача. Ветер стих, потеплело, дорога шла под уклон, широкая и ровная, без препятствий. Силы постепенно возвращались ко мне, наше путешествие подходило к концу. До кладбища за городской стеной и встречи с Меридой оставалось несколько часов пути, и это не могло не радовать.

«Помни: с тебя долг жизни».

Почему-то мне казалось, что советнице известно то, о чем я не знаю, что у нее есть ответы, если не на все, то на многие из моих вопросов, что сегодня в полночь кое-что важное прояснится. Я не могла объяснить, откуда взялась эта убежденность, это предчувствие, но ни секунды не сомневалась: грядет переломный момент, встреча на кладбище позволит понять, куда двигаться дальше.

Я немного приободрилась, несмотря на то что по-прежнему ощущала себя идущей в тени некой неведомой угрозы. Приободрилась, вопреки всем тягостным мыслям о странном ритуале, в спешке проведенном моей второй личностью. Даже позабыла о страхе исчезнуть, навсегда растворившись в обитающей внутри меня тьме. Чем ближе становилась цель, тем ярче распускалась в груди надежда.

У меня получится. Отбить трон, одолеть Чудовище из Сумрака, вернуть потерянные фрагменты памяти. Обязательно получится!

В дороге я много думала о своей амнезии. О том, насколько она причудливо избирательна. Многие моменты из прошлого, какие-то незначительные и очень специфические детали всплывали в голове без малейшего усилия с моей стороны. Например, я прекрасно знала, как добраться до столицы, и даже ни разу не сбилась с пути. И все же… И все же память была полна черных дыр, в которые я упиралась, словно в глухую кирпичную стену.

Что сделало меня злодейкой? Я ведь не родилась Чудовищем из Сумрака, а стала такой со временем, постепенно. Какая череда событий заронила в мою душу семена скверны? Как это произошло? А что случилось в тот день, когда моя личность раскололась надвое? Ничего из этого я не помнила. И не могла вспомнить, как ни пыталась.

– Иданн? – голос Эвера выдернул меня из раздумий.

Я словно вынырнула из глубин озера и мотнула головой, отряхнувшись от мыслей, как от воды. Проследив за направлением эльфийской ладони, я увидела серую ленту, тянувшуюся вдоль горизонта, – городскую стену, а перед ней – кладбище.

Добрались! Наконец-то!

Своих покойников мы хоронили в болоте – выносили тела за ворота города и отправляли на дно без особых почестей. Никаких молитв, ритуалов, убитых горем, скорбящих родственников и трогательных прощальных речей над усопшими. Никаких дат и имен, выбитых на надгробных камнях, и никаких надгробных камней. Просто болото, просто мутная толща воды – братская могила, одна на всех.

С трех сторон болото окружали кустарники, такие же мертвые и сухие, как и все деревья, что встречались нам по дороге. Но что это? На отдельных ветках зеленели молодые листочки? Я действительно их видела? И их, и островки низкой, нежно-салатовой травы под ногами?

Настоящее? Это все настоящее? Не может быть!

Я застыла, не веря своим глазам. Трава. Листья. Пятно зелени в мире, лишенном красок.

И солнце! О боги! Из-за туч выглянуло солнце! Сколько лет я не видела его здесь, в небе над Сумеречными землями!

Солнце опускалось, большое, красное, и я смотрела на него, не моргая, пока слезы не потекли по щекам. Слепящий огненный шар уже наполовину скрылся за кирпичной стеной, когда в его закатных лучах я заметила фигуру в черном плаще с капюшоном, низко надвинутом на лицо. День плавно перетекал в сумерки, до полуночи оставалось еще несколько часов, но Мерида пришла раньше. Облитая солнечным светом, она приближалась к нам со стороны города, уверенно петляя по тропинке через болотное кладбище. Высокая и мрачная, похожая на призрак надвигающейся тьмы.

– Мерида, – поприветствовала я советницу, когда расстояние между нами сократилось до метра.

– Мерида мертва, – раздался из-под капюшона невыносимо знакомый голос, и черная ткань соскользнула с головы женщины на плечи. Я увидела лицо. Свое лицо. Как будто заглянула в зеркало.

