Текст книги "Наследник для медведя (СИ)"
Автор книги: Анна Владимирова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
27
Я ценила его как отличного грамотного коллегу.
– А почему ты работаешь на людей? Никогда не пробовал устроиться к своим? – поднялась я.
– Я вырос в городе, ты же знаешь. Не привык к дикой природе и их зверским законам там, за стеной. Он повезет тебя к себе?
Мы замерли в шаге.
– Повезет.
– Хреново.
– Посмотрим. Выбора нет.
– Обижает тебя?
– Нет, – мотнула головой, усмехаясь. – Даже терпит…
Я передернула плечами от внезапно накативших угрызений совести. Зачем я согласилась поставить этот датчик? У меня ведь нет другого выбора, кроме как доверять Рэму. И он ведь заслуживает доверия… Но мне, черт возьми, как ученому нужен более точный ответ, а не эта непроверенная вероятность, за которую я выдаю простое желание.
– Он ждет, – я шагнула к Денверу и подхватила его на руки.
Мы уже привычно миновали с малышом коридоры, полные молчаливого осуждения, и я вдохнула полной грудью, стоило выйти из здания. Никогда не чувствовала такого облегчения, оставляя позади департамент.
Рэм ждал у машины. Он открыл двери и предусмотрительно забрал Денвера, позволяя мне комфортно усесться. Будто всю жизнь это делал! Только когда подавал мне его на руки в салон, мазнул вдруг жестким взглядом по лицу. Стало неспокойно, и я уже проклинала собственную тупость с этим датчиком, но назад пути не было, кроме как сохранять спокойствие и убеждать себя, что имею право на защиту.
Когда мы оказались в лифте, он поинтересовался:
– Ну как прошло?
Если бы я не знала, каков может быть Рэм «на вкус», приняла бы теперешний «пластик» в оттенке его голоса за правду.
– Паршиво, – пожала плечами. – Дан снова угрожал, я сделала запись. Но, видимо, хуже она не может уже сделать…
– Ничего не собираешься мне сказать? – пригвоздил меня взглядом.
Лифт медленно полз наверх, пока я противостояла его сканированию.
– Нет. Я не знаю, что ты имеешь в виду.
Створки уже открылись, а он все не давал команду пошевелиться. Наконец, посторонился:
– Сегодня снова остаемся в городе.
– Почему?
Не знаю, чем меня так радовали эти отсрочки, но каждый раз это казалось глотком воздуха.
– Дела, – соврал он.
Был ли шанс, что он догадался о датчике? Сложно сказать, но виноватой я себя больше не чувствовала. А он злился. Ушел сразу к себе и так и не вернулся. Пообедали мы с Денвером вдвоем. Вернее, у меня не было аппетита, а малыш едва шею не скрутил в ожидании «папаши». Меня подмывало устроить Рэму скандал, напомнить, что ребенок – не игрушка, что сегодня быть «папочкой» можно, только если и завтра собираешься им быть, а не два раза в неделю под настроение! Но снова напоминала себе – он не обещал ничего.
– Пошли, погуляем на травке? – подхватила мелкого и направилась наверх. – Смотри, папа не всегда может быть рядом… Он сегодня занят…
Я утащила его в сад, захватив камешки и игрушки, повела по траве исследовать листочки и веточки, трогать деревья… и случайно наткнуться в глубине на место отдыха Рэма. Вернее, медведя. Выстланное сушняком, оно было хорошо заметно под деревом. Мелкий радостно бросился исследовать находку и вдруг медленно стал покрываться шерстью, а уже через минуту сосредоточенно урчал медвежонком, внюхиваясь в каждый сантиметр. Глухое раздражение заполнило солнечное сплетение. Денвер все равно тяготел к Рэму и его миру, как бы я его ни отвлекала и ни привязывала к себе. Нужно признаться, что мне непросто принять такую его природу. То, что в лабораториях выглядело чудом, в обычной жизни обескураживало, а следом топило в чувстве вины.
