Текст книги "После развода. Всё изменится (СИ)"

Автор книги: Анна Янсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Глава 16

Глава 16

Антон

Я стою как вкопанный, руки дрожат – сжаты в кулаки, и вижу, как моя дочь, моя Алиса, улыбается этому ублюдку.

– Дядя Миша, – звонко, на радостях, без тени подозрения… а у меня внутри вскипает.

Жар бьёт в лицо, щеки горят, тело будто бы отключается от разума. Я не чувствую ног, но чувствую ненависть. Ледяную. И одновременно кипящую.

Даша тоже в ступоре. Глаза её – то на меня, то на него. Она не ожидала. Даже она. Интересно… раз он отец ребенка, как она говорит…

– Миша? – находится первой, но я ловлю, как голос её вздрагивает.

– Хотел поздравить Алису, – бормочет этот урод, голос его мягкий, мерзкий, липкий, как тёплая пена на грязной посуде. – Но я, кажется, не вовремя…

Да, точно ты не вовремя, ублюдок. И вообще забудь дорогу в сторону моей дочери…

Он бросает осторожный взгляд на меня. Но осторожность у него в глазах – от страха, не от уважения.

– Папа, это же мамин старый друг! – заливисто пищит Алиса и вырывается из моей руки, как птица – к открытому окну, не понимая, что там – хищник.

Я не могу её остановить. Я парализован. Потому что она бежит к нему. С доверием. С радостью.

– С днём рождения, Алиса! – протягивает он пакет. – Ты говорила, мечтаешь о квесте. Там билет – вам с мамой. И ещё что-то внутри…

А потом – ещё один удар. Протягивает букет.

– Это тебе, Даш. День рождения дочери – это ведь и твой день…

Даша заминается. Опускает взгляд. И принимает. Берёт букет. Даже если с неловкостью. Даже если словно сжав зубы – всё равно берёт.

А внутри меня… впечатывается ярость. Я считаю себя взрослым, спокойным, разумным.

Но сейчас… Я чувствую, как будто меня предали. Оба. Алиса счастливая хлопает руками:

– Вау! Спасибо! – улыбка до ушей. – Моё желание сбылось! Бабушка, посмотри – я пойду на тот страшный квест, как хотела!

Она достаёт билет, показывает бабушке. Мать Даши смотрит на меня, понимает, чувствует тишину перед бурей. И, не говоря ни слова, забирает Алису, отводит к машине.

– Миш, спасибо… Но не стоило… – оправдывается будто Даша, глядя на меня. На мой яростный взгляд. Она правильно понимает, что я очень зол. Как она могла познакомить мою дочь с этим…

– Да, не стоило! – вступаю я в их милую беседу и подхожу ближе. – Ты что-то попутал?! Это моя дочь! И подарки могу дарить ей только я! – грохочу я на всю улицу.

– Антон… Не надо… – хрипло произносит Даша. – Спасибо, Миш, ещё раз. Я позвоню… – меняется в лице и поднимает подбородок.

– Твоя, твоя… Только дочери твоей что-то не хватает тебя… – выплевывает этот урод, поверив вдруг в себя.

– Зря ты пасть открыл! – сжимаю зубы. Тебе сказали – проваливай! Хотя, знаешь… Пришло время всё выяснить… Это от него ты залетела, Даша?!

Следующая секунда – как кадр из фильма. Я вцепляюсь в куртку этого типа, грубо, резко, и лицо его оказывается в сантиметре от моего. Дышим друг в друга. Не человек в человека – ярость в ярость.

– Да пошёл ты! Не тебе меня учить! И только попробуй обидеть Дашу! – он отталкивает ловко мою руку, и я получаю удар в солнышко. Сгибаюсь от боли и неожиданности. Зверею ещё больше. И понимаю, что сейчас будет настоящая драка.

– Остановитесь! Алиса всё видит, хватит! – орёт во весь голос Даша, когда я замахиваюсь кулаком в морду этого ублюдка, но он успевает увернуться.

– Прости, Даша. Я зря приехал… Но я его не трогал… Просто очень больно за вас… – отвечает этот «дядя Миша».

