Текст книги "После развода. Всё изменится (СИ)"
Автор книги: Анна Янсен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)
Глава 12
Глава 12
Даша
Сегодня у моей любимой дочери день рождения – особенный, радостный день, которого мы все с нетерпением ждали. Мы решили отпраздновать его весело и активно – в батутном центре, вместе с её друзьями.
У Алисы весёлая и дружная компания. Интересно, что среди её друзей – в основном мальчишки, и лишь две девочки. Но, как и сама Алиса, они яркие, энергичные – настоящие «огоньки»! Их объединяет не только возраст, но и схожий характер – активный, живой, с непринуждённой тягой к приключениям.
Сегодня нас ждёт много смеха, прыжков, соревнований и, конечно же, сладостей. Пусть у Алисы этот день запомнится надолго – как один из самых счастливых моментов детства.
– А отец-то придёт? – тихо спрашивает мама, не оборачиваясь ко мне. Мы едем в детский центр, а на заднем сидении Ева весело щебечет с другом Максимом из прошлого класса и подругой Ритой. Их заразительный смех перекрывает напряжение, повисшее в передней части машины.
– Мам, я не хочу его видеть, – шепчу в ответ, чтобы дети не услышали. – Но Алиса призналась ему во всём. Рассказала, где и когда будет праздник… Он пообещал приехать, поздравить её, даже вместе задуть свечи на торте. Перевёл ей кучу денег – на торт, аниматора и “всё, что она захочет”. Я не понимаю… Что это за странный жест – делать из ребёнка объект для показного театра? После всего, что было, просто кидает деньги, как будто это должно всё исправить…
Мама раздражённо выдыхает, но держит себя в руках.
– Ох, дочка… Что же за семья у вас такая… – пожимает плечами. – Ты ведь носишь его ребёнка. Может, всё-таки стоит сказать ему? А вдруг, если там на самом деле у той женщины не его… если у нее нет беременности – он поймёт? Одумается?
Я закатываю глаза и отвожу взгляд в окно, но голос звучит хрипло – слишком много накопилось.
– Одумается?! И что дальше, мам?! Будет захаживать раз в месяц – к “сыночку” и к “лапочке Алисе” – между ужинами с Наташкой и Кариной?! Не смеши меня…
Затем короткая пауза. Я всё так же смотрю на дорогу, не в силах выдерживать её взгляд.
– Я так решила. Пожалуйста, давай не будем поднимать эту тему снова.
– Но, дочь… – голос мамы дрожит от волнения. – Ты ведь вечно не сможешь скрывать живот. Ты скоро родишь, понимаешь? Он всё равно узнает!
Я, резко притормозив на светофоре, поворачиваю к ней голову:
– Он уже знает, – сухо бросаю. – И знаешь, что я ему сказала?.. Что это не его ребёнок.
Мама в шоке:
– Что?! Ты… что ты такое говоришь?! Даша?! Это что за бред! А чей тогда?! Ты вообще понимаешь, на какую ложь пошла?!
Я с трудом сдерживаю слёзы. Челюсть сжата, в висках бьёт пульс.
– Мам… пожалуйста, не начинай. Мне врали годами! Об измене. О другой дочери – о его идеальной "новой" семье… А я как-то, между прочим, выжила, да? Вот и он переживёт. Только проще будет, когда думать, что этот ребёнок – не его. Ни сына, ни дочку по-настоящему он не выбрал.
Голос мой уже надрывается, несмотря на шёпот.
– Ему просто всё наскучило. Я наскучила. Алиса наскучила. Наш дом, семья, забота – всё это больше не интересно. Захотел картинку поновее – вот и поменял всё, как пиджак…
Я отворачиваюсь, чтобы мама не заметила, как на глазах наворачиваются слёзы. На заднем сидении всё так же весело: визг, смех, шутки – детская жизнь продолжается. И я благодарна Богу, что сегодня с друзьями дочь так счастлива. Она так долго ждала свой день рождения.
Взяв себя в руки, я натягиваю на лицо привычную, чуть усталую, но счастливую маску. Выхожу из машины, аккуратно достав торт и охапку воздушных шаров – глубоко вдохнув, направляюсь в здание центра.