Я оперлась о дерево, деликатно позволяя Денверу углубиться в изучение интересного ему явления, и прикрыла глаза. Стало нехорошо… я сползла по стволу дерева и обняла колени руками, утыкаясь носом между ними. В голове всплывали десятки вопросов к себе: чем я занималась всю жизнь, нужно ли это было кому-то по-настоящему, дойдут ли результаты до тех, кому они на самом деле нужны? А еще – смогу ли я по-настоящему полюбить медвежонка? А вдруг я исковеркаю ему жизнь? Они ведь все чувствуют – все сомнения, нерешительность… А Денвер – он вообще особенный! Он так много понимает…
– Что случилось?
Я вздрогнула и подняла голову. Рэм сидел рядом на коленях и смотрел на Денвера. Сначала. А потом повернул голову ко мне. Ничего не поменялось – взгляд остался таким же холодным и жестким, не обещая прежнего тепла. По коже прошлась волна мурашек.
– Просто, – отвернулась я.
– Что просто? – допытывался сурово он.
– Я не хочу с тобой это обсуждать, – глянула на него с вызовом. – Это нормально.
– А ты попробуй, вдруг пойму, – давил он.
– Я боюсь, что не стану для него той мамой, которая ему нужна! – выдавила. – Ты был прав, туго соображаю. Мне страшно, что ошиблась, переоценила свои способности и возможность чувствовать его правильно…
Пока я говорила, в его взгляде оживало что-то знакомое. Он слабо засветился каким-то изумлением, неверием и… спокойствием. А меня снова несло:
– …Ты обещал… вернее, ты говорил, что не примешь его, но при этом каждый день даешь ему надежду, что будешь рядом, а он потом изводится от того, что тебя нет, когда нужен…
Рэм слушал внимательно, сдвигая брови на переносице.
– …И не надо говорить, что я справлюсь – я не справлюсь.
– Я не собирался говорить, что ты справишься, – поставил он точку взглядом в моих эмоциях. – Ты нарисовала себе идеальную картинку «лучшая мама для подкидыша» и теперь не можешь себя в нее впихнуть из-за своей мнимой неидеальности. Откуда ты знаешь, какая она – его лучшая, чем ты, мать?
– Ваши идеальные матери ничем не отличаются от наших, – возразила я, как мне показалось, авторитетно.
– Это ты наисследовала? – усмехнулся он.
– Смейся, – процедила я. – Я сама ржу без устали над всеми годами работы в департаменте и тем, как их применили! Что уж! – Я попыталась вскочить на ноги, но Рэм не позволил, и я рухнула ему в руки и задергалась, пытаясь вырваться.
– Смотри на него, – Рэм быстро скрутил меня, зажав бедра между своих коленей, обхватил шею рукой и развернул голову в сторону Денвера. Медвежонок с упоением разгребал лежбище большого медведя, пытаясь, кажется, оборудовать такое же для себя. – Ему не нужна идеальная. Он, в отличие от тебя, не мечется.
– Я пугаюсь каждый раз, как он становится зверем, – бессильно всхлипнула я.
– Странно было бы, если бы не пугалась, – прошептал Рэм в висок и прижался к нему лбом, резко втягивая воздух. Потом вдруг обвил руками и вжал в себя с какой-то обреченностью. – Ему нужна вменяемая, которая оградит от угрозы… И ты такая на все сто процентов. – Следующий вдох показался слишком резким. – Что он тебе пообещал, вживляя в тебя жучок?..
Я вздрогнула и замерла в руках Рэма, прикрывая глаза, но дрожь скрыть не удалось.
– …Что ты должна защитить ребенка от меня? – давил он.
– Неважно, – голос дрожал.
– Важно, – прорычал Рэм. – Оправдывайся, Вика. Я – не плюшевый мишка. – На горле жестким захватом сжались пальцы.