– Ничего. Всё равно спасибо, Алиса довольна. Ты тоже прости за моего бывшего! – говорит это так, будто бы на мне уже давно поставила крест. Но я ведь отец её дочери…

– Это ребенок – твой сын, Антон! Твой! – кричит, будто вне себя, Даша. Слёзы заполняют её глаза. Миша с волнением смотрит на неё, пытаясь выразить своим взглядом сочувствие.

А я ощущаю, как же мне сейчас больно оказывается узнать о сыне… О моём сыне… Который пока ещё не родился, но уже моё место пытается занять кто-то другой…

– И ты молчала?! Но как ты могла?! – становлюсь я в позу, продолжая задыхаться от невыносимой боли в груди.

– Миш… Правда, поезжай. Всё нормально. Нам с Антоном нужно поговорить. Спасибо за букет, он и правда красивый… – тихо произносит Даша, внутри её голос, как засов, закрывающий дверь.

Он что-то ей шепчет, а она кивает. Просто, спокойно – как будто я уже в прошлом, а он – в будущем, или уже в настоящем.

Он уходит. Медленно, но с достоинством. А она смотрит ему вслед… И только потом – на меня. Прямо. Жёстко.

– Да, молчала, – голос её уже не дрожит. – А что я должна была сделать? Я узнала о своей беременности в тот день, когда ты сказал мне, что уходишь.

Щелчок. Раз – и всё срослось. В моей голове звучит, как вытрезвляющий удар. Я всасываю воздух, сталкиваясь с тем, от чего всё это время бегал.

Она смотрит мне прямо в глаза. Там столько обиды, столько сломанных ожиданий. Слёз уже мало – но боль кричит. Молча.

– Но… – почти шепчу, словно глотаю занозу. Скованность в горле. Очередной ком. Давит. Не даёт высказаться.

И ведь… всё так. Я был с Наташей. Я был увлечён её беременностью, лелеял мечты о «новой семье». Пока мой сын уже жил в ней – в Даше. Наш сын. О котором я мечтал. Слагал планы.

О наследнике. О том, кто будет гордиться, что я – отец. А вышло… что предал его ещё до рождения.

– Антон, это уже не важно, – прерывает она. – Я бы всё равно не вернулась. Ты предал. Не только меня… но и Алису.

И вот тут – щёлкает внутри что-то совсем иное.

– Ты бы видел её слёзы перед сном… – голос срывается, руки сжимаются в кулаки. – Она до сих пор не может понять: почему ты выбрал ту девочку… Она никогда не поймёт, что у её папы были "чувства" к кому-то ещё. И плевать на меня, Антон… Но за дочь – за дочь я пойду горой.

Каждое слово шпилькой под рёбра. И всё справедливо.

– Я не люблю Наташу, Даш… Не люблю… Правда… – вырывается у меня, и я делаю шаг к ней.

Смотрю на её живот. Мой сын. Мой… сын. А цветы, которые всё ещё в её руках словно насмехаются: "Опоздал".

– Серьёзно? – вдруг смех. Горький. Резкий. Громкий. – А ушёл зачем, Антон? Уничтожить?

Я опускаю глаза. Страшно. Но говорю.

– Из-за беременности, Даш… Я… я очень хотел ребёнка…

– Не ври! – резко. Яростно. Палец – прижат ко мне, ко рту. – Тссс… Молчи… Я не хочу больше это слушать, – глаза снова блестят. Не от любви. От финала. От конца. – Да, это твой сын, но это уже ничего не значит.

И поворачивается. Уходит. Просто. Как будто больше нечего. Как будто всё сожжено. И нечего спасать.

– Это всё из-за него, Даш?! Ты влюбилась в этого ублюдка?! – ору я ей вслед – от отчаяния, от бессилия. – Только к сыну моему он не посмеет подойти! Ты слышишь?! – кричу. Кричу в пустоту.

Но она уже не слышит. Не хочет. Не должна. Она садится в машину. Плавно. Как будто это не побег, не злость… а решение. Принятое давно. И окончательно.