Через полчаса начинают подтягиваться друзья Алисы. Просторный зал быстро наполняется оживлёнными голосами, звонким смехом и топотом детских ног. Программа праздника только начинается – аниматоры, как и обещали, выкладываются на полную, погружая детей в весёлую сказочную атмосферу.
Пока мама помогает мне раскладывать угощения и аккуратно расставлять тарелки и стаканчики на праздничном столе, в зале уже вовсю кипит веселье. Родители приводят детей, и каждый спешит вручить имениннице подарок.
Алиса светится от счастья. Несмотря на то что у неё уже, казалось бы, есть всё, она принимает каждый презент с неподдельной радостью. Обнимает, благодарит, смеётся, подпрыгивая на месте.
И тут она вдруг выбегает ко мне с горящими глазами, прижимая к груди большую красочную коробку:
– Мам! Это Лего – “Город”! Он огромный! Представляешь? Настоящий центр, с машинками, дорогами и пожарной! – её голос дрожит от восторга. – Будем собирать вместе, да? Обещаешь?
Я не сдерживаюсь – улыбка выходит настоящей, такой, какая рождается не из усилия, а из детской искренности рядом.
– Конечно, зайка. Всё, что хочешь. Мы соберём целый город! – смеялась я, разделяя эмоции моей уже такой взрослой Алисы.
Она вприпрыжку убегает к друзьям. Я чувствую тепло от того, что она счастлива.
– А он что, с этой девочкой приехал? – раздаётся голос мамы. – Это его дочь?
Я, всё ещё сосредоточенно засовывая салфетки в салфетницу, автоматически поднимаю взгляд. Антон стоит у входа. Рядом с ним – Карина.
Девочка крепко сжимает в руках два ярких подарочных пакета, глаза прячет в пол, будто боится кого-то встретить взглядом. Антон приобнимает её за плечи и что-то тихо шепчет – как будто подбадривает. Он выглядит собранным, но напряжённым.
В этот момент я невольно перевожу взгляд на Алису. Она только что весело бегала с другими детьми, но теперь… замирает. Поднимает голову – и будто вся её радость испаряется за секунду. Лицо искажается – сначала удивлением, потом… болью, разочарованием.
Карина. Та самая, что её дразнила. Та, к которой ушёл её папа. Та, которую он – наивно, как ребёнок, – пытался навязать ей как "новую подругу", как сестру.
Алиса делает пару шагов назад, и глаза её тут же краснеют. Она прячется за ширму от аниматоров. Они поначалу не замечают – праздник продолжается. Но мама уже идёт к ней, с тревогой в глазах.
А я продолжаю стоять у стола, с зажатой в пальцах салфеткой, которую не заметила, как скомкала.
Зачем он пришёл так? Зачем с ней?
Зачем снова – в лоб, без такта, без малейшего понимания – прямо в самое сердце собственной дочери?
Это же день рождения Алисы, её праздник, её особый день.
И именно она выбирала, кого пригласить, с кем хочет разделить этот момент радости. Он – как отец – мог бы это понять, хотя бы почувствовать.
Но нет. Вместо того чтобы быть рядом тихо и бережно, он вновь врывается, словно шторм, ещё и за руку приводит Карину – живое напоминание о предательстве, о боли, о том, как он отвернулся от своей настоящей семьи…
Глава 13
– Здравствуйте, – говорит девочка еле слышно, её глаза бегают по детской комнате, разглядывая веселье на празднике.
– Привет! – улыбаюсь я девочке, как бы ни было, это ребенок. Я же не могу её прогнать. Не могу делать выбор за её отца. Ребенок просто не понимает, что ее отец хочет испортить моей дочери праздник.
– Даша, мы пришли поздравить Алису, – говорит Антон неуверенно и подталкивает боязливого ребенка за порог.