– Не буду я оправдываться, – мотнула головой. – Я не знаю, что меня ждет там – за стеной!
– Я говорил, что тебе ничего не грозит, – рычал он все сочнее, и злая вибрация растекалась по коже, погружая тело и душу в ужас, которому было сложно противостоять. – Когда я тебе врал?!
Я зажмурилась и обхватила его запястье мокрыми ладонями, когда вдруг рядом послышалось приглушенное рычание, а в ноги ткнулись лапы. Я открыла глаза и увидела Денвера, возмущенного и решительного. Он упирался передними лапами мне в колени и рычал на Рэма. При этом дрожал, как осиновый лист, топорщил шерсть на загривке, а в глазках-бусинках ясно читалось столько неуверенности, но он все равно противостоял обидчику.
Что-то щелкнуло внутри, будто вправленный сустав, и все сомнения разом рухнули. По щекам покатились слезы, а стоило рукам Рэма исчезнуть, я обхватила маленького защитника и прижала к себе. Тот не позволял сбить себя с толку – разрешал себя тискать, но продолжал пристально следить из-за моего плеча за Рэмом.
Мужчина медленно выпрямился и молча ушел, и тогда Денвер задрожал сильнее, моргая и поглядывая на меня. Его шершавый язык вылизывал мои соленые щеки, а я прижимала его к себе, нахваливая и благодаря за то, что заступился. Понятия не имела, что теперь будет и как себя поведет Рэм, но я больше не сомневалась в нашей с малышом обоюдной привязанности.
28
Мы еще немного повалялись на траве, приходя в себя и греясь в последних лучах, которые попадали сюда, а потом садящееся солнце ушло за высотные дома, и лужайку затопило влажным сумраком. Вскоре заработал полив, и пришлось уносить ноги. В спальне медвежонок встряхнул мокрую шерсть, но в ребенка возвращаться не спешил, поглядывая хмуро на лестницу. Он боялся за меня. Такой маленький, а уже такой ответственный!
– Малыш, – позвала тихонько я. – Пошли плавать? Помнишь, как вчера?
В ванной он, наконец, расслабился и из медвежонка превратился в любознательного ребенка. Пирамидка из камешков сегодня росла уверенней, а я думала, что теперь Денвер точно знает, зачем нужна звериная ипостась. Но чувство вины по этому поводу не пришло.
После ванной я спустилась с ним вниз. Рэм обнаружился в кухне у окна. Он стоял лицом к городу, низко опустив голову, и от звенящего напряжения я замерла у лестницы. Денвер, на удивление, не напыжился на Рэма, но и к нему больше не тянулся. На столе был накрыт ужин на одного, вернее – на одного взрослого и ребенка. Рэм решил вытащить его комплект – зеленую тарелочку с лесным орнаментом, и теперь она стояла рядом с блюдом.
– Садитесь ужинать, – глухо приказал он.
– А потом? – безжизненно потребовала я.
– Потом уложишь его спать, и поговорим. – И он развернулся и ушел в кабинет.
Давно я не испытывала этого странного чувства, при котором, казалось, дрожал воздух.
У отца Донни была привычка наказывать тишиной. Когда я «косячила» – своевольничала с выбором колледжа, репетиторов, мест для поездок на каникулы, – он замолкал. И это наказание было для меня худшим вариантом. Я металась в такие моменты в невесомости, потому что зависела… Зависела от человека, который старался решить в жизни все, начиная от того, взять ли меня из детдома или нет. Но я все равно ему противостояла, прямо как Денвер Рэму. Тряслась, но противостояла.
Меньше всего в жизни мне хотелось бы вернуться к такой зависимости…
Когда Денвер уснул, я сама спустилась вниз и замерла у кабинета. Пока прислушивалась, двери открылись…
* * *
Я вязал в узел эмоции, ломая все внутри себя, лишь бы дать себе шанс не разрушить все… Но когда она показалась в проеме, меня все же чуть не сорвало.