А я остаюсь один, посреди улицы, пустой, с тысячей слов, которые не успел сказать. С болью, от которой сводит сердце, как во сне – когда бежишь, но стоишь на месте.

Из машины Алиса машет мне. Улыбается. Не знает. Не понимает. Сколько в этом прощании не сказано… Но дома меня ждет Карина, и она тоже моя дочь…

***

Глава 17

Глава 17

Даша

Зайдя в дом, я стараюсь держать себя в руках. Боль проносится сквозь все мое тело. Я сказала ему. Призналась в том, что ношу нашего сына. Хотя до последнего не хотела этого делать…

– Мам, ты чего плачешь? – замечает мое состояние дочь и садится со мной рядом на диван, заглядывает в глаза, видя, как я пытаюсь скрыть от неё слезы.

– Все хорошо, Алиса, милая. Все хорошо… – тихо проговариваю, улыбаясь.

– Ты из-за папы? Твой ребенок тоже ему не нужен, да, мама? Как и я? Эта дура Карина забрала у нас папу! Она плохая, мам! Очень плохая! Это всё из-за неё! – кладет маленькую ладошку мне на животик и гладит. – Я расскажу братику про то, что это она виновата!

– Алиса, нет. Эта девочка совсем ни при чем… – шепчу я ей на ухо, пуская слезу. – Дело не в ней…

– А в ком, мама? В этой тетке? Они вдвоем виноваты, мама! Если бы их не было, наш папа был бы сейчас с нами! Как и раньше! – мечтательно произносит Алиса.

– И она тут ни при чем, Алиса… Папа сам выбрал не нас. Но он всё равно тебя очень любит и будет с тобой видеться… – говорю дочери и поправляю выбившуюся прядь ее волос, остатков прически, которая растрепалась за вечер.

– Не любит. Карину любит. Он с ней, а не с нами! – фыркает упрямо Алиса. – Мама, только не плачь, пожалуйста, – кладет голову мне на плечи. – Ведь тебе нельзя. У тебя будет ребенок…

Алиса очень неожиданно отреагировала на мою беременность. Зная, какая Алиса прямая девочка, я боялась, что у неё может начаться ревность. Но она очень обрадовалась и всегда гладит и целует мне животик. Говорит, очень ждет братика, потому что у всех её друзей есть брат или сестра.

– Не буду. Обещаю… – говорю я вслух и целую дочь в теплую щечку.

И ведь действительно, я не должна показывать свою слабость. Должна быть сильнее. У меня растет дочь. Я не хочу, чтобы она думала, что плакать из-за предателей – это нормально. Хочу стать сильнее и наконец-то выйти из этого состояния.

Просто сегодня я сорвалась. Меня словно отбросило на тот день, когда он ушел… Когда во мне зародилась маленькая жизнь, новостью о которой я так хотела поделиться. Но вышло так, что сказала об этом только сейчас, и то при каких обстоятельствах…

И если бы не моя любимая работа, на которой я отвлекаюсь, и дочь, которая всегда рядом, я бы точно сошла с ума…

Коллеги все время думают, что мне тяжело стоять над пациентами целый день уже на таком сроке, и постоянно уговаривают меня пойти домой. Но они не понимают, что я наоборот отвлекаюсь, и это дело дает мне силы. Я решила, что буду работать пока смогу. Пока будет легко.

– Мам, а дядя Миша тебе нравится? – вдруг спрашивает у меня дочь, озадачив меня. Я теряюсь, но тут же быстро возвращаюсь в реальность.

– Алиса, он мой очень хороший друг, – смущаясь, говорю. И ведь это действительно правда. Мишку я не рассматриваю как претендента на место под сердцем. Мне с ним хорошо и приятно вспоминать наше детство, школу. Но я сразу ему сказала, что могу быть только другом…

– А папа разозлился! – заулыбалась Алиса, будто бы поняла, что такое ревность.

– Ладно, милая, пойду-ка приму душ, а ты можешь пока разобрать все подарки. Ты же видишь, сколько их надарили, – указываю пальцем на скопление пакетов и коробок в прихожей.