– Проходи… Раздевайся… – растерянно говорю я девочке и, пока она снимает свою верхнюю одежду, подхожу к Антону. Смотрю в его глаза и шиплю, почти не слышно:
– Ты в своем уме?! Зачем ты на день рождения нашей дочери привел девочку?! Алиса позвала своих друзей… Ты же знаешь, как она относится ко всему…
– Даша, я ничего такого не сделал! Это её сестра, понимаешь?! Мы пришли поздравить Алису, может быть, тогда она увидит в ней не врага, а девочку с добрыми намерениями… Ты забрала её из школы, что ты хотела этим показать?! Что Карина плохой ребенок? Потому что мой?
– Ты совсем уже ничего не понимаешь?! Ты знаешь свою дочь и знаешь, как она возненавидела девочку! Ее отец ушел к другой семье! Ты себе представить не можешь, что ощущает в это время ребенок!
– Не кричи, Даш! Я Алисе переслал денег на праздник! Я тоже её отец! И тоже хочу принимать участие в её жизни!
– Денег?! Ты откупаешься деньгами?! Ты хоть представляешь, что она СЕБЯ винит?! ОНА думает, что ты ушёл, потому что она как-то не так себя вела… А ты притащил эту девочку на праздник – просто “поздравить”?
– Ты СЛОМАЛ ей восприятие семьи, Антон. И теперь хочешь её ЗАСТАВИТЬ улыбаться другой дочери?! Ты в своём веке уже, или всё ещё в фантазиях, где все обнимаются и прощают при звуке волшебной флейты?!
Он молчит.
И во взгляде у него… что-то зашевелилось впервые за долгое время. Понимание? Вина? Поздно.
Я оборачиваюсь. Алиса стоит в дверях комнаты. Моя мама стоит рядом с ней и что-то ей говорит. Глаза – квадратные.
На губах – кривится праздник.
– Алиса, доченька, мы пришли тебя поздравить, родная! Ты даже не можешь представить, сколько подарков мы тебе принесли! – говорит он так громко, что даже музыка будто стихает. Он шепчет на ухо что-то Карине и приближается к Алисе.
– Это та коза, к которой ушел твой папа? – смеется мальчик Паша с нашего нового класса, куда я перевела Алису, и кривится, показывая пальцем на Карину.
А в зале – тишина. Мёртвая. Давящая. Глухая. Даже аниматоры… останавливаются.
Один с надутым шариком замер в полудвижении, другой доигрывает часть мелодии на губной гармошке – одинокую, нелепую, напоминающую завершение клоунской трагедии.
– Да! Он ей даже новый телефон купил! – Алиса кривится, слова звучат наполовину как упрёк, наполовину – как удар.
В её взгляде нет обиды… Там пренебрежение. Холодное. Острое. Страшное не для взрослого – страшное для отца.
Антон сразу вздрагивает, пытается сгладить:
– Алиса, ты что такое говоришь? Мы тебе купили новые наушники и планшет самый новый – самый дорогой!
Он не понимает. Ещё не до конца. Что этими словами он делает больно сразу двум детям. Алисе – как будто её боль можно компенсировать «новым айпадом». Карине – как будто она теперь виновата, что на её долю пришлась чужая боль.
Ведь даже её мать специально перевела девочку в наш класс, чтобы ущемить свою же дочь! Я не стала долго церемониться. Мы перешли в другую школу. Хорошо, что Алиса очень контактная и быстро заводит друзей. И оказалось, что даже в новой школе у неё есть друзья со двора, с которыми они давно дружит…
Антон это счел за то, что я показала, что его дочь плохая…
Но Алиса уже его не слушает:
– Не надо! Мне подарили денег! Я сама себе куплю всё!!! – кричит, взахлёб. – Пускай она УХОДИТ, ПАПА! – и, взвизгнув, убегает в тоннель с горками.
Платье мелькает между цветных турникетов. За ней мчатся дети, смеются, как ни в чём не бывало. Но только один ребёнок теперь стоит совершенно один. Карина.
Маленькая, растерянная. Её глаза бегают. Она прижимает кулачки к груди, как будто пытается спрятать своё сердце.
– Алиса! Куда же ты! Стой, я сказал! – Антон, забыв про всё, врывается следом в детский лабиринт, как будто вернуть дочь можно просто на бегу.