Ошеломленная, я попятилась. Из горла вырвался изумленный вздох. Рядом испуганно дернулись эльфы.

– Я ее убила, – добавила женщина моим голосом и усмехнулась моими губами, такими же тонкими и бесцветными, с четким углублением посередине. – И ее, и Мойлу, и Семерку. Этих предательниц.

– Кто ты?

Передо мной стояла точная моя копия!

– Кто? – вскинула брови женщина, похожая на меня как две капли воды. – Иданн. Я – Иданн Окайро. А вот кто ты такая? Помнишь?

Я…

…вспомнила.

С глаз будто упали шоры, черные дыры в памяти рассосались, ментальные стены рухнули, явив мне всю правду в неприглядной красе.

Про́клятый ребенок.

От образов, наводнивших голову, я едва не потеряла сознание. Вверх по горлу поднялась едкая желчь и разлилась на языке горечью.

Не Иданн. Я не Иданн – Ивланна.

Воспоминания подхватили меня, словно безумный вихрь, как ураган, как воронка смерча, и понесли, закручивая все сильнее, – до тошноты, до вспышек перед глазами, до сумасшедшего грохота крови в висках.

«Прости меня, доченька. Никто не должен о тебе узнать. Здесь ведь хорошо, правда? Немного неудобно из-за того, что все слуги в доме незрячие, зато они не увидят твоего лица и никому не расскажут. Никому и ничего не поведают. Ты – наша тайна. Самая опасная из всех возможных».

Нет на свете людей более суеверных, чем жители Сумеречных земель.

« – Мы должны ее убить.

– Нет, пожалуйста, нет, она – моя дочь, моя маленькая малышка. Она тоже мой ребенок!

– Если кто-то узнает, что твое чрево породило этой ночью сразу двух младенцев…»

Страх толкает на безрассудство, на предательство, на мятеж.

Когда Фай принес в дом ребенка, брошенного умирать на болоте, Эвер решил, что про́клятыми у нас считают детей с родимыми пятнами на лице. Он ошибся. Близнецы – вот кого действительно ненавидели и панически боялись в Сумеречном крае. Считалось, что у рожденного вторым нет души и пустоту в его теле заполняет тьма.

Если женщине не повезло произвести на свет близнецов, это пытались скрыть, ведь иначе все члены семьи становились изгоями. Единственный способ избежать презрения и позора – избавиться от лишнего ребенка. Скрыть факт его рождения. Но не каждая мать готова была отказаться от своего дитя, обречь беззащитную малютку на смерть.

«– Спрячем, мы ее спрячем! В старой башне на краю леса. Я создам вокруг этого места пространственную петлю. Она не сможет покинуть дом, даже когда подрастет. Пожалуйста, умоляю!

– И всю жизнь проведет в заточении? В одиночестве?

– Она будет жить! Это главное!»

Голова кружилась, воспоминания вонзались в мозг клювами хищных птиц, каждое – несло боль, тоску, отзывалось в душе глухой злостью.

Несправедливо. Это несправедливо! Триста лет в одиночестве, в четырех стенах, среди слуг, которые не могут тебя увидеть, которым запрещено с тобой разговаривать. Одна. Все время одна!

«– Научи меня колдовать.

– Зачем? Тебе это ни к чему. Разве что бытовым чарам. Да, бытовая магия, пожалуй, будет полезна. Слепые горничные со своими обязанностями справляются из рук вон плохо, а так ты сможешь обслужить себя самостоятельно».

Бытовые чары – единственный вид колдовства, который мне дали освоить, и только потому, что его нельзя было использовать для побега или чтобы причинить кому-либо вред. Теперь понятно, отчего в лагере у границы миров у меня не получилось сотворить боевое заклятие. Даже если чужие воспоминания подсказывают теорию, нужно время, чтобы научиться применять ее на практике.

Но откуда у меня воспоминания Иданн? Почему они напрочь вытеснили мои собственные? Как я смогла покинуть пространственную петлю, где была заперта родителями, и оказалась в королевстве эльфов по ту сторону Завесы? Кто заставил меня поверить, будто я – Чудовище из Сумрака?

– Что происходит? – Голос Эвера дрожал.