Хорошо выбрал, в своем духе… подошел со всей тщательностью… Теперь оставалось только признать, что с ней не буду прежним. Главное, чтобы никто об этом не узнал и не почувствовал.
– Не слушаешь, – еле выдавил.
– Не чувствую себя виноватой, – взглянула на меня с вызовом Вика. – Ты просил оправдываться. Так вот мне страшно. Ты обладаешь безграничной властью…
– Ты тоже.
– Я? – опешила она.
– Заходи, – посторонился, приглашая войти. – Он точно уснул?
– Да, – поежилась она. – Будешь наживую вытаскивать?
– Еще скажи – выгрызать, – огрызнулся. – Значит, виноватой себя не чувствуешь… – То, как она ежилась, говорило об обратном. – И что же заставляет тебя верить Келлеру?
– Он всегда меня поддерживал, – обернулась она у стола. – Предложил помощь, сказал, что примчится, что бы ни случилось…
Хорошо оправдывалась, складно.
– И ты поверила, – скрипнул зубами. Келлер – старый прожженный военный политик. И размышления о его планах хорошо отвлекали от мыслей о Вике. – У твоего датчика нет сигналов. Он мертвый…
– Келлер сказал, что вы его не засечете… – лепетала Вика, округляя глаза, а мои губы расплывались в кривой ухмылке. Не стоило так ярко обозначать ее наивность, но эмоции уже не поддавались контролю. Я хотел орать, ломать мебель в ее эпицентре, чтобы ослабить гнев и негодование, что вызвал ее глупый поступок. Вернее, не глупый… Поступок был нормальным.
Я ведь не думал, что она так быстро доверится. Я не поверил ей утром. Мы не верили друг другу вообще.
– Конечно, не засечем, – усмехнулся, – потому что он рассосался.
– Что? – раскрыла она глаза. – С чего ты взял?
– Келлер имеет целью лишь расшатать меня по всем фронтам – через тебя в первую очередь…
Вика присела на край стола и уставилась в пол, качая головой. Выглядела при этом так несчастно, с закушенной губой и сведенными худыми плечами, что вся злость схлынула.
– Ты уверен, что датчика нет?
– Да.
– Тогда как ты понял?
– Ты же говорила, что невозможно быть со мной и не быть на моей стороне, Вика, – медленно приблизился к ней.
Она выпрямила спину, вытягиваясь передо мной.
– Я пыталась, – просипела, глядя мне в глаза, но тут же отдалась эмоциям: – Я не могу так быстро! Отказаться от людей, отношений, связей!..
– Кажется, никто тебя не просил. И вставать на мою сторону – тоже. Мне не нужны были твои обещания. Все, о чем просил, не воевать со мной! Тебя только не хватает!
– Рэм, – меня будто ошпарило, когда она положила ладони мне на грудь, из нее вырвался рык, и Вика в ужасе отпрянула, вжимаясь в крышку стола.
– Вон пошла! – рыкнул, и она бросилась из кабинета, а я скрутился до пола, пытаясь не дать зверю кинуться за ней…
Кто сказал, что она может быть только спасением?..
* * *
29
* * *
Я просидела на кровати с час, прислушиваясь и дрожа. Первое время снизу еще раздавались пугающие рычания, будто человек и зверь пытались договориться. Потом все стихло. А еще через полчаса послышался шум воды в раковине и стук стакана.
Рэм поднялся в спальню бесшумно, но на меня даже не взглянул. Двигался при этом тяжело, будто что-то его страшно вымотало. Я проследила, как он прошел мимо, и, дернув ручку двери, вышел на террасу. Денвер в кроватке всхлипнул и завозился, но, когда я прокралась к нему, уже снова спал.