Карина остаётся одна. Губы её дрожат. И вдруг, всхлипывая, почти крича чужим голосом:
– Я расскажу МАМЕ!!! Я не ко-за!!! Я ХОЧУ ДОМОЙ!!!
Пакеты с подарками падают на пол. Она бросает их как балласт. И бегом – к выходу.
Я ещё не успела сдвинуться с места… Как мама – опережает.
Без слов, без крика – просто идёт за ней, ловит за плечи аккуратно и садится рядом, шепчет что-то тихо-тихо.
Слов не слышно. Слышно только, как девочка рыдает. Глубоко, по-настоящему. Не по-детски.
Я стою. В глазах – всё плывёт. А в душе боль невыговоренная.
И тут возвращается Антон. Лицо злое. Красное. Глаза – как у зверя, загнанного в угол.
– Даша, – выдыхает. – Зачем ты её так настраиваешь?! Ты видишь, что творится? Это ты ей НАГОВОРИЛА! Это ты всё ИСПОРТИЛА!
Я поворачиваюсь к нему. Всё так медленно – как будто сцена под водой.
– Ты правда так думаешь?.. – говорю почти шёпотом. Но голос больше не дрожит. – Ты совсем не понял, Антон??!!
Он замолкает. Я делаю шаг вперёд.
– Будь честен, Антон. Не со мной. С собой. Ты ушёл. Оставил семью. Не объяснил. Просто исчез. Появился – с новой жизнью и новым ребёнком. И теперь хочешь, чтобы старая жизнь – ЗАМОЛКЛА. Чтобы мы ОБРАДОВАЛИСЬ. Чтобы твоя дочка аплодировала тебе за “щедрые подарки”. Но дети всё ЧУВСТВУЮТ. Особенно боль. Особенно предательство.
– Даша… Так вышло… Да, я полюбил другую… Такое бывает в жизни… Но поддерживать Алису и подначивать её… Ты не имеешь права! Девочки будут общаться, хочешь ты этого или нет! Придет время! – он почти разворачивается, чтобы уйти. Но, заметив подарки, которые валяются, останавливается и аккуратно ставит их на окно.
– Не сомневаюсь! – усмехаюсь, а сама чувствую от его слов ту самую боль, в том месте, где рана так и не заживает по сей день.
– И насчет твоей беременности… Тебе никуда не деться… Я узнаю правду! – смотрит угрожающе на живот, так что я кладу на него руку, чтобы защитить.
Я молчу. Не хочу дальше спорить. Просто разворачиваюсь и иду в сторону кухни. Музыка вновь начинает громко играть. Дети уже забывают, что сейчас было, и продолжают быстро бегать и веселиться. Антон уходит, забирая свою дочь, даже не обернувшись. А мог быть на этом празднике, если бы пришел один…
– Даша, так она совсем на него не похожа. Вот ни капельки. Это точно его ребенок? – шепчет мне мама на ухо, а я продолжаю молчать. Потому что понимаю, чей бы он ни был этот ребенок, я не смогу никогда ему простить той боли, что он нам причинил…
Глава 14
Глава 14
– Мама, она назвала меня козой! – кричит Карина, и слёзы у неё уже в голосе, а ножки едва поспевают за эмоциями – бежит к Наташе, как к последней защите.
Мы только входим в квартиру, а я ощущаю, как будто воздух тут уже заряжен напряжением.
Как будто за секунду до – кто-то натянул нити между всеми нами, и сейчас они на грани разрыва.
– Карина, Алиса не называла тебя так, не преувеличивай, – отвечаю с уставшей мягкостью, пытаясь не взорваться и не задыхаться одновременно, – это мальчик сказал, помнишь? Алиса вообще молчала…
Но Наташа уже в ярости. Глаза сверкают, руки на бёдрах – и вот эта сцена повторяется в сотый раз, жжёт каждый нерв той болью, которую я всё время пробую зашить.
– Ты чего её защищаешь, Антон?! – выплёскивает она зло, словно я снова сделал что-то отвратительное. Хотя я просто пытался быть отцом. Обоим.