Я совсем забыла о своих спутниках. Мир сузился до жуткой фигуры в черном плаще, до темных, горящих тайным знанием глаз, до зло изогнутых губ, которые собирались разомкнуться и обрушить на меня правду. Я ждала ее. Правду. Ответов на свои вопросы.

– Тебе известно, что у близнецов особая связь? – сказала Иданн, знаменитая злодейка из бесплодных земель, Сумеречное чудовище, безумная убийца. Моя сестра. Та, которой повезло родиться первой и провести детство в кругу близких, на воле, среди сверстников, не скрывая ни лица, ни голоса. Я завидовала ее свободе, ее нормальной жизни черной, тяжелой завистью. У Иданн было все. Мама, папа, друзья, любовники, небо, воздух, простор, возможность идти, куда хочется, распоряжаться своей судьбой так, как вздумается. У меня – четыре стены, пол, потолок, окно. И болезненное, сводящее с ума чувство обиды.

Когда родителей не стало, Иданн явилась в башню, чтобы меня убить, но вместо этого, сжалившись, погрузила в магический сон, в котором я провела черт знает сколько времени.

А потом открыла глаза и увидела над собой трепетавший на ветру купол палатки. Очнулась с пробелами в памяти, с ощущением чужого навязчивого присутствия в голове.

– Да, – мечтательно повторила Иданн, – у магически одаренных близнецов особая связь. Когда сучка Мерида нашла способ поменять наши души местами, я смогла проникать в твой разум, даже иногда перехватывала контроль над телом. О, Ивланна, ты же чувствовала мое присутствие? – С кривой ухмылкой сестра постучала пальцем по виску. – Вот здесь. Чувствовала? Я все время была рядом. Каждую минуту. А что еще мне было делать, находясь в глубоком зачарованном сне – в собственной ловушке? Только наблюдать за тобой. Я все видела, все слышала. Наши сознания смешались. Ты знаешь, что такое память тела? Можно изгнать из тела душу, но разум сохранит воспоминания. И не только их – отпечаток личности. Не говори, что не замечала, как меняешься. Как постепенно становишься немножко мной.

Над болотом пронесся ее жуткий полубезумный смех. От него мурашки побежали по коже. Самое страшное, своими словами Иданн попала в цель, точно в яблочко. Менялась. С каждым днем похода, запертая в чужом теле, я делалась все грубее и жестче. Ивланна из башни была другой.

Осознание ударило по напряженным нервам. Горло тисками сдавил ужас. Нет. Не хочу. Не желаю иметь ничего общего с этой ненормальной!

Иданн продолжила. От ее вкрадчивого голоса, от темного взгляда начинало крутить живот.

– Твоими руками я провела ритуал, разрушивший пространственную петлю вокруг башни. Этот же ритуал помог мне очнуться от магического сна, в который я когда-то давно погрузила твой разум.

Так вот зачем она так спешила к кругу из камней! Хотела освободиться!

– А знаешь, куда я направилась после? Когда уничтожила тюрьму, созданную для тебя нашими родителями?

Я не хотела ее слушать, но о моих желаниях не спрашивали.

– Убивать. Возвращать свой трон. Нести справедливое возмездие. Все эти подлые гадюки-изменницы получили по заслугам. Я заставила их захлебнуться кровью. Поднять руку на эйхарри – о чем они вообще думали?

Чувствуя тошноту, я скосила взгляд на Эвера и увидела, что он смотрит на Иданн – настоящую Иданн – огромными, круглыми глазами.

– Они умерли в муках. Особенно тварь Мерида и ее сообщница Мойла. О, ты поморщилась. Не стоит их жалеть. Мерида…

– Спасла мне жизнь в той пещере.