За окном ветер колыхал кусты, вылизывал траву и бился в стекло. Кажется, собирался дождь. Не знала зачем, но я выскользнула наружу и подобрала брошенные Рэмом у края газона штаны…
Вспомнилась сказка про чудовище, которую читала как-то в библиотеке детского дома. Сказочную героиню обязали быть с чудовищем. По ночам оно сбрасывало шкуру и становилось человеком, но его избраннице этого оказалось мало, и она сожгла его шкуру. Чудовище не смогло к ней вернуться в обличии мужчины… непринятый своей избранной в том виде, в котором мог существовать. Почему-то только теперь это поняла, стоя со штанами у двери. Захотелось найти "свое чудовище" и «вернуть ему шкуру»… но я струсила. Даже представить сейчас себя напротив того медведя страшно. Не смогу. В сказке героиня износила три пары железных сапог, прежде чем вернула себе своего мужчину. Думаю, просто притащить Рэму штаны и попросить влезть в них не поможет.
Я положила их на место и закрыла двери.
Потом открыла снова и решительно зашагала на лужайку, матеря себя за безрассудство.
Влажная после полива трава не была столь приветлива, как днем, но я сомневалась, что стерла бы о нее даже одну пару сапог, поэтому наплевала на дискомфорт. Снова запуталась в кустах, но на этот раз трофеев им не оставила.
– Рэм, – позвала жалко, чувствуя, как начинает колотить дрожь. – Вернись, пожалуйста…
Ночью этот милый садик казался жутким лесом. Только сейчас заметила, что часть купола убрана, и теперь по кронам гуляет ветер.
– Рэм, – осторожно кралась к лежбищу, которое днем самозабвенно разгребал Денвер. – Рэм, прости…
Как бы мне ни хотелось последние секунды, большому злому медведю тут особо негде прятаться, и поставить галочку, что попыталась, но не нашла, не вышло. На лежбище медведя не было – он зарычал где-то сзади, и я снова вытянулась, задерживая дыхание.
– Рэм, – медленно обернулась, сжимая штаны перед собой, как крест перед демоном, – вернись, пожалуйста.
Мне никогда еще не было так страшно. Сердце набрало обороты, щедро спонсированное адреналином, воздуха стало не хватать. Как же спокойно я шагала с крыши, но смотреть дикому зверю в глаза оказалось худшим страхом. Я медленно опустилась на дрожащих ногах, еле уговорив себя не кинуться наутек. Откуда-то была уверенность: побегу – набросится.
– Рэм, – прошептала, ежась, – прости…
Он молчал долго, не шевелясь, и я все больше убеждалась – дикий зверь не думал бы столько времени. Наконец, он фыркнул и двинулся мимо, не сочтя меня достаточной причиной.
– Слушай, железные сапоги вышли из моды, – бросила ему, опасаясь оборачиваться. Чувствовала, долго еще не смогу встать – ноги были ватными.
Прошла, наверное, минута, прежде чем я услышала хриплое:
– А ты своей смертью не умрешь…
Никогда еще не была так рада слышать его голос, а обернувшись – и увидеть. Только он рад не был:
– Исследовательница хреновая, – медленно наступал он на меня, гневно сверкая злыми глазами. – Нельзя приближаться к оборотню, у которого проблемы с возвращением в себя! Он может убить и не вспомнить!
Я отшатнулась, падая на задницу. Из глаз покатились слезы, и я уже думала, что он сейчас схватит меня за волосы и залепит пощечину, и… Только он присел рядом и вдруг дернул меня в свои руки, усаживая лицом на колени. Даже не успела подумать, как вцепилась в его плечи и жалко всхлипнула.
– Прости…. – просипела в его шею.
– Я слышал, – запустил мне пальцы в волосы. – Ненормальная…
Я не понимала, почему стало так хорошо и спокойно, но с его объятиями и теплом все вдруг улеглось, освобождая дикую дрожь после выброса адреналина. Рэм поднял меня на руки, а я обхватила ногами его бедра. То, что штаны остались под деревьями, вспомнила, только когда он внес меня комнату.