– Твоя дочь опять напала на Карину! Я тебя просила больше не ходить к ней, а тебе всё неймётся! – кричит, уже обнимая Карину, не столько защищая, сколько отбирая, территориально.
– Карина, солнышко, не плачь, твой папа больше тебя не поведёт к этой психованной!
Психованной.
Слово бьёт по мне, словно я его получил сам. Потому что "та психованная" – моя Алиса. Моя дочь.
А я… я между двумя мирами разрывающееся звено. Хочу правильно. Хочу всем. А получается – никому.
Я не понимаю, как мне быть. Я как во сне, где что бы ни сделал – всё ломается.
– Наташа… хватит… – голос срывается. – Ты опять начинаешь оскорблять мою дочь!
Но Наташа уже не слышит. Она в боевом режиме. Она мама-волчица – но только для одной.
Я сажусь на край дивана, голова гудит, как будто внутри неё воронка чужих голосов – и ни один не мой.
Я просто хотел, чтобы они были сёстрами, чтобы был смех, а не очередная сцена, где дети учатся ненавидеть.
А вместо этого я снова стал кем-то "виноватым". Слишком…
– Твоя дочь не сможет дружить с Кариной! Поэтому хватит издеваться над ней! У неё есть хорошие подруги, ей не нужна Алиса! – шипит Наташа, как всегда, в своем репертуре. Наша семейная жизнь начинается с ссор, и мне так тошно каждый раз спорить с ней.
– Какие подруги, Наташ? Карина сама плачет, что с ней никто не хочет дружить! Она очень закрыта в себе! Ты же не могла её учить быть увереннее в себе и смелее!
– Я? Я не могла?! Я воспитывала её, как было в моих силах, Антон, пока ты строил свою семью! Карина, иди в свою комнату, твой отец переходит уже все границы! – Наташа показывает Карине, что ей лучше уйти, та слушается и, трет красные глаза от усталости, идет в комнату.
– Если бы ты раньше сказала мне, что у меня есть дочь… – мой голос дрожит, срывается от злости и бессилия, – я бы научил Карину верить в себя! Я бы не ущемлял её ни в чём… Но ты?! Ты каким-то хреном даже не удосужилась убедиться, кто её отец! И теперь ты ещё меня винишь?! За то, что я что – пришёл спустя годы, узнав правду?!
Я с трудом держусь. Моё состояние – на грани. В висках стучит, кулаки сжаты. Я пришёл с миром, пришёл быть отцом, а в меня кидают вину, которую я не выбирал.
Наташа вскидывает глаза. Нервный смешок вместо рыданий.
– У тебя была Даша… Любовь. Ты бы просто не поверил. Ты же влюбился в неё, как дурак… – она бьёт этими словами, как пощечинами. – А я?! Я была просто сексуальная игрушка в твоих руках!
Я молчу ровно три секунды. Пытаюсь обработать абсурд. Потом взрываюсь.
– Что за бред, Наташа?! Ты же сама сказала тогда, что пьёшь таблетки. Это был прощальный секс, чёрт возьми, и ты знала, что между нами давно всё закончилось!
– Ты правда думаешь, что я специально исчезла с твоей дочерью?! – кричит она, и в глазах не вина. Обида. Годы одиночества. И какая-то странная месть.
– Хочешь сказать, таблетки не подействовали? И теперь, спустя годы, я должен извиняться за то, что не догадался?! – я растерян уже не в гневе, а в боли. – Я сам себя ненавижу за это. За то, что упустил. Много. Но твою вину это не отменяет. Так что прошу – НЕ ЛЕЗЬ НЕ В СВОЁ ДЕЛО.
Тишина на секунду – и новый удар.
– Нет, Антон! Моя дочь НЕ будет общаться с твоей! Хочешь ты этого или нет – я не буду рисковать её эмоциональным состоянием! Ты не видел, как она плачет после каждой встречи!
– Хорошо! – мы почти кричим друг на друга, как два взрослых, у которых не хватило зрелости, чтобы вовремя построить мосты.