– Точно! – вскакивает Алиса и бежит к подаркам, некоторые она уже распаковала, но большинство еще стоит нетронутыми.

Открыв прохладную воду, встаю под капли душа. Тело приятно охлаждается, и моментами я чувствую легкость. Мысли о том, как я буду воспитывать сына одна, придают мне только сил. Я справлюсь. Что бы ни было.

Вспоминая слова дочери о том, что если бы Антон не ушел и был с нами, то мы были бы счастливы… Но так ли на самом деле? Последний год-два нашей жизни действительно не были похожи на отношения двух любящих друг друга людей.

Но я любила… А Антон… Он будто бы позволял себя любить. Он был вроде рядом и как будто так далеко. Я чувствовала себя одинокой и какой-то не совсем счастливой с ним. Все наши разговоры сводились к бытовым вопросам. Мне не хватало его. И наших вечеров за чашкой какао друг с другом. Это лишь была иллюзия того, что мой муж рядом.

Сколько раз я начинала разговор о том, как мне не хватает нас… Просто вдвоём. Без телефонов, без суеты, без равнодушного «потом». Я говорила ему, что хочу чувствовать себя нужной, желанной. Что мне важны наши вечера, наши прикосновения, наша близость – не только физическая, но и душевная.

Он сначала отмахивался. Потом начинал раздражаться.

– Ты всё выдумываешь. Всё у нас нормально, – резко, с усталостью на лице. – Я работаю, я устаю, и не надо мне делать голову…

И я замолкала. Глотала свои чувства, зарывала обиды поглубже, убеждала себя, что, может быть, действительно чего-то жду слишком много.

Ночами я всё чаще засыпала одна, не дождавшись его. Пустая сторона кровати говорила за него громче любых слов. Иногда он приходил поздно, ложился рядом, и мы, словно чужие, делили одну постель.

Близость стала редким и формальным ритуалом. Как будто обязательство. Без слов, без взгляда, без желания. Чтобы побыстрее, попроще, без чувств – просто чтобы было.

Я пыталась вернуть искру. Покупала новое белье, подбирала его с таким трепетом – вспоминала, от чего у него когда-то загорались глаза. Хотела снова стать для него той самой. Но он даже не замечал. Иногда только кивал. Или вовсе не реагировал.

Он просто продолжал оставлять деньги на тумбочке и говорил своим усталым голосом:

– Трать, сколько хочешь. Отпуск перенесём… На другой месяц.

А этот «другой месяц» всё не наступал. А мой единственный настоящий отпуск превратился не в отдых, а в попытку хоть где-то побыть с ним наедине. Хоть как-то вернуть его в "нас".

Я мечтала услышать простое: "Я соскучился. Я хочу быть с тобой."

Но слышала снова: "Задержусь на работе. Поужинай сама."

Я долго винила себя. Объясняла – наверное, всё потому, что я не могу забеременеть… Ведь он хотел второго. Но потом поняла: у нас уже есть дочь.

И если бы дело было только в беременности, он бы не ушел с равнодушием в глаза. Он бы не терял интерес даже к моим попыткам. То, что рушилось, было не в теле. А в чувствах.

В том, как он перестал видеть во мне женщину, и стал смотреть на меня, как на пустое место в доме.

А я всё ещё мечтала родить от него второго. Чтобы склеить, чтобы вернуть, чтобы оживить.

Но теперь… я всё отчётливее понимала: новая жизнь не спасёт того, что умирает.

Укутавшись в теплый халат, я услышала в коридоре громкий голос Алисы… И похоже, с еще кем-то…

Выйдя в гостиную, натыкаюсь на самого Антона.

– Мам! Папа вернулся! – кричит Алиса, подбегая ко мне. – И он хочет жить с нами!

Огромный букет розовых роз и моя любимая клубника в шоколаде лежат на журнальном столе.

– Антон? – голос звучит тише, чем хотелось бы. – Как ты сюда вошёл? Что ты здесь вообще делаешь?

Он не отвёл взгляда, ответил просто, почти буднично:

– Я ушёл от Наташи.