– Чай будешь?
– Мне н-н-адо ус-с-с-покоительного, – дрожала я.
– Бедная девочка, – удобнее перехватил под попу и понес вниз. Не поняла, съехидничал или правда пожалел.
– Д-д-да… смелая, ты хотел вос-с-хититься…
– Вышла со штанами против медведя…
– Ш-ш-ш-таны оста-л-лись…
– Потерпишь меня без штанов, – он усмехался. Усадил меня на столешницу, но когда попробовал оставить, я не поддалась. Руки и ноги и правда будто замкнуло.
– Р-р-р… – пыталась позвать его по имени.
– Многообещающе, – оскалился он и прижал к себе сильнее.
А потом все как-то само произошло – он опустил голову, я подняла, и наши губы влетели друг в друга. Мои холодные ладони и его горячие били током почти ощутимо, когда встречались с кожей. Он сдернул с меня топ, потом штаны, позволяя телам вплавиться друг в друга. Что там произошло с бельем, я даже не поняла – меня будто не стало. Все, что чувствовала – отчаянное желание. Я еще не осознала тех слов, что он сказал там, на крыше, но суть уже впиталась в поры…
…Оборотень, который не может вернуться в себя… вернулся в меня…
С таким отчаянием и жаждой, что я забыла, как дышать. Все, что могла – порочно стонать, хватаясь за его плечи, и продолжать просить прощения каждым движением навстречу, жарко отвечая его губам безмолвное «да».
Что-то изменилось между нами. Он перестал брать без спроса, а я… отдавала. И чувствовала его готовность снова поверить и простить, потому что у него просто не было другого выбора.
Его движения становились все более жадными. Он уже практически не выходил, вбиваясь в меня все быстрее и жарче. Эта безумная неуправляемая химия сметала все внутри, подчиняла и не признавала никаких компромиссов – только яркий убийственный оргазм на грани жизни и смерти… одновременно. Рэм будто ждал меня и, стоило мне зайтись в первых его ударах – последовал за мной.
Странно, что кухня не перевернулась вверх дном. Даже наоборот – хранила прежнее молчание, наполненное нашим лихорадочным дыханием. Рэм отдышался, стянул мое почти бездыханное тело со столешницы и понес наверх:
– Чая не будет…
Я только вяло простонала что-то невнятное.
30
* * *
Я проснулась от чувства, что на меня кто-то смотрит. Запоздало подумалось, что мой глубокий вдох испугает наблюдателя, но, как выяснилось, моего этим не напугаешь.
Денвер стоял у кровати, сложив ручки на краю одеяла, и внимательно меня разглядывал. Пошевелившись, обнаружила себя в крепких мужских объятиях, и выпутаться не вышло. Кое-как развернувшись, обнаружила, что Рэм тоже не спит.
– И давно вы играете в гляделки? – прохрипела.
Мы что, так и спали? Я в его руках… Я не помню даже то, как оказалась в спальне, не то, что на кровати.
– Полчаса примерно, – не спускал он глаз с ребенка.
– Что происходит? – протянула руку Денверу, но тот лишь упрямо насупился.
– Не доверяет, – констатировал Рэм.
Я почувствовала, что мне остро не хватает душа. Между ног все тянуло после вчерашнего, а тело отказывалось двигаться. Я кое-как села и протянула Денверу руку:
– Иди ко мне… – Видя, что я немного отделилась от мужчины, Денвер резво заскочил на кроватку и влетел в мои объятья… отгораживая собой от Рэма. Я прижала его к себе и погладила по волосам: – Эй, все хорошо. Это я была виновата…
– Ты не виновата. – Рэм откинул одеяло и поднялся.
– Ты же вчера принимал мои извинения, – скосила на него глаза, усмехаясь.