– Тогда я буду чаще проводить время с Алисой! И сейчас мне пора! Я оставил её и уехал с Кариной! Но у моей дочери сегодня день рождения! И я не собираюсь ЕЁ бросать, особенно в этот день!
Наташу как будто окатывает ледяной волной. Она даже присаживается на диван, хватаясь за голову.
– Ты хочешь уехать?! Опять?! Оставить Карину в таком состоянии?! – она вскакивает и делает шаг ко мне, но я уже в коридоре. – А как же сборы в санаторий?! Ты же обещал…
Я поворачиваюсь, глядя прямо в глаза. И в голосе моём уже не злость. Просто пустота.
– Я не поеду, Наташа. Отправлю вас двоих. А я… Я должен быть с Алисой. Мне нужно поговорить с ней. Потому что я не имею права упустить ещё больше…
– Что?! Как это – не поедешь?! – голос Наташи звенит, он высокий, почти потерянный – и в то же время остро-пронзающий. – Ты хочешь сказать, что… выбираешь ЕЁ, а не нас?!
– Кого – её, Наташа?! – выдыхаю с силой, сердце колотится, слова уже не слушаются мудрости, они бегут раньше мыслей: – Алиса – МОЯ дочь! Как здесь можно выбирать? Даша из-за своего положения итак не давала мне с ней встречаться… И я должен поговорить с Алисой…
Секунда. Слишком громкая, слишком тяжелая. В этой секунде я понимаю: ляпнул. О, чёрт, ляпнул.
Наташа замирает.
– Какого… положения… не поняла?! – Её глаза расширяются, дыхание перехватывает. Она смотрит на меня так, как будто наконец видит то, что подозревала – что-то неладное. – Ты что сейчас сказал?..
Я отвожу взгляд. Ошибка звучит эхом. Стреляю себе же в ногу. Молчу всего секунду, но этого Наташе достаточно.
– Никакого, Наташа, – пытаюсь сгладить, но уже бесполезно. Голос скатывается в глухую усталость: – Я поехал к дочери. Вечером буду. Завтра отправлю вас с Кариной в санаторий. А у меня сейчас на работе завал ещё… Прости, в этот раз я не еду…
– Она что, беременная?! Антон?! Ты поэтому туда тянешься?! Антон?! – она в панике, в ярости, в обиде.
Я опираюсь о дверной косяк, и хочется выдохнуть – не ложью, не оправданием, а всей той усталостью, что накопилась за все время.
Но всё, что говорю:
– Мне пора. Правда…
Я молча беру ключи. И всё остальное остаётся… в крике Наташи, в хлопке двери, в той части этой жизни, где любовь, похоже, сбилась с маршрута… И я натворил кучу ошибок… И теперь запутался так, что сам не знаю, что же мне делать…
***
Глава 15
Глава 15
– Алиса, дорогая, хватит дуться, тебя друзья ждут, – уговаривает мама вылезти Алису из лабиринта, в котором она теперь сидит и не вылезает.
Когда Антон ушел с этой девочкой, она совсем расстроилась. Друзья звали её, пытались поднять настроение, но всё было бестолку.
Взяв телефон, я увидела номер Мишки. Отложив его в сумку, я поставила телефон без звука. Сейчас не до этого. Я должна быть рядом с Алисой, ей и так сейчас нелегко.
– Алиса, детка, успокойся пожалуйста, сейчас уже будешь задувать свечи! – улыбаюсь я дочери, пытаясь хоть немного её отвлечь.
– Не хочу свечи! Он обещал приехать, мама! А привез эту! Я её не приглашала! Она мне не сестра! – складывает руки, выпирая локти, и хмурит брови.
– Ну, так получилось, Алиса. Он же не мог выгнать девочку на улицу. Но это не повод портить себе праздник. Смотри, все друзья ждут, когда ты улыбнёшься! – вставляю свечи в торт и ощущаю, как дрожат мои руки.
– Мог! Если ещё раз я её увижу, я ей волосы вырву! – шипит Алиса, а я сжимаю челюсти, ведь, действительно, они ещё чудом не подрались. Неужели он этого не понимает… Он не сможет жить на два лагеря…
– Не надо так говорить, Алиса. Эта девочка ни при чём… – с силой вдыхаю воздух в лёгкие, чтобы держаться и самой не рассыпаться.