Пауза. Как будто осознание его слов падает в комнату гулко и тяжело. Словно бросили камень в воду, ожидая волн, но наступила гробовая тишина.

Глава 18

Глава 18

Так и продолжаю стоять как статуя. Он вернулся? Правда? А я же ждала… Сидела днями и ночами, ждала, когда же войдет мой суженый…

Боль откатывает назад. Я вдыхаю в лёгкие ещё больше воздуха, готовая сказать ему о том, что больше не жду… Я переплакала, перестрадала… Со мной ещё никогда не поступали так больно…

– Антон, уходи… Прошу… – тихо шепчу я, переглядываюсь с Алисой. Она рада появлению папы.

– Я не уйду, Даша. Больше никогда от вас не уйду… – он встаёт с дивана и, взяв букет, протягивает его мне. Не шевелюсь. Даже не пытаюсь его взять.

– Ты уже ушёл, Антон. Из моего сердца ушёл навсегда… – говорю спокойно. Смело смотрю в его глаза.

– Мы это исправим, – он улыбается, но букет кладёт обратно на стол.

– Мама? Ты не рада? Папа вернулся! – Алиса тут же считывает моё напряжение, становится рядом, между нами, словно боится сделать что-то, что может разрушить нас навсегда.

– Алиса, дочь, иди пока к себе в комнату, пожалуйста… Я хочу поговорить с папой как двое взрослых… – глажу её по голове и глазами показываю, что так надо. После того как Антон ушёл, моя дочь будто изменилась и стала взрослее.

– Хорошо… – обиженно отвечает и медленно идёт в комнату, всё ещё оборачиваясь на нас с Антоном.

– Антон, прошу тебя… не надо пользоваться Алисой… Хватит играть детьми… Ты сам понимаешь, что творишь? А как же та девочка? Ты пришёл, чтобы что?! Уйти вновь…

– При чём здесь Карина, Даша? Я не отказываюсь от неё как от дочери. Я пришёл к тебе. Я не люблю Наташу… За это время понял, как я ошибался… Ведь без тебя и жизни нет, родная… – его руки ложатся на мои плечи, чувствую от них невыносимый жар боли, предательства, разрушения.

– Ты ушёл, чтобы это проверить, Антон?! Вспомни, что ты мне говорил, когда уходил?! Когда я просила объяснить… Ты меня слушать даже не хотел… А дети… Ты не представляешь, что испытывают эти маленькие сердца… И как бы ни было, эта девочка тоже такого не заслужила, как и Алиса…

– Я хочу всё исправить. Только не лишай меня шанса… Я не оставлю тебя… И наш малыш родится в полной семье… Клянусь, я исправлюсь… – его рука осторожно касается пряди моих волос, он убирает её за ухо. Этот нежный жест становится мне совсем чужим…

– Уходи, Антон. Это невозможно… – убираю его руки и иду к входной двери. Открыв её, демонстративно показываю на выход. – Прошу, иди. Пока Алиса не привыкла вновь. Хватит играть чувствами. Я не могу простить, Антон. Я никогда не смогу простить предательство!

Он направляется ко мне. Смотрит прямо в глаза. Улыбка. Удивление, что я не растаяла перед ним, как он хотел. Он так привык, что всё сходит ему с рук. Но я не та…

Хоть и мама твердила мне всю дорогу, когда мы ехали домой, чтобы я дала ему шанс. Мол, семья. Так нельзя. Но она не поймёт. Как же больно жить с осознанием, что тебя предали…

– Но почему, Даша? Я знаю, это нелегко. И не сразу ты сможешь забыть… Но я обещаю, что сделаю всё для вас…

– А если бы Наташа не потеряла ребёнка, Антон? А я бы не была беременна… Тогда что? Ты бы не вернулся? – пробирает на смех, я понимаю, как же это глупо сейчас звучит из его уст.