– Не устоял – никто еще передо мной так не извинялся, – ответил порочной усмешкой он и направился вниз. Голышом. Ах, да! Шкаф у него в кабинете, а штаны – в саду.
– Ну что ты, – зашептала Денверу в макушку. – Все хорошо, мы просто повздорили… бывает…
Но он все равно настороженно поглядывал в сторону лестницы.
– Слушай, – обхватила его щечки ладонями и посмотрела в глаза, – это я виновата. Папа меня ругал за глупость, понял? Он надежный у нас с тобой, его нельзя подвести…
Малыш внимательно слушал, смешно хмуря светлые бровки, а когда вернулся Рэм, уткнулся мне в плечо.
– Можно попросить тебя подать мне футболку? – обреченно выдохнула я.
– А купаться ты тоже будешь в футболке? – скептически заметил Рэм, но просьбу выполнил. – Вика… тебя ждет много сюрпризов в моем мире…
– Уволь, – проворчала, одеваясь. – Наслышана…
Я подхватила Денвера и утащила его в ванную. Конечно, купаться в футболке было глупо, но пришлось переступить и этот барьер. Мой новый вид вызвал у Денвера всплеск любопытства – он не спускал с меня взгляда, сидя на теплом полу, пока я наскоро принимала душ. В конце даже привстал и подошел к ванной вплотную, разглядывая меня пристально. Его интерес был понятен – ребенок не видел женской груди, и вообще мамы в естественном виде. Но я все равно поспешила выскочить и замотаться в полотенце. Вопрос был сложным и простым одновременно. Рэм прав – я не могу быть идеальной. Не я ведь швырнула Денвера на помойку, в конце концов. Но так страшно было нагрузить его еще большими ошибками, чем те, последствия которых он уже вынужден был преодолевать.
– Быстро ты, – вошел внутрь Рэм, и, глянув на малыша, присел вдруг рядом: – Пошли купаться?
Денвер раздумывал некоторое время, но все же протянул к Рэму ручки, а у меня уголки губ сами поползли в стороны. Какая же у нас странная семья… Будто какой-то проект, в который каждого из нас вышвырнули из прошлой жизни, и теперь нам приходилось играть эти роли, потому что ни у кого не было выбора.
… Я оглянулась. Рэм так и держал Денвера на руках, а тот обнимал его за шею, жмурясь на капли воды.
– Я приготовлю завтрак. – И оставила их вдвоем.
Все сегодня было непривычно. Я ступала босиком по ступенькам в кухню, тяжело дыша. Ноги тряслись, и пришлось опуститься на ступеньку. Теперь точно все – я почувствовала себя на его стороне. Пусть приходилось быть чужой и невероятно уязвимой, ничего не решающей, но все же важной… И это единственное, что имело ценность, и не поддавалось контролю.
Просто Рэм меня выбрал по какой-то причине. И та первая ночь была для него важной, поэтому он особо и не церемонился – просто взял.
– Смотрю, завтрак не задался… – Рэм с Денвером на руках обошел меня и спустился с лестницы.
Оба были одеты одинаково – штаны, и ничего больше. Мокрые волосинки-перышки облепили головку Денвера и стояли смешно на макушке дыбом.
– Рэм, – последовала я за ним, – объясни, пожалуйста… Ты что… – Под его взглядом я немного растеряла кураж, но упрямо продолжила: – У тебя проблемы с оборотом?
– Да, – он усадил Денвера на столешницу, преграждая собой путь к краю, и полез в шкаф. – Будешь сэндвичи с сыром?
– Буду, – тряхнула волосами и обошла его с другой стороны. – Но ты же вчера вернулся…
– Я могу убить, Вика, – вытащил он хлеб, – возьми ребенка…
Я подхватила Денвера, но он сразу слез с рук и направился к окну. Рэм проследил за ним, потом снова вернулся взглядом к моему лицу:
– Ты вывела вчера за черту. Келлер знал, куда бить…
– Хочешь сказать, он был не против, чтобы ты меня убил?