– А кто при чём, мама? Кто? Он же ушёл из-за неё… – повторяет Алиса мне, а я мысленно понимаю, что виноват здесь только он.
Не ребёнок, не эта женщина не виноваты в том, что мой муж мне изменял. Какой бы ни была другая женщина, ничего не изменится, если мужчина любит свою жену. Но Алиса, в силу своего возраста, это не понимает.
– Алиса! Давай-ка к тортику, задуем свечи! – мамин голос как спасательный круг. Точно вовремя. Она забирает внимание гостей на себя, берёт поднос с тортом, а рядом – аниматоры в ярких костюмах, весело хлопают в ладоши.
– Тебе сегодня восемь лет, именинница! – улыбается мама, а голос чуть дрожит, – она тоже чувствует всю натянутость происходящего.
Свет гаснет. Остаются только гирлянды, отражающиеся в зеркалах. Свечи ярко горят на нежно-розовом креме. Радость в воздухе – напускная. Красота – почти иллюзия.
– С днём рождения! С днём рождения! – громко, хором, под музыку, будто никто и не замечает, как я… замерла.
И тут – руки. Чужие. Знакомые. Неожиданно – на талии. Инстинкт подскакивает раньше сознания. Я чуть не вскрикиваю.
Разум будто отбрасывает меня назад. К боли. К отвращению. К предательству.
– Тихо-тихо, это же я, – успокаивающе шепчет позади голос Антона. Его тон – приторный. Слишком спокойно. Словно он имеет право быть здесь. Словно всё нормально.
Он гладит мой живот. Мой живот. Где живёт мой Ребёнок. Не его. Никогда не его. Он не имеет права даже на этот жест.
Я вскидываю руки и резко отталкиваю его. Отскакиваю в сторону, как от змея.
– Ты что себе позволяешь?! – шиплю сквозь зубы, голос дрожит не от страха, а от гнева.
– Как ты можешь меня трогать после всего?! Что ты вообще здесь забыл?! Алиса только начала приходить в себя!
Громкие крики толпы маскируют нашу сцену. И слава Богу. Пусть никто из гостей не видит, как я кидаю взгляд, полный отвращения, как мои пальцы стирают с кожи его прикосновение.
Как во мне всё сжимается. Потому что он – угроза. Старый, болезненный призрак прошлого. Его возвращение – ошибка. Его присутствие – попытка снова вторгнуться в нашу жизнь.
Но я уже не та. Теперь мне есть кого защищать. Себя. Алису. И того маленького, кто живёт внутри.
– Я пришёл один. Отвёз Карину. Хочу побыть с вами. Я же ей обещал… – произносит он с той самой знакомой, раздражающе уверенной усмешкой.
Как будто чего-то добился. Как будто всё, что он сделал до этого, можно вычеркнуть одним «обещал».
Я смотрю на него, внутри всё кипит. От усталости. От неожиданности. Оттого, что он снова здесь. Словно ему это позволено.
– Ты уже всё испортил, Антон! Сколько можно, а?! – шиплю я и чувствую, как ноги дрожат от сдерживаемых эмоций.
Он продолжает, будто не понимает вес моих слов. Или делает вид, что не понимает.
– Скажи… кто у нас будет? Девочка? Мальчик? Ты же наверняка уже знаешь пол…
– У нас? – я смеюсь. Горько. Безрадостно.
Он бросает в лицо слова, как будто между «нами» всё ещё что-то есть.
– Антон, не смешно. Нас больше нет. Этот ребёнок – не твой.
Эти слова – как удар. Он каменеет. И в следующую секунду хватает меня за плечо.
Сильно. Резко. С болью.
– Пусти! – зажмуриваюсь, когда его пальцы вжимаются в кожу.
– А чей?! – его голос становится глухим, хриплым. Он почти рычит.
– А чей, Даша?! ОН НЕ МОЖЕТ БЫТЬ НЕ МОИМ! ТЫ ЗАБЕРЕМЕНЕЛА ОТ МЕНЯ! И не бывает по-другому!