– Но цели ее были исключительно корыстны. – Иданн прошлась вдоль тропы, рассекающей болотную муть. Солнце садилось за ее плечом, медленно тонуло за городской стеной. – Хитрая амбициозная дрянь, она хотела власти, но понимала, что недостаточно сильна, чтобы ее захватить, а главное, удержать. Желающих сесть на трон столько, что страшно представить. Кругом сплошные заговорщики и предатели. Многие Мериду сожрали бы и не подавились. Уж не знаю, каким образом мерзавка разнюхала, что у меня есть сестра-близнец, но в ее голове созрел план – поменять наши души местами, подтереть тебе память, заморочить голову, а потом использовать тебя как ширму для устрашения врагов. Я бы оказалась заперта в башне, неспособная очнуться от наведенного сна, а вся власть сосредоточилась бы в руках Мериды. Гадюка правила бы королевством из-за твоей спины, а тебя, моя дорогая, превратила бы в свою марионетку. Зависимую, беспомощную, напуганную, обязанную Мериде по гроб жизни. Она ведь всячески пыталась внушить тебе, что без нее ты не справишься. Показывала, как ты нуждаешься в ее бесценных советах. Поверь, она нашла бы тысячу и один способ сделать тебя своей вечной должницей.

«Помни: с тебя долг жизни».

Улыбаясь, Иданн задрала голову к пламенеющим небесам.

– И сделала бы, если бы в ее планы не вмешалась Семерка.

Вспомнив о том, что случилось в пещере, я инстинктивно накрыла ладонью зажившую рану в груди и под тканью туники ощутила неровный рельеф рубцов.

– Мериде пришлось изворачиваться, – Иданн смотрела на солнце. – Играть на два лагеря. Уверена, она лишь притворилась, что примкнула к предателям, но все еще жаждала власти. Быть на побегушках у Семерки… о, это не по ней.

– Мерида рассчитывала, что я выживу, восстановлю силы и верну себе власть? – Я переглянулась с Эвером. На лице моего эльфа читалась смесь паники и облегчения. Облегчение – потому что его любимая оказалась обычной девушкой, а не психованной садисткой с раздвоением личности. Паника – потому что настоящая психованная садистка стояла сейчас перед нами и мы не знали, чего от нее ожидать.

– В любом случае, – Иданн перевела на меня тяжелый, прожигающий взгляд, – Мерида недооценила свою эйхарри. Обычно, когда ты становишься излишне самонадеян, это заканчивается смертью. Что ж, – она ударила в ладони в приступе подозрительного, пугающего веселья. Резкий звук одиночного хлопка напомнил мне щелчок плети, вспоровшей воздух. – Пришло время забрать у тебя мое тело, сестрица. Сделать то, на что так и не решились наши родители. Один из близнецов должен умереть.

Я не успела испугаться, не успела осознать услышанное, как Иданн вскинула руку – из центра ее ладони вырвался и устремился в мою сторону столб ревущего пламени.

– Осторожно! – в панике закричал Эвер, и, спасая свою жизнь, я упала на землю, прямо лицом в болотную грязь. В воздухе над головой с шипением и треском пронесся поток огня. Затылок и спину обожгло жаром, да таким сильным, что казалось, одежда на мне вот-вот загорится, а волосы – вспыхнут.

Я услышала шлепки по воде и, подняв взгляд, увидела Эвера, бегущего на Иданн. Безоружный, не владеющий магией, он мчался на нее с голыми руками и выражением отчаянной решимости на лице – пытался остановить. Глупый, самоубийственный порыв.

– Нет! – Собственный крик оглушил, разорвал легкие, обжог горло.

Я знала, что сейчас произойдет, и это произошло: треск огня стих, Иданн повернулась на шум, и прямо на моих глазах яростный порыв ветра поднял Эвера в воздух, как будто эльф ничего не весил. Поднял и швырнул в болото, в гнилую топь. Хлюпающий звук – вязкая муть приняла подношение и жадно вцепилась в свою добычу. С ужасом я смотрела, как Эвер дергается в тисках болота, как пытается вырваться из его смертельных объятий, а трясина затягивает его все глубже и глубже. Облепляет бедра, подбирается к талии.

Если он умрет, я этого не вынесу…

Если он умрет…

Я забыла о грозящей опасности, о сумасшедшей злодейке, мечтающей меня поджечь и, вскочив на ноги, бросилась Эверу на помощь.

Если он умрет…

Но Иданн не позволила мне сделать и двух шагов. Новое заклинание вспороло воздух. Драконий слух уловил нарастающий рев, краем глаза я заметила что-то яркое, оранжевое, летящее в мою сторону, и едва успела пригнуться. Над головой пронеслась сфера пламени, и на плечи посыпались горящие искры.