– Дело не в этом, Даша. Я просто понял, что не могу без тебя… Да, дурак. Да, глупый. Ошибся… Но я никогда вас не переставал любить… Вспомни, как нам было хорошо вдвоём…

– Антон, знаешь… Я сегодня рассуждала, ведь я последнее время задумывалась о разводе…

– Что ты имеешь в виду? Ты хочешь сказать, ты не любила? Это из-за этого твоего… дяди Миши?! Как-то быстро ты нашла мне замену, да?!

Мимика – гнев, недоумение, уязвлённая гордость. Он скалится. Глаза сверкают тем гневом, в котором больше отчаяния, чем ярости.

– Нет, Антон, – спокойно отвечаю. – Не из-за Миши. А из-за тебя. Ты… Ты всё равно выбирал не меня…

– Что? Что ты имеешь в виду? Даша, не пори чушь! Тебе что, было плохо со мной?! Я столько для тебя делал… И даже когда ушёл, я оставил тебе это всё… – он поднимает руки, показывая, что дом – это его заслуга.

– Антон… Да, ты мне покупал подарки, давал деньги, но тебя не было рядом… И все попытки поговорить сходили на нет… Тебя даже не интересовало, как мои дела… – всхлипываю от осознания того, что я действительно не чувствовала себя счастливой и любимой с Антоном.

– Прикольно выходит! Значит, я, получается, был плохим мужем?! И ты так легко сейчас разбрасываешься словами…

– Антон, иди… Алиса всё слушает… – тяжело дышу, отводя глаза в сторону.

Он застывает, недовольный, уязвлённый.

И как будто напоследок пытается нанести последний удар:

– Значит, дорогая, это ты меня первая бросила, а не я… Мда… Вот так вот…

– Замолчи, Антон! – мой голос наконец-то становится резким. – Ты спал с Наташей, когда мы были вместе! Я знаю, сколько лет Карине! А потом переспал в наших отношениях… Когда я ждала тебя дома… – тяжело выдыхаю, – Да, ты мне два раза изменил, Антон. Вот поэтому я никогда не чувствовала себя с тобой счастливой! Ты мне врал! Всегда врал! И сейчас врешь! Тебе просто выгодно!

Тон сбивается почти в крик, но в нём – вся правда, которую я долго глотала, и которую теперь уже невозможно скрывать за словами "ради семьи".

– Нет, это не так, Даша! Всё не так! Ты несёшь сущий бред! Я никуда не уйду! Никуда! Это и мой дом, и дочь моя! Алиса, детка, папа остаётся! – он силком хлопает входную открытую дверь и проходит в гостиную.

Он будто теряет почву под ногами. И, не зная, как удержать ситуацию, переходит к силе. К наглости, к навязыванию. И к манипуляции Алисой.

Алиса выходит из своей комнаты. Сначала смотрит на меня – глаза тревожные, полные вопроса. Потом – на него.

Антон стоит, будто хозяин, уверенный, наглый. А я чувствую, как земля уходит из-под ног. Сердце колотится, но голос застревает в горле. Бороться с ним сейчас – бессмысленно. Он сделает вид, что ничего не случилось. Как всегда.

– Папа, а почему мама плачет? – Алиса тянется к нему, шепчет ему на ухо, как будто боится, что нарушит тишину, в которой вдруг всё стало хрупким.

Антон гладит её по голове, наклоняется к ней, целует в лоб. Улыбка фальшивая, почти театральная.

– Мама скоро успокоится. Поверь мне… Мы будем все вместе счастливы, дорогая…

Мгновение – и вдруг дочь, глядя прямо в его глаза, спрашивает:

– А Карина?

Он замирает. Лицо крепнет, но выдает его внутреннее напряжение. Может быть, он и придумал уже какую-то ложь.

Он всегда готов выкрутиться. Но я больше не слушаю. Не хочу.

Я просто ухожу. Плавно, будто во сне. Прохожу мимо, не глядя на него. Открываю дверь ванной, захлопываю её. Запираю.

Открываю воду. Чтобы дочь не слышала, как я плачу. Чтобы гул воды заглушил всё, что во мне рушится.

Сползаю на пол. Руки ложатся на живот. И шепчу, едва шевеля губами, но с твёрдостью в сердце:

– Всё будет хорошо. Мы справимся. Я обещаю…

***