– Может, – пожал широкими плечами и принялся нарезать хлеб. – Ему все равно, Вика. Его убирают с поста, и он дергается в агонии, чтобы выслужиться. Прижать меня, сделать зависимым, найти слабости – это многие пытались сделать.
Я оперлась на столешницу, ежась. Могло ли это быть правдой? С губ слетела усмешка – могло. Нет, я не знала всего, но те, кто на стороне жизни, всегда были мне ближе тех, кто стремился ей управлять…
– Келлер всегда меня поддерживал, – покачала головой обреченно. – Защищал от Саторро…
– Мне жаль, – заметил вдруг Рэм. – Но он не тот, кто делает что-то просто так.
– Так, – опомнилась я, – давай вернемся к тебе. – Он передал мне тарелку с сыром и потянулся за чашками, но я не отставала: – Когда началось?
– Около года, – на удивление послушно ответил.
– Но ты возвращаешься…
– С трудом. Иногда не помню, что делал, поэтому чаще шатаюсь по своей крыше, – щелкнул кнопку старта на кофеварке.
Я пристально следила за ним, испытывая невероятное волнение, и даже думать не хотела о его причинах.
– Ты хотел, чтобы я тебе помогла? – искала его взгляд.
– Я не хотел. Я сделал так, чтобы ты мне помогла, – заострились его скулы, пока он пристально следил за наполнением чашки темной жидкостью. – Вика… я сказал тебе все и сразу, но ты меня плохо слышишь. – Я растерянно моргнула, когда он вернулся ко мне взглядом. – В первую же ночь я признался, что никого еще так не хотел, – кривил он уголки губ. – Я не выбирал тебя и не искал. Я просто увидел, обратил внимание, когда мне прислали записи с некоей персоной, собирающей на меня сведения.
Да, он уже говорил.
– Сложно поверить, что ты пал жертвой моего очарования, – растерянно усмехнулась я.
– Ты шла на работу на своих каблуках, в узкой юбке до колен… как на войну. Ты бы себя видела.
– И тебе захотелось меня спасти?
Я следила, как он медленно вытаскивает одну чашку, не проливая ни капли, и меняет на пустую. За ним было волнительно наблюдать. Каждое движение красивых мужественных рук притягивало взгляд.
– Мне просто захотелось. – Он облизал нижнюю губу сосредоточенно, по-мужски, будто уже сделал глоток, и тот горчил на коже. – А мне непривычно чего-то хотеть… Если понимаешь, о чем я…
– У тебя была бы любая, – завороженно слушала, – только помани…
– Я не сплю с человеческими женщинами, – ошарашил.
– Почему?
Во рту пересохло. Не терпелось сделать глоток пряного напитка, замешанного на таких концентрированных откровениях этого мужчины.
– Мне не нравится запах, – он протянул мне чашку. – Запах возбуждения человеческой женщины меня раздражает.
Так вот что он проверял в первую ночь! Запах!
– А как же я?
Не очень приятное открытие. Привычнее изучать такие ситуации, но не быть в их центре.
– Твой мне нравится.
– Ты проверял запах в первую ночь? – незаметно заводилась я.
– Не только, – его голос остудил готовые вспыхнуть нервы. – А еще я высокомерен и разборчив.
– Сурово, – моргнула растерянно и осторожно отхлебнула пряную пену, жмурясь от удовольствия. – Келлер говорил, что ты договорился насчет меня с кем-то на высшем уровне.
– Он прав, – Рэм перевел взгляд на Денвера. – Мне не нужны были неожиданности…
Я уткнулась в чашку, давая себе передышку. Звучало жутко, но меня уже не трогало. Разве что вина по поводу вчерашнего немного притупилась.
– Как я тебе помогаю? – наконец, задала главный вопрос.