– Знаешь, Антон… – сквозь боль я собираю оставшиеся силы и говорю спокойно, почти ледяно. – С некоторых пор – бывает всё. Я тоже не знала, что у тебя есть дочь, беременная девушка и двойная жизнь. Просто сказка, правда? Кому расскажешь – не поверят.
Я пытаюсь выдернуть руку. Тело требует свободы. Я толкаю его в грудь. Напрасно – он слишком близко.
– Она не беременна… – шепчет он, уже не таким злым тоном. Как будто его вдруг что-то обрушивает.
– Даша… мы должны поговорить… Я сам себя не понимаю… Мне тяжело… Девочки не могут найти общий язык…
И тут включается свет. Словно кто-то дал команду: прекратить. Остановить.
– Папа?! – голос Алисы, такой чистый и неуверенный.
Она стоит у стола. Её глаза расширены. Она не понимает. Но чувствует: что-то не так.
Антон сразу же расправляет плечи. Улыбается. Как актёр, чей выход застали врасплох. Он отпускает мою руку. Моментально. Словно ничего и не было.
– Родная, я приехал вновь… – раздаётся его голос, спокойный, мягкий, будто он все эти месяцы просто был рядом.
Он направляется прямиком к ней – к Алисе. И в этот момент всё вокруг замирает. Никто не дышит. Никто не говорит. Смотрят. Просто смотрят.
Он опускается на корточки рядом с дочерью, шепчет ей что-то на ухо. Я не слышу слов, но вижу, как она кивает. Её маленькое лицо светлеет, как будто она ждала этого.
Обнимает его. И улыбается.
И мне – больно. Где-то внутри, как будто нож провели по самой ране. Опять.
Я чувствую, что теряю равновесие – внутреннее. Душевное. Слишком много всего. Слишком. И тут – мамин голос за спиной:
– Ты ему рассказала про ребёнка?
Я резко оборачиваюсь. Злость плещется и мгновенно перекрывает боль.
– Не хочу, мам! Не хочу! Пускай идёт к своей шлюхе! – заявляю зло, чуть не всхлипывая от сдерживаемого напряжения.
– Я НЕ ХОЧУ. Он мне изменил и предал.
Мама кладёт руку мне на плечо, но я резко отшагиваю:
– Дочка… может, узнав о сыне, он вернётся…
– МАМА! – я резко обрываю её. Устала. Обожглась. Больше не хочу слушать это. – Хватит одно и то же! Он мне не нужен! – вскрикиваю сдавленно, с болью. – Мне не нужен человек, который может в любой момент просто взять и уйти… Кто обнимает дочь, а потом снова исчезнет. Разве можно такого называть отцом? Мужчиной? Я САМА справлюсь. Я должна…
Грудь сжимает. Но голос уже не дрожит. В нём – решимость.
Когда день рождения подходит к концу, родители приходят забирать детей, я выдыхаю, что наконец-то смогу поехать домой. Какое-то состояние слабости, и Антона видеть невыносимо.
Выйдя на улицу, я несу игрушки, которые подарили Алисе, и шарики. Услышав сигнал машины, я оборачиваюсь. Из неё выходит Миша. У него в руках букет и какой-то красочный пакет.
– Алиса, хочешь поедем вместе куда-нибудь посидим? Возьмём маму и бабушку? – говорит Антон, ведя дочь за руку.
Черт побери! Что он здесь делает?! Я же говорила, чтобы он не приезжал…
– Дядя Миша? – поднимает брови Алиса.
Да, они знакомы. Он часто приезжал, когда мы гуляли в парке, и я рассказала Алисе, что это мой хороший друг и одноклассник. Но я же не ожидала, что он приедет сейчас её поздравить….
Антон замирает. Его взгляд резко поворачивается в сторону Миши, точно он только сейчас заметил его. И в следующую секунду – весь лощеный фасад контроля рушится.
Глаза его сверкают. Губы скривлены.
– Какой нахер дядя Миша?! – выпаливает он, глядя не на Мишу, а на меня.
